В доктрине уголовного права статус потерпевшего определяется по- разному. В первую очередь его увязывают с представлением о данной фигуре как участнике отношений, охраняемых уголовным законом. Однако некоторые авторы идут в указанном направлении дальше, полагая, что потерпевший наряду с этим выступает также и участником уголовно-правовых отноше-

-75

ний .

Такой подход к определению правового статуса потерпевшего, по мнению многих ученых, нарушает устоявшийся традиционный взгляд на публичную природу уголовно-правовых отношений как отношений, возникающих между государством и лицом, совершившим преступление. Большинство специалистов по-прежнему не желает признавать участником этих отношений потерпевшего и тем самым наделять его возможностью влиять на установление и реализацию уголовной ответственности[1] [2].

Для того чтобы обосновать правоту той или иной позиции, думается, необходимо проанализировать вопрос о том, какое значение в уголовном праве имеет потерпевший, какие полномочия предоставляют ему уголовный и уголовно-процессуальный законы. Уголовно-правовое значение потерпевшего, как писал П.С. Дагель, заключается в том, что «его признаки, во- первых, позволяют определить рамки (пределы) уголовной ответственности. Во-вторых, они учитываются для дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности виновного»[3] [4] [5]. Кроме того, «только правильно установив круг субъектов общественного отношения, можно решить вопрос о пределах действия нормы в отношении правонарушителей и потерпевших» . Соглашаясь с этим утверждением, обратимся непосредственно к законодательству.

Указание на правовой статус потерпевшего в УК РФ и УПК РФ встречается довольно часто. Во-первых, уголовное законодательство закрепляет за потерпевшим право на возмещение вреда, причиненного преступлением, которое находит свое отражение в ст. 75 и 76, п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ. В них действия виновного по возмещению причиненного вреда потерпевшему рассматриваются как условие освобождения от уголовной ответственности (ст. 75 и 76 УК РФ) либо как обстоятельства, смягчающие наказание (ст. 61 УК РФ).

Во-вторых, законодатель предоставляет потерпевшему право влиять на решение вопроса об освобождении виновного от уголовной ответственности в рамках институтов примирения с потерпевшим (ст. 76 УК РФ) или уголовного преследования по делам частного и частно-публичного обвинения (ч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ). В первом случае достижение компромисса между сторонами является дискретным основанием освобождения от ответственности, во втором - императивным, при условии, что примирение состоялось до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора по делам о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 115, ст. 1161, ч. 1 ст. 1281 УК РФ (ч. 2 ст. 20 УПК РФ) . Если же потерпевший отказывается от обращения с заявлением о возбуждении уголовного дела о преступлениях, предусмотренных ст. 116, ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132, ч. 1 ст. 137, ч. 1 ст. 138, ч. 1 ст. 139, ст. 145, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 147, ст. 159-1593, 1595, 1596, 160, 165 УК РФ, уголовноправовые отношения «государство - преступник», возникнув в связи с фактом совершения деяния, не получают дальнейшего развития, прерываются; виновный не привлекается к уголовной ответственности. Таким образом, в данном случае односторонний юридически значимый акт потерпевшего является основанием для целого ряда процессуальных решений.

В-третьих, возмещение причиненного ущерба потерпевшему выступает

-5

первоочередной задачей применения мер конфискации имущества (ст. 104 УК РФ).

В-четвертых, законодатель учитывает влияние воли потерпевшего на уголовную ответственность и наказание виновного при согласии на причинение вреда (примечания к ст. 122, 134 и 201 УК РФ).

Приведенные выше факты наглядно свидетельствуют о том, что потерпевший обладает реальными полномочиями по влиянию на определение уголовной ответственности и наказания виновного за совершенное преступление. Уголовный кодекс РФ, допуская активную роль потерпевшего в решении вопросов уголовной ответственности, тем самым рассматривает его как участника охранительных уголовно-правовых отношений, хотя традиционное его понимание (как императивной вертикали «государство - преступник»), как известно, такую возможность исключает . Конечно, участие потерпевшего в этих отношениях должно быть второстепенным и ограниченным, иначе это может привести к нивелированию публичного характера отношений по привлечению преступника к уголовной ответственности со всеми вытекающими отсюда негативными последствиям. Но сам факт участия в них потерпевшего необходимо признать.

