Односторонние правозащитные меры, образуя самостоятельное правовое понятие, тем не менее относятся к широкому понятию гражданско-правовой защиты. Защита гражданских прав функционально направлена не только на пресечение нарушения или его угрозы, а также и на восстановление уже нарушенных прав, поэтому широкое понятие защиты прав включает в себя также и понятие гражданско-правовой ответственности, поскольку последней присущ восстановительный (компенсационный) характер. Применение мер ответственности связано с фактом нарушения, но конкретных обязанностей субъектом, что влечет невыгодные для него последствия, например возмещение убытков.

Первичная функциональная цель защиты - это пресечение нарушения, или угрозы нарушения субъективных прав. Восстановление прав - это результат дальнейшей реализации правоохранительного механизма, который, как правило, связан с государственно-властным участием. Именно с реализацией механизма восстановления прав следует утверждать об успешном завершении осуществления всех функциональных целей защиты.

В теории гражданского права справедливо возникает вопрос: как соотносится понятие «меры защиты», особенно в договорных правоотношениях, с понятиями «меры ответственности», «санкции»? Актуален этот вопрос и в связи с тем, что в цивилистике односторонние правозащитные меры в договорных правоотношениях часто именуются оперативными санкциями[1]. Односторонние правозащитные меры в договорных правоотношениях имеют единую правовую природу с подобными мерами внедоговорного применения. Поэтому необходимо ответить на вопрос как соотносятся все односторонние правозащитные меры в гражданском праве с понятием мер ответственности, санкциями?

В узком смысле меры защиты не тождественны мерам ответственности, хотя бы потому, что первые могут реализовываться субъектами гражданских правоотношений односторонне и самостоятельно в рамках материального правоотношения, то есть без посредства государственно-властного участия, они не предполагают каких либо дополнительных обременений для конкретного нарушителя. Субъекты гражданских правоотношений могут самостоятельно применять в рамках материального правоотношения только такие односторонние меры противодействия нарушению субъективных прав, которые не связанны с гражданско-правовой ответственностью. В ретроспективном аспекте гражданско-правовая ответственность реализуется исключительно государственно-принудительно. Поэтому конкретные меры гражданско-правовой ответственности всегда связаны с другой стороной правоотношения - правонарушителем. Меры же гражданско-правовой защиты могут применяться и при отсутствии конкретного правонарушения, они могут вовсе не быть связанными с неблагоприятными последствиями для конкретного нарушителя (санкциями). Конкретный нарушитель может вообще отсутствовать, поскольку факт нарушения прав не всегда связан с действием какого-то субъекта. Источником нарушения субъективных прав могут являться различные источники опасности, не только противоправные действия конкретного субъекта.

Судебные и иные государственные юрисдикционные органы при осуществлении правоохранительной деятельности вправе применять, в отличие от субъектов частноправовых отношений, меры гражданско-правовой ответственности. Речь идет о ретроспективном аспекте понятия гражданско-правовой ответственности. Восстановление нарушенного права, если это не связано с допустимым законом оперативным противодействием нарушению, может осуществиться лишь посредством дополнительного обременения конкретного нарушителя, который обязан возместить, компенсировать, то есть восстановить, нарушенное. Например, взыскание двойной суммы задатка восстанавливает нарушенные субъективные права потерпевшего и дополнительно обременяют нарушителя на такую сумму. Если восстановление нарушенного полностью не осуществляется действиями самого защищающегося, при допустимости законом совершения таких восстановительных действий самостоятельно, но имеется необходимость в дополнительном обязывании нарушителя, то такое обязывание невозможно без посредства государственно-принудительного органа. В ретроспективном аспекте полное восстановление нарушенной сферы потерпевшего осуществляется государственно-принудительно, посредством возложения на конкретного нарушителя обязанности осуществления восстановительных (компенсационных) действий и обеспечивается такая обязанность всей мощью государственного аппарата. В перспективном же аспекте можно говорить об ответственности, которую несут все юридически обязанные субъекты. Перспективная ответственность вообще существует вне государственного принуждения. Таким образом, понятие «ответственность» в праве шире понятия «мер ответственности». Первое понятие нельзя сводить только лишь к невыгодным имущественным последствиям, ограничениям личного и имущественного характера, мерам или, формам принуждения, то есть к наказательному элементу ответственности, или по-другому, ретроспективному.

