Информационные и коммуникационные технологии способствуют изменениям в обществе. Они характеризуются возрастающей ролью информации

-5

и знаний , что нашло отражение в таких концепциях, как «информационное общество» и «общество знаний». В настоящее время современное общество переживает следующий этап своего развития, также определяемый как «сетевое общество» или «цифровое общество» [1] [2] . Использование средств цифровых коммуникаций практически во всех сферах общественных отношений приводит к изменению интересов и ценностей, принципов и условий существования людей.

В постиндустриальный период происходит дальнейшее развитие института прав человека. В результате преобразования информационной сферы права человека получают новую среду для их осуществления - цифровую, в том числе онлайновую среду[3], также называемую киберпространством. При этом права человека сталкиваются с такими особенностями киберпространства, которые традиционно выделяются в отечественной и зарубежной юридической литературе[4], как его трансграничный характер, зависимость от технических

п

средств и технических норм, деятельности различного рода информационных

о

посредников . Влияние цифровой среды на права человека становится междисциплинарной, фундаментальной проблемой, требующей

общетеоретического осмысления.

В отечественной и зарубежной юридической литературе дается различная оценка развития института прав человека в условиях цифровой среды. Одни исследователи указывают на то, что за счет совершенствования технологий создаются технические возможности для осуществления в цифровой среде прав, которые человек имеет в офлайновой среде [5] [6] [7] . Так, отечественный юрист М.Ю. Середа отмечает, что с использованием сети Интернет «может быть реализовано практически любое конституционное (основное) право человека»[8]. Вместе с тем осуществление таких основных прав, как право на жизнь, на свободу передвижения, право на благоприятную окружающую среду, и ряда других основных прав человека хотя в настоящее время и может быть сопряжено с выходом в сеть Интернет, но тем не менее происходит не в цифровой среде, а в физическом пространстве и только в этом пространстве обретает смысл.

Другая точка зрения указывает на возрастающую роль прав человека, осуществление которых происходит в информационной сфере, или информационных прав [9]. В отечественной правовой науке под ними понимаются правомочия «в области поиска, получения, передачи, производства и распространения информации, применения информационных технологий и обеспечения защиты информации»[10] [11].

Некоторые отечественные ученые-юристы полагают, что информационные права отражают эволюционные изменения в институте прав человека и относят их к новому поколению прав . Так, А.Б. Венгеров информационные права относит к четвертому поколению прав наряду с правом на мир, на ядерную безопасность, космос, экологическими правами, которые он в целом называет правами человечества. По его мнению, «четвертое поколение - это правовой ответ вызову XXI века, когда речь пойдет уже о выживании человечества как биологического вида, о сохранении цивилизации, о дальнейшей, космической социализации человечества. Рождается новое, четвертое поколение прав, и, соответственно, возникают международно-правовые процессуальные институты, обеспечивающие эти права» [12].

Вместе с тем основоположник концепции поколений прав человека - чешский ученый-юрист К. Васак исходил не только и не столько из временного, сколько из содержательного их разграничения, в основе которого выдвигались такие идеалы Французской революции, как свобода, равенство и братство[13]. Предложенная им классификация поколений прав является завершенной и не предполагает возможность существования каких-либо иных поколений, кроме определенных им трех поколений прав, отражающих соответствующие идеалы. Согласно данной классификации информационные права, которые на сегодняшний день закреплены в международном и национальном праве, по своему содержанию соответствуют первым двум поколениям прав. Их юридическое закрепление началось задолго до начала постиндустриального периода, появления сети Интернет и иных современных информационных и коммуникационных технологий.

Такое информационное право, как свобода выражения мнений относится к первому поколению прав, признание которого было вызвано буржуазным развитием общества. Данное право выражает так называемую «негативную» свободу и заключается в невмешательстве государства в сферу информационной свободы личности. К первому поколению прав также относится право на неприкосновенность частной жизни, одним из аспектов которого является возможность индивида контролировать использование информации о своей личности. В юридической доктрине индустриального периода данное право справедливо понималось как «право быть оставленным в покое» [14] [15]. Право на доступ к информации по своему содержанию ближе ко второму поколению прав. Его реализация требует развития мер правового регулирования и деятельности государства, обеспечивающих правовое равенство индивидов при осуществлении доступа к информации.

