В действительности тот идеал общественных отношений, к которому мы стремимся, в том числе диктуемый и нормами Уголовного кодекса РФ, по своей сущности является определенного рода утопией. Практически каждый разумный человек на планете понимает, что победить преступность на настоящем этапе развития невозможно. Да и вообще трудно представить, что такое когда-либо случится, поскольку речь идет о деяниях, возникших практически одновременно с появлением самого рода человеческого. Взять хотя бы пример грехопадения Адама и Евы, связанный со вкушением «запретного плода»[1], в итоге оказавшимся серьезной и неисправимой ошибкой. Этот сюжет достаточно наглядно описывают слова Аристотеля: «Величайшие преступления совершаются людьми вследствие

л

стремления к переизбытку, а не к предметам первой необходимости» . Сейчас можно констатировать тот факт, что уже тогда имелись определенного рода нормы и правила поведения, гарантирующие нормальную и спокойную жизнь. Но даже когда нам известна формула или алгоритм безмятежного существования, все равно есть вероятность того, что в обществе появятся индивиды, ставящие «желаемое» выше возможного. Для них процесс его достижения есть лишь вопрос времени, не ограниченный никакими нормами закона или общепризнанными правилами поведения. Возможно, это является частью нашей сущности, благодаря чему современное общество до сих пор не способно от этого отказаться. Кроме того, достаточно правдоподобной выступает точка зрения, которой придерживаются многие исследователи, заключающаяся в том, что «преступления появились с момента рождения рода человеческого, и только с его уходом они и исчезнут»[2].

На основании изложенного, на данной ступени человеческой истории вопроса о борьбе с преступностью как таковой быть не может, поскольку этот процесс предполагает наличие определенного результата[3] [4] - победы или поражения. Тогда как в настоящее время вероятность достижения любого из них практически незрима и не прогнозируема, в связи с чем речь в этой работе будет

- 3

вестись в первую очередь о противодействии преступлениям, а в частности наиболее опасным их разновидностям - тем, что сопряжены с наймом.

Наем, как и само понятие «преступление», появился гораздо раньше соответствующей дефиниции, определяющей его значение, что во многом и объясняет потребность проведения ретроспективного исследования становления и развития российского уголовного законодательства в области противодействия криминальным посягательствам, осложненным вышеуказанным признаком. Помимо этого, исследование структуры и содержания указанных общественно опасных деяний не представляется возможным без экскурса в историю, который позволит сформировать наиболее обширное и комплексное мировоззрение об обозначенной области общественных отношений, что также даст нам возможность выделить характерные особенности и унифицированные признаки рассматриваемого феномена. Тем более, что именно исторический анализ права выступает в качестве одного из первых критериев оценки законов и уголовноправовых явлений, поскольку их устойчивость проверяется преимущественно особенностями их же становления и развития. Так, например, Н.С. Таганцев отмечал, что «право создается народной жизнью, живет и видоизменяется вместе с ней; поэтому понятно, что прочными могут оказаться только те положения закона, в которых выразились эти исторически сложившиеся воззрения общества; закон, не имеющий корней в исторических условиях народной жизни, всегда грозит сделаться эфемерным, мертвой буквой»[5] [6].

Преступность, сопряженная с наймом, как и любое другое проявление человеческой сущности, имеет свое начало, уходящее своими корнями в глубокую древность. Наиболее ярким и наглядным примером в данном случае будет являться библейский сюжет о предательстве Христа его же учеником Иудой за тридцать серебряников. Именно здесь наиболее наглядно и образно прослеживается традиционная схема совершения подобного рода преступных деяний. Когда для разрешения конфликта (или даже недовольства) хотя бы одной из сторон выбирается третье лицо, абсолютно не заинтересованное в чьей-либо выгоде, но готовое за определенную оплату переступить через мораль, нравственность и даже закон. После совершения преступления наемник мгновенно и окончательно уходит из поля зрения, обрывает все контакты, и связаться с ним невозможно. В связи с этим совершенно не удивительно, как отмечает А.Н. Иванов, что такие преступления плохо поддаются раскрытию .

В то же время, обращаясь к работам различных исследователей, зачастую можно обнаружить весьма интересные и спорные утверждения, например:

-5

«Убийства по найму - это новое явление для российской преступности» . Такого рода высказывания выглядят весьма сомнительно. Как нам кажется, их можно было бы подвергнуть критике и десять, и пятьдесят, и сто лет назад. Безусловно, с юридической точки зрения, а именно согласно тексту уголовного закона РСФСР, подобных преступлений мы не обнаружим. Однако, несмотря на незначительный удельный вес этих деяний, они совершались и в Древней Руси, и в дореволюционной России, и при советской власти, и существуют по настоящее время.

В поддержку этой позиции можно привести суждение Ю.М. Антоняна, справедливо указывающего, что «наемное убийство является одной из древнейших «профессий», появившейся как отдельный вид убийства, потому что некоторые люди по каким-то причинам не могли сами лишить кого-то жизни»[7]. Тогда как граждане, «не обремененные» нормами морали и нравственности, согласны за вознаграждение исполнить их волю.

