Л.Н. Толстой говорил: «Все бедствия людей происходят не столько от того, что они не сделали то, что нужно, сколько от того, что они делают то, чего не нужно делать»[1]. Эта проблема, обозначенная писателем много лет назад, сопровождает нас и по настоящее время. Но это лишь одна сторона вопроса, поскольку существует еще и вторая, более трагичная и ужасная. Ее суть заключается в том, что среди преступных деяний, идущих в разрез с человеческой природой, моралью, нравственностью и всем тем, что дает нам право считать себя людьми, всегда найдутся такие проявления, которые своими последствиями смогут «превзойти и затмить» все прочие общественно опасные посягательства, шокируют общественное сознание, влияют на сложившийся мировой порядок и оставят неизгладимый отпечаток на страницах истории.

На протяжении последних ста лет особую актуальность в данном ключе приобретают посягательства, совершаемые по найму, чей суммарный объем только растет в наши дни. Незаконный наем стал одним из наиболее надежных «способов» достижения абсолютно любых преступных целей. Более того, эти деяния являются «обслуживающим фактором» в сфере криминальной экономической деятельности. Жертвами становятся абсолютно все категории граждан, будь то индивидуальные предприниматели или крупные бизнесмены, общественные деятели или политики, сотрудники правоохранительных органов или силовых структур (ведомств), а также криминальные авторитеты. Защититься от этого становится невероятно трудной задачей, потому что, как правило, такие события сопровождаются определенным уровнем организованности и детальной продуманности. В наиболее опасных своих проявлениях исследуемая категория преступлений характеризуется следующими особенностями:

тщательное приготовление к деянию, включающее: проработку плана, от сюжета событий до сокрытия следов преступления, в том числе приобретение необходимого снаряжения; а также в случае необходимости - установление и привлечение лиц, которые потребуются для реализации задуманного;

высокий уровень профессионализма субъектов посягательства, а именно наличие у них необходимых личностных качеств и способностей, специальных умений и навыков обращения с различными видами оружия и оборудования, а также определенный уровень физической, боевой и психологической подготовки;

использование современного наиболее эффективного оружия, оборудования и амуниции;

широкий круг лиц, вовлеченных в преступную деятельность, четко осознающих свои роли, сплоченных и организованных под единым началом руководителя;

тщательное сокрытие следов содеянного, в том числе благодаря применению заготовленных приемов и методов, а также посредством устранения случайных свидетелей и очевидцев происшествия, что предоставляет возможность выставить содеянное в качестве несчастного случая;

наличие коррумпированных связей в правоохранительных, судебных, политических и иных органах;

полный разрыв всех контактов с заказчиком после реализации намеченного плана и получения вознаграждения за оказанные услуги криминального характера.

В данном проявлении наем начинает олицетворять собой угрозу наивысшей степени опасности, поскольку он предоставляет практически неограниченные возможности по достижению абсолютно любых преступных целей. Фактически он становится своеобразным катализатором делинквентного поведения для лиц, желающих добиться реализации своих интересов незаконным путем, но не способных по тем или иным причинам сделать это самостоятельно. Вследствие этого можно судить о том, что в обществе сформировался институт «криминальных услуг», который также можно именовать как «криминальный рынок труда».

Все вышеизложенное детерминирует и оправдывает потребность в исследовании природы и содержания найма, что способствует последующей систематизации и унификации соответствующих нормативных предписаний с целью дальнейшего совершенствования механизмов противодействия ему в уголовно-правовой сфере. Для того чтобы убедиться в правильности избранного направления, мы провели анкетирование сотрудников правоохранительных органов. На вопрос: «Можно ли рассматривать систематизацию и унификацию уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за совершение преступлений, сопряженных с наймом, в качестве инструмента повышения эффективности противодействия подобным посягательствам?» -

положительно ответили 71% респондентов.

Далее, прежде чем обратиться к сущности интересующей нас уголовноправовой категории, с целью последующего выделения ее признаков и формирования полноценной дефиниции необходимо сделать важную грамматическую оговорку, зачастую вызывающую ошибку в употреблении этого существительного. Так, согласно словарю трудностей современного русского языка К.С. Горбачевича «использование определения «найм» является неправильным»[2], в связи с чем в тексте работы в случаях, когда требуется применение именительного падежа к рассматриваемому феномену, употребляться будет исключительно термин «наем», поскольку это является грамматически правильным.

Теперь непосредственно перейдем к решению поставленных задач. Прежде всего следует отметить, что, как правило, исследуемый нами термин в первую очередь вызывает ассоциации с гражданскими правоотношениями, поэтому обыватель, а зачастую и правоприменитель воспринимает ее как один из элементов того же гражданского, жилищного или трудового законодательства. Однако эти институты ничуть не старше, если не моложе своей «сестры», нашедшей отражение в уголовно-правовой сфере общественных отношений, которая в тот или иной раз приобретает различные формы из целого спектра деяний, посягающих в своей совокупности на все сферы жизни человека и государства.

При всем этом приходится констатировать тот факт, что самостоятельного определения данной категории на страницах действующего Уголовного кодекса и во всех сохранившихся предшествующих ему документах, вплоть до договоров с Византией, мы, к сожалению, не встретим.

В связи с этим для выхода из сложившейся ситуации, а также формирования комплексного представления об указанном явлении предлагается рассмотреть его с различных аспектов и во всех существующих проявлениях, в том числе и сопоставить со смежными категориями из трудового и гражданского права. При этом для соблюдения последовательности и логичности изложения, прежде всего, стоит обратить внимание на этимологию и значение слова «наем». Оно получено выравниванием парадигмы слова «наем» по косвенным формам либо искажением начальной формы слова «найм». Далее от глагола «нанять», из на- + -нять, далее от праславянского ^ьтф : j$ti, от которого в числе прочего произошли: др.-русск., ст.-слав. имЪти, имамь, а также възмли, възьмж. Отсюда - взять, снять, изъять и другие приставочные глаголы на -нять/-ять (-емлю). Ср. лит. imti, imй, emiau «брать», лат. ешб, emT, emptum, -еге «брать»[3] [4] [5]. Таким образом, прослеживается родственная взаимосвязь анализируемой дефиниции с такими терминами, как «взять, снять, изъять и брать», что уже наводит нас на определенные мысли о ее исходных корнях, охватывающих в том числе и уголовно-правовую разновидность данного определения.

