Уголовное судопроизводство Российской Федерации является широкой сферой государственной деятельности, где во имя интересов общества и государства, а именно для достижения конституционно-значимых целей таких, как: защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации), довольно часто приходится прибегать к некоторому ограничению права на свободу и личную неприкосновенность, которое, одновременно с этим, гарантируется ч. 1 ст. 22 Конституции Российской Федерации[1].

Еще 50 лет назад В.И. Каминская справедливо отмечала, что пока существует преступность, особенно в ее наиболее тяжких формах, сама постановка вопроса о каком-либо существенном сокращении мер процессуального принуждения вряд ли может быть признана перспективной и плодотворной[2], что сохранило актуальность и сегодня.

Несмотря на соответствующие гарантии со стороны государства, одним из оснований ограничения права на свободу и личную неприкосновенность является применение к лицу самой суровой меры уголовно-процессуального принуждения - заключения под стражу, которая является достаточно распространенной и нередко избираемой мерой пресечения в российском уголовном судопроизводстве. При этом при задержании и заключении лица под стражу ограничивается личная свобода гражданина, который в установленном законом порядке еще не признан виновным, а только наделен статусом подозреваемого, обвиняемого.

Решение проблемы количественного сокращении численности содержащихся под стражей российских граждан (1998-1999 гг. их число превысило 450 тыс. ежегодно) и принятые государством законодательные меры (Федеральный закон от 09.03.2001 № 25-ФЗ, которым исключено из уголовно-процессуального законодательства положение о возможности заключения под стражу только учитывая тяжесть совершенного противоправного деяния; Федеральный закон от 31.10.2002 № 133-ФЗ, реализация которого позволила сократить число заключаемых под стражу подозреваемых, обвиняемых примерно на 100 тыс. в год) достаточно подробно исследованы профессором Б.Я. Гавриловым[3].

При рассмотрении исследуемой проблемы диссертант обращается к высказыванию Чезаре Беккариа: «Существует довольно распространенное заблуждение, которое заключается в том, что решение вопросов тюремного заключения граждан ... следует оставлять на усмотрение судьи, который является лишь исполнителем законов. Это противоречит самой цели общества - обеспечить личную безопасность граждан. Основания должны быть зафиксированы в законе, а не определяться судьями, решения которых всегда ущемляют гражданские свободы, за исключением случаев, когда они прямо вытекают из общих принципов действующего законодательства»[4].

В настоящее время правовую основу для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу на национальном уровне составляют Конституция Российской Федерации, УПК РФ и Федеральный закон от 15.07.1995 № 103-ФЗ[5], в которых предусмотрены основания и порядок избрания данной меры пресечения, ее изменения и отмены, а также продления сроков содержания под стражей, сроки и порядок обжалования решений и действий органов предварительного расследования, прокурора и суда по ее применению.

Вместе с тем, уголовно-процессуальным законом Российской Федерации лицо, лишенное свободы или ограниченное в ней по причине избрания в отношении него таких уголовно-процессуальных мер, как заключение под стражу или домашний арест, имеет право на избрание в отношении него залога или иной меры пресечения, что полностью корреспондируется с такими международно-правовыми документами в области защиты прав и свобод человека и гражданина, как Международный Пакт о гражданских и политических правах (ст. 9) и Конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 5). Кроме того, на указанное право Верховным Судом Российской Федерации специально обращено внимание в Постановлении Пленума от 19.12.2013 № 41[6].

Изложенное позволяет утверждать, что позиция Верховного Суда Российской Федерации заключается в том, что каждый имеет право на избрании в отношении него иной альтернативной меры уголовно - процессуального пресечения, нежели заключение под стражу.

Вместе с тем, нарушения ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая гарантирует право на свободу и личную неприкосновенность личности, по состоянию на 2016 год, были признаны Европейским Судом по правам человека в 153 постановлениях, вынесенных по жалобам в отношении Российской Федерации[7]. Большинство из этих решений являются однотипными. Анализ практики Европейского Суда позволяет сделать вывод о том, что подавляющее большинство жалоб на нарушения ст. 5 Конвенции, прежде всего, связано с необоснованным применением данной меры уголовно-процессуального принуждения, в том числе без учета обстоятельств, характеризующих личность подозреваемого, обвиняемого.

