Частное право по своей природе имеет дозволительный характер регулирования общественных отношений, в основе которых лежит юридическое равенство субъектов. Основным организационно-преобразовательным инструментарием в имущественно-стоимостных отношениях является взаимное, то есть встречное проявление воли. Именно такое взаимное проявление воли участниками гражданских правоотношений и реализует организационнопреобразовательный механизм частного права. Воля одного субъекта предполагает её принятие встречной волей контрагента, в результате происходит движение (динамика) правоотношения. В механизме гражданско-правового регулирования существуют и нетипичные односторонние действия, последствия реализации которых связаны с определенным преобразованием структуры правоотношения. Осуществление односторонним порядком действий с организационно-преобразовательными последствиями в современном гражданском праве имеет признаки односторонней сделки. Такие односторонние волеизъявления (ст. 154 ГК РФ) порождают обязанности, прежде всего, у субъекта, реализующего действие. Справедливо ли, что односторонние действия могут порождать обязанности у другого лица, помимо проявления им встречной воли, то есть только в результате проявления воли и реализации её в действиях одного субъекта? Такие действия нетипичны для гражданского права, но тем не менее существуют. Профессор Б.Б. Черепахин отмечает, что для того, «чтобы кто-либо мог своей односторонней волей произвести правовые изменения, связывающие другое лицо: возложить на него обязанности, прекратить или умалить право другого лица, необходимо обладать особым правомочием, основанным на правовой норме или на правоотношении, в котором субъект одностороннего волеизъявления уже состоит с лицом, по отношению к которому он вправе осущест

вить свою одностороннюю волю» . В целом такой правовой механизм, порождающий односторонним волеизъявлением обязанности у другого субъекта, нетипичен для частного права. Однако в гражданском праве существует возможность реализации таких односторонних, дозволенных правом действий, которые могут существенно затронуть права другого лица. Как это было справедливо замечено Б.Б. Черепахиным, реализуются такие действия на основании правовой нормы или на основании уже существующего правоотношения. Думается, что в договорном праве к таким действиям следует отнести, например, ничем не обусловленный односторонний отказ от исполнения договора возмездного оказания услуги или, например, отказ от исполнения фидуциарного договора поручения. Подобные действия реализуются в рамках существующего правоотношения, носят ничем не обусловленный, с внешней стороны безмотивный преобразовательный характер. Несколько иначе проявляют себя односторонние действия правозащитного характера, которые реализуются тоже в уже существующем правоотношении, но функционально направлены на обеспечение, прежде всего, выгодной оперативной позиции в правоотношении, хотя и влекут в некоторых случаях определенные последствия преобразующего характера (временно или радикально преобразующие). Для проявления односторонней воли, создающей обязанности у контрагента, необходимо наличие как минимум обязательства или иных юридических фактов, с которыми связана возможность одностороннего действия, то есть требуется состав юридических фактов.

Профессор С.С. Алексеев, говоря в целом о предмете частного права, справедливо отмечает, что «перед нами область гражданских правоотношений, участники которых по своему исходному положению лишены возможности своими односторонними действиями возлагать на других лиц какие-либо юридические обязанности (курсив Н.Ю.) или иным образом воздействовать на их [1] правовое положение, вторгаться в чужую правовую сферу» . Ученый рассматривает односторонние действия в контексте с понятием «односторонние сделки». По вопросу о существовании в гражданском праве односторонних сделок правовед пришел к выводу, что их следует делить на односторонне- обязывающие и односторонне-управомочивающие. Понятие односторонне- управомочивающей сделки не имеет отношения к исследуемому вопросу о защите прав, поскольку защитительное действие является прямо или косвенно принудительным, то есть определенным образом обязывает нарушителя к независимым от его воли последствиям. Поэтому уместно сопоставить односторонние правозащитные действия именно с понятием односторонне-обязывающей сделки. Существуют и другие научные классификации односторонних сделок в гражданском праве. Думается, что наиболее успешной классификацией является подобное дихотомическое деление по последствиям одностороннего действия (сделки). Отмечаемые последствия для структуры основного правоотношения в результате совершения односторонне-обязывающих сделок идентичны с последствиями односторонних правозащитных действий в обязательствах, например радикальное изменение структуры правоотношения, вызванное односторонним отказом от исполнения обязательства полностью или в части, вследствие его неисполнения или ненадлежащего исполнения. Так, обязательство из договора поставки может быть полностью прекращено или изменено в части его неисполнения (ненадлежащего исполнения) в результате одностороннего правозащитного отказа от его исполнения полностью или в части (ст. 523 ГК РФ). Оно может быть также изменено в иных своих элементах не только в части неисполненного, согласно п.1 ст. 523 ГК РФ.