Для того чтобы в большей степени раскрыть и развить эту мысль, вернемся в наши дни. В настоящее время под вышеуказанным словом, как правило, понимается либо трудоустройство в качестве наемного рабочего (вне зависимости от временной составляющей), либо аренда различного рода имущества (движимого и недвижимого). Тем не менее действующее трудовое законодательство не прибегает непосредственно к вышеуказанному существительному, хотя в научной литературе, а также в быту многих граждан можно услышать такие словосочетания, как «наниматься на работу», «наемный труд».

В то же время, если перейти к терминологическому аппарату, то, например, словарь русского языка С.И. Ожегова не дает прямого определения данного слова и отсылает нас к понятию «нанять». Оно, в свою очередь, означает «взять на

л

работу или во временное пользование за плату» . Помимо этого, разумно было бы ознакомиться с термином «наемник», представленным в настоящем словаре следующим образом: «1. В старину: солдат наемного войска; 2. тот, кто продался

-5

кому-нибудь, кто из низких, корыстных побуждений защищает чужие интересы» . Первое указанное определение наемника скорее относится к международному уровню уголовно-правового явления наем, поскольку оно в большей степени

раскрывается через действующую в уголовном законе дефиницию

«наемничество», которая ассоциирует его с преступлениями против мира и безопасности человечества. Однако с целью соблюдения логичности и последовательности изложения рассмотрение указанного вида найма будет осуществлено несколько позже в рамках нашей работы.

Далее сконцентрируемся на современном толковом словаре русского языка Т.Ф. Ефремовой, в соответствии с ним термин «наем» означает процесс действия по глаголу «нанимать» и понимается как: «принимать, приглашать для выполнения какой-либо работы на определенных условиях»[6] [7] [8]. А под наемником в данном контексте подразумевается: «1. Солдат наемного воинского

подразделения; 2. Тот, кто за плату готов выполнять преступное действие, выгодное нанимателю»2.

Относительно последней трактовки необходимо сделать оговорку, касающуюся уголовно-правового аспекта рассматриваемого вопроса: дальнейшее употребление термина «наниматель» по отношению к лицу, в чьих интересах совершается преступление, выглядит не слишком удачно, так как в этом случае не совсем правильно отражается его роль в преступлении. Поскольку самого исполнителя может нанимать и посредник. Тогда как предназначение заказчика состоит в инициировании вопроса о совершении преступного деяния и оплате за его выполнение. В подтверждение этого можно привести высказывание А.Н. Попова: «Некоторые правоведы делают основной акцент в первую очередь на том, что подобные преступления совершаются по инициативе

3

не самого исполнителя, а другого лица» .

В то же время подобные суждения не должны приводить нас к выводу о необходимости использования категории заказных преступлений вместо совершаемых по найму. Так как, несмотря на, безусловно, важные моменты, связанные с инициатором преступного деяния, нельзя забывать, что основная роль в таком явлении принадлежит все же исполнителю, поскольку именно его действия квалифицируются по конкретным статьям Уголовного кодекса РФ, а заказчик проходит лишь как соучастник в данном преступлении. В подобном контексте постараемся придерживаться точки зрения, что если не было бы лица, готового добровольно совершить бесчеловечный поступок, то не было бы и самого противоправного деяния. Тем не менее в связи с тем, что русский язык не содержит достаточного количества синонимов, в полном объеме отражающих смысл, закладываемый нами в дефиницию «заказчик», в тексте работы в качестве понятия, тождественного этой категории, будет использоваться термин «наниматель». При этом автор осознает частично иную содержательную (семантическую) сторону рассматриваемых существительных.

На основании изложенного мы можем судить, что природа этого явления берет свои истоки во взаимовыгодных договорных отношениях между заказчиком и лицом, готовым выполнить поставленную задачу или предоставить определенные услуги с целью извлечения личной выгоды. Само же возникновение договора найма можно соотнести с достаточно ранними этапами становления государственности в России, тогда как главным его детерминантом выступило именно социально-экономическое развитие страны. И, что неудивительно, в обозначенный период он не имел никакого документального оформления или официальной регламентации. Поскольку даже в наши дни, чтобы доказать факт найма (в том числе и преступного), нам не потребуется предоставлять соответствующий письменный или электронный документ, поскольку для этого вполне достаточно будет установить наличие хотя бы устного, нигде не зафиксированного соглашения на выполнение четко обозначенной работы.

Не углубляясь в исторический аспект становления самого феномена незаконного найма, отметим лишь то, что он получил существенный толчок в своем развитии при появлении предпринимательства в России и его правовом регулировании. Подобное утверждение может показаться слишком очевидным и даже общеизвестным, но причина, по который этот этап был отмечен, заключается в том, что именно бизнес и явился «катализатором» для преступности, сопряженной с наймом. Эти деяния стали «обслуживающим фактором» в сфере криминальной экономической деятельности - с их помощью устраняют конкурентов, партнеров, а также решают иные проблемы, возникающие в области коммерции.

В современном мире нанятое лицо - это гражданин, чьи взаимоотношения с заказчиком урегулированы контрактом. В то же время непосредственно договора найма как такового в юридическом смысле не существует, это лишь обиходное название вышеуказанного документа. Более того, следует отметить, что само понятие «наем» не является должным образом легализованным ГК и ТК РФ. Мы можем лишь оперировать его экономическими признаками, которые, как прежде, так и теперь, регулируют договорные или трудовые отношения и отражаются в нормах вышеуказанных законов.

Далее, если обратиться к криминальной стороне вопроса, а именно к действующему отечественному Уголовному кодексу, то в общих чертах российскому правоприменителю известны нормы, предусматривающие ответственность за наем, и, как правило, в памяти «всплывает» статья 359 УК РФ «Наемничество». Однако круг деяний, связанных с данной дефиницией, значительно шире, и речь идет не только о диспозициях статей, непосредственно указывающих нам, что преступление было совершено по указанному признаку: ст. 105 (убийство), 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), 117 (истязание), 206 (захват заложника) УК РФ. Все мы понимаем, что помимо перечисленных проявлений имеется еще немалое количество общественных отношений, охраняемых УК РФ и нарушающихся посредством использования услуг наемников, в чем мы неоднократно убеждались при рассмотрении предыдущих параграфов настоящей работы.

При этом необходимо осознавать, что общественная опасность подобного явления заключается не только в том, что отдельные лица, выполняя волю заказчиков, совершают преступления, но и в том, что воспитывается слой людей, для которых убийства и иные подобные деяния становятся профессией[9].

