В ходе как досудебного производства, так и последующего судебного разбирательства по уголовному делу участники уголовного судопроизводства сталкиваются с конфликтными ситуациями, которые, в том числе, затрагивают их права и свободы[1]. В соответствии с Конституцией Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2). В последовательной и полной реализации этих прав главную роль играет государство путем обеспечения соответствующих гарантий. Так, в качестве основной формы защиты гарантируемых Конституцией РФ прав и свобод человека выступает судебная форма защиты, являющаяся, в свою очередь, важным элементом гарантии остальных прав человека.

С защитой прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод непосредственно связано и назначение уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ).

С целью предупреждения нарушений и иных ограничений прав и свобод участников уголовного процесса законодатель в ч. 1 ст. 11 УПК РФ возложил на суд, прокурора, следователя, дознавателя процессуальную обязанность разъяснить невластным участникам уголовного судопроизводства содержание их правового статуса. Вред, причиненный лицу в результате нарушения его прав и свобод судом, а также должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование, согласно положениям ч. 4 ст. 11 УПК РФ, подлежит возмещению в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом.

Нормы, регулирующие правоотношения в сфере обеспечения охраны прав и свобод участников уголовного судопроизводства, а также их защиту, расположены в нескольких статьях уголовно-процессуального закона. К таким нормам следует отнести главу 16 УПК РФ, предусматривающую порядок обжалования действий и решений суда, должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство; ст.ст. 124, 125 УПК РФ, регулирующие порядок и сроки разрешения прокурором, руководителем следственного органа, судом жалобы; главы 451 и 471 УПК РФ, регламентирующие порядок подачи и разрешения соответственно апелляционной, кассационной жалобы и апелляционного, кассационного представления как на судебные решения, принимаемые в ходе досудебного производства по уголовному делу, так и на решения судов первой и апелляционной инстанций; глава 481 УПК РФ - о порядке подачи и разрешения надзорной жалобы и надзорного представления на вступившие в законную силу указанные выше решения судов.

Вместе с тем, согласно положениям главы 49 УПК РФ, вступившие в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. К новым обстоятельствам уголовнопроцессуальный закон в числе других относит решение Европейского Суда по правам человека о нарушении положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, допущенное российским судом при разрешении уголовного дела, либо пересмотре состоявшегося решения суда. В качестве таковых нарушений рассматривается применение отдельных норм федерального закона либо полностью указанного закона, противоречащих правовому содержанию либо рассматриваемого, либо иного международноправового акта (ч.4 ст.413 УПК РФ).

В соответствии с п.2 ч.4 ст.413 УПК РФ установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений названной Конвенции при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела является основанием для возобновления производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств, а состоявшееся судебное решение подлежит отмене с учетом ч.5 ст.415 УПК РФ и уголовное дело возвращается в суд первой инстанции.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что обжалование процессуальных решений должностных лиц, связанных с защитой и охраной прав и свобод участников уголовного судопроизводства, не ограничивается конечной инстанцией в виде Президиума Верховного Суда Российской Федерации. Каждый участник уголовного судопроизводства может обратиться в Европейский Суд по правам человека, который является, в свою очередь, одним из элементов механизма наднационального разрешения споров, для защиты своих прав и свобод.

В связи с изложенным И.Н. Пустовая предлагает дополнить гл. 16 УПК РФ статьей 127[2] «Право обжалования в Европейский Суд по правам человека» следующего содержания:

«1. Участник уголовного судопроизводства, исчерпавший все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты, вправе обратиться за охраной и защитой своих прав и свобод в Европейский Суд.

2. Порядок обращения в Европейский Суд осуществляется на основании международных договоров Российской Федерации»1.

На наш взгляд, предложенное этим автором дополнение в уголовнопроцессуальное законодательство является нецелесообразным, поскольку данная норма уже закреплена в ч.3 ст.46 Конституции Российской

Федерации: «Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты» и данная

конституционная норма не требует уточнения. Как отмечал А.И. Ковлер, судья Европейского Суда, избранный от Российской Федерации (19982012 гг.), указанная конституционно-правовая норма стала общепризнанной после того, как Российская Федерация приняла юридическую компетенцию ЕСПЧ применительно к толкованию и применению правовых положений и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и Протоколов к ней.

