Пункт 4 части 1 ст. 33 АПК РФ отнес к специальной подведомственности арбитражных судов дела «по спорам между акционером и акционерным обществом, участниками иных хозяйственных товариществ и обществ, вытекающим из деятельности хозяйственных товариществ и обществ, за исключением трудовых споров». Эти дела «рассматриваются арбитражным судом независимо от того, являются ли участниками правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридические лица, индивидуальные предприниматели или иные организации и граждане» (ч. 2 ст. 33 АПК РФ).

Пункт 4 ч. 1 ст. 33 АПК РФ сформулирован недостаточно четко, в силу чего в отношении целого ряда споров, вытекающих из корпоративных отношений или затрагивающих их, либо (а) существует неясность относительно их подведомственности исключительно арбитражным судам либо (б) сохраняется подведомственность этих споров в зависимости от субъектного состава как судам общей юрисдикции, так и арбитражным судам.

Ситуация усугубляется различием в подходах к оценке и толкованию п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК РФ Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ. По одним вопросам имеются прямо противоречащие друг другу разъяснения высших судебных инстанций, по другим – имеется разъяснение Высшего Арбитражного Суда РФ, не обязательное для судов общей юрисдикции. Кроме того, правоприменительная практика и самих арбитражных судов далеко не всегда единообразна.

В частности, одним из многих неразрешенных вопросов является вопрос о подведомственности таких споров, как споры с участием граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями, о недействительности и (или) применении последствий недействительности сделок с акциями (долями в уставном капитале). Другим подобным вопросом стал вопрос о подведомственности споров, связанных с формированием (назначением, избранием) органов хозяйственных обществ (совета директоров, генерального директора, правления).

В целях разрешения возникшей коллизии представляется необходимым обсудить вопрос о круге корпоративных споров, которые должны рассматриваться исключительно арбитражными судами независимо от их субъектного состава, а также о том, что более целесообразно: определить в АПК РФ круг таких споров в общем виде, установить максимально полный перечень этих споров или сочетать оба приема законодательной техники.

Квалификация вносимого на рассмотрение спора (споров) в качестве корпоративного для рассмотрения его в порядке судопроизводства в арбитражных судах определяется судом в силу специальных норм АПК РФ. Поэтому прежде всего назначение правовой категории «корпоративные споры» заключается в определении предметной компетенции арбитражных судов в отношении специального предмета рассмотрения – корпоративные споры, объема специальной подведомственности таких гражданских дел (корпоративных споров) арбитражным судам и, как следствие, в разграничении судебной подведомственности гражданских дел между судами общей юрисдикции и арбитражными судами.

Кроме того, решение вопроса о квалификации возникших и вносимых на рассмотрение арбитражного суда споров в качестве корпоративных связано с применением установленного для них специального судебного порядка, включая специальные правила судопроизводства, в том числе подведомственности (п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ) и подсудности (ч. 4.1 ст. 38 АПК РФ).

Именно с действием правил судебной подведомственности и подсудности, которые при обновленном процессуальном регулировании сохраняют свое общее процессуально-правовое значение (п. 1 ч. 1 ст. 129, п. 3 ч. 2 ст. 39, п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ), сопряжено определение компетентного суда по конкретному спору. Применительно к конкретному корпоративному спору установление такого суда связано с правовой категорией «корпоративные споры», содержанием которой определяются специальные правила их подведомственности, а также исключительная подсудность арбитражным судам.

Сегодняшняя практика арбитражных судов относительно рассматриваемых новых норм при многообразии и «разноликости» категорий корпоративных споров выявляет проблемы, связанные с квалификацией спора в качестве корпоративного, с определением их подведомственности арбитражным судам, с разграничением судебной компетенции между судами общей юрисдикции и арбитражными судами и др. Это является не только следствием ошибок в применении новых норм, вызванных порой инертностью их правопонимания и правоприменения, но и имеющейся в некоторой мере неопределенностью их содержания.

При таком положении дел правила судебной подведомственности и подсудности не могут в полной мере выступать в качестве процессуального средства обеспечения права на законный суд.

Необходимо заметить, что понятие «корпоративные споры» отличается содержательной самобытностью, определяемой не материальным, а процессуальным законодательством. При этом процессуальное значение не лишает введенное понятие «корпоративные споры» материально-правового содержания и специфики.

