В первой половине XX в. политическая карта континентальной Европы претерпела широкомасштабные изменения, вызванные в том числе распадом империй (Австро-Венгерской, Германской, Российской и Османской), произошедшем после Первой мировой войны (1914-1918 гг.) и революционными потрясениями первой половины XX в. Этот процесс выразился в массовом выходе отдельных территорий из состава государств континентальной Европы и возникновения на них новых, политико-территориальных образований. С завершением послевоенной деколонизации, уже во второй половине XX в., интенсивность процесса дробления геополитического пространства в мире снизилась, однако, проблема не утратила своей остроты. Эти вопросы актуальны для изучения и в настоящее время.

Распад некогда могущественных империй после Первой мировой войны, распад колониальных империй после Второй мировой войны, прекращение существования СССР, раздел Чехословакии и Югославии, идущая дезинтеграция Украины актуализировали в правовой и политической науке дискуссию о соотношении права наций на самоопределение и территориальной целостности, поддержании конституционных гарантий единства и территориальной целостности современных государств, особенно имеющих федеративное устройство.

Причины распада империй, современных федераций и даже унитарных государств широко и всесторонне изучены в современной геополитической и политической науке[1]. Причины явления, как правило, комплексны, историчны и глубоки[2]. Существенно облегчают их понимание только что опубликованные документы[3]. «Миной замедленного действия» в таких случаях становится чаще всего фактический унитаризм, подменяющий декларативный федерализм и как способ управления страной, рассредоточения власти, и как форма решения национального вопроса и т.п.

показывает, что при слабости власти там, где есть государственно-подобные или национально-государственные образования, непризнанные автономиями, существование которых не закреплено в Конституциях, не учтены национальные, культурные, духовные начала их существования, т.е. права со всеми атрибутами государственно-подобных образований и т.д., почти неминуем распад, конфликт, война. Сегодня декларируют элементы независимости, но сохраняют статус-кво Каталония[4], Венеция, Бельгия[5], Шотландия[6]. Здесь проявляется отмеченный

Б.С. Эбзеевым собирательный характер общества[7]. В целом данные вопросы, как предмет скорее политологической науки, существенно выходят за предмет нашего исследования, будучи всесторонне изученными в своих рамках[8].

В то же время актуальность исследования способов реализации права наций на самоопределение в странах континентальной Европы в первой половине XX в. состоит именно в применении историко-правового опыта к современным условиям.

Опыт распада империй после первой мировой войны поставил под вопрос незыблемость международно-правового принципа территориальной целостности государств. В правовой литературе данная дефиниция определяется по-разному, но в большинстве случаев включает понятие суверенитета (самоопределения) народа как хозяина территории государства. Также она рассматривается как принцип территориального верховенства государства над посягательствами извне[9]. Данный подход ограничен указанием исключительно на внешнее посягательство, а принцип территориальной целостности вступает в противоречие с правом наций и народов на самоопределение. Учитывая оба аспекта, под территориальной целостностью следует понимать принцип международного публичного права, обеспечивающий неприкосновенность территории государства от любых форм ее изменения, противоречащих международному праву.

В современной международно-правовой литературе соотношение принципов самоопределения и территориальной целостности государства является самым дискутируемым вопросом. Здесь оформились три основные позиции:

территориальная целостность имеет приоритет по отношению к праву на самоопределение;

самоопределение народов имеет приоритет по отношению к территориальной целостности;

оба принципа признаются приоритетными и обладающими равной юридической силой.

В истории международных отношений, строительства и распада государств данные подходы определялись прежде всего, конкретной геополитической ситуацией, т.е. влиянием и интересами «великих» держав и их блоков. На втором плане стояли вопросы соблюдения прав человека и гражданина, основных свобод, особенно права на использование родного языка, достижений культуры. В целом опыт постколониального времени свидетельствует о доминировании принципа территориальной целостности над принципом самоопределения, как отделения - сецессии, что признают большинство современных исследователей[10].

В доктринальном плане формы реализации права народов на самоопределение представлены тремя моделями.

Первая модель - создание собственного независимого государства, как это было после ликвидации колониальных империй, а также на рубеже ХХ-ХХ1 вв. В данном случае с позиции конституционного права вопрос об отделении может быть поставлен, когда данное право прописано в конституции государства или если народ субъекта федерации подпадает под действие принципа равноправия и самоопределения народов (наций)[11].

А.В. Маргиев указывает на то, что право на самоопределение в форме сецессии возникает (возможно) при условии невмешательства и отсутствия внешнего давления со стороны иных государств. С данной позицией сложно согласиться, так как возникновение данного права не зависит от наличия или отсутствия внешнего давления. В то же время следует признать, что после первой мировой войны право наций на самоопределение «реализовывалось», а чаще всего определялось, «великими державами-победителями» в основном в своих геополитических интересах. Сегодня данный вопрос обычно увязывается с соблюдением прав человека со стороны национального правительства (Косово и др.).

Вторая модель - предоставление федеративным государством народу, входящему в его состав, права на формирование автономии в виде государственного образования (республики, автономии и т.п.).

Третья модель - создание национально-культурной автономии.

После распада Российской империи на внутригосударственном уровне реализация права наций на самоопределение на основе равного и свободного участия всех граждан в выборе путей политического и социальноэкономического развития государства (диспозитивный принцип) была признана как основа национально-государственного строительства Советского государства, сохраняя при этом его территориальную целостность.

Прежде чем выяснять основные способы реализации права наций на самоопределение в условиях распада империй после Первой мировой войны, следует уточнить актуальное на тот момент понятие «нации».

На практике концептуально оформленную теорию национального вопроса на тот момент имели лишь российские большевики, но и их понимание нации страдало двусмысленностью, что порождало противоречивость программных положений.

