Проблема юрисдикции является одной из наиболее сложных и наименее изученных в международном праве, несмотря на фундаментальные исследования проф. М. Акерхерста[1], Ф. Манна[2] и А. Доннедье де Вабра[3]. Не вдаваясь в доктринальные споры о том, что представляет собой юрисдикция, отметим лишь, что понятие «юрисдикция» связано со сферой действия внутреннего права государства во времени, пространстве и по кругу лиц. Проф. С.В. Черниченко предлагает понимать под ней «определяемую государством возможность и допустимость ожидать и требовать осуществления своих правовых велений (предписаний и запретов) и обеспечивать их осуществление»414 415 [4] [5] [6]. Проф. Л.Н. Галенская полагает, что термин «юрисдикция» «включает в себя действие норм права в пространстве и по кругу лиц, охватывая все способы реализации права: применение, соблюдение и использование» . По мнению М. Шоу, юрисдикция означает «правомочие государства влиять на имущество людей и человеческие обстоятельства и отражает базовые принципы государственного суверенитета,

418

равенства государств и невмешательства во внутренние дела» .

Применительно к международным уголовным судам термином «юрисдикция» можно обозначить действие права данного суда во времени, пространстве и по кругу лиц, т.е. когда, где и кем должно быть совершено преступление, чтобы суд был правомочен осуществлять разбирательство в его отношении. Настоящий параграф посвящен исследованию обстоятельств, обусловливающих юрисдикцию международных уголовных судов в отношении преступлений против отправления международного уголовного правосудия.

Во времени. Любой международный уголовный суд вправе преследовать преступления против отправления им правосудия, совершенные с момента начала его функционирования.

В пространстве. В международном праве выделяется пять обстоятельств, именуемых в отечественной литературе «принципами юрисдикции», позволяющих государству осуществлять уголовную юрисдикцию в отношении какого-либо преступного деяния: территориальный принцип, принципы активного и пассивного гражданства, универсальный и защитный принципы.

Наименее дискуссионным является территориальный принцип, в силу которого государство может осуществлять уголовное преследование преступлений, совершенных в пределах его территории[7]. Преступление может считаться совершенным на территории какого-либо государства, если оно полностью или частично имело место на данной территории. Юрисдикция международных уголовных судов обычно носит территориальный характер. Так, МТБЮ полномочен осуществлять судебное преследование лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии[8] [9]. Юрисдикция СТЛ ограничена событиями, имевшими место на территории Ливана . Согласно п. а) ч. 2 ст. 12 Римского статута, МУС может осуществлять свою юрисдикцию над преступлениями, имевшими место на территории государства-участника Статута или на борту морского или воздушного судна, зарегистрированного в государстве-участнике. Территориальный принцип применим и к юрисдикции международных уголовных судов в отношении преступлений против отправления ими правосудия.

Принцип активного гражданства позволяет государствам распространять свою юрисдикцию на преступления, совершенные их гражданами, вне зависимости от места совершения. Этот принцип распространяется также на лиц, приобретших либо утративших гражданство после совершения преступления[10]. Теоретическую основу этого принципа составляет представление о государстве как о совокупности лиц, подчиненных единой власти, где бы эти лица не находились территориально . Юрисдикция международных уголовных судов иногда связывается с наличием у лица гражданства государства-участника. Например, МТР вправе осуществлять судебное преследование лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории Руанды (территориальный принцип), и граждан Руанды, ответственных за подобные нарушения, совершенные на территории соседних государств (принцип активного гражданства), в период с 1 января по 31 декабря 1994 г.[11] [12] [13] Аналогично, МУС имеет юрисдикцию в отношении преступлений, совершенных на территории государств-участников Римского статута (территориальный принцип), а также граждан государств-участников, даже если само преступление имело место на территории третьего государства (принцип активного гражданства) .

В соответствии с принципом пассивного гражданства, государства вправе преследовать лиц, виновных в совершении преступлений против их граждан, где бы эти преступления ни были совершены, и к гражданству какого государства ни принадлежали бы преследуемые лица. Проф. Я. Броунли называет принцип пассивного гражданства «наименее оправданным основанием для осуществления юрисдикции», т.к. «многие аспекты его применения охватываются принципами защиты и универсальности»[14] [15]. Этот принцип критиковался также проф. Ф. Манном и А. Доннедье де Вабром . Судьи по делу «Лотоса», рассмотренному Постоянной палатой международного правосудия в 1927 г., в своих особых мнениях пришли к выводу, что принцип пассивного гражданства не является

428

частью обычного международного права . На национальном уровне данный принцип неоднократно применялся в рамках процессов в отношении международных преступлений. Например, по окончании Второй мировой войны в 1948 г. Военным судом Батавии было рассмотрено дело против японского военнослужащего, обвиняемого в принуждении голландских женщин к

429

проституции .