Бесспорно то, что с введением законодательно закрепленной особой разновидности гражданских дел по корпоративным спорам при усложненном переплетении процессуальной и материальной законодательной их квалификации, но все же при процессуальном (перевесе) превалировании АПК РФ принципиально по-иному (шире) определяет предмет деятельности арбитражных судов, их специальную предметную компетенцию, отражая специализацию судопроизводства относительно такого предмета.

Во-первых, это показательно в том смысле, что все корпоративные споры объединены определенными юридическими лицами в силу специальных установлений АПК РФ.

Во-вторых, нормами АПК РФ задается их корпоративный характер, тематическое смысловое наполнение, что будет рассмотрено ниже. Кроме того, с материально-правовых позиций такой характер споров объединяет частноправовые и публично-правовые споры и потому категория «корпоративные споры» используется в широком смысле. Корпоративными могут выступать не только частноправовые, но и соприкасающиеся с ними публично-правовые споры, связанные в том числе с действиями органов исполнительной власти.

Это в свою очередь получило законодательное закрепление в виде допущения и объединения рассмотрения таких неоднородных споров (требований, из них вытекающих) по отраслевой природе в рамках одного дела (производства) по корпоративным спорам (ст. 225.2 АПК РФ), когда порядок судопроизводства предусматривает применение в отношении каждого элемента (в данном контексте спора, требования) специальных «процессуально настроенных» для него судопроизводственных правил, в случае если предмет производства по делу не ограничен частноправовыми, но и завязан на публично-правовые отношения, когда при их тесной связи в качестве такового выступает «многоликое» сплетение разнородных правовых связей между субъектами, иными словами – «макроспор».

Представляется, что в той мере, в какой этого требует такой предмет судебной деятельности для отыскания заинтересованными лицами искомого правового результата – защиты правового интереса, подобное процессуальное регулирование оправданно. Оно отражает давно назревшую направленность цивилистического процесса на «процессуальную кооперацию» специальных процессуальных норм разграничиваемых процессуальным Кодексом судебных производств по той или иной категории гражданских дел, когда судопроизводство урегулировано его отдельными главами (разделами).

При таком законодательном подходе исключаются возможные опасения относительно специализации как гражданского, так и арбитражного процессов, переоценки или недооценки специального процессуального регулирования, когда при их дифференциации допускается объединение для полной реализации всех необходимых потенциальных возможностей процессуальной формы. Такой подход в целом оправдан как назначением судопроизводства, так и его специальным процессуальным регулированием, связанным с правовой защитой того, что охраняется законом и судебной юрисдикцией.

Специальные правила, включенные в порядок судопроизводства, устанавливаются ради такой защиты. Суды, обладая особым статусом и верховенством в юрисдикционной сфере, призваны оказывать ее, следуя установленному порядку судопроизводства, процессуальной форме.

Содержанием категории «корпоративные споры» определяются специальные условия их подведомственности арбитражным судам, выражающие в содержательном плане своеобразие по отношению к таким спорам в числе гражданских дел, отнесенных к специальной подведомственности арбитражных судов.

Следует обратиться к анализу понятия «корпоративные споры» с намерением раскрыть его содержание при заданной законом отличной их материально-правовой характеристике, что отмечалось выше, через совокупность субъектного и предметного критериев.

Субъектный критерий применительно к корпоративным спорам приобрел специальное юридическое значение. Он получил специальную конкретизацию по отношению к общим положениям ч. 2 ст. 33 АПК РФ. Лишь юридическое лицо со «статусом корпорации» по процессуальному Кодексу является условием существования корпоративных споров и неотъемлемым атрибутом материально-правовой специфики всех их разновидностей, рассматриваемых арбитражными судами. Такими юридическими лицами признаны все коммерческие, а также отдельные некоммерческие юридические лица (ст. 225.1 АПК РФ), местом нахождения которых определяется территориальная подсудность корпоративных споров.

Следует заметить, что законодательный подход по АПК РФ не согласуется с доминирующей позицией цивилистической доктрины, согласно которой при различении юридических лиц с точки зрения организационной структуры статус корпорации признается лишь за юридическими лицами, основанными на членстве. Это хозяйственные общества и товарищества, производственные кооперативы и большинство некоммерческих организаций. Унитарные предприятия, фонды и учреждения признаются лицами некорпоративного характера[1].

