Что же касается нематериальной составляющей устранений последствий

морального вреда, как уже говорилось, в действующем УПК РФ данный вопрос регулируется ч. 1, 3 и 4 ст. 136. Кроме того, схожий перечень перечисляется и в п.19 Постановления Пленума Верховного суда от 29.11.2011 №17 «О практике применения судами норм главы 18 Уголовнопроцессуального Кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном производстве».

Кроме того, некоторые авторы полагают, что в настоящее время для многих граждан чувство попранного человеческого достоинства превалирует над его денежной компенсацией, и гораздо более важным для них представляется признание органом дознания, предварительного следствия и прокуратуры незаконности действий, совершенных его должностными лицами, и публичное принесение потерпевшему соответствующих извинений[1].

Поскольку вопрос, связанный с принесением официальных извинений прокурора имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение, с проблем механизма его реализации стоит начать. В научной литературе нередко обращалось внимание на то, что ни в УПК РФ, ни в подзаконных актах, не уточняется, не только сама форма и содержание таких извинений, но даже не указывается, какой прокурор должен приносить эти самые извинения. Данное упущение законодателя нередко способствует тому, что прокуроры нередко пытаются уклониться от данной обязанности. В статье Константинова П. и Стуканова А. представлен следующий случай из практики: «Постановлением судьи Омского областного суда от 27 января 2003 г. по заявлению реабилитированного Федоренко постановлено: Обязать прокурора Омской области принести от имени государства официальное письменное извинение Федоренко за причиненный ему вред. В кассационном представлении прокурор просил изменить постановление судьи: вместо прокурора Омской области обязать прокуратуру Омской области принести официальное письменное извинение Федоренко. При этом прокурор, ссылаясь на п.31 ст.5 УПК, в котором дано понятие «прокурор», сделал вывод, что закон (ч.1 ст.136 УПК) не возлагает обязанности принесения официального извинения реабилитированному именно на прокурора субъекта Российской Федерации.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда постановление судьи Омского областного суда оставила без изменения, а кассационное представление прокурора без удовлетворения». В основаниях такого решения был представлен довод о том, что в законе не указывается, какой прокурор должен от имени государства принести извинения. Однако, поскольку, постановление судьи должно быть конкретным и не порождать неясностей при его исполнении, указание в постановлении судьи, на какого прокурора он возложил обязанности (с учетом мнения реабилитированного), не противоречит закону[2].

Казалось бы, с течением времени, отношение прокуроров и сотрудников прокуратуры должно было измениться в лучшую сторону, однако, на деле это не так. В научных статьях за авторством работников прокуратуры вновь и вновь поднимается вопрос о справедливости возложения обязанности принесения официальных извинений именно на прокуроров. Так Уласень В. обращает внимание на то, что руководитель следственного органа, как должностное лицо, отвечает за предварительное следствие с момента возбуждения уголовного дела до направления его прокурору. Прокурор же, как основной представитель уголовного преследования, с точки зрения закона и морали, ответственен за его объективное и успешное рассмотрение в судебном заседании. Моральная сторона, как отмечает сам автор, имеет немаловажное значение, так как именно прокурор, а не дознаватель, не следователь и не руководитель следственного органа, в соответствии с ч.1 ст. 136 УПК, от имени государства приносит официальное извинение реабилитированному за причиненный ему вред в процессе следствия, т.е. прокурор отвечает за те нарушения, которые были допущены следователем. Далее автор задает вопрос: «Справедливо ли, когда ошибки совершают одни, а отвечают за них другие?»[3]. Из всего этого следует, что сотрудники прокуратуры, осознавая всю моральную значимость официальных извинений прокурора, до сих пор не понимают, почему именно на прокурора возлагается обязанность их принесения. Почему-то такими сотрудниками игнорируется текст УПК РФ, в котором указывается, что такое извинение приносится не от имени прокурора, но от имени государства. Кроме того, как видно из первого примера, нередки случаи, когда суд обязывает прокуроров извиняться перед реабилитированными. Стоит ли говорить, что в таком случае не только форма, но и содержания такого извинения не будут отвечать той цели, которую законодатель учитывал, создавая такую правовую норму.

Что касается формы, в которой приносятся официальные извинения, в Указании Генеральной Прокуратуры Российской Федерации от 03.07.2013 N 267/12 «О порядке реализации положений части 1 статьи 136 Уголовнопроцессуального Кодекса Российской Федерации» единственным упоминанием о ней является пункт 4, в котором говорится о том, что официальное извинение должно быть принесено в письменной форме в возможно короткий срок, но не позднее одного месяца. Такая форма критикуется учеными-процессуалистами. Например, А.А. Брестер, на основе анализа практики по таким делам, полагает, что извинения, принесенные в таком виде, не удовлетворяют требования тех, кто имеет право на реабилитацию. Исходя из этого, наиболее подходящей формой для официального принесения извинений, автор видит в личном приеме реабилитируемого у прокурора в удобное для последнего время. На этой встрече у реабилитированного была бы возможность донести все свои переживания и претензии до лица, ответственного за состояние законности на определенной территории, а сам прокурор мог бы получить информацию о том, что необходимо предпринять для предотвращения подобных ошибок в будущем. Учитывая изложенное, автор допускаем внесение изменений в закон, где будет указано прокурор какого уровня, в какой форме и в какой процедуре должны приноситься извинения реабилитированному. При этом приоритетом, является принесение извинений прокурором лично, на приеме. С возможностью высказаться пострадавшему и получить обратную связь.[4] И действительно, если учесть, что в существующем порядке процедура принесения извинений сводится к тому, что пострадавшему направляется письмо с текстом, воспроизводящим ст.136 УПК РФ и завершающей фразой «приношу извинения от имени государства», такой взгляд на решение проблемы представляется наиболее подходящим, поскольку, таким образом государство, напротив, демонстрирует безразличие к лицам, неправомерно пострадавшим от уголовного преследования.

