Необходимо определить, как односторонние правозащитные меры соотносятся с уже существующими в цивилистике понятиями: «обеспечительные меры», «способы (меры) обеспечения обязательств», «способы (меры) обеспечения исполнения обязательств» и др., которые подчеркивают в себе свою обеспечительную (гарантийную) направленность. Термин «обеспечение» предполагает наличие гарантированности, стабильности чего-либо. Поскольку речь идет о правовых мерах, реализующихся в гражданских правоотношениях, то обеспеченность, гарантированность касается этих самых правоотношений. Потребность в некой стабильности, уравновешенности характерна не только для статичных правоотношений абсолютного характера, но и для динамичных по своей природе обязательственных правоотношений. Возникает закономерный вопрос: реализуют ли односторонние правозащитные меры, так называемую обеспечительную (гарантийную) функцию в обязательственных правоотношениях и как она проявляется? Проблемой соотношения и анализа подобных юридических понятий «односторонние правозащитные меры» и уже существующего базового понятия способов (мер), направленных на «обеспечения исполнения обязательств» (гл. 23 ГК РФ) является несовершенная терминология, разность подходов в обосновании, по сути, одних и тех же правовых явлений. Некоторые юридические понятия могут содержать в себе полностью другие, как более широкие. Одна и та же правоохранительная мера может относиться к более широкому юридическому понятию в силу совпадения с ним части своих признаков.

Некоторые односторонние правозащитные меры в обязательственных правоотношениях можно отнести к способам обеспечения исполнения обязательств. В настоящее время отсутствует исчерпывающий перечень способов обеспечения исполнения обязательств, что подчеркивает допущение включений в это понятие. Необходимо также разобраться с самим понятием «способы обеспечения исполнения обязательств». Оно, по крайней мере, уже понятия

«способы обеспечения обязательств», поскольку не все обеспечительные способы в обязательствах направлены, главным образом, на стимулирование надлежащего исполнения обязательства, они являются, прежде всего, защитительными, обеспечивающими интерес кредитора в случае нарушения прав. Например, неустойка, задаток, дефензивное удержание вещи непосредственную функциональную цель своего существования в праве реализуют в виде стимулирования должника к исполнению обязательства. Этими способами обеспечивается именно исполнение обязательства, то есть дополнительно гарантируются права кредитора посредством создания условий, повышающих вероятность надлежащего исполнения обязательства. Другие обеспечительные способы непосредственного отношения именно к исполнению обязательства не имеют, поскольку они предназначены для защиты имущественного интереса кредитора в случае неисправности должника206. То есть такие способы обеспечения реализуют свою гарантийную направленность, главным образом, по факту состоявшегося нарушения субъективных прав в обязательстве. К таким обеспечительным мерам относится: поручительство, независимая гарантия. Хотя надо признать наличие косвенной стимулирующей составляющей и в этих способах обеспечения обязательств. Залог более относится к этой группе, поскольку гарантирует защиту имущественного интереса посредством реализации имущества, но косвенно стимулируя к исполнению обязательства самим фактом наличия акцессорного обеспечительного правоотношения и сильных вещных признаков в своем содержании. Риск утраты вещи косвенно стимулирует к исполнению, происходит воздействие на волю должника. Такой же защитный признак присущ и экзекутивному удержанию, когда обращается взыскание на удержанное имущество. Стимулирующая составляющая на этапе судебного разбирательства в отношении удержания практически отсутствует, поскольку обращение ретентора в суд с целью наложения взыскания на вещь означает, что обязательство уже не будет реально исполнено и кредитор желает компенсировать издержки. Компенсационные выплаты в результате продажи вещи, обес

