За последние десятилетия политическая активность граждан нашей страны значительно возросла, что выражается в увеличении числа проводимых митингов, шествий, демонстраций. Набирают популярность так называемые флешмобы. Нередко такие массовые мероприятия могут перерастать в беспорядки, например, как это было в Кишиневе в апреле 2009 года , Лондоне в марте 2011 года или Брюсселе в ноябре 2014 года , что требует от законодательной и исполнительной власти повышенного внимания к данному явлению.

Ответственность за массовые беспорядки предусмотрена ст. 212 УК РФ, которая находится в главе 24 «Преступления против общественной безопасности». Однако за время существования данного преступления его объектом не всегда являлась общественная безопасность. Да и само преступление было законодательно закреплено относительно недавно, хотя указание на признаки массовых беспорядков можно встретить в законодательных актах XVIII века. Эти особенности были обусловлены историческими реалиями и нуждами государства на определенных этапах развития. Изучение особенностей становления и развития нормативной базы об ответственности за массовые беспорядки позволяет использовать опыт прошлых поколений, избежать совершавшихся ранее ошибок, а также показать «направление движения, откуда и куда мы идем»[1] [2] [3] [4], как писал М.Г. Ярошевский.

С.А. Хохрин выделяет четыре основных этапа в развитии уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за массовые беспорядки:

- «первый этап (примерно XI-XVII вв.) характеризуется тем, что законодательство этого периода не предусматривало ответственности за совершение массовых беспорядков как таковых, в этот период вводится понятие «подымщик», а также ответственность за организацию «скопа» и заговора;

- второй этап (с XVII до начала XX в.) - в данный период впервые было уделено внимание таким преступлениям, как «возмущение» и «бунт», определены понятия скопища, смуты, осуществлялись попытки определить роль и степень вины участников данных преступлений;

- третий этап (начинается с 1917 г.) примечателен тем, что законодатель отнес массовые беспорядки к категории контрреволюционных преступлений» 1, впервые в уголовное законодательство вводится состав массовых беспорядков;

- четвертый этап начинается с принятием Уголовного кодекса РФ 1996 года, который предусматривает дифференцированную уголовную ответственность в зависимости от функций и степени вины каждого из субъектов данного преступления. Значительно расширен перечень действий, которые составляют объективную сторону данного преступления, предусмотрены условия освобождения от уголовной ответственности.

Исторически первым источником русского права являются списки Русской Правды, создание которых ученые относят к XI веку. Данный документ не предусматривал ответственность за беспорядки, учиненные большим количеством людей. Все статьи были сформулированы таким образом, что предусматривали ответственность только для одного [5] [6]

исполнителя. Только лишь ст. 83 Пространной редакции Русской Правды предусматривалась ответственность за совершение поджогов. Иных аналогий с современным составом массовых беспорядков в Русской Правде не содержится.

В ст. 6 Новгородской судной грамоты 1471 года содержалось указание «наводки не наводить»1. По мнению Э.А. Арипова данные действия следует рассматривать как побуждение толпы «к нападению на суд либо на противную сторону»[7] [8] [9].

С образованием Русского централизованного государства возникает необходимость ужесточения наказания за совершение преступлений против государства и церкви. В ст. 9 Судебника 1497 года указывалось, что «государскому убойце и коромолнику, церковному татю, и головному, и подымщику, и зажигалнику, ведомому лихому человеку живота не дати,

-5

казнити его смертною казнью» . В рамках данной работы интерес представляют понятия «подымщик» и «зажигалник». Данные понятия в тексте Судебника не раскрываются. В литературе встречается две точки зрения на данную проблему. Согласно первой из них «подымщик в дореволюционной историографии трактовался как поджигатель дома («дыма»), а зажигальник как поджигатель укрепленного города»[10]. Согласно иной точки зрения «подымщик есть лицо, поднимающее, возбуждающее кого-то (население или его часть) против основ правопорядка»[11]. Вторая точка представляется более близкой к смыслу, который был вложен законодателем в данное понятие. Если обратиться к толковому словарю Владимира Даля, то слово «подымщик» обозначает подымающий что-либо1. Одно из значений глагола «подымать» - возмутить, возставить или возбудить ропот, ослушанье; взбудоражить [12] [13] [14] . Данное преступление каралось смертной казнью, что свидетельствует о том, что оно относилось к разряду наиболее тяжких, причиняющих наибольший вред государственной власти. Таким образом, уже в то время законодатель осознавал общественную опасность массовых беспорядков, предусмотрев за них суровое наказание.