Исследовав статистические данные нарушений, признанных

Европейским Судом в результате рассмотрения жалоб, за период 20112015 гг.[3], можно выделить следующие, наиболее характерные нарушения Конвенции, допущенные судами Российской Федерации в ходе осуществления процессуальной деятельности (Таблица 1).

Таблица 1

Сведения о количестве и видах нарушений Конвенции о защите прав человека и основных свобод

№

Нарушенные права, закрепленные в Конвенции

2011

2012

2013

2014

2015

2016

1.

Право на жизнь - лишение жизни (ст. 2)

53

28

15

12

15

11

2.

Право на эффективное расследование (ст. 2)

58

32

15

16

20

13

3.

Право не подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство

62

48

49

50

44

64

обращению (ст. 3)

4.

Право на эффективное расследование (ст. 3)

22

25

16

9

20

13

5.

Право на свободу и личную

неприкосновенность (ст. 5)

68

64

63

56

58

153

6.

Право на справедливое судебное разбирательство (ст. 6)

40

33

25

24

19

41

7.

Право на судебное разбирательство в разумный срок (ст. 6)

13

16

7

3

6

15

8.

Право на средство правовой защиты (ст. 13)

58

17

30

30

22

50

9.

Всего нарушений по данным статья Конвенции

374

263

220

200

204

360

Так, за последние 5 лет наибольшее количество нарушений (374) прав участников уголовного судопроизводства, гарантируемых как Конституцией Российской Федерации, так и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, зафиксировано в 2011 году при тенденции их снижения в последующие годы. Это имеет место в условиях снижения, в целом, количества жалоб и, следовательно, числа нарушений, что отражено в Таблице 2[4].

Таблица 2

Основные сведения о рассмотрении Европейским Судом по правам человека жалоб против России в 2011-2015 гг.

2011

2012

2014

2015

Жалобы, переданные на рассмотрение

12 454

10 736

12 328

8 952

судьям ЕСПЧ

Жалобы, по результатам рассмотрения которых вынесены постановления

199

216

257

218

Приведенные данные о результатах рассмотрения обращений в Европейский Суд по правам человека позволяют, тем не менее, высказать диссертанту свое мнение о том, что указанная тенденция может свидетельствовать о том, что уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации все больше соответствует международным правовым стандартам в области правосудия, в том числе закрепленным в Конвенции. Вместе с тем, приведенные в таблице показатели нарушений таких прав, как право личную свободу, человечное обращение, уважение чести и достоинств личности, на справедливое рассмотрение и разрешение уголовных дела судом, средство правовой защиты, свидетельствует о сохраняющейся тенденции значительного количества таких нарушений.

При этом автор отмечает, что расхождение нормативной регламентации прав участников уголовного процесса по УПК РФ и реальной действительности их обеспечения в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод нашло свое отражение в одном из первых решений Европейского Суда по правам человека по жалобам российских граждан, в котором Европейский Суд признал приемлемой жалобу на нарушение ст.3 Конвенции, поданную В.Е. Калашниковым против России, который, будучи подозреваемым, обвиняемым, а затем и подсудимым, провел под стражей более 6,5 лет в результате многократного продления сроков расследования и переносов судебных заседаний[5].

В числе основополагающих прав личности диссертант рассматривает положение ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод «Право на свободу и личную неприкосновенность», которое распространяется на каждого гражданина. Каждый, кто находится на свободе или под стражей имеет права на личную неприкосновенность, то есть не быть или не оставаться лишенным свободы, за исключением случаев, предусмотренных п. 1 ст. 5 Конвенции. В случае, если лицо задержано или заключено под стражу, ему гарантируются права, предусмотренные пп. 2-5 ст. 5 Конвенции.

В контексте указанной международно-правовой нормы свобода личности отождествляется с ее физической свободой. В целях установления факта лишения или ограничения свободы человека в том смысле, какой заложен в ст.5, необходимо дать правовою оценку ситуации, характеризующей правовое положение личности. В частности, какие ограничительные меры к нему применены, срок и порядок их применения, а также наступившие вследствие реализации указанных мер последствия. Ранее на данный факт обращал внимание и В.Я. Неказаков[6].