С.С. Алексеев ставит вопрос: «Каковы же специальные юридические основания односторонне-обязывающих сделок»? По рассматриваемому вопросу, как он отмечает, некоторое уже цитируемое выше решение сформулировано Б.Б.Черепахиным. Возможность применения любых односторонне- [2] [3]

обязывающих действий, по крайней мере, определяется уже существующим договорным правоотношением, в котором состоят стороны, например, обязательством из договора купли-продажи или подряда, породившим длящиеся правоотношения, существующие на момент применения мер и еще непрекратившиеся. С.С. Алексеев отмечает следующее: «Прежде всего, необходимо заметить, что односторонне-обязывающие сделки в отличие от односторонне- управомочивающих являются «чистыми» юридическими фактами: они не регламентируют содержания прав и обязанностей, а только в соответствии с нормами объективного права являются основаниями, влияющими на изменение или прекращение правоотношений»[4] [5] [6] [7]. Далее автор отмечает: «Хотя односторонне-обязывающие сделки и воздействуют на правовую сферу иных лиц, это воздействие в принципе однотипно с тем действием, которое оказывает на правоотношение всякий иной юридический факт, в том числе и юридическое событие (с той лишь разницей, что здесь «ввод в действие» данного правоизменяющего или правопрекращающего факта зависит от воли управомоченного)» .Односторонне-обязывающие сделки часто относят к числу так называемых вспомогательных. Соображение о том, что по своему правовому содержанию сделки должны быть подразделены на основные и вспомогательные, уже давно высказывалось в литературе . Е.А. Флейшиц справедливо отмечает, что «вспомогательные сделки всегда совершаются для реализации другого, уже ранее существующего между сторонами правоотношения, для исполнения обязательств, возникающих из заказа, из административного акта, из ранее совер-

~ 223

шенной сделки» .

Думается, к научному понятию односторонне-обязывающих сделок следует относить только односторонние организационно-преобразовательные действия, не относящиеся к правозащитным, поскольку в одной смысловой группе эти действия явно не уживаются. Правозащитные действия реализуются во всех гражданских правоотношениях, как в договорных, так и во внедоговорных, и являются реализацией правомочия на защиту в рамках субъективного права. Односторонние организационно-преобразовательные действия - сделки - реализуются без обязанности полных компенсационных последствий (компенсация убытков) для их реализующего в немногочисленных гражданских правоотношениях, прежде всего фидуциарного характера (ст.ст. 978, 1052 ГК РФ). Речь может идти также о тех правоотношениях, в которых личность субъекта исполнителя обязательства имеет существенное значение для делового взаимоотношения, например личность услугодателя. Односторонний отказ услугополучателя от договора, предметом которого является возмездная услуга, без возмещения убытков услугодателю (возмещаются фактические расходы), как раз и представляет такой допустимый законом случай. Схожие правовые последствия одностороннего отказа от исполнения договора характерны для действий комиссионера (ст. 1004 ГК РФ) и для комитента в бессрочном договоре комиссии (п. 2 ст. 1003 ГК РФ). Подобное же действие со стороны исполнителя услуги предполагает полное возмещение убытков (п. 2 ст. 782 ГК РФ), идентичные последствия касаются и действий заказчика в подрядном договоре (ст. 717 ГК РФ), который безмотивно односторонним порядком отказывается от исполнения договора, то есть он обязан полностью возместить убытки. В указанных правоотношениях допустимые односторонние действия - сделки в прямом смысле имеют вспомогательный характер для стороны, связанной личным характером взаимоотношений сторон, бессрочностью правоотношения. Причём закон дифференцирует для некоторых контрагентов последствия одностороннего поведения посредством необходимости возмещения убытков. Как можно видеть, например в обязательстве из договора об оказании возмездной услуги явно более слабой стороной является услугополучатель, в то время как в обязательстве из договора поручения обе стороны являются связанными фидуциарным характером взаимоотношений, а утрата доверия может произойти одномоментно для обеих сторон по различным объективно неясным причинам. Когда же контрагент действует с целью защиты уже существующего субъективного права в рамках возникшего договорного правоотношения, то основная цель такого одностороннего действия состоит в необходимости реализации защитительного правомочия, движение же правоотношения (его изменение или прекращение) является лишь одним из оперативных элементов результата реализации защиты права в обязательстве. Юридические факты нарушения субъективных прав вполне подлежат объективной оценке, не смотря на реализацию их субъективно. Поэтому изменение или прекращение правоотношения, которое реализуется посредством односторонне-обязывающих, то есть принуждающих, защитительных действий является лишь одним звеном в достижении функциональной цели полной защиты своего права, то есть восстановления нарушенного, которое происходит в большинстве случаев государственно-принудительно.