С целью сокращения и предотвращения числа нарушений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, допускаемых органами предварительного расследования и судами Российской Федерации, необходимо, на наш взгляд, учитывать и руководствоваться в своей практической деятельности решениями, в том числе по конкретным делам, Европейского Суда по правам человека. Как отмечено выше Верховный Суд Российской Федерации признает важность изложенных выше правовых позиций, в том числе, Европейского Суда по правам человека и учитывает их при даче разъяснений по вопросам, возникающим у судов при применении мер пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога[8].

Также на необходимость придания особого значения для правового регулирования вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу решениям Европейского Суда по правам человека в своем диссертационном исследовании, с чем диссертант безусловно согласен, обращал внимание Е.В. Золотарь, отмечая, что решения указанного международного судебного органа фактически носят прецедентный характер, поскольку при вынесении им новых решений он руководствуется оценками и подходами, которые он сформулировал ранее по другим аналогичным делам[9]. Вопрос прецедентного характера постановлений Европейского Суда по правам человека диссертантом рассмотрен в третьем параграфе первой главы настоящего диссертационного исследования.

В соответствии со ст. 99 УПК РФ при решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и определения ее вида при наличии предусмотренных статьей 97 УПК РФ таких оснований, как: подозреваемый, обвиняемый может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу; для обеспечения исполнения приговора или возможной выдачи лица в порядке, предусмотренном ст. 466. УПК, должны учитываться также тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства. Исходя из анализа конструктивного содержания указанной нормы перечень этих обстоятельств является открытым. В свою очередь в науке уголовно-процессуального права их принято относить к условиям, влияющим на решение вопроса о мере пресечения. Данная позиция нашла свое отражение в изложенных результатах диссертационного исследования.

Несмотря на законодательное закрепление приведенных выше обстоятельств, закон не указывает степень обязательности и сравнительной важности каждого из них. Тем не менее, УПК РФ обязывает органы предварительного расследования и суд принимать во внимание указанные условия (тяжесть преступления, данные о личности обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, состоятельность подозреваемого, обвиняемого, его положение в обществе и т.д.).

Несмотря на одинаковую важность соотношения как тяжести совершенного преступления, так и сведений о личности, в правоприменительной практике органов предварительного следствия в большинстве случаев следователь при принятии решения об избрании меры пресечения руководствуется только основаниями для избрания меры пресечения (ст. 97 УПК РФ) и тяжестью совершенного деяния[10]. Так, органами предварительного следствия в отношении П., обвиняемого в организации преступного сообщества по 124 эпизодам мошенничества, в суд направлено ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Основанием для избрания указанной меры пресечения выступило обвинение П. в совершении особо тяжкого преступления и нескольких тяжких преступлений. По ходатайству стороны защиты Волгоградским областным судом мера пресечения в отношении обвиняемого П. изменена на подписку о невыезде и надлежащем поведении. При этом, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила постановление суда первой инстанции без изменения, поскольку законность и обоснованность применения уголовнопроцессуальной меры пресечения обусловлена наличием правовых оснований для ее применения, выявленных в ходе производства по уголовному делу. При этом наличие формальных условий не может являться основанием для избрания меры пресечения в виде заключении под стражу. При принятии данного решения суд, прежде всего, должен самостоятельно оценивать представляемые как стороной обвинения, так и стороной защиты обстоятельства, свидетельствующие о наличии или отсутствии оснований для заключения лица под стражу. В связи с этим, а также учитывая, что обвиняемый П. будучи под подпиской о невыезде и надлежащем поведении, являлся к следователю, ранее не судим, имеет семью, постоянную работу и место жительства, на его иждивении у него находятся несовершеннолетние дети, суд постановил, что тяжесть предъявленного П. обвинения сама по себе, без учета обстоятельств, указанных в ст. 97 УПК РФ, не может являться основанием для избрания в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу[11].

В ходе проведенного нами анкетирования сотрудников органов предварительного следствия 44,4% частично (в зависимости от категории преступления) разделяют и 29,4% не разделяют правовую позицию ЕСПЧ о

допустимости избрания меры пресечения в виде заключения под стражу без акцента на тяжесть совершенного преступления.

