Механизм гражданско-правового регулирования предполагает наличие системы специфических правовых средств, посредством которых происходит воздействие права на общественные отношения. Он предполагает наличие таких элементов как юридические нормы, субъективные права и обязанности (правоотношения), акты реализации прав и обязанностей, акты применения права. Являются ли юридические факты элементом механизма правового регулирования? Этот вопрос в современной теории права не имеет однозначного ответа. По существу представленной дискуссии можно выделить два подхода. Первый подход предполагает, что значение юридических фактов сводится к тому, чтобы обеспечить переход от одной стадии правового регулирования (регламентации общественных отношений) к другой стадии (правоотношению) и что они не образуют по этой причине самостоятельного элемента в механизме правового регулирования . Второй подход предполагает, что юридические факты выполняют в механизме правового регулирования ряд самостоятельных задач и являются его элементом . Юридические факты - это конкретные жизненные обстоятельства, элементы социальной действительности, порожденные существующей системой общественных отношений. В.Б. Исаков, автор многочисленных работ, посвященных научному анализу юридических фактов в теории права замечает следующее: «Полное, точное и достоверное установление юридических фактов - необходимая предпосылка для применения правовых норм. Юридические факты, следовательно, связаны не только с правоотноше-

229

ниями, но и с иными элементами механизма правового регулирования» . [1] [2] [3]

Односторонние правозащитные действия (меры) как действия по реализации субъективного правомочия на защиту являются гражданско-правовыми юридическими фактами и самостоятельным элементом в механизме правового регулирования. По своей природе все односторонние меры защиты являются правомерными действиями субъектов правоотношений, в результате их применения проявляется воля лишь одного субъекта, и, самое важное, её проявление носит правозащитный характер. Необходимо ответить на вопросы: какой природы такие юридические факты и являются ли различные односторонние правозащитные меры одним видом юридического факта?

Односторонние правозащитные меры, прежде всего, являются правомерными действиями, но реализуется при наличии определенного состава юридических фактов , элементами которого, по крайней мере, являются либо юридический факт нарушения субъективного права, либо существенные предпосылки такого нарушения (угроза нарушения - предполагаемое нарушение).

Согласно современному законодательному определению сделки, односторонние правозащитные действия в договорных правоотношениях формально можно отнести к понятию «односторонней сделки» (п. 2 ст. 154 ГК РФ), особенно это касается односторонних правозащитных действий, существенно влияющих на основную, базовую организационно-преобразовательную структуру правоотношения, в котором они реализуются. Например, односторонний правозащитный отказ от исполнения договора бытового подряда п. 4 ст. 503, 739 ГК РФ может рассматриваться как односторонняя сделка, согласно с современным её понятием в законе, но реализуется такое действие при наличии состава юридических фактов, элементом которого является юридический факт ненадлежащего выполнения или невыполнения работы по договору бытового подряда, что влечет прекращение договорного правоотношения. Можно ли односторонние правозащитные действия в договорном правоотношении относить к понятию сделки, даже если речь идет о таких последствиях, как радикальное

изменение структуры или прекращение правоотношения? В цивилистике, как уже было замечено, выделяется понятие односторонне-обязывающей сделки . Однако широкое и много включающее понятие односторонней сделки подвергается справедливой критике . В.В. Меркулов отмечает, что «смысл, значение термина «сделка» мы связываем с совершением действий, направленных на объективизацию воли участников договора, когда соглашение сторон вызывает необходимость совершения таких действий». При этом он утверждает, что в понятии договор ключевым является «соглашение», а в понятии сделки ключевым является «действие», поскольку действие, которое направлено на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, не всегда может быть реализовано . Действие есть проявление воли (выражения воли). В.В. Меркулов отмечает: «Сделки нет, пока воля не перешла из субъективного состояния в объективное, то есть пока ее содержание не воспринято другими лицами, к которым воля обращена» . Концепция В.В. Меркулова в понятии сделки строится на том, что воля из субъективного состояния должна перейти в объективное, то есть пока ее содержание не воспринято другими лицами, к которым воля обращена. Автор предложил именовать такие действия актами одностороннего волеизъявления, а сделками именовать действия, не направленные на возникновение прав и обязанностей, а «повлекшие их возникновение». Поэтому не имеет юридического значения, твёрдо созревшие в «душе» намерение завещать имущество определенному лицу. Можно провести аналогию и с односторонними правозащитными действиями, например, удерживающий вещь кредитор совершает одностороннее действие, и оно может характеризоваться как акт одностороннего волеизъявления, согласно с предложенной концепцией. Вместе с тем, согласно с существующей редакцией ГК РФ, - это будет одно- [4] [5] [6] [7] сторонняя сделка, как и прочие подобные односторонние действия (ст. 153, п. 2 ст. 154 ГК РФ). Удержание вещи должника приостанавливает исполнение обязательства, что влечет, по крайней мере, временное его изменение. Логично возникает вопрос, насколько вообще оправдано существование столь широкого понятия односторонней сделки, включающего в себя правозащитные действия? При таком подходе к подобным действиям должны применяться правила о форме сделки, а это нивелирует оперативный защитный смысл их применения[8]. По крайней мере, подход к этим правовым явлениям с точки зрения характеристики их как юридических фактов-сделок не является единственно возможным, тем более что во внедоговорных правоотношениях односторонние правозащитные действия вообще не вписываются в понятие «сделка», в то время как природа подобных действий едина для всех гражданских правоотношений. Все они имеют односторонний, самостоятельный и правозащитный характер. Термин «сделка» вызывает сомнения в своей адекватности отражения природы правозащитных действий даже в рамках договорного правоотношения. То есть, подход в понимании односторонних правозащитных действий в договорном правоотношении в качестве односторонней сделки можно поставить под некоторое сомнение в его совершенстве и адекватности в условиях выделения самостоятельной формы защиты в отечественном гражданском праве.