Это, в итоге, свидетельствует о деструктивном воздействии незаконного найма на общественное сознание, выражающемся в подмене общечеловеческих ценностей на ложную идеологию допустимого и приемлемого противоправного поведения, в случае если при этом имеется возможность извлечь личную выгоду. Фактически эгоизм и корысть начинают выходить на передний план перед сложившимися в социуме нормами морали и нравственности.

С учетом вышеизложенного и возникает весьма значимая проблема, заключающаяся в том, что установить наличие хотя бы некоторой системности между столь обширными и многосторонними нормами практически не удается. Более того, в их содержании мы даже не сможем обнаружить каких-либо характерных особенностей, присущих непосредственно исследуемому феномену. Этим во многом и аргументируется потребность в обращении к смежным отраслям права, дающим нам возможность сформировать, как минимум, общее представление о содержании и сущности найма и даже выделить определенные основополагающие признаки этого понятия.

Прежде чем проводить соответствующие параллели между отечественным гражданским и уголовным законодательством, необходимо хотя бы вкратце отметить, что в первом случае рассматриваемый термин получил довольно широкое распространение. Сюда входят различные виды договоров: наем- продажа (ст. 501 ГК РФ), аренда или имущественный наем (ст. 606 ГК РФ), наем жилого помещения (гл. 35 ГК РФ). Последняя категория регулируется не только ГК РФ, но и другими нормативными актами, составляющими гражданское и жилищное законодательство.

Однако сама природа исследуемого уголовно-правового феномена в большей степени соотносится с явлениями, не содержащими в своем нормативном закреплении соответствующей однокоренной дефиниции. К таковым относятся подряд и возмездное оказание услуг в гражданском праве, поскольку при рассмотрении этих статей частично прослеживается их сущностное и даже содержательное сходство. Благодаря этому вполне справедливым и обоснованным будет наше решение попытаться обнаружить в рамках данных гражданско-правовых норм некоторые отличительные черты, свойственные в том числе и криминальной разновидности этой категории.

Так, например, в соответствии со статьей 702 ГК РФ «Договор подряда» одна сторона (подрядчик) обязуется выполнить по заданию другой стороны (заказчика) определенную работу и сдать ее результат последнему, а тот в свою очередь должен принять выполненный труд и оплатить его[10]. Что касается статьи 779 ГК РФ, то основное, интересующее нас отличие от предыдущей заключается в том, что по контракту возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию нанимателя оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность)[11].

Исходя из вышеуказанной информации, мы можем сформулировать следующие стержневые положения, которые впоследствии возможно будет использовать при построении непосредственно уголовно-правовой дефиниции. Таким образом, на основании изложенного следует, что наем предполагает действия, направленные на выполнение взятых на себя обязательств по достижению результата, оговоренного заказчиком, или предоставлению определенной помощи согласно поставленной заказчиком задаче за соответствующее вознаграждение.

Кроме того, также целесообразно будет отметить: из дословной трактовки упомянутых норм ГК РФ следует, что по договору подряда первостепенное значение имеет достижение подрядчиком требуемого результата, с последующим предоставлением его работодателю. В то время как при возмездном оказании услуг нанимателя главным образом интересует именно деятельность исполнителя, а точнее, сам процесс как таковой. Но, безусловно, как правило, его итогом также выступает определенный результат. В подобном ключе вполне обоснованно возникает вопрос о разграничении данных явлений. Когда для нас приоритетным становится сам процесс действия, осуществляемого нанятым лицом, а не какой- либо материальный плод его работы, то речь идет о возмездном оказании услуг. В отличие от описанного выше договора, в рамках которого важна сама деятельность исполнителя, в договоре подряда значение придается достижению подрядчиком вещественного результата[12].

Здесь следует провести достаточно наглядную параллель с законодательной конструкцией составов преступлений, сопряженных с наймом и, соответственно, с моментом окончания преступления. В связи с этим в одном случае можно говорить о формальном составе, в другом - о материальном. Более того, с учетом вышесказанного просматривается возможность выделения классификации в зависимости от целенаправленности, весьма неплохо иллюстрирующей его характерные особенности, имеющие перспективу быть положенными в основу будущей дефиниции.

Наем, направленный на конечный результат, - продукт преступления, то есть само по себе противоправное деяние не важно как таковое (в частности, значим не сам акт убийства, а то, что установленное лицо лишилось жизни, перестало существовать).

Наем, в котором основная заинтересованность заключается именно в оказываемых услугах, - в процессе (например, наемничество, чьей целью выступает само участие в военных действиях или вооруженном конфликте).

Возвращаясь к поставленной задаче по исследованию указанного феномена, приходим к следующему выводу: даже если его рассматривать в уголовноправовом контексте, то нетрудно будет заметить, что он, безусловно, имеет родственные корни с описанными ранее явлениями из трудового и гражданского законодательства относительно своей сущности и содержания. Тогда как их отграничение должно строиться вокруг такого критерия, как общественная опасность?

На основании информации, полученной при изучении этимологического, терминологического, межотраслевого, исторического, зарубежного и международного аспектов этого вопроса, а также при помощи формальной логики попытаемся проследить некоторые явно выраженные, а также вытекающие из них отличительные признаки, присущие рассматриваемому явлению:

наем - это процесс, заключающийся в умышленном действии, то есть обе участвующие в нем стороны осознают, что между ними формируются договорные отношения, понимают суть и содержание возникших взаимных обязанностей и желают их выполнить. Следовательно, наем не может быть осуществлен путем бездействия;

для найма характерно наличие как минимум двух субъектов. Один из них обязательно заказчик, инициатор вопроса о предложении выполнить определенную задачу, а второй - исполнитель, готовый воплотить ее в жизнь;

предметом сделки (договора), как уже можно заметить, являются либо определенный результат, либо непосредственно услуги, предоставляемые и осуществляемые «наемником»[13] в интересах другого лица. То есть данная деятельность имеет четко конкретизированный характер, в связи с чем любые действия, не предусмотренные заключенным соглашением, не могут признаваться в качестве такового;

любые деяния, совершаемые по найму, являются результатом соглашения между сторонами, поэтому все действия, осуществляемые исполнителем, должны быть добровольными. Поскольку, если они явились результатом различного рода давления, физического или психического насилия, либо были вызваны вследствие создания различного рода условий и обстоятельств, из-за которых лицо вынуждено совершить противоправные действия, даже при наличии оплаты речи о найме идти не может;

в ходе соглашения между сторонами оговаривается и стоимость услуги или услуг, выражающаяся в материальном или ином вознаграждении, а также в различного рода личной выгоде, в том числе и неимущественного характера. В качестве платы за совершенные действия в действительности не всегда выступают денежные средства или права на какое-либо имущество. Так, например, А.Н. Попов отмечает, что «могут быть и иные мотивы, такие, как обещание заказчика устроить исполнителя на высокооплачиваемую работу, обеспечить принятие в учебное заведение, продвинуть по службе»[14].

