Законодательство обязывает российских резидентов принимать все необходимые меры для своевременного возврата на территорию России денежных средств, которые они уплатили нерезиденту по неисполненной в последующем сделке, то есть если нерезидент после получения оплаты не обеспечит ввоз и получение товара в РФ, выполнение работ, оказание услуг, предоставление информации или результатов интеллектуальной деятельности, в том числе исключительных прав на них (п. 2 ч. 1 ст. 19 Федерального закона от 10.12.2003 № 173-ФЗ "О валютном регулировании и валютном контроле").

Эта мера необходима для предотвращения утечки капиталов и поэтому предусматривает довольно серьезные административные санкции, которые как раз и претерпели значительные изменения.

Теперь за неисполнение такой обязанности резиденту грозит штраф в размере 1/150 ставки рефинансирования Банка России от суммы денежных средств, несвоевременно возвращенных в Россию, за каждый день просрочки и (или) в размере от 75% до 100% суммы денежных средств, не возвращенных в Россию (ч. 5 ст. 15.25 КоАП РФ в ред. Федерального закона от 15.02.2016 № 30-ФЗ "О внесении изменений…").

На первый взгляд, может сложиться впечатление, что законодательная конструкция "и (или)" позволяет органам, уполномоченным привлекать к административной ответственности, по своему усмотрению выбирать способ начисления штрафа (кратно ставке рефинансирования или невозвращенной сумме). Либо вовсе применять оба способа одновременно в случае несвоевременного возврата денежных средств.

Как бы то ни было, законодатель не устанавливает критерии, которыми необходимо руководствоваться в данном случае при выборе способа начисления штрафа за одно и то же правонарушение. При этом произвольное использование санкций, безусловно, повлечет дополнительные коррупционные риски. Совместное же применение двух способов расчета в значительной степени ужесточит ранее существовавшую ответственность. До нововведений резидент мог поплатиться лишь штрафом, кратным невозвращенной сумме в тех же размерах – от 75% до 100%. Это и без того зачастую было непосильной ношей, особенно если срок возврата был нарушен на незначительный период.

Однако не совсем однозначная формулировка, использованная законодателем, имеет совершенно иную коннотацию. Она должна трактоваться в сторону именно послабления ответственности участников внешнеэкономической деятельности и на практике может оказаться весьма эффективной.

Этот вывод следует из стремления законодателя к понижению административного давления, а также подтверждается практикой применения норм, содержащих аналогичные конструкции.

В связи с рассмотрение ответственности за валютные правонарушения именно во внешнеэкономической деятельности следует уделить внимание рассмотрению особенностей регулирования этого вопроса на международном уровне.

С 1 января 2015 г. в полном объеме начал свою работу Евразийский экономический союз. Вступил в силу международный договор о Евразийском экономическом союзеот29 мая 2014 г.

Названным Договором Республикой Беларусь, Республикой Казахстан и Российской Федерацией учрежден Евразийский экономический союз (далее – Союз, ЕАЭС) – международная организация региональной экономической интеграции, обладающей международной правосубъектностью, в рамках которой обеспечивается свобода движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы, проведение скоординированной, согласованной или единой политики в отраслях экономики, определенных договором об ЕАЭС и международными договорами в рамках Союза. На сегодняшний день к указанному договору присоединилась Республика Армения (с ограничениями).

Договор о присоединении Киргизской республики к договору о Евразийском экономическом союзе от 29.05.2014 г. в скором времени должен вступить в силу. Значение ЕАЭС для экономики Российской Федерации и других стран – участников подчеркнул в своем послании Федеральному собранию Президент Российской Федерации В. В. Путин, выразив убежденность, что «тесная кооперация станет мощным источником развития для всех участников Евразийского союза».

Договор об ЕАЭС можно назвать базовым «рабочим» документом в рамках Союза, так как им предусмотрены основные направления и положения экономического и правового сотрудничества для решения общих задач по устойчивому развитию, всесторонней модернизации и усилению конкурентоспособности национальных экономик стран – партнеров в рамках глобальной экономики.

Одним из бесспорных достижений договора об ЕАЭС, по нашему мнению, является установление на транснациональном уровне единых целей и принципов согласованной валютной политики нескольких государств, установивших единое экономическое пространство и объединивших свои усилия с целью независимого функционирования и развития их экономик. В соответствии со ст.2 договора об ЕАЭС «согласованная политика – политика, осуществляемая государствами-членами в различных сферах, предполагающая гармонизацию правового регулирования, в том числе на основе решений органов Союза, в такой степени, которая необходима для достижения целей Союза, предусмотренных договором об ЕАЭС».

Под «гармонизацией законодательства» в ст. 2 договора об ЕАЭС понимается «сближение законодательства государств-членов, направленное на установление сходного (сопоставимого) нормативного правового регулирования в отдельных сферах». Здесь следует отметить, что ст. 2 договора об ЕАЭС предусмотрено такое понятие, как «единая политика», предполагающая применение государствами-членами «унифицированного правового регулирования».