Однако, во-первых, спор с участием такового является корпоративным; во-вторых, корпоративным является также спор, даже когда его участником и не является такое юридическое лицо, но вокруг такового он возник (например, п. 9 ст. 225.1 АПК РФ).

Предметный критерий отличен тем, что корпоративные споры – это родовая разновидность категорий гражданских дел. Их удельный вес по корпоративному характеру другой, отличный от иных категорий дел, отнесенных к специальной подведомственности арбитражных судов.

При очевидности того, что не каждый спор с участием такого юридического лица носит корпоративный характер, он призван отражать его тематическое содержание, базовые компоненты которого характеризуют возможную тройную связь спора с: 1) созданием юридического лица (и) или 2) управлением им (и) или 3) участием в нем.

Хотя с учетом законодательно поименованных разновидных и разнородных категорий корпоративных споров и открытого их перечня лишь этими связями в то же время при сохранении их базового характера не исчерпывается корпоративный характер споров. Например, относительно первого характера обозначенной связи перечнем охватываются споры, связанные не только с созданием юридического лица, но и с его реорганизацией и ликвидацией.

Более того, такие законодательные формулировки в весьма многозначном перечне, как «споры, связанные...», безмерно расширяют границы дискреционного усмотрения при толковании новых норм. При этом, в частности, нельзя не видеть разницы между словосочетаниями «споры, связанные с созданием, реорганизацией, ликвидацией» и «споры о создании, реорганизации, ликвидации», предусмотренные ранее действовавшим п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ, а теперь включенные в корпоративные споры (п. 1 ст. 225.1 АПК РФ).

Толкование первого словосочетания вместе с причастием «связанные» позволяет не только включать «споры о создании», но и сколько угодно много наполнять их иными, прямо и (или) опосредованно связанными. Это осложняется тем, что такая разновидность гражданских дел, как «корпоративные споры», по арбитражному процессуальному законодательству оторвана от материального законодательства, о чем шла речь выше.

Доктринальные цивилистические мнения по данным вопросам многообразны. В этой связи содержание правовой категории сохраняет многозначность (неопределенность), что придает некую условность ее предметному критерию.

Можно заметить, что законодатель, допуская неопределенность правовых норм, тем самым отдает ее «замещение» на откуп судебному усмотрению, в результате которого правоприменительные установки на уровне высших судебных органов приобретают силу неписаных нормативных установлений в форме правовых позиций, которые с учетом правовых реалий обладают весомым юридическим значением (п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ, п. 5 ч. 4 ст. 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, далее по тексту – ГПК РФ[2]).

В таких условиях налицо несомненное усиление роли и значимости судебной практики, ее регулятивной функции и, прежде всего, правовых позиций высших судебных органов, в том числе по конкретным делам, толкование правовых норм которыми может иметь общеобязательный характер при рассмотрении судами аналогичных дел.

Относительно дел по корпоративным спорам подобное проявляется в том, что судебной практикой определяются пределы и объем судебной подведомственности (предметной компетенции) судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Наличие такого положения трудно оценить однозначно.

В нарушение конституционных гарантий законный (компетентный) суд по делу устанавливается судом, а не четко и ясно следует из закона, тем более, когда имеются предпосылки для «конкуренции» судебной компетенции. В такой ситуации крайними оказываются лица, отыскивающие судебную защиту в результате «хождения» по видам гражданской судебной юрисдикции, несения дополнительных и необоснованных обременений, включая процессуальные.

Тем более при существенной новации института специальной подведомственности в части разграничения судебной компетенции практика столкнулась с кардинальной ломкой сложившихся стереотипов, влекущей порой неоправданное ее «размежевание».

Наглядным примером тому могут служить споры, связанные с прекращением полномочий лицом, выполняющим функции единоличного исполнительного органа юридического лица. Такие споры, которые согласно п. 4 ст. 225.1 АПК РФ входят в «споры, связанные с назначением или избранием, прекращением, приостановлением полномочий и ответственностью лиц, входящих или входивших в состав органов управления и органов контроля юридических лиц», являются корпоративными. При буквальном толковании АПК РФ, когда он не уточняет и не ограничивает характер требований и содержание материальных правоотношений, из которых возникают такие споры, рассмотрение арбитражными судами требований даже при их квалификации как вытекающие из трудовых правоотношений не может быть исключено из компетенции арбитражных судов[3].

