Президент Российской Федерации В.В. Путин главным ориентиром обновленной концепции внешней политики России назвал активную работу по обеспечению международного мира и стабильности на основе Устава ООН. По словам президента, «обновленная концепция внешней политики РФ, подготовка которой сейчас завершается, ориентирует на активную работу по обеспечению международного мира и стабильности, утверждению справедливого и демократического миропорядка на основе устава ООН»[1]. Российская Федерация обоснованно полагает, что ООН призвана оставаться центром регулирования международных отношений и координации мировой политики в ХХ! веке в формате целостности международной нормативной системы. Это в своем логическом порядке достигается посредством «обеспечения незыблемости ключевых положений и принципов Устава ООН, всемерного укрепления ее потенциала в целях рационального адаптирования ООН к новым мировым реалиям при сохранении ее межгосударственной природы», а также дальнейшим повышением эффективности работы Совета Безопасности ООН, поскольку на него возложена основная ответственность за поддержание международного мира и безопасности.

Наша страна предметно ориентирована на всемерное содействие процессу «кодификации и прогрессивному развитию международного права, прежде всего осуществляемым под эгидой ООН, достижению универсального участия в международных договорах ООН, их единообразному толкованию и применению».

Организации Объединенных Наций отводится ведущая роль в борьбе за сохранение объектов всемирного наследия ЮНЕСКО, целенаправленно уничтожаемых террористами, иностранными боевиками-террористами, связанными с ИГИЛ и другими террористическими

группами, путем объединения международных усилий по предупреждению терроризма и

355

насильственного экстремизма и противодействию им .

20 мая 2015 г. боевики ИГИЛ взяли под контроль почти всю территорию древнего города. Через месяц они приступили к разрушению культурного наследия: 27 июня снесена статуя "Лев Аллат", 23 августа стало известно, что взорван храм Баалшамина. Боевики казнили хранителя Пальмиры, известного сирийского археолога 82-летнего Халеда аль-Асаада.

30 августа 2015 г. исламисты произвели взрыв храма Бэла, разрушив его. 4 сентября были разрушены три наиболее сохранившиеся погребальные башни, которые были созданы в римский период для богатых семей в Долине гробниц. 5 октября 2015 г. боевики террористической организации ИГИЛ взорвали Триумфальную арку эпохи Древнего Рима[2] [3].

Принимая во внимание вышеизложенное, в качестве важнейших национальных и внешнеполитических задач в сфере поддержания международного правопорядка Российская Федерация рассматривает следующие:

борьбу с международным терроризмом и иными криминальными угрозами, в том числе в области применения информационно-коммуникативных технологий;

противодействие незаконному обороту наркотиков и организованной преступности;

противодействие незаконному обороту легкого и стрелкового оружия.

Организация Объединенных Наций как универсальная международная организация обеспечивает взаимодействие государств во всех сферах международной деятельности, включая сотрудничество по линии экспертно-криминалистической и оперативно-розыскной деятельности, различные аспекты которой рассматриваются на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН и в рамках деятельности Экономического и Социального Совета ООН (ЭКОСОС).

«Верховенство права» - это понятие, составляющее основу миссии Организации Объединенных Наций. Соблюдение законности имеет фундаментальное значение для обеспечения мира после различных видов конфликтов, для эффективной защиты прав человека и обеспечения устойчивого экономического прогресса и развития. Принцип, согласно которому все - от отдельно взятого человека до самого государства обязаны соблюдать публично принятые законы, в равной степени исполняются и независимо реализуются судебными органами, лежит в основе концептуального подхода, в значительной степени направляющего работу Организации Объединенных Наций[4].

В настоящее время мировое сообщество в лице ООН выражает «глубокую озабоченность негативными последствиями транснациональной преступности - включая контрабандный провоз людей, торговлю людьми, всемирную проблему наркотиков и незаконную торговлю стрелковым оружием и легкими вооружениями - для развития, мира, безопасности и прав человека, а также нашу глубокую озабоченность растущей уязвимостью государств перед лицом таких преступлений»[5] [6]. Объем международного сотрудничества по линии экспертнокриминалистической и оперативно-розыскной деятельности расширяется, поскольку мировое сообщество сталкивается с криминальными вызовами глобального характера, и обеспечение правопорядка становится основной задачей государств.

Для Российской Федерации и европейских государств одной из актуальных проблем в формате целей мирового сообщества (в лице ООН) по обеспечению международного правопорядка и безопасности остается повышение эффективности взаимодействия двух крупнейших блоков (сегментов) сотрудничества государств в сфере экспертнокриминалистической и оперативно-розыскной деятельности - правоохранительного и социального (гуманитарного). Социальный сегмент очерчивается параметрами профилактики преступлений и оказания необходимой помощи жертвам преступлений .

В соответствии с доктринальной позицией ведущих российских ученых институциональной опорой систем, основывающихся на верховенстве права, призваны быть международные судебные и арбитражные институты, содействующие обеспечению права в формате целостности его системы. Юридически значимая роль принадлежит и институтам системы отправления правосудия - правоохранительным органам, корпусу адвокатов и ассоциации юристов, которые также призваны содействовать обеспечению права[7].

