Категории «состав преступления», «субъект преступления», «уголовная ответственность» практически неразделимы и довольно часто отождествляются соответственно с понятиями «преступление», «лицо, его совершившее» и «ответственность». Если говорить условно, то фактически общественно опасное деяние при определенных обстоятельствах может совершить любое лицо, но субъектом преступления может быть только обладающее признаками, установленными в законе, — вменяемостью и определенным возрастом (14-16 лет), с которого наступает уголовная ответственность[1].

Долгое время субъектами преступления, подлежащими уголовной ответственности, признавали детей, умалишенных, которые не могли отдавать отчет в своих действиях. И только с развитием цивилизации, науки, в том числе психиатрии и психологии, при реализации в уголовном праве гуманистических, просветительных идей психически больных и малолетних перестали признавать преступниками.

Сегодня для решения вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности нужно соблюдение требований ст. 8 УК РФ об обязательном наличии всех необходимых признаков состава преступления, а также ст. 19 УК РФ, характеризующей субъекта преступления. Статья 19 УК РФ содержит систему признаков, относящихся к лицу, виновному в совершении преступления. Из формулировки данной статьи можно вывести понятие «субъект преступления», которое будет отправным в характеристике виновного. Субъектом преступления признается физическое вменяемое лицо, достигшее определенного в законе возраста. Необходимо заметить, что законодатель использует термин «лицо» при характеристике субъекта преступного деяния[2].

Изучая историко-правовые вопросы российского законодательства, следует обратить внимание на важнейшие памятники древнерусского и феодального права, а также многочисленные законодательные акты Российской империи в области уголовного права. При этом важность и ценность источников уголовного права, характеризующих определенные этапы развития Российского государства, не потеряли своей актуальности и в настоящее время, так как наиболее глубоко и содержательно понять любое явление, событие, изменения, происходящие в общественном и государственном строе, а тем более в праве, можно, лишь изучив генезис их происхождения, возникновения и развития. Заметим, что вряд ли возможно проанализировать учение о субъекте преступления в прошлых источниках российского права без изучения в них самого понятия преступления.

Обратимся к важнейшему памятнику древнерусского права — «Русской Правде, включающей в себя как нормы уголовного, так и гражданского права. Будучи кодексом феодального права, она придает прежде всего исключительное значение охране собственности феодалов. Например, одна из статей «Пространной Правды» гласит: «Если свободный человек убьет свободного, то мстит за убитого брат или отец, или сын, или племянник от брата или от сестры. Если же некому будет мстить, то взыскивать за убитого 80 гривен, когда это будет княжной муж (боярин) или княжной тиун (приказчик). Если же убитый будет русин или княжной воин (гридь), или купец, или боярский тиун (приказчик), или мечник, или церковный человек, или Словении, то взыскивать за убитого 40 гривень». Вместе с тем за убийство свободной женщины взыскивалась с виновного половина виры, предусмотренной за убийство свободного мужчины, т. е. 20 гривен. Статья 83 «Пространной Правды» предписывает: «Аже кто оубиеть жену, то тем же судом судить, яко же и мужа, аже будеть виновать, то пол виры 20 гривен»[3].

Усиливая охрану феодальной собственности, некоторые статьи «Русской Правды» в различных редакциях устанавливали разные наказания за кражу. Так, ст. 36 «Пространной Правды» предоставляла право убить ночного вора, застигнутого на месте преступления.

К наиболее тяжким преступным деяниям против собственности закон относил поджог гумна и двора.

Таким образом, статьи об ответственности за убийство и посягательство на охраняемую законом собственность достаточно ярко отражают не только социальные изменения, происшедшие в жизни древнерусского государства в конце XI — начале XII века, но и дают возможность представить наиболее опасные преступные деяния, за которые были предусмотрены самые различные наказания, вплоть до применения к преступнику смертной казни. Из текста «Русской Правды» трудно выявить положения, касающиеся лица, совершившего преступное деяние, т. е. его возраста, вменяемости и что данное правонарушение может совершить только человек, хотя это вытекает само по себе из смысла самого закона. Преступное же действие расценивается как зло, и потому обыкновенным названием для преступления, как правило, является «лихое дело», а для преступника — «лихой человек»[4].

Иван III возложил на сами общины право и непосредственную обязанность преследовать и судить лихих людей, татей, душегубцев и разбойников. Так, по Судебнику 1497 г. повальный обыск был первым актом следствия. В ст. 137 по этому поводу говорилось: «А доведут на кого татьбу или разбой, или душегубство, или ябедничество, или иное какое лихое дело, и будет ведомой лихой, и боярину того велети казнити смертною казнью»[5].

