Ранее было констатировано, что формальная логика как наука теоретическая ставит себе цель изучить логическую форму, т.е. способ связи частей мыслимого содержания в рассуждении человека. К настоящему моменту формальной логикой были открыты 4 закона, по которым действует логическая форма. Поскольку же логическая форма есть везде, где есть связь мыслей, то мыслительная деятельность в доказывании и при принятии уголовно-процессуальных решений также происходит в логической форме, а значит так же, как и любая другая мыслительная деятельность протекает по четырем формально-логическими законам [78, c. 163], которые и будут рассмотрены ниже.

Первый формально-логический закон суть закон тождества. Аристотель, сформулировавший этот закон, указывал, что: «нельзя ничего мыслить, если каждый раз не мыслить что-нибудь одно» [75, c. 118]. Наиболее понятно, на взгляд исследователя, содержание закона выразил профессор В.Ф. Асмус. Он писал, что: «Согласно этому закону, необходимая логическая связь между мыслями возможна лишь при условии, если всякий раз, когда в рассуждении или выводе появляется мысль о каком-либо предмете, мы будем мыслить именно этот самый предмет и в том же самом содержании его признаков» [50, c. 15]. Особая значимость этого закона для всякого мышления легко обнаруживается при его нарушении. Так, из двух посылок - «Все собранные доказательства по уголовному делу № 2200034 являются достоверными» - и – «Ни одно доказательство не соответствующее действительности не является достоверным» - логически необходимое заключение «Ни одно доказательство не соответствующее действительности не является доказательством, собранным по уголовному делу № 2200034» будет следовать только тогда, когда мы в понятие «достоверность» будем вкладывать одно и тоже содержание. Действительно, пусть во второй посылки в понятие «достоверность» будет вложено содержание понятия «относимость», тогда у нас пропадет, связующий два суждения средний термин «достоверность», что не позволит нам сделать логически необходимый вывод.

Применяя все указанное к информационным, логическим доказательствам и обстоятельствам, подлежащим доказыванию[1], можно утверждать, что при мыслительной (оценочной) деятельности в доказывании и при принятии промежуточных и окончательных уголовно-процессуальных решений содержание доказательств и обстоятельств, подлежащих доказыванию не должно меняться субъектом доказывания произвольно, за исключением случаев, когда такие изменения вносит практическая (собирание, проверка) деятельность.

Второй формально-логический закон суть закон непротиворечия. Применительно к нему Аристотель говорил, что: «…невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении» [75, c. 120]. Это в свою очередь означает, что: «не могут быть сразу истинными два высказывания, из которых одно утверждает нечто о предмете, а другое отрицает то же самое об этом же самом предмете и в то же самое время» [50, c. 17]. К примеру, возьмем два суждения субъекта доказывания: «В отношении информации, полученной от свидетеля Б., можно выдвинуть предположение об ее относимости» и «В отношении информации, полученной от свидетеля Б., нельзя выдвинуть предположение об ее относимости». Очевидно, что оба они не могут быть истинными, так же очевидно и то, что если субъект доказывания допустит в своем мышлении логическое противоречие и признает два этих суждения истинными, то он не сможет однозначно решить вопрос о том, стоит ли вводить эту информацию в доказывание или нет.

Закон непротиворечия удобно рассматривать в связке с законом исключенного третьего tertium non datur, (лат.) – третьего не дано – который также сформулировал Аристотель. В его трактовке закон означал, что; «…если относительно чего бы то ни было необходимо либо утверждение, либо отрицание, то невозможно, чтобы и отрицание, и утверждение были ложными, ибо ложным может быть лишь один из обоих членов противоречия» [66, c. 11]. Суть закона исключенного третьего достаточно четко выразил С.И. Поварнин, а именно: «Из двух противоречащих суждений одно, по необходимости, истинно, другое ложно» [72, c. 22]. Отсюда следует, что если закон непротиворечия просто запрещает одновременную истинность суждений, то закон исключенного третьего позволяет переходить от истинности одних суждений к ложности других и наоборот [66, c. 53]. Продемонстрируем это положение на примерах. Пусть есть два суждения: 1) Нож, обнаруженный на месте происшествия, содержит потожировые следы Н.; 2) Нож, обнаруженный на месте происшествия, не содержит потожировые следы Н. Очевидно, что по закону непротиворечия эти суждения не могут быть одновременно истинными, также очевидно и то, что по закону исключенного третьего признание истинным или же ложным одного суждения позволит субъекту доказывания логически необходимо признать другое суждения ложным или истинным.

