Категория общественно опасных посягательств, связанных с наймом, относится к высокоорганизованной, профессиональной и в том числе международной преступности. Как уже можно было заметить в предыдущих параграфах, противодействие подобным преступлениям вызывает немало трудностей как у подразделений предварительного расследования, так и у суда. Им приходится иметь дело с практически полным отсутствием законодательного терминологического аппарата в данной сфере, наличием уголовно-правовых коллизий и пробелов, а также с бланкетностью, которая ничуть не упрощает их работу, а даже порождает новые вопросы. С другой стороны, им противостоят заказчики, зачастую остающиеся в тени, и наемники, прекрасно знающие свою работу, что также позволяет избежать как минимум справедливой уголовной ответственности. Подобные суждения, кажущиеся выдумкой, к сожалению, вполне реальны, и именно они являются одним из наиболее сложных аспектов в деятельности правоохранительных органов всех стран в области противодействия найму. Так, например, международная его разновидность - наемничество уже много веков детерминирует у государств ощущение тревожности за безопасность своих граждан, конституционный порядок и территориальную целостность.

Эти обстоятельства требуют от нас совершенствования механизма борьбы с указанной категорией противоправных деяний, поскольку сегодняшнее его состояние не отвечает уровню опасности, исходящей от противоборствующей стороны.

В современном мире за совершение преступления, сопряженного с наймом, исполнитель привлекается к ответственности по соответствующему пункту статьи

Уголовного кодекса, если такой действительно в ней предусмотрен[1]. В ином случае его действия квалифицируются на общих основаниях, наравне с обычными преступниками, что, на наш взгляд, противоречит принципу справедливости[2], поскольку закон не дает в должной мере и степени при назначении наказания или иных мер уголовно-правового характера учесть ни характер и/или степень общественной опасности содеянного, ни обстоятельства его осуществления, ни личность виновного. Полагаем, подобное идет в разрез с самой правовой природой, поскольку еще в II - III вв. Домиций Ульпиан подчеркнул: «Изучающему право надо, прежде всего, знать, откуда произошло слово «право» (jus). Оно получило свое название от «правды», «справедливости» (justicia), ибо согласно превосходному определению Цельса, право есть наука о добром и справедливом»[3]. К тому же, как писал И. Кант, «если исчезнет справедливость, жизнь людей на земле уже не будет иметь никакой ценности»[4].

В то же время для начала целесообразно остановиться на том, что стоит понимать под этой относительной и весьма абстрактной категорией. Насколько нам известно, определения термина «справедливость» в Уголовном кодексе РФ или других нормативных актах нет. Более того, даже среди исследователей данного вопроса нет единой точки зрения относительно сущности и содержания этого феномена.

Сократ определил ее «как и всякую другую добродетель в качестве мудрости, которая драгоценнее всякого золота. Для него эпическое, правовое и политическое в справедливости неотделимы»[5]. По мнению Аристотеля, «она одновременно означает как законное, так и равномерное (отношение к людям)»[6] [7] [8].

И. Даль воспринимает настоящий термин как «правильный, сделанный законно, по правде, по совести, по правоте» . С.И. Ожегов рассматривает справедливость как «беспристрастие», а «справедливый» - «1) действующий в соответствии с истиной; 2) осуществляемый на законных и частных основаниях; 3) истинный, правильный» .

О.В. Мартышин признает ее «не только вечной, но и высшей ценностью, с которой все остальное должно согласовываться и не может ей противоречить»[9].

А.Н. Игнатов считает, что «справедливость выражается в соразмерности наказания совершенному деянию и в соответствии наказания личности осужденного, включающей все его отрицательные и положительные свойства и качества. При этом все индивидуальные особенности обстоятельства совершения конкретного преступления и личности виновного должен учесть суд при вынесении приговора»[10] [11].

Г. Келина и В.Н. Кудрявцев говорят о том, что «справедливой может быть признана такая санкция, которая не только соответствует тяжести описанного в законе преступного деяния, но и согласуется также с санкциями, предусмотренными за совершение других преступлений и, кроме того, дает суду возможность индивидуализировать наказание с учетом всех возможных

7

вариантов совершения преступления в реальной действительности» .

Нельзя не согласиться с мнением К.В. Дядюна о том, что «абсолютная, полная справедливость в уголовном праве практически недостижима, поскольку «nulla lex satis commode omnibus est» (нет закона, удобного для всех)»[12]. Весьма неплохое решение предлагает Н.А. Лопашенко относительно «деления на полную и подлинную справедливость, в рамках чего первая выступает в качестве недостижимого идеала, тогда как вторая вполне может быть достигнута путем исключения фактов явной несправедливости при регламентации уголовноправовых понятий в законе и в практике их применения»[13] [14].

В то же время С.И. Никулин подчеркивает, что «подлинная справедливость заключается не в назначении абсолютно равного наказания для всех лиц, совершивших одинаковые преступления, а в том, чтобы суд в максимальной степени учитывал обстоятельства совершения каждого преступления и личность

3

виновного» .

Как отмечает Н.Ф. Кузнецова: «Справедлив закон, который отвечает требованию социальной обоснованности криминализации деяний. Не отвечающий этим требованиям закон обречен на бездействие как не отражающий правосознания общества и не защищающий его интересов»[15]. Так неужели угроза, исходящая от профессионалов своего дела или даже просто тех, кто считает допустимым преступать закон в интересах других лиц, если за это полагается оплата, тождественна той, что присуща обычным ворам, насильникам и убийцам, не исполняющим чью-либо волю?

О.Н. Городнова в рамках своего диссертационного исследования в предлагаемой ею редакции ст. 6 УК РФ «Принцип справедливости» говорит, что «равенство граждан перед законом и судом обеспечивается равной охраной интересов человека (гражданина), равной ответственностью лиц, не имеющих индивидуальных и социально значимых особенностей и совершивших одинаковые по характеру и степени общественной опасности преступления»[16]. По данным критериям даже юридически неподкованному человеку не составит труда отграничить нанятого исполнителя от остальных преступников. Отличия между ними достаточно очевидны, что соответствует индивидуализации уголовной ответственности в сторону ее ужесточения в зависимости от обстоятельств содеянного и личностей виновных лиц (заказчик/наемник).