Довольно тяжкие наказания применялись к лицам, совершившим преступные деяния против церкви, так как ее догмы возводились в ранг государственной политики и были непоколебимы.

Однако при дальнейшем рассмотрении существа вопроса о преступном деянии и лице, его совершившем, следует обратить внимание на Судебник царя Федора Иоанновича 1589 г., который явился новым законодательным актом по отношению к Судебнику 1550 г. (Ивана IV Грозного) и значение которого, так же как «Русской Правды», для различных отраслей права велико. И хотя Судебник 1589 г. исправляет терминологию и текст Судебника 1550 г., но в сфере уголовных понятий, как отмечал М. Ф. Владимирский-Буданов, обыкновенное право дало очень мало материала составителю этого закона. Вместе с тем Судебник 1589 г. устанавливает ряд преступных деяний, которые не были предусмотрены в Судебнике 1550 г. К ним относится дурное содержание мостов и дорог, в результате чего произошли несчастья с людьми и животными. Так, в ст. 223 Судебника 1589 г. говорится: «Чи лошадь истепеть или ногу изломит, и про то сыскати того волостию накрепко, в которой волосте деетца и кося деревни та земьла и мост: ково (в) зыщут, и на том исцева гибел доправити без суда по обыску». В статьях 25 и 26, например, предусмотрена ответственность за убийство домашних животных. А согласно ст. 229 рассматривается как преступное деяние, если лицо не участвует в задержании беглых или оказывает им помощь: «А погонные за беглыми давати и выписи в ином уездъ. А кто не дасть погонные, а беглому снаровит, и он тем виноват». Причем конокрадство в данном Судебнике представлено как одно из наиболее тяжких преступных деяний, за которое предусмотрена смертная казнь (ст. 115).

Таким образом, в Судебнике 1589 г., как и в предшествующем Судебнике 1550 г., отсутствуют понятия преступного деяния, а также ничего не говорится о субъекте, его совершившем. Однако так или иначе из этих памятников русского права можно определенно сделать вывод, что субъектом преступного деяния является только физическое лицо — человек. Вместе с тем уголовному праву, как отмечается в исторической, правовой и учебной литературе, известен факт, когда в 1593 г. в России был осужден за государственное преступление церковный соборный колокол, в который ударили во время восстания народа в г. Угличе в связи с убийством наследника престола малолетнего царевича Дмитрия. Часть жителей Углича казнили, других сослали в Сибирь. «Мятежный колокол» был наказан кнутом, у него вырвали язык и урезали «ухо», а затем сослали в ссылку в сибирский г. Тобольск.

В памятниках русского права, как отмечал Н. С. Таганцев, не встречались случаи судебных процессов над животными, насекомыми, домашней птицей, так как они не являлись субъектами преступлений, что было характерно для светских судов XIV и XV столетий европейских государств, когда животные платили своей жизнью[6]. Однако профессор Н. Д. Сергеевский описывает случай в царствование Михаила Федоровича казни обезьяны, забежавшей в церковь и произведшей там беспорядок, за что преступница по приказанию патриарха была выведена на лобное место и палач отсек ей голову[7].

Следовательно, преступное деяние в законодательных памятниках права рассматривается как проявление индивидуального состояния физического лица, т. е. только человека. И то простое положение, что субъектом преступления может быть лишь физическое лицо, есть не что иное, как продукт медленного исторического развития в истории русского права.

Что же касается Уложения царя Алексея Михайловича 1649 г., то оно является важнейшим законодательным памятником не только в истории России, но и в истории уголовного права нашего государства, так как имеет для данной отрасли огромное значение. Признавая преступлением всякое нарушение и неисполнение закона, Уложение впервые дает классификацию преступных деяний. Наиболее существенными названы преступления против государства и против церкви[8].

Лица, совершившие такие действия, признавались государственными преступниками, назывались ворами и подвергались смертной казни. В гл. 22 ст. 13 так и сказано: «А которые воры чинять в людях смуту и затевают на многих людей своим воровским умышлением затейные дела: и таких воров за такое их воровство казнити смертию». К «воровским делам» относились и преступления против порядка управления: изготовление поддельных печатей, писем и фальшивых денег, за которые также предусматривалась смертная казнь.