Прежде чем начать реализовывать поставленную задачу, требуется сделать весьма важную оговорку относительно структуры данной работы. Руководствуясь принципами систематичности, последовательности и целесообразности, исследование аспектов, связанных с понятием, признаками и системой вышеуказанного явления, будет осуществлено только после рассмотрения отечественного опыта по противодействию преступности, сопряженной с наймом. Поскольку выделение в достаточной степени достоверных и обоснованных характерных черт, а также формирование соответствующей терминологии не представляется возможным без должного исторического и нормативного подспорья.

Однако тут вполне справедливо может возникнуть вопрос относительно критериев и оснований, по которым то или иное явление, обнаруженное в ретроспективе российского законодательства, будет соотнесено с интересующей нас уголовно-правовой категорией. Для его решения мы воспользуемся догматическим методом, позволяющем на начальном этапе исследования, путем использования формальной логики, сформулировать необходимое нам определение понятия «наем». Благодаря этому последнее в общих чертах можно ассоциировать с действиями, осуществляемыми со стороны заказчика и направленными на добровольное заключение с исполнителем соглашения о совершении тем оговоренного преступления за материальное вознаграждение.

На основании изложенного непосредственно перейдем к рассмотрению исторического аспекта поставленного вопроса. При этом в рамках российского уголовного законодательства наиболее приемлемым способом достижения намеченной задачи выглядит первоначальная последовательная систематизация исторических источников уголовного права. Так, в данном ключе удачной представляется периодизация, предложенная А.В. Наумовым[8]. Впоследствии, после проведенного анализа, будут предложены самостоятельные этапы развития ответственности за преступления, совершаемые по найму.

Наиболее ранние относительно сохранившиеся источники уголовного законодательства относятся ко временам Средневековья, а именно первостепенными отечественными уголовно-правовыми нормами, известными нам, являются своды и правила, закрепленные в договорах между Древней Русью и Византией 907, 911, 944 годов. Указанные документы включили в себя фундаментальные основы для многих отраслей права, в том числе и известных в наше время: международного, уголовного, гражданского, семейного и других. Однако в этих источниках права не удается обнаружить никаких упоминаний или предпосылок, хотя бы косвенно направленных на борьбу с рассматриваемым негативным явлением. К сожалению, и впоследствии, вплоть по Соборного Уложения 1649 года, не было каких-либо серьезных достижений в сфере регламентации уголовной ответственности за незаконный наем. Безусловно, речь идет о достаточно ранних источниках уголовного права, в связи с чем с нашей стороны было бы неправильным требовать от них высокого уровня юридической техники, грамотной и последовательной систематизации и унификации норм, направленных на противодействие отдельным группам противоправных посягательств. Но в то же время нельзя не сказать, что законодательному выделению данной категории преступлений или хотя бы отдельной ее части (например, причинение смерти другому человеку, осуществленное по найму) уже не было каких-либо существенных преград. Тогда как последнее обязательное для этого условие заключалось исключительно в социальных предпосылках, осознании сущности и признании повышенной степени общественной опасности подобных аморальных и безнравственных сделок.

Таким образом, приходится констатировать тот факт, что весь обозначенный период не содержит прямого указания на зарождение и становление института ответственности за деяния, сопряженные с наймом. Мы лишь можем утверждать, что это явление действительно присутствовало в жизни общества и государства, поскольку это прямо или косвенно подтверждается текстами рассмотренных источников права. Законодатель, возможно, осознавал угрозу, исходящую от подобных проявлений, однако низкий уровень юридической техники, несовершенство и отсутствие многих институтов уголовного права, а также толкований по действующим положениям - все это определенно сыграло свою роль в качестве тормозящего фактора. Но тем не менее этот этап нельзя не учитывать, говоря об историческом аспекте уголовной ответственности за наем, поскольку на данной стадии происходило зарождение, формирование и становление тех самых социальных и юридических предпосылок, необходимых для выработки уголовно-правовых норм, направленных на непосредственное противодействие рассматриваемым явлениям. Зачастую именно указанные элементы и играют ключевую роль в создании того самого толчка или даже рычага для изменения (или, хочется верить, для совершенствования) уголовного закона. Это отмечается известным русским исследователем Н.С. Таганцевым: «Из всех областей права наиболее изменчивым является право уголовное: на понятиях о преступлении и наказании с наглядностью отражаются все политические и социальные перевороты народной жизни, и чем быстрее развивается жизнь, тем быстрее совершаются реформы»[9].

Далее следует назвать наиболее примечательный для нас источник права того периода - Артикулы Воинские 1715 года. Поскольку именно в них впервые на законодательном уровне закрепляется самостоятельный механизм борьбы с преступными деяниями, сопряженными с наймом. И даже несмотря на определенные недостатки, наличие особой ответственности пока только за одну группу противоправных действий, отсутствие необходимых толкований и дифференциации наказаний, недостаточную проработку института соучастия, этот этап является важной вехой в становлении отечественного уголовного закона.