В заключение рассмотрения законов непротиворечия и исключения третьего следует очертить границы их действия, дабы не допустить распространение их на сферу не доступную им. Так оба закона относятся ко всем суждениям, находящимся в отношениях противоположности и противоречия, однако закон исключенного третьего, в отличие от закона непротиворечия, не распространяется на противоположные суждения, которые могут быть одновременно ложными, так как в этом случае невозможен переход от ложности одного суждения к истинности другого [66, c. 51, 53].

Применяя все указанное к доказыванию в российском уголовном процессе и принятию промежуточных и окончательных решений в нем, можно заключить, что информационные, логические доказательства и обстоятельства, подлежащие доказыванию, противоположные или противоречащие друг другу в части или полностью не могут быть одновременно в этой части или полностью достоверными. Если достоверно одно, то недостоверно другое и если недостоверно одно, то достоверно другое. Последнее положение верно при условии, что оба они сразу не могут быть недостоверными.

Четвертый и последний формально-логический закон суть закон достаточного основания. В отличие от предыдущих трех он был сформулирован не Аристотелем, а Лейбницем, который писал: «Наши заключения основаны на двух великих принципах, на принципе противоречия и принципе ratio sufficiens (разумной достаточности), в силу которого мы принимаем, что ни один факт не является истинным или действительным, ни одно положение не является истинным, без того, чтобы не было достаточного основания, почему оно таково, а не иначе…» [75, c. 120]. За разъяснением этого положения обратимся к С.И. Поварнину. Он формулирует этот закон так: «Каждая мысль в логическом мышлении связана по своему содержанию с некоторыми другими мыслями так, что необходимо из них вытекает». Кроме того, С.И. Поварнин подчеркивает еще один важный момент, говоря о том, что закон достаточного основания есть выражение общего закона условия и следствия, который в действительности существует как закон причины и действия, а в мышлении как закон основания и следствия, т.е. как закон достаточного основания [72, c. 26-27]. Примером действия этого закона может служить следующее умозаключение субъекта доказывания: «П. в момент совершения преступления был либо в месте А., либо в месте Б. (основание 1). П. в момент совершения преступления не был в месте А. (основание 2). Следовательно (логическая связь), П. в момент совершения преступления был в месте Б. (заключение)». Заключение, в данном случае, необходимо следует из других мыслей только лишь потому, что они являются достаточным основанием для него.

Более подробно роль закона достаточного основания в доказывании и принятии промежуточных и окончательных уголовно-процессуальных решений будет продемонстрирована в следующем параграфе. Такое отступление от логики изложения исследования делается лишь для того, чтобы избежать излишнего повторения мыслей.

В завершении этого параграфа остановимся на одном важном моменте. А именно на том, каким образом находят свое выражение законы формальной логики в доказывании по мнению некоторых процессуалистов. Так, А.Р. Белкин пишет, что: «Важные правила доказывания вытекают из логического закона противоречия.… Вот эти правила: а) доказываемое обстоятельство не должно иметь противоречивого содержания, т.е. не быть внутренне противоречивым; б) нельзя одним актом доказывания пытаться доказать два логически противоречивых обстоятельства, факта; в) доказательства, используемые для доказывания, обстоятельства, не должны противоречить друг другу» [11, c. 104]. Однако А.Р. Белкин применяет закон непротиворечия лишь к противоречию, оставляя отношение противоположности за гранью, тем самым он сужает сферу действия этого закона. Такие рассуждения нельзя признать истинными, поскольку, если поступить так, то следует признать истинным и вывод, который логически следует из этих рассуждений. А именно, вывод о наличии возможности у субъекта доказывания использовать, к примеру, доказательства, которые не противоречивы, но противоположны по содержанию. Проиллюстрируем это положение. Пусть есть показания двух свидетелей: первый утверждает, что: «Все задержанные присутствовали на месте совершения преступления»; второй утверждает, что: «Ни один из задержанных не присутствовал на месте совершения преступления». Приведённые нами суждения состоят в отношениях противоположности, поскольку могут быть одновременно ложными (вполне возможно, что только некоторые задержанные присутствовали на месте совершения преступления), но они не могут быть одновременно истинными. Однако, следуя логике А.Р. Белкина, два этих доказательства, не смотря на то, что они не могут быть одновременно достоверными, могут использоваться для доказывания какого-либо обстоятельства по той причине, что здесь нет отношений противоречия. Очевидно, что такие выводы несут опасность для процесса доказывания и принятия уголовно-процессуальных решений, поскольку не согласуются с правилами формальной логики[2], по которым и протекает доказывание, а потому не могут быть признаны истинными. Следовательно, не может быть признано истинным и основание (рассуждение А.Р. Белкина), из которого логически следуют такие выводы.