Особо следует отметить, что преступные действия в Уложении 1649 года достаточно четко классифицированы по сравнению с предшествующим законодательством, а вся система наказания детально проработана и содержит в себе основной принцип — устрашение. В рассматриваемом законодательном акте, таким образом, получило дальнейшее развитие и уточнение понятие преступного деяния, под которым закон стал понимать какое-либо противление царской воле, нарушение предписаний монарха и правопорядка, установленного государством. Гораздо четче проведено разграничение преступного деяния и других правонарушений. Однако о субъекте преступления практически ничего не говорится. Тем не менее из текста Уложения видно, что все предусмотренные в нем преступные деяния могут быть совершены только человеком. При этом сложно установить возрастные характеристики преступника и признаки, связанные с его вменяемостью. Следовательно, субъектом преступления признавалось лицо, которое совершило предусмотренное законом преступное деяние. Однако звание, к которому принадлежал преступник, чин, который он имел, учитывались при определении наказания, применяемого к нему. А вот умышленное убийство влекло смертную казнь независимо от социальной принадлежности субъекта преступления, так как оно всегда считалось одним из самых тяжких преступлений. В гл. 21 ст. 72 указано: «А кого кто убъет с умышления, и сыщется про то допряма, что с умышления убил: и такова убийцу казнити смертию». О признании субъектом преступления неодушевленных предметов и животных в кодексе феодального права России, т. е. в Уложении 1649 г., речи вообще не ведется, нет также никаких сведений в законе о влиянии возраста преступника на уголовную ответственность.

В законодательстве Петра I уже окончательно определяется понятие преступного деяния. Преступлением признается нарушение указа или закона, за которое следует наказание, предусмотренное самим законом. Без закона, по справедливому замечанию А. Богдановского, отсутствует и наказание, точно так же, как не имеет места и само преступление. Например, в Воинских артикулах Петра I 1716 г. речь идет о преступлениях, совершенных военнослужащими или лицами, связанными с армией. Но на практике, эти артикулы применялись и к гражданскому населению при определении наказания, например, за преступления против религии. Таким образом, помимо специального субъекта — военнослужащего, речь в данном случае может идти об общем субъекте преступления, совершенствование же уголовного законодательства при Петре I ограничивалось в основном изданием Воинского артикула, который, являясь первым уголовным кодексом, был по своей идее военно-уголовным законом.

По Воинскому артикулу Петра Великого 1716 г. в соответствии с главой XV «О сдаче крепостей, капитуляции и аккордах с неприятелем» коллективную уголовную ответственность могли нести целые воинские подразделения и даже полки. В арт. 117 указывается, что полк или роту, дерзнувших без ведома и указа государя или его фельдмаршала заключить с неприятелем соглашение или объявить капитуляцию, надлежит лишить чести, пожитков и живота, а рядовых каждого десятого по жребию повесить, остальных же виновных жестоко шпицрутенами наказать. Многие артикулы указанной главы устанавливают для специального субъекта преступления — военнослужащих — наивысшую меру наказания — лишение чести, пожитков и жизни. Если же в арт. 117 говорится о преступлении, совершенном целым воинским подразделением, и речь в данном случае идет о коллективной уголовной ответственности, которая присуща, как правило, юридическому лицу, то в арт. 118 устанавливается индивидуальная уголовная ответственность в отношении офицеров или сдавших крепость без крайней необходимости: «Кто из офицеров, которому команда в крепости поверена, оное место без крайней нужды сдаст и оставит, оный имеет чести, пожитков и живота лишен быть…»[9].

Артикул 119 предусматривает перечень других воинских преступлений, связанных со сдачей крепостей, где субъектом преступления является также военнослужащий.

Следует заметить, что в уголовном законодательстве эпохи царствования Петра 1 — ив Воинских артикулах, и в Указе от 25 января 1715 г. « О подметных письмах» и других законодательных актах — очень мало информации о субъекте преступления. Так, в Воинском Уставе 1716 г., например, в толковании на арт. 195 сказано: «Наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, ежели... вор будет младенец, которых дабы зарание от сего отучить, могут от родителей своих лазами наказаны быть. Вместе с тем о возрасте младенца в законе ничего не говорится. Данное обстоятельство затрудняет возможность определить, с какого возраста младенец освобождается от уголовной ответственности за совершенное им противоправное деяние. Практически не разрешены вопросы, связанные с невменяемостью субъекта преступления. В Петровское время, как отмечает в своей монографии В. А. Рогов, преступники в основном подлежали безжалостному искоренению[10]. В послепетровский период крупных уголовных законов не издавалось.

