Изучая историко-правовые вопросы российского законодательства, следует обратить внимание на важнейшие памятники древнерусского и феодального права, а также многочисленные законодательные акты Российской империи в области уголовного права. При этом важность и ценность источников уголовного права, характеризующих определенные этапы развития Российского государства, не потеряли своей актуальности и в настоящее время. Они позволяют наиболее глубоко и содержательно понять любое явление, событие, изменения, происходящие в общественном и государственном строе, а тем более в праве. Заметим, что, вряд ли возможно проанализировать учение о субъекте преступления в прошлых источниках российского права без изучения в них самого понятия преступления.

Исследование данной проблемы необходимо проводить в историческом развитии, соблюдая хронологические рамки и последовательность принятия законодательных документов отечественного уголовного права, поскольку, как высказывается профессор С.В. Юшков, в литературе давно обращено внимание на то, что при исследовании в первую очередь необходимо изучать законы, касающиеся уголовного права[1]).

Обратимся к важнейшему памятнику древнерусского права – «Русской Правде», включающей в себя как нормы уголовного, так и гражданского права. Будучи кодексом феодального права, она придает, прежде всего, исключительное значение охране собственности феодалов. Например, одна из статей «Пространной Правды» гласит: «Если свободный человек убьет свободного, то мстит за убитого брат или отец, или сын, или племянник от брата или от сестры. Если же некому будет мстить, то взыскивать за убитого 80 гривен, когда это будет княжной муж (боярин) или княжной тиун (приказчик). Если же убитый будет русин или княжной воин (гридь), или купец, или боярский тиун (приказчик), или мечник, или церковный человек, или словенин, то взыскивать за убитого 40 гривены»[2]). Вместе с тем за убийство свободной женщины взыскивалась с виновного половина виры, предусмотренной за убийство свободного мужчины, то есть 20 гривен. Статья 83 «Пространной Правды» предписывает: «Аже кто убиеть жену, то тем же судом судить, яко же и мужа, аже будеть виновать, то пол виры 20 гривен».

Усиливая охрану феодальной собственности, некоторые статьи «Русской Правды» в различных редакциях устанавливали разные наказания за кражу. Так, ст. 36 «Пространной Правды» предоставляла право убить ночного вора, застигнутого на месте преступления. К наиболее тяжким преступным деяниям против собственности закон относил поджог гумна и двора.

Таким образом, статьи об ответственности за убийство и посягательство на охраняемую законом собственность достаточно ярко отражают не только социальные изменения, происшедшие в жизни древнерусского государства в конце XI – начале XII века, но и дают возможность представить наиболее опасные преступные деяния, за которые были предусмотрены самые различные наказания, вплоть до применения к преступнику смертной казни.

Следует при этом отметить, что с появлением христианства на Руси духовенство проводит в жизнь не только догмы христианской религии, но и основы византийского права

Необходимые для этого нормы были заимствованы, как справедливо замечает по этому поводу М.Г. Миненок из византийского сборника церковносветских законов, известного как «Кормчая книга» Руководствуясь правилами этой книги, епископы, например, советовали Владимиру Мономаху применять казнь к преступникам.

Следует заметить, что преступное деяние согласно анализируемому памятнику всегда совершается конкретным лицом, но о нем как о субъекте преступления ничего не говорится. Видимо, это объясняется как нечеткостью понимания самого преступного деяния, так и отсутствием разграничения между уголовными и гражданско-правовыми нормами. Следовательно, говорить о правонарушителе как о субъекте преступления имеет смысл лишь в случаях, когда к нему, исходя из самого деяния, применено более строгое наказание.

По образному выражению В.В. Есипова, «Русская Правда» является как бы отголоском древних общеславянских начал. Однако при разработанной постановке вопроса о мести за преступление и причиненный вред у славян отсутствует определение преступного деяния, так как уголовное право этого времени в основном сосредотачивалось в институте кровной мести[3]).

Таким образом, как мы уже отмечали, из текста «Русской Правды» трудно выявить положения, касающиеся лица, совершившего преступное деяние, то есть его возраста, вменяемости, и что данное правонарушение может совершить только человек, хотя это вытекает само по себе из смысла самого закона.