Так, Артикул 161 гласит: «А ежели ж кто для прибыли или в надежде к какой прибыли договоритца, найметца или даст себя подкупить, или готова себя учинит кого убить смертно, тогда оный крупно с тем, кто его нанял, подкупил или упросил, колесом разломам, и тела их на колеса положены быть имеют»[10]. Некоторые трудности с осознанием сущности вышесказанного все же присутствуют, но будем надеяться, что законодатель имел в виду следующее: «Если кто-либо с целью получения вознаграждения будет нанят или подкуплен, чтобы убить кого-то, тогда тот вместе с тем, кто его нанял или подкупил, будут подвергнуты смертной казни». Исходя из этого, можно судить, что речь идет о преступлении, совершенном по найму, а именно об убийстве. Присутствуют все необходимые признаки: наличие сторон (заказчик/исполнителъ), соглашение между ними, корыстная заинтересованность наемника и сам результат - общественно опасное деяние. Недостаточно раскрыты вопросы добровольности принятия решения исполнителем, его заинтересованности в чьей-либо выгоде, помимо своей собственной, и, конечно же, не совсем понятно, что следует понимать под прибылью. Также следует отметить определенно положительный момент в вышеуказанном документе, связанный с тем, что ответственность за наем предполагалась для обоих соучастников преступления. То есть законодатель сразу же признал общественную опасность действий заказчика, хоть пока и не разграничил значимость их ролей в содеянном, и предусмотрел для них единое наказание: наиболее жестокую разновидность смертной казни - колесование.

Еще один примечательный момент: в данном нормативном акте прямо указано, что санкции будут применены вне зависимости от того, было ли заплачено вознаграждение. «Сие наказание имеет свое исполнение, хотя обещанная кому прибыль вскоре отдана, или впредь еще имеет быть заплачена, или хотя точно едина надежда к прибыли учинена, и обещание в том дано было»[11]. То есть, чтобы квалифицировать вышеуказанное явление как оконченное преступление, не важно, была ли получена оплата, требовалось лишь установить, что заказчик обещал награду исполнителю за его услуги, а тот согласился совершить противоправное действие с надеждой в будущем получить награду. Наряду с этим, хотя бы косвенно, мы приходим к вопросу добровольности вступления в подобные договорные отношения. Поскольку наемником все же движет желание извлечь личную выгоду, и именно оно и предопределило его намерение и готовность нарушить закон по чужой воле. В обратном же случае, если имело место физическое и/или психическое принуждение или же были созданы условия, вынуждающие того пойти на эту сделку, то речи о том, что совершенное им преступление было совершено по найму, быть не может.

Таким образом, мы можем отметить, что законодатель вполне серьезно отнесся к поставленной перед ним задаче по противодействию преступности, а в частности к наиболее опасным ее проявлениям - убийствам. Выделение исследуемого нами явления в качестве квалифицирующего признака, отграничение его от других составов и весьма неплохая проработка статей выступают, безусловно, важными этапами в истории зарождения института ответственности за подобные деяния.

Также в данном ключе особенно хочется отметить, что Артикул 160 разграничивает категории наем и приказ, а именно: «Ежели кто кому прикажет, кого смертно убить, оный також яко убийца сам имеет, казнен быть смертно, а именно голову ему отсечь»[12]. То есть уже в 1715 году закон провел разделительную черту между этими явлениями. И хотя вся дифференциация заключалась исключительно в видах смертной казни, по которым сложно судить, какое именно деяние было более общественно опасным, но, тем не менее, все вышесказанное дает нам право сделать вывод, что на рассматриваемом этапе происходит рост количества убийств, совершаемых по найму, что стало причиной отражения подобного явления в законодательстве.

Морской Устав (или «Книга Устав морской о всем, что касается доброму управлению в бытности флота на море») 1720 года является сводом правил для русского регулярного флота, но, кроме того, содержит нормы, свидетельствующие о наличии преступности, близкой по своей сущности с наймом, а именно о подкупе. Так, книга пятая настоящего Устава «О штрафах» гласит: «Которые на убивство или на отраву подкупаюсь, соизволяютъ и научаютъ, или ведая о томь намерении не объявятъ...»[13] [14]. Речь в данном случае идет в первую очередь о подкупе при совершении убийства, что, безусловно, не тождественно категории наем, поскольку подразумевается скорее «склонение на

-5

свою сторону деньгами, подарками...» . Но, как мы можем наблюдать в ранее рассмотренных текстах Артикулов, законодатель того времени практически не разграничивает обозначенные категории, ставит их в единый контекст, указывая на одинаковую степень общественной опасности. В связи с этим можно сделать вывод о том, что различия в качественных признаках указанных явлений практически не имели никакого значения для квалификации, на основании чего и была проведена историческая параллель с указанным источником права.

