Прежде чем перейти непосредственно к теме, мы хотели бы объяснить наше решение объединить в одном параграфе превенцию и исправление как цели уголовного наказания. Дело в том, что эти цели имеют немало точек соприкосновения. Так, у них внешне схожи результаты, также их объединяет ряд проблем, среди которых разделение исправления на моральное и юридическое, вопрос о том, насколько стойким должен быть результат, чтобы можно было говорить об эффективной реализации этих целей, и т.д. Поэтому, анализируя одну цель, приходится обращаться к другой, чтобы картина была полнее.

В литературе понятия «предупреждение совершения новых преступлений» и «превенция» употребляются как синонимы. Чтобы понять, верно ли это, обратимся к этимологии. Понятие «превенция» происходит от латинского слова praevenio (опережаю, предупреждаю). В английском языке prevention также означает предупреждение. Согласно Советскому энциклопедическому словарю под ред. А.М. Прохорова, «превентивный - предупреждающий, предохранительный»1. Примерно то же самое значение этого слова находим в толковом словаре С.И. Ожегова[1] [2]. Таким образом, превенция, как заимствованное из иностранных языков слово имеет в русском языке аналог - предупреждение, через который и определяется. Поэтому мы полагаем, что правильно употреблять превенцию и предупреждение как синонимы.

Ю.И. Бытко считает, что цели уголовного наказания начинают реализовываться одновременно. В подтверждение своей позиции он приводит следующий пример: в случае назначения наказания в виде лишения свободы «виновный утрачивает физическую возможность совершать многие виды новых преступлений (специальная превенция) и с этого же времени начинает реализовываться цель исправления виновного. Между тем, общая превенция начнёт действовать с момента предания приговора огласке в средствах массовой информации»[3]. Данная позиция интересна и заслуживает пристального внимания. Несмотря на то, что автор отстаивает мысль о том, что цели реализуются одновременно, он говорит о том, что исправление и специальное предупреждение начинают действовать с момента назначения наказания, а общее предупреждение - только после того, как приговор будет предан огласке, т.е. налицо разрыв во времени. Однако не это противоречие является предметом наибольшего интереса в позиции Ю.И. Бытко, а то, что автор связывает реализацию всех целей уголовного наказания с моментом вынесения приговора. Однако, как же быть с угрозой наказанием, которая содержится в уголовном законе и способствует достижению общего предупреждения? Именно она, на наш взгляд, действует первой. Приведём пример. Законодатель вводит ранее не известный состав преступления. Никогда по нему не было судебной практики, однако угроза наказанием отвращает от совершения этого преступления, что говорит об эффективности общепредупредительного воздействия. Поэтому считаем логичным, начать рассмотрение превенции с общей, так как именно она первой оказывает своё воздействие на членов общества. Само это воздействие может выражаться как в форме угрозы наказанием, так и в форме иного информационного воздействия.

В науке даются различные определения понятия «общее предупреждение (превенция)». Конечно, между ними есть определённые различия и сходства. Кроме того, некоторые из них отсылают к уголовноправовым проблемам, связанным с этой целью наказания, и на которые просто невозможно не обратить внимание.

А.В. Наумов полагает, что общее предупреждение заключается в том, чтобы посредством наказания предупредить совершение общественно опасных деяний другими1.

Похожее определение даёт Т.Ю. Погосян, которая указывает, что общая превенция «заключается в том, что посредством принудительного воздействия на осуждённого другие лица удерживаются от аналогичного преступного посягательства в будущем»[4] [5]. Однако мы всё же не можем согласиться с Т.Ю. Погосян в том, что наказание, направленное на достижение общей превенции, предупреждает только деяния, аналогичные тем, за которые уже применены карательные меры.

Во-первых, не совсем ясно, как понимать слово «аналогичные». Возьмём, к примеру, кражу. Наказание лиц, совершивших названное деяние, будет предупреждать только кражи или аналогичными следует считать все формы хищения, или все преступления против собственности (глава 21 УК РФ), или преступления в сфере экономики (раздел VIII УК РФ)?