В процессуальной литературе встречается также термин «юридическая свобода личности», которая рассматривается в противопоставлении свободы и принуждения, последнее рассматривается как ограничение свободы личности в сфере уголовного судопроизводства. Например, профессор И.Л. Петрухин анализирует юридическую свободу, исследуя именно те требования к личности, которые охватываются содержанием позитивной ответственности. Понятие юридической свободы как определяемой правовыми нормами дозволенности социально одобряемого поведения, дополняемой предписаниями о должном поведении и правовыми запретами, данное И.Л. Петрухиным[7], по мнению З.Ф. Ковриги, является неточным. Последняя считает, что определение свободы как правовой дозволенности, дополняемой предписаниями о должном поведении, тавтологично. Кроме того, право во всяком случае предписывает должное поведение, предоставляя возможность выбора или не предусматривая таковой. Одобрение поведения или его порицание — оценочные категории, входящие в структуру ответственности, а не юридической свободы[8]. Свобода личности в уголовном судопроизводстве полностью основывается на ответственности, добровольном и добросовестном исполнении необходимых обществу и закрепленных в законе требований.

Рассматривая проблему права на неприкосновенность личности, диссертант считает необходимым обратить внимание на определение неприкосновенности личности, встречающееся в научной литературе: это предоставленные человеку и гражданину и охраняемые Российской Федерацией его свобода, безопасность, заключающаяся в ограждении человека, гражданина от всякого рода воздействия на него: морального, психологического и др. Ранее по данному поводу писал и профессор И.Л. Петрухин[9]. На наш взгляд, такое определение содержит в себе перечень базовых составляющих (соответственно определяется и структура неприкосновенности личности), и обращает внимание на наличие гарантий, обеспечиваемых государством. В свою очередь, Е.Г. Васильева рассматривает принцип неприкосновенности личности как недопустимость (запрещение) любого противоправного посягательства на физическую, нравственную и психическую целостность, индивидуальную свободу, общую свободу действий и личную безопасность при осуществлении уголовного судопроизводства. Право на неприкосновенность личности - это такое гарантированное государством состояние человека, при котором его психофизическая целостность и автономия личности свободны от принуждения[10].

Следует отметить, что Европейский Суд по правам человека в своих решениях неоднократно указывал на важность права на свободу и личную неприкосновенность в демократическом обществе в том понимании, которое определено Конвенцией.

Лишение свободы, согласно Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должно соответствовать следующим критериям:

- законность лишения свободы;

- основания для лишения свободы должны соответствовать тем основаниям, которые указаны в п. 1 ст. 5 Конвенции.

На наш взгляд, справедливой является научная позиция В.М. Корнукова о том, что «возможность ограничения неприкосновенности личности сопряжена как с производством ареста, так и с применением других мер процессуального принуждения. Но поскольку арест из всех возможных принудительных действий более всего стесняет личную свободу, Конституция РСФСР и соответствующие нормативные акты уголовнопроцессуального права, закрепляя принцип неприкосновенности личности, формулируют условия ограничения личной свободы только при его применении... Условия же применения других принудительных мер, стесняющих личную свободу, находят свое выражение непосредственно в нормах, предусматривающих применение этих мер»[11].

Для соблюдения Конвенции лишение свободы должно сопровождаться конкретными гарантиями с целью исключить риск произвола. В основе совокупности таких гарантий лежит идея защиты личности от произвольных покушений на ее свободу. Поэтому понятно стремление поставить всякое лишение свободы, постановление о котором принято в контексте уголовного судопроизводства, под незамедлительный судебный контроль, как это специально предусмотрено в п.3 ст.5 Конвенции, что, в свою очередь, является важным элементом предупреждения подобных нарушений.

При нахождении лица под стражей важно определить, не нарушен ли разумный срок применения рассматриваемой меры пресечения в отношении конкретного обвиняемого. Европейский Суд использует определенный метод оценки разумности продления содержания лица под стражей[12], суть которого заключается в том, что:

- во-первых, в первую очередь, именно на национальные органы возлагается обязанность установить все обстоятельства, которые позволяют допустить или устранить существование подлинной общественной потребности, оправдывающей отступление от правила уважения свободы личности;

- во-вторых, Европейский Суд, в случае обращения заявителя, устанавливает и оценивает в каждом конкретном случае, с точки зрения разумности, характер причин, которые привели к решению суда пойти на столь серьезное отступление от принципов свободы личности и презумпции невиновности, которым является всякое заключение под стражу без осуждения.

Законодательство Российской Федерации воспроизводит формулировку п.1 ст.5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ч.1 ст.22 Конституции Российской Федерации, устанавливающей, что каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. По аналогии с Конвенцией ограничения личной свободы и неприкосновенности человека связываются лишь с задержаниями и арестами.

