Анализ уголовно-правовой литературы показывает, что попытки перевести теоретические дискуссии относительно продолжаемого преступления в практическую плоскость неизбежно приводят к обсуждению признаков продолжаемого хищения. И это вполне закономерно, так как среди всех продолжаемых преступлений наиболее распространенными являются именно хищения.

Высшая судебная инстанция уделяет разъяснению признаков продолжаемых хищений особое внимание. В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» указывалось, что «продолжаемым хищением следует считать неоднократное незаконное безвозмездное изъятие государственного или общественного имущества, складывающееся из ряда тождественных преступных действий, имеющих общую цель незаконного завладения государственным или общественным имуществом, которые охватываются единым умыслом виновного и составляют в своей совокупности одно преступление».

Однако в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 декабря 1980 г. № 6 «О практике применения судами Российской Федерации законодательства при рассмотрении дел о хищениях на транспорте» (напомним, что это постановление не отменено) высшая судебная инстанция скорректировала свой подход к определению продолжаемого преступления. В подп. «а» п. 4 указанного постановления разъясняется, что «продолжаемым хищением должно признаваться неоднократное незаконное безвозмездное изъятие государственного имущества, складывающееся из ряда тождественных преступных действий, если указанные действия совершены при обстоятельствах, свидетельствующих о наличии у лица общей цели и единого умысла на хищение определенного количества материальных ценностей». Таким образом, Пленум указал новый признак продолжаемого хищения - наличие конкретизированного умысла, что существенно сузило объем рассматриваемого понятия. За его рамками остались тождественные противоправные действия, направленные на хищение, при совершении которых виновный не имеет детального представления о размере чужого имущества, которое ему удастся похитить.

В уголовно-правовой науке подобная корректировка субъективных признаков продолжаемого хищения вызвала немало критических замечаний, причем совершенно обоснованных. Как отмечалось в третьем параграфе первой главы диссертации, если дискретные действия, направленные на хищение чужого имущества, имеют общую цель (например, ежемесячно мошенническим путем получать социальные выплаты), то отсутствие конкретизированных представлений о количественных параметрах похищаемого по частям чужого имущества не лишает содеянное содержательного, внутреннего единства.

Признавая это обстоятельство, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» в новом определении продолжаемого хищения отказался от указания на конкретизированный умысел. Согласно п. 16 упомянутого постановления «от совокупности преступлений следует отличать продолжаемое хищение, состоящее из ряда тождественных преступных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление». Вместе с тем Пленум дополнил характеристику продолжаемого хищения еще одним признаком - указанием на единый источник, из которого изымается чужое имущество.

Разумеется, попытка конкретизации признаков продолжаемого хищения, предпринятая в постановлении Пленума от 27 декабря 2002 г. № 29, не осталась без внимания уголовно-правовой научной общественности. В научных и научно-практических публикациях, учебных и учебно-методических работах со ссылкой на п. 16 постановления Пленума от 27 декабря 2002 г. № 29 констатируется, что продолжаемое хищение предполагает изъятие чужого имущества из единого (одного и того же) источника. Однако дальше такой констатации дело, как правило, не идет. По крайней мере, нам не удалось обнаружить опубликованных трудов, в которых были бы выработаны критерии единства источника, из которого происходит изъятие чужого имущества при совершении продолжаемого хищения. По сути дела, уголовно-правовая наука отдала решение этого вопроса на откуп правоприменительной практике.

Обобщение судебной практики позволяет заключить, что единство источника, из которого совершается продолжаемое хищение, определяется на основании двух альтернативных критериев.

Первым из них является пространственный (территориальный) критерий, который предполагает, что неоднократное незаконное изъятие чужого имущества осуществляется из одного места, ограниченного определенными территориальными рамками. Как правило, пространственные границы единого источника, из которого осуществляется изъятие чужого имущества при продолжаемом хищении, определяются рамками жилища, помещения, иного хранилища (гаража, сарая, трубопровода и т.п.).

Так, например, Н., проникнув в квартиру З., похитил принадлежавшее ей имущество на общую сумму <...> руб. и отнес за гаражи, расположенные около дома потерпевшей. Далее, продолжая приводить в исполнение свои намерения, Н. вернулся в жилище З. с целью хищения приготовленных заранее покрывала, часов и вазы, но был задержан.