Не следует рассматривать ответственность и как охранительное правоотношение, поскольку ответственность не возникает исключительно в самостоятельных правоотношениях охранительного содержания, а является внутренним элементом любого гражданского правоотношения как ненарушенного в форме заранее установленных нормативно или договорным порядком возможно применимых мер ответственности, или конкретно реализуемых в случае совершения правонарушения. Таким образом, ответственность триедина. Во-первых, она состоит в возможности ее наступления только лишь с появлением гражданского правоотношения и субъективными обязанностями в его рамках. Такое проявление ответственности можно назвать возможностью ее наступления. Во-вторых, она возникает по факту юридического основания (правонарушения) как в правоотношении, в котором произошло нарушение, так и в отдельном охранительном правоотношении (деликтное обязательство). В-третьих, государственно-принудительная реализация ответственности.

Итак, полное восстановление права чаще всего реализуется государственно-принудительно и связано с действиями конкретно обязанного к этому субъекта - правонарушителя. Поэтому восстановление права происходит за счет и посредством действий самого нарушителя, к которым он государственно-принудительно обязывается. Пресечение же нарушения возможно и односторонними, оперативными и самостоятельным действиями самого потерпевшего или третьих лиц, а не только посредством обращения к аппарату государственного принуждения. Реализация пресекательных мер защиты может быть как при посредстве принудительной деятельности государства, так и посредством оперативной односторонней и допустимой законом понудительнопринудительной деятельности самого управомоченного лица без обращения к компетентным государственным или общественным органам. Защита права посредством пресечения нарушения может произойти в рамках материального правоотношения без участия органов государства. В некоторых случаях право может предоставить возможность совершать реальное восстановление прав односторонним и самостоятельным порядком, посредством действий самого защищающегося. Даже в этом случае применения таких односторонних правозащитных мер речь не идет о дополнительном обременении конкретного нарушителя, поскольку такие действия реализуются исключительно самим защищающимся. Подобные меры исключительные, но они возможны в условиях развитого частноправового регулирования. Восстановление прав посредством самозащиты является максимальным проявлением государственного доверия частноправовому началу. Таким образом, самозащита и юрисдикционная защита в совокупности обеспечивают как пресечение нарушения, так и полное восстановление прав.

По рассматриваемому вопросу корифей отечественной теории права С.С. Алексеев обращает внимание на следующее: необходимо отграничить меры, направленные на восстановление нарушенных прав потерпевшего, то есть меры защиты, от иных, например от мер гражданско-правовой ответственности, поскольку реализация первых не приводит к формированию дополнительных обременений для лица, нарушившего чужое право, а последние предполагают возложение на правонарушителя новых обременяющих обязательств. В отличие от мер гражданско-правовой ответственности, меры защиты субъективных гражданских прав обеспечивают их восстановление и при отсутствии вины правонарушителя (курсив Н.Ю.)[2]. Представленные признаки различий между мерами защиты и мерами ответственности действительно обнаруживают разность между ними, хотя они и осуществляются в едином правоохранительном механизме и реализуют охранительную функцию гражданского права. Действительно, например, односторонним порядком, то есть самостоятельно, возможно пресечь нарушение и в исключительных случаях реально восстановить нарушенное, но нельзя установить дополнительное обременение для нарушителя, которым завершается действие механизма защиты в виде полного и всеобъемлющего восстановления прав. Применяемые меры защиты могут не касаться какого-то виновного поведения конкретного лица, но в тоже время применять к нарушителю меры принуждения. Обороняющийся от посягательства невменяемого лица применяет к нему самостоятельно и односторонне меры принуждения, то есть реализует защиту права в форме самозащиты посредством пресечения нарушения. Невменяемый нарушитель не виновен, с юридической точки зрения он не может быть правонарушителем. Это же касается и случаев устранения опасности от нападения животного, то есть, крайней необходимости и др. Таким образом, меры защиты в узком смысле не тождественны мерам гражданско-правовой ответственности.