Значение международной универсальной организации и международного судебного органа как средства поддержания международного правопорядка предметно осознано мировым сообществом уже достаточно давно, что нашло свое отражение в проектах создания таких институтов. Постановочно, в 1881 г. в докторской диссертации Камаровского Л.А. «О международном суде» высказаны предложения, которые были учтены при создании Постоянной Палаты Третейского Суда, Постоянной Палаты Международного Правосудия и, после, Международного Суда ООН. Построение миропорядка на основе верховенства права вполне обоснованно сопровождается созданием комплекса международных судебных институтов по различным направлениям взаимодействия государств. Предметно, как усматривал на этот счет профессор Камаровский Л.А., речь идет о Международном суде в качестве последней ступени в развитии институтов по линии обеспечения права и, следовательно, как «высший орган человеческого правосудия на Земле»[8].

Построение миропорядка на основе верховенства права вполне обоснованно сопровождается созданием комплекса международных судебных институтов по различным направлениям взаимодействия государств. Предметно - это Европейский суд по правам человека, Межамериканский суд по правам человека, Африканский суд по правам человека и правам народов, Суд Европейского Союза (далее - СЕС), Суд Евразийского экономического сообщества, Суд Общего рынка Восточной и Южной Африки, Суд Андского сообщества. К их задачам прямо или подразумеваемо[9] относится формирование общих правовых стандартов, действующих в рамках пространственных пределов регионального объединения. Выполнение указанной задачи осуществляется через обеспечение единых стандартов в любой области права, что возможно, только во взаимодействии с национальными правовыми системами.

Международные суды призваны работать согласованно с государствами, а их правоприменительная практика призвана содействовать совершенствованию национального законодательства государств-членов мирового сообщества по линии экспертнокриминалистической и оперативно-розыскной деятельности. В порядке заявленной приверженности Российской Федерации верховенству права (Декларация тысячелетия 2000 г., Итоговый документ 2005 г.) присоединение Российской Федерации к Европейской конвенции о правах человека показательно обозначает включенность Российского государства в процесс обеспечения международного правопорядка.

Академической новацией конституционного строительства Российской Федерации являет собой ст. 46 Конституции Российской Федерации 1993 г., которая предусматривает возможность гражданам Российской Федерации обращаться в международные судебные учреждения. По обстоятельствам проведенной законотворческой работы был предметно подтвержден и существенно развит режим верховенства права на всех уровнях государственного строительства Российской Федерации[10].

В европейских государствах совершенствование национальных законодательств по линии экспертно-криминалистической и оперативно-розыскной деятельности происходят по факту решений международных судов[11]. Совершенствование национальной правовой системы любого государства - члена мирового сообщества проводится по обстоятельствам его суверенного волеизъявления в общих параметрах заявленной приверженности государств верховенству права (Декларация тысячелетия 2000 г., Итоговый документ Всемирного саммита 2005 г.).

В последнее время стали создаваться международные суды для поддержания международных институциональных и нормативных систем, формирования общего международно-правового пространства в рамках интеграционных объединений. К их задачам прямо или подразумеваемо[12] относится формирование общих правовых стандартов, действующих в рамках территории регионального объединения. Выполнение указанной задачи осложняется тем, что обеспечение единых стандартов в любой области права возможно только во взаимодействии с национальными правовыми системами, через открытие доступа частных лиц к международным судебным инстанциям. Международные суды должны работать согласовано с государствами-членами объединения, а их правоприменительная практика в определенных случаях приводит к внесению изменений и дополнений в национальные правовые системы.

Международный Суд ООН разделяет ответственность главных органов ООН за поддержание международного мира и безопасности. Концептуально, согласно уставу ООН мнение Международного Суда не является необходимым при определении наличия угрозы миру, любого нарушения мира и актов агрессии, поскольку это входит в компетенцию Совета Безопасности ООН.

Международный Суд не принимает участие в определении мер по поддержанию и восстановлению мира и в контроле над исполнением своих решений. Суд не предлагает применять принудительные меры в отношении государства, не исполняющего его решений. В соответствии с ч. 2 ст. 94 Устава ООН в том случае, если какая-либо сторона в деле не выполнит обязательства, возложенного на нее решением Суда, другая сторона может

обратиться в Совет Безопасности, который может в случае необходимости сделать

366

рекомендации или решить вопрос о принятии мер для приведения решения в исполнение .

В целом, полномочия Международного Суда и Совета Безопасности согласованы таким образом, чтобы Суд не составлял конкуренцию Совету Безопасности[13] [14] [15].

Поскольку международный суд является главным судебным органом ООН (ст. 92 Устава ООН), он не может отказаться вынести решение по делу из-за отсутствия или неясности подлежащей применению нормы права (запрет - non - liquet). Все споры между сторонами разрешаются на основе права и справедливости (ст. 38 Статута суда). При всем многообразии современных средств мирного разрешения споров судебное разбирательство с юридической точки зрения имеет несомненные преимущества перед другими средствами. Во-первых, Международный суд является независимым, постоянно действующим органом международной юстиции. Во-вторых, его решения окончательны (в режиме res judicata) и не подлежат обжалованию (ст. 60 Статута). В-третьих, решение суда в рамках миропорядка на основе верховенства права обозначает себя в формате процедуры по обеспечению права. Международный суд через процедуру мирного разрешения споров содействует поддержанию

368

целостности системы современного международного права .