В Соборном Уложении 1649 года уже предусматривается ответственность за преступления, совершенные скопом и заговором. Например, в ст. 21 Главы II предусмотрено, что если кто выступит против государя или его подчененных «скопом и заговором, и учнут кого грабити, или побивати, и тех людей, кто так учинит, за то по тому же казнити смертию

-5

безо всякия пощады» . В самом тексте Уложения не дается определения понятий «скопа» и «заговора». Но если обратиться к тесту ст. 22 Уложения, то становится понятным, что данные понятия имеют противоположный смысл к понятию «немногие люди»: «...а те люди ... учнут бити челом государю на приказных людей, что они скопом и заговором к ним не прихаживали, а приходили к ним немногие люди для челобитья»[15], т.е. скопом. Скопом можно назвать толпу, большое количество людей, отличное от группы лиц.

Подводя итог анализу первого этапа, можно сказать, что в тот период развития русского законодательства понятия массовых беспорядков не существовало. Начали складываться первые представления о понятии толпы, о преступлениях, совершаемых против государственной власти, с применением насилия или совершением поджогов, о возможности организации народных волнений.

С начала XVIII в. уголовно-правовая политика была ориентирована на приоритет государственных целей, интересы общества и личности были оттеснены на задний план. В законодательстве того времени составы преступлений распределялись в особом порядке в зависимости от степени их тяжести с точки зрения государственного интереса. На первом месте в иерархии преступлений стояли религиозные преступления, затем следовали государственные, должностные и воинские преступления. Замыкали систему преступления против нравственности.

Законодателем того времени еще не выделялись государственная власть и общественная безопасность как самостоятельные объекты уголовноправовой охраны, а рассматривались в качестве единого целого. Поэтому все преступления, обладающие повышенной общественной опасностью относились к разряду государственных. Например, «стихийное выступление даже без четко сформулированной политической цели, т.е. бунт и возмущение» 1 относились к разряду государственных преступлений и наказывались повешением. Таким образом, в рассматриваемый период преступления, совершенные большим количеством людей, по мнению законодателя имели «антигосударственную» окраску и относились к разряду наиболее тяжких.

В 1715 году принимается Воинский Артикул Петра I, в котором артикул 133 предусматривал запрет различного рода собраний из опасения возникновения беспорядков: «Все непристойные подозрительные сходбища и собрания воинских людей, хотя для советов каких нибудь (хотя и не для зла) или для челобитья, чтоб общую челобитную писать, чрез что возмущение или бунт может сочинитца, чрез сей артикул имеют быть весьма запрещены ». Неповиновение каралось смертной казнью. Кроме того, впервые устанавливалась ответственность за «всякий бунт, возмущение или [16] [17] упрямство» 1 (артикул 137), а также к ответственности привлекались не только подстрекатели, но и лица, которым было что-либо известно о бунте, но которые не сообщили об этом (артикул 135 и 136).

Таким образом, в Артикле Петра I значительное внимание уделено массовым бунтам, которые можно считать аналогом современных массовых беспорядков. Строго наказывалось даже само собрание нескольких лиц вне зависимости от цели данного мероприятия.

В 1782 году был принят Устав благочиния, который статьей 272 ввел два новых состава: 1) «учинение сходбища» (п. 1 ст. 272 Устава благочиния)

Л

и 2) «учинение скопа» (п.6 ст. 272 Устава благочиния) . Э.А. Арипов под понятием «скопище» понимает толпу, сборище, когда лица действуют «все

-5

вместе, сообща» .