К правам третьего поколения К. Васак предложил отнести право на коммуникацию, которое связывалось им с концепцией нового международного информационного порядка . Вместе с тем данное информационное право до настоящего времени не получило закрепления в международном праве и его содержание все еще сохраняет дискуссионный характер. Так, в зарубежной юридической литературе отмечается, что содержание данного права является открытым концептом и, по существу, может определяться на национальном уровне в соответствии с национальными потребностями и культурой[16] [17] [18]. Следует согласиться с отечественным ученым-юристом Е.А. Лукашевой, по мнению которой «права третьего поколения - это коллективные права... отдельный человек принимает участие в реализации таких прав, но это участие связано не с его личным статусом, а с его положением как члена какой-либо общности» . Коммуникационные возможности выступают неотъемлемым свойством любого человеческого сообщества и его членов, которое может быть выражено в праве на коммуникацию. Хотя данное право как и другие права третьего поколения остается менее гарантированным, нежели права первого и второго поколения[19], оно соответствует идеалам братства, которые К. Васак вкладывал в понятие прав человека третьего поколения.

Представление о том, что развитие института прав человека в цифровой среде ограничено только информационными правами, преуменьшает влияние, которое на него фактически оказывают новые технологии. Оно не приводит к образованию какого-либо нового поколения прав, но в то же время распространяется на права человека, независимо от их видов и поколений.

Происходящие изменения могут быть выражены в понятии «цифровые права». Данные права обусловлены использованием информации, представленной в цифровой форме, которая, по мнению профессора права Джорджтаунского университета Дж. Коен, выступает связующим звеном сетевого и физического (картезианского) пространств, в своем взаимодействии и образующих киберпространство[20] [21] [22]. Из этого также следует и ключевая особенность цифровых прав, заключающаяся в том, что они связаны с возможностями или притязаниями, которые человек реализует в физическом пространстве в целях достижения определенного результата в сетевом пространстве.

В международных документах используется понятие «свобода в Интернете» , которое понимается как осуществление в сети Интернет основных прав человека и их защита в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее - Конвенция 1950 г.) . Речь идет не только о правах человека, которые традиционно связаны с использованием информации, информационных и коммуникационных технологий, но и о других основных правах человека, в том числе о свободе ассоциаций, праве на эффективную правовую защиту. В понятии «свобода в Интернете» подчеркивается ценность свободы, правовая охрана которой обеспечивается в международном и национальном праве путем создания условий для осуществления и защиты соответствующих прав человека.

Вместе с тем понятие «цифровые права» более точно и комплексно отражает суть происходящих изменений в институте прав человека. В цифровых правах выражена ценность не только свободы, но и безопасности. Осуществление цифровых прав связано не только с сетью Интернет, но и шире - с цифровой
средой, в том числе с информацией, представленной в цифровой форме, и с основанными на ней информационными и коммуникационными технологиями. Цифровые права отличает от иных прав человека то, что их осуществление либо происходит в цифровой среде, либо направлено на обеспечение доступа к ней.

Цифровые права также являются более широким понятием, нежели информационные права человека. Они включают в себя правомочия, которые ранее не связывались с информационной сферой, но с развитием информационных и коммуникационных технологий стали проявляться в цифровой среде. То обстоятельство, что данные права обусловлены использованием информации, представленной в цифровой форме, не делает их информационными. Пределы данных прав в условиях развития информационных и коммуникационных технологий не меняются, хотя такие технологии и могут способствовать их осуществлению и защите.

Повышение значимости цифровых прав ставит вопрос об их соотношении с основными (конституционными) правами человека. Так, отечественный ученый М.А. Федотов справедливо отмечает, что «пока Конституция не обретет своего интернет-измерения, всякие попытки правового регулирования деятельности в киберпространстве методами национального законодателя обречены на неудачу» . Следует подчеркнуть, что большая часть цифровых прав уже получила нормативное закрепление в национальном и международном праве.

Формулировки основных прав в международных документах в области прав человека, таких как Всеобщая декларация прав человека 1948 г. [23] [24] [25] [26] , Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. , Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. , а также в Конвенции 1950 г. являются в достаточной степени общими и не зависят от развития технологий. Так, показатели для оценки свободы в сети Интернет, предложенные в рекомендациях Комитета министров Совета Европы,
основываются на уже существующих и установленных стандартах прав человека[27] [28] и не предполагают изменения формулировок признанных основных прав или же признания новых прав.

Равным образом не зависят от развития технологий и формулировки прав человека в большинстве современных писаных конституций. В Конституции Российской Федерации права человека сформулированы либо без указания конкретных технологий, с использованием которых они могут осуществляться, либо путем их приведения в форме открытого перечня. Например, согласно части 2 статьи 23 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Это позволяет без изменения Конституции обеспечить распространение в цифровой среде существующих формулировок основных прав человека в национальном законодательстве и правоприменительной практике.