В судебном заседании осужденный Н. также не отрицал факт проникновения в квартиру З. с целью кражи и показал, что первоначально похищенное он отнес к гаражам и вернулся за другим имуществом, но был задержан. Далее он планировал после совершения кражи подъехать к гаражам, где он оставил украденное, и перевезти все на вокзал.

В соответствии с законом ряд преступных тождественных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое хищение, образует продолжаемое преступление.

При таких установленных судом обстоятельствах следует признать, что Н. было совершено единое продолжаемое хищение, в процессе которого осужденный был задержан при повторном проникновении в квартиру З. и, соответственно, не имел возможности распорядиться и пользоваться похищенным им имуществом.

С учетом изложенного действия Н. подлежат переквалификации с ч. 3 ст. 158 УК РФ на ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 158 УК РФ как покушение на тайное хищение чужого имущества, совершенное с незаконным проникновением в жилище, с причинением значительного ущерба гражданке З.[1]

В подобных случаях, когда пространственные границы места, из которого осуществляется неоднократное незаконное изъятие чужого имущества, совпадают с границами жилища, помещения или иного хранилища, особых проблем с констатацией единства источника не возникает. Намного сложнее выглядит ситуация, когда имущество изымается на одной территории (в одном месте), но из разных хранилищ, например, из кладовых помещений, находящихся в одном подвале, нескольких ящиков для одежды, расположенных в одной раздевалке, соседних гаражей или дачных участков. Правоприменители оценивают такие места совершения хищений весьма противоречиво - то как единый источник, то как несколько различных источников (см. приложение).

Примером первого подхода может служить следующее решение.

Мичуринским районным судом Д. осужден за три преступления, квалифицированные по ч. 1 ст. 158 УК РФ.

Судом установлено, что ночью 2 июня 2009 г. Д. свободным доступом с

приусадебных участков А., П. и Д.Г.А., расположенных в пос. Лесной Воронеж Мичуринского района Тамбовской области (расположенных рядом с домом № 14 по ул. Лесной) похитил, соответственно, яблоню в возрасте 5 лет стоимостью 2000 руб., два саженца яблони и один саженец вишни стоимостью 1100 руб. и вишню в возрасте четырёх лет стоимостью 2500 руб.

Органами предварительного расследования и судом вышеуказанные действия осужденного Д. квалифицированы как совершение им самостоятельных трёх составов преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 158 УК РФ.

Однако, по мнению судебной коллегии по уголовным делам Тамбовского областного суда, из вышеуказанных фактических обстоятельств дела, установленных органами предварительного следствия и судом, следует, что осужденным Д. совершено продолжаемое хищение, состоящее из ряда тождественных преступных действий, совершаемых путём изъятия чужого имущества из одного и того же источника, приусадебных участков потерпевших, расположенных рядом с домом № 14 по ул. Лесной в пос. Лесной Воронеж Мичуринского района Тамбовской области, объединённых единым умыслом, о котором свидетельствуют действия Д., который похищал плодовые деревья и саженцы в течение непродолжительного периода времени с участков расположенных в непосредственной близости друг от друга, и составляющих в своей совокупности единое преступление193.

В приведенном примере суд признал три земельных участка единым источником, аргументируя это тем, что они расположены «в непосредственной близости друг от друга».

Иное решение принято судебной коллегией по уголовным делам Свердловского областного суда.

По приговору суда С. признан виновным в краже имущества Б. и В. на сумму 300 руб. у каждого, совершенной в ночное время в начале июля 2008 г. с незаконным проникновением в хранилище.

В кассационном представлении государственный обвинитель, не оспаривая доказанность вины С., просил отменить приговор, поскольку суд в приговоре необоснованно квалифицировал действия осужденного по кражам имущества Б. и В. как одно преступление, мотивировав свое решение доводами о том, что кражи совершены в одну ночь одна за другой из соседних сараев.

Судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда согласилась с доводами представления прокурора, указав следующее.

Органами предварительного следствия действия С. были квалифицированы соответственно по п. "б" ч. 2 ст. 158 и п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ.

Суд переквалифицировал эти действия на п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ в связи с тем, что данные кражи были совершены С. в одну ночь, одна за другой, в одном месте из соседних сараев и с единым умыслом на хищение чужого имущества.

Однако по смыслу закона продолжаемым преступлением, состоящим из ряда тождественных преступных действий, могут быть признаны действия виновного, совершаемые путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенные единым умыслом и составляющие в своей совокупности единое преступление.