печивают имущественный интерес, но не способствуют исполнению обязательства. Таким образом, если выделять такой институт частного права, который специально подчеркивает обеспечительную (гарантийную) сущность его средств, то резонно использовать более широкое понятие «способы (меры) обеспечения обязательств», нежели «способы (меры) обеспечения исполнения обязательств». Ученые юристы дореволюционной России именно так и именовали обеспечительные способы (меры) в обязательствах, рассматривая их несколько шире, нежели их направленность только на исполнение обязательства. Так Г.Ф. Шершеневич утверждал: «Обязательство дает право требовать, но не принуждать к исполнению действий, обещанных должником. Если с этой стороны нет и не может быть никакого обеспечения в том, что установленное обязательство будет в точности исполнено, то, по крайней мере, необходимо обеспечить верителю тот имущественный интерес, который для него связывается с обязательством» . В широком смысле под обеспечительным интересом ученым понималось обеспечение в целом имущественного интереса кредитора, который состоит не только в том, чтобы требовать четкого и неуклонного исполнения обязательства, но и компенсировать все имущественные издержки из этого обязательства. Д.И. Мейер понимал под обеспечением договорных обязательств «искусственные приемы для доставления обязательственному праву той твёрдости (курсив Н.Ю), которой недостаёт ему по его существу» . Таким образом, обеспечение выражается в том, что обязательство становится более тягостным, нежели в силу основного договора, например, при наличии неустойки или залога появляются дополнительные обременения к основному обязательству. Ссылаясь на известных корифеев цивилистической науки царской России, можно сделать вывод, что под способами (мерами) обеспечения обязательств следует понимать некую более широкую правовую категорию, нежели направленную только лишь на гарантированность реального исполнения обязательства, то есть понятие «обеспечение обязательств» более емко характеризует [1] [2]

подобное правовое явление. Не следует и чрезмерно расширять эту правовую категорию до межинституционального понятия, в которое входят обеспечительные меры иных, не только обязательственных прав. Иначе получится, что эта правовая конструкция будет крайне объемной и в ней не будет никакой практической целесообразности, заключающейся, прежде всего, в нормальном функционировании обязательства и выполнении хозяйственной цели, ради которой оно возникло.

Обязательственные права изначально непрочны по своей природе, в отличие от вещных, и нуждаются в различных средствах их «утверждения», поскольку судьба любого обязательства тесно связана с волей контрагента, в котором чаще всего еще усматривается и некое личное начало. Следует разделять понятия «обеспечительных мер» от «мер обеспечения обязательств». Первое понятие более широкое, поскольку подчеркивает охрану прав и защиту законных интересов участников любых правоотношений, не только обязательственных. Но первая категория достаточно абстрактная, поскольку под обеспечительными мерами в гражданских правоотношениях можно понимать, по сути, любые средства защиты своих прав. Односторонние правозащитные меры относятся, по крайней мере, к понятию «обеспечительные меры», по той причине, что проявляется их защитительная направленность в любом правоотношении. Множество односторонних правозащитных мер в договорных обязательствах вполне соответствуют и второму юридическому понятию по признакам, которые свойственны способам (мерам) обеспечения обязательств. Предстоит выявить эти признаки, для чего необходимо проанализировать некоторые аспекты теории обеспечения обязательств, сложившейся в России уже в XIX веке.

Стабильность обязательства зависит от воли обязанного субъекта, отсутствует возможность всегда использовать механизм принуждения для достижения реального результата. Это утверждение особенно подтверждается на примере обязательств, в которых личность контрагента имеет существенное значение. Отказ отдельной личности от исполнения такого обязательства, полностью его парализует, оно теряет всякий смысл. Хозяйственный оборот призвал к