Меры защиты гражданских прав хотя и реализуются во многих случаях самостоятельно и по желанию самого потерпевшего, но требуют часто юрисдикционного соучастия. В гражданском праве существует весомый спектр мер защиты, требующих юрисдикционного вмешательства, то есть государственнопринудительного. Например, компенсация морального вреда может произойти

только посредством судебного присуждения выплаты денежной компенсации, такой же характер носит присуждение к исполнению обязанности в натуре. Меры же реализации защитительного правомочия субъективного права, которые являются вариантом проявления исключительно односторонней воли без посредства юрисдикционного органа, характеризуются внутривидовой общностью, которая позволяет рассматривать их как самостоятельные правозащитные действия в правоохранительном механизме, а соответственно и в механизме гражданско-правового регулирования общественных отношений.

В рамках односторонних правозащитных мер можно выделить меры оперативного воздействия в договорных правоотношениях. Давний характер имеет научный спор в вопросе отнесения мер оперативного воздействия к понятию - «меры ответственности», «санкции». Поскольку такие меры являются частью единого понятия односторонних правозащитных мер в гражданском праве, то логично коснуться некоторых аспектов этой дискуссии. Все односторонние правозащитные меры в гражданском праве характеризуются общностью, которая позволяет рассматривать их как самостоятельные юридические действия в гражданском праве, со своей спецификой и механизмом применения. Безусловно, внутри этого юридического понятия можно выделить и некоторые меры, характеризующиеся также незначительной спецификой (в силу специфики самого правоотношения организационно-преобразовательного характера), к таковым и относятся меры оперативного воздействия, которые применяются исключительно в договорных правоотношениях. Однако не следует придавать столь существенное значение их особенности лишь по тому факту, что они частично урегулированы законом. На момент применения подобных мер, характер нарушения прав, соответственно и возможность их применения, защищающийся оценивает субъективно, точно так же, как и в момент применения односторонних правозащитных мер во внедоговорном правоотношении. В договорном правоотношении меры защиты направлены против контрагента-нарушителя, который естественным образом известен защищающемуся, а во внедоговорном правоотношении нарушитель может быть не только не известен, но само нару-

шение субъективного права может быть вообще не связано с деятельностью конкретного субъекта, например, опасность при крайней необходимости может исходить от сил природы.

Что же касается понятия «гражданско-правовой санкции», то нередко оно ассоциируется с понятием «гражданско-правовой ответственности». Понятие «санкции» в теории гражданского права также спорно. Под санкцией можно понимать как последствия, установленные правовой нормой за ее несоблюдение, так и конкретную меру воздействия, которая применяется к не исполняющим требования нормы субъектам. В гражданском праве фигурируют в основном компенсационные санкции, то есть меры восстановительного характера. Также существуют санкции штрафного или конфискационного характера. Штрафной характер санкций характерен для тех ситуаций, когда взыскание осуществляется сверх восстановления. Конфискационный характер санкций связан с субъектом, в пользу которого происходит взыскание, когда речь идет о взыскании в доход государства. Выделяется и понятие экономических санкций, к которым относятся имущественные и организационные . Корифей советской цивилистики С.Н. Братусь отмечает, что под санкцией нормы права могут пониматься любые правовые последствия правонарушения, предусмотренные законом для какого-то конкретного случая, в том числе и те, что не связаны с использованием силы государственного принуждения . При таком широком подходе к понятию «санкции», естественно, что применение всех односторонних правозащитных мер можно рассматривать как реализацию гражданскоправовой санкции. Если взять за основу широкое понятие юридической санкции, которое обозначил С.Н. Братусь, то можно прийти к выводу, что применение односторонних правозащитных мер - это реализация гражданско-правовой санкции, следовательно, и гражданско-правовой ответственности. Однако такое широкое понимание санкций предполагает наличие у всех санкций неких особых единых признаков. Если же проанализировать применение односторонних [3] [4]

правозащитных мер, то они имеют как раз ряд существенных отличий от большинства «традиционных» санкций в гражданском праве, следовательно, подобный чрезмерно широкий подход все-таки вряд ли оправдан.