Можно обратить внимание на сравнение С.С. Алексеевым односторонне- обязывающих сделок с событием как юридическим фактом. Действительно, подобно событию односторонние действия осуществляются неожиданно и оперативно. Однако нельзя не учитывать при этом волю субъекта, реализующего такое одностороннее действие, она формируется не независимо и стихийно, а в связи с базисным правоотношением, напрямую от него зависит и является следствием его существования в действительности. Более того, стихийность применения такой односторонней воли ограничена теми правовыми нормами обязательственного права, которые регламентируют возможность для односто- ронне-обязывающего действия. Односторонние правозащитные действия реализуются еще и по конкретному основанию - юридическому факту нарушения или угрозы нарушения субъективного права. Событие же, с которым сравнил совершение односторонне-обязывающих действий С.С. Алексеев, имеет стихийный характер и не зависит от субъекта, нарушающего право. Односторонне- обязывающие правозащитные действия зависимы от названных фактов, а поэтому их все же трудно отождествлять с событиями. Это еще раз подчеркивает особенность односторонних правозащитных действий в договорных правоотношениях и вообще в гражданском праве в качестве мер самостоятельной формы защиты.

Выделенные профессором С.С. Алексеевым односторонне-обязывающие сделки в какой-то мере выражают особенности метода гражданско-правового регулирования, свойственные ему начала диспозитивности. Главная функция односторонне-обязывающих сделок, по его мнению, в механизме гражданскоправового регулирования состоит в том, что они призваны обеспечить формирование, движение и прекращение гражданских правоотношений. Односторонне-обязывающие сделки, по мнению правоведа, являются средством, при помощи которого субъекты влияют на формирование правоотношений (сделки, основанные на правообразовательных правомочиях), а также на их изменение и прекращение (сделки, основанные на секундарных правомочиях). Можно заметить, что движение правоотношения в случае совершения правозащитного действия по факту нарушения субъективных прав является самым радикальным последствием защиты от посягательства на субъективное право, поскольку существуют еще и односторонние правозащитно-обеспечительные меры, которые стимулируют к исполнению, то есть понуждают контрагента к определенному правовому поведению, не порождая радикальных последствий для структуры правоотношения. Действия защищающегося в договорном правоотношении могут в соответствии с законом реализовываться в диспозитивно-выборном порядке. Иногда закон предоставляет возможность реализации односторонней обеспечительной меры, имеющей стимулирующий к исполнению характер и лишь в случае существенного нарушения - радикально преобразующий характер. В случае реализации односторонних неправозащитных организационнопреобразовательных действий, например, в договоре об оказании услуги, возможность ничем не обусловленного одностороннего прекращения договорного правоотношения основана на специфическом характере такого правоотношения, для услугополучателя всегда важна персона (личность) услугодателя. Тем более это актуально в правоотношениях на основании фидуциарных сделок, например, в обязательстве из договора поручения. В других случаях допустимость неправозащитного одностороннего отказа от исполнения обязательства полностью или в части даже если и допустим законом, то предполагает полное возмещение убытков. Допустимость подобных действий может являться дополнительным элементом выравнивания правоотношения, в интересах слабой стороны. Поэтому единый подход в понимании этих близких по своим лишь некоторым признакам односторонних действий не возможен. Единство этих мер проявляется не более чем единство организационно-преобразовательных правоотношений и правоохранительных в механизме гражданско-правового регулирования в целом.