Из исследованных судом материалов дела усматривается, что указанные кражи чужого имущества С. совершил в одну ночь. Однако имущество изымалось из разных хранилищ, преступления совершались в отношении имущества разных потерпевших. При таких обстоятельствах не имеется оснований говорить о том, что действия виновного в своей совокупности составляли единое преступление, а следовательно, не имеется оснований и для квалификации этих действий как одного продолжаемого преступления[2].

В этом случае суд кассационной инстанции посчитал соседние сараи различными источниками и на этом основании квалифицировал незаконное изъятие чужого имущества из каждого сарая как самостоятельное хищение.

Таким образом, в отсутствие доктринальных рекомендаций единообразная правоприменительная практика уголовно-правовой оценки единства источника, из которого похищается имущество, до настоящего времени не сложилась. В этой связи теоретическая разработка научно обоснованных рекомендаций относительно критериев установления рассматриваемого признака продолжаемого преступления приобретает особую значимость.

Анализируя различные правоприменительные подходы к оценке источника, из которого совершается неоднократное незаконное изъятие имущества, следует иметь в виду, что ключевым, сущностным признаком продолжаемого хищения является единство умысла виновного, субъективная взаимосвязь юридически тождественных посягательств на собственность. Что же касается единства источника, из которого по частям изымается чужое имущество, то этот признак является всего лишь внешним проявлением субъективного единства, одним из факторов, подтверждающих единство умысла. Следовательно, источник неоднократного незаконного изъятия чужого имущества необходимо оценивать с позиции субъективного вменения, через призму психического отношения виновного. И если лицо с единым умыслом похищает чужое имущество из различных хранилищ, воспринимая их как единый источник, содеянное следует признать продолжаемым хищением из одного из того же источника. Иными словами, при наличии субъективной взаимосвязи юридически тождественных действий, направленных на хищение чужого имущества, единый источник изъятия в физическом смысле нельзя отождествлять с одним хранилищем. В этом случае единым источником следует признавать и несколько хранилищ, компактно расположенных в одном и том же месте.

Так, например, при совершении с единым умыслом хищения чужого имущества из нескольких кладовок, расположенных в подвале многоквартирного дома, источником изъятия следует признать подвал. Если хищение с единым умыслом совершено из соседних гаражей, единым источником изъятия нужно признавать гаражный кооператив. На первый план здесь выходит не единство хранилища, а единство места (территории)[3]. Не случайно в некоторых случаях правоприменительные органы, аргументируя наличие признаков продолжаемого хищения, указывали, что оно совершается «в одном месте»[4].

При установлении единства источника, из которого совершается продолжаемое хищение, судебная практика использует не только пространственный, но и юридический критерий, который предполагает, что все изъятое неоднократными действиями имущество принадлежит одному собственнику (физическому или юридическому лицу, государству, субъекту федерации). В этом случае единый источник отождествляется с имуществом одного потерпевшего.

Практическое применение этого критерия можно проиллюстрировать следующим примером.

Постановлением Бабушкинского районного суда г. Москвы от 29 апреля 2015 г. уголовное дело в отношении Н., обвиняемой в совершении преступлений,

предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ (три преступления), возвращено Бабушкинскому межрайонному прокурору г. Москвы для устранения препятствий его рассмотрения судом.

В апелляционном представлении государственным обвинителем поставлен вопрос об отмене постановления суда, так как основания возврата уголовного дела, указанные судом, являются необоснованными. Не разделяя мнение суда относительно неверной квалификации действий Н., прокурор полагает, что подсудимая совершила ряд тождественных действий, трижды изымая имущество из одного источника. Учитывая изложенное, действия подсудимой были обоснованно объединены единым умыслом и квалифицированы не по количеству потерпевших, а по источнику хищения.

Рассмотрев апелляционное представление, Московский городской суд указал следующее. Ссылка государственного обвинителя в апелляционном представлении на п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» является несостоятельной, поскольку в рассматриваемом случае изъятие имущества происходило хотя и похожими способами, но у отдельных потерпевших, которые не образуют в совокупности один источ- ник197.

В приведенном примере основным аргументом суда апелляционной инстанции против квалификации содеянного в качестве продолжаемого хищения явилась ссылка на то, что чужое имущество изымалось из различных источников - у трех отдельных потерпевших.