Свод законов 1832 г. более конкретно определил само понятие преступного деяния, которое в ст. 1 сформулировано следующим образом: «Всякое деяние, запрещенное закономъ подъ страхомъ наказания, есть преступление». По Своду законов 1832 г. в соответствии со ст. 126 уголовные дела о малолетних, не достигших семнадцатилетнего возраста и совершивших тяжкие преступления, представляются Правительствующему Сенату, который решает их по своему усмотрению. Вместе с тем за преступления менее тяжкие, но заслуживающие телесные наказания, малолетние без предоставления в Сенат по решению Совестных судов и Уголовных палат подвергаются наказанию: в возрасте от 10 до 15 лет — розгами; от 15 до 17 лет — плетьми; до 10 — отдаются для наказания родителям, дети же крепостных людей отдаются помещику. Малолетним совершенные преступления в вину не вменяются. Таким образом, из данной статьи можно сделать вывод, что субъектом преступления по Своду законов 1832 г. могло быть малолетнее лицо, достигшее возраста 10 лет. В свою очередь, не признается субъектом преступления по Своду законов лицо, совершившее преступление в невменяемом состоянии. Так, в ст. 136 сказано: « Преступление, учиненное в безумии и сумасшествии, не вменяется в вину, когда действительность безумия или сумасшествия доказана будеть с достоверностию и порядком, для сего в законах установленным»[11].

Вместе с тем большие изменения, которые происходили в социально-экономическом строе общества, настоятельно требовали обновления, совершенствования и систематизации всего уголовного законодательства, а также глубоких исследований не только самого преступления, но и лиц, их совершивших. Шагом вперед в совершенствовании уголовного законодательства России явилось Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г., вступившее в действие с 1 мая 1846 г. в период царствования Николая I. В первом разделе Уложения, который представлял собой как бы Общую часть уголовного кодекса, состоявшем из 181 статьи, говорилось о существовании преступлений и проступков, а также степени виновности. При этом следует отметить, что понятие преступного деяния, по сравнению со Сводом законов 1832 г., сформулировано более полно. Так, в ст. 1 Уложения 1845 г. говорится: «Всякое нарушение закона, чрез которое посягается на неприкосновенность прав Власти Верховной и установленных Ею властей, или же на права и безопасность общества или частных лиц, есть преступление». Лица, совершившие преступления и проступки, подвергаются уголовным наказаниям. Особо следует заметить, что в Уложении более четко определены признаки субъекта преступления, касающиеся возраста и вменяемости. Например, согласно ст. 100 дети, которые не достигли 7-летнего возраста и не имеющие достаточного понятия о своих деяниях, не подлежат наказаниям, как за преступления, так и за проступки и отдаются родителям, опекунам и родственникам для воспитания и исправления. Не являются субъектом преступления в соответствии со ст. 143 данного Уложения и дети в возрасте от 7 до 10 лет, не подвергающиеся определенному в законе наказанию, однако которые отдаются родителям и благонадежным родственникам для строгого за ними присмотра, исправления и перевоспитания.

Субъектом преступления по Уложению 1845 г. в силу ст. 144 признавалось физическое вменяемое лицо, достигшее 10 лет. Наказание же, которое применяется к лицам, совершившим преступление в возрасте от 10 до 14 лет, при этом смягчается. Несовершеннолетние в возрасте от 14 до 21 года, согласно ст. 145 Уложения, подвергались тем же наказаниям, что и взрослые преступники, только с некоторым смягчением наказания. Здесь сразу следует заметить, что уголовная ответственность и наказуемость, хотя и наступают с 10-летнего возраста за совершенное преступление, но в полном объеме преступник может отвечать по закону только при достижении им совершеннолетия, т. е. когда ему исполнится 21 год.[12]

Уголовное Уложение от 22 марта 1903 г. — последний крупнейший законодательный акт Российской Империи в области материального уголовного права в период царствования Николая II. Уложение 1903 г., непосредственный вклад в разработку которого внес профессор Н. С. Таганцев, явилось важным событием в общественно-политической жизни России, хотя оно и не было полностью принято. Вместе с тем вопросы, касающиеся субъекта преступления, нашли в нем достаточно четкое отражение. Само понятие преступления сформулировано более лаконично и не противопоставляется проступку, как это имело место в последней статье Уложения 1885 г. В статье 1 Уложения 1903 г. говорится: «Преступным признается деяние, воспрещенное во время его учинения законом под страхом наказания[13].

Не являлось субъектом преступления по данному Уложению лицо, не достигшее 10-летнего возраста, так как оно считается малолетним и не может в полном объеме осознавать содеянное. В статье 40 Уложения зафиксировано: «Не вменять в вину преступное деяние, учиненное малолетним, не достигшим десяти лет». Следовательно, дети младше 10 лет не могут привлекаться к уголовной ответственности, но могут быть отданы под надзор родителей или других лиц, согласившихся на это, или помещены в воспитательные заведения.