Преступное же действие расценивается как зло, и потому, обыкновенным названием для преступления, как правило, является «лихое дело», а для преступника – «лихой человек». Иван III возложил на сами общины право и непосредственную обязанность преследовать и судить лихих людей, татей, душегубцев и разбойников.

Так, по Судебнику 1497 г. повальный обыск был первым актом следствия. В ст. 137 по этому поводу говорилось: «А доведут на кого татьбу или разбой, или душегубство, или ябедничество, или иное какое лихое дело, и будет ведомой лихой, и боярину того велети казнити смертною казнью...»[4]).

Довольно тяжкие наказания применялись к лицам, совершившим преступные деяния против церкви, так как ее догмы возводились в ранг государственной политики и были непоколебимы. В памятниках русского права, как отмечал Н.С. Таганцев, не встречались случаи судебных процессов над животными, насекомыми, домашней птицей, так как они не являлись субъектами преступлений, что было характерно для светских судов XIV и XV столетий[5]). Однако профессор Н.Д. Сергеевский описывает случай в царствование Михаила Федоровича казни обезьяны, забежавшей в церковь и произведшей там беспорядок, за что преступница по приказанию патриарха была выведена на лобное место и палач отсек ей голову[6]).

Следовательно, преступное деяние в законодательных памятниках права рассматривается как проявление индивидуального состояния физического лица, то есть только человека. И то простое положение, что субъектом преступления может быть лишь физическое лицо, есть не что иное, как продукт медленного исторического развития в истории русского права. В законодательстве Петра I уже окончательно определяется понятие преступного деяния. Преступлением признается нарушение указа или закона, за которое следует наказание, предусмотренное самим законом.

Без закона, по справедливому замечанию А. Богдановского, отсутствует и наказание, точно так же, как не имеет места и само преступление. Например, в Воинских артикулах Петра I 1716 г. речь идет о преступлениях, совершенных военнослужащими или лицами, связанными с армией. Но на практике эти артикулы применялись и к гражданскому населению при определении наказания, например, за преступления против религии.

Таким образом, помимо специального субъекта – военнослужащего, речь в данном случае может идти об общем субъекте преступления, совершенствование же уголовного законодательства при Петре 1 ограничивалось в основном изданием Воинского артикула, который, являясь первым уголовным кодексом, был по своей идее военно-уголовным законом.

Следует заметить, что в уголовном законодательстве эпохи царствования Петра 1 – и в Воинских артикулах, и в Указе от 25 января 1715 г. «О подметных письмах» и других законодательных актах – очень мало информации о субъекте преступления. Так, в Воинском Уставе 1716 г., например, сказано: «Наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, ежели... вор будет младенец, которых дабы заранее от сего отучить, могут от родителей своих лазами наказаны быть». Вместе с тем, о возрасте младенца в законе ничего не говорится. Данное обстоятельство затрудняет возможность определить, с какого возраста младенец освобождается от уголовной ответственности за совершенное им противоправное деяние. Практически не разрешены вопросы, связанные с невменяемостью субъекта преступления. В Петровское время, как отмечает в своей монографии В.А. Рогов, преступники в основном подлежали безжалостному искоренению[7]). В послепетровский период крупных уголовных законов не издавалось. Законодательство Петра Великого практически не внесло ничего нового в русское уголовное право о преступном деянии, что было принято и развито предшествующим русским законодательством.

Нет конкретности и определенности в отношении возрастных особенностей субъекта преступления и в законодательстве послепетровского периода, например в императорских Указах 1742 г., 1765 г., 1766 г малолетние преступники вместо смертной казни и кнута наказывались плетьми, отсылались в монастыри под караул и покаяние, а при наличии малой вины били их розгами в зависимости от виновности и возраста. Указом императрицы Елизаветы Петровны было определено лиц, моложе семнадцати лет, которые совершили тяжкие преступления, представлять в Сенат, где с ними разбирались по мере их вины, а малолетних, совершивших преступления от 10 до 15 лет, наказывать розгами. Данное положение нашло отражение в дальнейших указах Екатерины II, в частности было закреплено в Своде законов Российской Империи 1832 г., вступившего в силу с 1 января 1835 г.