Универсальный принцип допускает осуществление юрисдикции государства в отношении наиболее серьезных преступлений, представляющих угрозу для всего международного сообщества, даже тогда, когда данные преступления не имеют никакой привязки к этому государству, кроме присутствия виновного лица на его территории[16] [17] [18]. Несмотря на то, что международные уголовные суды обычно создаются для преследования именно такого рода преступлений, ни один из них не обладает универсальной юрисдикцией. В доктрине существует теория о принципиальной возможности наделения государствами-участниками международного уголовного суда универсальной юрисдикцией. В качестве правового обоснования этой теории его сторонник С. Ренгарт утверждает, что международный уголовный суд должен быть правомочен делать то, что может делать каждый из его государств-участников по отдельности[19].

С этой теорией нельзя согласиться. Во-первых, использование термина «передача полномочий» здесь неуместно, т.к. «передача» предполагает отказ от каких-либо полномочий в пользу другого субъекта, в то время как создание международного уголовного суда не предполагает такого отказа - юрисдикции государств-участников и суда существуют параллельно, а коллизии между ними могут разрешаться по-разному, в зависимости от воли государств, выраженной в учредительном акте. Во-вторых, право преследовать события, имевшие место на территории другого государства, признаются государствами друг за другом взаимно, так, что все государства находятся в равном положении. Наделение международного судебного органа, не пользующегося универсальным признанием, универсальной юрисдикцией нарушает это равенство: в результате него дополнительно к юрисдикции иностранных государств на территорию третьего государства без его согласия распространяется юрисдикция еще одного субъекта международного права. Таким образом, несмотря на то, что наделение международного суда универсальной юрисдикцией не создает никаких обязанностей для третьих государств, сам факт наделения является нарушением международного права. Поэтому универсальный принцип не может приниматься в качестве правового основания для осуществления международными уголовными судами юрисдикции в отношении преступлений против отправления ими правосудия.

Наконец, пятый - защитный принцип - является основанием для осуществления государством юрисдикции в отношении преступлений, направленных против его интересов. По мнению проф. Ф.Ф. Мартенса, право государства наказывать иностранца за преступление, совершенное на чужой территории возникает из наличия юридического отношения между этим государством и преступлением[20] [21]. Такое отношение существует, «если иностранец совершил за границей преступление против государственного порядка или прав страны, в пределах которой он находится» . Проф. А. Доннедье де Вабр отмечает, что «как далеко бы мы ни углублялись в историю международного уголовного права, мы неизбежно констатируем существование норм, позволяющих государству осуществлять свою юрисдикцию в отношении преступлений, которые представляют угрозу его внутренней или внешней безопасности, даже если они были подготовлены и осуществлены за пределами

434 >г ттт

его территории и совершены иностранным гражданином» . М. Шоу пишет о праве государства осуществлять уголовную юрисдикцию против «иностранных граждан, совершивших за рубежом деяние, которое рассматривается как наносящее ущерб безопасности данного государства»[22] [23]. Проф. Р. Крайер также связывает защитный принцип с деятельностью, угрожающей безопасности государства, такой как раскрытие государственной тайны, шпионаж, подделка государственной валюты и т.д.[24] [25] [26] По мнению проф. С. Ренгарта, этот принцип призван защищать государство от совершенных за рубежом действий,

437

подрывающих его суверенитет или право на политическую независимость . Согласно Меморандуму Секретариата ООН «Иммунитет государственных должностных лиц от уголовного преследования» 2008 г., «защитный принцип основывает юрисдикцию на национальном интересе, которому нанесен ущерб правонарушением, совершенным за рубежом» . Защитный принцип предоставляет юрисдикцию «в отношении тех преступлений, которые полностью совершены вне пределов территории государства, осуществляющего уголовного преследование и которые создают опасность наступления отрицательных последствий для безопасности, целостности, суверенитета такого государства или отправления им важной управленческой функции»[27].

Этот принцип предусмотрен, например, в Международной конвенции о борьбе с захватом заложников 1979 г., согласно которой каждое государствоучастник обязуется принять необходимые меры для установления его юрисдикции в отношении преступлений, совершенных с целью принудить это государство совершить какой-либо акт или воздержаться от его совершения.

В деле против А. Эйхмана, ответственного за реализацию политики окончательного решения еврейского вопроса в Третьем Рейхе, Окружной суд Израиля сослался на защитный принцип как на одно из оснований своей юрисдикции[28]. Вменяемые А. Эйхману преступления не могли ставить под угрозу интересы государства Израиль, т.к. на момент их совершения такого государства не существовало[29].