В последующих законодательных актах, предусматривающих ответственность за те или иные общественно опасные деяния, мы не сможем обнаружить прямые указания на наличие такой дефиниции, как наем. Но все же многие исследователи не бездоказательно отождествляют исследуемое явление, в контексте убийства по найму, с категориями подкупа и корысти. Так, например, Р.В. Локк отмечает: «Спустя более ста лет в Своде Законов 1832 года и Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года также предусматривалась ответственность за убийство по найму, только в несколько иной форме»[15]. Подобное утверждение вполне справедливо, но и оно имеет уязвимые стороны.

Итак, речь в указанной выше цитате идет об институте соучастия, значительно усовершенствованном в интересующем нас плане, а именно произошло выделение таких субъектов, как «подговорщики или подстрекатели». Их сущность заключается в следующем: «ТЪ, которые не участвуя сами въ совершении преступлешя, употребляли просьбы, уб'Ьждешя или подкупъ и об'Ьщаше выгодъ или обольщешя и обманы, или же принуждеше и угрозы, дабы склонить къ оному другихъ»[16] [17]. В данном предложении мы наблюдаем четыре абсолютно различных способа совершения подстрекательства, разделенных союзом «или». Р.В. Локк комментирует указанную выше цитату следующим образом: «Объединение подкупа и обещания выгод союзом "и" означает понимание корыстной мотивации, преследуемой исполнителем в более широком смысле, что подтверждает правоту утверждений об определяющем значении

-5

корысти и найма для квалификации убийств, совершенных по найму» .

С подобным высказыванием нельзя не согласиться, поскольку оно вполне оправданно в общих чертах, но действительно ли здесь идет речь об убийстве? Фактически в приведенных строках законодатель, возможно, сам того не осознавая, вплотную подошел к выделению в первоначальном своем виде самостоятельного института ответственности за наем. Впервые не происходит формирования его непосредственной связки с отдельной группой преступлений (в частности с убийством), и это, безусловно, положительный момент, поскольку при подобных обстоятельствах охватываются абсолютно все общественно опасные деяния, закрепленные в законе. Таким образом, значительно упрощается деятельность правоприменителей, так как у отдельных лиц исключается возможность избежать ответственности при попытке реализовать свой преступный умысел посредством использования «чужих рук». Наш вывод также подтверждается выделенными ранее признаками: наличие деяния в форме действия, необходимых субъектов, результата и взаимосвязи между ними. Также присутствуют аспекты, связанные с субъективной стороной изучаемого нами явления: добровольное согласие на совершение противоправного деяния с целью реализации своих корыстных и иных низменных интересов.

Подкуп и обещание выгоды подтверждают наши доводы о том, что факт получения обещанного не влияет на квалификацию содеянного, важно лишь согласие на совершение преступления с надеждой получения последующей награды. А также то, что награда за достижение намеченного результата не заключается исключительно в материальном вознаграждении, поскольку возможна и иного рода личная выгода. Кроме того, в анализируемом документе усматривается и подтверждается еще один выделенный нами признак, обязательный для найма как уголовно-правовой категории, - добровольность. Законодатель того времени уже ставит принуждение и угрозу в отдельную группу, поскольку их сущность имеет серьезное значение при квалификации преступлений, сопряженных с наймом.

При этом мы осознаем, что на обозначенном этапе указанные нормы еще не выполняли скрытой в них функции, поскольку последняя вытекает из них исключительно благодаря удачной формулировке и анализу ее содержания. И, к сожалению, способам склонения к преступлению не уделялось достаточного внимания при рассмотрении уголовных дел. Так, например, Н.С. Таганцев, комментируя вышеуказанную цитату, пишет: «Закон вовсе не требует, чтобы в вопросах присяжных были исчислены самые способы подговора, поэтому признание того, что одно лицо подговорило другое к совершению преступления, достаточно для применения данной нормы»[18] [19] [20].

Подобное вполне справедливо можно объяснить социальными предпосылками. Преступность, связанная с наймом, скорее всего, не имела достаточную для этого распространенность и сама по себе ассоциировалась в первую очередь с корыстными мотивами (которые, как ни странно, не выделялись в качестве квалифицирующего признака), в то время как иные побуждения на их фоне уходили на второй план. Тем не менее даже при настоящих обстоятельствах, вне зависимости от критерия эффективности анализируемых положений, можно сделать вывод, что фактически достижения того периода явились существенным вкладом для развития института ответственности за преступные посягательства, сопряженные с наймом.

Заключительным фундаментальным источником уголовного права дореволюционной России выступает Уголовное Уложение 1903 года, в чьем содержании нашли отражение особенности противодействия преступности многих предшествующих десятилетий. Как отмечает А.В. Наумов, «само по себе оно заметно отличалось по своей структуре от Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года» . Однако определить его как единый законодательный акт, все же не представляется возможным, поскольку перед нами скорее сборник законов за последние несколько столетий. В то же время нельзя не учитывать тот факт, что «в действительности данный документ в полном объеме в законную силу так и не вступил, и реально функционирующим законодательным актом в области уголовного права вплоть до 30 ноября 1918 года оставался его предшественник 1845 года» .