Вопрос об определении юридической сущности потерпевшего и его правового статуса также неразрывно связан с определением его места среди [6] признаков состава преступления. В литературе его чаще всего включают в содержание объекта преступления. Ученые объясняют это просто: потерпевший является участником общественных отношений, охраняемых уголовным законом и носителем прав и обязанностей, составляющих их содержание.

Стало быть, он более близок именно объекту преступления, органично вли-

81

вается в его структуру .

Вместе с тем исследователи зачастую смешивают воедино признаки потерпевшего с предметом преступления или даже рассматривают людей как разновидность предмета , что, на наш взгляд, не совсем верно. В данном вопросе более убедительной представляется позиция ученых, считающих недопустимым отождествление указанных признаков объекта преступления. Предмет преступления и потерпевший, как справедливо отмечает И.А. Фар- гиев, разнопорядковые категории . Это совершенно разные элементы системы охраняемых правом отношений, которые выполняют в ней различные функции. Предмет преступления, как правило, является материальным выражением опосредуемых им общественных отношений, составляющих объект преступления, а потерпевший выступает субъектом данных отношений. Потерпевший, как правило, находится в тесной связи с предметом, обладая в отношении него определенными правами. При этом в отличие от потерпевшего предмету чаще всего не причиняется вред. Негативно воздействуя через него на общественные отношения и потерпевшего, преступник оставляет его в том же состоянии, в котором он был до контакта с ним. Потерпевшему же, как и объекту преступления, вред причиняется всегда. [7] [8]

Иное видение соотношения этих понятий и попытка постановки между ними знака равенства, думается, не только не рационально, но и может привести к существенному нарушению представления о структуре и содержании общественных отношений, находящихся под охраной уголовного закона; отношений, выступающих объектом конкретного преступления, а также вызвать путаницу в установлении механизма причинения им преступного вреда.

Посягательство на объект преступления и потерпевшего как его структурный элемент может проявляться в объективной действительности по- разному, особенно в отношении последнего: в прямом физическом воздействии на него (нанесении телесных повреждений, заражение болезнью, причинение физической боли, страданий и т.д.) и быть выраженным в конкретных последствиях; либо быть бесконтактным, например при оскорблении. Оно может выражаться в нарушении, ущемлении прав, свобод и законных интересов личности и тогда имеет значение правильное отображение правового статуса потерпевшего в уголовном законе. Поэтому в законодательных конструкциях различных преступных посягательств признаки потерпевшего могут выражаться совершенно по-разному: через описание обстановки совершения преступления, созданной потерпевшим, обозначение последствий, ущерба, причиняемого преступным посягательством, и т.д.

Анализ норм Особенной части УК РФ показывает, что чаще всего признаки потерпевшего относятся к его личности. Они могут характеризовать пол - женщина (ст. 118, 145 УК РФ), мужчина (ст. 133 УК РФ); возраст - несовершеннолетний (ст. 150, 151 УК РФ), новорожденный ребенок (ст. 106 УК РФ), лицо, не достигшее шестнадцати лет (ст. 134 УК РФ); социальные признаки личности, характеризующие положение или социально-правовой статус человека в обществе, в системе взаимоотношений с другими людьми, - государственный или общественный деятель (ст. 277 УК РФ), представитель власти (ст. 318, 319 УК РФ), прокурор (ст. 294 УК РФ), судья (ст. 295, 296 УК РФ), гражданин (ст. 136 УК РФ), автор (ст. 146 УК РФ), изобретатель (ст. 147 УК РФ), потерпевший или эксперт (ст. 309 УК РФ), военнослужащий (ст. 335, 336 УК РФ) и т.д.