Статья 2 Конституции РСФСР 1918 г. устанавливала формирование РСФСР на основе свободного союза свободных наций (выделено нами), как федерация Советских национальных республик[12] (выделено нами).

Декларируя право наций на самоопределение как один из основных лозунгов пролетариата, большевики столкнулись с концептуальной проблемой: что считать нацией, т.е. кто вправе самоопределяться? Факультативным, но крайне важным вопросом была и классовая сущность нации, т.е. состоит ли она исключительно из пролетариев и трудового элемента или включает и «нетрудовой элемент»?

Большевистская методология познания нации во многом

исключительна не только по оригинальности подходов, но и по применению метода исключения. К нации они не относили «помещиков и буржуазию», т.е. нетрудовые элементы, а причисляли лишь «трудящихся ранее угнетенных национальностей». Таким образом, социальный статус определял и национальную принадлежность.

Ввиду этого самоопределение наций рассматривалось, прежде всего, как самоопределение пролетариата - формообразующего ядра нации. Это укладывалось в марксистскую доктрину о передовой миссии пролетариата, представленного в качестве «могильщика буржуазии», которой предстояло исчезнуть как классу, а, соответственно, входить в нацию было нецелесообразно.

Следуя классово-экономическому детерминизму, большевики исходили из того, что нации возникают в «эпоху подымающегося капитализма», но далее способны развиваться и без национальной буржуазии, превращаясь в социалистические нации. В связи с этим социалистическую революцию можно было рассматривать как форму классового самоопределения нации.

В условиях многонационального государства большевики не каждый народ относили к нациям тем самым внося противоречивость в свою концепцию. В частности «слабые нации» (не прошедшие этап капитализма в своем развитии), т.н. «нацменьшинства», включались в «более сильную в РСФСР нацию, выполнявшую для них цивилизаторскую функцию. При этом категорически отрицалось рассмотрение их как объекта колонизации. Примечательно, что к «текучим национальным группам» и «национальным меньшинствам» причислялись латыши, эстонцы, поляки и

евреи, представители которых составляли существенную часть руководителей РКП(б)[13].

Впервые в мире большевики ставили задачу поднять «национальные меньшинства» до уровня наций («складывания людей в нации»), наделить их своей территорией, помогая таким образом «полностью использовать обеспеченное за ними право свободного развития»[14]. Подобное понимание давало возможность не только поднимать «нацменьшинства» до уровня нации, но и производить депортации.

Признавая формирование наций объективным историческим процессом, большевики выступили строителями нового, как они считали, типа наций, интегрированных в «новую историческую общность людей - советский народ». В 1920-е гг. активно создавались государственные структуры для малочисленных народов, формировались автономные республики и области, называвшиеся по наименованию коренных народов, что, как предполагалось, повышало их статус до уровня наций.

В данной ситуации новые нации не самоопределялись сами, а их «определяли» сверху, фактически по пути культурно-национальной автономии. В вопросе о том, кто есть субъект права наций на самоопределение, ответ виделся в возможности самоопределения всех наций и народностей, имевших признаки нации и находившихся на территории бывшей Российской империи. Партийные и правовые акты 1920-х гг. строго не дифференцировали понятия «народ», «нация» и «национальность», нередко употребляя их синонимично. Фактически статус нации присваивался партией.

При этом самоопределение понималось прямо и даже радикально, так как ранее угнетенная нация отстаивала свое право на самоопределение, под которым понималось отделение и образование самостоятельного государства. В то же время такое право предусматривалось в русле борьбы социал-демократии за интересы пролетариата, а не всей нации за интересы всех социальных элементов.

Смысл Программного положения (п. 9 Программы РСДРП(б)) о свободе национальностей состоял в том, что право на самоопределение не подлежало ограничению и могло реализоваться в форме автономии, федерации или полного отделения.

М.А. Фадеичева, анализируя большевистскую доктрину, акцентирует внимание на том, что «национальность» могла решать свою судьбу, пока это соответствовало «интересам пролетариата», а в какой степени это решение им «соответствовало» определяла партия, корректируя на свое усмотрение «волю национальности»[15]. Действительно, еще на августовском совещании ЦК РСДРП 1913 г. вопрос о праве наций на самоопределение был дифференцирован от вопроса «целесообразности отделения», который социал-демократическая партия собиралась решать по каждому случаю «совершенно самостоятельно с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы пролетариата за социализм»[16]. И.В. Сталин также исходил из того, что партия признает право на самоопределение как «абстрактное право национальностей», но в то же время должна «влиять на волю национальности в духе решения, наиболее соответствующего интересам пролетариата»[17]. Ленинско-сталинская теория нации, как исторической общности людей, сложившейся на определенной территории, объединенной экономикой, языком, культурой и характером, предполагала и политический подтекст тождественности интересов нации интересам составляющего ее пролетариата.

В государствах «капиталистического лагеря» доминировал иной политический аспект. Основными способами реализации права наций на самоопределение, в условиях распада Австро-Венгерской, Германской и Османской империй, произошедшего в процессе Первой мировой войны, на внутригосударственном уровне стали взаимосвязанные и опосредующие друг друга сецессия и ирредентизм, которые соответствовали императивным началам реализации права наций на самоопределение, закрепленным мирными договорами по итогам Первой мировой войны и Уставом Лиги Наций.

Феномен сецессионизма: в самой общей трактовке это явление можно охарактеризовать как политическое движение, направленное на выход территории из состава государства. Территория, население которой проявляет волеизъявление к сецессии, совершает это под действием внутренних или внешних импульсов. В отечественных работах, посвященных проблеме сецессионизма, как правило, используют иной термин - «сепаратизм».