Не вдаваясь в анализ вышеприведенного судебного решения, отметим, что позиция, на которой оно основано (единый источник - это имущество, принадлежащее одному потерпевшему), имеет своих сторонников и среди представителей уголовно-правовой науки. Одним из них является П.С. Яни, который

категорично утверждает, что «разъяснение, которое дано Пленумом в постановлении от 27.12.2002, а именно указание на один и тот же источник, дает основание для квалификации как единого продолжаемого преступления только таких тождественных деяний, которые причиняют ущерб одному потерпевшему. Таким образом, если лицо, пусть и в течение короткого времени, совершает хищение у нескольких потерпевших, например, тайно похищает в транспорте деньги из сумок нескольких граждан, то каждая кража квалифицируется самостоятельно и в размере стоимости имущества, похищенного у каждого из граж- дан»[5]. Аналогичную позицию занимает и Н.А. Лопашенко: «Нет признаков продолжаемого хищения в том случае, если виновный предпринял одинаковые действия с одинаковыми целями в отношении разных потерпевших»[6].

Полагаем, что полностью согласиться с этими утверждениями вряд ли возможно. С обоснованной критикой такого подхода выступали еще дореволюционные юристы. В частности, известный польский криминалист С. Будзин- ский обращал внимание на то, что количество потерпевших зачастую является результатом случайного стечения обстоятельств и по большому счету не охватывается умыслом виновного, находится за пределами его сознания и воли, совершенно ему безразлично. Так, в одном случае вор желает совершить кражу из гостиницы, при этом его преступный умысел не направлен против какого -либо определенного лица: он собирает вещи, попавшиеся ему под руку, и с ними скрывается. В другом случае вор сначала крадет одежду из одного гостиничного номера, а через два дня после этого - из другого, но потерпевшим вновь оказывается то же лицо, которое сменило место проживания после первой кражи. В третьем случае преступник, имея единый умысел, несколько раз крадет вино из одного и того же погреба, но между двумя эпизодами преступления у погреба меняется собственник. Если усматривать единство преступления в единстве потерпевшего, то во втором случае придется признать наличие одного преступления, а в первом и третьем - их совокупность, меж тем как несправедливость подобного решения и его противность здравому смыслу очевидны[7].

В том же ключе рассуждал и великий русский правовед Н.С. Таганцев, указывая, что «нельзя признать таковым признаком (признаком, отделяющим продолжаемое деяние от совокупности преступлений - А.К.) единство нарушенного субъективного права, так как кража из сундука, в коем находились вещи разных владельцев, не становится только в силу этого обстоятельства совокупностью краж. А с другой стороны, поджог в разное время домов, принадлежащих одному владельцу, или кража у одного лица, но в разное время, разного его имущества, составит не единичное преступное деяние, а совокуп- ность»[8].

Вместе с тем это вовсе не означает, что при разграничении продолжаемого хищения и совокупности хищений субъекты правоприменительной деятельности должны игнорировать принадлежность имущества. В ряде случае это обстоятельство может сыграть решающую роль для квалификации содеянного в качестве продолжаемого хищения.

Приговором Ленинского районного суда г. Челябинска от 13 февраля 2014 г. Р. осужден за совершение девяти преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Он признан виновным в том, что 15 марта 2013 г., правомерно находясь в квартире Л.Е.А., взял принадлежащую ей кредитную карту, со счета которой в период с 15 марта по 17 декабря 2013 г. девять раз осуществил операцию по снятию денежных средств.

Проверив материалы дела в связи с кассационным представлением прокурора, президиум Челябинского областного суда приговор в отношении Р. изменил, указав следующее.

Нельзя признать правильным вывод органа предварительного следствия, с которым согласился суд первой инстанции, о совершении Р. девяти самостоятельных преступлений.

Описанные в приговоре обстоятельства хищения Р. в период с 15 марта по 17 декабря 2013 г. принадлежащих потерпевшей денежных средств на общую сумму ***руб. в короткий промежуток времени, одним и тем же способом из одного источника при сходных обстоятельствах свидетельствуют о совершении этих действий в осуществление единого умысла, направленного на хищение чужого имущества.

Суд не учел, что в случае совершения лицом ряда тождественных преступных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом, содеянное следует квалифицировать как одно продолжаемое хищение202.