Во-вторых, сам факт того, что отсутствует практика применения наказания за какие-либо общественно опасные посягательства, запрещённые уголовно-правовыми нормами, при условии их реального несовершения, демонстрирует, скорее, то, что цель наказания достигается (поскольку именно к этому стремится превенция), нежели отсутствие общепредупредительного воздействия. Конечно, такое воздействие многообразно, но, по крайней мере, угроза наказанием (как одна из его форм) остаётся до тех пор, пока не будет исключён состав из текста уголовного закона. Поэтому, нам ближе позиция Г.В. Вериной1 и Е.Е. Чередниченко, которые считают, что самим своим существованием УК РФ уже предупреждает преступления[6] [7]. Конечно, мы не хотим сказать, что карательная практика государства не влияет на силу общепредупредительного воздействия. Именно практика применения наказаний делает угрозу реальной, однако угроза, которая содержится в уголовном законе, - первична по отношению к практике её реализации. Указанная угроза может существовать отдельно от неё, например, когда новая норма принята, а практики по ней совершенно никакой нет. В свою очередь практика основывается на нормах уголовного права, а значит, и на угрозе наказанием, которую они содержат. Таким образом, практика наказания не может существовать без угрозы, которую несёт в себе уголовный закон (nulla poena sine lege).

Кроме того, читая определения А.В. Наумова и Т.Ю. Погосян, возникает вопрос: кто эти «другие», на кого направлено

общепредупредительное воздействие наказания? В доктрине нет единого мнения.

Нельзя не сказать о том, что Е.В. Благов вообще считает, что цели наказания воздействуют непосредственно только на лицо, совершившее общественно опасное деяние, и специально нельзя направить превентивное воздействие на другого субъекта, но это не значит, что последнее в принципе невозможно. Этого эффекта можно достичь путём наказания сверх меры, т.е. лицо должно будет ответить не только за себя, но и, как выразился автор, ещё и за «того парня»[8]. Совершенно ясно, что такой подход противоречит принципу справедливости, который указан в ст. 6 УК РФ. В связи с этим, Е.В. Благов предлагает различать предупреждение как цель уголовного наказания (специальная превенция) и предупреждение как цель уголовного законодательства (общая превенция). В таком случае цель наказания, которая должна касаться только преступника, не будет распространяться на остальных членов общества, заключает автор[9].

теоретической точки зрения такой подход - отличный способ сказать, что наказание одного не оказывает влияния на других членов общества, т.е. можно констатировать соблюдение принципа

индивидуализации наказания. С другой стороны, такое мнение подталкивает нас к тому, что для общего предупреждения достаточно существования закона на бумаге и совершенно не обязательна практика его применения, что, на наш взгляд, неверно. Представим себе абстрактную ситуацию. Существует уголовная ответственность, скажем, за наёмничество. Причём она предусмотрена идеальной с позиции превенции нормой, т.е. её санкция построена так, что любой здравомыслящий член общества предпочтёт воздержаться от данного преступного деяния. Но практика применения этой нормы отсутствует, и не по причине несовершения наёмничества, а, скажем, в связи с политикой государства, которому выгодно это деяние, но официально признать это оно не хочет. Всех наёмников оно называет «добровольцами», а значит, вся эта преступность латентна. Остановит кого- нибудь такой подход? Конечно, нет. Теперь представим, что суды выносят приговоры наёмникам, более того, приговоры суровые, но вот исполнять их государственные органы не спешат. К примеру, осуждённых спасает то помилование, то амнистия, а то и специально предусмотренная для этого случая отсрочка исполнения приговора с возможностью в дальнейшем не исполнять его вовсе. Снова зададим тот же вопрос и снова ответим на него отрицательно. Резюмируя выше сказанное, отметим, что мы придерживаемся

позиции советского классика уголовного права М.Д. Шаргородского, который полагал, что для достижения цели общего предупреждения требуется издание уголовного закона, назначение судом наказания и его исполнение1. Только в таком случае угроза будет реальной и действенной.