Признаки личности потерпевшего, встречающиеся в законодательных конструкциях, как правило, выступают отображением объекта, поставленного под защиту уголовного закона. Виновный, посягая на личность потерпевшего или ущемляя его права, нарушает общественные отношения, охраняемые УК РФ, субъектом которых выступает последний. Причинение вреда потерпевшим, можно сказать, является способом причинения вреда общественным отношениям. Стало быть, признаки личности потерпевшего одновременно определяют характер и степень общественной опасности соответствующих преступлений.

В других случаях признаки потерпевшего в Уголовном кодексе РФ выражаются через его поведение, которое может быть правомерным, противоправным или аморальным. По месту в структуре состава преступления они входят в содержание объективной стороны и, как справедливо отмечает большинство специалистов, относятся к обстановке совершения преступления . Правомерное поведение потерпевшего чаще всего связывается в нормах УК РФ с исполнением им должностных обязанностей (ст. 318, 319 РФ), нахождением потерпевшего при исполнении должностных обязанностей (ст. 334, 336 РФ).

Противоправное поведение, как правило, сводится к действиям, сопровождающимся применением насилия, издевательствами, оскорблениями и т.д. со стороны потерпевшего, которыми он создает обстановку, ставшую впоследствии поводом для совершения преступления. То же самое касается и аморального поведения, суть которого законодатель не раскрывает в нормах УК РФ, но придает ему тот же статус - создание обстановки (как признака объективной стороны), явившейся поводом совершения преступления. [9]

Еще один вариант выражения признаков потерпевшего - это согласие на совершение преступного посягательства против него. Данному признаку в теории уголовного права уделяют, пожалуй, наибольшее внимание, отводя особое место в конструкции составов преступлений, в институте назначения наказания, в институте освобождения от уголовной ответственности и наказания, в институте обстоятельств, исключающих преступность деяния, и т.д. К сожалению, рамки настоящей работы не позволяют остановиться на нем более подробно, хотя мы считаем, что это комплексная проблема, которую нужно решать не столько в рамках представления о потерпевшем, сколько в рамках изучения категории «общественная опасность» (при анализе сущности уголовно наказуемых деяний), а также в рамках институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания.

Единственно, на чем следует заострить здесь внимание, - это то, что согласию потерпевшего не должно придаваться абсолютное оправдывающее значение в уголовном праве, поскольку в его содержании зачастую слишком велика доля субъективного восприятия им своего положения и объективной действительности вообще. Наказание же, думается, как и применение иных мер уголовно-правового характера должны быть объективными. Только в этом случае уголовно-правовое принуждение будет соответствовать принципу справедливости и другим системным началам уголовного права.

Помимо названных выше способов отображения признаков потерпевшего в нормах УК РФ часто говорится о состоянии потерпевшего. К таким признакам, имеющим уголовно-правовое значение, относятся, например: нахождение потерпевшего в состоянии беременности (п. «г» ст. 105 УК РФ); в беспомощном состоянии (п. «б» ст. 111 УК РФ); в состоянии болезни (ст. [10] 124 УК РФ); в опасном для жизни или здоровья состоянии, когда потерпевший лишен возможности принять меры к самосохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие своей беспомощности (ст. 125 УК РФ) и некоторые другие. Нахождение потерпевшего в указанном состоянии увеличивает степень общественной опасности преступления, облегчает виновному его совершение, нарушает существующую между указанными лицами особую правовую связь. Такое состояние довольно часто используется виновным для совершения общественно опасного деяния. Что же касается места в структуре состава преступного посягательства, то в данном случае его, думается, можно отнести либо к обстановке преступления, либо к признакам, характеризующим его объект.