В этой ситуации вывод суда кассационной инстанции относительно единства источника, из которого незаконно изымается чужое имущество, был сделан именно на основании юридического критерия, так как территориальное единство источника не прослеживалось (операции по снятию денежных средств с банковской карты осуществлялись в разных банкоматах).

Приведенный пример наглядно показывает, что юридический и пространственный (территориальный) критерии единства источника, из которого незаконно изымается чужое имущество, имеют альтернативный характер. В одних случаях единство источника определяется только территориальным критерием (например, неоднократное изъятие из одного хранилища чужого имущества, принадлежащего нескольким потерпевшим), в других - с учетом юридического критерия (тождественные акты незаконного изъятия имущества одного потерпевшего совершаются в разных местах), в третьих - на основании совокупности указанных критериев (при совершении неоднократного изъятия чужого имущества, принадлежащего одному потерпевшему, из одного и того же хранилища).

Суммируя вышеизложенное, можно заключить, что источник, из которого незаконно изымается чужое имущество, следует признавать единым, если изъятие осуществляется в одном месте и (или) у одного потерпевшего.

В контексте исследуемой проблематики требует решения вопрос об универсальности рассматриваемого признака продолжаемого хищения. Можно ли считать единство источника, из которого осуществляется незаконное изъятие чужого имущества, признаком всех без исключения продолжаемых хищений, или же этот признак специфичен только для отдельных форм хищений, имеющих продолжаемый характер? Однозначный ответ на этот вопрос дать непросто, что, кстати, подтверждают результаты опроса экспертов из числа правоприменителей (их мнения разделились примерно поровну).

С одной стороны, постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», судя по его названию, нацелено на разрешение квалификационных проблем, возникающих в судебной практике по уголовным делам о краже, грабеже и разбое. А значит, можно предположить, что признак единства источника, указанный в п. 16 этого постановления Пленума, относится только к продолжаемым хищениям, совершаемым в форме кражи, грабежа и разбоя. К такому же выводу приводит и постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». В п. 27 данного постановления разъясняется, что «как хищение в крупном размере должно квалифицироваться совершение нескольких хищений чужого имущества, общая стоимость которого превышает двести пятьдесят тысяч рублей, а в особо крупном размере - один миллион рублей, если хищения совершены одним способом и при обстоятельствах, свидетельствующих об умысле совершить хищение в крупном или особо крупном размере». Нетрудно заметить, что в отличие от п. 16 постановления

Пленума от 27 декабря 2002 г. № 29 здесь отсутствует указание о единстве источника.

С другой стороны, в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» единство источника называется в качестве признака продолжаемого хищения, независимо от его формы[9]. И судебная практика применяет критерий единства источника не только для квалификации кражи, грабежа и разбоя, но и при уголовно-правовой оценке иных форм хищения, о чем свидетельствуют многочисленные примеры, один из которых приводится ниже.

К. осуждена за совершение 8 преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 160 УК РФ.

В кассационном представлении заместитель прокурора Республики Тыва просил изменить приговор в части квалификации содеянного. Изучив материалы уголовного дела, доводы кассационного представления заместителя прокурора, президиум Верховного суда Республики Тыва изменил приговор суда по следующим основаниям.

Как следует из приговора, действия К. суд квалифицировал как восемь самостоятельных преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 160 УК РФ. Однако ее действия носили однотипный характер, осуществлялись в одном месте, од-

ним и тем же способом, из одного и того же источника денежных средств, принадлежащих одному и тому же потерпевшему, хотя и в разное время, однако в результате единого умысла, сформировавшегося в один из дней апреля 2012 г.

Согласно п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» продолжаемое хищение состоит из ряда тождественных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление.

При таких обстоятельствах действия осужденной К. по 8 эпизодам необходимо квалифицировать как единое продолжаемое преступление по ч. 3 ст. 160 УК РФ204.

Полагаем, что в данном конкретном случае ссылка суда кассационной инстанции на единство источника, из которого путем присвоения похищались денежные средства, является полностью оправданной, так как этот фактор наряду с другими объективными обстоятельствами дела убедительно доказывает единство умысла виновной.

