На сегодняшний день в России не хватает точного понимания сущности национальной экономической безопасности с точки зрения общей экономической теории, а уже имеющиеся формулировки национальной экономической безопасности не совсем корректны.

Сущность национальной экономической безопасности. Сущность национальной экономической безопасности можно рассматривать с двух сторон. С негативной стороны (когда угроз нет) и с позитивной стороны (когда существуют благоприятные условия для развития). В отечественной экономическом сообществе принято руководствоваться первой стороной. Под безопасностью в Российской Федерации базово принято понимать: состояние защищенности и отсутствие угроз сферам жизни граждан и государства. [12]

Национальную безопасность так же принято понимать, как защиту от внешних и внутренних угроз, нежели как максимальное раскрытие потенциала и максимальное (полное) удовлетворение потребностей граждан и приход к наиболее эффективной модели развития государства.

При формулировании тезиса экономической безопасности ее принято считать составной частью национальной безопасности. Однако большинство исследователей справедливо считать экономическую безопасность не просто составной частью национальной безопасности, а наиболее важной ее частью.

Официально вопрос национальной экономической безопасности в Российской Федерации задались в первой половине 90-х годов прошлого века, когда финансовый и экономический кризис, стал настолько серьезной угрозой, что возникла опасность полного уничтожения России как государства. Первым шагом к пониманию проблем национальной экономической безопасности можно считать принятый весной 1992-го года закон Российской Федерации «О безопасности», которые в последствии уточнялся не один раз (последний раз в 2007-м году). В данном законе понятие безопасности сформулировали как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз».

Так же основываясь на этом законе в 1992-м году был принят Указ Президента Российской Федерации «Об образовании Совета Безопасности Российской Федерации». Рабочими органами совета безопасности стали девять межведомственных комиссий, в том числе и по экономической безопасности. Наиболее важным решением совета безопасности Российской Федерации была «Концепция экономической безопасности Российской Федерации», которая, в последствии, была одобрена Указом Президента Российской Федерации №608 в 1996 г. «Государственная стратегия экономической безопасности Российской Федерации (основные положения)».

В этом документе экономическую безопасность понимали как готовность экономики к обеспечению благоприятного уровня жизни, военную и политическую стабильность общества, целостность территориальных границ государства, противостоянию внешним и внутренним угрозам, при обеспечивать материальную опору государственной безопасности.

Формулировки тех официальных документов несут, увы, достаточно поверхностный характер, поскольку многие из формулировок этих документов подвержены разночтениям и их было необходимо уточнять. Указом Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. «О концепции национальной безопасности Российской федерации». В данном документе вообще не содержалось понятия национальной экономической безопасности. Тем не менее, в ней вновь было справедливо подмечено, что «обеспечение национальной безопасности и защита интересов России в экономической сфере являются приоритетными направлениями политики государства».

Последним правительственным документом касающейся темы национальной экономической безопасности Российской Федерации стала «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2025 года», утвержденная Указом Президента Российской Федерации. Национальная безопасность представлена в этом документе, как «состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства». В этом документе было указано, что «состояние национальной безопасности Российской Федерации напрямую зависит от экономического потенциала страны и эффективности функционирования системы обеспечения национальной безопасности Российской Федерации».

Существует несколько разных подходов к пониманию экономической безопасности государства. За последнее время было выработано несколько наиболее весомых теоретических подхода к понимания того, что следует считать наиболее серьезной угрозой национальной экономике и как с ней бороться:

Камералистская концепция защиты внешнеэнеэкономической безопасности

Кейнсианская концепция защиты от внутренних макроэкономических угроз

Институциональная концепция защиты от административных барьеров.

Основателем теоретического анализа национальной экономической безопасности (как и национальной экономики в общем) необходимо считать немецкого экономиста XIX в. Фридриха Листа. В спорах с английскими экономистами-классиками Ф. Лист утверждал, что свободная торговля выгодна, больше всего, передовым нациям. В результате отстающие нации (на тот момент и германские государства) обречены на экономическое отставание от передовых. Чтобы обезопасить слабую национальную промышленность от конкуренции дешевых импортных товаров, Ф. Лист требовал проведения политики протекционизма. В ХХ в. идеи Ф. Листа о необходимости защищать национальную экономику от внешних угроз получили своего рода второе дыхание. Их новой формой стали леворадикальные концепции мирового хозяйства — периферийной экономики (Р. Пребиш), неэквивалентного обмена (А. Эммануэль) и мир системного анализа (И. Валлерстайн).