«Свод законов издания 1832 г., – как подметил Н. С. Таганцев, – целиком принял систему Указа 1765 г., в котором были установлены правила о наказаниях, применяемых к малолетним преступникам»[8]).

Свод законов 1832 г. более конкретно определил само понятие преступного деяния, которое в ст. 1 сформулировано следующим образом: «Всякое деяние, запрещенное законом под страхом наказания, есть преступление». По Своду законов 1832 г. уголовные дела о малолетних, не достигших семнадцатилетнего возраста и совершивших тяжкие преступления, представляются Правительствующему Сенату, который решает их по своему усмотрению. Вместе с тем за преступления менее тяжкие, но заслуживающие телесные наказания, малолетние без предоставления в Сенат по решению Советных судов и Уголовных палат подвергаются наказанию: в возрасте от 10 до 15 лет – розгами; от 15 до 17 лет – плетьми; до 10 – отдаются для наказания родителям, дети же крепостных людей отдаются помещику. Малолетним совершенные преступления в вину не вменяются[9]).

Таким образом, из данной статьи можно сделать вывод, что субъектом преступления по Своду законов 1832 г. могло быть малолетнее лицо, достигшее возраста 10 лет. В свою очередь, не признается субъектом преступления по Своду законов лицо, совершившее преступление в невменяемом состоянии.

Вместе с тем большие изменения, которые происходили в социально-экономическом строе общества, настоятельно требовали обновления, совершенствования и систематизации всего уголовного законодательства, а также глубоких исследований не только самого преступления, но и лиц, их совершивших. Поэтому, анализируя проблему субъекта преступления в русском уголовном праве и отмечая ее особую актуальность не только в настоящее время, но и в прошлом, нельзя не привести высказывание профессора Л.Е. Владимирова. В своем учебнике по уголовному праву он писал, что того, кто знаком с историей науки уголовного права, не может не удивлять факт, мало обращавший на себя внимание. Криминалисты почти до последней четверти прошлого столетия не занимались непосредственно объектом уголовного права – преступником, отдавая все силы установлению виновности субъекта преступления. Однако при выработке тончайшей логики преступного деяния в исполнении наказания выяснялась бесполезность установления виновности преступника, так как судебная математика виновности на практике оказывалась зачастую карикатурою действительности[10]).

Шагом вперед в совершенствовании уголовного законодательства России явилось Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г., вступившее в действие с 1 мая 1846 г. в период царствования Николая I. В первом разделе Уложения, который представлял собой как бы Общую часть уголовного кодекса, состоявшем из 181 статьи, говорилось о существовании преступлений и проступков, а также степени виновности. При этом следует отметить, что понятие преступного деяния, по сравнению со Сводом законов 1832 г. сформулировано более полно. Так, в ст. 1 Уложения 1845 г. говорится: «Всякое нарушение закона, чрез которое посягается на неприкосновенность прав Власти Верховной и установленных Ею властей, или же на права и безопасность общества или частных лиц, есть преступление».

Лица, совершившие преступления и проступки, подвергаются уголовным наказаниям. Особо следует заметить, что в Уложении более четко определены признаки субъекта преступления, касающиеся возраста и вменяемости. Например, согласно ст. 100 Уложения дети, которые не достигли 7-летнего возраста и не имеющие достаточного понятия о своих деяниях, не подлежат наказаниям, как за преступления, так и за проступки и отдаются родителям, опекунам или родственникам для воспитания и исправления.

Не являются субъектом преступления в соответствии со ст. 143 Уложения и дети в возрасте от 7 до 10 лет, не подвергающиеся определенному в законе наказанию, однако которые отдаются родителям и благонадежным родственникам для строгого за ними присмотра, исправления и перевоспитания.