Однако субъективная взаимосвязь тождественных действий, направленных на хищение чужого имущества, может внешне проявляться и без единства источника изъятия, выражаясь в других объективных признаках. Специфика некоторых форм хищения такова, что применяемые виновным способы незаконного изъятия имущества изначально нацелены на неоднократное изъятие имущества из различных источников. Показательными в этом отношении являются мошенничества, совершаемые путем образования «финансовых пирамид», мошеннические хищения средств участников долевого строительства жилья. В подобных случаях связанные единым умыслом преступные действия

направлены на хищение чужого имущества из различных источников, но от этого они не становятся совокупностью преступлений. Они обоснованно признаются единичным продолжаемым преступлением.

С., М., Б., Р., Руд., Св., Ш. признаны виновными в совершении ими организованной группой в период с апреля 2003 г. по 13 апреля 2005 г. на территории <...> области мошенничества в крупном размере в отношении 231 потерпевшего (партнеров НП <...>) на общую сумму <...> руб., а также в незаконном завладении правом собственности на объекты недвижимости партнеров, на сумму <...>руб.

С апреля 2003 г. по 13 апреля 2005 г. члены организованной группы, не имея намерений выполнить в отношении партнеров обязательства об обеспечении их недвижимостью, исполняли детально заранее разработанный механизм систематического хищения денежных средств, поступивших в НП ”<...>” от граждан, нуждающихся в решении жилищной проблемы.

С целью вовлечения большого количества граждан в НП ”<...>” в средствах массовой информации городов <...>, на телеканалах "<...>", "<...>" на протяжении всего времени деятельности корпорации публиковалась реклама об оказании корпорацией финансовой помощи всем желающим гражданам без каких-либо ограничений, в приобретении недвижимости в рассрочку до 25 лет, а также на иные нужды, на выгодных условиях.

Действуя в составе организованной группы и в его интересах, в период с начала апреля 2003 г. по 13 апреля 2005 г. С., М., Б., Р., Руд., Св., Ш., совершили мошенничество по одной и той же схеме в отношении 231 потерпевшего.

Приговором Оренбургского областного суда от 17 июня 2008 г. указанные лица были осуждены по ч. 4 ст. 159 УК РФ за мошенничество, совершенное организованной группой в особо крупном размере.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор без изменения[10].

Приведенный пример показывает, что единство источника изъятия - это всего лишь один из возможных объективных признаков, подтверждающих наличие внутренней взаимосвязи элементов продолжаемого хищения. Этот признак важен не сам по себе, а только как подтверждение субъективного единства продолжаемого хищения. Для продолжаемого хищения, совершаемого в форме кражи, грабежа и разбоя, он является обязательным, тогда как для продолжаемых мошенничества, присвоения или растраты единство источника изъятия чужого имущества - это факультативный признак.

В практическом плане это означает следующее. Если единство источника, из которого неоднократными действиями похищается чужое имущество путем мошенничества, присвоения или растраты, усматривается, то этот фактор, конечно же, следует принимать во внимание при квалификации, обосновывая субъективное единство преступления. Если же рассматриваемый признак не установлен, то это не означает, что содеянное автоматически нужно квалифицировать как совокупность преступных деяний, поскольку существует немало других объективных признаков, подтверждающих единство умысла виновного. Как справедливо отмечают Н.И. Пряхина и В.Ф. Щепельков, «объективная связь между отдельными деяниями может проявляться по-разному. Это, с одной стороны, общий признак, который характерен для явления в целом, а с другой - проявляться он может применительно к различным видам преступлений по-разному. Так, для продолжаемых краж объективная связь проявляется в том, что они совершаются из одного источника. Для мошенничества в виде финансовых пирамид характерно причинение вреда в результате единожды запущенного механизма, и именно этим обстоятельством объективно связаны отдельно взятые эпизоды мошенничества»[11].

К сожалению, многие правоприменители не учитывают это обстоятельство, воспринимая единство источника изъятия в качестве обязательного признака всех продолжаемых хищений независимо от их формы. Это порождает правоприменительные ошибки. Показательным в этом плане является следующее дело.

Приговором Рузаевского районного суда Е. осуждена по ч. 3 ст. 159 УК РФ. Являясь учредителем и фактическим руководителем жилищностроительного кооператива «Вместе» и действуя по принципу «финансовой пирамиды», Е. с использованием своего служебного положения злоупотребила доверием граждан и, обманывая их, похитила денежные средства пайщиков кооператива, чем причинила потерпевшим значительный материальный ущерб.