Анализ содержания конкретных норм Европейской конвенции позволяет выделить шесть случаев законного, согласно правовому содержанию п.1 ст.5 Конвенции, лишения человека свободы:

- осуждение лица компетентным судом;

- неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или необходимость обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

- представление перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или наличие достаточных оснований полагать, что необходимо предотвратить совершение лицом правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

- заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

- необходимость предотвращения распространения инфекционных заболеваний;

- необходимость предотвращения незаконного въезда, принятия мер по высылке или выдаче.

При этом ряд обозначенных оснований (первое-третье, шестое) находят свое отражение и в российском законодательстве.

Исследуя допускаемые следователем, дознавателем, прокурором, судьей нарушения требований Конституции РФ и уголовно-процессуального законодательства при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, диссертант обращается к положениям Конвенции, гарантирующим обеспечение прав личности, предлагая рассмотреть такой принцип, как верховенство права, который является одним из элементов нравственноправового, духовного наследия государств-членов Совета Европы и лежит в основе важнейшей гарантии, закрепленной в п.1 ст.6 Конвенции: праве на справедливое судебное разбирательство.

Гарантии, закрепленные в ст.6 исследуемой в диссертации Конвенции, полностью вписываются в рамки европейского публичного порядка в области основополагающих прав. Это означает, что даже лица, нарушившие уголовный закон и совершившие преступления против общественного строя и государственного устройства, имеют право на соблюдение в отношении них процессуальных норм справедливого судебного разбирательства.

Особо важное место права на справедливое судебное разбирательство в демократическом обществе в смысле Конвенции о защите прав человека и основных свобод требует такого толкования составляющих его гарантий, чтобы они были не иллюзорными, а конкретными. Немаловажная роль в этом вопросе принадлежит государству, которое, пользуясь широкой свободой усмотрения в выборе средств, позволяющих судебной системе соответствовать требованиям ст. 6 Конвенции, обязано обеспечить соблюдение и реализацию предусмотренных гарантий.

С целью определения соответствия принципам справедливого судебного разбирательства судебного процесса, судебная практика чаще всего использует метод глобальной оценки, основанной на том, что разнообразные гарантии, предусмотренные ст.6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, являются лишь гранями основной гарантии справедливого судебного разбирательства. Требования п.2 (презумпция невиновности) и п.3 (конкретные права обвиняемого) рассматриваемой нами статьи представляют собой элементы общего понятия справедливого судебного разбирательства, выраженного в п.1 данной Конвенции.

При рассмотрении данного вопроса диссертант также исходит из того, что, по общему правилу, Европейский Суд не занимается рассмотрением фактических или правовых ошибок, допускаемых национальным судом, за исключением тех случаев, когда имеет место нарушение гарантии ст. 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство).

На основании изложенного диссертант констатирует, что наднациональный контроль не может распространяться на обоснованность судебных решений. Европейский Суд не вправе, например, подвергнуть проверке обвинительный приговор на том основании, что национальный суд ошибся в оценке фактических обстоятельств дела. Наднациональный контроль распространяется лишь на соответствие процедур национального законодательства, которые привели к нарушениям положений данной Конвенции.

Вместе с тем, базируясь на содержании Конвенции о защите прав человека и основных свобод, правовые гарантии справедливого рассмотрения и разрешения уголовного дела судом можно классифицировать следующим образом:

- гарантии, обеспечивающие осуществление анализируемого судебного разбирательства по уголовному делу. С указанной целью на органы государственной власти возлагается ряд таких обязанностей, как образование суда в установленном законом порядке, разработка правовых гарантий, позволяющих беспристрастно и гласно рассматривать и разрешать уголовное дело;

- гарантии, позволяющие реализовать на всех этапах движения уголовного дела сторонам уголовного судопроизводства равные возможности в отстаивании своей правовой позиции. На данный факт обращает внимание и А.Л. Осипов[13].

К числу таких функциональных гарантий можно отнести требование ст.6 рассматриваемой в диссертации Конвенции о необходимости соблюдения разумных сроков при проведении предварительного расследования уголовных дел и судебном разбирательстве, равенство сторон перед законом и судом, состязательность сторон.