Односторонние правозащитные действия в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости или гражданской самопомощи не только не влекут изменение, прекращение, то есть преобразование правоотношения, но даже и не направлены на такой результат. Такие последствия совершенного действия традиционно вкладывается в понятие сделки как юридического акта, реализующего динамику правоотношения. Поэтому подобные действия во внедоговорных правоотношениях и стало принято относить только к фактическим в противоположность односторонним правозащитным мерам в договорных правоотношениях, которые часто именуют юридическими, поскольку без тени сомнения квалифицируют их как сделки. Правозащитные же действия во внедоговорных правоотношениях не могут рассматриваться исключительно как «фактические», поскольку имеют правовой характер, реализуются в рамках правоотношения и субъективных прав его участников. Односторонние правозащитные действия во внедоговорных правоотношениях направлены на обеспечение статичности (неприкосновенности) абсолютных прав, главным образом, посредством реализации их способом пресечения вредоносных действий. Разница заключается только в том, что в случае, например, необходимой обороны правоотношение, в котором такие действия совершаются, имеет природный статичный характер, а при применении односторонней правозащитной меры в договорном обязательстве уже существует динамичная юридическая связь (правоотношение) между заранее определенными субъектами, основанная на соглашении. Договорное правоотношение является цельным самостоятельным и относительным, но a priori предполагает возможность какой-то дальнейшей динамики в силу его особенной организационно-преобразовательной природы. Во внедоговорных правоотношениях основная функциональная цель таких защитительных действий в обеспечении их неприкосновенности, то есть этой самой природной статичности. Подобная же цель реализации может быть и в результате применения некоторых правозащитных мер в договорном обязательстве, которые также направлены всего лишь на обеспечение неприкосновенности, то есть гарантированности (стабильности) договорного правоотношения. Это меры стимулирующего, обеспечительного характера (удержание вещи должника, приостановление исполнения встречного обязательства). Такие меры не порождают последствий в виде радикального движения правоотношения, то есть существенного изменения его организационно-преобразовательной структуры или его прекращения. Реализация подобных мер предполагает возможность дальнейшего существования правоотношения. Обращение взыскания на удерживаемую вещь по залоговым правилам - исключительный вариант разрешения конфликта, в случае невозможности дальнейшего исполнения обязательства. Все это подчеркивает родственный характер всех односторонних правозащитных мер как в договорных правоотношениях, так и во внедоговорных. Следовательно, можно ставить вопрос о единстве понимания одностороннего правозащитного действия с позиции характеристики его как юридического факта.

Существенное движение правоотношения в виде радикального изменения его организационно-преобразовательной структуры или прекращения - это лишь способ реализации защитительного правомочия, но вовсе не единственно возможный, наоборот, исключительный. Подобное оперативное действие не реализует все базовые цели защиты права, в данном случае речь идет только о пресечении нарушения таким способом. Движение правоотношения в виде его радикального преобразования здесь связано с уже существующим цельным относительным правоотношением, то есть правозащитные действия осуществляются в рамках уже существующего субъективного права и правоотношения. Реализация правозащитных действий основана на сложившейся правовой конструкции, от идеальной модели которой происходит отступление по факту нарушения права или угрозы нарушения. Преобразование правоотношения в виде радикального изменения его организационно-преобразовательной структуры или полного прекращения, вследствие, например, допускаемого законом одностороннего отказа от его исполнения является крайним механизмом, когда иные меры стимулирующего характера уже не могут быть применены или их применение не имеет результата, также, когда у самого защищающегося утрачен интерес в реальном исполнении такого обязательства. Правозащитные меры, радикально преобразующие организационную структуру правоотношения, вовсе не имеют обеспечительного (стимулирующего характера), поскольку они уже принуждают, а не понуждают контрагента к определенному результату модификации правовой связи.

Стимулирующие односторонние правозащитные меры существуют, как правило, не сами по себе, они тесно связаны с мерами, радикально преобразующими правоотношение. Стимулирующие односторонние правозащитные меры могут временно изменять правоотношение. При угрозе нарушения договора (предвидимом нарушении), контрагентом может быть реализовано одностороннее приостановление исполнения встречного обязательства (п. 2 ст. 328 ГК РФ), которое может вовсе не изменить существенно важных сроков и иных элементов этого обязательства, если эффект подобной стимулирующей меры достигнет результата и контрагент активизирует свою хозяйственную деятельность и исправит недостатки. Как можно видеть, временное изменение правоотношения все же происходит и при применении стимулирующих односторонних правозащитных мер, по крайней мере, в части неисполненного или ненадлежащем порядком исполненного обязательства нарушителем (хотя оно уже и изменено им в части). В этой, как правило, измененной части и применяется односторонняя правозащитная мера, направленная на «выправление» обязательства и возможное возвращение к его идеальной взаимосогласованной модели. Следовательно, если управомоченный субъект стремится сохранить первоначальную идеальную организационную структуру правоотношения, применяя различные односторонние правозащитные стимулирующие к исполнению меры, то они не влекут движение правоотношения.