Однако нужно заметить, что это не всегда корректно. Понятие «выхода» в таком случае трактуется широко - и как юридически оформленное отделение (юридическая сецессия), и как фактическое вычленение/выход территории из состава (из-под суверенитета) государства (фактическая сецессия). И, несмотря на то, что эти процессы имеют принципиально различную природу, а в отдельных случаях - различные особенности юридического обеспечения данных процессов, тем не менее их можно рассматривать как две взаимосвязанные формы дробления/разделения геополитического пространства. Говоря о юридическом содержании данных процессов, следует также сказать, что и принципы реализации права в данном случае тоже могут быть различны - императивный и диспозитивный.

С таких позиций сецессионизм выглядит, как в высшей степени разнородное и практически вездесущее явление. Автономизация политической карты мира, трансформация государственных границ под влиянием центробежных сил, распад государств и образование новых «молодых» политико-территориальных образований, расцвет, а нередко и экспрессивный всплеск национализма как политической или идеологической доктрины, или популяризация концепций «исторической справедливости», «исконной» или «национальной» территории, реализация права на самоопределение с одной стороны и формирование в геополитическом пространстве нелегитимной власти в виде разного рода «освобожденных территорий» или «государств де-факто», превращение суверенных держав в «неудавшиеся государства» с другой - корни всех этих процессов лежат в большей части в плоскости сецессионизма.

Вместе с тем сецессия как процесс - при всей своей многоликости - является выраженным пространственно-детерминированным явлением. Сецессионистское движение - это, прежде всего, определенным образом выделенный участок геополитического пространства, изменения территориальной целостности которого в большинстве случаев должны быть легитимны с позиции международного или внутригосударственного права. Такое положение вещей делает процессы сецессии перспективным объектом для исследования, в том числе историко-правового.

Новые государства и народы, стремившиеся реализовать свое право на самоопределение сразу после первой мировой войны не могли опереться на сколько-нибудь системное международное право в этой сфере. Вместо него существовали редкие прецеденты, наиболее юридически проработанным среди которых был выход Южной Каролины из Федерального Союза штатов (Северо - Американские Соединенные штаты). Автор юридической декларации о сецессии от 24 декабря 1860 г. К. Меммингер так аргументировал непосредственные причины и обоснования выхода Южной Каролины из США. Во-первых, право Штатов на отделение подразумевалось в Конституции США[18]. Соглашение между

Южной Каролиной и США регулировалось законом, который налагал обязательства на обе стороны и позволял аннулировать соглашение, если одна из Сторон не выполнит свои обязательства. Во-вторых, сторонники сецессии исходили из того, что правительство Соединенных Штатов не выполнило свои обязательства по отношении к Южной Каролине в части возврата бежавших в Северные штаты рабов. Здесь сторонники независимости были формально правы, так как Конституция США на тот момент еще защищала рабство. Федеральное правительство стремилось его упразднить, с чем Южная Каролина была не согласна. В-третьих, в декларации указывалось на неприемлемый для рабовладения курс нового президента США (не был указан, но имелся ввиду Авраам Линкольн). В связи с этим, ссылаясь на свое конституционное право, Южная Каролина заявляла о выходе из США[19].

Декларация провозглашала бывший штат суверенным государством, который мог делегировать лишь отдельные полномочия федеральным органам власти, что было предусмотрено Конституцией США. Декларация, став фактически новой (внутренней для США) Декларацией независимости, была одним из трех документов, которые должны были официально оформить соглашение по сецессии Южной Каролины. Кроме нее были приняты декрет об отделении штата и т.н. «Адрес народа Южной Каролины». Все три документа вошли в Конвенцию (аналог Конституции). Примечательно, что инициаторы сецессии призвали население рабовладельческих Штатов США также отделиться и начать формировать «новую нацию»[20]. Таким образом, автор воззвания Р.Б. Ретт указывал не на политический союз Южных штатов, а именно на право на самоопределение, акцентируя внимание на «newnation». Примеру Южной Каролины последовали Джорджия, Миссисипи и Техас.

В данном случае, что традиционно для такого рода явлений, развитие сецессионизма вылилось в открытую, вооруженную конфронтацию Севера и Юга, который изъявили и юридически обосновали стремление отделиться. Ответной реакцией, что также традиционно, стали силовые меры со стороны федерального правительства. Как известно, американский опыт сецессии закончился Г ражданской войной, европейский опыт обретения

независимости был во многом производен от мировой войны.

То, что происходило в Европе после первой мировой войны, сложно называть сецессией, так как новые государства не выходили из существующего государства, а создавались после его распада, т.е. заново. Автро-Венгрия оставила после себя мультинациональные территории, на которых неизбежно пересекались стремления разных наций к

самоопределению. Наиболее ярким примером является короткая история Западно-Украинской народной республики. 7 октября 1918 г. в Варшаве было объявлено о восстановлении независимой Польши, а 9 октября польские депутаты австрийского парламента, приняв на себя функции польского сейма, приняли решение об объединении бывших земель Речи Посполитой и Галиции, что противоречило интересам формирующейся тогда украинской нации. 18 октября 1918 г. украинские депутаты Австрийского парламента созвали во Львове Украинский национальный совет (УНС), ориентировавшийся на создание украинского национального государства в составе Галиции, Буковины и Закарпатья. Поляки (четверть населения указанных территорий), как и польское руководство, считали Галицию частью Польши.

Интересно, что первый конституционно-правовой акт ЗападноУкраинской Народной Республики - Временный Основной Закон о государственной самостоятельности украинских земель бывшей Австро-

Венгерской монархии, принятый Украинской Национальной Радой 13 ноября 1918 г., уже в преамбуле указывал на основание провозглашения западноукраинской государственности - право наций на самоопределение («на пiдставi права самоозначення народ1в»), на «всем пространстве бывшей австро-венгерской монархии, заселенной преимущественно украинцами». Документ не содержал ссылку (как это принято сегодня) на международно - правовые акты. Таким образом, в чистом виде был применен принцип права нации на самоопределение[21].