В России принцип беспробельности судебной защиты прав и свобод граждан утвердился с принятием Конституции Российской Федерации (ст.ст. 18 и 46). Основной закон Российской Федерации не только установил право на судебную защиту любых прав и свобод, но и предусмотрел согласно ст.6 Конвенции ряд конкретных прав на справедливое судебное разбирательство (ст. 19, 47-52, 120, 123 Конституции Российской

Федерации). Закрепление на конституционном уровне ключевых принципиальных положений, связанных с правом на справедливое судебное разбирательство, свидетельствует о готовности России придать должное значение указанному праву, которое признано в демократическом обществе.

Вместе с тем, статья 13 Конвенции определяет принципиальный подход ее создателей и позицию Европейского Суда по правам человека по вопросу о том, каким образом должно осуществляться субъективное право на защиту от противоправных покушений на права и свободы, защищаемые Конвенцией, со стороны государств - участников.

При обеспечении каждому человеку права на защиту Конвенция и Европейский Суд исходят из принципа субсидиарности, согласно которому главным, решающим звеном, от которого зависит, в первую очередь, защита прав человека, является национальный суд, который более компетентен рассматривать и решать проблемы, возникающие непосредственно в данной стране и разрешаемые на основе национального закона в соответствии с условиями и традициями, свойственными национальной правовой системе. Однако необходимо отметить, что Европейский Суд сохраняет за собой право контроля за наличием эффективных мер правовой защиты. Его вмешательство необходимо и возможно только в том случае, если такая система эффективных мер отсутствует или остается нереализуемой.

Однако стоит заметить, что интерпретация положений ст. 13 Конвенции породила ряд вопросов в практической деятельности государственных органов и их должностных лиц, а также судов. Главным из них является вопрос о том, что следует понимать под эффективными средствами правовой защиты, каковы критерии определения этой эффективности?

Четкие критерии эффективности Европейский Суд высказал еще в 90-е гг., а именно возможность возбуждения дела в национальном суде для проверки оспариваемых решений; компетентность внутреннего органа, рассматривающего жалобу по существу; предоставление компенсации потерпевшему в случае, если его жалоба удовлетворена.

Статья 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, главным образом, рассчитана на ситуацию, когда несоблюдение закрепленных Конвенцией прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве фиксировалось со стороны государственных органов и должностных лиц. Данная международно-правовая норма носит в известной мере процессуальный характер. Она закрепляет и гарантирует право подачи жалобы в компетентную национальную инстанцию в случае, если заявитель считает, что его права, защищаемые Конвенцией, нарушены.

В свою очередь, согласно позиции Европейского Суда по правам человека под эффективными средствами правовой защиты следует понимать наличие достаточных гарантий, создающих на национальном уровне возможность обжалования незаконных и необоснованных действий и решений должностных лиц, а также право на обращение в суд.

Важнейшим условием эффективной защиты прав является наличие соответствующей национальной нормативно-правовой базы. Конституция Российской Федерации содержит целый ряд положений, призванных обеспечить эффективную правовую защиту прав и основных свобод при производстве по уголовному делу всех, кто находится на территории российского государства, а не только граждан Российской Федерации. К таким конституционным положениям можно отнести, в частности, ст.ст. 4550, 52-54 Основного закона Российской Федерации.

Для обеспечения эффективного осуществления права на правовую защиту от посягательств со стороны публичных властей Конституция

Российской Федерации и действующее законодательство Российской Федерации предусматривают создание и функционирование целой серии государственных органов. Так, Президент Российской Федерации наделен широким кругом полномочий, среди которых особо выделяется принадлежащая ему прерогатива обеспечения прав и свобод человека.

Исходя из изложенного, можно сделать вывод о том, что действующее законодательство формирует с правовой точки зрения национальный механизм, способный обеспечить осуществление требований ст.13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Существующая судебная практика свидетельствует о том, что принимая решения, при наличии оснований, в пользу заявителя, Европейский Суд тем самым обеспечивает этим заявителям восстановление их нарушенных в ходе производства по уголовному делу и судебного разбирательства по нему прав и свобод.

Подчеркнем, что решение, которое вынесено Европейским Судом, имеет обязательную юридическую силу для государства, в отношении которого заявлен иск. Вместе с тем нередкими являются факты, когда значимые решения выходят за границы одного государства и воздействуют на правоприменительную деятельность иных государств, ратифицировавших Конвенцию. То есть, правовая позиция, высказываемая Европейским Судом по правам человека по конкретному рассматриваемому им делу выступает необходимым и основным видом судебного регулирования, используемого в процессе правоприменения.