А.И. Чучаев пишет, что «общее предупреждение - это воздействие наказания, назначенного конкретному преступнику, на социально неустойчивых лиц, удерживающее их от преступных действий»[10] [11]. У этого определения есть нечто общее с ранее рассмотренной позицией Т.Ю. Погосян. Так, оба автора полагают, что превенция оказывает своё влияние именно через уже применённое наказание. Да, конечно, информационное воздействие, которое оказывает на общество практика применения наказания, сложно переоценить, но, как мы уже писали выше, нельзя забывать и об угрозе наказанием как таковой. Определение А.И. Чучаева, прежде всего, интересно тем, что в нём автор отвечает на отнюдь не безразличный нам вопрос о том, к кому обращено общепредупредительное воздействие наказания, а именно, к неустойчивым лицам. Мы полагаем, что это является, несомненно, сильной стороной этого определения.

Итак, А.И. Чучаев говорит, что общепредупредительная сила наказания распространяется на неустойчивых лиц[12], Н.Ф. Кузнецова - на неустойчивых граждан[13]. В свою очередь, А.Ф. Истомин пишет, что «цель общего предупреждения заключается в том, что само существование наказания в законе обеспечивает психологическое воздействие на преступника, к которому применено любое наказание, и неустойчивых людей, т.е. в

предупреждении преступлений со стороны других лиц»[14]. Таким образом, по мнению автора, общая превенция оказывает своё влияние не только на тех, кто ещё не совершил преступление, но и на лиц, осуждённых за социально опасное противоправное поведение. Тем самым эта позиция поднимает вопрос о том, как происходит взаимодействие между общим и частным предупреждением.

Заметим, что у каждого из приведённых ниже способов разграничения влияния рассматриваемых целей есть свои недостатки и преимущества, и мы считаем, что ни один из них не является априори верным. Всё зависит от избранной государством тактики.

Во-первых, логично предположить, что раз осуждённые являются частью общества, на которое воздействует общая превенция, то и на них оно тоже должно оказывать своё влияние. В таком случае можно, проведя границу по способу воздействия, утверждать, что общее предупреждение оказывает на осуждённого психологическое и (или) иное информационное воздействие, а специальное только - физическое, ограничивающее возможности осуждённого совершить преступление во время исполнения наказания. Конечно, это означало бы неоправданное сужение круга средств, с помощью которых специальная превенция достигается, так как очевидно, что лицо, подвергнутое уголовному наказанию, испытывает особые психологические страдания. В таком случае государство ставит цель предупреждения преступлений, принципиально не разделяя его на общее и специальное и желая тем самым подчеркнуть внутреннюю целостность этого предвосхищаемого результата.

Во-вторых, акцентируя внимание на особом репрессивном характере уголовного наказания, состоящем в существенных ограничениях прав и свобод гражданина, и в соответствии с которым осуждённый обособляется от общества (особенно это заметно, если речь идёт о наказаниях, связанных с изоляцией от общества, чьё название говорит само за себя), можно сделать вывод о том, что на преступника, отбывающего наказание, воздействует только специальное предупреждение. Такой подход будет приемлем для построения классической, сбалансированной системы предупреждения. Он наиболее распространён и разработан в научной литературе. В соответствии с ним специальная превенция оказывает как физическое, так и различное информационное воздействие, о чём, например, писали А.Ф. Мицкевич1 и И.И. Карпец[15] [16]. В настоящее время суды Российской Федерации склоняются именно к такой позиции, что следует из проведённого нами исследования обвинительных приговоров. Так, ни в одном из них прямо не упоминается общее предупреждение. В то время как о специальной превенции прямо говорится в 21 приговоре (около 10 %) среди изученных нами приговоров, вынесенных в Тамбовской области, в 32 приговорах (около 16 %), вынесенных в республике Саха (Якутия), и в 53 приговорах (около 11 %), вынесенных в г. Симферополь республики Крым. Превенция же в целом названа в 6 обвинительных приговорах Тамбовской области (около 3 %), в 63 приговорах г. Симферополь республики Крым (около 13 %) и в 6 приговорах республики Саха (Якутия) (около 3 %).