жизни использовать некие искусственные приемы, побуждающие к надлежащему исполнению обязательства. Поэтому «обеспечивающими обязательства можно назвать любые юридические конструкции, которые тем или иным способом, помогают понудить должника к надлежащему исполнению обязательства». Такую трактовку обеспечительных мер использовал Д.И. Мейер в своих лекциях по гражданскому праву[3]. К.Н. Анненков в своем курсе гражданского права указывал, что «вообще всё то, что по правилам благоразумия может побудить должника к точному исполнению договора, будучи совместным с существующими юридическими определениями, может служить к его обеспечению». Правовед отмечал, что «под обеспечением следует понимать средства и способы, направленные на укрепление обязательства, то есть на придание им большей верности в отношении, разумеется, ничего иного, как получения по ним удовлетворения верителем»[4]. Таким образом, конструкция способов обеспечения обязательств не обладала четко выраженными юридическими признаками еще на заре возникновения цивилистической мысли в России, являясь скорее неким общим элементом для характеристики всех защитностимулирующих (гарантирующих) механизмов, направленных на побуждение обязанного субъекта к надлежащему поведению в рамках обязательства. В тоже время надо признать, что вполне сложилось понимание способов обеспечения обязательств на основе двух основных признаков, а именно защитного и стимулирующего. Именно два этих признака являются необходимыми для любой искусственной конструкции, обеспечивающей существование обязательства, тем более построенного на взаимной воле. Конструкция способов обеспечения обязательств рассчитана, прежде всего, на договорные обязательства, поскольку внедоговорное обязательство, как правило, связано с публичным правонарушением, не предполагает наличия взаимной воли субъектов, следовательно, и длящейся правовой связи, сложной структуры взаимных прав и обязанностей. Защитный признак отражает свойства способов обеспечения договорных обязательств, он компенсирует либо предотвращает неблагоприятные последствия для кредитора (обеспеченной стороны), которые возникают либо могут возникнуть в случае нарушения должником условий обеспеченных обязательств. Стимулирующий признак отражает свойства способов обеспечения обязательств, направленных на понуждение должника исполнить обеспеченное обязательство надлежащим образом под страхом наступления для него невыгодных последствий в основном материального характера. В любом случае следует вести речь о той ситуации, когда обязательство организационно - преобразовательного характера существует и предполагает дальнейшее существование в определенном временном отрезке. В различных обеспечительных средствах трудно определить, какой из признаков является доминирующим, они действуют в динамике и неразрывно связаны между собой. Обеспечительные механизмы в обязательстве носят вспомогательный характер. В теории гражданского права наличие двух этих признаков в совокупности стали рассматривать в качестве необходимых элементов любого способа обеспечения обязательств, отсутствие одного из них, не позволяет квалифицировать правовой институт в качестве способа обеспечения .

В дальнейшем в теории способов обеспечения обязательств стало принято выделять и иные дополнительные признаки, которые необходимы для отождествления различных мер именно со способами обеспечения обязательств. Традиционным признаком в характеристике способов обеспечения обязательств стал выделяться признак акцессорности обязательства, которое образуется в результате возникновения оснований для действий обеспечительных механизмов. В.А. Хохлов отмечает о таких ключевых признаках правового понятия «способа обеспечения исполнения обязательства». Во-первых, способ обеспечения исполнения обязательства направлен на побуждение должника к точному и неуклонному исполнению обязательства, то есть обеспечительная функция, и, во-вторых, это акцессорный, дополнительный характер обеспечи

тельных обязательств, выражающийся, например, по мнению правоведа, в том, что:

по времени обеспечивающее обязательство следует за основным;

недействительность основного обязательства по общему правилу влечет недействительность обеспечивающего, но не наоборот;

обеспечивающее обычно следует судьбе основного обязательства. Все перечисленные признаки больше раскрывают признак акцессорности как таковой, нежели догматически отражают особенность института обеспечения исполнения обязательств, поскольку неакцессорные способы также присутствуют в законодательстве в качестве мер обеспечения обязательств, хоть и являются исключением, о чем справедливо отметил автор . М.С. Карпов также заостряет внимание на признаке акцессорности способов обеспечения исполнения обязательств и, соглашаясь с В.А. Хохловым, отмечает о неотъемлемости подобного признака в обеспечительных мерах, а, следовательно, невозможность отнести меры оперативного воздействия к этому понятию, поскольку подобный признак в них отсутствует. Подобная позиция М.С. Карпова вполне ожидаема, он одним из первых подробно проанализировал оперативные меры воздействия в современном гражданском праве, стремясь всячески индивидуализировать и отметить особенность и самобытность этого правового понятия, придав ему статус самостоятельного, отрицая тем самым принадлежность ряда оперативных мер к способам обеспечения обязательств. Однако право удержания вещи, по всем признакам проявляющего себя как оперативная мера в его выстроенной концепции, автор причисляет к исключениям и полагает, что данная мера вполне соответствует современному понятию способа обеспечения исполнения обязательства. Это как раз и доказывает принадлежность ряда односторонних правозащитных мер к конструкции способов обеспечения обязательств, а также ошибочность ограниченного подхода к правовой категории оперативных мер, в которые включаются лишь меры, радикально влияющие на структуру правоотношения, а не все меры одностороннего правозащитного характера в договорном правоотношении. Представляется, что право удержания как односторонняя правозащитная мера вполне подпадает под выделенное в теории понятие «меры оперативного воздействия», которое входит в конструкцию односторонних правозащитных мер в рамках самозащиты как формы защиты прав и одновременно проявляет себя как односторонний способ обеспечения обязательств. Это подчеркивает наличие в удержании, как и во всех иных односторонних правозащитных мерах, комплекса признаков тех или иных уже утвердившихся понятий гражданского права. Такой широкий комплекс признаков формирует и особую правовую природу таких мер, выводит их в некое единое сущностное предназначение в праве, подчеркивает особую их функциональную роль, и возможность объединения в единое понятие односторонних правозащитных мер. Признак акцессорности способов обеспечения обязательств не является необходимым и догматическим для этого правового понятия. Исключая элемент акцессорности как догматический, то есть неотъемлемый в характеристике правовой конструкции способов (мер) обеспечения обязательств, поскольку, он не характерен для всех обеспечительных способов (мер) в обязательствах, следует выделить ключевые их признаки, к которым всё же следует отнести два признака: «стимулирующий» и «защитный». При таком подходе, многие правозащитные меры одностороннего характера вполне могут считаться обеспечительными мерами (способами) в договорных обязательствах. То есть они вполне относимы к конструкции способов обеспечения обязательств в гражданском праве. Такие односторонние правозащитные меры, как перевод неисправного плательщика на аккредитивную форму расчётов, удержание вещи должника, приостановление исполнения обязательства встречного характера могут рассматриваться как обеспечительные способы (меры) обязательств. Главное их назначение в организационно-преобразовательных правоотношениях состоит в том, чтобы первично косвенно принудить контрагента (понуждение) к надлежащему его исполнению, повлиять на его волю. Воздействие на волю контрагента с целью понуждения к исполнению является одним из ключевых признаков способов обеспечения обязательств. По сути, воздействие на волю контрагента - это и есть проявление стимулирующего признака, поскольку оно связано с определенным выгодным для кредитора поведением должника.