Вместе с тем, Европейский Суд по правам человека особое место отводит личности подозреваемого, обвиняемого и сведениям о ней. В качестве примера приведем решение Европейского Суда по правам человека по делу «Долгова (Dolgova) против России»[12], в котором Суд счел обоснованным первоначальный арест заявительницы, поскольку она была задержана на месте совершения преступления. Однако ЕСПЧ отметил, что при решении вопроса о дальнейшем продлении срока содержания под стражей, национальные судебные органы должным образом не проявили «особую тщательность». По мнению Европейского Суда по правам человека ссылка на тяжесть преступления и абстрактная ссылка на возможность повлиять на свидетелей, скрыться и совершить новое преступление является недостаточной. Кроме того, национальными судами не учитывались обстоятельства, характеризующие личность заявительницы (постоянная регистрация в Москве, отсутствие судимостей, постоянное место учебы, положительная характеристика).

Подобные нарушения неоднократно являлись предметом рассмотрения в Европейском Суде по правам человека (решение ЕСПЧ по делу «Смирновы (Smimovy) против России»[13]). Это, в том числе, обусловлено тем обстоятельством, что 49,5% из 328 опрошенных нами сотрудников органов предварительного следствия не учитывают практику Европейского Суда по правам человека при принятии решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Впоследствии часть таких решений следователей отменяются судьями, поскольку при учете только тяжести предъявленного обвинения необходимо уделять особое внимание поиску надлежащего равновесия между защитой в общих интересах институтов демократии и обеспечением прав личности. Так, гражданин Е. обвинялся в совершении в 1997 г. преступлений, предусмотренных ч. 4, 5 ст. 33, ч. 3 ст. 158, ч. 3 ст. 174, ст. 175, ч. 2 ст. 210, ч. 2 ст. 291, ст. 292, ч. 1 ст. 306, ч. 2 ст. 326, ч. 2 ст. 327 УК РФ. Исходя из того, что Е. находился под стражей с августа 1999 г., имеет постоянное место жительства, у него на иждивении двое малолетних детей, характеризуется Е. положительно, а уголовное дело в отношении него в ближайшее время рассмотрено быть не может, суд применил к нему меру пресечения, не связанную с лишением свободы. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отказывая в удовлетворении кассационного представления, в своем определении указала, что тяжесть содеянного сама по себе не может являться основанием для содержания лица под стражей[14].

Не следует также оставлять без внимания и тот факт, что, несмотря на разъяснения, данные Верховным Судом Российской Федерации[15], судьи при принятии решения об избрании в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, уголовно-процессуальной меры пресечения в виде заключения под стражу недостаточно полно исследуют основания и обстоятельства, свидетельствующие о необходимости заключения под стражу. Данный факт также подтверждается материалами 215 изученных архивных уголовных дел, согласно которым судья в своем постановлении формально перечисляет те основания и обстоятельства, которые указаны в ходатайстве следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. При этом, конкретных доводов, подтверждающих, что подозреваемый, обвиняемый может скрыться или продолжить заниматься преступной деятельностью, суды не приводят. Нередко в своем постановлении о продлении срока содержания под стражей суд указывает, что при решении вопроса о мере пресечения учитывается не только тяжесть и характер предъявленного обвинения, но и разумность подозрения в причастности к преступлению, обосновывающего помещение обвиняемых под стражу, данные об их личности, время, уже проведенное ими под стражей, отсутствие возможности применения к ним на настоящем этапе производства по уголовному делу альтернативных мер пресечения, необходимость обеспечения судопроизводства по уголовного делу. Подтверждением этому являются результаты судебной практики. Так, апелляционным постановлением Нижегородского областного суда от 01.10.2014 было отменено постановление Кулебакского городского суда Нижегородской области от 18.09.2014 об избрании П. меры пресечения в виде заключения под стражу. Основанием для принятия судом апелляционной инстанции данного решения послужила ошибочность выводов суда о том, что П. скроется от следствия и суда по тем основаниям, что не имеет социально-значимых привязанностей, поскольку официально не трудоустроен, в браке не состоит, по месту регистрации не проживает. Данный вывод противоречит фактическим данным, представленным следователем и исследованным судом, в частности характеристике, составленной участковым уполномоченным полиции, в которой указано на его регистрацию и фактическое проживание П. по конкретному адресу в г. Кулебаки, проживание с гражданской женой и ее малолетними детьми и их содержание. Кроме того, к ходатайству не приложены доказательства того, что П. не являлся по вызовам следователя и пытался скрыться. Далее, мотивируя избрание меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении П. суд также указал, что он может продолжить заниматься преступной деятельностью, обосновав свои выводы лишь характеристикой от участкового уполномоченного, указавшего на склонность П. к употреблению спиртного и общение с ранее судимыми лицами. Между тем, согласно закону, данные обстоятельства, при наличии сведений об отсутствии у П. непогашенной судимости, с учетом представленных подозрений в совершении преступления, не могут служить основанием для вывода о возможной криминальной деятельности[16].