По мнению С.С. Алексеева, одностороннее воздействие субъектов на движение гражданских правоотношений не только согласуется с особенностями предмета и метода гражданско-правового регулирования, но и прямо выражает их особенности - инициативу и имущественно-распорядительную самостоятельность сторон в рамках юридического равенства. Правозащитные односторонне-обязывающие действия в договорных обязательствах лишь в некоторых ситуациях влекут радикальное движение правоотношения, но посредством реализации цели защиты от нарушений уже существующего правоотношения. Односторонняя самостоятельная защита прав не во всех случаях влечет последствия в виде существенного движения правоотношения. Некоторые односторонние правозащитно-обеспечительные меры не влекут его подобную динамику, а лишь воздействуют на волю контрагента, обеспечивают стабильность правоотношения. Изменение правоотношения, его прекращение связано с фактом правозащитного действия, которое изменяет идеальную модель правоотношения вторично - по факту изменения такой модели юридическим фактом нарушения контрагентом субъективных прав защищающегося или созданием угрозы такого нарушения.

С.С. Алексеев, во-первых, разделил односторонне-обязывающие сделки на два вида: 1) сделки, являющиеся средством, при помощи которого субъекты влияют на формирование правоотношений (сделки, основанные на правообразовательных правомочиях); 2) сделки, являющиеся средством, при помощи которых субъекты влияют на изменение и прекращение правоотношений (сделки, основанные на секундарных правомочиях). Во-вторых, автор приводит пример

таких сделок, и к числу односторонне-обязывающих сделок на основании се- кундарных правомочий правовед относит сделки, реализующие право на зачет однородных, встречных требований, право прекратить обязательственное отношение в случаях, специально предусмотренных законом, право выбора должника в альтернативном обязательстве, право на отказ в акцепте при расчетах между социалистическими организациями. Как можно видеть, автор напрямую даже в отношении односторонне-обязывающих сделок на основании се- кундарных правомочий не называет действия защитного характера, хотя и относит к односторонне-обязывающим сделкам на секундарных правомочиях такое действие, как право прекратить обязательственное отношение в случаях, специально предусмотренных законом. Идет ли в данном случае речь об оперативных, то есть правозащитных, мерах? Вопрос спорный, ведь, по сути, автор не привел в пример ни одного ярко выраженного подобного действия правозащитного характера. Право прекратить обязательственное правоотношение лишь в некоторых определенно указанных законом случаях может быть не связанным с правозащитным характером его реализации. Из представленной классификации нельзя однозначно полагать о каких конкретно действиях, основанных на секундарных правомочиях упоминает правовед. Однако именно такое понимание мнения С.С. Алексеева увидел В.В. Груздев, отметив следующее: «Преобразовательные правомочия являются элементами реального субъективного права и, существуя в рамках конкретного обязательственного правоотношения, как бы надстраиваются над главным содержанием обязательства в качестве «вторичных» образований. Секундарными правомочиями, поэтому могут быть признаны неюрисдикционные преобразовательные возможности, поскольку именно они реализуются односторонними действиями управомоченного лица. Известную группу секундарных правомочий образуют так называемые оперативные санкции»224. То есть В.В. Груздев со ссылкой на С.С. Алексеева однозначно решил, что автор имел в виду под односторонне-обязывающими

сделками именно оперативные правозащитные действия. Так или иначе, представляется, что односторонние правозащитные меры не следует считать проявлением, так называемых выделяемых секундарных прав (неких вторичных, надстроечных правовых образований над цельным субъективным правом). Односторонние правозащитные меры являются элементом реализации правомочия на защиту цельного субъективного права, реализуются в том же самом уже возникшем организационно-преобразовательном правоотношении и являются следствием его динамики, а не вторичных секундарных (вспомогательных) образований. Поэтому не стоит выделять отдельную категорию секундарных правомочий и ослаблять понятие цельного субъективного права, включающего в себя правомочие на защиту, которое предполагает возможность защищаться односторонними мерами. Существенным недостатком в выдвинутом едином понимании всех односторонних действий в рамках секундарных правомочий является объединение различных по своей природе действий, реализуемых односторонним порядком, которые имеют правозащитный и ничем объективно не обусловленный организационно-преобразовательный характер в рамках существующего правоотношения. Очевидно, что основания и цель реализации таких действий различны.

