Информацию о том, какие преступления относятся к коррупционным, можно почерпнуть из подзаконных нормативных правовых актов. Таковы, например, Приказ Генеральной прокуратуры РФ от 11 февраля 2008 г. № 23 «Об утверждении и введении в действие статистического отчета «Сведения о работе прокурора по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции и о результатах расследования уголовных дел коррупционной направленности», где коррупционными считаются преступления, предусмотренные 21 статьей УК РФ, а также «иные» преступления; Приказ Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации от 19 марта 2009 г. № 7 «Об утверждении и введении в действие формы статистической отчетности «Сведения о противодействии коррупции при организации деятельности по выявлению, расследованию, раскрытию и предупреждению коррупционных преступлений следственными органами Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации» в системе Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации» (в нем к преступлениям коррупционной направленности отнесены 29 составов и, кроме того, «другие» преступления и рейдерство); Указание Генпрокуратуры РФ № 52-11, МВД РФ № 2 от 15 февраля 2012 г. «О введении в действие Перечней статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемых при формировании статистической отчетности», которым утвержден Перечень № 23 преступлений коррупционной направленности, включающий в себя 46 преступлений. Таким образом, ознакомление с результатами ведомственного правотворчества не позволяет составить полную и ясную картину таких преступлений.

Последний из названных источников заслуживает особого внимания, так как судебная статистика рассмотрения уголовных дел о коррупционных преступлениях и обобщения судебной практики применения уголовного законодательства о данных преступлениях базируются на нем[1].

В Перечне № 23 приводятся критерии уголовно противоправных коррупционных посягательств:

- наличие надлежащих субъектов уголовно наказуемого деяния, к которым относятся должностные лица, указанные в примечании к ст. 285 УК РФ, лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации, действующие от имени и в интересах юридического лица, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления государственным или муниципальным учреждением, указанные в примечании к ст. 201 УК РФ;

- связь деяния со служебным положением субъекта, отступлением от его прямых прав и обязанностей;

- обязательное наличие у субъекта корыстного мотива (деяние связано с получением им имущественных прав и выгод для себя или для третьих лиц);

- совершение преступления только с прямым умыслом (п.1 названного документа).

Ситуацию, в которой неодинаковые перечни коррупционных преступлений содержатся в разных подзаконных нормативных правовых актах, нельзя признать нормальной. Это лишает антикоррупционную политику четко поставленной цели. Органы исполнительной власти, устанавливая признаки и перечни таких преступлений, так и или иначе вторгаются в область уголовного правотворчества - притом, что уголовно-правовым предписаниям достойное место только в УК РФ[2]. Поэтому справедливы предложения о нормативном закреплении понятия коррупционного преступления и перечня таких преступлений в уголовном законе[3].

Это подтверждается и данными социологических исследований. Так, по результатам опроса, проведенного А.С. Икрянниковой[4], 92 респондента из 158 (58,2 % опрошенных, или больше половины) считают, что перечень коррупционных преступлений следует закрепить в УК; 31 (19,6%) - в Законе о противодействии коррупции; 24 человека (15,2%) - в совместном указании Следственного комитета РФ, Генпрокуратуры РФ и МВД РФ; 11 респондентов (7%) - в Национальном плане противодействия коррупции.

Но целесообразно ли в перспективе, разрабатывая проект изменений и дополнений в УК РФ, брать в качестве образца Перечень № 23? Думается, нет, поскольку характеристика коррупционных преступлений в Перечне № 23 имеет существенные содержательные недостатки.

Первый. Использование термина «преступления коррупционной направленности» создает ложное впечатление, что коррупция находится вне этих преступлений, «направленных» на коррупцию, хотя в действительности сами эти преступления коррупционны.

Второй. Не совсем логичная система преступлений первой группы, т.е. коррупционных без дополнительных условий, включающая в себя наряду с различными видами подкупа и незаконным участием в предпринимательской деятельности, также контрабанду, совершенную должностным лицом с использованием своего служебного положения.