Защитительный механизм всех односторонних правозащитных действий не может реализовываться односторонне-обязывающим характером без наличия состава юридических фактов, элементом которого является правонарушение или угроза такового (предвидимое нарушение). Причем объективная сторона такого нарушения может быть, как четко сформулирована законом, так и логично следовать из самого содержания субъективного права, правомочия которого не могут в какой-то момент дальше осуществляться, что связано с появлением некоторых существенных препятствий на пути их реализации. Совершение односторонней правозащитной меры является всегда действием волюнтаристским в том смысле, что оно не подкреплено встречным согласием противоположной стороны (адресата) и не требует такого согласия, на чём, главным образом, строится большинство конструкций частного права. Совершение одностороннего действия с правозащитной целью может носить вспомогательный характер для реализации основной организационно-преобразовательной цели договорного обязательства как базового, цельного правоотношения или обеспечения сохранности абсолютного права, находящегося в состоянии нарушения (посягательства). Односторонние правозащитные действия в договорном правоотношении всегда имеют адресата. Совершение одностороннего защитного действия, может быть направлено на самого нарушителя с целью воздействия на его волю, получения ответной реакции.

Во внедоговорных правоотношениях в случае с реализацией, например оборонительной правозащитной меры, правомочие субъекта на оборонительные действия основано на наличии самого юридического факта нападения или любого иного отрицания абсолютного права, явного нарушения правоохраняемой сферы обороняющегося. Право на самооборону - это естественное право на защиту от нарушения абсолютных прав. Однако односторонность такого неюрисдикционного действия должна быть, если и не регламентирована подробно в праве, но под полным контролем права. В гражданском праве речь идет о специфическом понятии оборонительной самопомощи. Для частного права важно оценить границы дозволенности тех действий, которые не являются защитой от преступных посягательств. Например, защита от причинения вреда рытьём канавы, различными зловредными предметами, затрагивающим вещные абсолютные права в виде ответных действий по предотвращению подобных нарушений являются гражданской самопомощью, входящей в правовое регулирование частного права. Это правомочие возникает в силу необходимости предотвратить причинение вреда и нарушение абсолютного права самостоятельно, то есть односторонне и неюрисдикционно. Поэтому в данном случае односторонние принудительные действия направлены на предотвращение возможных негативных его последствий. Поскольку и в договорных и во внедоговорных обязательствах односторонние правозащитные меры выполняют широкую правоохранительную задачу, то вполне уместным является вопрос о родственности этих мер как юридических фактов.

Современная система юридических фактов сложилась в результате достаточно серьёзных исследований, проведенных, главным образом, советскими цивилистами. Достаточно сказать о работах О.А. Красавчикова, Б.Б. Черепахина, О.С. Иоффе, М.М. Агаркова и других учёных[9] [10]. Сложившаяся система юридических фактов не дает покоя современным исследователям, которые считают её недостаточно полной и не отражающей современной потребности гражданско-правового регулирования, с чем стоит согласиться. Интересно коснуться некоторых аспектов современной работы М.А. Рожковой, которая предложила достаточно оригинальный взгляд на систематизацию юридических фактов, он может лечь в основу определения места в этой системе односторонним правозащитным мерам . Автор систематизирует все юридические факты, не только по признаку влияния их на «движение» правоотношения, предложено систематизировать их по влиянию на иные обстоятельства, не, связанные с движением правоотношения. Существуют некоторые юридические факты, главным образом, действия, которые не имеют непосредственной цели влияния их на движение правоотношения, но по своей природе они вызывают определённые юридические последствия и небезразличны для права. Правовед критикует уже сложившуюся систему юридических фактов в целом, полагая, что право не может быть безразлично к тем жизненным фактам, которые направлены не только на движение правоотношения, но и на иные последствия, например на защиту гражданских прав. Целесообразно рассмотреть несколько подробнее суть умозаключений и предположения М.А. Рожковой. Автор отмечает, что теория юридических фактов - одна из важнейших, основополагающих для цивилистики, но при этом она стала, по сути, теорией аксиоматической, теорией, «застывшей» с момента выхода в 1958 г. книги О.А. Красавчикова «Юридические факты в советском гражданском праве». Далее правовед полагает, что проведенные в стране реформы никак не затронули теории юридических фактов, и результатом стало то, что многие юридические факты, значимые для современного гражданского права, не «встраиваются» в основную («волевую») их классификацию . Применительно к проблеме односторонних правозащитных мер, можно отметить о неоднозначности понимания таких действий, как применение удержания вещи должника, одностороннего отказа от договора, и прочих односторонних правозащитных мер - действий в гражданских правоотношениях. Кроме того, согласно с современной научной классификацией юридических фактов сложно отнести к тому или иному виду такие действия, как необходимую оборону, меры самопомощи, действия в состоянии крайней необходимости.

Классификации юридических фактов в объективном праве не существует, поэтому современное отнесение тех или иных жизненных фактов к тому или иному абстрактному, научному понятию юридического факта осуществляется на основе предложенной научной систематики. Возникает вопрос, может, и вовсе нет проблемы, если нет точного абстрактного понятия для данного, например, одностороннего действия? Это ошибочный подход, и проблемы в правовом регулировании определённо существуют. Например, различно квалифицируя назначение права удержания, его особенности и механизм реализации как правозащитного действия, можно различно применять право, необоснованно расширяя или сужая охранительные возможности этой меры, что в итоге не на пользу правоприменению, поскольку создаётся некая шаткость понятий и неясность их правовой природы, границы дозволенности действия и т.д. Таким образом, важность юридических фактов для гражданского права определяется тем, что их реализация влечет возникновение соответствующих юридических последствий, и, напротив, отсутствие первых, не дает появиться вторым.