Нет необходимости подробно вникать в суть предложенной еще в начале XX в. теории секундарных прав немецким ученым Э. Зеккелем[8], так же как и в суть основанных на этой теории подходов отечественных цивилистов[9]. Как можно видеть, преобразовательные действия в рамках договорного правоотношения не всегда имеют правозащитный характер. Например, одностороннее прекращение договора об оказании услуги услугополучателем является элементом реализации изначально специфической модели договорного правоотношения, где личность субъекта - исполнителя услуги имеет существенное значение. То же касается и фидуциарных договоров. Последние правоотношения в целом нетипичны для коммерческого оборота, также как нетипичными являются и реальные гражданско-правовые договоры. В остальных случаях, предоставляя такие организационно-преобразовательные возможности, закон обеспечивает возможность прекратить бесперспективную правовую связь, но при этом такое действие субъекта компенсируется обязанностью возместить убытки. Это еще раз подчеркивает, что не стоит ставить знак равенства для всех односторонних преобразующих правоотношение действий в гражданском праве и объединять их в одну широкую группу односторонне-обязывающих сделок или сделок, основанных на секундарных правомочиях. Правозащитные действия одностороннего характера образуют самостоятельную правовую группу мер реализации субъективного правомочия на защиту в различных гражданских правоотношениях, отличающихся между собой лишь спецификой самого гражданского правоотношения, в которых они реализуются. Таким образом, если и использовать понятие односторонне-обязывающих сделок для некоторых односторонних действий в договоре, то оно более всего подходит для неправозащитных организационно-преобразовательных действий в ряде нетипичных правоотношений. Правозащитные же юридические факты-действия реализуются в составе юридических фактов, что является следствием дальнейшего осуществления субъективного права в этом правоотношении, а именно защитительного правомочия. Понятие сделки крайне не совершенно для правозащитных действий, несовершенным является и весь механизм реализации сделок, в том числе и их формы для таких действий, которые носят оперативный характер, для них требуется собственный механизм, в том числе и элементы их формы.

Одностороннее проявление воли с правозащитной целью возможно в рамках существующего правоотношения и при наличии юридического факта посягательства на право в виде нарушения или угрозы такого нарушения. Например, удержание вещи подрядчиком реализуется в договорном правоотношении и по факту такого нарушения, как неисполнение обязательства. Удержание вещи порождает негативные последствия для должника в виде ретенции его вещи и понуждает его к встречному реагированию на подобное действие. Реализуется оно в рамках существующего договорного правоотношения и по факту нарушения контрагентом своих обязанностей в виде неисполнения данного обязательства или другого, в котором стороны участвуют как предприниматели. Подобная односторонняя правозащитная мера понуждает к надлежащему исполнению (косвенное принуждение), чем и обеспечивает интерес кредитора в обязательстве. Другие односторонние правозащитные меры принуждают контрагента к более радикальным правовым последствиям в виде, например, прекращения правоотношения. При реализации односторонних правозащитных мер, так же как и односторонне-обязывающих сделок, возникают обязанности у других лиц.