Далее, автор указывает: «Два доказываемых факта, обстоятельства, противоречащие друг другу, не могут быть оба истинными или оба ложными. Это правило основано на логическом законе исключения третьего: два противоречащих суждения не могут быть одновременно ни истинными, ни ложными и нет между ними среднего термина» [11, c. 105]. Утверждая это, автор опять ограничивает сферу действия, но уже закона исключенного третьего, лишь отношением противоречия. Если признать истинными его утверждения, тогда следует признать, что два доказываемых факта в том случае, когда они находятся в отношении противоположности, могут быть одновременно ложными. Так-то оно так, но если ситуация такова, что факты, находящиеся в отношении противоположности не являются одновременно ложными, тогда, следуя логике А.Р. Белкина, они не будут попадать под действие закона исключенного третьего и субъект доказывания не должен на основе истинности одного факта, заключать о ложности другого и наоборот. Это же в свою очередь ограничивает познавательные способности субъекта доказывания и запрещает ему совершать элементарные логические операции, без которых невозможно доказывание. Считаем, что reductio ad absurdum (лат.) – доведение до абсурда – утверждений А.Р. Белкина отчетливо продемонстрировало их ложность.

Завершив на этом месте рассмотрение формально-логической стороны доказывания и интеллектуального процесса принятия промежуточного и окончательного решения, перейдем к рассмотрению их диалектико-логической стороны.

Напоминаем, что в параграфе 2.1. главы 2 настоящего исследования нами было сделано важное заключение о том, что диалектическая логика, в отличие от формальной, организует познавательную деятельность в целом, то есть и мыслительную и практическую ее составляющую. Перенося указанное на доказывание, которое является такой же познавательной деятельностью, можно заключить, что формальная логика есть организация оценки в доказывании с позиции логической формы, диалектическая же есть организация той же оценки, но уже с позиции мыслимого содержания, а кроме того, собирания и проверки.

Показав основания нашего дальнейшего рассуждения, логично перейти к рассмотрению проявления законов диалектической логики в доказывании и процессе принятия промежуточных и окончательных решений в российскомуголовном процессе.

Первым рассмотрено будет «ядро» диалектики, а именно закон единства и «борьбы» противоположностей. Он: «…устанавливает, что всем вещам и явлениям свойственны противоречия, противоположные стороны и тенденции, находящиеся в процессе взаимопроникновения и взаимоотрицания и обусловливающие бесконечность движения, изменения и развития» [77, c. 75]. Однако наше исследование требует не анализа этого закона как всеобщего для всех явлений, а анализа специфики его проявления в познании [61, c. 168-169, 207]. Действие же последнего применительно к мышлению можно проиллюстрировать следующим рассуждением.

Исходя из того, что сам объект познания изначально противоречив, то и познавать его надо как систему-противоречие, а каждую противоположность как относительно отдельный элемент этой системы и главное в таком познании – уловить момент перехода одной противоположности в другую, т.е. момент их единства [77, c. 74]. Подтверждение этому мы можем найти в рассуждениях Б.М. Кедрова, который отмечает: «Для того, чтобы познать реальное противоречие, познание вынуждено сначала расчленить его на противоположные стороны, нарушив тем самым их единство и нераздельную взаимосвязь (следовательно, нарушается единство, которое есть изначально – К.С). Только после того, как обе противоположные стороны противоречия будут изучены в обособлении одна от другой, в противопоставлении одна другой (а иногда даже в условиях полного отбрасывания одной из них), - только после такого предварительного расчлененного исследования возникает возможность соединить их снова, мысленно привести их в связь с целью восстановить исходное единство (следовательно, в конце познания мы приходим к имевшемуся ранее единству – К.С.)» [61, c. 200]. Об этом пишет и А.П. Шептулин, указывая, что: «Первым, начальным моментом познания противоречия является открытие в исследуемом объекте различных и противоположных явлений, которые сначала рассматриваются как совершенно самостоятельные, независимые, сосуществующие. В ходе дальнейшего познания устанавливается их взаимосвязь, взаимополагание и взаимопереход друг в друга, в результате чего они начинают рассматриваться как неразрывно связанные стороны одного и того же явления, как единство противоположностей» [85, c. 210].