В 1968 г. иностранная гражданка была осуждена в США за предоставление заведомо ложных сведений в анкете на получение американской визы в консульстве США в Канаде[30] [31] [32]. Суд постановил, что подобное деяние представляет собой «оскорбление американского суверенитета», а предоставленные ложные сведения пагубно влияют на правомерные

443

государственные интересы .

В 1981 г. окружной суд штата Калифорния, что действия, связанные с причинением смерти конгрессмену США на службе за рубежом «безусловно имели потенциально негативные последствия для безопасности государства или отправления им управленческой функции», в связи с чем подпадают под юрисдикцию США на основании защитного принципа .

В 1983 г. немецкий гражданин был осужден окружным судом штата Массачусетс на восемь лет лишения свободы по обвинению в шпионаже в пользу ГДР. В приговоре суд воспроизвел положение Второго свода по международным отношениям США: «в международном праве защитный принцип предоставляет государству право в нормативном порядке придавать правовые последствия поведению, которое имеет место вне его территории и угрожает его безопасности или отправлению им управленческих функций, при условии, что это поведение

признается преступным государствами с достаточно развитыми правовыми

445

системами» .

Таким образом, в доктрине международного права и практике государств прочно закреплена идея о возможности преследования государством деяний, направленных против его интересов, вне зависимости от места их совершения и гражданской принадлежности виновного лица[33] [34]. Государство не может допустить, чтобы посягательства на его интересы оставались безнаказанными. Политика иностранных государств в отношении преследования деяний, посягающих на чужие интересы, традиционно характеризовалась пассивностью[35]. В последние годы намечается, в т.ч. на уровне международных соглашений, тенденция к криминализации ряда таких деяний, например, коррупции иностранных должностных лиц или международных гражданских

служащих[36].

Такая же логика может применяться и к международным уголовным судам. Преступления против отправления ими правосудия, где бы и кем бы они ни совершались, посягают на их фундаментальные интересы, бремя защиты которых ложится, в первую очередь, на них самих.

Защитный принцип не налагает никаких дополнительных обязанностей на государство, не являющееся участником устава международного уголовного суда, на территории которого имело место преступление или находится виновное лицо. Факт возбуждения уголовного разбирательства по факту совершения преступления против отправления последним правосудия не обязывает это государство сотрудничать с международным судебным органом, также, как никакое государство не обязано - в отсутствие международно-правовой договоренности об обратном - оказывать помощь другому государству в его расследовании на основании защитного принципа.

По кругу лиц. Данная характеристика определяет, кто может являться субъектом преступления против отправления международного уголовного правосудия.

[1] Akehurst M. Jurisdiction in International Law // British Yearbook of International Law. - 1975. - Vol. 46.

[2] Mann F.A. The Doctrine of Jurisdiction in International Law // Collected Courses of The Hague Academy of International Law. - Brill, 1964. - Vol. 111; Mann F.A. The Doctrine of International Jurisdiction Revisited after Twenty Years Recueil des Cours // Collected Courses of The Hague Academy of International Law. - Brill, 1984. - Vol. 186.

[3] Donnedieu de Vabres H. Les principes modernes du droit penal international. - Editions Pantheon-Assas, 2004.

[4] Черниченко С.В. Теория международного права: в 2 т. - Т.1. - М., 1999. - С. 114.

[5] Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1978. - С. 36.

[6] Shaw M. International Law. - Cambridge, 2003. - P. 452.

9 Броунли Я. Указ. соч. - С. 428.

[8] Статья 1 Устава МТБЮ. Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года от 25 мая 1993 г. Резолюция Совета Безопасности Организации Объединенных Наций 827 (1993) [Электронный ресурс]. URL: http://www.un.org/ru/law/ictv/charter.shtml (дата обращения: 03.05.2017).

[9] Article 1 SCSL Statute. Statute of the Special Court for Sierra Leone (August 14, 2000) [Электронный ресурс]. URL: http://www.rscsl.org/Documents/scsl-statute.pdf (дата обращения: 03.05.2017).

[10] Распространение принципа на граждан, приобретших гражданство, обосновывается необходимостью не допустить безнаказанности лиц, виновных в совершении преступлений на территории одного государства, за счет приобретения ими гражданства и покровительства другого государства, не выдающего своих граждан; распространение принципа на граждн, утративших гражданство - необходимостью не допустить, чтобы виновное лицо могло избежать наказания посредством изменения своей гражданской принадлежности. См.: Harvard Research on International Law «Draft Convention on Jurisdiction with Respect to Crime» // American Journal of International Law. - 1935. - Vol. 29. - P. 532. О различных обоснованиях принципа активного гражданства см.: Ryngaert C. Jurisdiction in International Law. - Oxford: Oxford University Press, 2008. - P. 106-107.

[11] См.: Donnedieu de Vabres H. Op.cit. - P. 77.