Возвращаясь непосредственно к направлениям совершенствования законодательства в сфере противодействия преступлениям, сопряженным с наймом, следует напомнить, что исследуемый феномен, помимо убийств и нанесения тяжких телесных повреждений, также может присутствовать и при причинении вреда здоровью других степеней тяжести, и при похищении человека, и при террористическом акте. Однако истинная причина, по которой мы сформировали нашу систему именно из обозначенных ранее преступлений[17] [18], а не из каких-либо еще, заключается в том, что как раз ими в настоящее время и изобилует практика, именно на их примере наиболее наглядно и доступно прослеживается схема преступного найма. Но это не означает, что его нет в других общественно опасных деяниях, предусмотренных Уголовным кодексом РФ. Однако прикладной характер нашей работы не позволяет нам охватить их всех, поэтому мы ограничились лишь теми, что обладают наибольшей актуальностью и распространенностью в деятельности судебных и следственных органов . В то же время говорить о существующих недостатках и не предлагать вариантов их преодоления - неправильно. Поэтому наиболее универсальным и целесообразным решением этого вопроса станет ужесточение уголовной ответственности за совершение преступления по найму, но криминализация данного признака для всех остальных противоправных посягательств может привести лишь к захламлению и существенному увеличению объема УК РФ.

Обратимся к наиболее наглядному и распространенному явлению, в котором может присутствовать исследуемый нами элемент объективной стороны. Причинение смерти другому человеку, совершенное подобным способом, что уже неоднократно отмечалось как нами, так и в научной литературе, является одним из наиболее общественно опасных преступных посягательств, а потому оно требует ужесточения наказания. Так, Б.В. Сидоров и А.Г. Бабичев предлагают предусмотреть в ст. 105 УК РФ третью часть и посвятить ее особо квалифицированному составу убийства, совершенному «по найму за вознаграждение или без такового»[19]. С их идеей трудно не согласиться, поскольку она весьма логично и обоснованно оправдывается уровнем угрозы, создаваемой этим противоправным деянием. Но в то же время в данной связи можно указать на потребность выделения и других, подобных особо квалифицированных составов в рамках остальных норм уголовного закона, содержащих наем в своей диспозиции.

На основании этого наиболее приемлемым выходом из сложившейся ситуации является внесение дополнения в ч. 1 ст. 63 УК РФ «Обстоятельства, отягчающие наказание» - пункта «с», следующего содержания: «совершение преступления по найму». Данное изменение позволяет с минимальными затратами добиться существенного прогресса в намеченном направлении. Поскольку каждое лицо, руководствующееся в своих преступных действиях исключительно корыстными или иными низменными побуждениями, желающее получить материальное вознаграждение или иного рода личную выгоду, безразлично относящееся к тому, что ему придется нарушить чьи-то права, будет нести соразмерное своим поступкам наказание. При этом для доказывания этого факта вполне достаточно установить наличие добровольного соглашения между заказчиком и исполнителем, вне зависимости от того, была ли действительно получена оплата.

Однако если учесть объем проделанной работы по исследованию сущности и общественной опасности такого уголовно-правового явления, как наем, становится понятно: данных мер будет недостаточно для оказания действительно эффективного противодействия. Более того, если подробнее остановиться на конструкции предлагаемой нормы, основанной на уже имеющемся в ряде норм УК РФ тождественном квалифицирующем признаке преступления, то нетрудно будет заметить, что она посвящена именно деятельности исполнителя. Ведь фактически только он и совершает преступление по найму, тогда как для заказчика подобная юридическая оценка является не вполне корректной. Возьмем хотя бы такую статью, как «Наемничество». Никто же не будет утверждать, что деяния, указанные в первых двух частях, совершаются по найму, так как они по сути и посвящены данному процессу, а точнее, установлению ответственности за него. Таким образом, действующий УК РФ уже содержит прямой запрет на осуществление исследуемого нами деяния, однако в нем говорится лишь о международной его разновидности. В этой связи и возникает вопрос, в значительной степени оправдывающий потребность внесения соответствующих изменений, заключающийся в отсутствии уголовной ответственности за незаконный наем лиц для участия в остальных преступлениях. С учетом проведенной нами систематизации и классификации указанных противоправных посягательств, обозначенная проблема просматривается весьма отчетливо, если взглянуть на последнюю выделенную нами группу - иные умышленные деяния, сопряженные с наймом. Ведь именно они остаются недосягаемыми для официальной статистики и позволяют избежать справедливого наказания, соответствующего уровню создаваемой ими угрозы.

К тому же следует учитывать, что в этом процессе перед нами всегда предстают как минимум два лица с абсолютно разными мотивами, объединенные единой целью, и даже, если мы установим исполнителя, то далеко не всегда удается найти и привлечь к ответственности заказчика. Каждый из нас понимает, что ужесточение ответственности для того, кто добровольно согласен совершать бесчеловечные поступки, лишь бы ему за это платили, будет необходимым только для соблюдения принципа справедливости, тогда как повлиять на его желание нарушать закон мы не сможем. При исследовании генезиса данного явления была обнаружена весьма интересная взаимосвязь: наем возник по причине того, что некоторые лица из-за своих физических, психических или иных особенностей совершать преступления самостоятельно не могут. Соответственно, именно эта «часть» и является наиболее уязвимой в рассматриваемых аморальных посягательствах, и именно на ней и следует сосредоточить основные наши усилия, поскольку инициатива, спрос на криминальные услуги исходят именно от заказчика. К тому же 67% опрошенных нами граждан и 71% сотрудников правоохранительных органов считают, что главная роль в совершении преступления по найму принадлежит именно заказчику. Безнравственный контингент, творивший бесчинства, был всегда, и, к сожалению, даже сейчас мы не можем от него избавиться, в связи с чем говорим только о противодействии ему, однако борьба с теми, кто не в состоянии самостоятельно добиться задуманного, выглядит вполне логичным и обоснованным решением.

Таким образом, предлагаем криминализировать общественно опасное явление, заключающееся в найме других лиц для осуществления своих противоправных целей, в качестве самостоятельного состава преступления, с закреплением его в главе 25 УК РФ «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности», в рамках которой необходимо будет предусмотреть статью 2391 «Незаконный наем». Весьма примечательно, что 74% граждан и 19% сотрудников правоохранительных органов в ходе нашего опроса дали положительный ответ на вопрос: «Является ли преступлением наем другого лица для совершения преступления?». Это уже свидетельствует о возможности и допустимости внесения соответствующих изменений в действующее законодательство.