Субъектом преступления по Уложению 1845 г. в силу ст. 144 признавалось физическое вменяемое лицо, достигшее 10 лет. Наказание же, которое применяется к лицам, совершившим преступление в возрасте от 10 до 14 лет, при этом смягчается. Несовершеннолетние в возрасте от 14 до 21 года, согласно ст. 145 Уложения, подвергались тем же наказаниям, что и взрослые преступники, только с некоторым смягчением наказания. Здесь сразу следует заметить, что уголовная ответственность и наказуемость, хотя и наступают с 10-летнего возраста за совершенное преступление, но в полном объеме преступник может отвечать по закону только при достижении им совершеннолетия, то есть когда ему исполнится 21 год.

Таким образом, вменяемость наряду с установленным в уголовном законе возрастом определяет виновность лица, совершившего преступление. Данное обстоятельство позволяет еще раз убедиться в том, что субъектом преступления в российском уголовном законодательстве признается только человек, физическое лицо. Если даже все члены принимали участие в совершении преступления, как отмечал в свое время С. Будзинский, то в данном случае ответственность падала бы на каждого члена в отдельности, а не на всех как собирательное лицо[11]).

Если говорить об уголовной ответственности юридических лиц, то в отечественном законодательстве этот вопрос не решен.

Уголовное Уложение от 22 марта 1903 г. – последний крупнейший законодательный акт Российской Империи в области материального уголовного права в период царствования Николая II. Уложение 1903 г., непосредственный вклад, в разработку которого внес профессор Н.С. Таганцев, явилось важным событием в общественно-политической жизни России, хотя оно и не было полностью принято. Вместе с тем вопросы, касающиеся субъекта преступления, нашли в нем достаточно четкое отражение. Само понятие преступления сформулировано более лаконично и не противопоставляется проступку, как это имело место в последней статье Уложения 1885 г. В статье I Уложения 1903 г. говорится: «Преступным признается деяние, воспрещенное во время его учинения законом под страхом наказания»[12]).

Не являлось субъектом преступления по данному Уложению лицо, не достигшее 10-летнего возраста, так как оно считается малолетним и не может в полном объеме осознавать содеянное. В статье 40 Уложения зафиксировано: «Не вменять в вину преступное деяние, учиненное малолетним, не достигшим десяти лет». Следовательно, дети младше 10 лет не могут привлекаться к уголовной ответственности, но могут быть отданы под надзор родителей или других лиц, согласившихся на это, или помещены в воспитательные заведения.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что субъектом преступления по Уложению 1903 г, как и по предшествующему уголовному законодательству (Уложению 1885 г), признавалось физическое вменяемое лицо, достигшее установленного законом возраста

В заключение следует сказать, что данный обзор исторических памятников русского права и уголовного законодательства Российской Империи, естественно, не может дать полного и объемного представления существа рассматриваемой проблемы. Однако краткий анализ памятников права привел к твердому убеждению о необходимости продолжении в дальнейшем глубоких и целенаправленных исследований вопросов о субъекте преступления, как в историческом аспекте, так и действующего российского и зарубежного уголовного законодательства.

Проблема субъекта преступления в уголовном праве привлекала внимание российских криминалистов, как в дореволюционное время, так и в советский период. В отечественном уголовном праве до сих пор существует утверждение, что субъектом преступления может быть только физическое лицо – человек Данное утверждение основывается на единстве объективного и субъективного в природе возникновения преступления как юридического факта. Для уяснения сущности учения о субъекте преступления представляет интерес анализ уголовного законодательства на определенных этапах истории нашей страны.

В первые годы существования Советской республики интенсивно формировались органы государственной власти и издавались многочисленные законодательные акты в виде декретов. Данный период характеризуется также бессистемностью уголовного законодательства. В этом отношении показательны первые советские законодательные акты, направленные на борьбу с безработицей и обеспечение трудовой занятости населения, которыми предусматривалось применение сурового уголовного наказания к лицам, нарушающим эти акты, при этом государство еще не могло гарантировать трудящимся право на труд.