Необходимость изменения конституции возникает только в случае наличия зависимых от конкретных технологий формулировок основных прав человека. Такие изменения, например, в 1976 г. в Швеции были внесены в статью 2:1 Регерингсформа 1974 г. (один из нормативных правовых актов, составляющих Основной закон Швеции), в соответствии с которыми определение свободы выражения - «права сообщать информацию и выражать идеи, мнения и эмоции, будь то устно, письменно, в графических изображениях» - было дополнено словами «или любым другим способом» .

В некоторых государствах при закреплении права на доступ к информации и права на неприкосновенность частной жизни в конституции иногда приводится прямое указание на новые формы представления информации или средства ее обработки. Так, в 2001 г. в рамках конституционной реформы в Конституции Греции 1975 г. было предусмотрено право личности на защиту от сбора, обработки и использования своих персональных данных, в том числе с

19

31

использованием электронных средств . Хотя подобные поправки и связаны с технологическим развитием современного общества, указание на новые формы представления информации или средства ее обработки не столько дополняют, сколько конкретизируют формулировки прав человека.

В условиях развития информационных и коммуникационных технологий группа цифровых прав расширяется как за счет прав, которые человек имеет в офлайновой среде, так и за счет новых прав человека, характерных именно для цифровой среды. С одной стороны, к ним относятся права человека, имеющие тесную связь с частной жизнью и информацией о личности, например, право на забвение , а с другой - права, которые ближе второму поколению прав человека, в том числе право на доступ к сети Интернет и права человека в области

- 34

взаимодействия с государственными органами в электронном виде.

Право на забвение связано с развитием технологий поиска информации в сети Интернет и возможностью нахождения информации, являющейся [29] [30] [31] [32]

недостоверной или неактуальной, утратившей значение для индивида в силу последующих событий или действий. Оно заключается в возможности лица требовать от оператора поисковой системы в сети Интернет прекращения обработки соответствующей данным критериям информации о нем и корреспондирующей обязанности оператора прекратить выдачу сведений о ссылках, позволяющих получить доступ к такой информации. Его закреплению в национальном законодательстве прежде всего государств-членов Европейского союза и Совета Европы способствовало развитие судебной практики Суда справедливости Европейского союза[33] и Европейского суда по правам человека[34]. В праве на забвение выражается баланс между интересами индивида, сведения о котором распространяются в сети Интернет, и интересами других лиц, между правом на неприкосновенность частной жизни и свободой выражения мнения. В данном случае юридическое закрепление права на забвение приводит к ограничению свободы выражения мнения. В свою очередь преобладающий интерес общества к получению доступа к информации определяет пределы права на забвение. Так, в российском праве такой преобладающий интерес общества обусловлен получением доступа к информации о событиях, содержащих признаки уголовно наказуемых деяний, сроки привлечения к уголовной ответственности по которым не истекли, и к информации о совершении гражданином преступления, по которому не снята или не погашена судимость . В то же время сфера осуществления права на забвение изначально является узкой, охватывает только результаты запросов, которые обрабатывают операторы поисковых систем, и непосредственно не приводит к блокированию и фильтрации самой информации, доступ к которой в сети Интернет сохраняется. В совокупности с критериями, на основании которых происходит отнесение информации к подлежащей исключению из результатов таких запросов, применение как досудебного, так и специального судебного порядка осуществления данного права позволяет обеспечить баланс интересов различных субъектов правоотношений.

В Европейском союзе происходит дальнейшее развитие данного права, при котором оно становится, с одной стороны, более универсальным, с другой - более сбалансированным. Более универсальным данное право становится, поскольку корреспондирующая ему обязанность возлагается не только на операторов поисковых систем, но и на любых лиц, которые определяют средства и средства обработки персональных данных (контролеров) . Данная обязанность касается удаления не только ссылок на информацию, но и самой информации. В этой связи соответствующее право справедливо получает новое название - право на [35] [36] [37] удаление (right to erasure)[38]. Контролеры, сделавшие персональные данные доступными, также обязаны с учетом имеющихся технологий и стоимости реализации принять разумные меры, включая технические меры, чтобы проинформировать контролеров, осуществляющих обработку персональных данных, которые субъект персональных данных потребовал стереть, обо всех ссылках на использование, копирование или репликацию этих персональных данных. Более сбалансированным оно становится в силу расширения и детализации перечня исключений, на которые данное право не распространяется. Подобные исключения, обусловленные общественными интересами, в той или иной мере охватывают сферу осуществления права на свободу выражения мнения и свободу информации, обработку персональных данных в соответствии с установленными в наднациональном или национальном праве обязанностями контролера или органа власти, общественные интересы в сфере здравоохранения, архивные, научные, исторические или статистические цели, установление, осуществление или защиту правовых требований.

