Глава 49 ГК РФ не содержит положений, регулирующих ответственность поверенного за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства, помимо п.3 ст. 978 ГК РФ о возмещении убытков, причиненных доверителю отказом поверенного от исполнения поручения.

Следовательно, к данным правоотношениям должны применяться общие нормы об ответственности, изложенные в п. 1 ст. 393 ГК РФ об обязанности должника возместить кредитору убытки. При этом необходимо принимать во внимание положение п. 1 ст. 15 ГК РФ, согласно которому «лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения убытков, если договором не установлено возмещение убытков в меньшем размере» (п. 1 Ст. 25 ФЗ №63 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Таким образом, полагаем, что ответственность адвоката за неисполнение или ненадлежащее исполнение им своих обязанностей может быть ограничена соглашением об оказании юридической помощи.

Однако необходимо принять во внимание положение п. 1 ст. 1 ГК РФ, закрепляющее принцип обеспечения восстановления нарушенных прав лица. Данный принцип не позволяет с полной определенностью говорить о возможности ограничения ответственности адвоката соглашением сторон. Следовательно, полагаем, целесообразным введение в законодательство прямой нормы, ограничивающей ответственность адвоката в виде возмещения реального ущерба. При этом такой ущерб, по общему правилу, должен включать лишь сумму, уплаченную доверителем в качестве вознаграждения адвоката за исполнение поручения и за понесенные им накладные расходы.

Фидуциарный характер договора поручения обусловливает возможность каждой из сторон в любой момент в одностороннем порядке отказаться от исполнения договора. Применительно к адвокатской деятельности, данная норма не действуют в случаях, когда адвокат выступает в качестве защитника доверителя (пп. 6 п. 4 Ст. 6 ФЗ №63 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»). В остальных случаях адвокат, как и поверенный, вправе отказаться от принятого на себя поручения, при этом закон освобождает его от обязанности по возмещению убытков доверителя, вызванных таким отказом. Гарантией защиты интересов доверителя в данном случае выступает п.3 ст.978 ГК РФ, который устанавливает, что поверенный обязан возместить доверителю убытки, если односторонний отказ поверенного от исполнения договора совершен в условиях «когда доверитель лишен возможности иначе обеспечить свои интересы» (п. 3 Ст. 978 ГК РФ).

Примечателен в данном случае следующий пример из судебной практики.

Так, кассационным определением Санкт-Петербургского городского суда было отменено Решение Невского районного суда Санкт-Петербурга об удовлетворении иска о взыскании с адвоката денежных средств по соглашению об оказании юридических услуг.[1]

Фабула дела заключается в следующем. Истица заключила с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи. В соответствии с данным соглашением адвокат принял к исполнению поручение об оказании юридической помощи в суде первой инстанции. При этом Истица передала адвокату вознаграждение в размере 52 000 рублей. Истица по данному делу выступала в качестве Ответчика. Решением Приморского районного суда Санкт-Петербурга иск был удовлетворен. Однако Истица решила оспорить Решение Приморского суда и подписала с адвокатом дополнительное соглашение, по которому адвокат должен был предоставить Истице юридическую помощь в суде кассационной инстанции за дополнительное вознаграждение в 10 000 рублей.

Кассационная инстанция отменила Решение Приморского районного суда Санкт-Петербурга. Дело было возвращено в суд первой инстанции.

Однако адвокат отказался вести дело Истицы без предоставления ею дополнительного вознаграждения. Адвокат полагал, что исполнил обязательство по основному и дополнительному соглашению. Истица же настаивала, что адвокат без законных оснований отказался исполнять обязательства по основному соглашению, и обратилась в суд за взысканием с адвоката 52 000 рублей, выплаченных ею в качестве вознаграждения адвоката.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований Истицы, указав, что к сложившимся между сторонами отношениям не применяется Закон «О защите прав потребителей».

Рассмотрев материалы дела, судебная коллегия установила, что суд первой инстанции неправильно определил обстоятельства, имеющие значение по делу, кроме того, Истица не ссылалась на Закон «О защите прав потребителей», а суд не применил положения гл.49 ГК РФ.

Как было установлено судебной коллегией, по основному соглашению сторон обязательства адвоката прекращались окончанием производства по делу в первой инстанции. Учитывая то обстоятельство, что решение первой инстанции было отменено, производство по делу в первой инстанции не было окончено. Следовательно, Истица правомерно рассчитывала на исполнение адвокатом обязательств по основному соглашению после возвращения дела в суд первой инстанции. Кроме того, важным фактором также явилось решение Совета Адвокатской палаты Санкт-Петербурга по жалобе Истицы о привлечении данного адвоката к дисциплинарной ответственности в виде замечания. Как было установлено квалификационной комиссией Адвокатской палаты Санкт-Петербурга, адвокат продолжал представлять интересы Истицы после возвращения дела в суд первой инстанции, однако на судебном заседании он внезапно забрал ордер из дела и покинул заседание.