Не являлось также субъектом преступления лицо, совершившее преступное деяние, когда оно не сознавало своих действий и не могло руководить ими, т. е. было невменяемо. Так, ст. 39 Уложения предусматривает следующее: не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое во время его учинения не могло понимать свойства и значение им совершаемого или руководить своими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельности, а также бессознательного состояния или умственного недоразвития. Таким образом, по Уложению условием вменяемости является именно способность лица сознавать совершаемые им поступки. Однако этого мало. Необходимо, чтобы лицо при совершении преступления не только сознавало свое деяние, но и могло руководить своим сознанием и поступками. Только в этом случае оно могло быть признано субъектом преступления. К числу же причин, устраняющих вменяемость, закон относил и малолетний возраст.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что субъектом преступления по Уложению 1903 г., как и по предшествующему уголовному законодательству (Уложению 1885 г.), признавалось физическое вменяемое лицо, достигшее установленного законом возраста.

В первые годы существования Советской республики интенсивно формировались органы государственной власти и издавались многочисленные законодательные акты в виде декретов. Данный период характеризуется также бессистемностью уголовного законодательства. В этом отношении показательны первые советские законодательные акты, направленные на борьбу с безработицей и обеспечение трудовой занятости населения, которыми предусматривалось применение сурового уголовного наказания к лицам, нарушающим эти акты, при этом государство еще не могло гарантировать трудящимся право на труд. Так, Декрет СНК от 29 октября 1917 г. «О восьмичасовом рабочем дне» предусматривал в отношении всех лиц, занятых работой на предприятиях, хозяйствах и по найму, виновных в нарушении закона, лишение свободы сроком до одного года[14]. В соответствии с Конституцией РСФСР 1918 г. в стране вводилась всеобщая повинность, что нашло отражение в Декрете СНК РСФСР от 5 октября 1918 г. « О трудовых книжках для нетрудящихся», в котором было объявлено преступлением уклонение лиц, живущих на нетрудовой доход, - членов советов правления акционерных обществ, частных торговцев и т. д. - от явки для получения трудовых книжек в обмен на паспорта. Положение о всеобщей трудовой повинности послужило основанием для принятия множества законодательных актов, которые объявляли преступлением самовольное оставление работы, трудовое дезертирство и подстрекательство к нему, уклонение рабочих и служащих от учета, направления на работу по специальности и т. д. Лица, совершавшие данные деяния, признавались субъектами этих преступлений при условии их полной вменяемости и наличия соответствующего возраста, с которого устанавливалась трудовая повинность[15].

В советском уголовном законодательстве на различных этапах его развития в вопросах ответственности лиц, совершивших преступления, наблюдаются колебания, связанные с изменением возраста преступника как в сторону понижения, так и увеличения. В период гражданской войны, когда голод, разруха, беспризорность обусловили тяжелое положение несовершеннолетних, был принят Декрет СНК РСФСР от 14 января 1918 г. «О комиссиях для несовершеннолетних», которым были отменены суды и тюремное заключение для малолетних, совершивших общественно опасные деяния. Дела о несовершеннолетних обоего пола в возрасте до 17 лет, совершивших преступления, подлежали рассмотрению в комиссии для несовершеннолетних, состоявшей в количестве не менее трех лиц.

Итак, субъектом преступления признавалось лицо, совершившее какое-либо общественно опасное деяние, за которое оно могло подлежать уголовной ответственности в судебном порядке.

Во второй половине 1918 г. стала активно проводиться работа по кодификации уголовного законодательства РСФСР. Поэтому в принятом 30 ноября 1918 г. Положении о народном суде РСФСР в примечании к ст. 22 говорилось, что ссылка на приговоры и решения, основанные на законах свергнутых правительств, воспрещается[16].

Издание Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. несколько систематизировало советские уголовные законы и оказало благотворное влияние на дальнейшее формирование советского уголовного законодательства. Исходная позиция Руководящих начал позволила иначе подойти к пониманию сущности преступного деяния, проследить тесную взаимосвязь его с субъектом преступления и более четко законодательно закрепить его признаки.[17]

Согласно ст. 13 Руководящих начал субъектом преступления признавалось лицо, достигшее возраста 14 лет. Лица же в возрасте до 14 лет не подлежали суду и уголовному наказанию. К данной категории лиц применялись лишь меры воспитательного характера.