Для леворадикальных концепций характерна одна особенность: отсталость слаборазвитых стран объясняется, прежде всего, тем, что высокоразвитые страны-лидеры преднамеренно создают такие «правила игры» в мировом хозяйстве, которые тормозят развитие отстающих. При любой трактовке внешнеэкономических угроз развитию национальной экономики из леворадикальных концепций вытекают призывы к комплексному и даже самодостаточному развитию национального хозяйства (вплоть до автаркии).

Автором следующей парадигмы национальной экономической безопасности стал в 1930‑х гг. знаменитый английский экономист Джон Мейнард Кейнс. В его эпоху главными опасностями для национальной экономики стали считать уже не конкуренцию иностранных товаров, а безработицу и экономическую депрессию. Чтобы справиться с этими угрозами, правительству рекомендовалось осуществлять активное регулирование хозяйственной деятельности путем раздачи госзаказов и субсидий, регулирования денежного рынкаи даже прямого административного контроля за конкуренцией.

Концепция Кейнса стала ответом на Великую Депрессию 1929‑1933 гг., самый тяжелый экономический кризис за всю историю рыночного хозяйства. Для борьбы с этим кризисом правительства разных стран (особенно администрация Ф. Рузвельта в США) начали применять кейнсианские меры еще до того как Кейнс опубликовал «Общую теорию занятости, процента и денег»177. В последней трети XX в. влияние кейнсианства пошло на убыль, начался «неоклассический ренессанс». Неоклассики предлагали методы борьбы с угрозами национальным экономическим интересам, резко отличные от кейнсианских. Однако они приняли предложенный кейнсианцами общий подход к пониманию этих интересов, согласно которому существуют макроэкономические проблемы (безработица, низкие темпы роста, инфляция), острота которых диктуется главным образом внутренним развитием национальной экономики. Поэтому кейнсианская парадигма национальной экономической безопасности продолжала доминировать и в период доминирования неоклассической экономической теории.

Именно во времена борьбы с Великой Депрессией родилось само понятие «национальная экономическая безопасность».

Оно появилось в 1934 г., когда президент США Ф.Д. Рузвельт, осуществляя программу «нового курса», сформировал Федеральный комитет по экономической безопасности.117

Неоклассики лишь изменили иерархию угроз национальной экономической безопасности. Угроза безработицы ушла на задний план. Первостепенным стало считаться обеспечение высоких темпов экономического роста национальной экономики путем сдерживания инфляции и поддержания высокой конкурентоспособности национального бизнеса в мировом масштабе.

В конце ХХ в. неоклассическая экономическая теория вошла в полосу кризиса. На роль главной экономической теории в настоящее время претендует институционализм — экономическая теория, акцентирующая внимание на стихийно складывающихся и сознательно конструируемых «правилах игры» (институтах). Если кейнсианцы и неоклассики концентрировали внимание на проблемах развитых стран, то институционалисты снова, как ранее

Ф. Лист, начали активно изучать проблемы стран догоняющего развития. В понимании проблем национальной экономической безопасности этих стран институционалисты смогли предложить новый подход. В наиболее концентрированном виде он нашел отражение в работах перуанского экономиста-неоинституционалиста Эрнандо де Сото. Высокие масштабы неформальной экономики (производства обычных товаров и услуг без официальной регистрации) и коррупции считают одной из главных проблем стран «третьего мира». Основной причиной массовой неформальной экономической активности и коррупции Э. де Сото считал неэффективность защиты прав собственности. В развивающихся странах, указывал он, «процветание компании в меньшей степени зависит от того, насколько хорошо она работает, и в большей — от издержек, налагаемых на нее законом.

Предприниматель, который лучше манипулирует этими издержками или связями с чиновниками, оказывается более успешным, чем тот, кто озабочен лишь производством»178.

Итак, главной угрозой развитию национального бизнеса (и тем самым национальным экономическим интересам) оказываются не «провалы рынка» (как считали кейнсианцы), а «провалы государства».