Тем не менее определенную связь с рассматриваемым нами явлением мы все же можем проследить. Так, пункт 8 статьи 386 Уложения предусматривал ответственность за убийство, совершенное с корыстной целью, и тем самым существенно облегчил работу правоприменителей благодаря тому, что произошла замена целого перечня преступных деяний, сопряженных, как считалось, с корыстными побуждениями (для ограбления, получения наследства, завладения какой-либо собственностью и др.[21] [22] [23]), единой дефиницией. Таким образом, на рассматриваемом этапе развития законодательства под эту категорию подпадало и причинение смерти другому человеку по найму, осуществляемое с надеждой получения определенной платы. Так, для квалификации преступления требуется наличие корыстной цели, вне зависимости от ее фактического достижения. То есть виновный подлежит наказанию даже тогда, когда «тот, кто подкупал его, не успел или не захотел оплачивать его услуги, или когда у убитого не оказалось никакого имущества, или, когда преступник не успел им завладеть»2.

Данную точку зрения разделяет и А.В. Ежков, который утверждает, что «отсутствие нормы, предусматривающей ответственность за убийство по найму, в то время объясняется тем, что оно отождествлялось законодателем с убийством из корысти, совершенным в соучастии»3. Тем не менее более явно выраженного указания на наем как на уголовно-наказуемое деяние в тексе Уложения 1903 года обнаружить не удается.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 года привносит с собой новые обстоятельства, влияющие на определение меры наказания, в частности пункт «г» статьи 25 УК содержит фразу: «совершено ли преступление из низменных, корыстных побуждений или без таковых»[24].

В связи с этим вполне отчетливо просматривается параллель с термином «наемник», даваемым С.И. Ожеговым: «тот, кто продался кому-нибудь, кто из низких, корыстных побуждений защищает чужие интересы»[25].

Прямого указания на то, что вышеуказанные нормы говорят нам об обстоятельствах, отягчающих наказание, нет, но, тем не менее, иного более логичного обоснования этой статьи мы не найдем. Так или иначе, вероятность, что они носят смягчающий характер, исключается сразу же. Таким образом, на основании изложенного можно прийти к следующему выводу: при совершении корыстного преступления (к каковым на тот период времени относились и деяния, сопряженные с наймом) зачастую вменялся вышеуказанный признак, ужесточающий предусмотренную законом санкцию. Подобное выглядит весьма примечательно с учетом диспозиции статьи 142 данного Кодекса: «умышленное убийство карается лишением свободы на срок не ниже восьми лет со строгой изоляцией, при условии его совершения: а) из корысти, ревности и других низменных побуждений»[26].

В действительности мы получаем неоправданно широкий перечень обстоятельств, отягчающих наказания за совершение преступления с целью извлечения личной выгоды.

Законодатель, безусловно, начал осознавать уровень общественной опасности действий, совершаемых «чужими руками» (подкуп или наем), когда влиятельные или же обеспеченные лица желают избавиться или оказать воздействие на «неугодных» им посредством покупки услуг криминального характера. В связи с этим уголовное законодательство дополняется такими нормами, как ст. 105 (злоупотребление властью, если эти действия были совершены должностным лицом в корыстных или иных личных видах), 111 (постановление судьями из корыстных или иных личных видов неправосудного приговора)», 161 (помещение в больницу для душевнобольных заведомо здорового лица из корыстных или иных личных видов), 162 (похищение, сокрытие или подмен чужого ребенка с корыстной целью или из иных личных видов) УК РСФСР[27] и другие. Такого рода нормы мы можем обнаружить в различных главах уголовного законодательства, что нельзя не отметить как его слабую сторону в отношении вопросов, связанных с систематизацией. Мы не наблюдаем абсолютно никаких унифицированных или характерных признаков, позволяющих сформировать систему преступлений, уже имеющую яркую взаимосвязь между собой. В особенности в то время, как за деяния, в той или иной степени сопряженные с наймом, уже следовало уголовное наказание, самой его дефиниции, как таковой, на страницах данного источника права в ходе исследования мы не обнаружили.

Обновленная редакция Уголовного кодекса РСФСР 1926 года

свидетельствует о росте корыстной преступности, поскольку этот признак напрямую выделяется в качестве обстоятельства, ужесточающего предусмотренные законом санкции. И, что еще более примечательно, отсутствие этих меркантильных интересов расценивается как основание для смягчения наказания. То есть уголовная политика того времени фактически нацелена на противодействие преступлениям, совершаемым с целью извлечения личной выгоды, к каковым мы относим и наем. Кроме того, уголовное законодательство выделяет, наряду с корыстью, также и иную личную заинтересованность. Таким образом, происходит четкое разграничение относительно интересующей нас категории, что оплата может заключаться не только в материальном вознаграждении, но и в иного рода пользе, которую можно для себя извлечь в результате преступного деяния. В качестве примера можно привести статью 109

УК «Злоупотребление властью или служебным положением ... из соображений корыстных, или иной личной заинтересованности. »\

Наиболее наглядно удается проследить, насколько огромное значение законодатель уделяет подобного рода мотивам, в статье 120 УК «Служебный подлог», где за данное действие предполагается лишение свободы на срок до двух лет, а при отсутствии подобной мотивации следует всего лишь дисциплинарное взыскание.