Кроме того, можно привести в пример еще и точку зрения Ш.Т. Гиреева, рассматривающего вопросы социальной обусловленности корыстных убийств. Он не только указывает на потребность общества в повышенной защите нравственности («убийства по найму аморальны по своей природе и разлагают общество»), но и призывает власть обеспечить защиту жизни путем формирования определенных нравственных представлений, выраженных в законе и преломленных сквозь призму отдельных уголовно-правовых запретов»[20]. Этому, на наш взгляд, и будет способствовать введение вышеобозначенной статьи.

Далее, прежде чем говорить о конструкции этой нормы, рассмотрим наиболее справедливый вопрос, возникающий в связи с нашим предложением, в частности, касающийся причины выделения именно этого объекта посягательства.

Для начала стоит подчеркнуть: высказанная нами позиция о том, что общественная нравственность страдает при совершении преступлений, сопряженных с наймом, не оспаривается в научной литературе. До нас отдельные исследователи также выделяли данную проблему, но они ее рассматривали лишь в ключе заказных убийств или же наемничества и, соответственно, в большей степени с позиции исполнителя, а не со стороны его заказчика в рамках самостоятельного состава преступления. Так, например, З.А. Эбзеева утверждает, что «дополнительным объектом наемничества являются общественная мораль и нравственность»[21].

П.И. Юнацкевич говорит о том, что «заказные убийства заменяют совесть на материальную выгоду и приводят к началу нравственного кризиса в России»[22]. К.И. Костюк также отмечает их аморальный характер[23] [24].

Б.В. Сидоров и А.Г Бабичев указывают на «особую нравственную низменность убийства, совершенного из корыстных побуждений или по найму, что и легло в основу их определения как сравнительно более опасных, требующих более высоких пределов уголовной ответственности и сравнительно более

3

строгих мер наказания за содеянное» .

Также в подтверждение вышесказанного можно привести результаты анкетирования. На вопрос: «Оказывают ли негативное влияние факты преступного найма на общественную нравственность?» - в первой группе специалистов (граждане) было получено 71% положительных ответов, а во второй (сотрудники) - 68%.

Таким образом, мы видим, что наша точка зрения весьма обоснованно и справедливо имеет право на свое существование. В связи с этим, с целью обозначения более аргументированной позиции, попробуем разобраться в сущности и содержании рассматриваемого феномена, бесспорно отличающегося высокой степенью негативного воздействия как на личность, так и общество в целом. Г оворя об отдельном преступлении как таковом, мы представляем элемент системы, который уже дал сбой, чьи действия окажут влияние и на объект его посягательства, и на сознание и мировоззрение других граждан. При этом, если обратить внимание непосредственно на наем, то его можно соотносить с наличием в обществе «криминального рынка труда», где предлагаются услуги, издавна востребованные человечеством. Поэтому потребность и возможность реализовать задуманное «чужими руками» выступают в качестве естественного катализатора спроса. Заказчик фактически становится детерминантом делинквентного поведения у других лиц. В одних случаях он подталкивает к привычной для наемника деятельности, а в иных - делает из обычных людей, еще не поддавшихся темной стороне своей личности, преступников. Можно даже вести речь о том, что он развращает их, рушит нравственные ценности и выводит на поверхность корыстные и прочие низменные побуждения, поскольку стимулирует у них позицию, что концентрироваться нужно лишь на цене вопроса, а не на обстоятельствах содеянного и его последствиях. В этом ключе можно провести параллель со словами К. Маркса: «Капитал боится отсутствия прибыли или слишком малой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10%, и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживленнее, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он пожирает все существующие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы»[25] [26].

Данные обстоятельства приводят к падению ценности человеческой жизни в общественном сознании и «окорыстливанию» человеческих отношений, что, как указывает Ш.Т. Гиреев, «негативно повлияет на состояние нравственности российского социума, деформирует социально-психологическую материю

Л

общества» . Об этом также свидетельствуют данные НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ, согласно которым «в системе ценностных ориентаций современных российских жителей значение человеческой жизни значительно меньшее, чем ценности успеха, денег, комфорта и иных благ. А для отдельной части населения (13,3%) человеческая жизнь и вовсе не представляет какой-либо ценности»[27] [28] [29].

Таким образом, вопрос стоит не столько в конкретных действиях исполнителя, сколько в самом заключении подобного договора/соглашения2, в ходе чего отдельное лицо готово ради своих низменных интересов подчиниться воле другого, такого же нравственно деградирующего человека, что позволяет им и дальше опускаться на «дно» социальной цепи, и тянуть за собой остальных. Их безнаказанный пример может оказаться последней, решающей каплей в чаше весов тех, кто еще сомневается в необходимости своих противоправных намерений и может от них отказаться. Однако, увидев чужой успех в этом направлении и осознав всю простоту и удобство подобного процесса для себя самого, к сожалению, не все могут остаться на правильном пути, показываемом нам совестью, моралью и религией, а также всем тем, что делает нас людьми. Данное утверждение подтверждается результатами проведенного нами опроса, в ходе которого на вопрос: «Считаете ли вы наем одним из наиболее простых и удобных способов совершения преступления?» - от 63% специалистов из первой группы и от 73% - из второй был получен положительный ответ. К тому же подобная информация о возможности заказать преступления, «как отмечает прокуратура, нарушает права как неопределенного круга лиц, так и Российской Федерации, на защиту основ конституционного строя и нравственности, отрицательно сказывается на формировании правового сознания граждан, в том числе несовершеннолетних» . Все вышесказанное свидетельствует, как отмечает М.П. Клейменов, о том, что «современное общество начинает развиваться по вектору уменьшения нравственного потенциала и, как следствие, роста преступности, увеличения ее общественной опасности»[30].

Если вкратце обратиться к этической составляющей[31] [32] подобных явлений, иллюстрирующей настоящее лицо этого феномена, берущего начала в падении отдельного субъекта в сторону своего порока, корысти и иных низменных желаний, характеризующих его как циничное и безнравственное существо, то мы обнаруживаем следующее.

• Действия, на которые соглашается наемник, противоречат самой его природе и сущности, являются бесчеловечными, поскольку, исходя из его последующего поведения, складывается впечатление, что он утрачивает или пренебрегает своей принадлежностью к роду людей во имя личной выгоды, от характера и размера чего зависит его готовность к убийству других людей или даже себя самого (летальный наем).