Понятие юридических фактов можно во множестве встретить на страницах юридической литературы. В учебнике гражданского права МГУ под юридическими фактами понимаются факты реальной действительности, с которыми действующие законы и иные правовые акты связывают возникновение, из- [11] менение или прекращение гражданских прав и обязанностей, то есть граждан-

239

ских правоотношений . В учебнике гражданского права Санкт- Петербургского государственного университета юридические факты определены как обстоятельства, с которыми нормативные акты связывают какие-либо юридические последствия: возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений[12] [13] [14]. Из приведенных дефиниций следует, что для гражданского права значимыми являются те юридические факты, которые влекут юридические последствия в сфере гражданских правоотношений. М.А. Рожкова заключает, что определение юридических фактов, сложившееся на сегодняшний день в отечественной теории права, а вслед за тем и в цивилистической доктрине, представляется, по крайней мере, не совсем точным. И этому есть следующее объяснение. Каждое жизненное обстоятельство, как явление реальной действительности, конкретно. Оно наступает, например, в силу природных законов (различные природные явления) либо совершается силами конкретного лица в определенном месте, в определенное время, и характеризуется определенными признаками. Наступление такого рода обстоятельств оказывает влияние на общественные отношения, стремясь упорядочить которые, законодатель подводит под действие норм права отдельные наиболее общие типичные и существенные признаки жизненных обстоятельств. Таким образом, устанавливаются абстрактные модели таких обстоятельств, с которыми право связывает возникновение определенных последствий, значимых для права. Наступление подпадающего под эту норму права реального жизненного обстоятельства вле-

-241

чет возникновение предусмотренных правом юридических последствий . М.А. Рожкова полагает, что необходимо уделять внимание совершенствованию теории юридических фактов и анализу установленной нормой права модели обстоятельства, и обобщению конкретных жизненных обстоятельств (которые отличаются от своего абстрактного прототипа множеством частных признаков), и проблемам реализации нормы права. Только при таком подходе исследования позволят выявить и решить большинство поставленных перед теорией юридических фактов проблем. В ходе долгих и достаточно плодотворных рассуждений автор приходит к следующему понятию юридического факта в гражданском праве: его можно определить как реальное жизненное обстоятельство, с правовой моделью которого гражданское право связывает определенные юридические последствия и фактическое наступление которого влечет такие последствия в сфере гражданских правоотношений. Правовед проясняет вопрос о том, что следует включать в понятие «юридические последствия», - вопрос, который на сегодня практически не разрабатывается в цивилистике. Юридические последствия принято рассматривать как общеизвестную и общепонятную категорию, правовая природа которой не вызывает исследовательского интереса: по сформировавшемуся и нигде не оспариваемому мнению, это может быть только возникновение, изменение и прекращение гражданского правоотношения. Однако такой подход, по мнению автора, явно нуждается в изменении, поскольку немало юридических фактов, значимых для гражданского права и подпадающих под действие гражданского права в этих условиях вовсе не могут рассматриваться как юридические факты гражданского права.

Исследуя понятие и виды юридических последствий, О.А. Красавчиков пишет, что под ними обычно понимают две категории явлений, связанных между собой. К первой категории юридических последствий он относит движение гражданского правоотношения вне связи с его осуществлением (возникновение, изменение или прекращение правоотношения). Вторая категория юридических последствий, с его точки зрения, всецело предопределена первой и объединяет последствия, наступающие в связи с осуществлением определенного правоотношения (к этой категории, по мнению ученого, относятся истребование вещи по виндикационному иску, взыскание пеней и неустойки и т.д.). Можно заметить, что в этой же категории оказываются односторонние правозащитные меры. Действительно, в своей работе О.А. Красавчиков как бы уходит от анализа различных юридически значимых действий, реализуемых при осуществлении цельного правоотношения. В рамках теории юридических фактов правовед полагает необходимым рассматривать лишь первую из указанных категорий юридических последствий - движение гражданского правоотношения[15]. Данная позиция встретила всеобщую поддержку и понимание и для цивилистики практически аксиомой стало определение юридического факта как жизненного обстоятельства, с которым закон связывает только возникновение, изменение и прекращение гражданских прав и обязанностей. Такой подход был воспринят и гражданским законодательством: в частности, сделка определяется как действие, которое направлено только на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ). Иным разновидностям юридических последствий и, в частности, упоминаемым О.А. Красавчиковым последствиям, наступающим в связи с осуществлением определенного правоотношения, доктриной внимания вовсе не уделяется. По мнению М.А. Рожковой, эта позиция игнорирования всех иных, кроме движения гражданского правоотношения, юридических последствий не может не вызывать возражений, поскольку при таком подходе многие из юридических фактов, строго говоря, вовсе не могут рассматриваться в качестве таковых. Например, предъявление иска или признание долга, не влекущие движения гражданского правоотношения, при таком подходе не могут признаваться юридическими фактами. Вместе с тем они, бесспорно, не индифферентны праву: с предъявлением иска в установленном порядке и с признанием долга закон связывает такое последствие, как перерыв срока исковой давности (ст. 203 ГК РФ). Можно заметить, что и односторонние правозащитные меры при таком подходе остаются в неопределенном статусе.

Таким образом, к проблемным, согласно с таким подходом к классификации по последствиям юридических фактов, относится ряд жизненных фактов, таких как односторонние правозащитные действия. Отсюда проявляется их шаткий и не понятный статус, отсутствие логичного места в теории гражданского права. Защита реализуется, как правило, в том же основном организационно-преобразовательном правоотношении, последствия таких защитительных действий не всегда связаны с его динамикой, но тем не менее эти последствия юридические. Как уже было замечено, их нельзя сводить только к так называемым фактическим или физическим элементам. Однако, несмотря на то что О.А. Красавчиков рассматривал лишь один вид последствий, значимых для права (в виде движения правоотношения), тем не менее в своей работе он не опустил проблему актов реализации права и понятие юридического поступка, как наиболее проблемное в теории права.