Отсутствие как таковой нормы, содержащей ответственность за наем, обусловливается во многом социальными предпосылками, детерминированными политикой, реализуемой в стране. Приоритет государственных над личными интересами, в особенности в секторе экономики, практически исключил возможность для развития частного предпринимательства, в результате чего у граждан не было необходимой «почвы» для совершения убийств по найму на этой основе. Г осударство обращало свое пристальное внимание лишь на преступления, представляющие угрозу для него самого, а деяния, не имевшие достаточной степени распространенности, так и оставались в «тени» от уголовного законодательства и «тихо ждали своего часа».

Принятые в 1958 году Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик уже не содержали такого смягчающего обстоятельства, как отсутствие корыстной заинтересованности. В то же время из перечня оснований для ужесточения наказания этот признак по-прежнему не исключается. Подобное решение выглядело бы более оправданно, если бы в последующих уголовных кодексах в диспозициях статей отсутствовал бы признак «корысти» или «иной личной выгоды».

Результатом процесса «демонтажа» репрессивного уголовного законодательства явилось принятие Уголовного кодекса РСФСР 1960 года, в котором «приоритет защиты государственных интересов в ущерб личным, хоть и [28] не был устранен, но все же не имел такого выраженного характера, как в предыдущих актах»1.

В сравнении со своей предыдущей редакцией, в данном законе не было такого признака, отягчающего наказание, как совершение преступления из иных низменных побуждений, что исключило возможность необоснованно расширять перечень подобных обстоятельств при квалификации преступлений. Закон по- прежнему предусматривает ответственность за корыстную или иную личную заинтересованность, в том числе и в ст. 102 (умышленное убийство) УК РСФСР.

По каким-то необъяснимым причинам считалось, что подобного деяния, сопряженного с наймом, в стране не существовало, а если и случались такие исключения, то их квалифицировали как совершенные из корыстных побуждений - пункт «а» статьи 102 УК РСФСР. Подобное подтверждается материалами судебной практики и научной литературой. В частности, Определение Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР от 28/VIII-79 г. гласит: «... лицо, совершившее умышленное убийство за денежное вознаграждение, было

Л

обоснованно осуждено по п. «а» ст. 102 УК РСФСР» . Также, например, Л.А. Андреева указывает: «.к корыстным относятся убийства и за плату. При этом действия лица, являвшегося соучастником, в том числе подстрекателем убийства, совершаемого исполнителем за вознаграждение, должны квалифицироваться как

-5

соучастие в убийстве из корыстных побуждений» .

В то же время нельзя не отметить, что теперь в уголовном законодательстве появляется наем в качестве квалифицирующего признака. Так, статья 162 УК РСФСР гласит: «Занятие промыслом, относительно которого имеется специальное запрещение, после наложения административного взыскания за занятие этим промыслом, - наказывается исправительными работами на срок до [29] [30]

одного года или штрафом до двухсот рублей. Те же действия, совершаемые в значительных размерах или с использованием наемного труда, - наказываются лишением свободы на срок до четырех лет с конфискацией имущества или без таковой»[31]. То есть фактически данная норма содержит санкции за преступные действия, сопряженные с наймом. А именно: заказчик инициирует перед исполнителем вопрос совершения преступления (так как этот вид деятельности является незаконным согласно указанной статье УК) за оговоренное вознаграждение. Однако уровень ответственности, предусмотренной для рассматриваемых субъектов, является различным, поскольку нанимателю грозит лишение свободы, а наемнику - лишь исправительные работы. Это связано, в первую очередь, с сущностью и содержанием общественной опасности подобного деяния, а также с особенностями построения указанной нормы. Но, тем не менее, данный состав подпадает под все ранее выделенные признаки найма как уголовно-правовой категории.

В то же время вторую часть указанного выше положения можно рассматривать как попытку криминализации исследуемого нами общественно опасного явления, выражающегося в заключении с исполнителем соглашения по совершению преступления за соответствующее вознаграждение. Фактически на этом примере прослеживаются все необходимые признаки, присущие найму: деяние в форме действия, наличие двух субъектов, договорные отношения, возникающие между ними, добровольность сделки и личная выгода. В действительности обозначенная норма посвящена ответственности именно заказчика противоправного деяния. Решение сконцентрироваться на инициаторе преступного поведения, на наш взгляд, выглядит весьма удачно, поскольку в настоящее время тот, как правило, выступает лишь в качестве соучастника, способного в отдельных случаях даже остаться недосягаемым для уголовной ответственности. Тогда как подобные меры делают его центральным звеном противоправного деяния - исполнителем, тем лицом, которым заказчик в силу своих личностных особенностей или сложившихся обстоятельств как раз-таки и не желает быть. На основании изложенного данные положения, как нам кажется, можно использовать в качестве положительного перспективного опыта по криминализации незаконного найма в действующем уголовном законе.