Таким образом, некоторые односторонние правозащитные меры можно отнести как к понятию способа (меры) обеспечения обязательств, так же и к более узкому понятию способа (меры) обеспечения исполнения обязательств. Думается, что такая характеристика актуальна не для всех односторонних правозащитных мер в договорных правоотношениях. Меры, радикально преобразующие правоотношения или вообще его прекращающие, не следует относить ни к более узкой категории мер (способов) обеспечения исполнения обязательств, ни к конструкции способов (мер) обеспечения обязательств. Обеспечивая выгодную оперативную позицию, посредством одностороннего преобразования правоотношения, кредитор в дальнейшем может компенсировать имущественные издержки из этого обязательства только посредством удовлетворения его требований общим порядком, гарантированного имущественного кредита у него нет. Не прослеживается и стимулирование к исполнению обязательства при реализации таких мер.

Проблема причастности некоторых односторонних правозащитных мер к понятию способов обеспечения обязательств состоит еще в том, что под способами обеспечения обязательств понимаются, прежде всего, традиционные меры, применимые в договорных обязательствах, известные еще нашему дореволюционному праву, такие как залог, поручительство и ряд других. Через призму анализа этих традиционных способов обеспечения обязательств весьма проблематично поставить в одну правовую группу с ними хотя бы часть односторонних правозащитных мер, поскольку первые основаны на договорном акцессорном основании . Своему появлению в обязательстве они обязаны встречному проявлению воли двух контрагентов, заботящихся заранее о твердости обязательства. Односторонние правозащитные меры изначально проявляют се- [5] бя по иному, они могут быть применимы внезапно и оперативно, лишь в результате внутренне созревшей индивидуальной воли защищающегося субъекта в рамках уже существующего обязательства. Несмотря на объективный критерий нарушения субъективного права в договорном правоотношении, оценивается он субъективно. Таким образом, третий не догматический, но явный и весомый признак акцессорности обеспечительных способов, построенных на двусторонней воле (договоре), отсутствует у большинства односторонних правозащитных мер, применяемых в договорных обязательствах. Такой признак ярко присущ как раз способам обеспечения обязательств, возникших из встречной воли, то есть договорных способов. В то же время, некоторые односторонние правозащитные меры, так же как и двусторонние способы (меры) обеспечения обязательств (акцессорные), имеют ярко выраженные базовые: стимулирующий и защитный, признаки. К таковым выражено относится приостановление исполнения встречного обязательства, удержание вещи, эти меры реализуются в том же самом договорном правоотношении, не порождая нового акцессорного обязательства. Однако стимулирующий признак практически отсутствует у односторонних правозащитных мер, радикально преобразующих правоотношение, поскольку возможность реализации такой меры, как правило, связана с существенными нарушениями, нежеланием дальнейшего делового взаимоотношения, и реализуемое кредитором одностороннее радикальное преобразование структуры правоотношения не образует дополнительного бремени для нарушителя. Стимула к исполнению обязательства у него уже нет, не возникает оно и после реализации меры. Поэтому их сложно отнести к конструкции односторонних способов обеспечения обязательств лишь на основании ярко выраженного защитного признака при отсутствии стимулирующего и тем более акцессорного. Стимулирующий признак также характерен для так называемых первичных правозащитных мер в обязательствах, когда кредитор объявляет о возможности, например, отказа от договора и предоставляется срок для исправления нарушения, предъявление требования о доукомплектовании товара в разумный срок и других, когда заявление таких требований в случае их неисполнения далее с неизбежностью повлечет реализацию радикальнопреобразующих мер и механизм гражданско-правовой ответственности. Ситуация в правоотношении для должника еще исправима.