В то же время Л.Л. Кругликов придерживается позиции, что «возможны случаи, когда наемник может совершать преступление из солидарности или по мотивам борьбы с иноверцами»[15].

По мнению же А.Н. Красикова, «убийство по найму может совершаться во имя «моральной благодарности» со стороны влиятельного заказчика, во имя единомыслия, за согласие женщины «расплатиться» за убийство с преступником

-5

половой близостью и т. п.» .

Однако при квалификации содеянного не имеет значения, была ли сделка действительно возмездной, поскольку даже сама надежда исполнителя на дальнейшее извлечение для себя каких-либо благ опосредует его желание совершить преступление в интересах заказчика;

мотивы сторон абсолютно не связаны друг с другом, желания одного не пересекаются с интересами другого. Так, например, мотивом лица, совершившего противоправные действия, выступает надежда получить награду или же извлечь для себя иного рода пользу.

Однако необходимо осознавать, что действия отдельного человека не могут быть признаны совершенными по найму в случае, если причиной его поведения стал приказ лица, которому он обязан подчиняться в силу специфики своей службы. Аналогичный пример приводит А.Н. Попов относительно «киллеров», входящих в состав преступной организации, то есть «фактически находящихся на ее содержании и действующих в соответствии с поставленным заданием, а не по заказу»[16].

А вот заказчик руководствуется иными мотивами: корысть, устрашение, ревность, месть, намерение склонить к своей воле, избавиться или оказать влияние на неугодных лиц, потребность в скрытии следов другого преступного деяния, стремление разрешить конфликтную ситуацию и другое. Но основным катализатором деятельности обозначенного субъекта является возможность сделать то, что самостоятельно он осуществить не может (в силу своих личностных качеств), и желание достигнуть задуманное с минимальными собственными усилиями.

На основании вышеуказанных признаков предлагается следующая трактовка найма как уголовно-правовой категории: это процесс, выражающийся в умышленных действиях, направленных на возникновение договорных отношений между заказчиком и исполнителем, посредством добровольного заключения соглашения о совершении последним общественно опасного(-ых) деяния(-ий) за материальное вознаграждение или иного рода личную выгоду, в том числе и неимущественного характера.

Далее с учетом специфики этого негативного явления возникает потребность уточнить отдельные вопросы, касающиеся фигурирующих в данном определении лиц, их толкования и, собственно, самой причины их использования. В первую очередь необходимо сказать, что последняя заключается в наличии таких смежных категорий, как заказчик и организатор, а также наемник и исполнитель преступления по найму. Однако перед тем как проводить какие-либо параллели и отграничения, следует отметить, что в частных случаях при совершении подобных деяний в них одновременно могут участвовать сразу несколько вышеперечисленных субъектов, то есть они не являются взаимоисключающими, не считая последних двух. Тем не менее именно термин «заказчик» представляется нам наиболее удачным вариантом для определения лица, выступающего в качестве инициатора «незаконного найма», поскольку он позволяет избежать возможных ошибок, связанных с неверным пониманием сущности этого соучастника, приводящих к дальнейшей переквалификации.

В этой связи целесообразно будет вкратце остановиться на обозначенных категориях для их последующего переосмысления и постановки выводов о допустимости их дальнейшего применения в рассматриваемых случаях. Так, согласно ч. 3 ст. 33 УК РФ, «организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими»[17]. Таким образом, перед нами фактически предстают четыре его альтернативных проявления, то есть при наличии любого из них мы вправе будем расценивать виновное лицо как соучастника. При этом последние две разновидности не охватываются сферой нашего научного интереса, благодаря чему придерживаться будем лишь первых двух - организация и руководство, более того именно их зачастую и причисляют к фактам незаконного найма. Однако в действительности содержательный аспект данных категорий характеризуется несколько иными действиями. В подтверждение этого можно привести точку зрения В.В. Сверчкова, который указывает: «Организатор разрабатывает план совершения преступления, руководит его осуществлением, действиями всех участников, вербует исполнителей, снабжает их орудиями, средствами и прочим оснащением для совершения преступления»[18] [19]. Подобное, безусловно, может присутствовать при найме, и со стороны правоприменителя будет правильным квалифицировать их именно со ссылкой на ч. 3 ст. 33 УК РФ. Однако неужели все лица, заказывающие преступление, хотят участвовать в этом процессе и осуществлять вышеперечисленные или связанные с ними действия? На наш взгляд, ответ на этот вопрос очевиден и однозначен. Заказчик потому и предлагает исполнителю совершить преступление за него, что он желает реализовать свои цели с минимальными собственными усилиями. И в этом ключе В.В. Сверчков отмечает, что «обращение к другому человеку с предложением об участии в преступлении (и получение на то согласия) не следует расценивать как

Л

исполнение роли организатора преступления, согласно ч. 3 ст. 33 УК РФ» . Об

-5

этом также свидетельствуют и материалы судебной практики .

Тем не менее, чтобы наши выводы были в достаточной степени аргументированы, логически верным решением будет выделить основополагающие признаки инициатора незаконного найма, благодаря которым можно определиться в выборе используемой терминологии. Итак, с учетом уже проведенного исследования к таковым относятся следующие признаки:

имеет заинтересованность в реализации своих интересов незаконным путем, поскольку иным способом достичь этого либо не предоставляется возможным, либо требуются несопоставимо большие усилия, чем те, что потребуются при совершении общественно опасного деяния, для чего можно прибегнуть к услугам другого лица, готового не безвозмездно помочь в решении имеющейся проблемы. Таким образом, мотивация к противоправному деянию у этого субъекта появляется гораздо раньше, чем у его будущих соучастников. Более того, она у него не будет с ними никаким образом связана, поскольку последние руководствуются в своем намерении нарушить закон лишь надеждой извлечь личную выгоду. Фактически, кроме самой цели найма - совершение преступления, заказчика и остальных субъектов более ничего не объединяет, за исключением обязательства по оплате выполненной работы;