Подход к новым цифровым правам, связанным с частной жизнью и информацией о личности, который принят в США, развивается под влиянием утвердившегося в американской правовой доктрине и судебной практике принципа свободного потока информации (free flow of information)[39]. Несмотря на то, что данный принцип формировался в условиях холодной войны и имел целью создание нового международного информационного порядка путем расширения сферы влияния западных средств массовой информации на территории развивающихся государств, он не только сохраняет силу, но и распространяет свое действие в сети Интернет. В настоящее время в нем выражено ограниченное вмешательство государства в осуществление не только свободы выражения мнения, но и права на неприкосновенность частной жизни в цифровой среде.

Одновременно в развитии соответствующих цифровых прав в европейских государствах, в том числе в России, проявляется информационный патернализм, при котором предпринимаются попытки установить баланс интересов при определении пределов прав человека. Тогда как принцип свободного потока информации допускает исчерпывающий набор исключений, непосредственно предусмотренных Первой Поправкой к Конституции США и связанных с призывами к насилию, реальными угрозами, клеветой и непристойностями[40] [41], в европейском подходе изначально лежит признание допустимости ограничения прав человека для обеспечения правовой охраны более широкого спектра правовых ценностей, в том числе национальной безопасности. Так, Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях[42] признавал соразмерным и, следовательно, допустимым ограничение свободы выражения мнения в сети Интернет для противодействия экстремизму и защиты политических прав при незаконной предвыборной агитации. Для принципа свободного потока информации такие ограничения являлись бы неприемлемыми.

В связи с различием данных подходов правовая охрана новых цифровых прав, связанных с частной жизнью и информацией о личности, в США и европейских государствах также отличается. Так, в США право на забвение не признается, поскольку его правовая охрана вступала бы в противоречие с принципом свободного потока информации. В свою очередь в прецедентной практике Суда справедливости Европейского союза оно рассматривается в качестве компонента права на неприкосновенность частной жизни. Принципиальное отличие российского подхода к праву на забвение от аналогичного подхода Суда справедливости Европейского союза заключается в том, что в Российской Федерации право на забвение определено как право sui generis, тогда как в Европейском союзе оно следует из правового регулирования в области защиты (персональных) данных. Кроме того, в отечественном законодательстве оно сформулировано через обязанность оператора поисковой машины, а не через право человека. В то же время данное различие не отменяет его происхождения как компонента права на неприкосновенность частной жизни. Это следует из того, что суть обязанности оператора поисковой системы - прекращение выдачи сведений об указателе страницы сайта в сети Интернет, позволяющих получить доступ к информации о заявителе, то есть к персональным данным (в смысле определения данного понятия в Федеральном законе от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных»[43]). Таким образом, право на забвение в тех правовых системах, где обеспечивается его осуществление и защита, логически следует из права на неприкосновенность частной жизни и выступает его компонентом.

В то же время новые цифровые права, соответствующие второму поколению прав, имеют больше предпосылок для признания основными правами человека. Их осуществление в меньшей степени связано с разрешением конфликта между интересами различных субъектов правоотношений. Хотя данные права и происходят от права на доступ к информации, в настоящее время они уже охватывают не только информацию, но и, например, государственные и иные социально значимые услуги, предоставляемые в электронном виде[44] [45]. На сегодняшний день Греция пока является единственным государством, в конституции которого закреплено право человека, в котором проявляется наибольшее число таких социальных возможностей в цифровой среде, - право на участие в информационном обществе. Оно основано на возможностях доступа как к информационно-телекоммуникационной инфраструктуре, так и к государственным услугам, которые могут быть предоставлены с ее использованием . Данному праву корреспондирует обязанность государства обеспечивать доступ к информации, передаваемой по электронным каналам коммуникации, так же как ее производству, обмену и распространению.