Шведский экономист-институционалист Г. Мюрдаль, обобщая опыт модернизации стран «третьего мира», заклеймил в 1960‑е гг. коррупцию как одно из главных препятствий экономическому развитию. Эту позицию разделяют многие современные исследователи стран догоняющего развития (включая и Россию). Они ставят в вину коррупции следующие негативные экономические последствия:

– средства, аккумулируемые с помощью взяток, часто уходят из активного экономического оборота и оседают в форме недвижимости, сокровищ, сбережений (причемв иностранных банках);

– предприниматели вынуждены расходовать время на диалог с нарочито придирчивыми чиновниками, даже если удается избежать взяток;

– поддерживаются неэффективные проекты, финансируются раздутые сметы, выбираются неэффективные подрядчики;

– коррупция стимулирует создание чрезмерного числа инструкций, чтобы затем за дополнительную плату «помогать» их соблюдать;

– из государственной службы уходят квалифицированные кадры, морально не приемлющие систему взяток;

– возникают препятствия для реализации макроэкономической политики государства, поскольку коррумпированные низшие и средние звенья системы управления искажают передаваемую правительству информацию и подчиняют реализацию намеченных целей собственным интересам;

– коррупция деформирует структуру государственных расходов, т.к. коррумпированные политики и чиновники склонны направлять государственные ресурсы в такие сферы деятельности, где невозможен строгий контроль и где выше возможность вымогать взятки;

– увеличиваются затраты для предпринимателей (в особенности, для мелких фирм, более беззащитных перед вымогателями). Взятки превращаются в своего рода дополнительное налогообложение;

В результате коррупция и бюрократическая волокита при оформлении деловых документов тормозят инвестиции (особенно, зарубежные). Так, разработанная в 1990‑е гг. американским экономистом Паоло Мауро модель позволила ему сделать предположительный вывод, что рост «эффективности бюрократии» (индекс, близкий к рассчитываемому Transparency International индексу восприятия коррупции) на 2,4 балла снижает темп экономического роста страны примерно на 0,5%179. Впрочем, четкой отрицательной корреляции между уровнем коррупции и уровнем экономического развития все же нет. Эта связь заметна как общая закономерность, из которой есть исключения.

Негативное влияние коррупции на социально-политические процессы прослеживается в следующем:

– усиливается социальная несправедливость в виде нечестной конкуренции фирм и неоправданного перераспределения доходов граждан. Ведь дать более крупную взятку может неэффективная фирма или даже преступная организация. В результате растут доходы взяткодателей и взяткополучателей при снижении доходов законопослушных граждан;

– коррупция в системе сбора налогов позволяет богатым уклоняться от них и перекладывает налоговое бремя на плечи более бедных граждан;

– коррупция в высших эшелонах власти, становясь достоянием гласности, подрывает доверие к ним и, вследствие этого, ставит под сомнение их легитимность;

– коррумпированный управленческий персонал психологически не готов поступаться своими личными интересами ради развития общества;

– коррупция дискредитирует правосудие, поскольку правым оказывается тот, у кого больше денег и меньше нравственных самозапретов;

– коррупция создает угрозу демократии, поскольку лишает население нравственных стимулов к участию в выборах;

– лозунг борьбы с коррупцией способен легитимировать поворот к диктатуре и отказу от рыночных реформ;

– коррупция в аппаратах, отвечающем за правоприменение (армия, полиция, суды), позволяет организованной преступности расширять свою «грабительскую» деятельность в частном секторе, и даже создавать симбиоз организованной преступности и этих организаций;

– коррумпированные режимы никогда не пользуются «любовью» граждан, а потому они политически неустойчивы. Репутация советской номенклатуры как коррумпированного сообщества в значительной степени легитимировала свержение советского строя.

Поскольку, однако, в постсоветской России советский уровень коррупции был многократно превзойден, это привело к низкому авторитету режима Б.Н. Ельцина в глазах большинства россиян.

Таким образом, согласно мнению институционалистов, главными угрозами национальным экономическим интересам являются административные барьеры, провоцирующие коррупцию, — «плохие» законы и/или плохое выполнение «хороших» законов. Основными мерами сдерживания этих угроз, следовательно, должны стать принятие новых законов, содержание которых соответствовало бы нормам экономической демократии, и контроль за надлежащим исполнением этих законов.