Следует обратить еще раз внимание на своего рода уникальную одностороннюю правозащитно-обеспечительную меру - удержание вещи должника. Эта мера имеет двойную структуру, состоит из двух взаимозависимых частей, первая предполагает односторонний характер действия контрагента (односторонняя правозащитная мера), вторая часть этого действия (меры) предполагает возможность обращения взыскания на имущество при посредстве суда по залоговым правилам, когда первая часть признается легитимной уже юрисдикционным органом. Такой механизм применения права удержания редко реализуется на практике, поскольку часто стимулирующего эффекта можно добиться самим фактом ретенции. Подобный раздвоенный характер этого правового института делает его особо сходным со способами обеспечения обязательств, построенными на встречной воле, имеющими признак акцессорности, поскольку суд, признавая законным одностороннее действие по удержанию, запускает последующий механизм его реализации, сходный с акцессорным механизмом залога. А.В. Латынцев вообще считает право удержания разновидностью залога, полагая, что удержание как правовой институт не трансформируется в залоговые правоотношения, а изначально является особой разновидностью залоговых правоотношений, но отмечает, что, таким образом, может быть охарактеризован институт удержания в современном гражданском праве России, а не «классический институт удержания» без права на обращение взыскания и реализацию предмета ретенции. Отчасти автор прав, полагая, что возможность реализации имущества по залоговым правилам придаёт институту удержания практически силу залога и идентичность с ним. Однако право на реализацию имущества может и не возникнуть вовсе, то есть результат применения меры будет достигнут в первой ее части, когда должник исполнит обязательство надлежащим образом. Удержание может иметь эффективность в реализации функциональной цели и без второй своей части (права на реализацию имущества). По-

добная двойственность права удержания позволяет квалифицировать эту меру как оперативную, одностороннюю и правозащитно-обеспечительную. Таким образом, наличие обеспечительной - защитно-стимулирующей направленности у некоторых односторонних правозащитных мер в обязательствах налицо. На примере удержания вещи, можно заметить, что даже первая часть этой меры (односторонняя и оперативная), заключающаяся в действии по ретенции вещи вполне может характеризоваться как обеспечительная (имеющая большинство признаков способов обеспечения обязательств). Цель удержания имущества должника состоит в понуждении к исполнению обязательства (стимулирующий признак) и защищает кредитора (защитный признак) от возможных негативных последствий неисполнения обязательства, поскольку удержанием имущества обеспечивается не только предмет обязательства, но и санкции, в связи с его неисполнением. Защитный признак присущ также и дефензивному удержанию (оперативной части меры), поскольку применяется ретенционное действие в результате нарушения субъективного права - неисполнения обязательства должником.