Субъектами преступлений не признавались и лица, совершившие преступления в состоянии невменяемости, т. е. при наличии душевной болезни или в таком состоянии, когда они не отдавали отчета в своих действиях. К этим лицам применялись меры лечебного характера и меры предосторожности.

Руководящие начала признавали преступлением всякое опасное деяние, посягающее на существующую систему общественных отношений, соответствующую интересам трудящихся масс.

Позднее законодатель стал уделять больше внимания вопросам дифференцированного подхода к ответственности несовершеннолетних лиц в зависимости от совершенных преступлений. Так, согласно Декрету СНК РСФСР от 4 марта 1920 г. «О делах несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях» был повышен возраст преступников до 18 лет. Данный Декрет не исключал уголовно-правового воздействия в отношении лиц в возрасте 14-18 лет, если комиссией по делам о несовершеннолетних будет установлена невозможность применения к ним мер медико-биологического воздействия. Такие дела передавались комиссией в судебные органы[18].

23 мая 1922 г. был принят первый советский Уголовный кодекс и введен в действие с 1 июня того же года. УК РСФСР 1922 г. не только определил общие принципы, но и более детально закрепил основные уголовно-правовые институты, в том числе ответственности и наказания, четче сформулировал признаки субъекта преступления, связанные с возрастом и вменяемостью. Относительно субъекта преступления и, в частности, назначения наказания несовершеннолетним лицам, совершившим общественно опасные деяния, отметим, что ст. 18 УК РСФСР 1922 г. полностью исключила применение уголовного наказания к малолетним до 14 лет, а также к несовершеннолетним от 14 до 16 лет, если в отношении данной категории лиц можно было ограничиться мерами медико-педагогического характера. УК РСФСР 1922 г. признавал субъектом преступления несовершеннолетних, достигших 16-летнего возраста, однако до достижения 18 лет им смягчалось налагаемое судом наказание на 1/3 против наивысшего предела, установленного соответствующими статьями УК.[19]

По вопросу невменяемости в ст. 17 УК РСФСР 1922 г. указывалось, что не подлежат наказанию лица, совершившие общественно опасные деяния как в состоянии хронической душевной болезни, так и временного расстройства душевной деятельности, когда эти лица не могли давать себе отчета в своих действиях. К этим лицам предусматривалось применение мер медицинского характера. Таким образом, субъектом преступления по УК РСФСР 1922 г. признавалось обязательно вменяемое лицо, которое могло отдавать отчет своим действиям и руководить ими, хотя данное понятие в уголовном законе не было дано и выводилось из противоположного ему понятия невменяемости.

С образованием СССР в 1922 г. советское уголовное право в своем развитии значительно продвинулось вперед. Важным моментом было принятие Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г., что имело большое значение для укрепления правопорядка в стране. Основные начала не содержали четкого определения понятия преступления, однако подразделяли преступления на направленные против советского строя, представляющие наибольшую опасность, и все остальные, которые считались относительно первой группы менее опасными преступлениями. Следует отметить, что Основные начала 1924 г. полностью отказались от термина «наказание», заменив его термином «меры социальной защиты», который принципиальных изменений в суть уголовного наказания не внес.

Основные начала не определяли, с какого возраста могла наступать уголовная ответственность за совершенное преступление, однако они включили указание законодательным органам союзных республик предусматривать в специально изданных постановлениях возраст лиц, совершивших преступления, с которого должна наступать уголовная ответственность. Основные начала в ст. 8 предусматривали, как и УК 1922 г., меры медико-педагогического характера по отношению к малолетним. К несовершеннолетним эти меры применялись соответствующими органами, если ими будет признано невозможным применение к этим лицам мер социальной защиты судебно-исправительного характера. Во всех остальных случаях вопрос о применении мер медико-педагогического характера решался через судебные органы.

Дальнейший этап в развитии уголовного законодательства обозначен принятием УК РСФСР 1926 г., который был введен в действие с 1 января 1927 г. Отметим его преемственную связь с УК РСФСР 1922 г., которая выражалась в том, что новый УК представлял собой значительно переработанный предшествующий.