Однако познание противоположностей можно организовать лишь при условии владения сознательно или бессознательно соответствующим методом, а именно методом восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному, который сам выражает в себе единство таких противоположностей как чувственного и рационального, конкретного и абстрактного, анализа и синтеза и т.п. [74, http://www.kpu.org.ua/fragm_3.htm]. Указанный метод позволяет познать сущность явления путем отражения чувственно-конкретного, данного нам в ощущениях, в виде логически-конкретного, которое выступает как результат синтеза множества абстракций [64, c. 136-137]. Подобная логика была применена А.С. Барабашом при разработке схемы познавательной деятельности в российскомуголовном процессе, которую мы со своей стороны всецело поддерживаем [8, c. 262-268].

Показав кратко содержание закона единства и «борьбы» противоположностей, в той степени, в которой оно необходимо для нашего исследования, перейдем к рассмотрению диалектического закона отрицания отрицания. Последний, дополняя первый: «характеризует соотношение нового и старого…; раскрывает механизм изменения объектов» [77, c. 111]. Его механизм таков, что: «первое отрицание (разделение противоположностей) … отрицание отрицания (их борьба и разрешение) и момент якобы возврата к исходному пункту (поскольку в результате отрицания отрицания достигается качественно новое состояние, в котором старое, вернее, определенные его элементы, содержится в преобразованном виде)» [77, c. 112-113].

В познание же закон отрицания отрицания выражается в том, что: «от исходного, данного нам противоречия путем его расчленения (как первого отрицания) мы приходим сначала к отдельным его сторонам; от них, далее, путем их воссоединения (как второго отрицания, т.е. отрицания их обособленности одна от другой) мы приходим уже к познанию самого противоречия, как единства противоположностей» [61, c. 207]. Все указанное возможно реализовать, только если мысль будет двигаться по методу восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному, на том основании, что последний, являясь выражением закона единства и «борьбы» противоположностей, является выражением и закона отрицания, отрицания. Так первым отрицанием является переход мысли от чувственно-конкретного к абстрактному, осуществляемый путем анализа чувственного данного и создания на основании его множества абстракций. Вторым отрицанием – переход от абстрактного к логически-конкретному, осуществляемый путем синтеза множества созданных нами абстракций.

Применяя указанное к доказыванию, отметим, что чувственно данным, на основании, которого создаются абстракции являются следы оставленные событием прошлого. Множеством абстракций, созданных на основе чувственного материала являются информационные, логические доказательства и обстоятельства, подлежащие доказыванию. В виде же логически-конкретного, завершающего процесс доказывания, выступает знание о событии прошлого.

Продемонстрировав действие закона отрицания, отрицания в познании (доказывании) обозначим суть закона перехода количественных изменений в качественные.

Он гласит, что: «…постепенные, количественные изменения предметов и явлений, их свойств и состояний неизбежно приводят со временем к коренным, качественным изменениям, причем вновь возникшее качество (новая система) подчиняется новому закону (мере) и темпу количественных изменений» [77, c. 81]. Применительно же к познанию его роль (закона) проявляется в том, что он объясняет, с логической стороны, процесс мыслеобразования в мышлении человека[3]. Из содержания этого закона можно вывести, что как только в сознании человека «накапливается» такое количество мыслей, которое позволяет из них умозаключить нечто новое, то совершается скачок и образуется качественно иная, чем предыдущие мысль. Отмеченную нами закономерность подчеркивает и М.М. Розенталь, говоря о том, что: «Скачок в процессе познания характеризуется следующими важными чертами: 1) мысль переходит от количественного накопления отдельных фактов, данных о предметах, к формулированию вывода, понятия о их сущности: это значит, что в движении мысли происходит «перерыв постепенности», т.е. переход на высшую ступень процесса познания…» [74, http://www.kpu.org.ua/fragm_3.htm].

Рассмотрение же закона перехода количественных изменений в качественные применительно к доказыванию будет показано в следующем параграфе. Как и в случае с законом достаточного основания такое отступления от логики исследования делается с целью избежать дублирования мыслей.

Завершив рассмотрение диалектико-логической стороны доказывания, как процесса неразрывно связанного с принятием промежуточных и окончательных уголовно-процессуальных решений, перейдем к параграфу, должному вскрыть связующий узел формальной и диалектической логики в уголовном процессе.

[1] О различии информационных, логических доказательств и обстоятельств, подлежащих доказыванию. См.: [8, c. 274-290].

[2] Из двух противоположных посылок нельзя что-либо заключить хотя бы потому, что содержание одной из них отрицает содержание другой.

[3] В данном случае мы имеем в виду не физиологические особенности этого процесса, а сугубо логические, т.е. такие, которые связаны с выведением новых мыслей из содержания уже имеющихся.