С принятием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года преступления, совершаемые в толпе, получают более детальную регламентацию. Так, в частности, в главе второй «О бунте против власти верховной и государственной измене» в ст. 273 предусматривалась ответственность за составление и распространение «письменных и печатных объявлений, воззваний или же сочинений или изображений, с целью возбудить к бунту»[18] [19] [20] [21]. В ст. 271 дается определение понятия бунт, под которым понимается восстание скопом и заговором. Таким образом, несмотря на то, что данное деяние относится к разряду преступлений, направленных против государственной власти, данный состав, а именно составление и распространение различных печатных или письменных материалов, можно рассматривать как подстрекательство совершения беспорядков большим количеством людей (скопом).

В ст. 277 Уложения предусмотрена ответственность за «участие в бунте или заговоре» 1 , которая уже находится в подразделе «О государственной измене и преступлениях против народного права». В ст. 284 Раздела 4 «О преступлениях и проступках против порядка управления» содержатся признаки вооруженности и насилия в обстановке массовых беспорядков, которые организованы с целью воспрепятствовать обнародованию царских указаний: «за явное против властей ... восстание с намерением или воспрепятствовать обнародованию Высочайших указов. когда такое принуждение или противодействие будет произведено вооруженными чем-либо людьми или сопровождаться с их стороны насилием или беспорядками» [22] [23] [24]. Хотя данный состав указывает на признаки вооруженности и применения насилия, тем не менее они играют скорее роль квалифицирующих признаков, так как основным деянием является именно воспрепятствование обнародованию правительственных указаний, а не совершение беспорядков, как самостоятельного деяния. В подтверждение можно привести ст. 286, где указано, что «если сие преступление учинено невооруженными людьми и без явных насильственных с их стороны действий, то.», а в ст. 285 предусмотрена ответственность за совершение противодействия, произведенного «хотя и невооруженными людьми, однако с явным насилием и беспорядками, или же напротив вооруженными, хотя и

-5

без явного с их стороны насилия» .

Таким образом, в Уложении 1845 года преступления, совершенные толпой, получают более детальную регламентацию, хотя по-прежнему относятся к разряду деяний, направленных против интересов государственной власти. В этих составах законодатель уже предусмотрел такие признаки, как вооруженность, насилие, также указывается на совершение беспорядков, что позволяет провести аналогию с современным составом массовых беспорядков.

В 1885 году принимается новое Уложение, в котором в Разделе четвертом «О преступлениях и проступках против порядка управления» предусматривается разная ответственность в зависимости от выполняемой каждым субъектом функции. Так, в тексте Уложения встречаются упоминания о зачинщиках, подговорщиках, участниках, сообщниках и пособниках. В самом тексте данные понятия не раскрываются, так же не раскрываются признаки преступления. В ст. 263 Уложения 1885 года говорится о восстании, а в ст. 270 уже о сопротивлении. Н.С. Таганцев полагает, что «восстание должно быть направлено против какого-либо закона или правительственного распоряжения вообще, а потому имеет характер общий, тогда как сопротивление имеет характер более частный, так как оно может быть направлено против судебного приговора или требования должностного лица, обращенного к известным лицам» 1 . Далее автор указывает, что в сопротивлении должно участвовать не более трех лиц, иначе оно равнозначно сопротивлению общему, т.е. восстанию. Также Н.С. Таганцев говорит о том, что под «словом оружие нужно понимать не только оружие в тесном смысле, но и всякое иное орудие»[25] [26] [27], т.е. в современном понимании можно говорить о предметах, используемых в качестве оружия.

К окончанию второго этапа развития законодательства о массовых беспорядках можно отнести принятие Уголовного уложения 1903 года, в котором «впервые давались определения групп различной преступной

-5

направленности» . Оно различало понятия «сообщество», «скопище» и «шайка». Так, если «шайка относилась к общеуголовным преступлениям, то скопище и сообщество - к политическим» [28]. Согласно С.С. Безсонову «в русской литературе соучастие без предварительного соглашения носило термин «скопь»» \ Это понятие «предполагает не только общность умысла, но, согласно условиям своего возникновения, общность действия во времени и по месту» 2 . Далее С.С. Безсонов отмечает, что «толпу нельзя отождествлять со скопом» 3... «Толпа есть механическое соединение людей, скопище - одухотворенное единое целое, иначе говоря - скопище есть толпа в психологическом смысле слова» 4 . Таким образом, на основании вышеизложенного можно сделать вывод, что толпа отличается от скопища степенью совместности умысла их участников.