Понятие «гражданско-правовой ответственности» тесно связано с понятием «санкции». Не стоит подробно вдаваться в эту давнюю дискуссию (о соотношении понятия «юридической ответственности» и «санкций») в юридической литературе, приняв за основу одну из наиболее последовательных позиций по этому вопросу, а именно, что гражданско-правовая ответственность - есть реализация гражданско-правовой санкции199'.Так, при сравнительном анализе односторонних правозащитных мер в договорных обязательствах (мер оперативного воздействия) с понятием юридических санкций и ответственностью отмечаются такие отличия: 1) эти меры применяются управомоченным лицом независимо от вины нарушителя обязательства; 2) меры применяются управомоченным лицом самостоятельно, без участия арбитража, при этом подчеркивается наличие государственного принуждения, которое наступает не непосредственно, а благодаря возможности вмешательства арбитража или иного органа; 3) меры не выполняют компенсационной функции, поскольку не связаны с передачей денежных средств[5] [6]. Представленные отличия существенны. Из них особо следует обратить на первое и наиболее существенное, заключающееся в том, что применение односторонних правозащитных оперативных мер не связано с выяснением виновности нарушителя, по крайней мере, на момент применения такой меры. Оценка поведения нарушителя на момент реализации меры происходит исходя из самостоятельного, одностороннего и оперативного анализа ситуации. Защищающийся предполагает о наличии нарушения его субъективного права или существенной угрозы такого нарушения, что и является основанием к одностороннему противодействию посягательства на право,

тем самым достигается первичный, но крайне важный оперативный результат, посредством помощи самому себе. Установить четкие признаки совершаемого противоправного деяния со стороны хотя и известного нарушителя-контрагента в момент применения односторонней правозащитной меры не представляется возможным. Однако условие правомерности применения защиты предполагает наличие нарушения права, а иначе это означало бы, что закон допускает защиту от правомерных действий, что абсурдно. Особенность нарушений прав в рамках договорных правоотношений является то, что такое нарушение всегда связано с действием конкретного субъекта права - контрагента, тем не менее, установить все признаки правонарушения в его поведении защищающийся не в силах, в любом случае его оценка субъективна, строится на внутреннем осознании нарушения субъективного права. Объективную оценку посягательства как правонарушения может установить суд как юрисдикционный орган защиты прав. Во внедоговорных правоотношениях нарушение субъективного права может быть и не связано с конкретным субъективным действием, но противодействие посягательству тоже является защитой субъективного права, и оно предполагает правомерное причинение вреда, например, третьим лицам (крайняя необходимость). Тем не менее, и в этом случае защищающийся оценивает ситуацию с нарушением его прав субъективно. В ситуации защиты права важным является сам факт нарушения субъективных прав, которое может происходить независимо от действий конкретного субъекта - правонарушителя.

Следует также учитывать, что элемент вины в условиях наступления гражданской ответственности является специфическим, поскольку отсутствие вины в своих действиях доказывает ответственная сторона. Кроме того, в гражданском праве существует и эвентуальная ответственность - независимо от вины . На момент применения односторонней правозащитной меры произвести объективную оценку, а не субъективную (самим самозащищающимся) содеянного нарушителем не представляется возможным, поэтому субъект, защи-

щающийся односторонним порядком полагается только на внешнюю фактическую сторону произошедшего, ему достаточно лишь оперативно оценить ситуацию и сделать вывод о противоправности поведения контрагента, или о факте нарушения его субъективных прав. Главное, что есть все признаки нарушения и в некоторых случаях угрозы нарушения (предполагаемое нарушение) субъективных прав.

Таким образом, односторонние правозащитные меры не являются мерами ответственности, санкциями. Если для оперативных правозащитных мер в рамках договорного правоотношения такой вопрос еще имел какой-то спорный характер, то для внедоговорных отношений вполне очевидно, что самостоятельные односторонние правозащитные действия не могут быть названы ни санкциями, ни мерами ответственности. Действия в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости, прежде всего, направлены на пресечение опасности. Пресекательные защитные действия не относятся к понятию ответственности и санкций, поскольку они не связаны с личностью конкретного нарушителя и направлены на первичное противодействие посягательству на субъективные права. Меры гражданской самопомощи в рамках внедоговорного правоотношения могут иметь признаки действия восстановительного характера, тем не менее даже в этом случае, когда односторонним порядком восстанавливаются права (реально восстанавливаются) говорить о юридической ответственности и санкциях не уместно, поскольку нет дополнительного обременения конкретного нарушителя.