Под «унификацией законодательства» в ст. 2 договора об ЕАЭС, понимается «сближение законодательства государств-членов, направленное на установление идентичных механизмов правового регулирования в определенных сферах». Валютная политика устанавливается договором об ЕАЭС как согласованная, а значит на данном этапе интеграции, государства-члены не ставят перед собой задачу установить идентичные механизмы правового регулирования валютных правоотношений. К этому, еще до вступления в силу договора об ЕАЭС, призывали некоторые российские авторы, указывая, что для гармонизации национальных законодательств необходимо «разработать типовой проект законодательного акта о валютном регулировании и валютном контроле...».

На наш взгляд, разработка и применение унифицированных форм является задачей будущего. Сейчас же, государствам-членам следует пройти не менее сложный «предварительный» этап и обеспечить гармонизацию (сближение) своего валютного законодательства с другими. Тем не менее, видится правильным утверждение В. Е. Понаморенко о том, что «особое внимание необходимо уделить унификации терминологии, используемой в национальных актах, посвященных валютному регулированию и валютному контролю: единых определений валютных ценностей, валютных операций, включая их классификацию, а также понятий резидента и нерезидента». Еще 6 апреля 2010 г. на межпарламентской ассамблее евразийского экономического сообщества постановлением № 11-17 одобрены рекомендации по гармонизации законодательства государств–членов ЕАЭС в сфере валютного регулирования и контроля (на основе сравнительно- правового анализа национального законодательства).

В вышеназванных рекомендациях, действующих и в настоящее время, отмечено, что «анализ законодательства государств-членов ЕАЭС в сфере валютного регулирования и контроля показал, что действующие в странах Сообщества нормы валютного регулирования и валютного контроля по одним положениям совпадают или близки, по другим – различаются. При этом либерализация валютных режимов в одних странах осуществляется по широкому кругу валютных операций, в других – с сохранением некоторых ограничений».

К руководству предложено семь направлений гармонизации (унификации) и совершенствования законодательства государств – членов ЕАЭС в сфере валютного регулирования и валютного контроля[1]. В отношении национальных норм об ответственности за правонарушения в валютной сфере рекомендации отсутствуют. Возвращаясь к договору об ЕАЭС отметим, что в ст. 64 раздела XIV «Валютная политика» предусмотрены принципы реализации согласованной валютной политики, а в приложении № 15 в качестве мер к реализации, в том числе предусмотрена гармонизация норм об ответственности за нарушение валютного законодательства государств-членов. Рассмотрим более подробно состояние и направления гармонизации норм об ответственности за административные правонарушения валютного законодательства стран-учредителей ЕАЭС. Перед этим отметим, что под «валютным законодательством» в договоре о ЕАЭС понимаются «законодательные акты государств-членов в сфере валютного регулирования и валютного контроля и принятые в их исполнение нормативные правовые акты» (п. 2 Общих положений протокола о мерах, направленных на проведение согласованной валютной политики Приложения № 15 к договору о ЕАЭС).

На сегодняшний день основными нормативными правовыми актами в сфере валютного реглирования и валютного контроля в странах-учредителях ЕАЭС являются: в Российской Федерации – Федеральный закон от 10.12.2003 № 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле»; в Республике Беларусь – Закон Республики Беларусь от 22.07.2003 № 226-3 «О валютном регулировании и валютном контроле[2]; в республике Казахстан – Закон республики от 13.06.2005 № 57-III «О валютном регулировании и валютном контроле»[3].

Анализу вышеуказанных и иных актов в валютной сфере стран-учредителей ЕАЭС посвящены статьи А. В. Богдановой, В. Е. Понаморенкои других авторов, результаты которогоиспользованы при подготовке настоящей статьи. В частности, А. В. Богданова отмечает, что «анализ законодательства РФ, РБ и РК показывает, что даже используемый в национальных актах валютного законодательства названных стран понятийно-категориальный аппарат, в том числе в отношении объектов и субъектов правового регулирования, хоть в некоторых аспектах и схож, но детальным единообразием не отличается» и делает абсолютно правильный вывод, что «наличие легальных дефиниций объектов правового регулирования придает необходимую правовую определенность, и в этой связи, как видится, нуждается в первоочередной гармонизации (унификации) в рамках правового обеспечения происходящих между РФ, РБ и РК интеграционных процессов»[4].

Представляется, что без выполнения вышеуказанных первоочередных мер сближение национальных норм об ответственности за валютные правонарушения будет проблематичным.

Ответственность за административные правонарушения в валютной сфере установлены в кодексах об административных правонарушениях стран-учредителей ЕАЭС. Ст. 15.25 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях предусмотрена ответственность за осуществление незаконных валютных операций, то есть запрещенных валютным законодательством РФ или осуществленных с нарушением валютного законодательства (ч.1 ст. 15.25); нарушение порядка представления резидентом в налоговый орган уведомления об открытии (закрытии) счета (вклада) в банке, расположенном за пределами территории РФ (ч. 2 ст. 15.25); невыполнение требований о репатриации валютной выручки (ч. 4 и 5 ст. 15.25) и за нарушение срока порядка и сроков оформления и представления документов валютного контроля (ч. 6 ст. 15.25).