Вместе с тем Верховный Суд РФ в Обзоре законодательства и судебной практики за второй квартал 2010 года[4] на вопрос о том, каким судам – общей юрисдикции или арбитражным – подведомственны дела по спорам между акционерным обществом и его бывшим генеральным директором (единоличным исполнительным органом) о восстановлении на работе, ответил, что в компетенцию арбитражных судов индивидуальные трудовые споры не входят и дело по спору между акционерным обществом и его бывшим генеральным директором относится к подведомственности суда общей юрисдикции.

При этом основным правовым доводом в обоснование данного вывода явились указания на непретерпевшие изменений в связи с принятием Закона № 205-ФЗ положения ст. ст. 382, 383 и 391 Трудового кодекса Российской Федерации (далее по тексту – ТК РФ)[5].

Не исключено, что такая позиция судебного органа вряд ли будет ограничена категорией споров, связанной лишь с управлением в акционерном обществе и определенным управляющим – генеральным директором.

Новый законодательный подход, преследующий создание такого судебного механизма, который был бы настроен на монолитный объем корпоративных споров, и определение его правилами их подведомственности арбитражным судам для рассмотрения в рамках одного вида судебной юрисдикции и определенных специальных правил судопроизводства, вряд ли оправдан.

На примере корпоративных споров нельзя не видеть, что для этой цели при определении судебной подведомственности их арбитражным судам законодателем смещен определяющий акцент в предметном критерии с традиционного (в данном случае – трудового) на корпоративный характер спора, который в свою очередь связан с управлением юридическим лицом, с его органами управления, с определенными субъектами – лицами (топ-менеджментом, управляющими), с входившими или входящими в их состав. Такие споры в связи с принятием Закона № 205-ФЗ отнесены к ведению арбитражных судов.

Сегодня понятием «корпоративные споры» объединена тесно примыкающая и иная их разновидность – споры о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу, связанные с ответственностью лиц, управляющих ими. Они подлежат рассмотрению в арбитражном суде согласно положениям п. п. 3 и 4 ст. 225.1 АПК РФ. На практике их порой ошибочно квалифицируют как трудовые[6].

В рамках обновленного судебного механизма иски о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу, связанные с гражданско-правовой ответственностью лиц, управляющих ими, заняли особую процессуальную нишу среди процессуальных средств судебной защиты по корпоративным спорам, которые в теории процесса заняли самостоятельное место как косвенные (производные) в классификации исков по характеру защищаемых интересов[7].

Ныне такие иски являются разновидностью корпоративных споров. С таким иском в арбитражный суд наряду с юридическим лицом лишь в случаях, предусмотренных федеральным законом, вправе обращаться его участники (ч. 1 ст. 225.8 АПК РФ).

Детализацию и развитие эти положения процессуального Кодекса находят в законодательстве о юридических лицах определенного вида, организационно-правовой их форме. Ранее, до введения законодательного понятия «корпоративные споры» в практике арбитражных судов, широко используемый термин «корпоративные споры» был связан с деятельностью лишь таких коммерческих организаций, как хозяйственные товарищества и общества, а также с применением ранее действовавшего п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК РФ.

В настоящее время законодательно к корпоративным спорам, подлежащим рассмотрению в арбитражном суде, относятся споры с участием и иных коммерческих организаций: производственных кооперативов, унитарных предприятий.

Применительно к унитарному предприятию процессуальным правомочием по предъявлению такого иска наделен собственник имущества предприятия в силу специального указания в федеральном законе (п. 3 ст. 25 Федерального закона «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»[8]). Такие установления коренятся в специфике данного юридического лица как субъекта гражданского права, которая в отличие от всех остальных видов коммерческих организаций кроется в степени его имущественной обособленности: обладание в отношении принадлежащего ему имущества вторичным вещным правом и системы управления, строящейся на основе постоянного контроля со стороны собственника его имущества[9].

Иск о возмещении убытков, причиненных унитарному предприятию, может быть предъявлен к руководителю предприятия (директору, генеральному директору) как единоличному исполнительному органу, являющемуся единственным его органом управления.