В отдельных случаях признаки потерпевшего в Уголовном кодексе РФ выражаются через связь между ним и преступником. К таким признакам, например, относятся родственные отношения (ст. 156, 157 УК РФ); служебные отношения (ст. 285, 286 УК РФ); нахождение в материальной или иной зависимости (п. «г» ст. 117 УК РФ). Наличие подобных взаимоотношений способствует возникновению у виновного определенных обязанностей или создает некоторую зависимость потерпевшего от преступника. Игнорирование этих обязанностей или использование зависимости в целях совершения общественно опасного деяния, запрещенного уголовным законом, выступает признаком отдельных составов преступлений, а в ряде случаев и признаком квалифицированных составов[11].

Наконец, описание потерпевшего в нормах Особенной части УК РФ возможно через указание на ущерб, причиняемый преступным посягательством. Причем в некоторых случаях он имеет конкретно выраженную субъектную направленность, например в конструкциях многих преступлений против личности или ряда экономических преступлений, где имеется прямое указание на то, кому он причиняется. Для этого используются формулировки: «если эти деяния причинили вред правам и законным интересам граждан» (ст. 140 УК РФ); «если это деяние причинило существенный вред правам и законным интересам граждан или организаций, ... коммерческой организации... » (ст. 201, 202 УК РФ) и т.д.

Таким образом, признаки потерпевшего, как видно из содержания норм Особенной части УК РФ, могут относиться не только к объекту преступления - элементу, в структуру которого обычно встраивают потерпевшего, но и к объективной и субъективной его сторонам, а также к признакам субъекта преступления, если речь идет о виновном, одновременно являющимся потерпевшем (например, в составах нарушения правил безопасности при производстве опасных работ; в некоторых воинских преступлениях), что обусловлено рядом причин.

Учитывая обусловленное объективными закономерностями многообразие отображения признаков потерпевшего в УК РФ, трудно выработать универсальные требования к их законодательному закреплению. В то же время нужно иметь в виду, насколько велико правильное или, наоборот, неправильное их отражение в конкретных уголовно-правовых запретах, как это может повлиять на эффективность уголовно-правового обеспечения нормального функционирования общественных отношений в целом.

Принимая во внимание сказанное, проанализируем критерии закрепления признаков потерпевшего в уголовном законе. Прежде всего, как нам кажется, следует исходить из того, какое конкретно уголовно-правовое значение в том или ином случае имеет потерпевший. Для этого необходимо учитывать все, что определяет условия и границы преступного и наказуемого в соответствующих уголовно-правовых запретах. Кроме того, используемая в Уголовном кодексе РФ для этого терминология должна отвечать общим требованиям юридической техники, предъявляемым к конструированию составов преступлений и использованию законодательных формулировок.

Во-первых, думается, признаки потерпевшего в уголовном законе должны коррелировать объекту уголовно-правовой охраны. Коль скоро потерпевший является субъектом охраняемых уголовным правом общественных отношений и непосредственным носителем прав и обязанностей, составляющих их содержание, то образ потерпевшего должен точно передавать сущность названных отношений . При этом нужно учитывать, что не все участники охраняемых уголовным законом социальных связей могут быть потерпевшими в конкретном составе преступного посягательства. К примеру, потерпевшими в составе неоказания капитаном судна помощи терпящим бедствие (ст. 270 УК РФ) могут быть только лица, ставшие жертвами крушения водного судна или терпящие бедствие на водном пути, а в составе неоказания медицинской помощи члену экипажа корабля, его пассажиру или иному лицу в ходе навигации этот круг будет иметь уже другой, но тоже ограниченный состав (ст. 124 УК РФ). В указанном качестве могут выступать только больные иные или лица, нуждающиеся в оказании медицинской помощи.

В таких случаях в теории уголовного права принято говорить о специальном

88

потерпевшем .

Однако чтобы ответить на вопрос: кто может являться потерпевшим в том или ином составе преступного посягательства? - необходимо не только четко определить объект преступления, но и выявить механизм причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям. В данном контексте, думается, лишь одновременный учет фактических обстоятельств преступного нарушения нормального функционирования социальных связей и объективных детерминант, обусловливающих наступление ущерба, позволит точно установить, каким из участников этих отношений преступление вообще может причинять вред.