Так, Декрет СНК от 29 октября 1917 г «О восьмичасовом рабочем дне» предусматривал в отношении всех лиц, занятых работой на предприятиях, хозяйствах и по найму, виновных в нарушении закона, лишение свободы сроком до одного года. В соответствии с Конституцией РСФСР 1918 г. в стране вводилась всеобщая повинность, что нашло отражение в Декрете СНК РСФСР от 5 октября 1918 г. «О трудовых книжках для нетрудящихся», в котором было объявлено преступлением уклонение лиц, живущих на нетрудовой доход, – членов советов правления акционерных обществ, частных торговцев – от явки для получения трудовых книжек в обмен на паспорта.

Положение о всеобщей трудовой повинности послужило основанием для принятия множества законодательных актов, которые объявляли преступлением самовольное оставление работы, трудовое дезертирство и подстрекательство к нему, уклонение рабочих и служащих от учета, направления на работу по специальности.

Лица, совершавшие данные деяния, признавались субъектами этих преступлений при условии их полной вменяемости и наличия соответствующего возраста, с которого устанавливалась трудовая повинность.

В советском уголовном законодательстве на различных этапах его развития в вопросах ответственности лиц, совершивших преступления, наблюдаются колебания, связанные с изменением возраста преступника, как в сторону понижения, так и увеличения. В период гражданской войны, когда голод, разруха, беспризорность обусловили тяжелое положение несовершеннолетних, был принят Декрет СНК РСФСР от 14 января 1918 г. «О комиссиях для несовершеннолетних», которым были отменены суды и тюремное заключение для малолетних, совершивших общественно опасные деяния. Дела о несовершеннолетних обоего пола в возрасте до 17 лет, совершивших преступления, подлежали рассмотрению в комиссии для несовершеннолетних, состоявшей в количестве не менее трех лиц[13]).

Итак, субъектом преступления признавалось лицо, совершившее какое-либо общественно опасное деяние, за которое оно могло подлежать уголовной ответственности в судебном порядке.

Согласно ст. 13 Руководящих начал субъектом преступления признавалось лицо, достигшее возраста 14 лет. Лица же в возрасте до 14 лет не подлежали суду и уголовному наказанию. К данной категории лиц применялись лишь меры воспитательного характера[14]).

Субъектами преступлений не признавались и лица, совершившие преступления в состоянии невменяемости, при наличии душевной болезни или в таком состоянии, когда они не отдавали отчета в своих действиях. К этим лицам применялись меры лечебного характера и меры предосторожности.

Постановлением СНК РСФСР от 30 июля 1920 г. была утверждена Инструкция комиссиям по делам о несовершеннолетних, в соответствии, с которой такие комиссии образовывались губернскими и уездными отделами народного образования.

В компетенцию комиссий входило рассмотрение материалов, предварительно изученных народным судьей, являвшимся одним из членов комиссии, по факту совершения несовершеннолетними лицами старше 14 лет тяжких преступлений: убийства, изнасилования, причинения тяжких ран и увечий, разбоя, грабежа и других общественно опасных деяний[15]).

Комиссиям по делам несовершеннолетних предоставлялось право в ограниченном объеме рассматривать преступления лиц, не достигших 18-летнего возраста, представляющие повышенную общественную опасность. Малолетние лица до 14 лет и правонарушители в возрасте до 18 лет, задержанные за деяния, не носящие общественно опасного характера, не направлялись в комиссии для разбора дела.

23 мая 1922 г. был принят первый советский Уголовный кодекс и введен в действие с 1 июня того же года[16]). УК РСФСР 1922 г. не только определил общие принципы, но и более детально закрепил основные уголовно-правовые институты, в том числе ответственности и наказания, четче сформулировал признаки субъекта преступления, связанные с возрастом и вменяемостью.

По УК РСФСР преступлением признавалось всякое общественно опасное деяние (действие или бездействие) которое угрожало основам существующего строя и правопорядку.