не намерено собственными силами решить возникшую проблему в связи с отсутствием к этому способностей, возможностей или иных причин, не позволяющих ему осуществить это самостоятельно. К тому же установление всех этих детерминант не должно иметь никакого влияния на квалификацию, поскольку важен лишь сам факт того, что лицо желает использовать в своих криминальных интересах других людей. Однако когда заказчик после достижения с исполнителем соответствующего соглашения еще и берет на себя обязанности по организации, руководству или принимает непосредственное участие в задуманном, то в данных случаях он действительно может расцениваться в качестве тех категорий лиц, что предусмотрены ст. 33 УК РФ, в зависимости от взятой на себя роли;

всегда выступает инициатором делинквентного поведения и, таким образом, является отправной точкой, запускающей механизм нарушения закона. При этом необходимо учитывать, что заказчик не всегда ставит вопрос о совершении соответствующего противоправного деяния именно перед исполнителем, в указанном процессе также могут участвовать различного рода посредники, которые и выступят в качестве нанимателя. А в зависимости от выполняемых ими функций они могут стать и организатором, и подстрекателем, и пособником, и соисполнителем;

предоставляет или обещает материальное вознаграждение или иного рода личную выгоду, в том числе и неимущественного характера, за оказанные ему услуги криминального характера. Вопрос, связанный с получением указанных благ, был в достаточной степени нами раскрыт еще при рассмотрении основополагающих признаков найма как уголовно-правовой категории. Следует лишь уточнить, что они будут получены не в ходе совершения преступления, а именно за его совершение. То есть речь идет не о том, что исполнителям удалось добыть и оставить себе в ходе противоправного посягательства, а том, что им за содеянное еще и полагается отдельная плата со стороны заказчика. Поскольку в ином случае он будет лишь информатором, поделившимся известными ему сведениями (например, о наличии у потенциального потерпевшего какого-либо дорогостоящего имущества или большой суммы денежных средств).

На основании изложенного и с учетом ранее сконструированной нами дефиниции, говоря о найме, предлагается использование термина «заказчик», трактуемого следующим образом: это лицо, заинтересованное в реализации своих потребностей незаконным путем, однако в силу своих способностей, возможностей или иных причин не намеренное осуществлять это самостоятельно, в связи с чем оно предлагает другому лицу совершить общественно опасное(-ые) деяние(-ия) за счет предоставления или обещания тому материального вознаграждения или иного рода личной выгоды, в том числе и неимущественного характера.

Наряду с этим, также целесообразно привести трактовку второго обязательного для незаконного найма субъекта - исполнителя преступления по найму, а именно лицо, которое из корыстных или иных низменных побуждений добровольно совершило преступление по воле заказчика, в соответствии с ранее заключенной с тем договоренностью, с целью получения материального вознаграждения или иного рода личной выгоды, в том числе и неимущественного характера.

При этом необходимо отметить, что в тексте работы в качестве универсальной дефиниции предлагается использовать именно данный термин, а не такую категорию, как «наемник», поскольку первый вариант является более широким понятием и в большей степени отражает истинную сущность рассматриваемого преступного контингента. Помимо этого, подобное решение также было принято для предотвращения смыслового и содержательного конфликта с законодательно регламентированным определением, указанным в примечании к статье 359 УК РФ «Наемничество».

Прежде чем перейти к систематизации уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за отдельные проявления исследуемого феномена, необходимо обозначить наиболее общественно опасные его разновидности, в том числе и не криминализированные УК РФ, чья актуальность подтверждается различными аспектами, такими как зарубежный опыт, социологические опросы, судебно-следственная практика, доктринальные исследования и непосредственно сами события, происходящие в современном мире.

Действующий Уголовный кодекс, как уже ранее отмечалось, содержит всего пять статей[20], закрепляющих ответственность за наем. Исходя из норм действующего уголовного законодательства следует, что они могут быть направлены на причинение вреда общественным отношениям, обеспечивающим жизнь и здоровье личности, общественную безопасность, а также мир и безопасность человечества.

Именно такое «достаточное» количество противоправных посягательств российский законодатель посчитал необходимым криминализировать в рамках настоящего УК РФ. К сожалению, подобное решение нельзя признать в полной мере удачным, поскольку часть противоправных деяний, которые по объективным причинам подразумевают и должны содержать данный квалифицирующий признак, все еще остаются недосягаемыми для справедливого и соразмерного наказания. Остановимся на каждом из них последовательно, в соответствии с действующей в настоящем законе иерархией общественных отношений.

Статья 111 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» предусматривает возможность ужесточения наказания в случае, если оно было совершено по найму. Однако, как мы впоследствии обнаружим на примере зарубежных стран, отдельные государства также предусматривают этот признак и при наступлении менее опасных последствий. Так, например, УК Азербайджанской Республики содержит этот признак еще и в статье, посвященной нанесению вреда здоровью средней тяжести[21], что, в принципе, оправданно. Но почему тогда наем не может быть связан с менее серьезными последствиями? Единственное логичное объяснение, приходящее на ум в этом случае, так это то, что законотворец не желает соотносить противоправные посягательства, совершаемые по найму, с двумя наименее опасными категориями в классификации преступлений[22] [23]. Тем не менее подобное решение совершенно не соответствует ни сложившейся криминальной обстановке в стране, ни тем более здравому смыслу. На практике сами правоохранительные органы не в состоянии самостоятельно квалифицировать подобные деяния и вынуждены обращаться к экспертам. Это связано с тем, что вышеуказанные статьи Уголовного кодекса содержат в себе медицинскую терминологию, оперировать которой не получится, даже если изучить соответствующий приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ . Кроме того, с трудом возможно представить ситуацию, что заказчик, ставя перед наемником задачу, настолько конкретизирует, какой именно степени тяжести вред тот должен будет нанести здоровью жертвы. Такое, конечно, реально в случае, если исполнителем преступления является сотрудник из врачебной сферы деятельности, четко представляющий себе данные критерии, или же если это будет действительно профессионал своего дела с достаточным уровнем подготовки. Однако это лишь единичные случаи, которые, безусловно, важно учитывать, но ориентироваться только на них не стоит. В действительности наниматель, как правило, ставит вопрос либо непосредственно об убийстве, либо о нанесении телесных повреждений, в рамках чего он может уточнить только их характер, но никак не непосредственно указанную в законе степень вреда. В подтверждение можно привести пример из судебной практики: М., являясь организатором, совершил умышленное причинение тяжкого вреда здоровью по найму при следующих обстоятельствах - он предложил Б. в счет погашения имеющегося у того долга, нанести телесные повреждения гр-ну Ф. В связи, с чем Б., не имея возможности вернуть денежные средства М. в размере 50000 рублей, согласился осуществить данное преступление. В результате Б., действуя в соответствии с полученными указаниями, нанес гр-ну Ф. в область головы следующие повреждения: раны, сами по себе имеющие признаки повреждений, повлекших кратковременное расстройство здоровья, следовательно, причинили легкий вред; а также черепномозговая травма, опасная для жизни, причинившая тяжкий вред1. В указанном случае вполне наглядно прослеживается то, что наемник сам не может быть в полной степени уверен в серьезности последствий от его действий. В связи с этим зачастую достигнутый результат выходит далеко за рамки задуманного. Так, например, приговор Пермского краевого суда от 9 июня 2012 года по делу № 260-12 повествует нам о следующем: К., испытывая личные неприязненные отношения к Т., решил причинить последнему вред здоровью путем повреждения ноги. В связи с этим он за денежное вознаграждение в размере 50000 руб. нанял Г. и предложил последнему также привлечь к совершению указанных действий и иное лицо, обладающее правом и опытом управления автомобилем и контактирующее с лицами, имеющими доступ к огнестрельному оружию. В результате Г., согласно разработанному К. плану, увидев Т., подходящего к своей автомашине, из малокалиберной винтовки калибра 5,6 мм произвел в него выстрел. Последнему было причинено слепое пулевое огнестрельное ранение живота с повреждением тонкого кишечника и его брыжейки, левой подвздошной [24] вены, сопровождавшееся массивной кровопотерей, т. е. нанесен тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. От полученных телесных повреждений Т. скончался1.