Вследствие сказанного, безусловно, чрезвычайно узко понимать юридические факты только как обстоятельства, которые влекут возникновение, изменение или прекращение цельного гражданского правоотношения: за пределами такого понимания остаются те реальные жизненные обстоятельства, которые не влекут движение правоотношения, при том что с такого рода обстоятельствами право связывает наступление иных юридически значимых последствий. Это умозаключение опирается, в том числе, и на определение юридического факта, данное Е.В. Васьковским, который понимал под ним обстоятельство, влекущее

243

не только движение правоотношения, но и «охранение права» .

По мнению М.А. Рожковой, представляется очевидным, что к категории юридических фактов относятся различного рода жизненные обстоятельства, в том числе и не воздействующие непосредственно на движение гражданского правоотношения, если нормы права предусматривают для такого типа обстоятельств наступление каких-либо последствий. Согласно предложенной концепции, гражданское право предусматривает широкий спектр юридических последствий, наступления различного рода обстоятельств, и к ним, по крайне мере, должны быть отнесены:

движение гражданского правоотношения, то есть возникновение, изменение или прекращение (цельного самостоятельного) правоотношения. Так, договорное обязательство может быть изменено соглашением его сторон, право [16] собственности прекращается уничтожением объекта, деликтное обязательство возникает из причинения вреда;

последствия реализации гражданской правосубъектности, в том числе осуществления субъективных гражданских прав и обязанностей. Такого рода действия не приводят в движение гражданское правоотношение, но позитивное право признает за ними определенный правовой результат, причисляя их к юридическим фактам. Это, например, отказ от наследства;

последствия защиты нарушенных субъективных гражданских прав. К таким последствиям, например, должны быть отнесены признание долга нарушителем, взыскание санкций. Можно добавить в эту классификационную группу односторонние правозащитные действия, присоединяясь в целом к такой классификации. К предусмотренным гражданским правом юридическим последствиям относятся не только движение гражданского правоотношения (его возникновение, изменение и прекращение), но и последствия проявления лицом гражданской правосубъектности, а также последствия защиты нарушенных или оспоренных субъективных гражданских прав.

Кульминацией в исследовании М.А. Рожковой является собственная классификация юридических фактов. Интерес вызывает предложенная классификация по такому классическому признаку, как «волевой», то есть классификация юридических фактов в зависимости от направленности воли субъектов гражданских правоотношений. Этот вид классификации наиболее актуален, поскольку односторонние правозащитные действия - это действия волевые по своему проявлению. Получилась следующая система. Все юридические факты автор делит на действия и события. Действия, в свою очередь, классифицируются на дозволительные и недозволительные. В этой классификации в контексте основной темы интересны именно дозволительные действия и их последующая классификация, поскольку односторонние правозащитные действия - правомерные и дозволенные правом. Дозволительные действия М.А. Рожкова делит на двух(много)сторонние сделки и односторонние действия. В предложенной классификации на одном уровне с двусторонними (многосторонними) сделками противопоставляются не односторонние сделки, а именно односторонние действия, которые шире понятия односторонних сделок. Далее автор все односторонние действия делит на односторонние акты, юридические поступки и результативные действия. Таким образом, к односторонним юридическим фактам, согласно предложенной системе, относятся три вида фактов, отличных друг от друга. Причем односторонние акты автор делит на односторонние сделки и публичные акты. При такой предложенной классификации вполне находится адекватное абстрактное место и для односторонних правозащитных действий, которые как факты действительности точно вписываются в одно из трёх предложенных разновидностей односторонних действий. То есть, следуя логике, односторонние правозащитные меры следует отнести к понятию одностороннего действия - юридического поступка, который можно назвать правозащитным. В эту категорию следует отнести все односторонние правозащитные меры в гражданских правоотношениях.

Характер волеизъявления в односторонних действиях существенно разнится с характером волеизъявления в двух(много)сторонних сделках: односторонние действия в отличие от двух(много)сторонних сделок, не нуждаются во встречном волеизъявлении с другой стороны и для их совершения достаточно волеизъявления только одной стороны правоотношения. При этом, если воля сторон двух(много)сторонних сделок всегда направлена на возникновение юридических последствий, то воля лиц, совершающих односторонние действия, может иметь и иную направленность.

Таким образом, согласно с предложенной концепцией, односторонние действия - это:

1) юридические акты (действия, направленные на движение гражданского правоотношения);

2) юридические поступки (действия, направленные на реализацию гражданской правосубъектности или защиту нарушенных субъективных гражданских прав);

результативные действия (действия, направленные на достижение фактических последствий, с результатом совершения которых закон связывает юридические последствия).

Нельзя согласиться с автором классификации только в отношении третьей группы, куда относятся правозащитные действия внедоговорного характера и определяются как результативные действия. Любые правозащитные действия носят правовой, а значит, и юридический характер, поэтому речь идет не просто о фактах, а о юридических фактах.

В предложенной выше классификации необходимо обратить внимание на категорию юридических поступков, поскольку односторонние правозащитные действия можно отнести к этому виду юридических фактов. Односторонние действия контрагента правозащитного характера, например, в договорном обязательстве направлены не на какое-то перспективное организационнопреобразовательное движение правоотношения, а именно на оперативную помощь самому себе в текущем моменте, чтобы в дальнейшем предотвратить возможные негативные последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения гражданского обязательства и в конечном счете восстановить нарушенное право, в том числе и посредством юрисдикционных мер гражданской ответственности. Даже, применяя такую серьезную меру, как полный отказ от исполнения обязательства, который влечет прекращение правоотношения, защищающийся экономит свое «коммерческое время», не видя дальнейшей перспективы делового сотрудничества, поскольку в условиях рынка (отсутствие дефицита предложения) он может заключить такой договор с иным его участником. По предложенной классификации юридические поступки не только направлены на реализацию гражданской правосубъектности, но и на защиту нарушенных субъективных прав. Цель состоит в том, чтобы упрочить своё положение в уже существующем обязательстве-правоотношении, не позволить остаться самому в невыгодной ситуации, то есть помочь самому себе. В некоторых случаях это возможно только путем полного отказа от исполнения нарушенного обязательства, то есть путем прекращения цельного и самостоятельного организационнопреобразовательного правоотношения. В этом смысле абстрактная модель юридических фактов - односторонних юридических поступков по предложенной классификации в максимальной степени подходит для таких действий, как односторонние правозащитные меры.