• В руках заказчика исполнитель становится лишь бездушным орудием преступления, совершенно безразличным к возможным последствиям . Для него это вполне обычная работа, и все с ней связанное - либо часть договора, либо издержки профессии, даже если таковыми окажутся чье-то здоровье или жизнь.

• Это посягательство оказывает деструктивное воздействие как на личность жертвы, так и на очевидцев, а также других участников содеянного, подрывает сложившиеся установки по соблюдению общепризнанных норм и правил поведения, обесценивает общечеловеческие блага и традиции.

• Такое явление вызывает шоковое состояние и потрясение в обществе[33], провоцирует негативный отклик широкой публики, выражающийся не только в обсуждении и критике произошедшего события, но и в общем недовольстве деятельностью аппарата государственного управления и сотрудников правоохранительных органов.

• Каждое подобное преступление подтверждает факт существования «криминального рынка труда», где формируются договорные отношения по совершению противоправных посягательств, тем самым олицетворяет нравственную и моральную деградацию рода человеческого. Это в совокупности становится несмываемым пятном на нашей истории, бременем, которое приходится нести каждому из нас.

В то же время не стоит забывать о деянии, фактически являющемся апогеем общественной опасности в указанной сфере, а именно о «летальном найме», поскольку тот не просто противоречит человеческой сущности, а фактически сводит на нет значимость нашего рода. Сюда входят те случаи, когда от нанятого лица для выполнения поставленной перед ним задачи требуется лишить себя жизни. Речь идет о смертниках, которые в буквальном смысле становятся оружием в руках своих заказчиков, чьи внутренние убеждения, установки и ценности оказались настолько искажены, что они даже согласны пойти на смертельную сделку. Безусловно, мотивация этих нанятых самоубийц может быть совершенно разной. В.П. Журавель сюда относит: «религиозный фанатизм, экстремизм, желание отомстить, кровную месть. Но при этом надо иметь в виду, что их семьи получают либо могут рассчитывать на некоторое (порой немалое и систематическое) вознаграждение за этот теракт. Кроме того, последние, как подтверждают многочисленные факты, со стороны соседей, старейшин пользуются особым уважением и почетом»[34] [35] [36].

Аморальные и безнравственные поступки, идущие в разрез с нашей природой, вызывают у людей такой положительный отклик?!! Более того, в отдельные времена истории людей, как указывают В.П. Большаков и К.Ф. Завершинский, «наемникам иногда даже воздвигали памятники известные итальянские скульпторы как лицам, представляющим из себя храбрых, уверенных в своих силах личностей, активно участвовавшим в политике, и одновременно жестоким, беспринципным и готовым за деньги совершить любое

Л

преступление» . Подобное свидетельствует о том, что объектом посягательства становится общественная нравственность, поскольку содеянное настолько пагубно влияет на социальное сознание, что заменяет истинные ценности ложными, делает недопустимое приемлемым и даже тем, к чему можно и стоит стремиться.

Именно поэтому в данном ключе весьма уместно будет обозначить толкование этой категории. Например, М.Л. Прохорова и Р.В. Торосян определяют ее как «сложившуюся в социуме в определенный период его развития систему ценностей, норм, правил и тенденций, отражающих представление о добре и зле, справедливости и несправедливости, свободе и необходимости, ответственности, долге и чести и т. д., регулирующую отношения в обществе и определяющую модель поведения ее членов» . В этих строках трудно не заметить взаимосвязь со всеми вышеописанными общественными отношениями, которым наносится вред в результате незаконного найма, уже ставшего приемлемым явлением для отдельных личностей, семей, общин и более масштабных слоев населения. Кроме того, он фактически создает питательную среду для совершения новых, более тяжких преступных посягательств.

Е.А. Шалагин отмечает, что преступления, осуществляемые в рассматриваемой сфере, олицетворяют собой «пороки, детерминирующие социальный, идеологический, а также экономический кризис в государстве, и дальнейшее их распространение приводит к деградации общества»1. Договор преступного найма фактически представляет собой сделку с совестью, порождает эгоизм, корыстолюбие и агрессию, в результате чего человек даже становится готовым совершить то, что он ранее по собственной инициативе никогда не согласился бы сделать. В данном контексте его аморальная сущность неплохо просматривается на примере известного социального эксперимента 1963 года, которому было присвоено имя исследователя, его проводившего, - психолога Стэнли Милгрэма2. Тогда 40 гражданам по заданию экспериментатора за денежные средства предлагалось наносить удары электрическим током «подсадным» испытуемым (то есть респонденты не знали, что в действительности шокер не работал, а испытуемые просто изображали последствия от ударов). Оказалось, что две трети граждан способны убить током другого человека, если это будет осуществлено в рамках выполнения задания авторитетного лица, за которое они получат деньги. И только 14 человек из 40 приглашенных не решились осуществить смертельный удар в 450 вольт. Тогда как ни один из них не отказался от причинения чрезвычайно болезненного толчка в 300 вольт, считая это допустимым средством для извлечения личной выгоды. Особо примечательно, что «впоследствии за это Милгрэму предъявляли обвинения в причинении тяжелой душевной травмы, однако опросы более 80% участников показали, что [37] [38] серьезных душевных страданий те не испытывали и даже были рады подобному опыту, в особенности с учетом того, что «убийство» было оплачено»[39].

Наряду с этим относительно этической составляющей подобной сделки можно привести в пример еще и мнение 67% опрошенных нами граждан, считающих, что при заключении подобного договора исполнитель фактически продает свою совесть и человечность - заказчику. Причем именно на личности последнего акцентируется большинство проанкетированных граждан, указывая на то, что его деятельность является большим грехом, чем содеянное наемником[40] [41].

Также не стоит забывать об указанных в предыдущих параграфах фактах «незаконного найма» несовершеннолетних и даже малолетних детей. Весьма примечательное замечание делает З.А. Эбзеева, акцентирующая внимание на «нарушении права несовершеннолетних на правильное и нравственное воспитание, нарушающееся активной агитацией наемников на совершение различного рода преступлений, которые, по их мнению, являются хорошо

-5

оплачиваемой профессией ». Фактически с самого раннего возраста террористы извращают психику ребенка, ресоциализируют его в сторону якобы оправданного насилия. После этого и без того неокрепшие умы соглашаются совершать бесчеловечные вещи во имя ложного представления о добре и миссии, возложенной на них, а зачастую и вообще не осознавая того, за что они борются, и действуют только потому, что их задарили сладостями, игрушками, деньгами и т. д.