Вышеизложенное все ближе подводит нас к необходимости введения найма в качестве квалифицирующего признака в нормы уголовного закона, связанные с наступлением и менее опасных последствий для потерпевшего. Речь идет о ст. 112, 115 и 116 УК РФ. Это можно оправдать вполне очевидным и однозначным ответом на риторический вопрос: почему мы применяем одинаковые меры ответственности к обычным, в том числе случайным, преступникам,[25] [26] и к тем, кто считает подобные посягательства настолько приемлемым поведением, что даже согласен и желает совершать их по воле других лиц, преследуя лишь корыстные и иные низменные побуждения. Подобный криминальный контингент, наряду с организованными и профессиональными преступниками (поскольку и сам зачастую является разновидностью таковых), должен как минимум ставиться на особый контроль и влечь ужесточение ответственности для вышеуказанной категории граждан.

Кроме того, подобное решение разрешило бы существующие противоречия в рассматриваемых положениях настоящего Кодекса. Так, например, если обратить внимание на статью 117 УК РФ, уже предусматривающую наем как элемент своей объективной стороны, явно увеличивающий уровень общественной опасности содеянного, то никто не станет спорить, что истязание охватывает последствия причинения легкого вреда здоровью. Из этого следует, что и само его нанесение может быть осуществлено посредством найма. Остается только рассмотреть моменты, связанные с систематичностью и страданиями. Первое является оценочным и далеко не обязательным признаком, поскольку законодатель в качестве способа совершения отметил также и иные действия, под которыми, как отмечает Д.В. Деркунский, понимается и однократно совершенное любое действие, что сближает данные составы[27]. Касательно второго, самой дефиниции страдания в законе и даже в постановлениях Пленума Верховного Суда встретить не удастся, в связи с чем она трактуется далеко неоднозначно. Мы придерживаемся мнения исследователей, соотносящих указанное понятие с превосходной степенью боли. В.И. Симонов отмечает, что «это явление заключается либо в боли с постоянным ожиданием возможности ее повторения, либо в особенно сильном ее проявлении»[28].

Таким образом, любое умышленное причинение вреда здоровью, вне зависимости от степени тяжести, может быть совершено по найму. Причем это утверждение вместе с вышеизложенными доводами к нему в равной степени относится и к нанесению побоев, поскольку те также являются разновидностью указанной группы преступлений против личности.

Как уже можно было заметить, новые проявления рассматриваемого феномена выделяются из однородных, смежных или иным образом взаимосвязанных составов противоправных деяний. Руководствуясь именно этим принципом, мы и предлагаем обозначить следующую, требующую совершенствования, норму уголовного закона - «Похищение человека». Основной параллелью, от которой исходят наши мысли, явилась статья 206 УК РФ «Захват заложника». Посягательства, нередко вызывающие спор в следственной и судебной деятельности, а также в научной литературе относительно своего разграничения, безусловно, обладают сущностными и содержательными отличиями, но, как показывает практика, по своему отношению к найму они равны. Так, например, согласно приговору Ленинского федерального районного суда г. Кирова от 28 июня 2010 года: Гр-н В., имея намерение войти в состав руководства ОАО «Кировский маргариновый завод», решил организовать похищение С., главного акционера указанного ОАО, и стал подыскивать исполнителей преступления. При этом В. спланировал осуществить захват С. и перемещение в другое помещение с последующим удержанием там в течение месяца для оказания воздействия на потерпевшего с целью подписания им документов по продаже акций предприятия в его пользу. В связи с этим В. сообщил о своих преступных планах своему знакомому П. и предложил тому за денежное вознаграждение найти лиц, готовых похитить С. за определенную плату. Тот согласился и отыскал лиц, готовых совершить похищение гр-на С. Далее П., способствуя совершению преступления из корыстных побуждений, сообщил об этом В., который одобрил выбор исполнителей, пообещал через П. передать тем 2 млн. рублей в качестве оплаты1. На данном примере абсолютно четко прослеживаются все ранее выделенные нами признаки найма как уголовноправовой категории, что свидетельствует о необходимости дополнения статьи 126 УК РФ соответствующим квалифицирующим признаком.

Также в подтверждение того, что подобные явления действительно имеют место быть в современном мире, заранее можно отметить положительные достижения законодательств зарубежных стран в этом направлении. Так, статья 144 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики в пункте 2.6. гласит о «похищении человека, совершенном из корыстных побуждений или по найму, за которое предусмотрено наказание исключительно в виде лишения свободы на срок от восьми до двенадцати лет»[29] [30].