Категория юридических поступков, как разновидности юридических фактов стала предметом исследования сравнительно недавно. Наименование «юридические поступки» было присвоено М.М. Агарковым той части юридических действий, которые были направлены не на юридические последствия, а на признание фактов или уведомление о фактах, которые будут иметь место в будущем и которые влекут за собой «юридические» последствия независимо от того, были указанные действия направлены на эти последствия или нет. О.А. Красавчиков справедливо полагает, что сфера применения юридических поступков была М.М. Агарковым необоснованно сужена[17] [18], равно как и поддержал его вывод о необходимости выделять несколько видов юридических поступков. О.А. Красавчиков сделал следующее определение юридического поступка как «правомерного юридического действия, с которым нормы права связывают юридическое последствие независимо от того, было направлено это действие на указанные последствия или нет» . Правовед отметил также,

что категорию юридических поступков часто именуют «так называемыми», что подчеркивает некое невнятное их присутствие в праве. Кроме того, учёный разделил все представленные пять видов юридических поступков на два основных вида в зависимости от связи действий, в которых выражается юридический поступок, с объектом гражданского субъективного права: 1) материальные юридические поступки, в которых действия, составляющие их содержание, оказывают свое воздействие на объект (создание, изменение, переделка, транспортировка, передача и т.д.); 2) нематериальные юридические поступки, в которых действие, составляющие их содержание, не оказывают непосредственного воздействия на объект (уведомления, признания, осуществление неимущественного права и т.д.). Автор классификации замечает еще и следующее отличие нематериальных юридических поступков от материальных, первые могут быть совершаемы, как правило, только лицами дееспособными, вторые же - независимо от наличия у субъекта дееспособности. Предложенная классификация на два основных вида поступков не является идеальной. Например, право удержания реализуется по поводу объекта - вещи, и с одной стороны, выступает согласно с предложенной классификацией, материальным поступком. С другой стороны, подобное действие временно изменяет правоотношение посредством уведомления контрагента о применении подобной меры и в связи с фактом приостановления исполнения обязательства. Однако удержание может совершить только дееспособный субъект - субъект договорного обязательства, что подчеркивает опять-таки материальный характер меры. Защитные действия гражданской самопомощи могут быть совершены недееспособным субъектом, так же как и оборонительные, и они могут быть направлены на конкретный, например, вредоносный объект, то есть являются поступками материальными, согласно предложенной классификации. С другой стороны, такие действия реализуются в соответствии с юридическими предписаниями их соразмерности, они связаны с абсолютным правоотношением, обеспечивают его неприкосновенность, статику. Как можно видеть, односторонние правозащитные действия могут относиться к любой из предложенных двух основных классификационных групп. Этот спор очень близок по своей сути с уже критиковавшейся моделью деления правозащитных мер на юридические и фактические, который носит явно надуманный характер. О.А. Красавчиков обращает внимание, что вторая основная группа (нематериальных) юридических поступков очень близко подходит к сделкам и отличается от них признаком возможности отсутствия направленности действий на юридические последствия. Поэтому автор считает, со ссылкой на ГК 1922 г. возможным к применению по отношению к таким юридическим поступкам некоторых правил о сделках, в том числе об их форме (ст. 27-29), и еще некоторые иные правила. Анализируя все предложения правоведа, актуальные для ранее действовавшего права и сравнивая с современным, думается, что наиболее актуально выделить единое и самостоятельное понятие правозащитного поступка. Поскольку односторонние правозащитные действия реализуются в рамках материального права, они и будут пониматься как юридические поступки, реализующиеся в материальных правоотношениях. Не помешало бы создание отдельной правовой нормы в том числе, регламентирующей форму совершения таких действий. Причем форма таких действий не должна быть тождественной форме сделки, как уже отмечалось в рамках письменно заключенного контракта, достаточно внятного уведомления о совершении односторонней правозащитной меры. Например, сообщение о том, что обязательство приостанавливается, что оно будет изменено или прекращено, или сторона поручит исполнение обязательства третьим лицам за счет контрагента (ст. 397 ГК РФ). Таким образом, юридические поступки весьма многообразны, и охватить все разнообразие рассматриваемой категории весьма сложно, поскольку за действиями, направленными на реализацию гражданской правосубъектности или направленными на защиту нарушенных субъективных гражданских прав, чаще всего отечественные правоведы не признавали значение юридических действий. Настало время заявить об их самостоятельной и юридически значимой роли в праве, небезразличной ему.