Кроме того, можно отметить чисто юридический аспект этого явления, которое фактически ложится черным пятном на институт обязательственного права. Так, в соответствии со ст. 153 ГК РФ «сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей»[42]. В действительности данные положения идеально подходят под исследуемое нами антисоциальное деяние. Здесь даже не требуется документальное закрепление, поскольку ст. 158 ГК РФ гласит, что та «может быть совершена устно, считается таковой и в том случае, когда из поведения лица явствует его воля совершить сделку»[43] [44]. Однако вышесказанное было приведено не для того, чтобы указать на факт причинения ущерба обозначенному институту гражданского права, а чтобы показать точку зрения законодателя на подобные феномены, трактующиеся с его стороны как «заведомо противные основам правопорядка или нравственности» . Это в очередной раз подтверждает нашу гипотезу о необходимости помещения предлагаемой статьи «Незаконный наем» именно в главу 25 УК РФ «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности».

Таким образом, считаем целесообразным и аргументированным решением криминализацию исследуемого явления с закреплением соответствующей нормы в обозначенную главу, в рамках которой необходимо предусмотреть статью 2391 «Незаконный наем». К тому же 63% опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов дали положительный ответ на вопрос: «Следует ли ввести уголовную ответственность за наем другого лица для совершения преступления?». В связи с этим предлагается изложить содержание нормы следующим образом.

Совершение умышленных действий, направленных на возникновение договорных отношений с другим лицом, посредством добровольного заключения соглашения об исполнении преступления(-ий) небольшой или средней тяжести за материальное вознаграждение или иного рода личную выгоду, в том числе и неимущественного характера, -

наказывается ... (преступление средней тяжести).

Те же деяния, целью которых выступает совершение тяжкого или особо тяжкого преступления(-ий), -

наказываются ... (особо тяжкое преступление).

Те же деяния, в рамках которых от нанятого лица для достижения намеченной цели требуется лишить себя жизни (летальный наем), -

наказываются . (особо тяжкое преступление).

Относительно предложенных санкций к указанной статье мы придерживаемся того, что вполне достаточно будет остановиться на категоризации общественно опасных деяний, тем не менее, при этом следует также отметить необходимость включения в норму наказаний экономического характера.

Далее стоит обозначить, что данное посягательство будет считаться оконченным с момента предложения потенциальному исполнителю за вознаграждение осуществить общественно опасное(-ые) деяние(-ия), вне зависимости от того, будет ли последний их совершать и было ли предоставлено материальное вознаграждение или иного рода личная выгода, в том числе и неимущественного характера. Для квалификации вполне достаточно установить факт того, что со стороны заказчика последовали какие-либо действия, направленные на заключение подобного соглашения, и исполнителю[45] за содеянное полагались вышеуказанные блага, без учета того, действительно ли заказчик собирался их предоставлять. Из этого следует, что обман или злоупотребление доверием нанятого лица на уголовно-правовую оценку этого противоправного деяния никакого влияния не имеют. Сама надежда удовлетворить свои корыстные или иные низменные побуждения и предопределила его желание пойти на сделку, фактически противоречащую морали и совести нормального человека.

Далее остановимся на отдельных аспектах, касающихся диспозиции предлагаемой нормы. Соглашение, как уже ранее отмечалось в предыдущих параграфах, может быть заключено только на добровольных началах, то есть факты физического, психического или иного рода принуждения, а также создание условий, вынуждающих другое лицо пойти на сделку с заказчиком и совершить указанное им преступление, исключают возможность квалифицировать содеянное как наем.

Также очень важным элементом является то, что у нас отсутствует необходимость фиксации какого-либо документального оформления договора, для уголовно-правовой оценки вполне достаточно установить, что одно лицо обратилось к другому с предложением реализовать его преступные интересы за соответствующую награду, на что последнее дало согласие.

Следующим основополагающим критерием для квалификации является предмет сделки, а именно преступление, то есть «общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом РФ под угрозой наказания»[46]. Заказчик должен обозначить, какого рода действия требуются от наемника. При этом, если ничего противоправного от него не ожидалось, а тот впоследствии для достижения намеченной цели по собственной воле нарушил закон, то в этой части о найме также не может быть и речи.

Материальное вознаграждение или иного рода личная выгода, в том числе и неимущественного характера, не обязательно должны предназначаться непосредственно самому исполнителю, эти блага могут быть и для его близких родственников (супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные (удочеренные) дети, родные братья и сестры, дедушки, бабушки, внуки), опекунов, попечителей, а также лиц, состоящих в свойстве с ним, или лиц, ведущих с ним общее хозяйство.

В заключение к вышеуказанной статье «Незаконный наем» предлагается дополнение примечанием.

«Лицо, добровольно или по требованию властей отказавшееся от своих преступных намерений и предпринявшее все необходимые меры, чтобы исполнитель не совершал требуемых действий, в результате чего преступление было предотвращено, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления».

Примечание направлено на стимулирование правомерного поведения, выражающегося в расторжении заключенного соглашения и недопущении осуществления общественно опасных деяний, что также оказывает положительное влияние и на общественную нравственность. Поэтому введение подобного примечания считаем целесообразным.

Итак, вполне очевидным перспективным изменением для уголовного законодательства выступает совершенствование института соучастия в преступлении, а именно той его части, что посвящена видам соучастников. Как мы могли наблюдать в предыдущих параграфах настоящей работы, в деятельности судебных и следственных органов возникают трудности с определением роли лица, нанявшего другого для совершения общественно опасного деяния, что впоследствии приводит к переквалификации на уровне различных судебных инстанций. Об этом же пишут А.Н. Павлухин, Ю.А. Крутикина, Н.Д. Эриашвили: «Ввиду того, что статус заказчика законодательно

не урегулирован, уголовно-правовая оценка его действий не носит единообразного характера»[47].