Принятым в 2014 г. кодексом Республики Казахстан об административных правонарушениях установлена ответственность за проведение платежей и переводов денег по валютным операциям без представления валютного договора (оригинала или его копии) (ст. 210); нарушение порядка и сроков представления отчетности агентами валютного контроля (ст. 217); нарушение порядка предоставления отчетности по оформленным регистрационным свидетельствам или свидетельствам об уведомлении или по валютному мониторингу, по обменным операциям с наличной иностранной валютой.

А. В. Богдановой справедливо отмечается: «обзор актов национального законодательства государств-членов таможенного союза в сфере валютного регулирования и контроля позволяет говорить о схожести отдельных элементов валютного режима (например, характерное для всех стран-участниц ТС требование репатриации валюты), и радикальных отличиях других элементов (например, требование об обязательной продаже валютной выручки, отмененное в РФ и РК до сих пор сохраняется в РБ)».

Отличия и несогласованность в применяемых валютных режимах государств-членов ЕАЭС сказываются и на нормах об административной ответственности национальных законодательств, что не способствует их гармонизации. На основе сравнительного анализа мер административной ответственности за совершение валютных правонарушений в государствах – членах Таможенного союза, Д. Д. Туз делает вывод, что «нормы государств-членов Таможенного союза отличаются друг от друга. Представляется, что создание единого валютного пространства требует унификации составов нарушений валютного законодательства и актов органов валютного регулирования, а также мер административной ответственности за нарушение требований режима проведения валютных операций». Автором, помимо прочего, упомянуто о создании единого валютного пространства, однако данный термин не используется в официальных актах Евразийского союза. Обеспечить сближение норм об административной ответственности законодательств государств-членов ЕАЭС призвано решение Коллегии Евразийской экономической комиссии от 18 июля 2014 г. № 128, которым одобрен проект договора о согласованных подходах к регулированию валютных правоотношений и принятии мер либерализации. Государствам – членам таможенного союза предложено провести его внутригосударственное согласование.

Подпунктом 1 п. 1 ст. 8 проекта договора о согласованных подходах к регулированию валютных правоотношений и принятии мер либерализации установлено, что в целях гармонизации норм ответственности за нарушение валютного законодательства его участники принимают меры, обеспечивающие, в том числе, административную ответственность за следующие нарушения:

- осуществление незаконных (запрещенных) валютных операций или осуществление валютных операций с нарушением валютного законодательства;

- невыполнение резидентом государства участников договора в установленный срок обязанности по репатриации денежных средств, подлежащих обязательному перечислению на его банковские счета в уполномоченных организациях государства участников договора, резидентом которого он является;

- непредставление или несоблюдение установленных порядка и (или сроков) представления информации, документов, форм учета и отчетности в соответствии с требованиями законодательства. Пунктом 2 ст. 8 этого же проекта договора установлено, что «участники договора до 1 января 2017 г. согласовывают составы правонарушений и требования в отношении видов и размеров санкций за нарушения валютного законодательства».

В действующих редакциях кодексов об административных правонарушениях Российской Федерации, Республики Беларусь и Республики Казахстан вышеуказанные составы административных правонарушений сформулированы не идентично ввиду особенностей применяемых валютных режимов и вероятно иных факторов. Виды и размеры санкций во всех административных кодексах различны, а единых требований, в том числе и международных, по их установлению, нет. Представляется, что по итогам согласовательных процедур составы валютных правонарушений в национальных кодексах об административных правонарушениях должны быть сформулированы единообразно. В основу разработки требований в отношении видов и размеров санкций должен быть положен многолетний самостоятельный и международный опыт правоприменительной практики в валютной сфере.

[1] Постановление межпарламентской ассамблеи евразийского экономического сообщества № 11 – 17 от 06.04.2010 «О рекомендациях по гармонизации законодательства государств членов ЕврАзЭС в сфере валютного регулирования и контроля (на основе сравнительно-правового анализа национального законодательства)». URL: http://www.ipaeurasec.org. Дата обращения: 22.11.2016.

[2] Закон Республики Беларусь от 22.07.2003 № 226-3 «О валютном регулировании и валютном контроле» //Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь.2003.№ 85. 2/978.

[3] Кодекс Республики Казахстан об административных правонарушениях от 5 июля 2014 года № 235-V (с изменениями и дополнениями по состоянию на 06.04.2015 г.) // «Казахстанская правда» от 12 июля 2014 г. № 135 (27756).

[4] Богданова А.В. «Правовые основы экономических инструментов нетарифного регулирования внешнеторговой деятельности в государствах – членах таможенного союза ЕВРААЗЭС (на примере валютных ограничений и валютного контроля)//«Реформы и право», 2014, № 3.