Можно отметить и определенную близость всех односторонних действий, так или иначе влияющих на динамику правоотношения. Существование в праве односторонних действий неправозащитного, но преобразующего характера (односторонне-обязывающих сделок), как и односторонних правозащитных действий (мер), объективно необходимо, поскольку в хозяйственной практике существуют обстоятельства, требующие немедленного, то есть оперативного реагирования со стороны участников гражданского правоотношения. Сложившаяся ситуация-основание может быть связана, прежде всего, с поведением другой стороны правоотношения - как с ее нежеланием дальнейшего нормального делового сотрудничества (ситуация недоверия), так и с целью защиты своих прав. Наличие основания в виде каких-либо изменений, явно выраженных в виде конкретного юридического факта - нарушения права или неявно выраженных в уже существующем правоотношении (ситуация недоверия, антипатия к личности исполнителя услуги), роднит односторонние действия в правоотношениях в определенной степени. В любом случае подобные обстоятельства оцениваются субъективно. Только правозащитные действия реализуются по факту нарушения или угрозы нарушения прав, а односторонне-обязывающие сделки кроме наличия существующего обязательственного правоотношения не требует наличия иного и конкретного юридического факта. Некомфортность дальнейшего делового сотрудничества для сторон фидуциарного правоотношения может быть безмотивным с внешней объективной стороны. Мотив такого действия остается в рамках внутренней воли субъекта, реализующего одностороннее действие. Проявление односторонних волеизъявлений организационнопреобразовательного характера (односторонне-обязывающих сделок), так же как и защитительных, способствует формированию инициативности и самостоятельности в имущественных отношениях, что в итоге имеет направленность на конкретного субъекта, принимающего встречно такую волю. Субъект может и не принять такой волевой посыл и в последующем оспаривать, но, тем не менее, обязывается к определенной встречной линии поведения. Проявление односторонней воли с правозащитной целью способствует восполнению пробелов юрисдикционной формы защиты, которая не может быть скорой. Односторонние волеизъявления в договорных обязательствах проявляются в рамках уже существующего длящегося правоотношения, идеально сформированная модель которого корректируется в ходе исполнения. Изначально такие действия обличены в существующую форму встречного проявления воли, поэтому односторонний характер подобных действий - явление в определенной степени условное, поскольку действия реализуются на почве уже существующего базового взаимного проявления воли.

Проявление односторонней воли является ключевым признаком для правозащитных действий в рамках материального правоотношения. Без этих правовых инструментов невозможно существование частного права, поскольку они направлены на восполнение взаимных регулирующих механизмов. Если субъекта лишить некого поведенческого волюнтаризма в частных правоотношениях, какими и являются вообще односторонние действия, то эти отношения лишатся динамизма, а также эффективного механизма воздействия на контрагента нарушителя обязательства. В случае применения мер правозащитнообеспечительных, косвенное принуждение заключается здесь в воздействии на волю контрагента, который может добровольно исполнить обязательство и реально устранить нарушения. Одностороннее проявление воли также направлено на «выравнивание» правоотношения, если в какой-то промежуток его длящегося характера одна сторона оказывается в более льготном положении по отношению к своему контрагенту. Этот механизм позволяет оперативно отреагировать на изменение субъективных прав в правоотношении, таким образом, помочь самому себе избежать последующих еще более неблагоприятных последствий. Односторонность, самостоятельность, инициативность субъектов - вот ключевые факторы, позволяющие в определенной степени рассматривать в единстве все односторонние действия в рамках обязательств. В тоже время, необходимо и разделять две самостоятельные группы односторонних действий, которые отличаются друг от друга, в том числе и в силу дуализма организационно-преобразовательной и охранительной функций гражданского права. Односторонние правомерные действия в договорных правоотношениях являются выражением функций гражданского права, в этом и состоит логика выделения односторонних правозащитных и преобразовательных действий. Первые отражают, главным образом, охранительную функцию гражданского права, которая проявляет себя косвенно и в организационно-преобразовательных правоотношениях. Вторую группу образуют односторонние преобразовательные действия неправозащитного характера - односторонние сделки. Функциональная направленность организационно-преобразовательных неправозащитных мер иная, нежели правозащитных, но, тем не менее, общая природа такого дозволенного действия - это допустимость правом возможности реализации односторонних действий в рамках правоотношения.