1 ноября 1918 г. власть УНС была установлена во Львове и других городах Западной Украины, что спровоцировало восстание поляков, а затем и польско-украинскую войну (1918-1919 гг.), которую вели добровольческие формирования.

Потерпев ряд поражений, 13 ноября 1918 г. украинские лидеры провозгласили ЗУНР, создали правительство и армию. С взятием поляками Львова, румынами - Черновцов, а Ужгорода - чехословаками положение ЗУНР стало шатким. В конце ноября при бойкоте польской части населения здесь прошли выборы, а 1 декабря 1918 г. ЗУНР объединилась с Украинской народной республикой (официально - 22 января 1919 г. в Киеве (Акт Злуки)[22]. ЗУНР вошла в состав УНР на правах широкой автономии как Западная область УНР.

Универсал об объединении уже не содержал ссылки на самоопределение украинского народа, от имени которого в данном случае действовала Рада ЗУНР как «выразитель воли всех украинцев, бывшей Австрийской империи». Трудовой конгресс, утвердивший объединение, подчеркнул, что объединенная УНР «не имеет и мысли забрать под свою власть чужие земли». В современной украинской историографии объединение УНР и ЗУНР представляется моделью цивилизованного демократического, не экспансионистского объединения территорий в единое суверенное государство. При этом этнонациональная консолидация базировалась на таких основополагающих принципах, как историческое самосознание общности народа, идеалы свободы и независимости, добровольное волеизъявление, опора на собственные политические и материальные ресурсы[23]. Вынужденные условия, в которых проходило объединение, действительно не предполагали захват чужих (в смысле населенных не украинцами) земель.

Тем временем война с Польшей, а также вооруженные столкновения с чехословацкими частями продолжались. К лету 1919 г. территория ЗУНР была оккупирована польскими, румынскими и чехословацкими войсками, а ее армия перешла на территорию УНР или рассеялась. В конце 1919 г. правительство уже не существующего государства денонсировало Акт Злуки[24].

Весной 1920 г. Польша и УНР демаркировали границу по реке Збруч, однако, летом и УНР прекратила свое существование, а территории бывшей ЗУНР перешли Польше, Чехословакии и Румынии. 23 февраля 1921 г. Лига Наций признала польскую оккупацию Восточной Галиции с осуждением антиукраинской политики, там проводившейся. В 1923 г. Совет послов Антанты, а после Лига наций, фактически игнорируя право наций на самоопределение, полностью признали Галицию частью Польши[25].

Идеальная модель реализации права наций на самоопределение как свободной реализации национальных, культурных и территориальных интересов в рамках лишь собственного «само-» определения разительно отличалась от практики послевоенного государственного строительства.

Во-первых, любая попытка суверенизации могла быть предпринята лишь с разрешения, а в большинстве случаев - по прямому указанию «великих держав». Так финны, по оценке Наркомцаца РСФСР, усиленно искали «защитников» в союзническом лагере, направив делегации в США к В. Вильсону с ходатайством о признании независимости Финляндии, а также делегацию в Париж на Версальскую мирную конференцию защищать интересы Финляндии[26]. Примечательно, что требуя права нации на самоопределение, Финляндия отказывала в таком праве населению Аландских островов, которые хотела присоединить и искала для этого английские гарантии. Шведское население островов было согласно с предложением Швеции провести плебисцит о принадлежности, но Финляндия, поддержанная ранее Германией, а теперь ищущая поддержки Англии, отказывалась от такого решения вопроса[27], так как реальное самоопределение закончилось бы не в ее пользу. В то же время финские социалисты на своем съезде вынесли резолюцию приветствия политическому самоопределению Эстляндии[28].

Во-вторых, участники «парада суверенитетов» 1918- начала 1920 гг. в значительной степени действовали по правилам русских князей периода феодальной раздробленности, когда брат говорил брату: «Это мое, и то мое же» и князья «про малое «это великое» стали молвить»[29].

Молодые государства, вышедшие из разрушенных империй в процессе своего самоопределения, оказывались в окружении таких же самоопределяющихся соседей - «хищников», стремившихся нарастить свои территории. По оценке Информационного отдела при Наркомате по делам национальностей РСФСР (23-31 декабря 1918 г.), только что созданная

Чехословацкая республика находилась «в состоянии внутренней и внешней войны». Новые национальные власти игнорировали право других народов на самоопределение. Все крупные города немецкой Чехии были заняты чехословацкими подразделениями. Более того, чехословаки оккупировали часть Саксонии, стягивая войска к ее юго-восточной границе и ведя пропаганду в Восточной Саксонии. При этом Чешское правительство руководствовалось не правом наций на самоопределение, а опиралось на обещания Франции в деле присоединения части Прусской Силезии[30].

По оценке Наркомнаца РСФСР (на вторую половину декабря 1918 г.), чехословацкое правительство в территориальном вопросе заняло «историческую позицию» по отношению к немцам, венграм полякам, тогда как последние «насильственно вторгаются в неоспоримые территории и исторические принципы чехословацкого государства». В то же время, по оценке Наркомнаца, чешская социал-демократия, не одобрявшая политики правительства и нарушений права самоопределения, сопровождающееся кровопролитием, «бессильна или не решительна»[31].