По поводу количественного состава прямых указаний в Уложении нет. Однако С.С. Безсонов отмечает, что «Уголовное Уложение допускает скопище, образовавшееся даже из нескольких лиц» 5. Так власти должны были реагировать на «появление на улице первых нескольких лиц участников беспорядков и чтобы они немедленно были рассеяны»6. В то же

п

время «понятие скопища не обусловливается никаким максимумом» .

Уложение 1903 г. явилось итогом второго этапа развития

законодательства о массовых беспорядках, которое претерпело существенные изменения. Законодатель вводит уголовную ответственность за преступления, совершаемые толпой, ответственность зависит от роли и степени вины участников данных противоправных деяний. Сделаны попытки определить количественный состав участвующих лиц, достаточный для квалификации деяния в качестве преступления.

Третий этап, по мнению С.А. Хохрина, начинается после Октябрьской революции 1917 года. Именно в этот период появляется состав массовых [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] беспорядков, который относится к категории контрреволюционных преступлений, что было обусловлено недовольством новым режимом власти, общим уровнем обнищания населения и проводимыми преобразованиями.

Первым кодифицированным актом советской власти, предусматривающим уголовную ответственность, является Уголовный кодекс РСФСР 1922 года. До этого правоотношения в уголовной сфере регулировались декретами и иными постановлениями Военнореволюционного комитета. Непосредственно о массовых беспорядках никаких норм в них не содержалось, однако в Воззвании № 099 отмечалось, что «воровство, разбои, нападения, погромные попытки будут немедленно караться. Виновные в этих преступлениях будут беспощадно судимы Военно-революционным судом»1.

Статьей 75 УК РСФСР 1922 года предусматривалась ответственность за «участие в массовых беспорядках всякого рода, как-то: погромах, разрушении путей и средств сообщения, освобождении арестованных, поджогах и т.п., если при этом участники беспорядка были вооружены»[36] [37], также в ч. 3 содержалась норма об ответственности за участие в беспорядках без оружия, а в ч. 4 ответственность предусматривалась в отношении «лиц, не принимавших непосредственного участия в беспорядках и насильственных действиях, но содействовавших участникам беспорядков оказанием им помощи или сокрытием следов преступления и самих преступников и иными действиями». В ст. 77 содержались нормы об ответственности за участие в беспорядках, не отягченных преступными деяниями, указанными в ст. 75. Для подстрекателей, руководителей, организаторов и прочих участников санкции были разными. Характерной особенностью являлось установление в санкциях только нижнего предела.

Кроме того, ст. 83 вводилась ответственность за призывы к совершению массовых беспорядков.

В 1926 г. принимается новый Уголовный кодекс РСФСР, который исключает состав массовых беспорядков из числа контрреволюционных преступлений. Отныне ответственность за массовые беспорядки предусматривается ст. 59.2 в разделе 2 «Особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления» Главы 1 «Преступления государственные». Данной нормой выделялось два вида массовых беспорядков. Выделялись беспорядки, сопровождающиеся погромами, разрушением железнодорожных путей или иных средств сообщения и связи, убийствами, поджогами и другими подобными действиями, а также беспорядки, не отягченные преступлениями, указанными выше, но сопряженные с явным неповиновением законным требованиям властей или с противодействием исполнению последними возложенных на них обязанностей, или понуждением их к исполнению явно незаконных требований. В данном кодексе немного смягчены санкции, исключена ответственность за призывы к совершению массовых беспорядков, выделена новая категория лиц, которые хотя и не совершали указанных в статье действий, но несут ответственность как пособники и укрыватели.

В УК РСФСР 1961 года ответственность за массовые беспорядки была предусмотрена ст. 79, которая также находилась в главе о государственных преступлениях. Однако в данном кодексе предусматривался только один вид массовых беспорядков, в отличие от УК РСФСР 1926 года. К ответственности по данной статье привлекались только организаторы и участники массовых беспорядков, сопровождающиеся погромами, разрушениями, поджогами и другими подобными действиями, а также участники за оказание вооруженного сопротивления власти. По-прежнему закон не давал определения понятию массовых беспорядков и не раскрывал признаки состава преступления, что существенно затрудняло работу правоприменителя.