УК РСФСР 1926 г. определил преступление как общественно опасное деяние, угрожающее основам советского строя или социалистического правопорядка. Что же касается субъекта преступления, то в ст. 12 УК 1926 г. был установлен минимальный возраст наступления уголовной ответственности — 14 лет. Меры же социальной защиты судебно-исправительного характера не применялись к малолетним до 14-летнего возраста. К данной категории правонарушителей могли быть применены лишь меры медико-педагогического характера. Несовершеннолетние в возрасте от 14 до 16 лет подлежали уголовной ответственности только в случаях, когда комиссии по делам о несовершеннолетних считали невозможным применить к ним меры, которые применялись к малолетним. Таким образом, УК РСФСР 1926 г. в первоначальной редакции признавал субъектом преступления только лицо, совершившее общественно опасное деяние, достигшее 14 лет, в отличие от УК РСФСР 1922 г., по которому несовершеннолетние подлежали уголовной ответственности с 16 лет. Позднее Постановление ЦИК и СНК СССР от 7.04.35 № 3/598 о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних установило минимальный возраст уголовной ответственности за ряд преступлений с 12 лет.[20]

Важным этапом в развитии советского уголовного законодательства и его институтов является принятие Верховным Советом СССР 25 декабря 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. В Основах в более развернутом виде законодательно закреплено определение понятия преступления. В ст. 7 Основ отражены основные признаки преступления, характерные для советского уголовного законодательства. Это — общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость. В соответствии со ст. 10 Основ 1958 г. субъектом преступления считались физические лица, достигшие к моменту совершения преступления 16-летнего возраста. Согласно ч. 2 ст. 10 Основ субъектом преступления признавалось несовершеннолетнее лицо в возрасте 14 лет за совершение убийства, кражи, злостного хулиганства, умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества, либо личного имущества граждан, повлекшее тяжелые последствия, а также за умышленные преступные действия, которые могли привести к крушению поезда. В Основах 1958 г. не признавались субъектом преступления, как и в предшествующем уголовном законодательстве, юридические лица. Новый уголовный закон, установив общий возраст уголовной ответственности с 16 лет, в свою очередь, опять повысил минимальный возраст с 12 до 14 лет. По достижении этого возраста могла наступать уголовная ответственность за совершение указанных в Основах преступлений.

Основы 1958 г. более четко на общесоюзном законодательном уровне закрепили термин «невменяемость» как основание, устраняющее признание лица субъектом преступления. В ст. 11 было указано, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения преступления находилось в состоянии невменяемости, когда оно не могло отдавать отчета себе в своих действиях или руководить ими. Такое состояние может иметь место вследствие хронической душевной болезни, временного «расстройства душевной деятельности», а также слабоумия или иного болезненного состояния. При этом понятие невменяемости рассматривалось как совокупность медицинского и юридического критериев, характеризующих психическое состояние лица во время совершения общественно опасного деяния[21].

Следовательно, Основы 1958 г., как и предшествующее советское уголовное законодательство, признавали субъектом преступления только вменяемое лицо, которое по своему психическому состоянию способно отдавать отчет своим действиям и руководить ими, т. е. является вполне психически здоровым и нормально мыслящим человеком, способным нести уголовную ответственность за совершенное преступное деяние. К лицу, признанному невменяемым, суд мог применить принудительные меры медицинского характера, которые устанавливались законодательствами союзных республик.

Принятие Основ 1958 г. послужило толчком для активной работы законодателя по подготовке и принятию в каждой союзной республике своего уголовного кодекса, большинство из которых введено в действие в 1961 г. На 3-й сессии Верховного Совета РСФСР 5-го созыва 27 октября 1960 г. был принят УК РСФСР, который вступил в силу с 1 января 1961 г. Однако уже с середины 1961 г. в стране наметилась тенденция на усиление уголовной ответственности за ряд наиболее распространенных преступлений.

Общий возраст уголовной ответственности, с которого лицо признавалось субъектом преступления в ч. 1 ст. 10 УК РСФСР 1960 г. и уголовных кодексах других союзных республик, был установлен с 16 лет. Однако в ч. 2 ст. 10 УК РСФСР законодатель несколько расширил перечень преступлений, уголовная ответственность за совершение которых наступала с 14-летнего возраста, по сравнению с перечнем преступлений, который был представлен в ч. 2 ст. 10 Основ 1958 г.[22] К таким преступлениям уголовный закон относил: убийство (ст. 102-106); умышленное нанесение телесных повреждений, связанных с причинением вреда здоровью (ст. 108-111, ч. 1 ст. 112); изнасилование (ст. 117); грабеж (ст. 90, 145); разбой (ст. 91, 146); кражу (ст. 89, 144); злостное хулиганство (ч. 2 ст. 206); умышленное уничтожение или повреждение государственного, общественного или личного имущества граждан, повлекшее тяжкие последствия (ч. 2 ст. 98 и ч. 2 ст. 149), и умышленное совершение действий, могущих вызвать крушение поезда (ст. 86). В дальнейшем этот перечень законодателем постоянно расширялся и уточнялся. Формула невменяемости в УК 1960 г. (ст. 11) практически воспроизводила редакцию формулы невменяемости Основ 1958 г. Уголовная ответственность лица, совершившего общественно опасное деяние в невменяемом состоянии, исключалась, так как оно не являлось субъектом преступления . Критерии невменяемости, медицинский и юридический, мало чем отличались от критериев невменяемости ст. 11 Основ. Аналогично решался данный вопрос и в уголовных кодексах других союзных республик.