М.А. Рожкова по-своему определила понятие юридических поступков и объяснила особенность их существования в праве. По ее мнению, юридические поступки имеют с юридическими актами то общее, что и они совершаются со специальным намерением вызвать юридические последствия. Отличие же юридического акта от юридического поступка проявляется именно в том, что первый направлен на движение правоотношения, тогда как второй - только на реализацию гражданской правосубъектности или защиту нарушенных субъективных гражданских прав. Иными словами, всякое дозволенное одностороннее действие, направленное на осуществление или защиту субъективных гражданских прав, с которым нормы права связывают юридические последствия, - это юридический поступок. М.А. Рожкова делит юридические поступки по своей направленности на две группы. Первая из них - юридические поступки, направленные на реализацию гражданской правосубъектности, - охватывает сравнительно небольшой круг дозволенных односторонних действий. К ним, по мнению автора, можно отнести признание долга, принятие наследства, иногда использование (потребление) объекта прав и т.д. Другая группа юридических поступков - юридические поступки, направленные на защиту субъективных гражданских прав, - несомненно, более многочисленна. К ним, по мнению автора, можно отнести и предъявление нарушителю требования об определенном поведении (предъявление претензии или искового требования), заявление возражений на предъявленные требования (ответ на претензию или отзыв на иск), отказ от принятия ненадлежащего исполнения, удержание, отказ от оплаты не предусмотренных договором работ и т.д. К предложенной классификации хотелось бы добавить деление юридических поступков, направленных на защиту субъективных гражданских прав на две группы:1) юридические поступки, направленные на реализацию права на защиту юрисдикционным порядком, и 2) неюрисдикционным. Во вторую группу следует отнести все односторонние правозащитные меры в рамках материальных правоотношений (договорных и внедоговорных). М.А. Рожкова к юридическим поступкам относит только договорные защитительные меры. Меры защиты во внедоговорных правоотношениях автор относит к результативным действиям. Таким образом, односторонние правозащитные меры в рамках предложенной теоретической классификации будут являться односторонними юридическими поступками, направленными на реализацию субъективного права защиты гражданских прав.

Коснемся и особого понятия - «результативные действия», только в связи с тем, что его часто относят к правозащитным действиям. Выделять в самостоятельную группу действия, которые влекут юридические последствия только при наличии указанного в законе объективированного результата, было предложено М.М. Агарковым. Он именовал их как действия, создающие предусмотренные нормами права объективированные результаты, имеющие хозяйственное или культурное значение, и относил к числу таких действий создание литературного, художественного, музыкального или научного произведения, изобретение, техническое усовершенствование, а также добровольную деятельность в чужом интересе[19] [20] [21]. М.А Рожкова, являясь сторонницей такого самостоятельного понятия юридического факта, отмечает, что данная классификационная группа не встретила широкой поддержки у правоведов. Например, С.И. Вильнянский объединял в одну группу юридические поступки и действия, создавшие объективированный результат . Другие ученые вовсе не признавали за такими действиями значение юридического факта . С.Ф. Кечекьян, предложивший термин «результативные действия» (со ссылкой на то, что едва ли правильно употреблять слово «поступок» в применении, например, к художественному или литературному творчеству, написанию романа или созданию кинокартины), понимал под ним не только действия, создающие объективированные результаты, но и юридические поступки[22]. Таким образом, нет единства взглядов относительно необходимости выделения в самостоятельную группу результативных действий, отсутствуют четкие представления о том, какие действия следует к ним относить. Однако, по мнению М.А. Рожковой, термин «результативные действия» представляется весьма удобным, и правовед предлагает его использовать для обозначения лишь действия, создающего предусмотренные нормами права объективированные результаты. В современных теоретических работах, как полагает автор, результативные действия принято относить к группе юридических поступков, но они выделяются из числа последних, образуя самостоятельную группу. Правовед замечает, что самостоятельность результативных действий обладает целым рядом специфических признаков, на которые следует обратить внимание. Эта группа действий отличается от прочих односторонних действий целевой направленностью: лица, совершающие результативные действия, вовсе не имеют цели достижения правового результата, ими движет стремление получить реальные плоды своих фактических действий. И только с появлением реальных плодов (объективированного результата) совершения фактических действий возникают конкретные юридические последствия. Так, по мнению автора, изготовление вещи влечет возникновение права собственности на нее, создание произведения литературы или искусства - интеллектуальных прав и т.д., поскольку именно эти последствия предусмотрены нормой права в случае появления указанных результатов деятельности. Можно обратить внимание, что любой факт, связанный с юридическими последствиями, является фактом юридическим. Только лишь фактические действия не могут влечь юридические последствия. Поэтому действия будут носить юридический характер, даже независимо от субъективного отношения лица, совершающего такие действия.

М.А. Рожкова, анализируя группу результативных односторонних действий, полагает, что нельзя говорить о том, что, совершая результативное действие, лицо вовсе не изъявляло воли - воля лица была выражена на совершение фактических действий, но не на создание юридических последствий. Тем самым автор допускает ту же логическую ошибку, которая ранее критиковалась О.А. Красавчиковым в работе М.М. Агаркова, а именно то, что фактические действия никогда не вызывают юридических последствий. М.А. Рожкова полагает, что поскольку в рассматриваемом случае в силу правовых предписаний юридические последствия возникают «не с волеизъявлением данного лица, которое может и не подозревать правового эффекта, совершаемого им действия, а с объективированным результатом, который является следствием его деятельности», юридические последствия возникают и при отсутствии воли на их создание: результативные действия сами по себе влекут наступление правового результата (как правило, возникновение гражданского правоотношения).

По мнению М.А. Рожковой, объективированный результат совершения фактических действий может иметь не только «положительный», но и «отрицательный» характер. И в качестве примера этого утверждения автор анализирует результаты действий, совершенных в состоянии необходимой обороны (ст. 1066 ГК РФ), и действий, совершенных в состоянии крайней необходимости (ст. 1067 ГК РФ). Обосновывается такая позиция следующим образом. Как известно, в отличие от причинения вреда, которое в рамках предложенной классификации рассматривается как недозволенное действие, совершение названных действий, также влекущее причинение вреда, будет признаваться действием дозволенным. Право при определенных условиях дозволяет совершение лицом фактических действий, которые могут создать негативные последствия для посягающего лица или иных лиц. Наступление этих негативных последствий (причиненный вред) и есть тот объективированный результат рассматриваемых действий, и право связывает юридические последствия именно с этим объективированным результатом (наличием вреда). В том случае, если причиненный вред (объективированный результат) отсутствует, юридических последствий не возникнет вовсе. Таким образом, действия, совершенные в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, по мнению правоведа, представляют собой один из интереснейших примеров результативных действий, объективированный результат которых носит «отрицательный» характер. Автор полагает, что, как и при совершении иных результативных действий, воля лица, причинившего вред в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, направлена не на создание юридических последствий, а только на фактическую защиту имущества и иных благ. Стало быть, действия, совершенные в состоянии необходимой обороны, равно как и действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, есть разновидность результативных действий.