Приговор суда отменен кассационной инстанцией, в том числе и ввиду неправильной квалификации действий Е. Как следует из предъявленного ей обвинения, она обвинялась в совершении 26 эпизодов мошенничества, в том числе и в отношении денежных средств 22 пайщиков ЖСК «Вместе». Суд признал Е. виновной в совершении продолжаемого преступления (по мошенничеству в отношении пайщиков ЖСК «Вместе»), предусмотренного по ч. 3 ст. 159 УК РФ, мотивировав свое решение тем, что изъятие чужого имущества происходило путем совершения ряда тождественных действий, объединенных единым умыслом, из одного и того же источника. При этом суд в приговоре не конкретизировал этот источник и не обосновал наличие у Е. единого умысла на совершение мошенничества в отношении 22 пайщиков ЖСК «Вместе» и в отношении имущества ЖСК и ПО «Вместе». Кроме того, суд не принял во внимание, что имущество было у похищено у разных потерпевших, преступные действия в отношении которых были совершены в разное время. Уголовное дело направлено в тот же суд на новое судебное разбирательство[12].

В этом случае суд первой инстанции, ошибочно полагая, что продолжаемое преступление всегда предполагает изъятие имущества из одного и того же источника, попытался расширительно истолковать этот признак, признав таковым имущество пайщиков. Между тем ссылка на единство источника, из которого посредством мошенничества похищалось имущество пайщиков, здесь была явно неуместной, так как этот признак отсутствовал, на что справедливо обратил внимание суд кассационной инстанции. Районный суд должен был обратить внимание на иные объективные обстоятельства, подтверждающие субъективную взаимосвязь всех эпизодов хищения (в частности, на единство приготовительной преступной деятельности, на то, что все хищения совершались одним способом, с использованием одной схемы).

Чтобы избежать подобных ошибок, в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» следовало бы конкретизировать, что признак единства источника изъятия чужого имущества относится только к продолжаемым хищениям в форме кражи, грабежа и разбоя.

Завершая анализ специфических признаков продолжаемых хищений, резюмируем следующее.

Обязательным признаком продолжаемого хищения в форме кражи, грабежа и разбоя является единство источника, из которого совершается продолжаемое хищение. Единство источника изъятия чужого имущества определяется на основании двух альтернативных критериев - пространственного (территориального) и юридического.

2. Пространственный (территориальный) критерий единства источника, из которого совершается продолжаемое хищение, предполагает, что неоднократное незаконное изъятие чужого имущества осуществляется из одного места, ограниченного определенными территориальными рамками.

Как правило, пространственные границы единого источника, из которого осуществляется изъятие имущества при продолжаемом хищении, определяются рамками жилища, помещения, иного хранилища (гаража, сарая, трубопровода и т.п.). Вместе с тем единый источник изъятия чужого имущества в физическом смысле нельзя отождествлять исключительно с одним хранилищем, поскольку похититель может субъективно воспринимать в качестве единого источника несколько обособленных хранилищ, компактно расположенных в одном месте (кладовки, расположенные в одном подвале, соседние гаражи, участки и др.).

3. Юридический критерий единства источника, из которого совершается продолжаемое хищение, предполагает, что все изъятое неоднократными действиями имущество принадлежит одному собственнику (физическому или юридическому лицу, государству, субъекту федерации). В этом случае единый источник отождествляется с имуществом одного потерпевшего.

4. Юридический и пространственный (территориальный) критерии единства источника, из которого незаконно изымается чужое имущество, имеют альтернативный характер. В одних случаях единство источника определяется только территориальным критерием (например, неоднократное изъятие из одного хранилища чужого имущества, принадлежащего нескольким потерпевшим), в других - с учетом юридического критерия (тождественные акты незаконного изъятия имущества совершаются в разных местах, но причиняют вред одному потерпевшему), в третьих - на основании совокупности указанных критериев. Таким образом, источник, из которого незаконно изымается чужое имущество, следует признавать единым, если изъятие осуществляется в одном месте и (или) у одного потерпевшего.

Для продолжаемого хищения, совершаемого в форме кражи, грабежа и разбоя, единство источника изъятия чужого имущества является обязательным признаком, тогда как для продолжаемых мошенничества, присвоения или растраты единство источника изъятия чужого имущества - это факультативный признак. Субъективная взаимосвязь тождественных действий, направленных на хищение чужого имущества путем мошенничества, присвоения или растраты, может внешне проявляться и без единства источника изъятия, выражаясь в других объективных признаках (например, единство приготовительной деятельности, использование единого способа хищения и др.). Исходя из этого, в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» следовало бы конкретизировать, что признак единства источника изъятия чужого имущества относится только к продолжаемым хищениям в форме кражи, грабежа и разбоя.