Признание участия в информационном обществе одной из составляющих свободы личности и конституционной ценностью играет важное значение для новых цифровых прав, определяя общее направление их развития. Несмотря на то, что приведенный выше опыт Греции пока является уникальным, отдельные компоненты права на доступ к информационному обществу, прежде всего право на доступ к сети Интернет, получают признание в качестве основных прав человека в практике зарубежных органов конституционной юстиции [46] , Европейского суда по правам человека[47] и в документах международных организаций. В докладе спецпредставителя ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и свободу выражения от 3 июня 2011 г.[48] предложено рассматривать право на доступ к сети Интернет как естественное право человека, но в то же время указано, что не все государства способны обеспечить его реализацию. В данном предложении по сути отражена двойственность этого права: его естественно-правовое происхождение указывает на его прирожденный и неотчуждаемый характер, а также на необходимость его защиты от произвольных ограничений; в то же время часть расходов на создание инфраструктуры доступа к сети Интернет несут государства. Обязанность государства содействовать всеобщему доступу к сети Интернет подчеркивается в Декларации о свободе выражения мнений в сети Интернет, принятой в 2011 г. совместно ООН, ОБСЕ, Организацией американских государств и Африканской комиссией по правам человека и народов [49] . В этой связи не лишена справедливости точка зрения, высказанная в отечественной юридической доктрине[50], о том, что данное право является не только гарантией ряда личных прав человека, но также и социальным правом. Его осуществление обеспечивается в рамках выполнения государством своей социальной функции. В результате содержание данного права существенно варьируется в зависимости от финансовых и технологических возможностей тех или иных государств.

Таким образом, в условиях цифровой среды происходит развитие института прав человека. Соответствующие изменения связаны с формированием новой группы прав человека - цифровых прав, которые связаны с информацией, представленной в цифровой форме. Такие права либо осуществляются в цифровой среде, либо направлены на обеспечение доступа к ней. Группа цифровых прав расширяется как за счет уже закрепленных в международном праве и конституциях прав человека, так и за счет новых прав. К ним относятся права человека, имеющие тесную связь с частной жизнью и личной информацией, например право на забвение, а также права человека, в которых выражается его возможность участия в информационном обществе, в том числе право на доступ к сети Интернет и права человека в области получения государственных услуг в электронном виде. Цифровые права на современном этапе предполагают различные национальные модели их юридического закрепления, соответствующие правовым традициям тех или иных государствах и уровню их социально-экономического развития.

Информация и знания, по мнению Д.Белла, лежат в основе современного общества. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество Опыт социального прогнозирования. С. CLI.

[2] См. напр.: Banakar R. Normativity in Legal Sociology: Methodological Reflections on Law and Regulation in Late Modernity. Springer International Publishing, 2015. P. 241-264; Castells M. The Rise of the Network Society: The Information Age: Economy, Society and Culture. Wiley, 2000. 624 p.

[3] Под цифровой средой в настоящем исследовании понимается часть информационной сферы, взаимодействие в которой осуществляется с использованием информации, представленной в цифровой форме. Под онлайновой (от англ. on line - «на линии», «на связи») средой в настоящем исследовании понимается область цифровой среды, в которой взаимодействие осуществляется с использованием подключенных к сети Интернет технических средств.

[4] См., напр.: Федотов М.А. Конституционные ответы на вызовы киберпространства // Lex Russica. 2016. № 3. С. 164-182; Рассолов И.М. Право и киберпространство. М.: Московское

по правам человека, 2007. 248 с.; Грибанов Д.В. Правовое регулирование

кибернетического пространства как совокупности информационных отношений : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / Грибанов Дмитрий Владимировчи. Екатеринбург, 2003. 227 c.; Lessig L. Code: Version 2.0. New York: Basic Books, 2006. 410 p.; Cohen J.E. Cyberspace As/And Space // Columbia Law Review. 2007. V.107. P. 210-256.

у

Под техническими средствами в настоящем исследовании понимаются оборудование, устройства, программное обеспечение (программы для электронных вычислительных машин и базы данных), предназначенные для обработки информации, представленной в цифровой форме, а также информационно-телекоммуникационные сети, протоколы информационного обмена, шифровальные (криптографические) средства защиты информации.

[6] Под информационными посредниками в настоящем исследовании понимаются лица, которые обеспечивают (опосредуют) для других лиц доступ к информации, ее хранение (размещение информации на технических средствах), обработку, предоставление и распространение в сети Интернет.

[7] Под офлайновой (от англ. off line - «вне связи») средой в данном случае понимается более узкая область пространства, нежели противоположность онлайновой среды. Речь идет не только о сфере взаимодействия в отсутствие подключения к сети Интернет, но и о взаимодействии в целом без использования информации, представленной в цифровой форме.

[8] Середа М.Ю. Механизм ограничения конституционных прав и свобод человека в сети Интернет // Вестник Воронежского государственного университета : Серия «Право». 2013. № 2. С. 84.