С.В. Полубинская считает, что учёные, выступающие за то, что угроза наказанием направлена на «неустойчивых», предлагают более продуктивную теорию, которая создаёт базу для эмпирических исследований, так как они неявно вводят и категорию «степень неустойчивости». С.В. Полубинская исходит из того, что один человек не похож на другого, следовательно, показатель этой степени будет у каждого потенциального нарушителя уголовного закона свой[17].

Однако, как определить эту самую неустойчивость, хотя бы, есть она или нет, не говоря уже о её дифференциации?

Здесь можно выделить два подхода. Один состоит в прямой зависимости от конкретного человека, поэтому назовём его субъективным. Его, к примеру, придерживалась Н.Ф. Кузнецова. Она предлагала определять неустойчивость фактами совершения лицом предкриминальных правонарушений, а именно: административных, гражданских,

дисциплинарных и прочих1. В соответствии со вторым (объективным) подходом к решению поставленной проблемы неустойчивость зависит от ситуации, в которой оказался потенциальный правонарушитель. Правда, этот подход применим только в отношении неосторожных преступлений. Объективный подход можно встретить у А.Ф. Мицкевича, который указывает, что предупредительная сила наказания будет действовать на лицо в ситуации, требующей от него «особой осмотрительности, чтобы избежать причинения общественно опасных последствий»[18] [19]. Когда человек попадает в такую ситуацию, сама её обстановка ставит его в неустойчивое положение, не зависимо от его желания. Теперь от действий субъекта будет зависеть, совершит он противоправное деяние или нет. Причём, сам гражданин может не осознавать, что он попал в такую ситуацию. Более того, если его деятельность связана с постоянным риском, обстоятельства, о которых идёт речь, могут быть ему привычны.

Приведём пример. Лицо работает на объекте атомной энергетики. Каждый день, выполняя свои обязанности, оно исполняет множество требований, призванных обезопасить общество и природу от вредного воздействия атомной энергии. Среди правил есть те, нарушение которых может повлечь смерть человека или радиоактивное заражение окружающей среды. Когда от лица требуется проводить деятельность, связанную с соблюдением этих важных правил, оно попадает в ситуацию «неустойчивости» (своеобразная точка бифуркации). Неизвестно, сделает ли оно всё правильно или, к примеру, допустит какую-нибудь ошибку по невнимательности или по иной причине. В этот особый момент нельзя переоценить роль ст. 215 УК РФ (Нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики), которая оказывает своё общепредупредительное воздействие, в том числе на уровне подсознания.

Конечно, в одно и то же время может иметь место совокупность субъективной и объективной неустойчивости. Такая ситуация может возникнуть, если в приведённом выше примере лицо, работающее на объекте атомной энергетики, привлекалось ранее к дисциплинарной ответственности.

Интересны позиции ряда авторов, в которых они не только проводят градацию среди членов общества в зависимости от того, распространяется на них или нет общепредупредительное воздействие уголовного наказания, но и предлагают различные способы воздействия на выделенные группы. Так, К.С. Салихов говорит, что общее предупреждение устрашает неустойчивых и оказывает морально-воспитательное воздействие на иных граждан1.

В свою очередь, Э.В. Жидков пишет, что общее предупреждение действует посредством устрашения на склонных к совершению преступных деяний; с помощью стимулирования на тех, для кого правомерное поведение является привычкой; путём усиления морального запрета на лиц, в сознании которых имеется моральное табу на совершение общественно опасных действий и бездействий, запрещённых уголовным законом, но привычка к соблюдению такого запрета не сформировалась[20] [21]. Похожую точку зрения имеет М.Н. Становский, полагающий, что цель общего предупреждения достигается благодаря устрашению неустойчивых граждан и «подкрепления намерений не совершать преступления» для прочих1.