Значительные изменения, охватывающие большой перечень статей Особенной части и ч. 2 ст. 10 УК РСФСР, были внесены Федеральным законом РФ от 1 июля 1994 г. Этим законом устанавливалась уголовная ответственность лиц в возрасте от 14 лет за следующие преступления: мошенничество (ст. 147); хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 147-2); вымогательство (ст. 148); умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 149); неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения (ст. 1481); терроризм (ст. 213-3); заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст.213-4).

24 мая 1996 г. Государственная Дума приняла новый УК РФ, вступивший в силу с 1 января 1997 г. Перечень преступлений, за которые наступает уголовная ответственность с 14 лет, был уточнен и даже несколько расширен следующими преступлениями: насильственные действия сексуального характера (ст. 132); захват заложника (ст. 206); вандализм (ст. 214); приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст. 267). Вместе с тем законодателем был указан возрастной признак субъекта преступления и в других составах, когда ответственность наступает с 18 лет: половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста (ст. 134); вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150); вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (ст. 151); торговля несовершеннолетними (ст. 152), по ряду преступлений против государственной власти, когда речь идет о должностном лице, и иных общественно опасных деяний.

Анализ отечественного уголовного законодательства позволяет сделать вывод, что законодатель постоянно обращался к уголовно-правовым нормам, определяющим признаки субъекта преступления. При этом перечень преступных деяний постоянно менялся, а возрастные характеристики и вопросы, связанные с уголовной ответственностью и наказанием субъекта преступления , детализировались и уточнялись на различных этапах развития государства, исходя из задач, стоящих перед ним в области борьбы с преступностью.

По смыслу ст. 8 УК РФ уголовную ответственность может нести лицо, виновное в совершении общественно опасного и противоправного деяния. Лицо, совершившее преступление, называют субъектом преступления.

Действие уголовного закона распространяется на граждан Российской Федерации, лиц без гражданства, иностранных граждан.

[1] Павлов В. Г. Субъект преступления. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2001. – С.70.

[2]Уголовное право РФ: В 2т. Т.1: Общая часть: Учебник / Под ред. проф. Л.В. Иногамовой-Хегай. – М.: ИНФРА-М, 2002. – С.144.

[3] История отечественного государства и права (в 2 томах; том 1) / под редакцией О. И. Чистякова. М.: Юристъ, 2003 – С.89

[4] Ключевский В. О. Русская Правда /Собрание сочинений в 9 томах, том 7, с.78 – 99. М.: Мысль, 1989 – 508 с.

[5] Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть первая: «Дооктябрьский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 480 с., с.16

[6] Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права» (3 т., Санкт-Петербург, 1874—1880)

[7] Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. – С.42

[8] Исаев И. А. История государства и права России. М.: Юристъ, 1996 – С.213

[9] Воинский Устав 1716 г./Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть первая: «Дооктябрьский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – с.240

[10] Рогов В.А. Концепция развития русского уголовного права. – С..53

[11] Свод законов 1832 г. / Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть первая: «Дооктябрьский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 480 с., с.279

[12] Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. / Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть первая: «Дооктябрьский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 480 с. – С.289

[13] Уголовное Уложение от 22 марта 1903 г./ Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть первая: «Дооктябрьский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 480 с. – С.322-323

[14] Декрет СНК от 29 октября 1917 г. « О восьмичасовом рабочем дне» /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – С.18

[15] Конституция РСФСР 1918 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.22-23; Декрет СНК РСФСР от 5 октября 1918 г. « О трудовых книжках для нетрудящихся» /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.26

[16] Положение о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.43

[17] Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.47-48

[18] Декрет СНК РСФСР от 4 марта 1920 г. « О делах несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях» /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.51

[19] УК РСФСР 1922 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с., - С.58-59

[20] Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.72; УК РСФСР 1926 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.77 ; Постановление ЦИК и СНК СССР от 7.04.35 № 3/598 о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних/Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.82

[21] Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с. – С.103

[22] УК РСФСР 1960 г. /Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть вторая: «Советский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 – 522 с., - С.124-127