[9] См., напр.: Виноградова, Н. В. Правовой механизм защиты информационных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / Виноградова Наталья Владимировна. Саратов, 2011. 26 c.; Чеботарева А.А. Эволюция института прав человека в условиях развития информационного общества // Государственная власть и местное самоуправление. 2012. № 6. С. 27-33; Белевская Ю.А. Теоретико-правовые основы регулирования конституционных прав и свобод человека и гражданина в информационной сфере // Закон и право. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009, № 3. С. 18-19; Caidi N., Ross A. Information Rights and National Security // Government Information Quarterly. 2005. V. 22.

P. 663-684.

[10]

См., напр.: Чеботарева А.А. Теоретико-правовые проблемы законодательного обеспечения информационных прав и свобод // Юридический мир. 2015. № 1. С. 50.

[11]

См., напр.: Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник / А.Б. Венгеров. 2-е изд. М.: Омега-Л, 2005. 608 с. С. 584; Права человека : учебник / А.Н. Головистикова, Л.Ю. Грудцына. М.: Эксмо, 2006. 448 с. C. 60; Глушкова С.И. Права человека и гражданина в контексте глобализации // Правовая система России в условиях глобализации. Сборник материалов круглого стола. М.: Ось-89, 2005. C. 46.

[12] Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учебник. С. 584

[13] См.: Vasak K. Human Rights: A Thirty-Year Struggle: the Sustained Efforts to give Force of law to the Universal Declaration of Human Rights // UNESCO Courier. 1977. Nov. 19. P. 29-30.

[14] См., напр.: Warren S.D., Brandeis L.D. The Right to Privacy // Harvard Law Review. V. 4. № 5. 1890. P. 193-220. URL: https://www.ilrg.com/download/4harvlrev193.txt (дата обращения - 27 марта 2016 г.).

[15]

Данное право хотя и закрепляется в конституциях на рубеже XX - XXI веков и в начале XXI века, начало приобретать самостоятельное значение со второй половины прошлого века. См., напр.: Право на доступ к информации. Доступ к открытой информации / Отв. ред. И.Ю Богдановская. М.: ЗАО «Юстицинформ», 2009. 344 с. С. 13.

[16]

Данная концепция разрабатывалась специально созданной комиссии при ЮНЕСКО в 70 - 80-х гг. прошлого века в связи с развитием спутниковой связи и доминированием новостных, медийных и иных информационных потоков из развитого мира (прежде всего, США, Великобритании и Франции) в развивающихся государствах. При сопоставлении национального суверенитета с новыми средствами коммуникации развитые государства придерживались свободного потока информации, а страны третьего мира предлагали ограничить подобный поток из других государств. В конечном итоге попытки согласовать на международном уровне данную концепцию оказались безуспешными. См.: Birdsall W.F. A Right to Communicate as an Open Work // Media Development. 2006. V. LIII. P. 41; D’Arcy J. Direct

Broadcast Satellites and the Right to Communicate // EBU Review. 1969. V. 118. P. 14-18.

[17]

Birdsall W.F. A Right to Communicate as an Open Work. P. 45.

[18]

Права человека. Учебник для вузов / Ответственный редактор - член-корр. РАН, доктор

юридических наук Е. А. Лукашева. М.: Издательство НОРМА, 2001. 573 с. C. 139-140.

[19]

См.: Варламова Н.В. Третье поколение прав человека? // Российский юридический журнал. 2011. № 2. С. 16.

[20] См.: Cohen J.E. Cyberspace As/And Space. P. 210-256.

[21]

См., напр.: Рекомендации Комитета министров Совета Европы № CM/Rec(2016)5 о свободе в Интернете URL: https://search.coe.int/cm/Pages/result_details.aspx?ObjectId= 09000016806415fa (дата обращения - 20 августа 2016 г.).

[22]

Бюллетень международных договоров. № 3. 2001.

Федотов М.А. Конституционные ответы на вызовы киберпространства. С. 165.

Российская газета. 10.12.1998.

Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. № 12. 1994.

Там же.

[27]

См.: Рекомендации Комитета министров Совета Европы № CM/Rec(2016)5 о свободе в Интернете.

[28]

См.: The Instrument of Government. URL: http://www.riksdagen.se/en/SysSiteAssets/07.- dokument--lagar/the-instrument-of-government-2015.pdf/ (дата обращения - 20 августа 2016 г.).