Выявление данной связи имеет, на наш взгляд, принципиальное значение. На ее основе можно прийти к выводу, что каждый уголовно-правовой запрет, предусмотренный Особенной частью УК РФ, призван охранять не только определенный круг общественных отношений, но и защищать в рам- [12] [13] ках этой охраны права, свободы и законные интересы конкретных лиц. Не случайно в теории уголовного права в последнее время прочно обосновался взгляд на объект преступного посягательства как на человека. Как уже указывалось, по мнению Г.П. Новоселова и некоторых других современных юристов, объектом любого преступления выступают не общественные отношения, а люди - индивиды или их малые или большие группы (объединения) . Это мнение несомненно представляет определенный научный интерес. Действительно, на первый взгляд может показаться, что в результате совершения преступления причиняется или создается угроза причинения вреда не «чему-то» (благам, нормам права, отношениям, интересам и т. п.), а «кому-то». Следовательно, в качестве объекта преступления нужно рассматривать не «что-то», а «кого-то». Более того, некоторые авторы полагают, что никакого иного вреда, кроме вреда людям, преступление причинить не мо- жет[14] [15].

С данным утверждением трудно согласиться. Думается, он не только нарушает системное видение уголовно-правовой материи, но и не позволяет в некоторых случаях выбрать критерии криминализации преступного посягательства. Например, при таком подходе невозможно обосновать законность привлечения к уголовной ответственности лиц, деяние которых состоит в общественно опасном бездействии.

Определяя круг лиц, которым преступление может причинить вред, нужно быть предельно точным при установлении его сущностных черт, т.е. признаков, необходимых и достаточных для идентификации лиц, относящихся к числу потерпевших в конкретном составе преступления. Неправильное указание таких черт, их недостаточность в уголовном законе могут привести к неоднозначному толкованию смысла и направленности действия уголовноправовой нормы, а стало быть, и к необоснованному расширению или, наоборот, сужению круга лиц, интересы которых находятся под охраной уголовного закона. Это касается всех тех случаев, когда законодатель использует формулировку: «причинившее ущерб гражданам или организациям». Очевидно, что УК РФ, охраняя интересы личности, защищает их не только в отношении лиц, имеющих гражданство РФ и других стран, но и всех физических лиц вообще. Хотя по смыслу приведенное выражение указывает на ограничительное толкование круга лиц, которым преступление может причинить вред.

Вопрос о точности законодательного определения признаков потерпевшего - это не просто вопрос об установлении круга лиц, которым преступление может причинить вред. С практической точки зрения, это вопрос о пределах действия соответствующих норм УК РФ[16]. Поэтому выбирая терминологию, законодатель должен учитывать значение каждого термина и внедрять в уголовно-правовые нормы лишь такие понятия, которые предполагают их однозначное толкование. В противном случае может сложиться ситуация, как, например, с понятием «близкое лицо», которое присутствует в содержании квалифицирующих признаков многих преступлений, а также выступает смыслообразующим компонентом одного из отягчающих наказание обстоятельств. Долгое время в теории уголовного права и правоприменительной деятельности его интерпретировали по-разному. В круг «близких лиц» включали только членов семьи потерпевшего[17], его близких родствен- ников[18], вообще всех тех лиц, которые в силу сложившихся личных взаимоотношений небезразличны потерпевшему[19], и т.д. Окончательно спор вокруг толкования этого термина был разрешен после появления соответствующих разъяснений сначала в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»[20] [21], а затем официального закрепления дефиниций «близкие лица» и «близкие родственники» в ст. 5 УПК РФ, которые признали возможность отнесения к близким всех лиц, судьба которых небезразлична потерпевшему.