Третий. Субъективный характер оснований отнесения преступлений во вторую (преступления, относящиеся к перечню без дополнительных условий) и третью (преступления, которые могут способствовать совершению преступлений коррупционной направленности должностным лицом, государственным служащим и служащим органов местного самоуправления, а также лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации) группы, т.е. зависимость от усмотрения лица, оформляющего статистические карточки.

Но и эти несовершенные критерии теряют свою значимость, так как в ч.2 п.1 Перечня № 23 допускается существование коррупционных преступлений, хотя и не отвечающих указанным требованиям, но относящихся к коррупционным в соответствии с ратифицированными Россией международно-правовыми актами и национальным законодательством, а также связанных с подготовкой условий для получения должностным лицом, государственным служащим и служащим органов местного самоуправления, а также лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуги имущественного характера, иных имущественных прав либо незаконного представления такой выгоды.

Итак, сегодня нормативно установленная система коррупционных преступлений в Перечне № 23 (с учетом изменений и дополнений, внесенных в УК) выглядит так:

- безусловно коррупционные преступления (ст. 141.1, 184, 204, п.«а» ч.2 ст. 226.1, п. «б» ч. 2 ст. 229.1, ст. 289, 290, 291, 291.1 УК);

- условно коррупционные преступления (относящиеся к коррупционным при наличии различного рода отметок в статистических карточках преступлений);

- деяния, способствующие коррупционным преступлениям (которые могут способствовать совершению преступлений коррупционной направленности – при наличии в статистических карточках определенных сведений)[5].

Впервые такая нормативно регламентированная система появилась сравнительно недавно - в 2010 г., когда была принята первая редакция Перечня № 23. Теоретический интерес к проблеме коррупционных преступлений возник гораздо раньше. Начиная с 90-х годов ХХ в. по настоящее время в науке уголовного права ведется поиск признаков коррупционного преступления, предпринимаются попытки установления видов коррупционных преступлений.

Из определения понятия коррупции, содержащегося в пп. «а» п.1 ст.1 Закона о противодействии коррупции, видно, что ведущую роль в системе коррупционных правонарушений играют правонарушения, совершаемые специальным субъектом - физическим лицом, использующим свое должностное положение. С точки зрения российского уголовного закона данный субъект - это либо должностное лицо, либо лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, поскольку признаки именно этих видов служащих достаточно ясно обозначены в УК РФ.

Именно лицо, наделенное управленческими полномочиями - необходимый участник коррупционных отношений, и его поведение как участника этих отношений может содержать состав коррупционного преступления. По этой причине указанные субъекты, даже не являясь субъектами коррупционных преступлений (например, предусмотренных чч. 1, 2 ст. 204, ст. 291, 291.1 УК РФ), все равно выступают в качестве обязательных признаков названных составов - как лица, которым передавалась, но не была передана незаконная имущественная выгода (при покушении на перечисленные преступления, когда предмет взятки либо коммерческого подкупа не был принят должностным лицом или управленцем коммерческой или иной организации).

Основным объектом преступления, предусмотренного ст. 184 УК РФ (в редакции Федерального закона от 23 июля 2013 г. № 198-ФЗ69), являются порядок и результаты проведения коммерческих мероприятий (официальных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов). Этим объясняется размещение данной статьи в главе 22 УК РФ «Преступления в сфере экономической деятельности». Преступление, предусмотренное ст. 184 УК РФ, выходит за рамки служебных отношений не только по кругу субъектов (при подкупе спортсменов и других участников или организаторов официальных спортивных соревнований, а также организаторов зрелищных коммерческих конкурсов), но и по способу совершения (кроме активного подкупа - принуждение или склонение к оказанию влияния, либо предварительный сговор в тех же целях). Изменения, внесенные в название и редакцию ст. 184 УК РФ в июле 2013 г., расширили сферу действия данной нормы, что служит дополнительным аргументом в пользу изъятия данного преступления из разряда безусловно коррупционных деяний. Основные объекты преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 2 ст. 226.1 и п. «б» ч. 2 ст. 229.1 УК, - соответственно общественная безопасность и здоровье населения, а не управленческие отношения в сфере публичной службы.