Международный уголовный суд (далее - МУС) - первый постоянный международный орган уголовной юстиции, в компетенцию которого входит преследование лиц, ответственных за геноцид, военные преступления, преступления против человечности. Суд создан на договорной основе для содействия прекращению безнаказанности за многочисленные тяжкие преступления, совершенные в XXI веке. Правовые основы деятельности суда тщательно сформулированы в Римском статуте[16]. МУС является самостоятельным международным органом по отношению к ООН, однако может возбуждать дела по представлению Совета Безопасности ООН.

Договорные органы в системе ООН

рамках ООН договорные органы занимают особое место . Их образование стало следствием развития международного регулирования и защиты прав человека. В 1946 г. была создана Комиссия ООН по правам человека. В 1948 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Всеобщую декларация прав человека в качестве своей резолюции . Поскольку резолюции Генеральной Ассамблеи ООН носят рекомендательный характер, остро встал вопрос о принятии международных актов обязательного характера и создания механизмов мониторинга их исполнения. Первым таким актом стала Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (принята Генеральной Ассамблеей ООН в 1965 г., вступила в законную силу в 1969 г.) . Следом последовали Международный пакт о гражданских и политических

и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (приняты Генеральной Ассамблеей ООН в 1966 г., вступили в силу в 1976 г.) .

В качестве механизмов мониторинга исполнения принятых международных многосторонних договоров были созданы: Комитет по ликвидации расовой дискриминации (приступил к работе в 1970 г.); Комитет по правам человека (приступил к работе в 1977 г.); Комитет по экономическим, социальным и культурным правам (приступил к работе в 1987 г.)[17] [18] [19] [20] [21] [22].

В настоящее время действуют десять договорных органов. Наряду с указанными функционируют Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (1982 г.), созданный после вступления в силу Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, Комитет против пыток (1987 г.), образованный после вступления в силу Конвенции о запрещении пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство форм обращения или наказания, Комитет по правам ребенка (1990 г.), учрежденный после вступления в силу Конвенции о правах ребенка и иные .

Европейский суд по правам человека находится в центре европейского конституционного процесса, устанавливая минимальные стандарты защиты прав человека в 47 странах, а также в Европейском Союзе как автономном образовании. В качестве инструмента принятия решений Европейский суд по правам человека использует доктрину «общеевропейского (европейского) правового или научного консенсуса», которую можно предметно обозначить как подлежащую обнаружению тенденцию или общность подходов к регулированию рассматриваемой проблемы, по крайней мере, в нескольких государствах- членах Совета Европы[23] [24]. В европейском сообществе существует ряд сторонников и противников указанной доктрины . Некоторые европейские ученые стоят на научной позиции, что подход к определению понятия «консенсус» в целом непоследователен и недостаточно четок[25]. Приводятся также утверждения, что «общеевропейский консенсус» является по своей природе слишком субъективным критерием[26] и поэтому вступает в противоречие с принципом, в соответствии с которым понятия, содержащиеся в Конвенции по правам человека и основных свобод, наделяются автономным значением, которое определяет Европейский суд по правам человека, и толкование которых может иметь расхождение в государствах-членах Совета Европы[27].

Постановочно, понятие «общеевропейского правового или научного консенсуса» применяется Европейским судом по правам человека с целью расширить действие Конвенции по правам человека и основных свобод в тех областях, которые прямо не указаны в Конвенции, но тенденция к их защите прослеживается во многих европейских странах. Несмотря на то, что применяемая методология для определения «консенсуса» недостаточно оптимальная, многие европейские правоведы признают потенциальный вклад данного метода в повышение легитимности Европейского суда по правам человека и совершенствование его роли в качестве

381

механизма по регулированию европейского конституционного строя .

Практика показывает, что Европейский суд по правам человека в делах, в которых он использовал для выяснения обстоятельств дела подход, на основе европейского консенсуса, обычно приходит к одному из следующих выводов:

Общеевропейский консенсус отсутствует, следовательно, оспариваемые правовые предписания соответствуют Конвенции по правам человека и основных свобод, если только они явным образом не отвечают требованиям разумности, пропорциональности или необходимости;

Общеевропейский консенсус присутствует, содержание оспариваемых правовых предписаний ему соответствуют, следовательно, они не противоречат Конвенции по правам человека и основных свобод;

Общеевропейский консенсус присутствует, содержание оспариваемых правовых предписаний ему противоречит, что обычно означает, что последние не соответствуют положениям Конвенции по правам человека и основных свобод.