По тем же самым причинам при отражении признаков потерпевшего следует избегать и оценочных понятий. Для его характеристики законодатель использует их не так часто. Зато в описании вреда, причиненного преступлением, закон не скупятся. Особенно это касается конструкций составов экономических преступлений, в которых употребляется такая формулировка, как «иной ущерб». Понятно, что совсем без оценочных понятий при построении норм не обойтись, но их, думается, должно быть как можно меньше. Подобного рода понятия следует использовать только в тех случаях, когда иным образом выразить признаки потерпевшего не представляется возможным, скажем, когда нет подходящего термина, точно отражающего его суть.

Конечно, все нюансы законодательного закрепления признаков потерпевшего в УК РФ предусмотреть довольно трудно. Между тем надо признать, что проблема отражения признаков потерпевшего в уголовном законе вообще, как, впрочем, и других признаков состава преступления - это в большей степени проблема законодательной техники. В теории уголовного права в рамках этого направления давно выработаны методы, принципы, приемы, средства и критерии отбора терминов, а также определенные правила формирования текста закона, обеспечивающие максимально правильное изложение правового материала, позволяющие создавать оптимальные логи-

96

ческие и стилистические конструкции, и т.д.

Отдельно признакам потерпевшего в уголовно-правовой литературе в этом плане, как правило, не уделяют достаточного внимания. Большинство авторов, затрагивая данную проблему, обращаются к общетеоретическим разработкам в области законодательной техники, хотя в отдельных монографических и диссертационных исследованиях уголовно-правовой направленности все же встречаются соответствующие наработки[22] [23].

Что касается конкретных правил законодательной техники, на которые ссылаются специалисты, в том числе и в сфере уголовного права, то к ним, например, относят следующее: «все части законодательной формулы должны строго соответствовать друг другу» . Данное требование можно отнести к формальным. Среди общелингвистических правил ученые называют, к примеру, требование создания оптимального текста для наилучшего восприятия адресатом и др. [24] Помимо самих правил специалисты упоминают и о принципах, таких как, скажем, принцип ясности текста, принцип ясности закона, принцип экономии текста и т.д.[25]

Надо сказать, что правил, методов, принципов и средств законодательной техники достаточно много, но остановиться на них более подробно, к сожалению, не позволяет объем настоящего исследования. Тем не менее можно сказать, что все названные правила и принципы в полной мере относятся и к законодательному закреплению признаков потерпевшего в статьях Особенной части УК РФ. Придерживаясь их, необходимо учитывать, что признаки потерпевшего могут находить свое отражение как в рамках объекта, так и в рамках объективной стороны преступления.

В каждом конкретном случае также нужно иметь в виду, участником каких отношений, охраняемых уголовным законом, является потерпевший, в какой сфере общественных отношений совершается преступление, чему и каким образом причиняет вред преступное посягательство и, наконец, как оно нарушает интересы потерпевшего. Все это необходимо проецировать в данном случае на преступления против правосудия.

[1]

См., например: Сидоренко Э.Л. О статусе потерпевшего в уголовном праве // Журнал российского права. 2011. № 4. С. 79. Сумачев А.В. Пострадавший как субъект уголовного правоотношения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 1997. С. 11

[2] См.: Суслин А.В. Уголовно-правовые средства обеспечения возмещения вреда потерпевшим: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. С. 12-13; Фаргиев И.А. Учение о потерпевшем в уголовном праве России: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 7; Анощенкова С.В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем. М., 2006. С. 122.

[3] Дагель П.С. Указ. соч. С. 18.

[4] Глистин В.К. Указ. соч. С. 37.

[5]

См., например: Чердынцева И.А. Проблемные аспекты производства по уголовным делам частного обвинения, возбуждаемым в порядке ч. 4 ст. 20 УПК РФ // Уголовное право. 2015. № 4; Синенко С.А. Примирение с потерпевшим по делам частного и публичного обвинения // Российская юстиция. 2012. № 9; Дикарев И.С. Вопросы частного обвинения в правовых позициях Конституционного Суда Российской Федерации // Мировой судья. 2011. № 11; Лазарева В.А., Жирова М.Ю. О некоторых проблемах, возникающих в судебной практике по делам частного обвинения // Мировой судья. 2010. № 10 и др.