По тем же причинам, по которым С.В. Полубинская выступает за большую продуктивность теорий общего предупреждения, которые используют категорию неустойчивых лиц, мы хотим высказаться в пользу концепций, которые предлагают разные способы воздействия общей превенции на выделенные категории граждан. Такие концепции создают основу для более детального и многоаспектного изучения проблем, связанных с механизмом достижения цели общего предупреждения.

В связи с этим, интересно мнение А.И. Марцева, который считал, что объективно общее предупреждение направлено на всех граждан, подлежащих уголовной ответственности в соответствии с действующим законом, а субъективно - на лиц с антиобщественной направленностью[22] [23]. А.Ф. Мицкевич, развивая эту идею, пишет, что, несомненно, угроза уголовного наказания существует объективно и не может не воздействовать на сознание граждан, но вот только законопослушные члены общества не воспринимают практику применения наказания, как некую опасность для себя, а наоборот, испытывают моральное удовлетворение от поимки очередного преступника. Наказание должно вызывать чувство страха только у лиц, намеренных совершить запрещённое уголовным законом деяние (умышленные преступления) или у лиц, оказавшихся в ситуации, требующей высокой концентрации внимания (неосторожные преступления)[24]. Эта позиция находит отражение, в том числе, и в определении, которое автор даёт общей превенции. К слову, такая точка зрения также закладывает теоретическую основу для практической дифференциации предупреждения преступлений с разными формами вины. Последняя является существенной частью состава преступления, характеризующей лицо, её совершившее, что в свою очередь означает необходимость применения отличающихся друг от друга средств предупреждения в зависимости от формы вины.

Упомянутое определение звучит так: «цель общего предупреждения заключается в предупреждении преступлений реальной угрозой применения уголовного наказания к любому лицу, обладающему необходимыми признаками субъекта преступления, задумавшему совершить общественно опасное деяние или оказавшемуся в ситуации, требующей от него особой осмотрительности, чтобы избежать причинения общественно опасных последствий»[25]. Ещё одним несомненным плюсом такого понимания является то, что автор говорит не о каком-то абстрактно существующем человеке, а о лице, наделённом всеми признаками субъекта преступления. Действительно, о какой угрозе может идти речь, если нет лица, в отношении которого можно её реализовать?

Итак, в своём классическом понимании общая превенция стремится предотвратить совершение преступлений лицами, которые в данный момент не отбывают наказание. Общепредупредительное воздействие не ограничивается только угрозой наказанием (хотя она первична и будет существовать, пока существует уголовное наказание), у неё есть и иные формы информационного воздействия, поскольку объективно оно обращено ко всем членам общества (за исключением тех, кто отбывает наказание). В определении, которое будет приведено ниже, считаем нецелесообразным перечислять известные нам формы указанного воздействия, так как с развитием общества и науки могут быть предложены новые, после чего определение потеряет свою актуальность. Более того, оставляя перечень форм открытым, мы, на наш взгляд, придаём определению большую абстрактность, а само явление не ограничиваем в развитии.

Общее предупреждение преступлений (общая превенция) - это предвосхищаемый конечный результат, к которому стремится государство с помощью угрозы уголовным наказанием и иных форм информационного воздействия, связанных с наказанием, обращённых в той или иной степени ко все, не подвергнутым наказанию членам общества, чтобы предотвратить совершение ими новых преступлений.

Если на лицо не подействовала угроза наказания, настаёт черёд применения уголовно-правовой репрессии. В таком случае создаётся наиболее «благоприятная» ситуация для реализации специального предупреждения и исправления. Формально начнём с частной превенции, так как только что закончили рассмотрение общей. Но de facto будем говорить об обеих целях сразу.

А.Ф. Истомин считает, что специальное предупреждение имеет задачи: обеспечения безопасности общества путём лишения осуждённого

возможности заниматься антиобщественной деятельностью на установленный приговором срок и исправительного влияния на преступника, чтобы он не совершал преступлений после его истечения1. Об исправительном воздействии превенции также пишет Т.В. Непомнящая[26] [27], а И.А. Петин вообще утверждает, что без исправления осужденного нельзя говорить о том, что специальное предупреждение достигнуто[28]. М.Д. Шаргородский, в свою очередь, полагал, что исправление не есть конечная цель, а лишь средство достижения превенции[29].