Изложенное выше позволяет констатировать, что отсутствие в итоговом решении суда оценки по каждому из оснований, перечисленных в ч. 1 ст. 97, ст. 99 УПК РФ и положенных в основу ходатайства следователя, а также ссылки суда на соответствующие доказательства, представленные сторонами, свидетельствует о его необоснованности, что нашло свое подтверждение в материалах изученных архивных уголовных дел и в приведенных выше научных исследованиях.

Изложенное выше подтверждает позицию диссертанта о том, что суды должны определять разумное равновесие в обеспечении защиты прав потерпевших от преступлений и личности от незаконного и необоснованного ограничения ее прав и свобод. Сказанное полностью корреспондируется с позицией Европейского Суда по правам человека о том, что необходимо правильно соотносить права задержанных, с одной стороны, и права лиц, чьи права и законные интересы нарушены противоправными действиями, с другой стороны[17]. Правоприменителем тяжесть содеянного следует учитывать не более чем обязательное условие, позволяющее при принятии решения об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого такой меры пресечения, как заключение под стражу, наряду с анализом прочих обстоятельств, приведенных в ст. 97, 99, ч. 1 и 2 ст. 108 УПК РФ, сделать правильный вывод о соразмерности меры пресечения преступлению, в совершении которого подозревается или обвиняется конкретное лицо.

В п. 6 упомянутого выше постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.2013 № 41 с учетом практики Европейского Суда по правам человека в качестве разъяснения приведен перечень обстоятельств, характеризующих личность подозреваемого, обвиняемого. В том числе в данном судебном решении раскрываются другие обстоятельства такие, как совершение лицом в отношении членов своей семьи преступления, поведение лица после совершения преступления, в частности явка с повинной, оказание помощи в раскрытии и расследовании преступления, возмещение преступлением вреда.

В связи с этим, на наш взгляд, необходимо рассмотреть более подробно влияние каждого обстоятельства, характеризующего личность подозреваемого, обвиняемого, на принятие решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу.

Так, возраст подозреваемого, обвиняемого определяет уровень их интеллектуального и нравственного развития, принадлежность к

определенной среде. Представляется, например, нецелесообразным заключать под стражу (пожилых) людей в престарелом возрасте, что имеет место в изученных архивных уголовных делах, поскольку, зачастую, они в силу своих физических возможностей не в состоянии скрыться от следствия и суда. Отметим, что заключение под стражу несовершеннолетних допускается уголовно-процессуальным законодательством (ч. 2 ст. 108 УПК РФ). Вместе с тем, такая мера пресечения в отношении данной категории лиц, по мнению профессора И.Л. Петрухина, должна быть редким исключением, так как «изоляция от внешнего мира способна пагубно отразиться на их неокрепшей психике, подорвать дух, склонить к ложному признанию (самооговору) или ложным показаниям в отношении других ли (оговору)»[18].

Состояние здоровья подозреваемого, обвиняемого, а именно тяжесть и продолжительность заболевания, могут полностью исключить возможность заключения под стражу, например, в связи с необходимостью проведения операции, инвалидностью и др.). Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, согласившись с мнением суда первой инстанции об освобождении лица из-под стражи, в своем кассационном определении указала, что у подсудимого К. гипертония, вследствие чего его дальнейшее заключение под стражей может ухудшить состояние его здоровья; кроме того К. имеет постоянное место жительства, ранее не судим[19]. Вместе с тем, для подтверждения этого обстоятельства необходим соответствующий медицинский документ, а в некоторых случаях - проведение судебно-медицинской экспертизы.