М.А. Егорова проанализировала понятие санкций и ответственности в монографическом исследовании с целью соотнести такую специфическую гражданско-правовую меру как односторонний отказ от исполнения гражданскоправового договора с понятием гражданско-правовой ответственности и санкциями и пришла к выводу: «Сам по себе отказ от договора не является разновидностью гражданско-правовой ответственности, хотя он и связан с лишением пассивной стороны отказа ее субъективных прав в основном договорном правоотношении. Это связано с тем, что основным квалифицирующим признаком

ответственности является ее внеэквивалентный характер (курсив НЮ.), а действия по одностороннему отказу от исполнения договора касаются лишь динамики субъективных прав и обязанностей сторон основного договорного обязательства и не направлены на причинение пассивной стороне договора имущественных или денежных лишений (курсив Н.Ю.) в отличие от гражданскоправовой ответственности»[7] [8]. Правовед также полагает, что только фактический состав как комплекс юридических фактов, элементами которого являются нарушение обязательств по договору и сделка по одностороннему отказу от его исполнения, служит основанием для возникновения нового охранительного правоотношения, направленного на возмещение убытков и обеспеченного силой государственного принуждения, в котором реализуются негативные правовые последствия одностороннего отказа в виде мер гражданско-правовой ответственности . Односторонний отказ от исполнения гражданско-правового договора, реализуемый вследствие нарушения субъективного права, также является односторонней правозащитной мерой. Представленное мнение подтверждает еще с более узкого ракурса, что такое одностороннее правозащитное действие не является санкцией и мерой гражданско-правовой ответственности. Следует обратить внимание, что М.А. Егорова рассматривает возмещение убытков, как последствие правонарушения в рамках нового охранительного правоотношения. Представляется, что реализация негативных последствий нарушения в виде возмещения убытков, реализуется в том же правоотношении, в котором происходит реализация самостоятельной защиты. Такие последствия будут финалом реализации правоохранительного механизма, а возмещение убытков в юрисдикционном порядке как раз и будет являться мерой гражданской ответственности. Мера ответственности реализуется уже не односторонним порядком (в форме самозащиты), а посредством государственнопринудительной деятельности (в юрисдикционной форме). Понятие односторонней правозащитной меры не может быть тождественным понятию санкции в

гражданском праве, следовательно, также и понятию юридической ответственности, поскольку ответственность в ретроспективном аспекте предполагает применение конкретной санкции.

Правоведы, затронувшие в своих работах проблемы односторонних правозащитных мер в договорных обязательствах (мер оперативного воздействия), выделили особенности, свойственные этим мерам. Безусловно, эти особенности можно отметить и применительно к односторонним правозащитным мерам в целом, то есть не только к мерам, применяемым в договорных обязательствах, но и к односторонним правозащитным мерам, применяемым во внедоговорных правоотношениях. Итак, существенные признаки оперативных мер: 1) они вводятся в действие без предварительного обращения к юрисдикционным органам; 2) для их введения достаточно инициативы управомоченного лица; 3) они могут не иметь непосредственно стоимостного (денежного) содержания (выражения); 4) они обладают специфической юридической силой[9] [10]. М.И. Клеандров, отметив особенности применения оперативных мер, в одной из своих работ выделил следующую их специфику: 1) эти меры применяются без предварительного обращения к организации нарушителю, тем более - без ее предварительного согласия; 2) при принятии этих мер проверки их правомерности и обоснованности по существу третьей стороной не производятся; 3) эти меры применяются в связи с конкретными правонарушениями со стороны организации - нарушителя . Представленные точки зрения особенностей оперативных мер позволяют также сделать ряд ассоциативных выводов применительно к вопросу отличия односторонних правозащитных мер как единого правового понятия от мер гражданско-правовой ответственности и санкций. Во-первых, ключевым единым признаком всех односторонних правозащитных мер является их применение самостоятельно и в одностороннем порядке без прямого государственного участия, принуждение и понуждение реализуется самим обладателем субъективного права. Во-вторых, применяются они в связи с фактом нарушения субъективных прав или предполагаемым нарушением (существенная угроза). В-третьих, односторонние правозащитные меры имеют субъективно-оценочный характер, соразмерность их применения нарушению определяется в соответствии с законом, но на момент реализации самостоятельно и односторонне. В- четвертых, они влияют на динамику правоотношения либо обеспечивают неприкосновенность права (статичность), либо защитительно радикально изменяют правоотношение или прекращают его. В-пятых, односторонние правозащитные меры могут иметь пресекательный или восстановительный характер. В-шестых, на момент применения односторонних правозащитных мер государственное принуждение существует косвенно, а не в прямом смысле. Государственно-принудительно могут быть взысканы убытки или неустойка как меры, направленные на полное восстановление нарушенного права. В судебном порядке может состояться оценка правомерности совершения односторонних правозащитных мер, которая либо подтвердит их правомерность, либо признает такие действия незаконными.