право Европейского суда по правам человека содержит значительное количество отсылок к функционированию двойного механизма защиты прав человека на национальном и наднациональном уровнях: «Анализируя вопрос о том, было ли в конкретном деле нарушение [Конвенции по правам человека и основных свобод], Суд не должен игнорировать вопроса права и фактов, характеризующих жизнь общества в государстве, которое в качестве Договаривающейся Стороны, отвечает за оспариваемую меру. Делая это, Суд не должен будет подменять собой компетентные национальные органы власти, ибо в противном случае он упустит из виду субсидиарный характер международного механизма коллективных гарантий, установленный Конвенцией по правам человека и основных свобод. Национальные власти свободны в выборе средств, которые представляются им надлежащими в сферах, определяемых Конвенцией по правам человека и основных свобод. Контроль Суда касается лишь соответствия этих средств требованиям Конвенции по правам человека и основных свобод» (Affaire linguistique belge (fond), 23 juillet 1968, § 10) .

Принцип субсидиарности закреплен в §1 ст. 53 Конвенции по правам человека и основных свобод, согласно которой «Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты...». Именно [28] [29] неисчерпанность внутренних средств правовой защиты ведет к признанию большинства жалоб неприемлемыми.

В своей повседневной практике Европейский суд по правам человека к принципу субсидиарности соотносит доктрину «поля усмотрения», предусматривающую отсылку «к возможности маневра, которую Европейский Суд по правам человека расположен признавать за национальными властями при выполнении ими взятых на себя обязательств по Конвенции по правам человека и основных свобод»[30]. Предназначение доктрины состоит в упорядочении на основе верховенства права всей сферы государственного регулирования в области прав человека и, следовательно, величина «поля усмотрения» не безгранична. «Усмотрение» практически не применяется к абсолютным правам человека, таким как право на жизнь, запрет пыток и рабства, наказание исключительно на основании закона, право не быть судимым или наказанным дважды. Г осударства стали более свободны в выборе средств обеспечения права на справедливое правосудие, а также прав, по которым Конвенция по правам человека и основных свобод допускает ограничения при определенных условиях: право на уважение частной и семейной жизни (§ 2 ст. 8); свобода мысли, совести и религии (§ 2 ст. 9); свобода выражения мнения (§ 2 ст. 10); свобода собраний и митингов (§ 2 ст. 11); защита собственности (ст.1 Протокола № 1)[31].

Принцип эффективности прав предусматривает защиту конкретных и эффективных прав, а не каких либо «теоретических и иллюзионных»[32]. Поэтому в соответствии с положениями ст. 19 Конвенции по правам человека и основных свобод, Европейский суд по правам человека в общих параметрах принципа субсидиарности осуществляет свою деятельность в соответствии со своими нормоустанавливающими документами. Европейский суд по правам человека наделен правом истребования от национальных властей предоставления доказательств, в порядке подтверждения заявленного в жалобе нарушения[33]. В случае отказа в предоставлении запрашиваемых сведений, Европейский суд по правам человека может прийти к заключению о невыполнении государством-ответчиком обязательства «создавать все необходимые условия» для расследования обстоятельств дела, предусмотренных ст. 38 Конвенции по правам человека и основных свобод[34]. Европейский суд по правам человека отошел от принципа субсидиарности, согласившись с Резолюцией Комитета Министров Совета Европы от 12 мая 2004 г., который призвал Европейский суд по правам человека устанавливать в судебных постановлениях в случае ряда повторяющихся нарушений «наличие структурной проблемы и источник этой проблемы», а также предписывать государству-ответчику меры «общего характера»[35] [36] [37] [38] [39]. Европейский суд по правам человека вынес более двух десятков «пилотных постановлений», устанавливающих структурные проблемы в национальных

389

правовых системах разных стран .

В соответствии со ст. 32 Конвенции по правам человека и основных свобод «в ведении Европейского суда по правам человека находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции по правам человека и основных свобод и Протоколов к ней». В случае спора относительно компетенции Суда по правам человека по конкретному делу, он сам решает спорный вопрос (§ 2 ст. 32). Поэтому еще один методологический принцип, применяемый Европейским судом по правам человека - принцип эволюционного толкования Конвенции по правам человека и основных свобод, состоит в том, что: «Конвенции по правам человека и основных свобод является живым инструментом, и может толковаться в свете текущей жизни» . В соответствии с позицией юрисконсульта Европейского суда по правам человека В. Берже «в силу этого принципа позиция Европейского суда по правам человека в отношении того или иного права, гарантируемого Конвенцией по правам человека и основных свобод, может изменяться с течением времени, лет и десятилетий, таким образом, что вопрос, ранее оставляемый в поле полной дискреции государства, может быть рассмотрен самим Европейским судом по правам человека» .

Функция новаторского толкования положений Конвенции по правам человека и основных свобод наделяет Европейский суд по правам человека определенными функциями нормотворчества, которые могут перейти пределы компетенции Европейского суда по правам человека, которыми его наделили Высокие Договаривающиеся Стороны. В связи с изложенным, многие государства-члены Европейского Союза и правоведы призывают Европейский суд по правам человека чаще обращаться к принципу судейского самоограничения (judicial self-restraint) . Подтверждением указанного факта стали межправительственные конференции в Интерлакене (2010 г.), Измире (2011 г.), Брайтоне (2012 г.).