Относительно субъекта преступления и, в частности, назначения наказания несовершеннолетним лицам, совершившим общественно опасные деяния, отметим, что ст. 18 УК РСФСР 1922 г. полностью исключила применение уголовного наказания к малолетним до 14 лет, а также к несовершеннолетним от 14 до 16 лет, если в отношении данной категории лиц можно было ограничиться мерами медико-педагогического характера. УК РСФСР 1922 г. признавал субъектом преступления несовершеннолетних, достигших 16-летнего возраста, однако до достижения 18 лет им смягчалось налагаемое судом наказание на 1/3 против наивысшего предела, установленного соответствующими статьями УК РСФСР.

По вопросу невменяемости в ст. 17 УК РСФСР 1922 г. указывалось, что не подлежат наказанию лица, совершившие общественно опасные деяния, как в состоянии хронической душевной болезни, так и временного расстройства душевной деятельности, когда эти лица не могли давать себе отчета в своих действиях. К этим лицам предусматривалось применение мер медицинского характера.

Таким образом, субъектом преступления по УК РСФСР 1922 г. признавалось обязательно вменяемое лицо, которое могло отдавать отчет своим действиям и руководить ими, хотя данное понятие в уголовном законе не было дано и выводилось из противоположного ему понятия невменяемости.

Представляется, что принятие этих постановлений вряд ли было оправдано целью ликвидации преступности среди несовершеннолетних и, скорее, является результатом тоталитарного режима.

В дальнейший период советское уголовное законодательство приобретало все более репрессивный характер. Активизируется борьба с преступлениями, посягающими на устои государства, ужесточается уголовное наказание за измену Родине, которое Конституцией СССР 1936 г. рассматривается как самое тяжкое преступное деяние[17]).

Характерной особенностью предвоенных уголовных законов и законов периода Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. являлась их жестокость, установление карающих мер, невзирая на возраст лица, совершившего преступление. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г. была установлена уголовная ответственность лиц в возрасте 12 лет за преступные действия, которые могли вызвать крушение поездов (развинчивание рельсов, подкладывание на рельсы различных предметов), с применением всех мер уголовного наказания. В подавляющем же большинстве случаев несовершеннолетние признавались субъектом преступления с 16-летнего возраста. С началом Великой Отечественной войны репрессивный характер уголовного законодательства в значительной степени усиливается. Так, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. по законам военного времени за неподчинение распоряжениям и приказам властей, а также за преступления, совершенные в местностях, которые объявлены на военном положении, виновные нарушители подлежали уголовной ответственности.

Данный Указ распространялся и на местности, где в силу каких-либо чрезвычайных обстоятельств отсутствовали органы государственной власти или органы государственного управления страны. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. «Об утверждении положения о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий» военным трибуналам предоставлялось право рассматривать дела в кратчайшие сроки по истечении 24 часов с момента, когда лицу было вручено обвинительное заключение о совершенном им преступлении. При этом приговоры военных трибуналов кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены только в порядке надзора. Таким образом, законодатель значительно расширил круг субъектов преступления.

В соответствии со ст. 10 Основ 1958 г[18]). субъектом преступления считались физические лица, достигшие к моменту совершения преступления 16-летнего возраста. Согласно ч. 2 ст. 10 Основ субъектом преступления признавалось несовершеннолетнее лицо в возрасте 14 лет за совершение убийства, кражи, злостного хулиганства, умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества, либо личного имущества граждан, повлекшее тяжелые последствия, а также за умышленные преступные действия, которые могли привести к крушению поезда.