Аналогичным образом диссертант рассматривает и то, что семейное положение также уголовно-процессуальным законодательством отнесено к обстоятельствам, влияющим на заключение лица под стражу. Речь идет о нахождении у подозреваемого, обвиняемого на иждивении малолетних и несовершеннолетних детей, престарелых родителей. При наличии таких обстоятельств снижается вероятность, что подозреваемый или обвиняемый будет препятствовать производству по уголовному делу или скроется от следствия и суда. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила без изменения решение суда первой инстанции, освободившего Ф. из-под стражи, а кассационное представление государственного обвинителя - без удовлетворения, мотивировав свое решение тем, что последний способствовал раскрытию и расследованию других преступлений, устроился на работу, имеет несовершеннолетних детей[20]. Вместе с тем, следует отметить, что законодатель в таких случаях предусмотрел норму в УПК РФ, согласно которой если у подозреваемого или обвиняемого, задержанного или заключенного под стражу, остались без присмотра и помощи несовершеннолетние дети, другие иждивенцы, а также престарелые родители, нуждающиеся в постороннем уходе, то следователь, дознаватель принимает меры по их передаче на попечение близких родственников, родственников или других лиц либо помещению в соответствующие детские или социальные учреждения (ч. 1 ст. 160). Таким образом, у правоприменителей есть выбор воспользоваться данной нормой или избрать в отношении подозреваемого, обвиняемого иную меру пресечения.

вопрос заключения под стражу, диссертант обращает внимание на необходимость учета рода занятий подозреваемого, обвиняемого, которое определяется местом его работы или учебы. В подтверждение соискатель обращается к складывающейся судебной практике. Так, постановлением Новочебоксарского городского суда Чувашской Республики от 10 ноября 2009 г. в отношении

несовершеннолетнего К. избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Чувашской Республики постановление городского суда отменила, избрав в отношении К. меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении на основании того, что несовершеннолетний К. подозревается в совершении преступлений средней тяжести, имеет постоянное место жительства и учебы.

Кроме того, исключительных обстоятельств, позволяющих суду назначить меру пресечения в виде заключения под стражу, по делу не имелось[21].

Практический интерес для рассматриваемой проблемы представляет также решение Европейского Суда по правам человека по делу «Худобин (Khudobin) против России», где ЕСПЧ указал на то, что в решениях национальных судов при заключении лица под стражу не были рассмотрены и учтены юный возраст заявителя, его проблемы со здоровьем, отсутствие криминального прошлого, наличие постоянного места жительства и устойчивых семейных связей[22].

На наш взгляд, к иным обстоятельствам, характеризующим личность, помимо тех, что перечислены в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.2013 № 41, можно отнести наличие государственных наград, участие в ликвидации последствий аварии в Чернобыле, направление в командировки в «горячие точки», судимость, связь с преступной средой, агрессивность при совершении преступления, отрицательное поведение после совершения преступления и прочее. Так, судья Б. отказал в удовлетворении ходатайства следователя об избрании в отношении подозреваемого М. меры пресечения в виде заключения под стражу на основании наличия у него государственной награды - медали к 70- летию Вооруженных сил СССР. Однако при обращении следователя к судье Р. данное ходатайство было удовлетворено. Также в судебной практике встречаются случаи, когда защитники в качестве основания для отмены меры пресечения в виде заключения под стражу указывают на то, что подозреваемый, обвиняемый является участником боевых действий (апелляционное постановление Московского городского суда от 15.06.2016).

Таким образом, рассмотренные выше обстоятельства, а судебная практика свидетельствуют о необходимости учитывать при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу не только тяжесть совершенного противоправного деяния, но и обстоятельства, характеризующие личность подозреваемого, обвиняемого, наличие которых может препятствовать заключению под стражу и принятию необоснованного и незаконного решения об ограничении свободы лица. В этой связи Ю.И. Стецовский отмечает, что признание обвиняемого может являться следствием неправильной и необоснованной юридической оценки совершенного им противоправного деяния[23]. Схожую позицию высказывает А.Т. Гольцов, говоря о том, что отсутствие оснований или условий, свидетельствующих о необходимости применения меры пресечения, влияет на законность ее применения. Неподтверждение оснований и условий применения меры пресечения влечет незаконность ее применения[24].