Три основные парадигмы национальной экономической безопасности камералистско-леворадикальная, кейнсианская и институциональная — не отвергают друг друга, а скорее взаимодополняют. Реальные или потенциальные угрозы национальной экономике каждой страны могут создаваться и зарубежными конкурентами (по Ф. Листу), и «провалами

рынка» (по Дж.М. Кейнсу), и «провалами государства» (по Э. де Сото). Задача национальной политики заключается в том, чтобы сконцентрироваться на отражении объективно наиболее опасных угроз, не распыляя ограниченные ресурсы для противодействия абсолютно

всем угрозам. Для развитых стран в современных условиях наиболее актуальна кейнсианская парадигма, для стран догоняющего развития (включая Россию) — леворадикальная и,особенно, институциональная.

С точки зрения современного институционального подхода, наиболее важны следующие два компонента экономической безопасности:

– во-первых, законодательство, регулирующее сферу экономических отношений, должно соответствовать национальным экономическим интересам в условиях рыночного

хозяйства, т.е. обеспечивать свободу предпринимательской деятельности по производству нормальных (не запрещенных законом) товаров и услуг;

– во-вторых, поведение субъектов права в сфере производства, обмена, распределении и потребления материальных и духовных благ должно соответствовать установленным правовым предписаниям.

Целью обеспечения этих двух условий является минимизация административных барьеров, тормозящих эффективное развитие предпринимательства, и создание режима «власти закона».

Следует подчеркнуть, что отсутствие власти закона совсем не означает отсутствия закона как такового. Просто закон в этих случаях, как правило, используется бюрократами и имеющими связи предпринимателями для извлечения личных выгод из создавшейся ситуации.

Анализ привел американских экономистов к выводу, что в российском обществе существуют влиятельные группы агентов, не заинтересованных в поддержке власти закона и придерживающихся идеологии «зачем создавать, если своровать проще» (слова Бориса Березовского). Отсутствие власти закона, высокие административные барьеры привели к формированию экономики, функционирующей по принципу так называемой грабящей руки: государство стоит над законом и использует власть не для целей развития экономики и повышения благосостояния общества, а для реализации целей конкретных лиц, эту власть представляющих. Борьбу против «грабящей руки», за «власть закона» следует считать главным направлением борьбы на национальную экономическую безопасность России.

Таким образом, официальная доктрина национальной безопасности России нуждается в качественном обновлении. Нужно указать, что социально-экономическая эффективность важнее обороноспособности (точнее говоря, обороноспособность имеет ценность, прежде всего, как условие эффективного развития экономики и общества). Необходимочетко осознать, что на современном этапе главная угроза эффективному развитию национальной экономики — это административные барьеры, препятствующие развитию легального бизнеса и стимулирующие теневую экономику. Соответственно главной целью борьбы за национальную безопасность должно стать обеспечение в экономике «правления права».

Обязательным компонентом обновленной доктрины национальной экономической безопасности России должно стать качественное изменение набора показателей состояния национальной экономической безопасности. Прежде всего, в число приоритетных показателей следует ввести характеристики степени развития теневых экономических отношений: чем выше эти показатели, тем ниже уровень экономической безопасности России.

Такими показателями должны стать те, которые уже сейчас активно используются исследователями теневых экономических отношений. К их числу можно отнести, например:

– частоту/тяжесть коррупции и иные показатели коррупционных отношений;

– долю неформальной занятости среди экономически активного населения;

– долю теневых доходов в национальном доходе;

– долю нелегальных мигрантов среди мигрантов в целом;

– долю контрафактной продукции на рынках потребительских товаров; и др.

Введение борьбы за «власть закона» в число основных приоритетов доктрины национальной безопасности Российской Федерации могло бы стать знаковым событием в борьбе с коррупцией и иными видами теневой экономической деятельности. До сих пор борьба с ними развивается в значительной степени в режиме периодических «компаний», когда пресечение противозаконной деятельности воспринимается как инструмент политической борьбы политических и экономических элит. В результате происходит скорее обновление состава элит, чем изменение правил их деятельности. Если борьба с коррупцией будет объявлена долгосрочным приоритетом деятельности по укреплению национальной безопасности, это окажет сильное влияние на оздоровление «правил игры» в хозяйственной деятельности