Р.Г. Мубаракшин подчеркивает, что «при уголовно-правовой оценке убийства по найму более сложным вопросом, чем квалификация содеянного исполнителем, выступает квалификация действий заказчика, который в конкретных случаях может являться как подстрекателем, а при более активной роли - организатором преступления»[48] [49]. Отдельные авторы предлагают рассматривать именно последний вариант. Так, например, Е.А. Логинов считает, что «с уголовно-правовых позиций будет более обоснованно именовать лицо, в чьих интересах совершается убийство, именно организатором». Однако, на наш взгляд, деяние, выражающееся исключительно лишь в предложении преступить закон и обещании за это вознаграждения, с трудом можно назвать организацией и уж тем более руководством. Некоторые исследователи начинают приводить в пример категорию «подстрекатель», указывая на то, что «в отличие от организатора он не вовлекает в совершение преступления других лиц и не руководит его совершением, не объединяет соучастников и не руководит их

- 3

действиями» .

Безусловно, роль подстрекателя в большей степени подходит под данную трактовку и в отдельных случаях об этом даже можно вести речь, но сама сущность и природа этого субъекта совершенно не тождественны заказчику. Тот не склоняет другое лицо путем уговоров, подкупа или другим образом. Фактически он лишь выходит с инициативой реализовать его интересы за определенную оплату. В рамках проведенного опроса респондентам был задан вопрос: «В чем заключается роль заказчика преступления?». Лишь 14% граждан и 23% сотрудников правоохранительных органов ответили, что он склоняет исполнителя различными способами, чтобы тот согласился совершить преступление. 21% и 31% из первой и второй групп соответственно считают, что заказчик организует совершение преступления, контролирует его выполнение и оплачивает выполненную работу. Тогда как большинство - 59% и 44%о - придерживаются мнения, что он просто предлагает совершить преступление и предоставляет вознаграждение. В действительности у заказчика нет заинтересованности в каком-то определенном лице, ему абсолютно все равно, кто будет исполнять его волю, важен лишь результат, и в случае получения отказа, предложение просто будет переадресовано к другому человеку. Ключевой момент состоит в том, что, как правило, исполнитель сам желает удовлетворить свои корыстные или иные низменные побуждения, и для того чтобы он осуществил чью-либо прихоть, его не требуется склонять или убеждать, вопрос лишь в личной выгоде, которую он надеется из этого извлечь. Следовательно, его готовность совершить преступление, к которому он относится безразлично, предопределена заранее, то есть еще до того, как ему предложили это сделать.

В научной литературе неоднократно поднимался вопрос о необходимости совершенствования отечественного института соучастия и выделения новой категории - заказчика, который в действительности не охватывается регламентированными ст. 33 УК РФ дефинициями.

В.В. Качалов указывает, что «выделение заказчика является неоправданным, излишним с позиции логики деления соучастников на виды, но в то же время ученый признает значимость подобного решения, поскольку оно способно уменьшить число ошибок при квалификации их действий»[50]. С нашей точки зрения, в случае выделения этого элемента не происходит никакого нарушения принципа построения института соучастия. Наоборот, мы пытаемся привести его в соответствие с действующей криминальной обстановкой, в которой уже давно существует такое лицо, как заказчик. Внесение изменений или тем более дополнений в законодательство - не всегда отрицательный процесс, поскольку аспекты, связанные с конкретизацией, устранением пробелов, коллизий и иных недоработок, направлены исключительно на оптимизацию и улучшение деятельности правоприменителя. А выделение заказчика как раз и позволит предусмотреть участника, чья роль уже давно сокрыта между строк, посвященных организатору и подстрекателю преступления, которые зачастую и не дают возможности определить, кем из них он является.

М.И. Кольцов также придерживается необходимости предусмотреть данный субъект в отечественном уголовном законе, поскольку тот уже давно получил свое собственное отдельное значение как в обиходе, так и в судебно-следственной практике. Исследователь вполне справедливо указывает, что «подкуп как один из терминов, определяющих в ч. 4 ст. 33 УК РФ сущность подстрекателя, может иметь несколько значений (к примеру, подкуп лестью), однако в реалиях нашей жизни в подавляющем большинстве случаев это вознаграждение деньгами исполнителя за совершение им преступления - все достаточно просто и цинично. Поэтому следует различать роль заказчика и подстрекателя преступления, хотя они близки. Определение, которое дано в УК РФ, уже устарело»[51]. Та же самая лесть, уговоры, угрозы фактически выступают ненужной тратой сил и времени, тогда как можно просто предложить заключить сделку и оплатить ее.

По мнению Д. Абдыкарова, «заказчик далеко не всегда склоняет исполнителя к совершению убийства, он может действовать через другое лицо, которому поручил организовать преступление, или через посредника»[52]. В данных обстоятельствах вся его роль заключается исключительно в инициировании общественно опасного поведения и обещании вознаграждения, что даже в совокупности с трудом можно соотнести с толкованием дефиниций, закрепленных в ст. 33 УК РФ.

Л. Крок на примере террористических актов подразделяет всех действующих лиц, вовлеченных в это ужасное событие, на пять групп. Первой являются «авторы, а именно заказчики и прямые исполнители»[53].

Г.Г. Соломоненко отмечает, что еще в Постановлении Правительства РФ от 17 мая 1996 г. № 600 говорилось о необходимости разработать «методики расследования и раскрытия серийных преступлений против личности и убийств, совершаемых по найму, криминолого-криминалистические модели лиц, причастных к их совершению (заказчик, посредник, исполнитель)»[54].

Таким образом, мы приходим к выводу о недопустимости расценивать действия заказчика как того же организатора, подстрекателя или какого-либо другого субъекта, предусмотренного ст. 33 УК РФ, поскольку это противоречит его сущности и содержанию, а также формальной логике. Более того, подобное вызывает трудности и ошибки в деятельности правоприменителей. К тому же в подтверждение нашей точки зрения приведем результаты анкетирования. На вопрос: «Облегчит ли деятельность правоохранительных органов дополнение института соучастия наряду с исполнителем, организатором, подстрекателем и пособником таким субъектом, как заказчик, для определения роли лица, нанимающего другого для совершения преступления?» - от 73% опрошенных сотрудников правоохранительных органов был получен положительный ответ. В связи с этим предлагается внесение следующего дополнения в ст. 33 УК РФ «Виды соучастников преступления»:

«1. Соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель, пособник и заказчик.