Поэтому предъявление такого иска и участие собственника предприятия в арбитражном процессе в рамках его самостоятельного процессуального статуса, созвучного с процессуальным положением активной стороны – истца (предприятия), при участии наряду с ним, без его подмены, является процессуальной формой защиты интересов предприятия.

Реализация собственником права на обращение в суд связана с защитой имущественной сферы предприятия в форме возмещения убытков, компенсирующих его имущественные потери в связи с причиненными убытками по вине гражданина, исполняющего полномочия руководителя.

Собственник предприятия участвует в процессе согласно Закону от своего имени на стороне истца при отсутствии его связи с предметом судебной защиты. Такая связь наличествует лишь у предприятия-истца, в целях защиты права требования которого в форме возмещения убытков по гражданско-правовому спору между ним и его руководителем инициируется процесс.

Подобные споры, связанные с имущественной ответственностью лица, осуществляющего функции единоличного органа, перед предприятием, подлежат рассмотрению по правилам гл. 28.1 АПК РФ при учете специальных положений ст. 225.8 АПК РФ, обозначающих особое процессуальное положение инициирующих судопроизводство лиц, включающее в том числе право на обращение в суд, иные процессуальные распорядительные права, позволяющие распоряжаться предметом защиты исключительно в интересах юридического лица, а также право требования принудительного исполнения решения суда для инициирования исполнительного производства.

Так, по одному из дел по иску государственной корпорации, представлявшей интересы собственника федерального унитарного предприятия, к гражданину о возмещении убытков, причиненных предприятию в период исполнения им обязанностей генерального директора предприятия, арбитражный суд первой инстанции определением от 12 января 2010 года необоснованно прекратил производство по делу ввиду неподведомственности спора арбитражному суду (п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ), признав, что спор вытекает из трудовых отношений.

Разделяя правильный вывод апелляционной и кассационной инстанций о подведомственности данного спора как корпоративного арбитражному суду, на этапе надзорного производства суд, отказывая в передаче дела в надзорную инстанцию, исходил из того, что заявленное материально-правовое требование корпорации о возмещении руководителем предприятия убытков основано на нормах Закона об унитарных предприятиях, вытекает из деятельности единоличного исполнительного органа унитарного предприятия и связано с осуществлением истцом правомочий собственника имущества унитарного предприятия[10].

Представляется, что участие таких субъектов в силу ч. 1 ст. 225.8 АПК РФ (в рассматриваемом случае собственника унитарного предприятия) в арбитражном процессе являет собой дальнейшее развитие традиционной процессуальной формы защиты прав и законных интересов других лиц (ст. 53 АПК РФ), формой защиты интересов юридического лица.

Однако на примере корпоративных споров выявляется нетипичное ее проявление. Материально правовая связь данного субъекта с юридическим лицом и его материально-правовой статус, связанный с категорией «права участия» в юридическом лице, не позволяют исключить наличие у такого субъекта материально-правового интереса, который не влечет для него материально-правовых последствий по решению суда в случае удовлетворения иска.

Такой интерес находится за пределами предмета судебной защиты по данному иску. Несмотря на это, наличие такого интереса, во-первых, определяет его право на участие в процессе, а, во-вторых, легитимирует его процессуальный статус для «входа» и участия в процессе, позволяющий при реализации процессуальных прав распоряжаться предметом защиты исключительно в интересах юридического лица.

Потому в данном случае материально-правовой интерес участника юридического лица имеет явно выраженное процессуально-правовое значение. Характер интереса не влияет на формообразующую процессуальную специфику участия таких субъектов – форму защиты не своих, а интересов других лиц, предусмотренную ст. 53 АПК РФ. Будучи активной стороной только в процессуальном смысле, здесь таким субъектом процесса является «истец в процессуальном смысле».

Общее законодательное основание для предъявления подобных исков, предусмотренное п. 3 ст. 53 ГК РФ, находит юридическую детализацию и развитие в федеральных законах, посвященных тем или иным юридическим лицам. АПК РФ в общем виде ограничивает круг лиц, управомоченных на предъявление иска о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу «со статусом корпорации» в защиту его имущественных прав, именуя их обобщенно участниками юридических лиц (ч. 1 ст. 225.8).