Таким образом, в УК РСФСР 1961 года круг противоправных деяний, охватываемых составом массовых беспорядков, был сужен, также законодатель отказался от дифференцированного подхода к оценке роли и степени участия каждого из субъектов данного преступления, предусмотрев ответственность в рамках ст. 79 только для организаторов и участников массовых беспорядков. С принятием и вступлением в законную силу УК РФ 1996 года закончился третий этап в развитии законодательства о массовых беспорядках.

Исторический анализ показал, что преступления, совершаемые в толпе, приобретают особую значимость для законодателя в период становления и укрепления единой централизованной власти в государстве. В этот период в законодательстве начинает предусматриваться различная ответственность для соучастников в зависимости от их роли в совершенном преступлении.

С приходом советской власти совершение массовых беспорядков предусматривается уже как самостоятельное преступное деяние. В объективную сторону деяния, наряду с различными противоправными действиями, включаются погромы и поджоги, которые сохраняются в редакции ст. 212 УК РФ и в настоящее время.

Современный этап развития законодательства характеризуется расширением круга деяний, которые объединяются ст. 212 УК РФ, предусматривающей ответственность за массовые беспорядки. Массовые беспорядки теперь сопровождаются не только поджогами и погромами, но и уничтожением или повреждением любого имущества, применением оружия, иных предметов, представляющих опасность для окружающих, совершением насилия. Хотя ранее в УК РСФСР 1926 г. ответственность предусматривалась за массовые беспорядки, сопровождающиеся погромами, разрушением железнодорожных путей или иных средств сообщения и связи, убийствами, поджогами и другими подобными действиями. В УК РСФСР 1961 г. круг деяний, которые сопровождали массовые беспорядки был сужен до совершения погромов, разрушений, поджогов и других подобных действий.

В настоящее время преступным является также прохождение обучения в целях организации массовых беспорядков или участия в них, предусмотрена ответственность за призывы к массовым беспорядкам, которые можно рассматривать как подстрекательство к действиям, указанным в диспозиции ст. 212 УК РФ. Однако по-прежнему сохраняется ряд проблем, с которым приходится сталкиваться правиприменителю. Остается непонятным, по каким признакам отличать толпу от группы лиц, сама конструкция состава сформулирована довольно сложно, что создает определенные трудности при квалификации.

[1] За кишиневский «флешмоб» ответит Наталья Морарь // Информационное агентство Агентство национальных новостей. URL: http://www.annews.ru/news/detail.php?ID=181880 (дата обращения: 13.05.2015)

[2] Мирная демонстрация в Лондоне переросла в беспорядки // Информационный портал Вести.т. URL: http://www.vesti.ru/doc.html?id=439774&cid=9 (дата обращения: 13.05.2015)

[3] В Брюсселе сегодня массовая акция протеста переросла в беспорядки // Первый канал. Официальный сайт. URL: http://www.1tv.ru/news/world/271287 (дата обращения: 13.05.2015)

[4]Ярошевский М.Г. История психологии. М. : 1966. - С. 554. Цит. по Хохрин С.А. Массовые беспорядки, совершаемые осужденными в исправительных учреждениях (уголовно-правовой и криминологический аспекты) : дис. ...канд. юрид. наук. Рязань : Федеральная служба исполнения наказания Академия права и управления, 2011. - С. 13.

1 Хохрин С.А. Массовые беспорядки, совершаемые осужденными в исправительных учреждениях (уголовно-правовой и криминологический аспекты) : дис. ...канд. юрид. наук. Рязань : Федеральная служба исполнения наказания Академия права и управления, 2011. - С. 8.

[6]

[7] Новгородская судная грамота 1471 года // Образовательный портал Слово URL: http://www.portal- slovo.ru/history/44686.php (дата обращения: 15.05.2015).

[8] Арипов Э.А. Уголовная ответственность за массовые беспорядки (По материалам Кыргызской Республики и Российской Федерации) : дис. .. .канд. юрид. наук. Москва : Академия управления МВД РФ, 2008. - С. 54.