В Основах 1958 г. не признавались субъектом преступления, как и в предшествующем уголовном законодательстве, юридические лица. Новый уголовный закон, установив общий возраст уголовной ответственности с 16 лет, в свою очередь, опять повысил минимальный возраст с 12 до 14 лет. По достижении этого возраста могла наступать уголовная ответственность за совершение указанных в Основах преступлений. Общий возраст уголовной ответственности, с которого лицо признавалось субъектом преступления в ч. 1 ст. 10 УК РСФСР 1960 г[19]). и уголовных кодексах других союзных республик, был установлен с 16 лет. Однако в ч. 2 ст. 10 УК РСФСР законодатель несколько расширил перечень преступлений, уголовная ответственность за совершение которых наступала с 14-летнего возраста, по сравнению с перечнем преступлений, который был представлен в ч. 2 ст. 10 Основ 1958 г. К таким преступлениям уголовный закон относил: убийство; умышленное нанесение телесных повреждений, связанных с причинением вреда здоровью; изнасилование; грабеж; разбой и другие. В дальнейшем этот перечень законодателем постоянно расширялся и уточнялся. Формула невменяемости в УК РСФСР 1960 г. практически воспроизводила редакцию формулы невменяемости Основ 1958 г. Уголовная ответственность лица, совершившего общественно опасное деяние в невменяемом состоянии, исключалась, так как оно не являлось субъектом преступления. Критерии невменяемости, медицинский и юридический, мало, чем отличались от критериев невменяемости ст. 11 Основ 1958 г. Аналогично решался данный вопрос и в уголовных кодексах других союзных республик. Однако следует заметить, что в УК РСФСР 1960 г., как и в других уголовных кодексах, и всем уголовном законодательстве рассматриваемого периода, отсутствует сама формула вменяемости как важный признак субъекта преступления, являющийся одним из оснований для привлечения лица к уголовной ответственности. Не нашли своего законодательного разрешения и критерии вменяемости, которые наряду с критериями невменяемости требовали не менее тщательного изучения и исследования. В целях активизации борьбы с наиболее распространенными преступлениями, представляющими повышенную общественную опасность, которые совершались лицами, не достигшими возраста 18 лет, законодатель, начиная с 1966 г. по 1994 г. включительно, усиливает уголовную ответственность несовершеннолетних. Были приняты новые уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за совершенные преступления с 14 лет. В этой связи в ч. 2 ст. 10 УК РСФСР 1960 г. были внесены соответствующие изменения и дополнения.

26 июля 1966 г. принимается Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении ответственности за хулиганство». В развитие этого акта Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 4 августа 1966 г. вносятся изменения в ст. 206 УК РСФСР[20]). Субъектом хулиганства стали признаваться физические вменяемые лица, достигшие 16-летнего возраста, а за злостное и особо злостное хулиганство – лица в возрасте с 14 лет.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 1 июня 1967 г. устанавливается уголовная ответственность за хищение огнестрельного оружия (кроме гладкоствольного охотничьего), боевых припасов, а также взрывчатых веществ (ст. 218 Указа), в связи, с чем вносится дополнение в ч. 2 ст. 10 УК РСФСР, предусматривающую ответственность с 14 лет.

Учитывая повышенную опасность преступлений, связанных с распространением наркотиков, особенно среди несовершеннолетних, Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 15 июля 1974 г. установил уголовную ответственность для лиц в возрасте 14 лет за хищение наркотических веществ, а в УК РСФСР вводится специальная статья, предусматривающая достаточно суровые санкции за данное преступление.

В начале 90-х годов участились случаи похищения людей, в связи с чем Законом РФ от 29 апреля 1993 г. в УК РСФСР введена новая статья, в которой была установлена ответственность за похищение человека[21]). Законодателем внесены и соответствующие изменения в ч. 2 ст. 10 УК РСФСР, которая признает субъектом данного преступления лицо в возрасте с 14 лет.

Значительные изменения, охватывающие большой перечень статей Особенной части и ч. 2 ст. 10 УК РСФСР, были внесены Федеральным законом РФ от 1 июля 1994 г. Этим законом устанавливалась уголовная ответственность лиц в возрасте от 14 лет за следующие преступления: мошенничество (ст. 147 УК РСФСР); хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 147 УК РСФСР); вымогательство (ст. 148 УК РСФСР); умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 149 УК РСФСР); неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения (ст. 1481 УК РСФСР); терроризм (ст. 2133 УК РСФСР); заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 2134 УК РСФСР).

24 мая 1996 г. Государственная Дума приняла новый УК РФ, вступивший в силу с 1 января 1997 г. Перечень преступлений, за которые наступает уголовная ответственность с 14 лет, был уточнен и даже несколько расширен следующими преступлениями: насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ); захват заложника (ст. 206 УК РФ); вандализм (ст. 214 УК РФ); приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст. 267 УК РФ). Вместе с тем законодателем был указан возрастной признак субъекта преступления и в других составах, когда ответственность наступает с 18 лет: половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста (ст. 134 УК РФ); вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ); вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (ст. 151 УК РФ); торговля несовершеннолетними (ст. 152 УК РФ), по ряду преступлений против государственной власти, когда речь идет о должностном лице, и иных общественно опасных деяний.