Правовые позиции Европейского Суда можно также рассматривать как совокупность содержащих в них интерпретаций правовых понятий в свете Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Однако следует отметить, что в зависимости от многих факторов и, прежде всего, юридических, а также национальной правовой системы эти правовые позиции имеют свою специфику. Это означает, что степень соотношения национального и международного права в Конституциях разных стран закреплена по-разному. Вместе с тем, в ряде государств резолютивная часть и прецедентная норма, которые содержатся в решении Европейского Суда по правам человека, подлежат исполнению.

По мнению Д.Т. Караманукяна для понимания процесса влияния правовых позиций Европейского Суда, представленных им в своих решениях, на внутригосударственное законодательство уместно использовать понятие «восприятие», которое неразрывно связано с правовой рецепцией. Рецепция включает в себя два существенных момента: во-первых, восприятие национальным правом предписаний норм Конвенции через механизм ее ратификации или одобрения (утверждения) и, во-вторых, передачу прав и обязанностей, возложенных Европейской конвенцией на государства-участников Совета Европы с целью непосредственной их реализации. При этом сама норма права, содержащаяся в Конвенции, текстуально остается неизменной и равно обязательной для создавших ее субъектов[14].

Немаловажным для понимания роли Конвенции, а также ее положений, суть которых разъясняется в решениях Европейского Суда, является определение их места в системе национального права. Ряд государств- участников исходит из того, что положения Конвенции являются приоритетными над национальным правом, другие же придают ей всего лишь ценность закона. Так, например, Конституция Австрии придает Конвенции конституционное значение и устанавливает безусловность и общепризнанность норм международного права, которые одновременно являются элементом австрийского права[15].

Такое значение предается Конвенции и решения Европейского Суда в законодательствах Италии[16] и Португалии[17].

В Федеративной Республике Г ермания место норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод в законодательстве определяет Конституционный Суд, который фактически признает их составной частью национального права и в то же время устанавливает, что решения Европейского Суда не обладают приоритетом над конституционными нормами[18].

Такое соотношение норм национального и международного права воспринято и Конституцией Российской Федерации. Вместе с тем, в соответствии с главой XIII1 Федерального конституционного закона Российской Федерации от 14.12.2015 № 7-ФКЗ решение Европейского Суда по правам человека вследствие того, что в части, обязывающей Российскую Федерацию к принятию мер по его исполнению, данное решение основано на положениях Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в истолковании, предположительно приводящем к их расхождению с Конституцией Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации может признать это решение невозможным для исполнения[19], тем самым определив приоритет Конституции Российской Федерации над решением Европейского Суда по правам человека.

Вместе с тем, Председатель Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькин отмечает, что «в России не вызывает сомнений особая роль решений Европейского Суда по правам человека, их обязательность и прецедентный характер. Важное значение таких решений для России официально признано как Конституционным Судом Российской Федерации, так и другими судебными органами страны»[20].

По мнению судьи Конституционного Суд Российской Федерации Н.С. Бондаря для Европейского Суда по правам человека характерен новый тип юридического видения мира - европейское конституционное мировоззрение. Специфика деятельности Европейского Суда заключается в осуществлении «европейского конвенционного контроля»[21]. Это означает, что пределы действия такого контроля ограничены перечнем и содержанием только тех прав и свобод, которые провозглашают как Европейская Конвенция, так и Протоколы к ней.

Деятельность Европейского Суда по правам человека имеет узконаправленный характер и применительна лишь к основным, наиболее важным правам и свободам человека, перечисленным в Конвенции и отчасти - в Протоколах к ней.

В связи с этим, на наш взгляд, следует согласиться с позицией профессора В.В. Ершова, полагающего, что «постановления Европейского Суда по правам человека являются прецедентами толкования, обязательными в России для органов государственной власти, местного самоуправления и иных лиц»[22], и Н.С. Бондаря, утверждающего, что постановления Европейского Суда по правам человека нацелены на формирование у правоприменителя способности верно толковать содержание правовых норм, закрепленных Европейской конвенции[23]. Анализируемые постановления не следует отождествлять с правилами поведения и в общественных, и в правовых отношениях.