[12] Статья 1 Устава МТР. Устав Международного уголовного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории Руанды, и граждан Руанды, ответственных за геноцид и другие подобные нарушения, совершенные на территории соседних государств, в период с 1 января 1994 года по 31 декабря 1994 года от 8 ноября 1994 г. Резолюция Совета Безопасности Организации Объединенных Наций 955 (1994) [Электронный ресурс]. URL: http://www.un.org/ru/law/ictr/charter.shtml (дата обращения: 03.05.2017).

[13] Ч. 2 ст.12 Римского статута 1998 г. Римский статут Международного уголовного суда, 17 июля 1998 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.un.org/ru/law/icc/rome statute(r),pdf. (дата обращения: 06.05.2017).

[14] Броунли Я. Указ. соч. - С. 433.

[15] Mann F. The Doctrine of Jurisdiction in International Law. Op.cit. - P. 39; Donnedieu de Vabres H. Op.cit. - P. 170.

[16] Harris D.J. Cases and Materials on International Law. - London: Sweet & Maxwell, 2004. - P. 281.

[17] Askin K. War Crimes Against Women: Prosecution in International War Crimes Tribunals. - Martinus Nijhoff Publishers, 1997. - P. 85.

[18] Donnedieu de Vabres H. Op.cit. - P. 160; Inazumi M. Universal Jurisdiction in Modern International Law: Expansion of National Jurisdiction for Prosecuting Serious Crimes under International Law. - Antwerp: Intersentia, 2005. - P. 103; Van Schaak B. Justice without Borders: Universal Civil Jurisdiction // Proceedings of the Annual Meeting - American Society of International Law. - 2005. - Vol. 99. - P. 121.

[19] Ryngaert C. The International Criminal Court and Universal Jurisdiction. Working Paper N 46 [Электронный ресурс]. URL: https://ghum.kuleuven.be/ggs/publications/working papers/new series/wp41-50/wp46.pdf (дата обращения: 04.05.2017).

[20] Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов / Ф.Ф. Мартенс: в 2 т. - Т.2. - СПб.: Тип. А. Бенке, 1905. - С. 161.

[21] Там же.

[22] Donnedieu de Vabres H. Op.cit. - Р. 86.

[23] Shaw M. Op.cit. - P. 666-667.

[24] An Introduction to International Criminal Law and Procedure / edited by R. Cryer, H. Friman, D. Robinson and E. Wilmshurst. - Cambridge University Press, 2010. - P. 50.

[25] Ryngaert С. Jurisdiction ... Op.cit. - Р. 114.

[26] Иммунитет государственных должностных лиц от уголовного преследования: меморандум Секретариата ООН (31 марта 2008). Документ ООН A/CN.4/596. - С.19.

[27] Bassiouni Ch. Universal Jurisdiction for International Crimes: Historical Perspectives and Contemporary Practice // International Criminal Law: Multilateral and Bilateral Enforcement Mechanisms / edited by Ch. Bassiouni. - Leiden: Martinus Nijhoff, 2008. - P. 108.

[28] The Attorney-General of the Government of Israel v. Eichmann // The American Journal of International Law. - 1962. - Vol. 56 (3). - Р. 808.

[29] Официальной датой образования государства Израиль считается 14 мая 1948 г.

[30] United States v. Pizzarusso 388 F.2d F.2d 8 (2d Cir.). Cert.denied, 392 US 938 (1968) [Электронный ресурс]. URL: https://casetext.com/case/united-states-v-pizzarusso (дата обращения: 25.02.2017).

[31] Ibid.

[32] United States v. Layton 509 F. Supp. 212 (N.D. Cal. 1981) [Электронный ресурс]. URL:

http://law.iustia.com/cases/federal/district-courts/FSupp/509/212/1448668/ (дата обращения: 25.02.2017).

[33] United States v. Zehe 601 F. Supp. 196 (D. Mass. 1985). [Электронный ресурс]. URL:

http://law.iustia.com/cases/federal/district-courts/FSupp/601/196/1734505/ (дата обращения: 25.02.2017).

[34] Bantekas I., Nash S. International Criminal Law. - London and New York: Routledge-Cavendish, 2007. - P. 83.

[35] Rebut D. Droit penal international. - Paris: Dalloz, 2012. - Р. 68-69.

[36] Конвенция по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок (Париж, 17 декабря 1997 г.) [Электронный ресурс]. URL: http://miniust.ru/ru/node/105729 (дата обращения: 04.06.2017); ст. 5 Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (Страсбург, 27 января 1999 г.) [Электронный ресурс]. URL: https://rm.coe.int/168007f58c (дата обращения: 04.06.2017); ст. 16 Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции (Нью-Йорк, 31 октября 2003 г.) // Бюл. международ. договоров. - 2006. - № 10. - С. 7-54.