В соответствии с заключительным документом по итогам конференции в Интерлакене Европейскому суду по правам человека даны следующие рекомендации:

«9. Конференция, учитывая разделение ответственности между государствами-членами и Европейским судом по правам человека, призывает Европейский суд по правам человека:

а) избегать пересмотра вопросов фактов и права, которые были исследованы и решены национальными органами, - в соответствии с прецедентным правом Европейского суда по правам человека, согласно которому он не является судом четвертой инстанции;

в) применять единообразно и жестко критерии приемлемости и собственной компетенции и полностью учитывать свою субсидиарную роль в толковании и применении Конвенции».

В Брайтонской Декларации к этой проблеме подошли более детально:

«11. Из прецедентной практики Европейского суда по правам человека ясно следует, что государства-участники в том, как они применяют и реализуют положения Конвенции, пользуются свободой собственного усмотрения, зависящей от обстоятельств конкретного дела и от прав и свобод, о которых идет речь. Это отражает субсидиарный характер конвенционного механизма защиты прав человека по отношению к защите прав человека на национальном уровне. В конвенционной системе защиты прав человека эта свобода собственного усмотрения государств подлежит контролю. В этом отношении роль Европейского суда по правам человека заключается в том, чтобы определять, отвечают ли решения, принятые национальными органами власти, требованиям Конвенции, должным образом учитывая при этом свободу собственного усмотрения государства»[40].

В порядке подведения итогов объективной оценки роли государств-членов Совета Европы в деле обеспечения единого правового пространства в параметрах Европейского Союза предметно обозначает себя разработка проекта Протокола № 15, предусматривающего закрепление в Преамбуле Конвенции принципа субсидиарности и доктрины поля усмотрения государств-участников. Конкретно в документе предусматривается следующее:

«:...считая, что Высокие Договаривающиеся Стороны, в соответствии с принципом субсидиарности, несут непосредственную ответственность за обеспечение прав и свобод, определенных настоящей Конвенцией и Протоколами к ней, и, неся эту ответственность, пользуются полем усмотрения, предметом надзорной юрисдикции Европейского Суда по правам человека, определенной настоящей Конвенцией.. ,»[41] [42].

Принятие Комитетом Министров Совета Европы проекта Протокола № 15 позволит сгладить определенные сложности во взаимодействии Европейского суда по правам человека и рядом государств, отстаивающих свой национальный суверенитет, а также установить между ними качественно новые отношения.

Следует принять во внимание доктринальную позицию Э. Познера и Дж. Иу, которая состоит в том, что «у государств должны оставаться определенные рычаги воздействия на международный суд, если он каким-либо образом перестает служить целям, для которых он был создан этими государствами. Такой суд неминуемо столкнется с проблемами в области поддержки со стороны государств и в сфере имплементации его правовых позиций в национальные правовые системы. Кроме того, в этом случае со стороны государств могут последовать ответные меры, направленные на борьбу с судебным активизмом» .

Конфликты также возникают между Европейским судом по правам человека и рядом конституционных судов европейских государств. Позиция Европейского суда по правам человека достаточно жесткая и заключается в том, что иерархия норм в формате законодательства государств-членов Европейского Союза соизмеряется применительно к общеевропейским ценностям и значимости поддержания единого правового пространства Европейского Союза[43] [44].

В качестве средства с целью исключения проблем в сфере толкования нормоустановительных документов Европейского Союза был выработан специальный доклад Комитету Совета Европы в ноябре 2006 г., согласно которому было предложено учредить процедуру, по которой высшие национальные суды могли бы направлять в Страсбург запросы о консультативном заключении, касающиеся толкования Конвенции по правам человека и основных свобод и Протоколов к ней, с тем, чтобы способствовать диалогу судей и усилить «конституционную» роль Суда, что нашло отражение при выработке Протокола № 16 .

26 апреля 2017 г. Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации одобрил ратификацию Протокола № 15 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Законопроект устанавливает субсидиарную роль Европейского суда по правам человека по отношению к национальным правовым системам и предполагает у государств-участников наличие определенной свободы усмотрения при применении Конвенции по правам человека и основных свобод на национальном уровне. Подача гражданами жалобы в Европейский суд по правам человека становится лишь вспомогательным средством для защиты прав и свобод человека при их возможном нарушении в национальных государствах[45].

Суд Европейского Союза.

В политике Европейского Союза были обозначены два пути решения проблемы закрепления прав и свобод человека на надгосударственном общеевропейском уровне: присоединение ЕС к Европейской конвенции по правам человека в качестве одной из сторон этой Конвенции; или принятие Хартии прав человека. Обязательность положений Европейской конвенции по правам человека для Европейских сообществ косвенным образом была признана в прецедентной практике Суда Европейских сообществ, а позже официально декларирована в ст. 8 Маастрихтского Договора о создании Европейского Союза 1992 г.