Только что созданная Польша не имела ни одной стабильной границы. На Западе и Севере они были определены Версальским договором и всенародным референдумом, на Востоке - установлены в 1921 г. по договору с РСФСР (в 1923 г. подтвержденному великими державами). Крайне нестабильна была и южная граница с Чехословакией, где Польша была не согласна с потерей части территории герцогства Тешин, захваченной чехословаками. На северо-востоке Литва не признала аннексии поляками Вильнюса и разорвала отношения с Польшей. В этой ситуации великие державы, считая Польшу недееспособным, «сезонным государством», признавали необходимость сохранения ее государственности лишь как буфера, защищающего Европу от распространения большевизма[32].

В мае 1918 г. Наркомнац РСФСР анализировал информацию прессы о предстоящем «разделе Польши между Австрией и Пруссией», отмечая что сами поляки провели в Государственный совет лиц, стремящихся к независимой Польше[33].

Державы-победители давали обещания Польше, преследуя цель отграничения Советской России от Германии, создавая буфер в лице Польского государства. При этом единого плана устройства Польши не было: разрабатывались три проекта (по данным доклада вице-министра иностранных дел Польши Т. Филлиповича):

Восстановление Польши проводится с учетом так называемой «славянской идеи», т.е. с общей границей с Чехией и Россией. Ввиду этого к России могла бы отойти Восточная Галиция, к Чехии отошел бы Спиж, Орава и Силезия. Данный план был разработан и поддерживался Массариком и Извольским. По этому плану Польша изолировалась от Юга, отодвигалась от Черного моря и лишалась общей границы с Румынией.

Польша восстанавливалась как могущественная Федеративная Польская Речь Посполитая в границах до 1771 г., т.е. до первого раздела, но против этого была Чехия (Массарик), считающая для себя более выгодным союз с Россией, нежели с Польшей.

Восстановление Польши строго в ее этнографических границах, в союзе с Чехией, словаками и сербо-хорватами.

Сами поляки, по мнению Филлиповича, для реализации данных планов «сделали чрезвычайно мало». В связи с этим Наркомат по делам национальностей РСФСР исходил из того, что «Польша будет восстановлена, а спор о границах будет идти между сильными». Предполагалось, что для решения новой геополитической задачи Польша должна была стать государством с более чем 30-ти миллионным населением и непосредственно граничить с Румынией[34]. Что касается права польской нации на самоопределение, то «голос поляков» признавался всего лишь «дробинкой на весах», хотя и «важной», но в международной политике прислушиваются к голосу, когда он только один[35].

Таким образом, независимая Польша создавалась исключительно со служебными (для Запада) целями и должна была быть настолько сильной, насколько это было необходимо для буферизации Советской России.

В условиях проведения откровенно империалистической политики великих держав, фактически поддерживаемой Лигой Наций, новые государства враждовали и воевали друг с другом за раздел территорий бывших империй. В данном случае сложно вести речь о реализации принципа самоопределения наций на основе свободного волеизъявления.

Право наций на самоопределение фактически не распространялось на побежденные страны. Так в Версальской системе территория Венгрии (93 тыс. кв. км) уменьшилась более чем в три раза по сравнению с Австро- Венгрией (320 тыс. кв. км). Население уменьшилось с 18 млн. человек (около половины - этнические венгры) до немногим более 7,5 млн человек. Венгрия в результате принудительного «самоопределения» утратила более 70% территории и почти 66% населения. Более того, 3,2 млн этнических венгров, т.е. каждый четвертый, проживали за пределами Венгрии в сопредельных государствах как национальные меньшинства. В то же время наряду с территориями, где в венгерской Австро-Венгрии доминировали меньшинства, к сопредельным странам отошли и территории, где компактно проживали венгры, составляя большинство (Южная Словакия, Восточная Трансильвания)[36].

Таким образом, Венгрия уже не только не претендовала, как это было ранее, на роль лидера Центральной Европы, но оказалась в числе аутсайдеров, малых государств, не имевших самостоятельной внешней политики.

«Самоопределение» балканских народов также реализовывалось под военно-политическим контролем союзников. Американские и итальянские судна вошли в порты Адриатического моря, а итальянские войска заняли территории, населенные исключительно словенцами и хорватами, обещанные Италии Лондонским договором 1915 г. Интересен факт, что Советское правительство направило в Лондон, Париж, Рим и Вашингтон протест против действий Италии, нарушающих национальные права южнославянских народов[37]. Впоследствии Королевство сербов, хорватов и словенцев также формировалось с игнорированием принципа самоопределения. Приоритет отдавался политической целесообразности. В новое унитарное государство вошли три конфессионально разных и враждующих народа. Отсюда в совместном государстве право на самоопределение было не свободным выражением «троименного народа», а лишь политическим лозунгом[38]. Хорваты и словенцы не самоопределялись в единое королевство трех народов, а вошли туда вынужденно, так как после поражения в войне в составе Австро-Венгрии у них не было иного выбора.

Сегодня ясно, что новое балканское государство должно было быть учреждено как федерация или конфедерация, обеспечив тем самым спокойное сосуществование сербского этического большинства с остальными народами. Если бы Сербия тогда согласилась с

самоопределением народов в форме федерации для хорватов и словенцев, с соответствующим территориальным делением по национальному принципу, исчезли бы национальные и политические противоречия, приведшие к столкновениям, геноциду сербов во годы Второй мировой войны и их изгнания из Республики Сербской Краины в 1990 гг.

Современные исследования показывают отсутствие гарантий того, что федерализм не приведет к сецессии. Реализация права на самоопределение в виде самоуправления национальных меньшинств всегда влечет угрозу (для единого государства) нелиберального развития, стремления к мононациональному государству, ограничивающему права уже своих меньшинств[39]. При этом попытки реализации, навязываемых со времен Версальской системы западных моделей в Восточной Европе, несмотря на значительные исторические и культурные сходства с Западной Европой, не дают эффективного результата, который тем более трудно получить в Азии и Африке, где сегодня после «арабской весны» дезинтегрированы несколько ранее стабильных государств.