Итак, Гражданский кодекс РФ предусматривает возможность реализации следующих односторонних организационно-преобразовательных и правозащитных действий, например, право на односторонний и ничем не обусловленный отказ от договора (ст.ст. 717, 782, 977 ГК РФ), а также на основании ненадлежащего исполнения и неисполнения другой стороной своих обязательств по договору (п. 2 ст. 515, п. 3 ст. 745 ГК РФ). В первом случае такие правовые возможности не связаны с нарушением стороны контракта, и они являются односторонними организационно-преобразовательными возможностями соответствующих обязательств. В этих случаях односторонний отказ от договора предполагает дальнейшее возмещение лишь реального ущерба, возникшего в результате такого отказа, упущенная выгода как элемент гражданско-правовой ответственности возмещается лишь в некоторых случаях. Безмотивный односторонний отказ заказчика возмездной услуги (ст. 782 ГК РФ) оборачивается для него лишь необходимостью возмещения фактических расходов, но не убытков. То же действие, совершенное исполнителем услуги (п. 2 ст. 782 ГК РФ), влечет необходимость возмещения всех убытков, что, по сути, является последствием применения меры гражданско-правовой ответственности, парадоксально, но возможность одностороннего отказа от договора в этой ситуации является правом исполнителя услуги, однако влечет серьезные и невыгодные для него последствия. Во втором случае речь идет о нарушении субъективных прав (существенное нарушение договора, конкретизированное в различных нормах Кодекса) или об угрозе такого нарушения, например, когда, исходя из фактической ситуации, будут субъективно определяемые основания полагать, что обязательство не будет исполнено в срок (предвидимое нарушение). Подобный вариант одностороннего отказа от договора является по своей природе односторонней мерой защиты субъективных прав заказчика, когда контрагент совершает какое-либо нарушение договора (длящееся обязательство из договора). Например, товар по договору поставки будет существенно не соответствовать условию качества с недостатками, которые не могут быть устранены в приемлемый для покупателя срок (п. 2 ст. 450, ст. 523 ГК РФ), предусмотренный контрактом, ряд других нарушений, которые согласно с нормами обязательственного права ГК РФ позволяют одной стороне обязательства (заказчику) самостоятельно и полностью отказаться от дальнейшего его исполнения со своей стороны, оценив субъективно противоправность действий исполнителя. Подобные меры в гражданском праве являются односторонними и правозащитными. Не все подобные меры направлены на полный отказ от договора, следовательно, и на его расторжение. Как правило, только существенные нарушения, в случаях предусмотренных законом влекут возможность полного отказа от договора и его расторжение. Например, просрочка исполнения обязательства должником (п. 2, п. 3 ст. 405 ГК РФ) предоставляет кредитору право отказаться от принятия исполнения и требовать возмещения убытков. Однако п. 2, абз. 2 и п. 4 ст. 328 в случае предоставления исполнения не в полном объеме наделяет потерпевшую сторону, на которой лежит встречное исполнение, право приостановить исполнение своего обязательства или отказаться от его исполнения в части, соответствующей не предоставленному исполнению.

Таким образом, односторонние правозащитные действия отличаются от иных диспозитивных односторонних действий организационно -

преобразовательного характера. Следует предположить, что последние односторонние действия правильно квалифицировать как односторонние сделки. Следовательно, односторонние правозащитные действия и односторонние организационно-преобразовательные сделки проявляют себя различно. В совокупности, они поддерживают необходимый баланс юридического равенства субъектов частного права. В силу того, что такие действия являются самостоятельными и инициативными, они реализуются всегда субъективно, хотя правомерность их реализации строится на объективных критериях.

[1] См.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М.: Госюриздат, 1962. С. 29.

[2] Алексеев С.С.Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования. Теоретические проблемы гражданского права // Сборник ученых трудов Свердловского Юридического Института. Вып. 13. Свердловск, 1970. С. 46-63.

[3] Алекссев С.С. Указ соч. С. 61.

[4] Там же.

[5] Там же.

[6] Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриз- дат, 1961. С. 216-217.

[7] Там же. С. 217.

[8] См.: Зеккель Э. Секундарные права в гражданском праве // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 211-217.

[9] В дискуссии о секундарных правах участвовали и участвуют многие правоведы. (См., например: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 9; Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. I. М., 2002. С. 277-287; Гурвич М.А. Советское государство и право. 1948. № 9. С. 77.) По существу представленной дискуссии заметим, что сторонников теории секундарных прав достаточно и в современном праве. (См., например: Кравченко А.А. Секундарные права в российском гражданском праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015.)