В этом ключе уместно будет упомянуть и о ст. 127 УК РФ «Незаконное лишение свободы», во многом схожей с вышеуказанным преступлением, поскольку основное отличие между ними состоит в транспортировке потерпевшего. Судебно-следственная практика также изобилует фактами присутствия найма в данном общественно опасном посягательстве. Так, например, из постановления о прекращении уголовного дела (ст. 25 УПК РФ - примирение сторон) Советского районного суда г. Иваново № 1- 15/2010 от 26 января 2011 года следует: 30 сентября 2010 года, около 23 часов, Ш. подъехал к месту жительства К., где Ш. сообщил К. о своем намерении незаконно лишить свободы гр-на Б. с целью получения от последнего долга за причиненный ущерб в результате ДТП, после чего предложил К. за материальное вознаграждение совершить преступные действия в отношении Б., на что К. согласился[31].

Таким образом, мы можем судить о том, что круг объектов преступных посягательств, осложненных вышеуказанным элементом, дополнился еще и общественными отношениями, охраняющими свободу и личную неприкосновенность человека. Но, к сожалению, на этом весь спектр его проявлений не заканчивается: впереди нас ждет апогей криминальной иерархии - деяния, ставящие под угрозу общественную безопасность, а также мир и безопасность человечества.

Речь пойдет, пожалуй, об одних из самых ужасных и аморальных преступлениях, сопряженных с наймом, - террористических актах. Ни для кого не секрет, что эта деятельность не обходится без подобного контингента. Как минимум об этом свидетельствуют результаты исследования, проведенного группой сотрудников Института социологии РАН еще в ноябре 2005 года, согласно которым «большинство населения России (79%) придерживается точки зрения, что террористы - это хорошо оплачиваемые наемники»[32]. Также многие исследователи отмечают взаимосвязь данных явлений и их однородный характер.

В пример можно привести мнение Ф.В. Короткого, считающего, что состояние и динамика наемничества определяются соответствующими одноименными показателями терроризма. Более того, отечественный законодатель и даже страны-участницы СНГ осознавали и учли это при принятии в 2005 году Модельного закона, посвященного противодействию рассматриваемому феномену. Так, в начале первой статьи указано, что цель рассматриваемой категории преступников может заключаться не только в участии в военных действиях или вооруженном конфликте, но и в совершении террористических актов[33]. Как показывает практика, между этими феноменами действительно имеется тесная связь, преобразовавшаяся в достаточно налаженную систему взаимодействия, основанную на взаимовыгодных договорных отношениях.

Отдельная проблема в этом контексте состоит в содержательной стороне личной выгоды, которую хочет извлечь для себя нанятое лицо. Она не всегда подразумевает направленность на себя самого, ее целью также может стать благополучие родственников или близких. Представьте ситуацию: в обществе появляется отчаявшийся субъект, разочаровавшийся во всем внешнем мире и движимый лишь ненавистью и желанием обеспечить достойное будущее своей семьи. Для террористов такие люди становятся возможностью, которую нельзя упускать. Различного рода уговорами и обещаниями они убеждают присоединиться к ним и со временем еще больше извращают сознание, «промывают мозги» своей идеологией и религией, окончательно искажают психику и рассудок, после чего человек уже не в состоянии вернуться в нормальное общество. Так рождаются «смертники», и именно здесь берут свое начало одни из самых трагичных событий нашей истории.

Вспомним хотя бы не столь давнее бесчеловечное событие, произошедшее вечером 14 июля 2016 года во время празднования Дня взятия Бастилии в Ницце, когда выходец из Туниса Мохамед Булель въехал на грузовике на городскую набережную, где собрались сотни людей, не подозревающих, что над их жизнью и здоровьем нависла страшная угроза. Наезд на толпу был осуществлен на скорости 60-70 км/ч, террористу удалось проехать около двух километров. В результате этого теракта погибли 84 человека, в том числе одна россиянка. Более 300 людей получили тяжелые ранения. Сразу после произошедшего вскрылись весьма примечательные факты: «за пару дней до кровавой трагедии семья террориста получила 100 тысяч евро»[34]. С абсолютной точностью утверждать о факте найма, конечно же, невозможно, но и полностью отрицать подобное было бы неправильно.

Но если это действительно является правдой, то мы можем судить о невероятно опасном уровне развития исследуемой категории преступлений, которая настолько сильно эволюционировала в своей аморальной и безнравственной деградации, что перешла даже к таким крайностям, как «летальный наем».

Речь идет об общественно опасном явлении, когда целью выступает

совершение определенного преступления, террористического акта или иных насильственных действий по воле заказчика, в ходе которого исполнитель должен лишиться жизни в счет материального вознаграждения или иного рода личной выгоды для близких ему людей (родственников, опекунов, попечителей, а также лиц, состоящих в свойстве с наемником или ведущих с ним общее хозяйство). При этом в данном контексте не исключаются случаи, когда «смертник» по не зависящим от него обстоятельствами или же по собственному желанию остался в живых.

Но даже тогда, когда кажется, что ужаснее быть не может, на мировой арене всплывают факты участия несовершеннолетних в подобном. Так, например, «в 2013 году 14-летний террорист Омран Аднан Каддур в эфире сирийского телевидения сообщил о подробностях своего участия в преступлениях, о том, как он был завербован и присоединился к боевикам, потому что ему обещали платить деньги»[35] [36] [37]. В то же время, если говорить об этом как о проявлении бесчеловечности, то какой тогда терминологией можно обозначить факты вербовки «детей-смертников». К сожалению, и такие события также имеют место быть в современном мире, в подтверждение чего можно вкратце обозначить следующую информацию: В 2013 году в Афганистане в полицейский участок пришел сдаться сирота по имени Neaz, рассказавший, что в восьмилетнем возрасте боевики Талибана переманили его на свою сторону, пообещав горсть монет. Те задаривали его конфетами и в итоге принесли жилет смертника, заполненный пулями и гранатами. А затем они предложили ему монеты и попросили взорвать себя на контрольно-пропускном пункте. Мальчик спросил, что он будет делать с деньгами, если взорвет себя. Но те продолжали поощрять его, говоря, что если он сделает это, то попадет в рай1.

Таким образом, можно судить о том, что наем уже достаточно глубоко пустил свои корни в действующую военно-политическую обстановку в мире и в особенности в деятельность террористов, в которой он фактически стал являться одним из основных элементов, способствующих наиболее эффективному достижению поставленных целей и задач.