В одном из авторитетных учебных курсов гражданского права отмечается, что «если исходить из опыта развития специального торгового законодательства, отсутствуют препятствия для признания ряда, например, таких мер, как перевод неисправного плательщика на аккредитивную форму расчётов, удержание товаров до его полной оплаты, односторонний отказ от исполнения договора в случае его грубого нарушения контрагентом, бесспорное (безакцептное) списание штрафов и убытков с неисправного должника, в качестве самостоятельных способов обеспечения надлежащего исполнения обязательств, особенно в коммерческом (торговом) обороте» . Думается, среди выделенных мер только односторонний отказ от договора не следует относить к конструкции способов (мер) обеспечения обязательств. Тем не менее, некоторые правоведы все же отмечают обеспечительный характер мер, радикально преобразующих правоотношение, к котором относится односторонний отказ от догово- [6] ра. Так, М.С. Карпов, проанализировав, некоторую западную научную литературу по вопросу оперативных мер в обязательствах, отметил некоторые особенности функционирования мер оперативного воздействия на примере их функционирования в английском праве . Правовед замечает, что Джеффри Самуэл (Geoffrey Samuel) и Джек Ринкс (Jac Rinkes) считают меры самопомощи основным правовым средством, используя которое потерпевшая сторона может оказать непосредственное воздействие на контрагента, нарушившего обязательство. Тем не менее, по мнению авторов, идея самопомощи может иметь более глубокий смысл: посредством данных мер одна из сторон оказывает дополнительное правовое воздействие на другую сторону, дабы заставить последнюю исполнить обязательство надлежащим образом, то есть, по сути, речь идёт о восприятии угрозы применения мер самопомощи в качестве одного из способов обеспечения надлежащего исполнения обязательства. Далее автор отмечает, что, аналогичные мысли можно встретить и в трудах Патрика Сэлима Эйтайя (Patrick Selim Atiyah), утверждающего, что в отдельных случаях угроза одностороннего расторжения договора или применения иных мер самопомощи может использоваться для получения от контрагента компенсации большей, чем та, на которую можно было бы рассчитывать при возмещении убытков. В отечественном праве последствия одностороннего расторжения договора идентичны по правовым последствиям его неисполнения в положенный для принятия исполнения срок, поэтому вряд ли можно усмотреть этот самый стимулирующий признак в таких мерах. Думается, что сама возможность применения мер, радикально преобразующих правоотношение не может иметь стимулирующего характера, кроме ситуации, когда субъект заявляет о применении такой меры и предоставляет льготный срок на исправление нарушения. Однако в этом случае подобная мера - например, заявление об отказе от исполнения договора, может быть охарактеризована как самостоятельная односторонняя [7] [8] обеспечительная мера, поскольку она непосредственно не преобразует правоотношение.

Таким образом, бессмысленно отрицать обеспечительную (гарантийную) составляющую некоторых односторонних правозащитных мер в обязательствах и осуществлять попытки сделать эксклюзивным и закрытым для новых включений, хотя и не молодое понятие «способов (мер) обеспечения обязательств». Тем более нет препятствий к тому, чтобы назвать односторонние правозащитные меры, используемые, в том числе не только в обязательственных правоотношениях, широким термином - обеспечительными мерами гражданских прав. Некоторые односторонние правозащитные меры в договорных обязательствах имеют явную направленность обеспечить (стимулировать) исполнение обязательства, то есть они тем самым обеспечивают статичность правоотношения и характеризуются не только как обеспечительные меры обязательства, но и еще более узко как меры обеспечения исполнения обязательств, то есть имеют ярко выраженный стимулирующий признак. Все это подчеркивает взаимосвязь юридических понятий в праве, исключает возможность и обоснованность для некого догмирования тех или иных институтов гражданского права.

[1] См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М.: Спарк, 1995.

С. 290.

[2] Мейер Д.И. Русское гражданское право. В 2 ч. Ч. 2 (по испр. и доп. 8-му изд., 1902). М.: Статут, 1997. С. 231.

[3] См.: Мейер Д.И. Указ. соч. С. 179.

[4] Анненков К. Система русского гражданского права. Т. III: Права обязательственные. СПб., 1901. С.

[5] В.В. Зайцев замечает, что способ обеспечения исполнения обязательства является, как правило, дополнительным (акцессорным), порождает новое дополнительное обязательство, принятое на себя должником либо по основному обязательству, либо третьим лицом по просьбе должника и порой с согласия кредитора. (См.: Зайцев В.В. Актуальные проблемы повышения эффективности гражданско-правового регулирования отношений по обеспечению договорных обязательств: автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 2005. С. 16.)

[6] Гражданское право. В 2 т. Т. 2 / под ред. Е.А. Суханова. М.: БЕК, 1993. С. 28.

[7] См.: Карпов М.С. Гражданско-правовые меры оперативного воздействия. М., 2004. С. 41.

[8] Здесь понятие самопомощи используется в смысле отечественного понятия мер оперативного воздействия.