Приведённые позиции объединяет идея о том, что исправление не является самостоятельной целью уголовного наказания, а представляет собой составную часть специальной превенции. Есть и ещё более радикальная позиция, состоящая в том, что исправление и специальное предупреждение тождественны, поскольку обе указанные цели стремятся к тому, чтобы осуждённый не совершал преступлений в дальнейшем. Такого мнения придерживался, в частности, А.Э. Жалинский1.

В свою очередь, мы не можем согласиться ни с тем, что исправление лишь часть превенции, ни с тем, что обе цели тождественны. Поэтому, считаем необходимым провести границу между этими целями уголовного наказания. Но для начала остановимся на том, что у них общего. Во-первых, результат достижения и той и другой цели внешне одинаковый - осуждённый более не совершает общественно опасных посягательств[30] [31]. Именно это сходство лежит в основе критикуемых нами точек зрения, а также разделения исправления на моральное и юридическое. Во-вторых, механизмы достижения исправления и специального предупреждения основываются на модели механизма правового регулирования, так как для своей реализации требуют реального применения уголовного наказания в отношении преступника[32]. Однако, это не означает, что их механизмы идентичны, ввиду существенных различий между самими целями.

Теперь переходим непосредственно к отличиям, так как сходства на этом заканчиваются.

Исправление, в отличие от частной превенции, интересует не только внешняя сторона поведения человека, но и внутренняя. Это можно чётко проследить по тем определениям, которые мы приведём чуть позже. Но, чтобы было проще анализировать указанные определения, необходимо сначала рассмотреть проблему, возникшую ещё в доктрине советского уголовного права, которая заключена в споре о необходимости разграничения исправления и перевоспитания, который актуален и сейчас, несмотря на то, что Уголовный кодекс 1996 г., в отличие от Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г., упоминает только исправление. Поскольку даже судьи ещё указывают в приговорах перевоспитание в качестве цели наказания. Так, среди изученных нами приговоров, вынесенных в Якутии, такой случай был только один из 205, а вот среди приговоров, вынесенных в Тамбовской области, их было значительно больше - 16 из 211 и совсем много в г. Симферополь республики Крым - 68 из 492, т.е. почти 14 %.

Ф.Р. Сундуров не делает различий между исправлением и перевоспитанием1, а И.С. Ной писал, что идея разграничения этих понятий теоретически не доказуема, а практически может быть даже вредна[33] [34].

Такой позиции придерживаются далеко не все учёные. Так, за разграничение исправления и перевоспитания выступали Н.А. Беляев, В.И. Куфаев, Б.Н. Киселёв, Б.С. Утевский[35], и мы считаем, что они правы. Однако и в этой группе исследователей нет полного согласия.

В литературе можно встретить три различных варианта этого разграничения. Первый: исправление - не что иное, как результат перевоспитания, т.е. перевоспитание - это процесс, целью которого является исправление[36]. Такой подход выглядит наиболее нелогично, так как нет никакого смысла называть в качестве цели процесс и тем более нет смысла указывать наравне с целью её цель (терминологически вернее сказать - задачу). Хотя, конечно, в современных реалиях, когда в законодательстве речь идёт только об исправлении, можно сказать, что последнее достигается путём перевоспитания. Однако, рассматриваемая проблема возникла тогда, когда перевоспитание присутствовало в уголовном законе в качестве цели, наравне с исправлением, да и в науке уголовного права устоялось понимание этой категории, как конечного результата, а не процесса, хотя в рамках уголовно-исполнительного права вполне можно говорить как о процессе, так и о конечном результате1.