В ч.3 ст.136 УПК РФ содержится норма, согласно которой сведения о задержании реабилитированного, заключение его под стражу, временном отстранении его от должности, применении к нему мер медицинского характера, об осуждении реабилитированного, и иных, примененных к нему незаконных действиях были опубликованы в печати, распространены по радио телевидению или иных средствах массовой информации, то по требованию реабилитированного, либо по письменному указанию суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, дознавателя соответствующие средства массовой информации обязаны в течении 30 суток сделать сообщение о реабилитации. Такой порядок представляется не совсем рациональным, достаточно обратиться к судебной практике по ст.134 УПК РФ. Так, например,[5] истец обратился в суд с иском о компенсации морального вреда, причиненного незаконным привлечением к уголовной ответственности. Ранее к уголовной ответственности истец не привлекался, является законопослушным гражданином, никогда не нарушал закон. В связи с необоснованным возбуждением уголовного дела истец не мог трудоустроиться, ему постоянно приходилось доказывать свою непричастность и невиновность среди друзей, знакомых, которые знали о возбуждении в отношении него уголовного дела. По месту жительства его неоднократно останавливали и спрашивали соседи и родственники, действительно ли он привлекается к уголовной ответственности. В период всего предварительного расследования уголовного дела, а также каждый раз, обжалуя необоснованные действия должностных лиц, на протяжении пяти месяцев был ограничен в передвижении, ему предлагали работу в других городах, но ему приходилось отказываться, в связи с уголовным преследованием в отношении него. Истец обращался для трудоустройства, однако ему отказали, так как он в суде отстаивает свои законные права и свободы, путем обжалования действий и решений судей, где все видят в нем закоренелого преступника.

Имеющие место в судебной деятельности ошибки, заключающиеся в постановлении ошибочных приговоров, в значительной степени отражаются на правах и интересах подсудимых даже после их реабилитации. Эта ситуация требует постоянного совершенствования всей системы процессуальных гарантий, направленных на обеспечение прав и законных интересов реабилитированных граждан. В своей работе В.З. Лукашевич обращает внимание, что положение обвиняемого, в отношении которого уголовное дело прекращено на основании недоказанности его участия, отнюдь, не облегчается от такого формального теоретического признания его полной реабилитации. Для обывателя эти основания покажутся лишь недоработкой следствия, то есть, что обвиняемый в действительности может быть и виновен в том преступлении, за которое он был привлечен к уголовной ответственности. В результате невиновные лица, ошибочно привлекаемые к уголовной ответственности, после прекращения дела по одному из реабилитирующих оснований, могут оставаться в глазах многих граждан попросту неизобличенными преступниками в течение всей своей жизни[6].

Таким образом, опубликование сообщения о реабилитации имеет огромное значение в возмещении морального вреда реабилитируемым, восстановлении его доброго имени и деловой репутации. От того, насколько четко будет отлажен механизм реализации этого права, зависит и степень возмещения моральной компенсации. Поэтому видится необходимым законодательно обязать делать письменное указание соответствующим должностным лицам органов расследования и суда, в котором обязывать средства массовой информации делать сообщения о реабилитации, а не рассматривать эту возможность, как альтернативу требования, исходящего от самого реабилитированного или его представителей. В сегодняшней действительности, когда у средств массовой информации есть необходимый ресурс по оказанию влияния на общественность, умалчивать о том, что правоохранительная система тоже иногда дает ошибочные результаты представляется нам не совсем правильным. Описанный выше порядок не только способствовал бы более полной компенсации морального вреда реабилитированных граждан, но и положительно сказался бы на еще одном важном аспекте, о котором в своей статье писал Брестер А.А., говоря о том, что своевременная и максимально полная реакция государства на судебную ошибку является необходимым условием для сохранения в обществе здорового отношения к правоохранительной системе и спокойного (насколько это возможно) понимания гражданами того, что ошибки, к сожалению, составная часть любой деятельности, но государство делает всё, чтобы их минимизировать и всё, чтобы загладить причиненный вред[7].

[1]Михайлова И.А. Актуальные проблемы возмещения вреда, причиненного гражданину незаконным привлечением к уголовной ответственности. // Юрист. 2006. №4С. 6.

[2] Константинов П., Стуканов А. Институт реабилитации // Законность. 2004. №7. С. 40.

[3]Уласень В. Вопросов много, ответов мало // Законность. 2009. №2. С. 47-48.

[4]Брестер А.А. Юридические препятствия в реализации права на реабилитацию в российском уголовном процессе // Государство и право. 2015. №9. С. 48.

[5] Апелляционное определение Самарского областного суда по делу 33-5019/2016 URL: [https://rospravosudie.com/court-samarskij-oblastnoj-sud-samarskaya-oblast-s/act-523892825]. Дата обращения 19.05.2016.

[6] Лукашевич В.З. Гарантии прав обвиняемого в Советском уголовном процессе. Л. 1959 С. 134.

[7]Брестер А.А. Юридические препятствия в реализации права на реабилитацию в российском уголовном процессе // Государство и право. 2015. №9. С. 46-47.