В рассмотренном случае адвокат действовал недобросовестно, нарушил требования п. 9 Ст. 10 КПЭА, и в результате его внезапного отказа от исполнения соглашения, доверитель был лишен возможности обеспечивать свои интересы в судебном заседании. В связи с этим отмена судебной коллегией решения суда первой инстанции видится совершенно верным.

Тем не менее взыскание с адвоката всей суммы вознаграждения, уплаченного ему доверителем, было бы несправедливым решением, учитывая, что им была оказана юридическая помощь в суде первой инстанции (при первом рассмотрении дела). Соответственно, вполне оправданным было бы решение о взыскании с адвоката убытков в виде реального ущерба – части стоимости полученного им по соглашению вознаграждения. При этом конкретный размер такого возмещения должен быть установлен с учетом требований справедливости и разумности.

Полагаем, что данный пример подчеркивает наличие у доверителей законодательно установленных способов защиты в случае нарушения адвокатом их законных прав и интересов.

На практике помимо требования о возмещении убытков, доверители зачастую обращаются в суд также за возмещением морального ущерба, причиненного им неисполнением или ненадлежащим исполнением поручения.

Примером может служить следующее судебное дело.[2] Так, апелляционным определением Санкт-Петербургского городского суда было удовлетворено исковое заявлением Истицы о взыскании с адвоката, незаконно отказавшегося от осуществления взятой на себя обязанности по защите Истицы в уголовном деле, выплаченного адвокату вознаграждения, а также судебных издержек Истицы. В то же время в силу недоказанности несения Истицей нравственных или физических страданий, вызванных нарушением адвокатом своих обязательств, в удовлетворении требования о взыскании морального ущерба было отказано. Таким образом, для применения такого способа защиты нарушенных прав, как компенсация морального вреда, доверителю необходимо тщательно подготовить соответствующую доказательственную базу, подтверждающую наличие физических и нравственных страданий, и причинно-следственную связь между ними и фактом нарушения адвокатом обязательств по соглашению об оказании юридической помощи.

Необходимо также отметить, что адвокат может быть привлечен к гражданско-правовой ответственности лишь при наличии вины. Вина, как говорилось ранее, презюмируется, иначе говоря, адвокат считается виновным, пока им же не доказана его невиновность. Именно на адвокате лежит бремя доказывания надлежащего исполнения поручения. Доверитель, в свою очередь, должен доказывать лишь наличие договорных отношений с адвокатом. Такое распределение бремени доказывания, на наш взгляд, также является одним из установленных законом гарантий защиты прав доверителя.

Итак, существующая в теории запретительная концепция, отрицающая саму возможность привлечения адвоката к гражданско-правовой ответственности перед доверителем, противоречит принципам, заложенным в гражданском законодательстве. Потребительская концепция гражданско-правовой ответственности адвоката перед доверителем, напротив, видится излишне «радикальной», так как применение норм Закона «О защите прав потребителей» к отношениям между адвокатом и доверителем может вызвать «потребительский экстремизм» и тем самым негативно повлиять на независимость адвоката. А ведь если адвокат потеряет независимость, он не сможет быть реальным защитником законных прав и интересов доверителя.

Наиболее верной видится концепция ограничительной ответственности адвоката. В связи с этим полагаем, что в ФЗ №63 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» следует внести норму следующего содержания: «В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения адвокатом своих обязательств по соглашению об оказании юридической помощи, доверитель имеет право потребовать возмещение понесенного им реального ущерба, если иное не установлено соглашением об оказании юридической помощи».

Такое законодательное установление ограниченного характера ответственности адвоката перед доверителем будет учитывать баланс интересов адвоката и доверителя, и станет еще одной гарантией независимости адвоката.

До внесения изменений в ФЗ №63 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре» адвокат и доверитель могут предусмотреть в своем соглашении об оказании юридической помощи ограниченную ответственность адвоката за нарушение своих обязательств в виде возмещения лишь реального ущерба, причиненного доверителю.

[1]Кассационное определение Санкт-Петербургского городского суда от 12.04.2011 по делу № 33-5193/2011.

[2]Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 19.02.2015 № 33-3217/2015.