Второй вариант заключается в том, что под исправлением (юридическое исправление) предлагается понимать ситуацию, когда лицо, понёсшее наказание, не совершает нового преступления из-за боязни подвергнуться новому наказанию, а под перевоспитанием (моральное исправление) - несовершение нового общественно опасного деяния ввиду изменения взглядов и убеждений[37] [38]. Следовательно, не имеет значения внутренняя, психическая сторона поведения человека, его мотивы, убеждения и т.п., а важна только внешняя его сторона, т.е. выраженные вовне действия и бездействие. Всё это сильно напоминает бихевиористическое течение в психологии. Однако, данные идеи неприемлемы для уголовного права, которое считает субъективную сторону преступления неотъемлемым элементом состава преступления, при отсутствии которого не может наступить уголовная ответственность.

Второй (и главной) слабой стороной критикуемой позиции является то, что она ставит знак равенства между исправлением (юридическим исправлением) и специальной превенцией. Считаем, что отождествление исправления и специальной превенции ошибочно, так как они достигаются с помощью неодинаковых механизмов воздействия уголовного наказания на преступника и по своей сущности представляют похожие только на первый взгляд явления. Если же должностные лица, которые осуществляют исполнение уголовного наказания, не будут различать их, то это приведёт к

возрождению практики «сталинских лагерей», - предостерегает

А.Ф. Мицкевич1.

В.И. Куфаев говорил о перевоспитании, как о более глубоком изменении сознания личности, которое не только отвращает осуждённого от преступного пути, но и прививает ему социально полезные привычки[39] [40]. В итоге лицо после применения к нему наказания становится фактически другим человеком. Таким образом, перевоспитание является более привлекательной целью применения уголовной репрессии, однако, в то же время и утопичной. С.А. Велиев и вовсе пишет, что с помощью наказания перевоспитание невозможно[41]. По этому поводу И.И. Карпец отмечал, что процесс воспитания длителен, чрезвычайно сложен, а также подвержен случайностям, поскольку бывает так, что человека воспитывают на протяжении всей его жизни, но какой-то негативный фактор производит на него большее впечатление, и он становится преступником. Все эти сложности приумножаются при перевоспитании, чему способствует специфика исправительных учреждений[42]. Поэтому, совершенно оправдано отсутствие в современном Уголовном кодексе цели перевоспитания.

Е.В. Благов понимает под исправлением избавление преступников от пороков[43]. С.И. Ожёгов определяет порок как «предосудительный недостаток, позорящее свойство»[44]. В свою очередь Б.М. Бим-Бад пишет, что порок - это «негативное (подлежащее нравственному осуждению) качество характера, проявление морального зла в индивидуальном сознании и поведении»[45]. Таким образом, порок - категория этическая. Порочным следует считать не столько нарушение норм уголовного и иных отраслей права, сколько норм морали. Следовательно, «избавление от пороков», о котором говорит Е.В. Благов, требует от осуждённого гораздо большего, чем просто выполнение требования не совершать преступления ввиду собственных убеждений. Поэтому, мы считаем, что данное определение подходит больше перевоспитанию, а не исправлению.

Тот же недостаток имеет следующее определение М.Н. Становского: исправление - это «такое изменение его личности, которое превращает его в безопасного и безвредного для общества человека»1. Действительно, не только преступление причиняет вред и тем является опасным для общества. На это способны и административные, и дисциплинарные, и аморальные поступки, а значит и человека, их совершающего, никак нельзя счесть безвредным. Однако, автор правильно отмечает то, что исправление направлено на то, чтобы оказать позитивное воздействие на личность преступника.