6. Заказчик - это лицо, заинтересованное в реализации своих потребностей незаконным путем, однако в силу своих способностей, возможностей или иных причин не намеренное осуществлять это самостоятельно, в связи с чем оно предлагает другому лицу совершить общественно опасное(-ые) деяние(-ия) за счет предоставления или обещания тому материального вознаграждения или иного рода личной выгоды, в том числе и неимущественного характера»[55].

В настоящем ключе целесообразно будет также обозначить отличительные признаки этого субъекта, позволяющие отграничить его от регламентированных ст. 33 УК РФ соучастников:

всегда выступает в качестве инициатора преступного поведения;

как правило, не принимает непосредственного участия в противоправном деянии;

не заинтересован в каком-либо конкретном исполнителе, поскольку последний выступает лишь в качестве инструмента для достижения его цели, с которым в любой момент возможно «разорвать контракт» и нанять другого;

предлагает заключить незаконную сделку исключительно на добровольной основе, поскольку принуждение, уговоры, приказы или какие-либо иные факты склонения к чужой воле противоречат договорной сущности самого найма;

предоставляет или обещает предоставить вознаграждение лицу, согласившемуся совершить преступление, кем может оказаться тот же организатор или подстрекатель;

прямой контакт с исполнителем для него не обязателен, более того, он может даже и не знать последнего, поскольку все необходимые действия можно осуществить и через посредника;

сделанное им предложение является единственной причиной, предопределившей намерение наемника совершить противоправное деяние;

цель и мотив заказчика никаким образом не пересекаются с целью и мотивацией других соучастников, которые руководствуются лишь желанием извлечь личную выгоду;

только его присутствие позволяет расценивать преступление как совершенное по найму, из чего следует, что его отсутствие исключает указанный квалифицирующий признак.

Данные положения позволяют существенно упростить процесс определения роли лица, нанявшего другого человека для реализации своих преступных интересов. При этом не исключается, что в общественно опасном посягательстве также могут присутствовать организатор и/или подстрекатель. В то же время необходимо отметить, что причина выделения именно дефиниции заказчик, а не наниматель, заключается в том, что нанять исполнителя может тот же самый пособник, а сущность предлагаемой категории более широкая и даже несколько иная, как это можно уже было заметить в предложенной выше трактовке.

Далее, с учетом данных изменений, требуется внесение соответствующих дополнений в корреспондирующие нормы уголовного права. Так, например, ч. 4 и 5 ст. 31 УК РФ «Добровольный отказ от преступления» предлагается изложить в следующей редакции:

«4. Организатор преступления, подстрекатель к преступлению и заказчик преступления не подлежат уголовной ответственности, если эти лица своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Пособник преступления не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.

Если действия организатора, подстрекателя или заказчика, предусмотренные частью четвертой настоящей статьи, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания»[56].

Потребность подобной модернизации оправдывается особенностями конструкции вышеуказанной статьи, содержащей в себе обязательный элемент института соучастия, а именно виды самих соучастников преступления.

Следующей нормой в обозначенном направлении является предусмотренная

3-5 ст. 34 УК РФ «Ответственность соучастников преступления». Ее диспозицию необходимо видоизменить следующим образом:

«3. Уголовная ответственность организатора, подстрекателя, пособника и заказчика наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления.

Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя, пособника либо заказчика.

В случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. За приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить или нанять других лиц к совершению преступления»[57].

С учетом того, что данные дополнения служат в первую очередь для того, чтобы вышеуказанные статьи УК РФ были приведены в соответствие с предлагаемыми положениями ст. 33 УК РФ, каких-либо отдельных пояснений относительно причин введения в их содержание термина «заказчик» не требуется.

Далее обратимся к особенной части Уголовного кодекса. Федеральный закон от 03.07.2016 № 323-ФЗ оказал существенное влияние на многие входящие в его структуру нормы, благодаря чему опосредованно был задействован и механизм привлечения к ответственности за преступления, совершаемые по найму. В частности, ст. 116 УК РФ была декриминализирована в большинстве своих проявлений, в результате чего действительно преступными оказались только действия, совершенные «из хулиганских побуждений либо по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти, или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы»1. Все остальные однородные посягательства подобного характера стали регламентироваться ст. 6.1.1 КоАП РФ «Побои». В итоге перед нами предстает одно из самых примечательных противоречий, когда- либо существовавших в уголовном праве. Просто представьте ситуацию, что гражданин, подвергнутый административному наказанию за побои, нанимает другого человека для нанесения побоев, или же, наоборот, исполнитель окажется лицом, уже привлекавшимся к ответственности по ст. 6.1.1 КоАП РФ «Побои». Одно и то же деяние одновременно подпадает под квалификацию и преступления, и административного правонарушения.

Во избежание подобных казусов, ставящих правоприменителя буквально в безвыходное положение, предлагается дополнить ст. 116 УК РФ второй частью.

«2. Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 настоящего Кодекса, если эти деяния были совершены по найму, -

наказывается ... (преступление небольшой тяжести)»2.

С одной стороны, можно подумать, что мы возвращаемся к старому, пройденному этапу, поскольку фактически предлагается криминализация посягательства, ранее содержавшегося в Уголовном кодексе. Однако подобные меры позволят избежать проблемных ситуаций в деятельности судебных и следственных органов. И особенно это важно по причине того, что вышеуказанная диспозиция говорит о более общественно опасном посягательстве, чем то, что было предусмотрено в УК РФ до вступления в силу [58] [59]

Федерального закона от 03.07.2016 № 326-ФЗ. Поскольку речь уже будет идти о найме, который в настоящее время позволяет отдельным лицам избегать или иным способом уклоняться от уголовной ответственности по действующей редакции ст. 116 УК РФ «Побои». К тому же 83% опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов считают, что заказчик и исполнитель в случае совершения подобного преступления должны нести именно уголовную ответственность.

Теперь обратимся к преступлениям, ставящим под угрозу мир и безопасность человечества, а именно к наемничеству (ст. 359 УК РФ) и актам международного терроризма (ст. 361 УК РФ). С учетом проведенного исследования зарубежного и международного законодательства, а также норм отечественного уголовного права, направленных на противодействие данным явлениям, мы приходим к выводу о необходимости внесения дополнений в ч. 1 и 3 ст. 359 УК РФ «Наемничество».

1. Вербовка, обучение, финансирование или иное материальное обеспечение наемника, а равно его использование в вооруженном конфликте или в военных действиях или в террористическом акте, - наказываются ... (тяжкое преступление).