Кодекс признает наличие такой возможности в силу федеральных законов, тем самым подчеркивая их особый процессуальный статус, связанный с защитой не своих, а интересов юридических лиц. Обозначенными законами определяется материально-правовой статус как лиц, управомоченных обратиться с таким иском, так и обязанных лиц по иску в зависимости от разновидности юридического лица, легитимирующий их надлежащий процессуальный статус в арбитражном процессе. Установление судом отсутствия соответствующего материально-правового интереса и статуса лица, инициирующего производство по иску о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу, в интересах которого предъявляется иск, требующий подтверждение соответствующими доказательствами, должно расцениваться как отсутствие права на предъявление иска в защиту интересов юридического лица и влечь прекращение производства по делу (применительно к п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ), за исключением случая, когда юридическое лицо выразило намерение поддерживать заявленный иск.

Арбитражным процессуальным кодексом предусмотрен открытый перечень корпоративных споров. Однако законодательная разбивка корпоративных споров сообразно группам по пунктам ст. 225.1 АПК РФ представляется не вполне удачной, логически не выдержанной, потому что одна и та же категория споров может получить «двойную видовую квалификацию», быть одновременно относимой к нескольким обозначенным Законом группам споров. Так, в частности, споры об оспаривании решений органов управления юридического лица о ликвидации юридического лица могут быть одновременно квалифицированы как «споры, связанные с ликвидацией юридического лица» (п. 1 ст. 225.1 АПК РФ), так и «споры об обжаловании решений органов управления юридического лица» (п. 8 ст. 225.1 АПК РФ).

Для правильной квалификации спора в качестве корпоративного актуальна проблема вычленения их разновидностей и в рамках обозначенных законом групп. Такая «персонификация» практически значима для выявления, учета специфики и применения средств и методов процессуально-правового регулирования.

Так, например, по признанию ВАС РФ, «спорами, связанными с принадлежностью акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений и реализацией вытекающих из них прав» (п. 2 ст. 225.1 АПК РФ) являются споры по искам участников и бывших участников хозяйственных обществ о предоставлении информации обществами[11]. Такие споры по означенным выше критериям касаются участия в юридических лицах – хозяйственных обществах.

Объединены сегодня в такую группу корпоративных споров (п. 2 ст. 225.1 АПК РФ) и споры, связанные с защитой права на имущество (акции, доли, паи), входящее в состав общего имущества супругов, среди ранее рассматриваемых судами общей юрисдикции, за исключением споров о разделе такого имущества.

Так, гражданка К. обратилась в арбитражный суд, требуя признания недействительными двух сделок, в соответствии с которыми супруг в нарушение требований ст. 35 Семейного кодекса Российской Федерации[12] (далее по тексту – СК РФ) произвел безвозмездное отчуждение третьему лицу акций акционерного общества, являющихся их общим имуществом, без ее согласия.

Арбитражный суд первой инстанции на основании п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, исходя из того, что спор возник в связи с разделом общего имущества супругов, необоснованно прекратил производство по делу в связи с неподведомственностью дела. Постановлением апелляционного суда от 15 июня 2010 года определение суда первой инстанции оставлено без изменения. Коллегия судей ВАС РФ, разделяя правомерный вывод суда кассационной инстанции о подведомственности дела арбитражному суду, поскольку в силу ст. 33 и п. 2 ст. 225.1 АПК РФ относится к специальной подведомственности, признала, что настоящий спор, связанный с защитой права истицы на акции, входящие в состав общего имущества супругов, не является спором о разделе такого имущества[13].

При анализе рассматриваемого дела вывод суда о том, что в данном случае это не спор о разделе общего имущества супругов, не вызывает сомнений, поскольку такой спор инициируется преобразовательным иском (иском о разделе имущества), который не предъявлялся. При этом обращение к данному делу позволяет выделить разновидность исков, которые подпадают под категорию корпоративных споров как «споры, связанные с принадлежностью акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений и реализацией вытекающих из них прав» (п. 2 ст. 225.1 АПК РФ).

Таковыми являются подведомственные ныне арбитражным судам иски супругов (бывших супругов) о признании недействительными сделок, совершенных участниками юридического лица, по отчуждению третьим лицам акций, долей в уставном (складочной) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паев членов кооперативов, составляющих совместную собственность супругов.