Предложенная классификация односторонних поступков и результативных действий достаточно актуальна. Тем не менее, вопрос о существовании результативных действий в качестве самостоятельных юридических фактов вызывает некоторые сомнения в предложенной классификации. Действия в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости якобы не имеют цели определенных правовых (юридических) последствий, но они также как и односторонние правозащитные действия в рамках договорного обязательства, имеют цель реализации субъективного правомочия на защиту в рамках абсолютного права. Оборонительная самопомощь, противодействующая частноправовым нарушениям вообще может не причинить никакого вреда нарушителям (не имеет отрицательных последствий), но принуждает их прекратить наличное нарушение (выдворение нарушителей границ земельного участка). Наиболее подходящее определение для всех односторонних правозащитных действий в качестве юридического факта - это односторонний юридический (правозащитный) поступок, в том числе и в рамках предложенной теории. Следует признать, что предложенная М.А. Рожковой систематика действительно отвечает на многие вопросы науки гражданского права, даёт ответ на ранее обширные дискуссии о юридической природе действия по защите и одностороннего правозащитного действия в частности. По крайней мере, согласно с предложенной и частично критикуемой систематикой, односторонние правозащитные действия приобретают чёткий юридический статус, они не безразличны праву. Право связывает с ними определённые юридические последствия, а это обеспечивает институциональность подобным мерам, раскрывает их инструментарий и предоставляет возможность полностью раскрыть весь механизм их правового регулирования.

Таким образом, односторонние правозащитные меры являются правомерными односторонними действиями - правозащитными юридическими поступками, реализующимися в составе юридических фактов.

[1] Александров Н.Г. Право и законность в период развернутого строительства коммунизма. М.: Го- сюриздат, 1961. С. 188-213; Витченко А.М. Метод правового регулирования социалистических общественных отношений. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1974. С. 35; Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. М.: Юридическая литература, 1982. С. 27.

[2] Радько Т.Н. Системный анализ правового регулирования // Труды Высшей следственной школы МВД СССР. Вып. IV. Волгоград, 1971. С. 36-37; Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1972. С. 60; Яковлев В.Ф. Общая часть гражданского права в современном законодательстве и юридической практике. Свердловск, 1979. С. 16.

[3] Исаков В.Б. Вопросы теории юридических фактов // СПС «Гарант», 2014. С. 58.

Алексеев С.С.Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования. Теоретические проблемы гражданского права (Сборник ученых трудов Свердловского Юридического Института. Вып. 13). Свердловск, 1970. С. 46-63.

[5] См., например: Меркулов В.В. Договор в механизме гражданско-правового регулирования. Рязань: РВШ МВД РФ, 1994. С. 12-17. Автор является сторонником понятия сделки-договора, обоснованно критикует понятие «односторонней сделки», считая его неуместным, предлагает подобные односторонние действия именовать «актами одностороннего волеизъявления».

[6] Там же.

[7] Там же.

[8] В поправке в ГК РФ согласно с ФЗ-42 от 08.03.2015, вводится новое правило уведомления контрагента об одностороннем отказе от исполнения договора (ст. 450.1 ГК РФ). Подобная специальная регламентация формы отказа от договора характерна и для государственного (муниципального) контракта согласно правилам п. 12. ст. 95 Федеральный закона от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд».

[9] Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Юридическая литература, 1958; Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М.: Юридическая литература, 1961; Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. I. М., 2002; Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М.: Госюриздат, 1962.

[10] См.: Рожкова М.А. Юридические факты гражданского и процессуального права. М., 2010. // СПС «Г арант».

[11] Рожкова М.А.Указ. соч. С. 1-2.

[12] Гражданское право: учебник. В 2 т. Т. I / отв. ред. Е.А. Суханов. М.: БЕК, 1998. С. 324.

[13] Гражданское право. Т. 1 / под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М.: ПБОЮЛ Л.В. Рожников, 2001.

С. 91.

[14] Рожкова М.А. Указ. соч. С. 3.

[15] Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Юридическая литература, 1958. С. 75-76.

[16] Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 139.

[17] О.А. Красавчиков выделяет пять видов юридических поступков, относя к ним юридические поступки, посредством которых осуществляется: 1) передача имущества, выполнение работ и оказание услуг; 2) уведомление (признание) об определенных фактах; 3) создание новых (уничтожение, потребление существующих) объектов прав; 4) право, принадлежащее данному лицу; 5) самозащита прав и охраняемых законом интересов лиц. (См.: Красавчиков О.А. Категории науки гражданского права. Избранные труды. В 2 т. Т 2. М.: Статут, 2005. С. 216.)

[18] Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Юридическая литература, 1958. С. 156.

[19] Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. I. М., 2002. С. 353.

[20] Вильнянский С.И. Лекции по советскому гражданскому праву. Харьков: Изд-во Харьковского университета, 1958. С. 85.

[21] См., например: Гордон М.В. Советское авторское право. М.: Госюриздат, 1955. С. 31; Серебровский В.И. Вопросы советского авторского права. М.: Изд. АН СССР, 1956. С. 62.

[22] Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1958. С. 163-164, 175-176.