В соответствии с данными судебной статистики в 2012 году в военные суды по первой инстанции поступило 5,9 тыс. уголовных дел, а в 2013 году - 5,7 тыс. При этом справедливости ради надо отметить, что собственно преступления против военной службы занимают достаточно небольшую часть от общего числа преступлений, рассматриваемых военными судами.

Прежде чем переходить непосредственно к анализу проблем, связанных с квалификацией дезертирства и самовольного оставления воинской части или места службы, отметим, что данные преступления являются традиционными и занимают свое место в системе преступлений против военной службы уже не одно десятилетие. Вместе с тем проблемы их отграничения как друг от друга, так и от смежных противоправных (в том числе и преступных) деяний продолжают оставаться такими же острыми.

Не вдаваясь в подробности, обратим внимание на тот факт, что основное отличие между самовольным оставлением части или места службы и дезертирством проходит по признакам субъективной стороны данных преступлений. При совершении дезертирства военнослужащий сознает, что он незаконно и, что главное, окончательно, навсегда оставляет воинскую часть, желая таким образом уклониться от несения обязанностей военной службы. Именно поэтому цель дезертирства - уклонение от несения обязанностей по военной службе раз и навсегда - является ключевым отличительным признаком рассматриваемых составов. Подтверждает сказанное и судебная практика, которая ориентирует суды на необходимость квалификации случаев длительного уклонения от военной службы (даже на срок более двух-трех месяцев), но без цели вовсе уклониться от налагаемых службой обязанностей по ч. 4 ст. 337 УК РФ, т.е. как самовольное оставление воинской части[1].

Следует также учитывать, что цель уклониться от военной службы может появиться у военнослужащего не только перед оставлением части или места службы, она может возникнуть также в процессе совершения самовольного оставления части. В этих случаях одно менее тяжкое преступление против порядка прохождения военной службы перерастает в другое, более тяжкое, которое должно быть квалифицировано по ст. 338 УК РФ.

Указанная цель дезертирства может обусловливаться самыми разными мотивами: начиная от нежелания переносить трудности военной службы и до боязни смерти в военное время. Однако эти же мотивы могут характеризовать и поведение лица, временно оставляющего воинскую часть и совершающего тем самым одно из деяний, предусмотренных ст. 337 УК РФ.

Переходя к анализу проблемных вопросов квалификации рассматриваемых преступлений, в качестве наиболее значимых выделим следующие.

1. Одной из серьезных проблем, связанных с квалификацией дезертирства или оставления воинской части (места службы), является неопределенность момента окончания данных преступлений.

Очевидно, что юридически данные преступления признаются оконченными с момента самовольного оставления части или места службы (юридическое окончание преступления). Однако остается открытым вопрос: до какого момента преступное деяние фактически продолжает осуществляться (фактическое окончание)?

В п. 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. N 3 "О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной службы или альтернативной гражданской службы"[2] указывается, что дезертирство для военнослужащих, призванных на военную службу после 1 января 2008 г., считается оконченным с момента достижения ими возраста 28 лет, а для военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, - по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе в зависимости от воинского звания.

Получается, что при дезертирстве или оставлении воинской части учитываются те сроки, которые в соответствии с законом не могут относиться и учитываться при исчислении срока службы. В связи с этим целесообразнее и правильнее (с точки зрения буквы закона) было бы определять фактический момент окончания преступления с момента достижения возраста 27 лет или предельного возраста по соответствующему воинскому званию.

2. Еще одна проблема связана с формулировками ч. 2 ст. 338 УК РФ о дезертирстве с оружием, вверенным виновному по службе.

По мнению законодателя, закрепленному в рассматриваемой норме, повышенную общественную опасность представляет дезертирство, совершенное исключительно с оружием. В статье не идет речи ни о взрывчатых веществах, ни о взрывных устройствах, ни о боеприпасах.

Во многих других воинских преступлениях (например, в ч. 1 ст. 349 УК РФ, посвященной нарушению правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих) значатся и оружие, и боеприпасы, и взрывчатые вещества.

С точки зрения соблюдения правил общей законодательной техники и духа закона подходы к определению предметов, с которыми совершаются воинские преступления, должны быть едины. Согласимся с авторами, которые видят в указанных формулировках проявление недостаточного внимания законодателя к единообразному применению терминологии уголовного закона.

Подтверждает правильность такого понимания и судебная практика, которая указывает на нелогичность квалификации действий военнослужащего, совершившего дезертирство и унесшего с собой, к примеру, два снаряженных магазина с патронами, по ч. 1 ст. 338 УК РФ.

3. Проблемным является также вопрос о субъектном составе лиц, совершающих дезертирство или оставление воинской части или места службы.

При буквальном толковании данной нормы в качестве субъектов рассматриваемых нами преступлений могут рассматриваться и лица, проходящие военные сборы. В судебной практике встречаются факты возбуждения дел и привлечения к ответственности тех лиц, которые военнослужащими не являются и которые покинули место проведения военных сборов.

По нашему глубокому убеждению, граждане, пребывающие в запасе, во время прохождения военных сборов не подлежат привлечению к уголовной ответственности за дезертирство (несмотря на отсутствие в тексте ст. 338 УК РФ указания на данный факт), т.к. даже в период проведения сборов они не могут быть признаны проходящими военную службу.

Данную законодательную неопределенность, на наш взгляд, следует ликвидировать путем прямого указания в диспозиции ст. 338 УК РФ на возможность совершения данных преступлений исключительно военнослужащими.

Подводя итог, отметим, что вопросы квалификации воинских преступлений всегда являются актуальными и требуют самого пристального внимания со стороны научного сообщества.

[1] Орлов А.В. Дезертирство и самовольное оставление воинской части или места службы: вопросы квалификации по УК РФ // Военно-юридический журнал. 2015. N 3. С. 21 - 22.

[2] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 03.04.2008 N 3 (ред. от 23.12.2010) "О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы" // Российская газета. – 2008. - N 76.