[1] Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2008 г. № 9-Дп08-11 // СПС «Консультант Плюс».

[2] Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 15 октября 2008 г. по делу № 22-10252/2008 // Бюллетень судебной практики по уголовным делам Свердловского областного суда (четвертый квартал 2008 года (19)). URL: http://severouralskv.svd.sudrf.ru/modules.php?name=docum sud&id=41 (дата обращения:

22.03.2017).

[3] На это обстоятельство обращалось внимание и в советской уголовно-правовой литературе, когда единый источник изъятия еще не указывался Пленумом Верховного Суда в качестве признака продолжаемого хищения. В частности, Т.Э. Караев отмечал, что «неоднократное хищение имущества одним и тем же способом, совершенное с единым умыслом и единой целью, хотя и из различных хранилищ одного и того же предприятия, учреждения или одной и той же организации, надлежит рассматривать как продолжаемое хищение» (см.: Караев Т.Э. Повторность преступления. - М., 1983. - С. 83).

[4] См., например: Определение Верховного Суда Российской Федерации от 20 февраля 2013 г. № 53-Д12-33 // СПС «Консультант Плюс»; Апелляционное определение Верховного Суда Российской Федерации от 1 октября 2014 г. № 6-АПУ14-10 // СПС «Консультант Плюс»; Постановление Президиума Московского областного суда № 320 от 4 июня 2014 г. (Бюллетень судебной практики Московского областного суда за второй квартал 2014 года // СПС «Консультант Плюс»).

[5] Уголовное право России. Особенная часть: учебник / под ред. И.Э. Звечаровского. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2010. - С. 214-215.

[6] Лопашенко Н.А. Посягательства на собственность: монография. - М.: Норма, Инфра-М, 2012. (доступ - СПС «Консультант Плюс»).

[7] Budzinski S. O zbiegu przestepstw i przestepstwach ciaglych ze stanowiska teoryi i praktyki. - Warszawa, 1864. - S. 8-9. Цит. по: Силаев С.А. О единстве потерпевшего в продолжаемом преступлении // Советник юриста. - 2011. - № 4.

[8] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 2. - М.: Наука, 1994. - С. 282.

[9] В связи с этим П.С. Яни предлагает использовать признак единства источника изъятия имущества и при характеристике продолжаемого мошенничества, присвоения и растраты, т.е. включить этот признак в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51. В частности, он отмечает, что «в п. 27 Постановления применительно к квалификации хищений по признаку крупного либо особо крупного размера затрагивается вопрос о разграничении совокупности посягательств и единого продолжаемого преступления. Он решается так же, как в п. 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29. Более точным представляется, однако, определение продолжаемого хищения, приведенное в п. 16 постановления от 27 декабря 2002 г. Точнее оно тем, что называет в числе критериев для признания деяния таковым не только сходный способ хищения (способ - в уголовно-правовом смысле слова) и общий (единый) умысел, но и один источник, из которого виновным преступно "черпается" чужое имущество» (см.: Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: объективная сторона преступления // Законность. - 2008. - № 6).

[10] Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 24 ноября 2008 г. № 47-008-60 // СПС «Консультант Плюс». См. также: приговор Элистинского городского суда Республики Калмыкия от 14 июля 2016 г. по уголовному делу № 1-116/2016. URL: https://rospravosudie.com/court-elistinskii-gorodskoi-sud- respublika-kalmykiya-s/act-525182271/ (дата обращения: 21.03.2017); приговор Пресненского районного суда города Москвы от 13 февраля 2012 г. по уголовному делу №1-7/2012. URL: https://rospravosudie.com/court-presnenskij-rajonnyj-sud-gorod-moskva-s/act-421568747/ (дата обращения: 21.03.2017).

[11] Пряхина Н.И., Щепельков В.Ф. Об отграничении продолжаемого преступления от совокупности преступлений // Криминалистъ. - 2011. - № 1. - С. 9.

[12] Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Мордовии № 85/09 по делу Евтиной (Обзор судебной практики Верховного Суда Республики Мордовия по уголовным делам (1-ое полугодие 2009 года) // Бюллетень Верховного Суда Республики Мордовия. - 2009. - № 17).