В 1994 г. Совет ЕС обратился в Суд ЕС по вопросу совместимости присоединения ЕС к Европейской конвенции по правам человека с учредительными договорами ЕС. Суд ЕС в заключение от 28 марта 1996 г. пришел к выводу, что в соответствии с действующим правом ЕС Европейское сообщество не имеет надлежащих полномочий, позволяющих ему решать вопрос о присоединении к Конвенции. Такое присоединение требует внесения необходимых изменений в учредительные документы ЕС. В связи с чем, 13 мая 2004 г. в Страсбурге был принят Протокол № 14 к Европейской конвенции по правам человека, который предусматривал участие ЕС в этом Договоре в качестве отдельной стороны: «Европейский Союз может присоединиться к настоящей Конвенции» (новый § 2 ст. 59 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.)[46].

Одним из важнейших шагов по пути интеграции стало принятие Европейским Союзом 7 декабря 2000 г. Хартии ЕС об основных правах, которая положила начало разработки текста Договора, устанавливающего Конституцию для Европы. Основу Хартии образовали общие конституционные традиции и международные обязательства государств ЕС, а также принятые ранее общеевропейские документы о правах человека и практика их толкования и применения[47], особенно в решениях Европейского суда по правам человека и Суда Европейских Сообществ.

В 2014 г. мнение Люксембургского Суда коренным образом переменилось. Так, в решении от 18 декабря 2014 г. было указано, что присоединение Европейского Союза к Конвенции по правам человека и основных свобод является несовместимым с законами ЕС. Хартия основных прав выходит за рамки Конвенции по правам человека и основных свобод, а проект соглашения (о присоединении к Конвенции) требует от государств-членов следить за соблюдением фундаментальных прав человека другими странами ЕС, однако, право ЕС предполагает взаимное доверие между государствами.

Европейский Союз предпринимает усилия по гармонизации различных уровней европейской системы защиты прав человека и вносит существенный вклад в дело обеспечения верховенства права в системе международных отношений.

Таким образом, международные суды постепенно становятся значимым средством создания общих правовых стандартов в сфере экспертно-криминалистической и оперативнорозыскной деятельности на мировом уровне и под их влиянием происходит трансформация национальных правовых систем, их преобразование и переход в новое качество[48] наряду с иными правовыми формами, такими как заключение международных договоров, принятие норм «мягкого права» международными организациями[49], функционирование различных механизмов обзора и мониторинга соблюдения международных обязательств[50].

Для Российской Федерации и европейских государств одной из актуальных проблем в формате целей мирового сообщества (в лице ООН) по обеспечению международного правопорядка и безопасности остается повышение эффективности взаимодействия двух крупнейших блоков (сегментов) сотрудничества государств в сфере экспертнокриминалистической и оперативно-розыскной деятельности - правоохранительного и социального (гуманитарного). Социальный сегмент очерчивается параметрами профилактики преступлений и оказания необходимой помощи жертвам преступлений.

[1] См.: Материалы совещания послов и постпредов РФ от 30 июня 2016 г. URL: http: www.mid.ru/sovesanie- poslov-i-postoannyh-predstavitelej-rossijskoj-federacii-30-iuna-1-iula-2016-g

[2] URL: http://www.osce.org/ru/cio/212041?download=true (дата обращения 28.07.2016)

[3] URL:http://cameralabs.org/9274-varvary-21-veka-istoricheskie-pamyatniki-unichtozhennye-igil (дата обращения: 12.11.2016 г.)

[4] См.: Костенко Н.И. Значение Организации Объединенных Наций по решению проблем господства права в конфликтных государствах / Журнал «Международное право и международные организации» / International Law and International Organization. 2015. № 2. С. 179

[5] См.: п. 111 Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 16 сентября 2005 г. № 60/1 «Итоговый документ Всемирного саммита 2005 года». URL: http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID=1293472 (дата обращения 28.07.2016)

[6]См.: С. И. Виноградов. Основные направления совершенствования международного сотрудничества государств-участников СНГ в борьбе с торговлей людьми // Современное состояние, проблемы и перспективы международного сотрудничества государств-участников СНГ в борьбе с преступностью: Материалы международной научно-практической конференции. М., 2014. С. 29-31

[7] См., например: Каламкарян Р.А., Мигачев Ю.И. Всеобщая декларация прав человека: роль и значение в условиях миропорядка на основе господства права Rule of Law // Право и политика. 2008. № 2. С. 104-107

[8] См.: Ржевская В. Международный суд как средство подержания международного мира: сравнительный анализ предложений Л.А. Камаровского и Г. Кельзена // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 39

[9] См. подробнее о целях, которые ставятся перед международными судами в международном праве: Yuval Shany. Assessing the Effectiveness of International Courts: a Goal-Based Approach // The American Journal of International Law. 2012. Vol. 106-225

[10] См., например, федеральные законы о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации от 8 декабря 2003 г., от 7 марта 2011 г., от 7 декабря 2011 г., Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок».