В странах континентальной Европы в первой половине XX в. сецессионизм был актуальным фактором изменения геополитической карты мира. Его дестабилизирующее влияние на внутригосударственную ситуацию особенно ярко проявлялось в многонациональных империях. Наиболее опасным является то, что сецессионисткие движения провоцируют возникновение и эскалацию вооруженных конфликтов и нередко приводят к жертвам среди населения, разрушают экономические и социальные связи в обществе. Успех сецессионистских движений не только создает прецеденты, провоцирующие «подражательный сецессионизм», но нередко способствует автономизации сецессинистских движений.

Ключевым понятием, отражающим дезинтеграционные тенденции в трансформации и изменении геополитического пространства, является сецессия или сецессионизм, нередко вместо термина «сецессионизм» используется термин «сепаратизм». Однако такое отождествление

представляется спорным, так как «сепаратизм» означает стремление не столько к отделению, сколько к обособлению части территории государства. Это может осуществляться в том числе и путем повышения самостоятельности того или иного региона государства при сохранении неизменности его государственных границ. Реализация права наций на самоопределение подобным способом имела место в период становления советского государства, когда сецессия - как способ реализации права на самоопределение - применялась на основе диспозитивного принципа реализации права, основанного на учете свободного волеизъявления населения различных территорий на постимперском пространстве России. Таким образом, даже при выборе «отделения» или «обособления» как способе реализации права на самоопределение относительно сохранялась территориальная целостность.

Следует отметить, что сепаратизм трактуется куда более шире, чем сецессия, и охватывает собой самые разнообразные формы и случаи политического, экономического, социального, культурного или иного обособления, или отчуждения от центральной власти на определенной территории, без изменения государственных границ. Такое понимание «отделения» как способа реализации права наций на самоопределение представляется более уместным, так как самоопределение - это равное и свободного участие всех граждан в выборе путей политического, социальноэкономического и культурного развития государства, осуществляемое посредством свободного волеизъявления всех общностей людей в составе нации, направленное на создание, изменение и установление тех принципов производства, распределения и обмена социальных благ и материальных ценностей, которые бы в максимально возможной степени обеспечивали благополучное развитие таких общностей, даже путем некоего обособления политического, экономического, социального, культурного или иного обособления. Следует отметить, что региональный сепаратизм при учете волеизъявления и требований этнонациональной общности, проживающей на определенной территории, не приведет к нарушению территориальной целостности государства, наоборот, приведет к стабилизации обстановки в регионе при последующей его автономизации при надлежащем юридическом обеспечении данного процесса.

В науке сепаратизм разделяется на две разновидности, предполагающие преследование различных целей: повышение степени автономии территории проживания этнонациональной общности в составе государства; выход территории из состава государства, то есть сецессию.

Первую составляющую обозначают как «автономизм», в широком смысле, представляющий собой политическое самоопределение этнонациональных групп и регионов на основе создания автономий. Именно такая форма сепаратизма как способ реализации права наций на самоопределение часто применялась в период становления Советского государства в первой половине XX в.

к «автономизму», но не тождественным является понятие «регионализм» - который часто используется вне политического контекста для характеристики отношения человека к территории, которую он расценивает как «свою родину» или «малую родину», это отношение занимает приоритетное место в системе гражданской ориентации личности, стимулирует сплочение граждан по территориальному признаку и порождает их социальную активность, нацеленную на процветание данного ареала и на его защиту от внешних посягательств, а в период революционных потрясений и конфликтов первой половины XX в. и от «внутренних посягательств» - политики центральной власти. Разграничить

регионалистские и автономистские движения возможно по их отношению к трансформации государственных институтов, определяя первые как «выступающие за реформы в рамках существующей системы государственного устройства и добивающиеся признания культурной самобытности своего района», а вторые - как ставящие целью «введение или расширение самоуправления либо создание федерации или конфедерации.

Вторую составляющую сепаратизма, охватывающую движения за полное отделение территории от государства, логично было бы обозначить как собственно сецессионизм. Однако существуют и такие формы сецессионизма, которые выходят за рамки понятия «сепаратизм». Последний предполагает формирование нового центра политической власти, то есть центробежные процессы, обуславливающие отделение или обособление, сочетающиеся с центростремительными, обеспечивающими целостность сепаратистского политико-территориального образования. Но иногда сецессионнистские движения не предполагают образования нового центра власти, а ставят целью подчинение существующему альтернативному центру, расположенному вне границ подверженного сецессии государственного образования.

Исходя из этого разграничения, используемым для той разновидности сецессионизма, что «попадает» в рамки сепаратизма (то есть предполагает возникновение нового центра власти), является термин «индепендизм». Что касается сецессионистских движений, не стремящихся к созданию нового центра власти, то их деятельность подпадает под термин «ирредентизм», хотя и не исчерпывает его.

Изменение статуса территории проживания посредством сецессии (выхода из состава государства) и с последующим образованием независимого государства, ассоциации (объединения) с иным политикотерриториальным образованием, интеграции в состав другого государства (эта форма реализовывалась после предварительного проведения народного плебисцита). По результатам плебисцитов, произошло присоединение Ниццы и Савойи к Франции в 1860 г, Ионических островов к Греции в 1862 г. Однако идея права населения решать статус своей территории была далека от того, чтобы заместить другую, гораздо более древнюю идею — право сильного (сообразуясь именно с правом сильного, в 1867 г. Пруссия аннексировала Шлезвиг, а в 1871 г. присоединила Эльзас и Лотарингию).