Применение односторонних правозащитных мер не всегда с неизбежностью влечет наступление негативных последствий их применения. Например, при применении удержания имущества должника, обязательство может быть исполнено добросовестно, поскольку применение удержания влияет на волю контрагента, поэтому само по себе удержание имущества без обращения на него взыскания, не представляет собой дополнительных неправомерных последствий для нарушителя, ему предоставляется возможность исправить ситуацию. Добровольное исполнение временно нарушенного обязательства является исполнением субъективной обязанности, долга, что является вариантом реализации позитивной гражданской ответственности. Подобный же пример связан и с применением меры отказа от принятия ненадлежащего исполнения по договору. При своевременном устранении недостатков со стороны нарушителя эти меры не влекут с неизбежностью наступление негативных последствий.

Односторонние правозащитные меры в договорных обязательствах имеют либо организационный характер и направлены на преобразование структуры правоотношения, например, изменение последовательности исполнения, прекращение исполнения и т.п., при этом имущественные последствия наступают здесь лишь как попутный результат, либо обеспечительный характер. В некоторых случаях они обеспечивают статичность существующей правовой связи и гарантируют дальнейшую исполнимость обязательства. Разумно, что в теории гражданского права оперативные меры не стали рассматриваться только в качестве разновидности мер ответственности и санкций, а стали выделяться как самостоятельные и особые правовые средства, хотя и имеющие признаки различных правовых институтов и научных понятий. Односторонние правозащитные меры во внедоговорных отношениях - меры необходимой обороны, крайней необходимости, гражданской самопомощи - тем более не являются мерами ответственности и санкциями. Можно полагать о существовании самостоятельного правового явления односторонних правозащитных мер в гражданском праве, которое имеет лишь некоторые признаки понятий «юридической ответственности», «санкций».

[1] В.Л. Слесарев рассматривает правовое явление экономических санкций как более широкое по отношению к мерам защиты. Правовед структурирует среди экономических санкций превентивные и восстановительные (меры защиты), но в структуре таковых не выделяются в самостоятельную группу меры одностороннего неюрисдикционного применения, однако, например среди пресекательных мер защиты выделяются в отдельную группу отказные санкции: 1) отказ от заключения договора, 2) отказ от исполнения договора и 3) отказ от встречного исполнения и санкции преобразовательные: 1) перевод плательщика на аккредитивную форму расчетов, 2) перевод на оплату продукции после приемки ее по качеству. (См.: Слесарев В.Л. Экономические санкции в советском гражданском праве. Красноярск: Изд-во Красноярского университета, 1989. С. 104-140.)

[2] Алексеев С.С. Право. Опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. С. 184-189.

[3] См.: Слесарев В.Л. Экономические санкции в советском гражданском праве: автореф. ... дис. докт. юрид. наук. Свердловск, 1990. С. 11.

[4] Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М.: Юридическая литература, 1976. С.

[5] См., например: Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962. С. 85. О.Э. Лейст полагает, что ответственность - это применение и реализация санкции в случае правонарушения. Подобный взгляд на проблему проявляется и в современных работах. Так, М.С. Карпов полагает, что ответственность есть применение санкции, тогда как санкция есть та конкретная мера, которая применяется к правонарушителю. См.: Карпов М.С. Гражданско-правовые меры оперативного воздействия. М.: Статут, 2004. С. 18.

[6] См.: Бриных Е.В. Оперативные санкции - форма гражданско-правовой ответственности // Советское государство и право. 1969, №.6. С. 67. Автор анализирует признаки оперативных санкций (мер оперативного воздействия), которые, думается, входят в общее понятие односторонних правозащитных мер.

[7] Егорова М.А. Односторонний отказ от гражданско-правового договора. М., 2010 // СПС «Гарант».

[8] Там же.

[9] Эту специфику оперативных санкций отмечают некоторые цивилисты: В.В.Васькин, В.В. Качанова, М.И. Клеандров. (См.: Карпов М.С. Указ. соч. С. 21.)

[10] Клеандров М.И. Доарбитражный порядок защиты хозяйственных прав. Душанбе: Дониш, 1984. С.