Проведенное исследование обозначенных сфер общественных отношений свидетельствует о том, что наряду с «де-юре» картиной преступности,

-5

сопряженной с наймом: «Убийство», «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», «Истязание», «Захват заложника», «Наемничество», перед нами также предстает «де-факто» ее сторона: «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью», «Умышленное причинение легкого вреда здоровью», «Побои», «Похищение человека», «Незаконное лишение свободы», «Террористический акт», «Акт международного терроризма». Это, в свою очередь, требует внесения перспективных изменений в соответствующие статьи настоящего Уголовного кодекса, которые будут отвечать сложившейся криминальной обстановке в стране и в мире. Нами предлагается дополнение вышеуказанных норм уголовного закона положениями, предусматривающими ужесточение ответственности в случае, если преступление было совершено по найму.

Более того, в дополнение к предложенной аргументации стоит привести результаты проведенного нами анкетирования. На вопрос: «Присутствуют ли факты найма исполнителя при совершении преступлений, связанных с причинением вреда здоровью, и если да, то повышает ли данное обстоятельство уровень общественной опасности этих деяний?» - 88% опрошенных сотрудников ответили положительно. Далее были заданы аналогичные вопросы, но только уже касающиеся похищения человека и незаконного лишения свободы (79% - да), а также относительно преступлений террористического характера (84% - да). При этом все из ответивших утвердительно по обозначенным позициям считают, что наем повышает уровень общественной опасности этих деяний.

В то же время автор не исключает возможность присутствия этого элемента при совершении и иных противоправных деяний, но все же на современном этапе развития общественных отношений они еще не приобрели особой актуальности и распространенности. На основании этого рекомендуется рассматривать их скорее как частные, единичные случаи, поскольку возникают определенные трудности с подтверждением подобного в судебно-следственной практике или фактах социальной действительности. Поэтому в рамках таковых наем следует рассматривать в качестве отягчающего вину обстоятельства, а не квалифицирующего признака преступления, но этот вопрос подробнее будет раскрыт позднее в настоящей работе.

Полученные результаты позволяют нам сформировать систему противоправных деяний, осложненных исследуемым феноменом, которая будет основываться не только исключительно на способе совершения посягательства и корыстной составляющей мотивации исполнителя, но и на видовом объекте преступления. Благодаря этому подобное будет отражать истинную сущность найма как общественно опасного уголовно-правового явления в современном мире, а также значительно усилит практическую направленность исследования, поскольку именно его установление и становится тем первым основополагающим шагом в деятельности правоприменителя по квалификации совершенного общественно опасного деяния.

Исходя из всего вышесказанного, можно выделить следующие объекты, составляющие основу системы преступлений, сопряженных с наймом: жизнь и здоровье личности, свобода, общественная безопасность, а также мир и безопасность человечества. Однако в таком случае мы формируем лишь крайне общее представление, создаваемое на основе действующих норм уголовного закона, попробуем же акцентироваться на каждом из них непосредственно и по отдельности разобраться в сущности обозначенных элементов.

В первую группу входят противоправные посягательства, направленные на жизнь и здоровье личности, предусмотренные ст. 105, 111, 112, 115, 116, 117 УК РФ. Г оворя о данных «субстанциях», или, если быть точнее, о наивысших благах и ценностях, как правило, подразумевают какую-то определенную характеристику состояния физической целостности человека, а также его способность нормально функционировать в качестве живого организма.

В доктрине мы можем обнаружить немало различных толкований такой категории, как здоровье, весьма схожих по своей сути, но различных по методу исследования. Как отмечает Р.Э. Исламов: «Здоровье - многомерное явление и многоаспектное понятие. Оно обладает как качественными, так и количественными характеристиками, отражающими уровень жизнеустойчивости организма, широту его адаптационных возможностей, биологическую активность органов и систем, их способность к регенерации»[38]. В связи с этим приводить многочисленные варианты понятия, о котором, очевидно, каждый имеет схожие представления, нецелесообразно. Стоит лишь отметить, что непосредственно для уголовного права в первую очередь важны анатомо-физиологические характеристики, степень сознания, достоинства, свободы, воли и равенства, в свою очередь и формирующие из человека правовое и социальное существо.

В данном контексте отчетливо просматривается взаимосвязь со следующим объектом преступлений, сопряженных с наймом. Речь идет о деяниях, представляющих опасность свободе личности, среди которых основное наше внимание будет сосредоточено на тех, что предусмотрены ст. 126, 127 УК РФ. В трудах многих исследователей этой сферы общественных отношений неоднократно отмечалось существование проблемных и дискуссионных моментов, связанных с квалификацией подобных явлений, в особенности касающихся определения объекта посягательства[39]. Так, например, действия, регламентированные вышеуказанной нормой, причиняют вред общественно значимым отношениям и интересам в области охраны личной свободы человека, выступающей привычным и, казалось бы, понятным для всех термином, но в то же время являющейся многосторонним, крайне абстрактным и сложным феноменом. В тексте уголовного закона и других нормативных актов мы не встретим юридически закрепленного определения данной категории. Если обратиться за помощью в решении этого вопроса к науке, то там тоже не удастся получить однозначного общепризнанного ответа. В частности, древнегреческий мыслитель Сократ утверждал, что «свобода человека есть право на господство над собой»[40].

В.С. Барулин под ней подразумевает «возможность проявления субъектом своей воли на основе знаний законов развития природы и общества, в которую входят как физический элемент - свобода перемещения, выбор места жительства и своего нахождения, так и психологический - независимость мыслей, убеждений, способность планировать и самостоятельно принимать решения»[41].

Р.А. Адельханян отмечает, что под этим словом следует иметь в виду «волю, простор, шансы действовать по-своему; отсутствие стеснения, неволи, подчинения чужим желаниям, возможность человека действовать в соответствии со своими интересами, целями и осуществлять выбор»[42] [43].

Е.В. Авдеева определяет свободу как «право делать все, что не вредит правам и интересам человека, общества и государства, предусматривающее власть над самим собой, свободу от внешнего принуждения, рабства и

3

невольничества» .

Последнее толкование выглядит весьма лаконичным и объемным, чтобы сформировать необходимое представление о сущности и содержании рассматриваемого явления, при этом в случае необходимости более точной конкретизации отдельных элементов данной дефиниции можно обратиться и к точкам зрения других исследователей.

Если перейти к рассмотрению непосредственного объекта похищения человека, то мы сможем обнаружить схожую с вышеуказанной ситуацию, также заключающуюся в отсутствии единого мнения относительно его определения. Так, например, А.В. Наумов определяет личную свободу в призме двух аспектов: «физический, предполагающий передвижение человека, возможность определения им места своего нахождения, общения с другими людьми, посещения учреждений и других заведений; психический, заключающийся в отсутствии соответствующего принуждения, направленного на изменение избранного лицом правомерного поведения»[44].