[9] Судебник 1497 года (Текст). Российское законодательство X-XX веков // Библиотека Якова Кротова [сайт]. URL: http://krotov.info/acts/16/2/pravo_01.htm (дата обращения: 15.05.2015).

[10] Хохрин С.А. Массовые беспорядки, совершаемые осужденными в исправительных учреждениях (уголовно-правовой и криминологический аспекты) : дис. .канд. юрид. наук. Рязань : Федеральная служба исполнения наказания Академия права и управления, 2011. - С. 14.

[11] Ильясов А.З. Уголовно-правовые и криминологические проблемы массовых беспорядков : дис. .канд. юрид. наук. Махачкала : Дагестанский государственный университет, 1999. - С. 17.

[12] Даль Владимир. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 3. - М.: Рус. яз. 1981. - С. 190.

[13] Там же. - С. 189.

[14]Соборное Уложение 1649 года царя Алексея Михайловича // Электронная библиотека нехудожественной литературы по русской и мировой истории Библиотекарь.Ру URL:http://www.bibliotekar.ru/sobornoe- ulozhenie-1649/3.htm (дата обращения: 17.05.2015).

[15] Там же.

[16] Исаев И.А. История государства и права России: Учебник. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Юристъ, 2006. - С. 286.

[17] Артикул воинский 26 апреля 1715 года // Официальный сайт Исторического факультета Московского государственного факультета им. М.В. Ломоносова URL:http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/articul.htm (дата обращения: 17.05.2015).

[18] Там же.

[19] Устав Благочиния или Полицейский от 8 апреля 1782 г. // Электронный ресурс URL: http://amnesia.pavelbers.com/Straniza%20istorii%20Rossii%20%2095%20a.htm (дата обращения: 17.05.2015).

[20] Арипов Э.А. Уголовная ответственность за массовые беспорядки (По материалам Кыргызской Республики и Российской Федерации) : дис. .. .канд. юрид. наук. Москва : Академия управления МВД РФ, 2008. - С. 57.

[21] Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Типография Второго Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Санкт-Петербург, 1845. - С. 103.

[22] Там же. - С. 107.

[23] Там же. - С. 110.

[24] Там же. - С. 111.

[25] Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года . Издание седьмое. Пересмотренное и дополненное. Санкт-Петербург, 1992 г. - С. 216.

[26] Там же.

[27] Багмет А.М. Уголовно-правовая характеристика массовых беспорядков: монография. / А.М. Багмет, В.В. Бычков. - М.: Проспект, 2009. - С. 6.

[28] Там же. - С. 7.

[29] Безсонов Д.Д. Массовые преступления в общем и военно-уголовном праве. Диссертация на тему, утвержденную конференцией Александровской Военно-Юридической Академии / Бессонов Д.Д. - С.-Пб.: Типо-лит. К. Л. Пентковского, 1907. - С. 192 URL:

http://www.litres.ru/static/or3/view/or.html?art_type=4&file=n05855&art=480555&user=142138636&cover=/stati c/bookimages/01/10/58/0n05865.bin.dir/0n05865.cover.jpg&uuid=a10b7cff-12da-11e0-8c7e-ec5afce481d9 (дата обращения: 21.05.2015).

[30] Там же. - С. 193.

[31] Там же. - С. 199.

[32] Там же. - С. 212.

[33] Там же. - С. 222.

[34] Петров А.В. Массовые беспорядки на Урале и в Западной Сибири в начале XX века // Полицейское право: история и современность. 2005, № 4. - С. 112.

[35] Безсонов Д.Д. Указ. соч. - С. 222.

[36] Воззвание военно-революционного комитета от 28 октября 1917 года // Документы XX века. Электронный ресурс. URL: http://doc20vek.ru/node/113 ec5afce481d9 (дата обращения: 22.05.2015).

[37] Уголовный кодекс РСФСР редакции 1922 года // Юридическая Россия. Федеральный правовой портал. URL:

http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1241523&subID=100096269,100096272,100096337,100096347,100096 368#text (дата обращения: 22.05.2015).