Уголовный кодекс РФ 1996 года предусматривает гораздо более широкий круг преступлений, сопряженных с наймом. В нем впервые признак «найм» закреплен в качестве квалифицирующего признака: ст. 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), 117 (истязания), 206 (захват заложника) УК РФ. Кроме того, в законе криминализировано наемничество (ст. 359 УК РФ, помещенная в главу 34 «Преступления против мира и безопасности человечества»). Это свидетельствует о совершенно ином уровне развития преступных проявлений, связанных с наймом, поскольку в настоящем контексте речь уже будет идти не об обычных преступниках, а о профессионалах в своем деле, обладающих специальными познаниями и навыками для совершения преступных деяний, фактически превращающих их во врагов человечества. Это утверждение подтверждается еще источниками времен Советского Союза. Так, например, советский энциклопедический словарь определяет «наемные армии» как «войска, состоявшие из профессиональных воинов, нанимавшихся государствами, городами и отдельными феодалами»[32]. Таким образом, наемничество ранее представляло собой скорее историческое явление, совершенно не свойственное социалистическому строю государства. Это соответствует трактовке, предложенной составителями Военной советской энциклопедии, согласно которой «привлечение в вооруженные силы лиц по контрактам в ряде капиталистических стран по существу является наемничеством»[33].

Но эволюция международных отношений и многовековой исторический опыт не позволили больше странам оставаться в стороне от данной проблемы, имевшей ярко выраженные разросшиеся интернациональные корни. В связи с этим в результате многочисленных международных договоров было принято решение о внесении в национальные законодательства нормы об ответственности за подобное явление.

Так, ст. 359 «Наемничество» УК РФ 1996 года устанавливает наказание за следующие действия: «вербовку, обучение, финансирование или иное материальное обеспечение наемника, а равно его использование в вооруженном конфликте или военных действиях»[34]. Настолько широкий круг деяний, охватываемых этой статьей, свидетельствует о том, что государство осознало угрозу наивысшей степени опасности. Поскольку, как отмечает Н.В. Сидоренко, «реальное лицо данной проблемы таково, что в обществе формируется группа людей, профессионально-специализированных на ведении военных действий, убийствах, причинениях вреда здоровью различной степени тяжести, разрушении или полном уничтожении культурных, народно-хозяйственных и иных объектов, разворовывании национального богатства государства и имущества гражданского населения»[35].

В соответствии с примечанием к статье 359 УК РФ, наемником признается «лицо, действующее в целях получения материального вознаграждения и не являющееся гражданином государства, участвующего в вооруженном конфликте или военных действиях, не проживающее постоянно на его территории, а также не являющееся лицом, направленным для исполнения официальных обязанностей»[36]. Так, помимо выделенных нами ранее признаков, присущих найму как уголовно-правовой категории (наличие соглашения между заказчиком и исполнителем, заключенное на добровольной основе, незаинтересованность сторон в интересах друг друга и, как результат, наличие преступного действия, взамен получения обещанного вознаграждения или иного рода личной выгоды), здесь присутствуют такие обязательные элементы, как отсутствие у наемника гражданства по отношению к государству, чьи интересы он защищает. Также рассматриваемое преступное деяние несколько шире обычного: оно включает в себя весь круг общественно опасных проявлений, происходящих во время его участия в вооруженном конфликте или военных действиях. Наряду с этим исполнитель не должен:

постоянно проживать на территории государства, вовлеченного в вооруженный конфликт;

являться лицом, посланным для исполнения официальных обязанностей.

Фактически мы имеем лишь сокращенную до допустимых пределов

дефиницию, которая большей частью соответствует толкованиям, находящимся в ратифицированном СССР I Дополнительном протоколе к Женевским конвенциям 1949 года от 8 июня 1977 г. и в Международной конвенции о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников от 4 декабря 1989 года, которая Россией не подписана и не ратифицирована[37]. Поскольку она отличается от указанного в I Дополнительном протоколе определения. В частности, опущены положения о фактическом участии лица в боевых действиях и о материальном вознаграждении, существенно превышающем обещанное или выплачиваемое комбатантам такого же ранга и с такими же функциями.

На основании изложенного приходится констатировать тот факт, что перед нами самостоятельный, наиболее опасный вид рассматриваемого явления, а именно международный наем, посягающий на всеобщий мир и безопасность человечества в целом.

[1] Книга Бытие. 3:6

Цит. по: ЖигаревЕ.С., ПетуховВ.И. Философия криминологии. М., 2006. С. 304.

[2] Ибрагимова Х.А. Женская преступность в Дагестане // Евразийский юридический журнал. 2015. № 12. С. 214.

Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка: В 3 т. М.: АСТ, Астрель, Харвест, 2006. Т. 1. С. 43.