[11] См.: Strengthening Subsidiary: Integrating the Strasbourg Court’s Case Law into National Law and Judicial Practice. Committee on Legal Affairs and Human Rights of the Parliamentary Assembly of the Council of Europe, 25.11.2010 (AS/Jur/Inf.2010)$ Alec Stone Sweet and Helen Keller. Assessing the Impact of the ECHR on National Legal System // Faculty Scholarship Series. 2008. P. 88. URL: http://www.digitalcommons.law.yale.edu/fss_papers/88 (дата обращения 28.07.2016)

[12] См. подробнее о целях, которые ставятся перед международными судами в международном праве: Yuval Shany. Assessing the Effectiveness of International Courts: a Goal-Based Approach // The American Journal of International Law. 2012. Vol. 106-225

[13] См.: ч. 2 ст. 94 Устава ООН. URL: http://www.un.org/ru/documents/charter (дата обращения 28.07.2016)

[14] См.: Ржевская В. Международный суд как средство подержания международного мира: сравнительный анализ предложений Л.А. Камаровского и Г. Кельзена // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 50-51

[15] См.: Каламкарян Р.А. Институт мирного разрешения споров как имманентно присущий элемент современного международного права. Часть первая / Журнал «Международное право и международные организации» / International Law and International Organization. 2015. № 2. С. 167

[16] В июле 1998 г. в Риме 120 государств-членов ООН приняли Римский статут, ставший юридической основой для учреждения постоянного Международного уголовного суда. Римский статут вступил в силу 1 июля 2002 г., после его ратификации 60 государствами. Российская Федерация подписала Римский статут 13 сентября 2000 г., но не ратифицировала его. В соответствии с Распоряжением Президента Российской Федерации от 16 ноября 2016 г. № 361-рп «О намерении Российской Федерации не стать участником Римского статута Международного уголовного суда» Генеральному секретарю ООН было направлено уведомление о намерении Российской Федерации не стать участником Римского статута Международного уголовного суда.

[17] Термин «договорные органы» вошел в официальные документы, но без формального определения. В настоящее время используется как общепринятый официальный термин для обозначения совокупности органов, созданных в соответствии с многосторонними международными договорами. Договорные органы не являются специализированными агентствами ООН. В то же время проекты международных многосторонних договоров разрабатывались в системе ООН, принимались с целью открытия для подписания и ратификации Генеральной Ассамблеей ООН, в качестве депозитария этих договоров выступает Генеральный Секретарь ООН.

[18] Всеобщая декларация прав человека. Принята резолюцией 217А (III) Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1948 г. // СПС Консультантплюс

[19] URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/raceconv.shtml (дата обращения: 22.08.2017)

[20] URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pactecon (дата обращения: 22.08.2017)

[21] Резолюция 1985/17 ЭКОСОС ООН «Обзор состава, организации и административных мероприятия Сессионной рабочей группы правительственных экспертов по осуществлению Международного пакта об экономических, социальных, и культурных правах». Принята 28 мая 1985 г. на 22-м пленарном заседании ЭКОСОС ООН // СПС Консультантплюс

[22] См.: Автономов А. Рассмотрение индивидуальных сообщений договорными органами в системе Организации Объединенных Наций // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 78-80

[23] См.: Фиона де Лондрас, Константин Дегтярев «А., В. и С. Против Ирландии»: возникновение блокирующего внутригосударственного консенсуса // Международное правосудие. М., 2013. № 1 (3). С. 25

[24] См.: например: Letsas G. Theory of Interpretation of the European Convention on Human Rights. Oxford University Press, 2009. P. 120-131; Letsas G. The Truth in Autonomous Concepts: How to Interpret the ECHR // European Journal of International Law. 2004. Vol. 15 (2). P. 279; Murray J. L. Consensus: Concordance, or Hegemony of Majority // Dialogues between Judges. Council of Europe, 2008. P. 37; Benvenisti E. Margin of Appreciation, Consensus, and Universal Standards // International Law and Politics. 1999. Vol. 31. P. 843; McHarg A. Reconciling Human Rights and the Public Interest: Conceptual Problems and Doctrinal Uncertainty in the Jurisprudence of the European Court of Human Rights Modern Law. Review. 1999. Vol. 62 P. 671; Brauch J. A. The Margin of Appreciation and the Jurisprudence of the European Court of Human Rights: Threat to the Rule of Law // Columbian Journal of European Law. 2004. Vol. 11. P. 113; De Londras F. International Human Rights Law and Constitutional Rights: In Favour of Synergy // International Review of Constitutionalism. 2009. Vol. 9. P. 307; Dzehtsiarow K. European Consensus and the Evolutive Interpretation of European Convention on Human Rights // German Law Journal. 2011. Vol. 12. P. 173; Martens P. Perplexity of the National Judge Faced with the Vagaries of European Consensus // Dialogues between Judges. Council of Europe, 2008; Helfer L. Consensus, Coherence and the European Convention on Human Rights // Cornell International Law Journal. 1993. Vol. 23. P. 133; Delmas-Marty M. A. A “Reasoned” Conception of the Reason of State // The European Convention for the Protection Human Rights. International Protection versus National Restrictions / Edited by Delmas-Marty M. Kluwer. 1992

[25] См.: Arai-Takahashi Y. The Margin of Appreciation Doctrine and the Principle of Proportionality in the Jurisprudence of the ECHR Intersentia, 2002. P. 192-193; Mahoney P. The Comparative Method in Judgment of the European Court of Human Right: Reference Back to National Law // Comparative Law Before the Courts / Edited by Canviet G. et al. BIICL, 2004. P. 149