Различение корпоративных споров значимо с учетом организационной формы юридического лица. Относительно юридических лиц при их связи с корпоративным спором по АПК РФ включены наряду с коммерческими организациями также отдельные организационно-правовые формы некоммерческих юридических лиц – некоммерческие партнерства, ассоциации (союзы) коммерческих организаций, некоммерческие организации, имеющие статус саморегулируемой организации в соответствии с федеральным законом, а также «иные некоммерческие организации, объединяющие коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей». Последнее законоположение характеризуется неопределенностью в части иных организационно-правовых форм помимо ассоциации (союза).

Интерес представляет вопрос об отнесении к корпоративным соответствующих споров с участием негосударственного пенсионного фонда. Так, арбитражным судом первой инстанции удовлетворены требования общества с ограниченной ответственностью о признании недействительными решений, принятых на внеочередном заседании высшего коллегиального органа негосударственного пенсионного фонда – совета фонда. Решение суда от 16 ноября 2009 года Постановлениями судов апелляционной инстанции от 9 февраля 2010 года и кассационной инстанции от 25 мая 2010 года оставлено без изменения. Суды исходили из того, что оспариваемые решения приняты на заседании совета, проведенного с нарушением порядка его созыва и в отсутствие кворума, поэтому они не имеют юридической силы и нарушают права истца – общества как вкладчика негосударственного пенсионного фонда и одновременно члена его высшего коллегиального органа – совета фонда.

Довод фонда в заявлении, поданном в высший судебный орган о пересмотре в порядке надзора судебных актов, о том, что спор неподведомственен арбитражному суду, признан необоснованным. Отказывая в передаче дела в надзорную инстанцию, коллегия судей ВАС РФ в Определении от 30 сентября 2010 года заключила, что данный спор является корпоративным спором, рассматриваемым по правилам гл. 28.1 АПК РФ[14].

Однако позиция судей высшего судебного органа небесспорна, обоснованность принятого определения небезупречна. Вызывает сомнения, что такая особая организационно-правовая форма некоммерческой организации социального обеспечения, как негосударственный пенсионный фонд, которая осуществляет исключительные виды деятельности в сфере социального обеспечения, несмотря на то что ее вкладчиком – истцом по настоящему делу является коммерческая организация, может подпадать под категорию «иные некоммерческие организации, объединяющие коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей», с участием которых споры являются корпоративными. Имеющиеся сомнения основаны на действующем правовом регулировании деятельности негосударственных пенсионных фондов, согласно которому их правовой статус не ограничивается объединением исключительно коммерческих организаций и (или) индивидуальных предпринимателей. Таковыми выступают и граждане-вкладчики, если в принципе говорить о таком объединении языком процессуальных установлений. Более того, подпадает ли такая особая организационно-правовая форма некоммерческой организации социального обеспечения, как негосударственный пенсионный фонд, под категорию «иные некоммерческие организации, объединяющие коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей» по анализируемому делу судом не устанавливалось и не отражалось в судебных актах (кассационной инстанции и ВАС РФ). Кроме того, кассационный суд в Постановлении сделал вывод о судебной подведомственности, исходя из общих правил, без связи со специальными положениями, в силу которых определяется подведомственность корпоративных споров арбитражным судам, и без квалификации спора в качестве корпоративного. В Определении ВАС РФ не дана и правовая квалификация спора согласно обозначенному АПК РФ перечню корпоративных споров.

Отнесение же соответствующих споров с участием негосударственных пенсионных фондов не соответствует специальным правилам судебной подведомственности корпоративных споров арбитражным судам.

Подобный подход не согласуется и с цивилистической доктриной, поскольку такая форма юридического лица – «не имеющая членства некоммерческая организация», о чем шла речь выше. Представляется, что позиция высшего судебного органа основана на неоправданном расширении субъектного состава – юридических лиц, с участием которых корпоративные споры отнесены к специальной подведомственности арбитражных судов, за счет такой формы некоммерческих организаций, как негосударственные пенсионные фонды. Можно предположить, что в настоящее время применение правовой категории «корпоративные споры» будет порождать правоприменительные разночтения, ибо ее содержание не исключает допускаемой вариативности ее истолкования. Представляется, что в перспективе содержание категории «корпоративные споры» нужно более точно определить после внесения соответствующих изменений в гражданское законодательство для обеспечения оптимального взаимодействия материального и процессуального права (законодательства).