[4] В настоящей работе основная задача, которую перед собой ставит автор, заключается в разработке уголовно-правовых мер противодействия преступлениям, сопряженным с наймом. В связи с этим диссертация объективно перенасыщена таким термином, как «противодействие», без использования которого невозможно выразить научную и концептуальную особенность проведенного исследования. Учитывая данное обстоятельство, а также отсутствие в русском языке достаточного количества синонимов слова «противодействие», считаем методологически допустимым использовать термины «противодействие» и «борьба» как синонимичные (при этом автор осознает частично иную содержательную (семантическую) сторону указанных терминов). Этот прием также будет использоваться при употреблении таких понятий, как «преступление», «посягательство», «состав преступления».

[5] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. Тула: Автограф. 2001. С. 28.

[6]

Иванов А.Н. Заказные преступления: убийства, кражи, грабежи. Минск: Литература. 1998. С. 2.

СлинькоМ.И. Заказные убийства. Криминологический анализ. М. 1997. С. 3.

[7] Антонян Ю.М. Психология убийства. М.: Юрист. 1997. С. 79.

[8] См.: Уголовное право России. Практический курс / Под общ. ред. А. И. Бастрыкина; под науч. ред. А. В. Наумова. 3-е изд., перераб. и доп. М. 2007. С. 20.

[9] Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общ.: в 2 т.; сост. и отв. ред. Н.И. Загородников; РАН. Ин-т государства и права. М.: Наука. 1994. Т. 1. С. 105.

[10] Хрестоматия по истории государства и права России: Учебное пособие / Сост. Ю. П. Титов. 2е изд., перераб. и доп. М.: Проспект. 2007. С. 178.

[11] Хрестоматия по истории государства и права России. С. 179.

[12] Артикул Воинский 1715 года: Российское законодательство Х - ХХ в.в.: Законодательство периода становления абсолютизма. В 9-ти томах. Т. 4 / Отв. ред.: А.Г. Маньков; под общ. ред.: О.И. Чистяков. М.: Юрид. лит. 1986. С. 358.

Ежков А.В. Ответственность за убийство по найму по уголовному законодательству Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород. 2006. С. 30.

[14] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Российская академия наук. 4е изд., доп. М.. 1999. С. 434.

[15] Локк Р.В. Криминологическая характеристика заказных (наемных) убийств и их

предупреждение. М. 2003. С. 16.

[16]

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 21.06.2016).

[17] Локк Р.В. Указ. соч. С. 17.

[18] О преступлениях против жизни по русскому праву. Т. 1. СПб.: Тип. Н.А. Неклюдова. 1870. С.

40.

[19]

Наумов А.В. Преступление и наказание в истории России. В 2 ч. М.: Юрлитинформ. 2014. Ч. 1. С. 342.

[20]

Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В.С. Комиссарова. СПб. 2005. С. 35.

[21] Статья 1453, ч. 4. Глава 1. О смертоубийстве. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 21.06.2016).

[22] Уголовное уложение 1903 года. Проект редакционной комиссии и объяснения к нему. Т. 6. СПб. 1985. С. 71.

Ежков А.В. Ответственность за убийство по найму по уголовному законодательству Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород. 2006. С. 23.

[24] Постановление ВЦИК от 01.06.1922 «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР» (вместе с Уголовным кодексом РСФСР») // Доступ из СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 21.06.2016).

[25] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Российская академия наук. 4е изд., доп. М. 1999. С. 304.

[26]

Постановление ВЦИК от 01.06.1922 «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР» (вместе с Уголовным кодексом РСФСР») // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 21.06.2016).

[27] Постановление ВЦИК от 01.06.1922 «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР» (вместе с Уголовным кодексом РСФСР»).

[28] Постановление ВЦИК от 22.11.1926 «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР редакции 1926 года» (вместе с Уголовным кодексом РСФСР») // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 21.06.2016).

[29] Уголовное право России. Практический курс / Под общ. ред. А.И. Бастрыкина; под науч. ред. А.В. Наумова. 3-е изд., перераб. и доп. М. 2007. С. 23.

[30] Определение Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР от 28/VIII-79 г. // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1979. № 10. С. 8.

Андреева Л.А. Квалификация умышленных убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах: учебное пособие. Л.: Прокуратура СССР. Институт усовершенствования следственных работников. 1989. С. 6.

[31] Уголовный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) (ред. от 27.08.1993) // Доступ из СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 21.06.2016).

[32] Советский энциклопедический словарь. М. 1981. С. 865.

[33]

Военный энциклопедический словарь. М. 1984. С. 471.

[34] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 01.05.2016) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

Сидоренко Н.В. Наемничество по международному и национальному уголовному праву // Проблемы межгосударственного сотрудничества в борьбе с международными и транснациональными преступлениями. Материалы студенческой научно-практической конференции / Под редакцией В.Е. Степенко, О.А. Черновой. Хабаровск. 2013. С. 62.

[36] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 01.05.2016) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

[37] Волеводз А.Г. О международных инициативах в сфере правового регулирования деятельности частных военных и охранных компаний // Международное уголовное право и международная юстиция. 2009. № 1. С. 17.