[26] См.: Martens P. Perplexity of the National Judge Faced with the Vagaries of European Consensus // Dialogues between Judges. Council of Europe, 2008. P. 79

[27] См.: Letsas G. The Truth in Autonomous Concepts: How to Interpret the ECHR // European Journal of International Law. 2004. Vol. 15 (2). P. 304; Benvenisti E. Margin of Appreciation, Consensus, and Universal Standards // International Law and Politics. 1999. Vol. 31. P. 854

[28] См.: См.: Фиона де Лондрас, Константин Дегтярев «А., В. и С. Против Ирландии»: возникновение блокирующего внутригосударственного консенсуса // Международное правосудие. М., 2013. № 1 (3). С. 24

[29] См.: Ковлер А. «Моральный суверенитет» перед лицом «государственного суверенитета» в европейской системе защиты прав человека» // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 54

[30] См.: Spielmann D. En jouant sur les marges. La Cour Europeenne des droits de l’homme et la theorie de la marge depreciation nationale: abandon ou subsidiante du controle europeen? // Institute Grand-Ducal. Actes de la Section des Sciences Morales et Politiques. 2010. Vol. XIII. P. 205

[31]Вмешательства в эти права должны быть вызваны необходимостью в демократическом обществе, быть предусмотренными в законе и, основное, быть пропорциональными преследуемой цели (см.: Cumpana et Mazare c. Roumanie, 17 december 2004; Kemp et Autre c. Luxembourge, 24 April 2008)

[32] См.: Artico c. Italie, 13 Mai 1980, § 33

[33] См.: Ковлер А. «Моральный суверенитет» перед лицом «государственного суверенитета» в европейской системе защиты прав человека» // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 55

[34] См.: Imakayeva v. Russia, 9 November 2006; Baysayeva v. Russia, 15 April 2007

[35] См.: Ковлер А.И. Новые тенденции в практике Европейского Суда по правам человека: «пилотные постановления» о «структурных проблемах» // Права человека. Практика Европейского Суда по правам человека, 2006. № 5.

[36] См.: Пилотные постановления. Информационно-тематический листок. Европейский Суд по правам человека. Октябрь 2012 (на русском языке). URL: http://www.echr.coe.int (Press Unit).

[37] См.: Tyrer v. UK, 25 April 1978, § 31

[38] См.: Europeenne des droits de l’homme. Suivi d’Intertaken. Principe de subsidiarite. Note du jurisconsulte. Doc. 3158598. 2010. P. 5

[39] См.: Delzangles B. Activism et Autolimitation de la Cour Europeenne des droits de l’homme. Paris, 2009.

[40] Цитируется по: Ковлер А. «Моральный суверенитет» перед лицом «государственного суверенитета» в европейской системе защиты прав человека» // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 57

[41] Проект формулировки цитируется по: Steering Committee for Human Right. Draft Protocol № 15 of the Convention // Council of Europe. DH-GDR (2012) R2. Addendum III. Strasbourg, 31 October 2012

[42] См.: Tom Ginsburg. Bounded Discretion in International Juridical Lawmaking // Virginia Journal of International Law. 2005. Vol. 45. P. 656-673

[43] См.: Berger V. Le Cours constitutionnelles e la Cour Europeenne des droits de l’homme // Les Nouveaux Cahiers du Conseil Constitutionnel. Paris. 2011. № 3

[44] См.: Ковлер А. «Моральный суверенитет» перед лицом «государственного суверенитета» в европейской системе защиты прав человека» // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 58

[45] См.: Правовой портал Legal.Report. URL: http://legal.report/article/26042017/solfed-utverdil-ponizhenie-statuta- espch (дата обращения 26 апреля 2017 г.)

[46] См.: Кудрявцев М. Концепция прав человека в Хартии Европейского Союза об основных правах // Международное правосудие. М., 2013. № 2 (6). С. 40

[47] См.: Конституция Европейского Союза: Договор, устанавливающий Конституцию для Европы (с комментарием). М., 2005. С. 137-138

[48] См.: Старженецкий В. Международные суды и трансформация национальных правовых систем // Международное правосудие. М., 2013. № 3 (7). С. 65-66

[49] См., например, Руководящие принципы ООН для предупреждения преступности среди несовершеннолетних 1990 г.; Бангалорские принципы поведения судей. Гаага, 26 ноября 2002 г.; Руководящие принципы для предупреждения преступности (приняты Резолюцией 2002/13 ЭКОСОС ООН от 24 июля 2002 г.); Марочкин С.Ю., Халафян Р.М. Международное мягкое право в правовой системе Российской Федерации // Журнал российского права. 2013. № 6

[50] См.: например, контрольные механизмы, созданные в рамках Конвенции ОЭСР о борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок 1997 г. (о деятельности Рабочей группы ОЭСР. URL: http://www.oecd.org/daf/anti-bribery; а также в соответствии с решением Совета Европы 1999 г. по образованию Группы государств против коррупции (ГРЕКО) с целью осуществления контроля за соблюдением антикоррупционных стандартов. URL: http://www.coe.int/dghl/monitoring/greco/default_en.asp