Завершая рассмотрение правовой категории «корпоративные споры», нельзя не признать, что ее появление в арбитражном процессуальном законодательстве играет, несомненно, положительную роль, поскольку позволяет с помощью специального процессуального регулирования объединить разнородные споры с участием определенных юридических лиц в одном судопроизводстве и в одном суде (по месту нахождения юридического лица) под общей правовой категорией «корпоративные споры».

В существующих условиях это, бесспорно, позволяет эффективнее осуществлять судебную защиту, устраняя возможность возбуждения параллельных дел в судах общей юрисдикции с целью затягивания процесса и воспрепятствования исполнению судебных постановлений, а также исключать конкуренцию судебных постановлений[15].

Подобное является действенной превенцией злоупотребления процессуальными правами и в конечном счете служит укреплению отечественного правопорядка. Видится, что на примере такой категории заложены новые законодательные измерения правовых конфликтов, отличные от традиционных подходов, которые заставляют с иных позиций осмысливать назначение и возможности процесса, его процессуальной формы[16].

Таким образом, можно сделать вывод об отсутствии четкого и однозначного определения понятия корпоративного спора в российской науке. Анализируя позицию одних авторов можно сформулировать широкое понятие таких споров как разногласий между участниками правоотношений, возникающих в связи с деятельностью юридических лиц. Позиция других авторов сводит корпоративные споры к разрешаемым в суде конфликтам, вытекающим из гражданских правоотношений в рамках хозяйственных обществ. Отдельные авторы и вовсе рассматривают корпоративные споры как споры по применению внутрикорпоративных норм между акционерами, участниками хозяйственных товариществ и обществ, а также между корпорациями и их акционерами либо участниками.

[1] Концепция развития законодательства о юридических лицах (проект) // Вестник гражданского права. 2010. № 6. С. 17.

[2] Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон № 138-ФЗ от 14 ноября 2002 года // Российская газета. 2002. 20 ноября.

[3] Уксусова Е. Е. Указ. соч. С. 19.

[4] Обзор законодательства и судебной практики за второй квартал 2010 года: утвержден Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 15 сентября 2010 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2010. № 12.

[5] Трудовой кодекс Российской Федерации: Федеральный закон № 197-ФЗ от 30 декабря 2001 года // Российская газета. 2002. 31 декабря.

[6] Определения Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № ВАС-6254/09 от 25 мая 2009 года, № ВАС-9075/10 от 22 июля 2010 года // СПС «КонсультантПлюс».

[7] Ярков В. В. Новые формы исковой защиты в гражданском процессе (групповые и косвенные иски) // Государство и право. 2009. № 9. С. 34; Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. В. В. Яркова. 3-е изд., пер. и доп. М.: Инфотропик Медиа, 2011 (гл. 28.1, комментарии к ст. ст. 225.1, 225.8).

[8] О государственных и муниципальных унитарных предприятиях: Федеральный закон № 161-ФЗ от 14 ноября 2002 года // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 48. Ст. 4746.

[9] Гражданское право: Учебник: В 3 т. Т. 1. 7-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Ю. К. Толстого. М.: Проспект, 2009. С. 188-190 (гл. 7 § 6 – автор Д. А. Медведев).

[10] Определение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № ВАС-9075/10 от 22 июля 2010 года // СПС «КонсультантПлюс». Аналогичная правовая позиция изложена в Определении Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № ВАС-6254/09 от 25 мая 2009 года // СПС «КонсультантПлюс».

[11] О некоторых вопросах практики рассмотрения арбитражными судами споров о предоставлении информации участникам хозяйственных обществ: Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 144 от 18 января 2011 года // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2011. № 3.

[12] Семейный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон № 223-ФЗ от 29 декабря 1995 года // Российская газета. 1996. 27 января.

[13] Определение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № ВАС-16252/10 от 10 декабря 2010 года // СПС «КонсультантПлюс».

[14] Определение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № ВАС-12956/10 от 30 сентября 2010 года // СПС «КонсультантПлюс».

[15] Рехтина И.В. Арбитражный суд и корпоративные споры: коллизии подведомственности // Современное право. 2011. № 11. С. 127.

[16] Уксусова Е.Е. Категория «корпоративные споры» в арбитражном процессуальном законодательстве: проблемы применения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 1. С. 71 – 79.