Европейский ирредентизм и «принцип национальности», применявшиеся в XIX в. для объединения в одном государстве территорий, население которых говорит на одном языке, и проведения государственных границ в соответствии с лингвистической принадлежностью населения (форма реализована Пруссией и Германской Конфедерацией при решении Шлезвигского вопроса, также была использована как идейная основа объединения Тосканы, Сицилии, Неаполя, Умбрии, а позднее — Венеции, Рима и других территорий в процессе создания Итальянского Королевства). Ирредентизм, состоящий в объединении разрозненных территорий, на которых проживают представители одного народа, в единое государственное образование и «принцип национальности», состоящий в проведением государственных границ в соответствии с лингвистической принадлежностью населения, зафиксированные как в международных, так и во внутригосударственных нормативных правовых актах в XIX - первой половине XX вв. впервые стали основанием для объединения в процессе создания Итальянского Королевства 1861 г. В последствии этот способ был использован при образовании новых независимых государств в процессе распада Австро-Венгерской, Германской и Османской империй, что было зафиксировано мирными договорами Версальско-Вашингтонской системы, а также при аншлюсе Австрии с Германией после Австрийского референдума 1938 г.

В широком смысле под ирредентизмом понимается любое движение, направленное на объединение под общей властью, разделенной между несколькими государствами территории, или проживающей на определенной территории этнонациональной общности. Такая трактовка охватывает все трансграничные сецессионистские движения в том числе и те, что стремятся к присоединению территории к другому государству, и те, что ставят целью создание нового государства на базе частей нескольких существующих государств, то есть являются по факту «индепендистскими».

Ирредентизм, интерпретируемый в категориях необъединенной общности, часто употребляется вне контекста политических движений, обозначая сам факт существования раздельных групп.

В узкой трактовке понятия «ирредентизм» предполагается отделение территории от одного государства с последующим вхождением в состав другого, уже существующего государства, без формирования нового центра власти. Также такая трактовка охватывает процесс национальнотерриториального размежевания внутри государственного образования (объединение частей или субъектов государства). В данном случае демонстрируется возможность существования несепаратистской формы сецессионизма: отделение части территории государства, населенной представителями «разделенной общности».

Следующими способами реализации права наций на самоопределение являются культурное и политическое самоопределение, которые реализуются этнонациональными общностями, через предоставление территориям их проживания статуса автономий (примером может служить широкий спектр национальных, национально-территориальных, территориальных автономий, возникших в период эволюции форм государственного единства России в процессе становления Советской власти, также примером служит деятельность Лиги Наций при разрешении вопроса о политикотерриториальном статусе Баната и Буковины, Лемковщина, создание Бурят- монгольской автономной области в составе ДВР в 1921 г. Такой способ реализации права наций на самоопределение находит свое отражение как в международных, так и во внутригосударственных нормативных правовых актах. Он широко использовался в процессе становления Советского государства, что проявлялось в создании национально-культурных, национально-территориальных и территориальных автономий, осуществлявшееся с применением норм конституционного и административного права, с учетом норм международного права.

Еще один способ реализации прав на самоопределение - это организация равного и свободного участия всех граждан в выборе путей политического и социально-экономического развития государства и/или изменения формы правления.

Развитие национальных процессов ставит вопрос о реализации самоопределения в новых, более разнообразных формах иными, нестандартными методами. Например, в качестве перспективных направлений реализации права наций и народов на самоопределение или как минимум снятия этнонациональной напряженности или конфликтной ситуации: 1) отложить окончательное урегулирование вопроса на пять, двадцать и более лет; 2) выразить согласие на сохранение самоопределяющейся территории в составе государства и предоставить ей подтверждаемую договором фактически полную независимость де-факто; 3) предоставить самоопределяющейся территории независимость при условии, что она будет реализована позже, в точно установленную дату; 4) создать региональные комиссии по решению вопросов реализации права на самоопределение; 5) создавать на внутригосударственном уровне дополнительные этнонационально ориентированные представительные органы.

Подводя итоги, следует отметить, что увеличение числа внутригосударственных форм реализации права на самоопределение в разных формах открывает перспективы и возможности не сводить его преимущественно к сецессии. Право народа на определение своей судьбы не сводится к сецессии. Оно может реализоваться и в границах государства (нации), в состав которого входит множество народов. Перспективными представляются такие формы реализации права народов на самоопределение, как национально-культурная автономия, национально-территориальная автономия, территориальная автономия. Именно разнообразие выбора форм реализации дает возможность в каждом конкретном случае самоопределяться с учетом интересов всех заинтересованных народов. Раскрытие и законодательное обеспечение столь широкого спектра форм реализации права на самоопределение должно быть в первую очередь осуществлено на внутригосударственном уровне, при переведении и трансформации принципа права наций и народов на самоопределение в межотраслевой внутригосударственный институт права.

Геополитическая обстановка в мире после Первой мировой войны существенно изменилась. С мировой арены исчезли четыре могущественные империи: Российская, Германская, Австро-Венгерская, Османская.

Причинами этому послужили для одних - поражение в Первой мировой войне, для других - революции, национальные и экономические проблемы внутри стран. В результате деятельности Лиги Наций, используемой «странами-победительницами» в своих целях, возникло огромное количество новых государственных образований, некоторые из них ранее имели свою собственную государственность, а некоторые были совершенно новыми политико-территориальными образованиями.

государственного университета. Серия: История. Политология. 2014. №21 (192) С.165 - 171 и др.

[2] Айрапетов А. Г. О национализме в полиэтничных государствах (из исторического опыта осмысления распада Австро-Венгрии) // Вестник ТГУ. 2001. №1 С.3 - 6.

[3] Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.). В 2-х томах. Под общ. ред. С. М. Шахрая. Т. 2. Архивные документы и материалы. Сер. История современной России. Сост. А.А. Яник, С.М. Попова. Институт социально-политических исследований РАН, - М.: Изд-во Кучково поле, 2016.