[6]

См.: Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций. В 3 т. Т. 1. М., 2010.

С. 184.

[7]

См.: Уголовное право России. Общая часть / под ред. Ф.Р. Сундурова, И.А. Тарханова. М.: Статут, 2009; Винокуров В.Н. Понимание непосредственного объекта преступления как социальной связи между субъектами отношений // Российский юридический журнал. 2012. № 1. С. 76. Крупцов А.А. Уголовно-правовой статус иностранного гражданина: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 10.

[8] См., например: Энциклопедия уголовного права. Т. 4 . Состав преступления / под ред. В.Б. Малинина. СПб.: Изд-во проф. Малинина В.Б. СПб. ГКА, 2010. С. 195; Коржан- ский Н.И. Предмет преступления. Волгоград, 1988. С. 133.

от

См.: ФаргиевИ.А. Указ. соч. С. 111.

[9]

См.: Фаргиев И.А. Значение признаков состава преступления, характеризующих потерпевшего // Законность. 1998. № 5. С. 32.

[10]

Уголовно-правовой оценке феномена согласия посвящен ряд самостоятельных исследований (см., например: Красиков А.Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве. Саратов, 1976; Панов М.В. Согласие потерпевшего на причинение вреда своему здоровью как обстоятельство, смягчающее ответственность // Право и государство: теория и практика. 2009. № 12 (60). С. 127-131; Панов М. Согласие потерпевшего как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Законность. 2010. № 4. С. 37-40).

[11] См.: ФаргиевИ.А. Указ. соч. С. 24.

[12]

Для определения круга потерпевших в любом преступлении необходимо конкретизировать содержание самих отношений.

[13] См., например: Синенко С.А. Проблемы примирения потерпевшего - должностного лица // Российский следователь. 2011. № 12. С. 24-26.

[14]

См.: Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления: методологические аспекты. С. 8.

[15] См.: Козаченко И.Я. Предисловие // Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления: методологические аспекты. С. 6-7 .

[16] См., например: Фаргиев И.А. Уголовно-правовые и криминологические основ учения о потерпевшем. С. 183.

[17]

См., например: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И. Радченко. М., 1996. С. 555.

[18]

См., например: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А.В. Наумов. М., 1996. С. 711.

[19] Фаргиев И.А. Близкие лица как признак преступления // Проблемы правовой защищенности представителей власти: Материалы региональной научно-практической конференции. Хабаровск, 1999. С. 35.

[20] БВС РФ. 1999. № 2.

[21] См., например: Панько К.К. Основы законодательной техники в уголовном праве России: теория и законодательная практика: дис. ... д-ра юрид. наук. Воронеж, 2006; Семенов Я.И. Законодательная техника в уголовном праве: дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2007; Тихонова С.С. Юридическая техника в уголовном праве: Курс лекций. Н. Новгород, 2008.

[22]

Фаргиев И.А. Уголовно-правовые и криминологические основы учения о потерпевшем. С. 188.

[23]

См.: Миренский Б.А. Методологические основы и методы совершенствования законодательства. Нукус, 1990. С. 158.

[24] См., например: Ситникова А.И. Законодательная текстология уголовного закона: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2013; Она же. Уголовно-правовая текстология. М., 2016; Кострова М.Б. Язык уголовного закона // Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс в 10 т. / под ред. Н.А. Лопашенко. Т. IV. Уголовный закон. Законодательная техника. М., 2016; Она же. Теоретическая модель языковой формы нового Уголовного кодекса России // Lex Russica. 2015. № 12 и др.

[25] См., например: Панько К.К. Основы законодательной техники в уголовном праве России: теория и законодательная практика. С. 26.