3. Участие наемника в вооруженном конфликте или в военных действиях или в террористическом акте, -

наказывается ... (тяжкое преступление).

Ни для кого не секрет, что наемники используются в террористических актах и в качестве смертников. События последних десятилетий в Чечне, Ливии, Украине, Сирии и других странах - наглядный тому пример. Это также подтверждают результаты проведенного нами анкетирования, в ходе которого на вопрос: «Участвуют ли наемники в совершении террористических актов?» - от 86% опрошенных граждан был получен положительный ответ. Факты их участия в подобных явлениях уже неоднократно отмечались на страницах настоящей работы, но в то же время основной причиной добавления этого элемента в ч. 1 и 3 ст. 359 УК РФ становится альтернативный характер целевого использования наемника. То есть мы хотим обратить внимание на случаи, когда завербованное лицо не принимает непосредственного участия в военных действиях или вооруженном конфликте, а занимается исключительно террористическими актами. Эта позиция уже излагалась на международном уровне, в частности мы говорим о Модельном законе СНГ «О противодействии наемничеству»[60]. Однако данный документ так и остался рекомендацией, никаким образом не повлиявшей на нормы отечественного уголовного права, регулирующие общественные отношения в этой области. Мы же предлагаем непосредственную модернизацию, соответствующую сложившейся в современном мире криминальной обстановке, что соответственно расширит сферу применения данной статьи и не позволит отдельным боевикам уходить от ответственности при наличии вышеописанных обстоятельств.

Полагаем, уместно остановиться и на возрасте, с которого возможно привлечение к уголовной ответственности по предлагаемой статье. Но для начала вкратце рассмотрим сущность и содержание этой категории. Весьма удачное, на наш взгляд, определение дает Р.И. Михеев, обозначающий возраст в широком и узком смысле. В первом случае тот трактуется как «календарный период времени, прошедший от рождения до какого-либо хронологического момента в жизни человека, а во втором - указанный период психофизического состояния в жизни того или иного лица, с которым связаны как медико-биологические, социальнопсихологические, так и правовые изменения»[61] [62]. В то же время необходимо учитывать, что в уголовно-правовом контексте «лицо считается достигшим того или иного возраста не в день рождения, а по истечении суток, на которые

3

приходится этот день, то есть с ноля часов следующих суток» .

Говоря о наемничестве как о международном явлении, как правило, затрагивающем интересы многих стран и народов и выражающемся в многочисленных посягательствах насильственного характера, следует отметить весьма примечательное противоречие. В соответствии со ст. 20 УК РФ[63] [64] [65], за совершение подобного деяния лицо будет подлежать уголовной ответственности с 16 лет. Однако если обратить внимание на саму сущность и содержание этих же действий, то обнаруживаем, что сюда зачастую входят: убийство, умышленное причинение средней тяжести и тяжкого вреда здоровью, похищение человека, террористический акт, захват заложника, акт международного терроризма и др., за совершение которых уголовная ответственность наступает с 14 лет. Фактически большинство преступлений, указанных в ч. 2 ст. 20 УК РФ, и составляют объективную сторону наемничества - участие в вооруженном конфликте или военных действиях, поэтому можно утверждать, что в некоторой степени они соотносятся как часть и целое. Именно здесь и возникает весьма значимое замечание, касающееся необходимости включения ст. 359 в ч. 2 ст. 20 УК РФ.

Более того, в научной литературе уже поднималась подобная проблема. Так, например, К.Л. Осипов отмечает, что действия «образующие состав наемничества, совершаются несовершеннолетними и в возрасте от 14 до 16 лет,

л

это показали и события в Чеченской Республике» . О.Ю. Молибога указывает на то, что «лицо в возрасте от 14 до 16 лет может и должно осознавать

-5

общественную опасность этого деликта» . Ф.В. Короткий вообще говорит о «необходимости снижения этого порога до 13 лет»[66], ссылаясь на мнение О.Д. Ситковской, считающей, что «несмотря на различные точки зрения и подходы в

исследовании указанной проблемы, все авторы рассматривают период с 11 до 12 и от 14 до 15 лет как переходный от детства к юношеству, характеризуемый достаточно быстрым развитием интеллекта и воли, а также самой личности, что позволяет соотносить свои мотивы с социальными нормами поведения»[67].

Таким образом, на наш взгляд, весьма аргументированной представляется позиция о необходимости внесения дополнения в ч. 2 ст. 20 УК РФ «Возраст, с которого наступает уголовная ответственность» в виде указания в числе остальных статей еще и ст. 359 УК РФ «Наемничество». Этой же точки зрения придерживаются 76% сотрудников правоохранительных органов, давших положительный ответ на вопрос: «Стоит ли понизить возраст привлечения к уголовной ответственности до 14 лет для лиц, виновных в наемничестве?».

Таким образом, вполне логичным и последовательным решением становится совершенствование примечания к ст. 359 УК РФ. С нашей точки зрения, оно должно выглядеть следующим образом.

Наемником признается лицо, специально завербованное с целью участия в вооруженном конфликте или военных действиях, или террористическом акте, действующее в связи с полученным, а равно обещанным материальным вознаграждением и/или возможностью извлечения личной нематериальной выгоды, при этом не являющееся лицом, направленным для исполнения официальных обязанностей.

В предлагаемом нами толковании фактически смещаются основные акценты при определении дефиниции наемника, которые ранее были опущены, благодаря чему из буквальной его трактовки невозможно было понять, какие именно действия заставляют нас судить о том или ином лице как о наемнике. Более того, в рамках проведенного нами анкетирования респондентам был задан вопрос: «Исходя из определения, указанного в примечании к ст. 359 УК РФ (далее приводится определение наемника), понятно ли вам, по какому именно основанию то или иное лицо можно считать наемником?». 51% опрошенных сотрудников правоохранительных органов ответили «нет». По сути из примечания к ст. 359 УК РФ следует, что таковым в настоящее время можно признать любое лицо, просто действующее в целях получения материального вознаграждения, если при этом соблюдается еще ряд признаков. То есть отечественный законодатель уравнивает в статусе весьма обширный круг лиц и рассматривает их как наемников вне зависимости от того, чем именно они занимаются или чем собираются заняться. Нас же этот контингент интересует именно в качестве уголовно-правовой категории, в связи с чем излишнюю размытость основополагающих понятий нельзя считать приемлемым явлением.