Изложенное позволяет диссертанту утверждать о необходимости тщательного исследования при рассмотрении вопроса избрания меры пресечения всех обстоятельств, характеризующих личность подозреваемого, обвиняемого, как по отдельности, так и в своей совокупности с целью не допустить принятия незаконного и необоснованного решения о заключении лица под стражу, что регламентировано в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации и на что обращает внимание ЕСПЧ. Для реализации этих положений, по мнению диссертанта, было бы целесообразным исключить из ст. 99 УПК РФ словосочетание «тяжесть преступления», что позволит преодолеть обвинительный уклон суда при разрешении ходатайства дознавателя, следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемого, обвиняемого в совершении тяжкого и особо тяжкого преступления, что обоснованно приведенными выше аргументами в тексте диссертации.

[1] Хапеев И.М. Заключение под стражу как мера пресечения в российском уголовном судопроизводстве. М., 2013. С. 117-127.

[2] Каминская В.И. Охрана прав и законных интересов граждан в уголовнопроцессуальном праве // Сов. государство и право. 1968. № 10. С. 28.

[3] Гаврилов Б.Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты. - М., 2008. С. 44-48.

[4] Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1995. С. 180-181.

[5] О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений: Федеральный закон от 15.07.1995 № 103-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995. № 29. Ст. 2759.

[6] О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. № 2.

[7] Нарушения, признанные ЕСПЧ в результате рассмотрения жалоб в 2016 году: по статьям Конвенции и Протоколов к ней и государствам- ответчикам // URL: http://www.echr.coe.int/Documents/Stats_violation_2015_EN G.pdf (дата обращения: 17.08.2016).

[8] О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014. № 2.

[9] Золотарь Е.В. Актуальные вопросы применения заключения под стражу в качестве меры пресечения: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 40.

[10] Апелляционное постановление от 3 марта 2016 г. № 10-2802/2016 // СПС «КонсультантПлюс»; Свердловский районный суд г. Перми: Обзор кассационной и надзорной практики по уголовным делам Пермского краевого суда за первое полугодие 2010 года (утв. на заседании президиума Пермского краевого суда 3 сентября 2010 г.). Дело № 22-916 // URL: http://oblsud.perm.sudrf.ru (дата обращения: 17.08.2016); Архив

Первомайского районного суда г. Ижевска, 2003. № 1-220/04.

[11] Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 22.05.2007 № 16-О07-19. Архив Верховного Суда РФ, 2007.

[12] Постановление ЕСПЧ по делу «Долгова (Dolgova) против России» от 2 марта 2006 г. (жалоба № 11886/05) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. № 8.

[13] Постановление ЕСПЧ по делу «Смирновы (Smirnovy) против России» от 24 июля 203 г. (жалобы №№ 46133/99; 48183/99) // Бизнес-адвокат. 2003. № 20.

[14] Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 03.04.2003 по делу № 66-О02-104. Архив Верховного Суда РФ, 2003.

[15] О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 № 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 5; О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 12.

[16] Обзор судебной практики применения судами Нижегородской области законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога за четвертый квартал 2014 г. // URL: http://oblsudnn.ru/index.php/obzory-sudebnoj-praktiki/1267 (дата обращения: 20.08.2016).

[17] Постановление ЕСПЧ по делу «Класс (Klass) и другие против Федеративной Республики Германии» от 6 сентября 1978 г. (жалоба № 5029/71) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: в 2 т. Т. 1. М., 2000; постановление ЕСПЧ по делу «Броуган (Brogan) и другие против Соединенного Королевства» от 29 ноября 1988 г. (жалоба №№ 11209/84; 11234/84; 11266/84; 11386/85) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: в 2 т. Т. 1. М., 2000. С. 77.

[18] Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. М., 1989. С. 109.

[19] Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 14.09.2006 по делу № 86-О06-22. Архив Верховного Суда РФ, 2007.

[20] Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 05.10.2006 по делу № 34-О06-27. Архив Верховного Суда РФ, 2006.

[21] Кассационное дело № 22-3079 // URL: http://gov.cap.ru/ (дата обращения: 20.08.2016).

[22] Постановление ЕСПЧ по делу «Худобин (Khudobin) против России» от 26 октября 2006 г. (жалоба № 59696/00) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2007. № 11 (65). С. 13-41.

[23] Истина... И только истина. Пять бесед о судебно-правовой реформе / отв. ред. Ю.И. Стецовский. М., 1990. С. 366.

[24] Гольцов А.Т. Заключение под стражу в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 59.