[29]

Ст. 9А Конституции Греции. URL: http://www.hellenicparliament.gr/UserFiles/f3c70a23- 7696-49db-9148-f24dce6a27c8/001-156%20aggliko.pdf (дата обращения - 20 августа 2016 г.).

[30] Как следует из практики Европейского суда по правам человека, определение понятия «частная жизнь» практически не поддается формализации. Можно лишь говорить о различных сферах, элементах, вопросах, которые можно включать в объем понятия «частная жизнь» и которые с развитием общественных отношений также подвержены изменениям. В этой связи Суд включает в объем данного понятия различные составляющие, отмечая, что «такие элементы, как половая принадлежность, имя, сексуальная ориентация и половая жизнь являются важными элементами личной сферы, защищаемой статьей 8 Конвенции 1950 г. Данная статья также защищает право на индивидуальность и личное развитие, равно как и право на установление и развитие отношений с другими людьми и с внешним миром, и может включать в себя деятельность профессионального или делового характера. Таким образом, существует некая зона взаимодействия человека с другими людьми, в том числе и в публичной сфере, которая может включаться в объем понятия «частная жизнь». См., напр.: Велиева Д.С. Право на уважение частной жизни: международные стандарты реализации и защиты // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Экономика. Управление. Право. 2014. № 2-2. Т. 14. С. 443-448.

[31] К числу данных прав также можно отнести право на защиту от скрытого наблюдения со

стороны государства, право на использование шифровальных (криптографических) средств, право на идентичность в цифровой среде, право на анонимность в сети Интернет. См., напр.: Grill L., Redeker D., Gasser U. Towards Digital Constitutionalism? Mapping Attempts to Craft an Internet Bill of Rights. Berkman Center Research Publication № 2015-15. URL:

http://ssrn.com/abstract=2687120 (дата обращения - 13 августа 2016 г.); Sullivan C. Digital Citizenship and the Right to Digital Identity Under International Law // Computer Law & Security Review. 2016. V. 32. P. 474-481.

[32] Здесь и далее также имеется в виду взаимодействие с органами местного самоуправления, государственными и муниципальными организациями.

[33]

Google Spain SL and Google Inc. v Agencia Espanola de Protection de Datos (AEPD) and Mario Costeja Gonzalez (C-131/12). Judgment of the Court of Justice (Grand Chamber) of 13 May 2014. URL: http://curia.europa.eu/juris/liste.jsf?num=C-131%2F12 (дата обращения - 20 августа 2016 г.). В данном решении Суд признал, что операторы поисковых машин, такие как Google Spain, являются контролерами данных, то есть на них распространяется действие Data Protection Directive 1996 г., и они должны осуществлять деиндексацию личных данных, если поиск предоставляет сведения, которые могут причинить вред субъекту данных.

[34] Affaire Brunet v. France. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-146389"]} (дата обращения - 20 августа 2016 г.). Дело касалось человека, чьи данные были размещены в уголовном архиве. После того как спор был решен путем медиации, его данные не были удалены, несмотря на судебный запрос на их удаление. Заявитель жаловался на то, что сохранение данных на срок, составляющий двадцать лет, несмотря на медиацию, является нелегитимным, и требовал их удаления из уголовного архива. Европейский суд по правам человека удовлетворил его требования.

См.: Ст. 10 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» в редакции Федерального закона от 13

июля 2015 г. № 264-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и статьи 29 и 402 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2015. № 29 (часть I). Ст. 4390.

[36] Под блокированием понимаются меры технического характера, в результате применения которых предотвращается доступ к конкретным сайтам в сети Интернет, IP- адресам или доменным именам. Под фильтрацией понимаются меры технического характера, которые используются для предотвращения доступа к отдельным страницам и иным ресурсам сайтов в сети Интернет, содержащим определенную информацию, либо для предотвращения появления ссылок на них при осуществлении поиска информации в сети Интернет. От данных мер следует отличать изъятие информации, под которым понимается ее удаление с сайта в сети Интернет, осуществляемое на основании требования правообладателя, иного заинтересованного лица либо уполномоченного органа государственной власти. См.: J0rgensen R.F., Pedersen A.M. Online Service Providers as Human Rights Arbiters // The Responsibilities of Online Service Providers / ed. by M. Taddeo, L. Floridi. Springer International Publishing, 2017. P. 182.

[37]

Универсальный подход к удалению персональных данных по требованию субъекта персональных данных соответствует действующей Директиве о защите данных (Directive 95/46/EC on the Protection of Individuals with Regard to the Processing of Personal Data and on the Free Movement of Such Data. URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX: 31995L0046 (дата обращения: - 27 апреля 2017 г.), в которой данное требование является составляющей более широкого права доступа (right to access).