Анализ правового содержания ряда постановлений Европейского Суда позволяет заключить: граждане Российской Федерации и других государств обращаются в этот международный судебный орган не только с целью признать факт нарушения Конвенции, но и показать, что национальное законодательство не отвечает европейским требованиям. Обращение граждан в Европейский Суд это не что иное, как решение существующей в государстве проблемы многочисленных нарушений прав человека, и один из способов нормотворчества, который выражается во внесении необходимых изменений в действующее национальное законодательство в целях повышения эффективности функционирования правового механизма защиты прав и свобод личности. Вследствие этого выявленные Европейским Судом пробелы позволят повысить эффективность исполнения конституционной обязанности российского государства по защите прав и свобод человека и гражданина, а также усилить ответственность государства за неисполнение возложенной обязанности перед гражданами по причине допущенных в отношении них нарушений закона.

[1] Кондрат И.Н. Охрана прав участников уголовного процесса в досудебном производстве: международные стандарты и механизм реализации в РФ. М., 2013. С. 351-352.

[2] Пустовая И.Н. Защита прав и свобод участников уголовного судопроизводства // Проблемы права. 2014. № 1 (44). С. 120.

[3] Статистические данные Европейского Суда по правам человека // URL: http://europeancourt.ru/uploads/Statistika_Evropeyskogo_Suda (дата обращения: 25.12.2015).

[4] Статистические данные Европейского Суда по правам человека // URL: http: //europeancourt.ru/uploads/Statistika_Evropeyskogo_Suda (дата обращения: 25.12.2015).

Постановление ЕСПЧ от 15.07.2002 по делу «Калашников (Kalashnikov) против Российской Федерации» (жалоба № 47095/99) // Бюллетень

Европейского Суда по правам человека. 2003. № 1.

[6] Неказаков В.Я. Конституционно-правовые вопросы реализации в российском праве и правоприменительной практике статей 5 и 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод: право на свободу, личную неприкосновенность и справедливое судебное разбирательство: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 78.

[7] Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. М., 1985. С. 9.

[8] Коврига З.Ф. Свобода личности и ответственность в уголовном праве // Правоведение. 1987. № 5. С. 60-64; Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978. С. 39.

[9] Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение. М., 1985. С. 35.

[10] Васильева Е.Г. Принцип неприкосновенности личности в уголовном процессе // Актуальные вопросы уголовного процесса современной России: Межвузовский сборник научных трудов. Уфа, 2003. С. 24-29.

[11] Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978. С. 39.

[12] Постановление ЕСПЧ от 02.03.2006 по делу «Долгова (Dolgova) против Российской Федерации» (жалоба № 11886/05) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. № 8; Постановление ЕСПЧ от 19.05.2004 по делу «Гусинский (Gusinskiy) против Российской Федерации» (жалоба № 70276/01) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. № 2.

[13] Осипов А.Л. Реализация требований статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении уголовных дел судом первой инстанции: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 115.

[14] Караманукян Д.Т. Акты Европейского Суда по правам человека в российской правовой системе: учебное пособие. Омск, 2013. С. 37.

[15] Конституция Австрийской Республики: Федеральный конституционный закон от 10 ноября 1920 г. // Конституции государств Европейского Союза / Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ; под общ. ред. Л.А. Окунькова. М., 1997 С. 13.

[16] Конституция Итальянской Республики от 22 декабря 1947 г. // Там же. С. 424.

[17] Конституция Португальской Республики от 2 апреля 1967 г. // Там же. С. 522.

[18] Конституция Федеративной Республики Германия от 23 мая 1949 г. // Там же. С. 565.

[19] О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации»: Федеральный конституционный закон от 14.12.2015 № 7-ФКЗ // URL:

http://www.pravo.gov.ru (дата обращения: 03.02.2016).

[20] Зорькин В.Д. Председатель Конституционного Суда Российской Федерации // URL: http://www.jpr-pechr.ru/ (дата обращения: 03.02.2016).

[21] Бондарь Н.С. Европейский конституционализм в аспекте национальной конституционной и европейской конвенционной юрисдикции // URL: www.pravo.ru>Новости>view/42653 (дата обращения: 04.02.2016).

[22] Ершов В.В. Прецеденты толкования Европейского Суда по правам человека // Российское правосудие. 2007. № 1 (9). С. 22-33.

[23] Бондарь Н.С. Европейский конституционализм в аспекте национальной конституционной и европейской конвенционной юрисдикции // URL: ’^^^ргауо.ги>Новости>у1е’^42653 (дата обращения: 04.02.2016).