[4] Волкова Г. И. Процесс федерализации Испании // Вестник МГИМО. 2011. №6 С.78 - 85; Аникеева Н. Е. Актуальные проблемы Испании // Вестник МГИМО. 2014. №6 (39) С.138 - 143 и др.

[5] Барсуков А. М. Перспективы выхода из кризиса и сохранения единства Бельгии // Вестник КемГУ. 2011. №3 С.104 - 107.

[6] Пузырев К. С. Проблемы типологизации и оценки потенциала различных типов регионального сепаратизма в странах Западной Европы// Вестник КемГУ. 2011. №4 С.120 - 124 и др.

[7] Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. - М.: Юридическая литература, 2005 С. 13.

[8] Зайцева Е. С. Причины распада федеративных государств// Вестник Омской юридической академии. 2015. №4 (29) С.13 - 16.

[9] Ковачев Д. А. Федерация в зарубежных странах: актуальный опыт// Договорные принципы и формы Федеративных отношений. - М., 1999. С.141.

[10] Морозова О. Г. Конституционное и международное право Российской Федерации в трактовке принципа «Права наций на самоопределение» // Теория и практика общественного развития. 2014. №5 С. 220.

[11] Маргиев А.В. О праве выхода республик из состава Российской Федерации // Вестник Адыгейского университета. 2005. № 2. С. 135.

[12] Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства. 1918. № 51. С. 582.

[13] Об очередных задачах партии в национальном вопросе: Резолюция X съезда РКП(б) // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М. : Госполитиздат, 1953. Ч. 1. С. 558 - 561.

[14] Там же С. 562.

[15] Фадеичева М. А. Национальный вопрос в партийных документах РСДРП-РКП(б): 1903— 1923 гг. // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. 2012. №12 С.331 - 340.

[16] По национальному вопросу: Резолюция «Августовского» («Летнего») 1913 г. Совещания ЦК РСДРП с партийными работниками // КПСС в резолюциях... М., 1953. Ч. 1. С. 316.

[17] Сталин И. В. На пути к национализму (Письмо с Кавказа) // И.В. Сталин. Сочинения. - М., 1951. Т. 2. С. 286.

«...Учреждены среди людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых. Если какая-либо форма Правительства становится губительной для самих этих целей, это право народа изменить или упразднить ее и учредить новое правительство...».

[19] Declaration of the Immediate Causes Which Induce and Justify the Secession of South Carolina from the Federal Union, 24 December 1860. Teaching American History in South Carolina Project. 2009. http://www.teachingushistory.org/lessons/DecofImCauses.htm

[20] Latner, Richard B. "December 20, 1860". Crisis at Fort Sumter: Dilemmas of Compromise. Tulane University. Retrieved November 18, 2012.

[21] ТимчасовийОсновнийЗаконпродержавнусамостшшстьукрашськихземельколишньо1'Авст ро-Угорсько!монархп, ухваленийУкрашськоюНацюнальною Радою. 13 листопада 1918 р.// Уряди Захщноукрашсько! Народно! Республ1ки - Документа/ [Электронный ресурс]: http://www.kmu.gov.ua/control/uk/publish/printable_article?art_id=1237881

[22] См.: Литвин М., Науменко К. 1стор1я ЗУНР. - Льв1в: 1нститут укра!нознавства НАНУ, видавнича ф1рма «Ол1р», 1995.

[23] Щусь О. Й. Акт Злуки // Енциклопедiя ютори Украши : у 10 т. / редкол.: В. А. Смолш (голова) та ш. ; 1нститут ютори Украши НАН Украши. Кшв : Наукова думка, 2003. Т. 1 : А - В. С. 56 - 57.

[24] Солдатенко В. Ф. Трапчна сторшка ютори об'еднаного украшського фронту: договiр УГА з бшогвардшцями // Соборшсть як чинник украшського державотворення (до 90- рiччя Акту злуки) / За ред. Р. Я. Пирога. — Кшв, 2009. - С. 53 - 63.

[25] Борисенок Е. Ю. Концепции «украинизации» и их реализация в национальной политике в государствах восточноевропейского региона (1918-1941 гг.): дисс... д-ра ист. наук : 07.00.03. М., 2015. С. 207.

[26] ГАРФ. Ф Р.1318. Оп. 1. Д. 24 (2). Лл. 129.

[27] Там же. С. 130.

[28] Там же. Л. 134.

[29] Слово о полку Игореве. Пер. Д.С. Лихачева. - М., 1975. С. 32.

[30] ГАРФ. Ф Р.1318. Оп. 1. Д. 24 (2). Лл. 148.

[31] ГАРФ. Ф Р.1318. Оп. 1. Д. 24 (2). Лл. 138.

[32] Weinberg G. The Foreign Policy of Hitler's Germany. A diplomatic revolution in Europe. 1933-1936. - New Jersey, 1994. - 322 p. р. 14

[33] ГАРФ. Ф. Р.1318. Оп.1. Д. 24 (1). Лл. л.14-6.

[34] ГАРФ. Ф. Р.1318. Оп.1. Д. 24 (1). Лл. л.101-103.

[35] ГАРФ. Ф Р.1318. Оп. 1. Д. 24 (2). Лл. 114.

[36] Красновская Е. И. Трансформация германской дипломатии в отношении Польши в контексте итогов Первой мировой войны // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. 2008. №7 С.242 - 254.

[37] ГАРФ. Ф Р.1318. Оп. 1. Д. 24 (2). Лл. 148.

[38] Суботич М. Сецессия в трактовке великих держав// Вестник Череповецкого государственного университета. 2008. Том: 2. С. 86 - 93.

[39] Кимлика У. Федерализм и сецессия: Восток И Запад// Ab imperio. 2000. № 3-4. С. 245 - 318.