[38] См.: Article 17 of Regulation (EU) 2016/679 of the European Parliament and of the Council of 27 April 2016 on the Protection of Natural Persons with Regard to the Processing of Personal Data and on the Free Movement of Such Data, and Repealing Directive 95/46/EC (General Data Protection Regulation). Данные Регуляции вступают в силу с 25 мая 2018 г. и в отличие от директив будут иметь прямое действие на территории государств - членов Европейского союза. URL: http://eur- lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX:32016R0679 (дата обращения - 27 апреля 2017 г.).

[39] См.: Houchins v. KQED, Inc., 438 U.S. 1 (1978). URL: http://caselaw.findlaw.com/us- supreme-court/438/1.html (дата обращения - 27 апреля 2017 г.) (в этом деле судья Стивенс отметил, что «сохранение полного и свободного потока информации для широкой общественности уже давно признано основной целью Первой поправки»); Graubart J. What's News: A Progressive Framework for Evaluating the International Debate over the News. California Law Review. V. 77. I. 3. 1989. P. 631.

[40]

В соответствии с Первой Поправкой к Конституции США Конгресс не должен издавать никакого закона относительно установления какой-либо религии, или воспрещающего свободное исповедание всякой религии, или ограничивающего свободу слова и прессы, или право народа - мирно собираться, а также просить правительство о прекращении злоупотреблений.

[41] В 2002 г. в деле American Civil Liberties Union v. Ashcroft Верховный Суд США установил недопустимость ограничения права на свободу выражения мнения в сети Интернет, кроме случаев, указанных в Первой Поправке к Конституции США. См.: URL: http://caselaw.findlaw.com/us-supreme-court/535/564.html (дата обращения - 1 декабря 2016 г.)

[42] См., напр.: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 1 июня 2010 г. № 757-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Леонова Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями подпункта «г» пункта 3.2 статьи 4 и подпункта «ж» пункта 7 статьи 76 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» // Вестник Центризбиркома РФ. 2010. № 7; Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 ноября 2005 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 5 статьи 48 и статьи 58 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», пункта 7 статьи 63 и статьи 66 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2005. № 47. Ст. 4968.

[43] СЗ РФ. 2006. № 31 (часть I). Ст. 3451.

[44] Democracy, Human Rights and the Rule of Law in the Information Society. Contribution by

the Council of Europe to the 2nd Preparatory Committee for the World Summit on the Information Society. URL: http://rm.coe.int/CoERMPublicCommonSearchServices/DisplayDCTMContent?

documentId=09000016805e14ad (дата обращения - 31 июля 2016 г.).

[45] См.: Papakonstantinou A. The Constitutional Right of Participation in the Information Society // Revue of Public and Administrative Law. 2006. № 2. P. 233.

[46] См.: French Constitutional Council: Decision № 2009-580 of June 10th 2009 - Act Furthering the Diffusion and Protection of Creation on the Internet. URL: http://www.conseil-constitutionnel.fr/ conseil-constitutionnel/root/bank/download/2009-580DC-2009_580dc.pdf (дата обращения - 31 июля 2016 г.).

[47] См.: Ахмет Йилдырым (Ahmet Yildirim) против Турции. Постановление Европейского суда от 18 декабря 2012 г. (Жалоба № 3111/10) // Прецеденты Европейского суда по правам человека. 2016. № 6(30). В данном решении заявитель жаловался на ограничение доступа к своему сайту, созданному на основе модуля Google, из-за блокировки, установленной в целом в отношении данного модуля. В решении суда установлено, что «необходимо признать право на беспрепятственный доступ к сети Интернет».

[48] Report of the Special Rapporteur on the Promotion and Protection of the Right to Freedom of Opinion and Expression, Frank La Rue // URL: http://www2.ohchr.org/english/bodies/hrcouncil/ docs/17session/A.HRC.17.27_en.pdf (дата обращения - 31 июля 2016 г.).

[49] United Nations, Organization of American States, Organization for Security and Co-operation in Europe, African Commission on Human and Peoples' Rights. «Joint Declaration Concerning the Internet». «Joint Declaration Concerning the Internet». URL: http://www.oas.org/en/iachr/expression/ showarticle.asp?artID=848 (дата обращения - 20 августа 2016 г.).

[50] Середа М.Ю. Закрепление права на доступ в сеть Интернет в международно-правовых актах и законодательстве зарубежных стран // Международное публичное и частное право. 2013. № 5. С.44-47.