Несмотря на то, что данные виды контрабанды совершаются должностными лицами с использованием своего служебного положения, эти преступления нельзя отнести к коррупционным деяниям.

Что же объединяет коррупционные преступления с точки зрения объективной стороны? Критерии, содержащиеся в Перечне № 23, а также результаты научных исследований[6] дают основания полагать, что объективная сторона коррупционного преступления заключается в незаконном получении (или предоставлении) имущественной выгоды. Применительно к конкретным составам это может выражаться в активном и пассивном служебном подкупе, а также в противоправном получении специальным субъектом имущественной выгоды в результате запрещенного законом участия в предпринимательской деятельности.

При этом деяния специальных субъектов связаны со служебным положением последних (как и должно быть согласно критериям, установленным в Перечне № 23).

Специфика субъективной стороны коррупционных преступлений со специальным составом (пассивного коммерческого подкупа, получения взятки, незаконного участия в предпринимательской деятельности) заключается в присутствии не только корыстного мотива (на это указано в Перечне № 23), но и корыстной цели. Сам по себе корыстный мотив может предопределять постановку разнообразных преступных (и не преступных) целей[7] - в том числе, напрямую не связанных с получением лицом имущественной выгоды. При совершении же коррупционного преступления потребность в обогащении обусловливает постановку в качестве цели такое извлечение имущественной выгоды, которое непосредственно связано со служебным положением специального субъекта, само по себе образует состав преступления, направленного против управленческих отношений, и не опосредовано совершением субъектом какого-либо преступления, предусмотренного иными главами УК РФ (кроме глав 23 и 30 УК РФ). Прямой (и только прямой) умысел обязателен для всех коррупционных преступлений. Итак, «безусловно коррупционные» (а точнее – коррупционные) преступления в своем абсолютном большинстве представляют собой деяния, связанные со служебным подкупом (активным и пассивным).

Особое место в системе данных преступлений занимает незаконное участие в предпринимательской деятельности. Особенность объективной стороны данного преступления состоит в том, что действия, ее образующие (учреждение организации, осуществляющей предпринимательскую деятельность либо участие в управлении такой организацией) могут выполняться виновным не лично, а через доверенное лицо. В этом смысле преступление, предусмотренное ст. 289 УК РФ, сродни взяточничеству и коммерческому подкупу. Так же, как и названные преступления, совершаемые при участии двух сторон и потому иногда рассматриваемые как «необходимое соучастие», незаконное участие в предпринимательской деятельности часто совершается при наличии не только исполнителя - специального субъекта, но и пособника - доверенного лица[8].

[1] Приказ Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 28 июня 2013 г. № 130 «Об утверждении Табеля форм статистической отчетности о деятельности судов общей юрисдикции и судимости и форм статистической отчетности о деятельности судов и судимости» // СПС «КонсультантПлюс».

[2] Иванчин А.В. Законодательная техника и ее роль в российском уголовном правотворчестве. М., 2011. - С. 176.

[3] Илий С.К. Нормативное определение перечней преступлений и других правонарушений коррупционной направленности // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. - 2010. - № 6. - С. 39-40.

[4] Егорова Н.А., Икрянникова А.С. Законодательство в сфере противодействия коррупции. Волгоград, 2012. - С. 8.

[5] В криминалистике предложено использовать следующую терминологию для обозначения видов коррупционных преступлений: «коррупционные безусловные», «коррупционные при условии», «коррупционные способствующие» (Бычков А.В. Коррупционные преступления как объект криминалистических исследований // Академический юридический журнал. - 2013. - № 1. - С. 50).

[6] Стромов В.Ю. Предложения по противодействию преступлениям коррупционной направленности // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - 2012. - № 6. - С. 263.

[7] Кудрявцев В.Н. Борьба мотивов в преступном поведении. М., 2007. - С. 45-46.; О тесной связи, но самостоятельности мотива и цели см., напр.: Рарог А.И. Настольная книга судьи по квалификации преступлений. М., 2009. - С. 115.

[8] Верченко Н.И. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика незаконного участия в предпринимательской деятельности: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Тюмень, 2011 - С.15-16.