Анализ отечественного уголовного законодательства позволяет сделать вывод, что законодатель на протяжении 80 лет постоянно обращался к уголовно-правовым нормам, определяющим признаки субъекта преступления. При этом перечень преступных деяний постоянно менялся, а возрастные характеристики и вопросы, связанные с уголовной ответственностью и наказанием субъекта преступления, детализировались и уточнялись на различных этапах развития государства, исходя из задач, стоящих перед ним в области борьбы с преступностью.

) Юшков, С.В. Русская Правда Происхождение, источники, ее значение / С.В. Юшков. – М., 1950. – С. 270.

[2]) Тихомиров, М.И. Комментарий к текстам Русской Правды / М.И. Тихомиров. – М.: Образование, 1989. – С. 136.

[3]) Есипов, В.В. Преступление и наказание в древнем праве / В.В. Есипов. – Варшава, 1983. – С. 36.

[4]) Российское законодательство X – XX веков: в 9 т. Т. 2 / под ред. О.В. Чистякова. – М.: Юридическая литература, 1985. – С. 55.

[5]) Таганцев, Н.С. Русское уголовное право / Н.С. Таганцев. – М.: НОРМА, 1998. – С. 143.

[6]) Сергеевский, Н.Д. Русское уголовное право / Н.Д. Сергеевский. – СПб.: Нева, 1990. – С. 63.

[7]) Рогов, В.А. История уголовного права, террора и репрессий в русском государстве XV – XVII в.в. / В.А. Рогов. – M.: Проспект, 1995. – С. 265.

[8]) Таганцев, Н.С. Русское уголовное право / Н.С. Таганцев. – М.: БЕК, 1998. – С. 182.

[9]) Таганцев, Н.С. Исследование об ответственности малолетних преступников по русскому праву / Н.С. Таганцев. – СПб.: Нева, 1997. – С. 23.

[10]) Владимиров, Л.Е. Курс уголовного права. Часть первая. Основы нынешнего уголовного права / Л.Е. Владимиров. – М.: Инфра-М, 1988. – С. 186.

[11]) Будзинский, С. Начала уголовного права / С. Будзинский. – Варшава, 1990. – С. 71 – 72.

[12]) Свод законов Российской Империи: в 18 т. Т. 15 / под ред. А.Р. Петрова. – М.: Юридическая литература, 1989. – С. 74.

[13]) Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917 – 1952 гг. / под ред. М.М. Реутова. – М., 1972. – С. 21.

[14]) Руководящие начала по уголовному праву РСФСР от 12.05.1910 // Собрание узаконений РСФСР. – 1919. – № 66. – Ст. 590.

[15]) Инструкция комиссиям по делам о несовершеннолетних от 30.07.1920 // Собрание узаконений РСФСР. – 1920. – № 68. – Ст. 308.

[16]) Уголовный кодекс РСФСР от 10.03.1922 // Собрание узаконений РСФСР. – 1922. – № 15. – Ст. 153.

[17]) Чистяков, О.И. Конституция РСФСР 1936 года / О.И. Чистяков. – М.: Юридическая литература, 2003. – С. 12.

[18]) Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик от 12.12.1958 // Собрание узаконений Верховного Совета СССР. – 1959. – № 1. – С. 3.

[19]) Уголовный кодекс РСФСР: принят Верховным Советом РСФСР 27.10.1960 // Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1960. – № 40. – С. 591.

[20]) Об усилении ответственности за хулиганство: указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.07.1966 // Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1966. – № 32. – Ст. 769.

[21]) О внесении изменений в Уголовный кодекс РСФСР: закон РФ от 29.04.1993 // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Со­вета Российской Федерации. – 1993. – № 22. – Ст. 789.