А.Н. Пастушеня видит в исправлении формирование готовности к законопослушному образу жизни[46] [47]. Исправление, как воздействие на конкретного осужденного, связанное с изменением его личностных качеств с целью формирования законопослушного поведения, определяет О.В. Павленко[48]. Примерно также определяет исправление и

В.И. Белослудцев[49]. Похожее мнение имеет В.В. Сверчков, который считает, что исправление виновного в совершении преступления заключается в применении к нему мер принуждения в такой степени, чтобы он утратил общественную опасность, осознал упречность своего преступного поведения, убедился в необходимости правомерного поведения[50]. И вновь авторы выдвигают слишком высокие для исправления требования к изменению личности осуждённого посредством наказания. «Законопослушный образ жизни», «законопослушное и правомерное поведение» предполагают соблюдение норм не только уголовного, но и иных отраслей права. Кроме того, В.В. Сверчков пишет о том, что указанные позитивные изменения личности преступника должны произойти под влиянием «мер принуждения», однако к таковым помимо наказания в УК РФ относятся принудительные меры медицинского характера и принудительные меры воспитательного характера. Безусловно, и они могут быть направлены на исправление лица, совершившего преступление, но мы ведём речь об исправлении именно как о цели уголовного наказания. Поэтому, более правильной для нас выглядит позиция В.В. Мальцева, который под исправлением осуждённого понимает «положительное морально-правовое изменение личности осужденного, обусловленное применением наказания, которое препятствует совершению им новых преступлений»1. Похожее определение даёт и И.В. Упоров[51] [52].

Нельзя обойти стороной определение исправления, которое даётся в ст. 9 УИК РФ: «исправление осужденных - это формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения». Стоит сказать, что в научной литературе исправление понимается либо как процесс, либо как цель уголовного наказания. Так считал, например, Н.А. Стручков[53]. О.В. Павленко[54], В.Н. Орлов[55] и А.В. Синельников полагают, что в ст. 9 УИК РФ говорится об исправлении не как о цели уголовного наказания, а как о процессе, с помощью которого и достигается эта цель[56]. В этом есть определённая логика, поскольку УИК РФ является процессуальным законом по отношению к УК РФ, вернее, к той его части, которая посвящена наказаниям, т.е. в названном первым кодексе как раз и содержатся различные правовые процедуры, с помощью которых исполняется уголовное наказание, т.е. реализуется материальное право. Само это определение нельзя назвать абстрактным. Однако, в нём указываются важные для достижения исправления преступника направления, на которые должен обращать своё внимание правоприменитель, что, несомненно, хорошо для практики.

Пожалуй, из целей, которые ставит перед наказанием УК РФ, именно исправление наиболее нуждается в правильной и точной индивидуализации, т.к. процесс исправления очень сложный и зависит от множества обстоятельств. При стремлении достичь указанную цель мало назначить адекватное содеянному наказание (хотя это тоже важно), надо учесть индивидуальные качества лица так, чтобы назначаемое наказание и условия его исполнения оказывали позитивное воздействие на осужденного, а не ожесточали его и не подталкивали к новым преступлениям. Вполне может случиться такое, что эти обстоятельства вступят в неразрешимый конфликт. Чтобы почувствовать его глубину, нам достаточно задать следующий вопрос: откажемся ли мы от применения уголовной репрессии лишь потому, что прощение и милосердие позволят исправить этого конкретного преступника или потому, что приведение приговора в исполнение не сделает виновного законопослушнее?

В связи с этим, нами был задан вопрос студентам (всего 398 человек) о том: целесообразно ли отказываться от применения уголовного наказания в отношении лица или сводить к минимуму его воздействие (как в случае с Е.Н. Васильевой), если есть уверенность в том, что лицо не нуждается в исправлении? Около 80% респондентов высказались отрицательно по данному вопросу. Причём около 53% из них посчитали, что не будут достигнуты цель восстановления социальной справедливости и предупреждения совершения новых преступлений, около 35% - что не восстановится социальная справедливость, а около 13% - что не реализуется превенция. И только около 11% от общей массы опрошенных высказались в поддержку рассматриваемой меры. Полагаем, такой результат показывает, что лица, обучающиеся юриспруденции, в целом имеют негативное отношение к внедрению правового института, в соответствии с которым можно отказаться от применения наказания или сведения силы его воздействия к минимуму, только исходя из того, что осуждённый исправился.

Проанализировав указанные выше определения, мы приходим к выводу о том, что сущность исправления заключается в позитивных изменениях в сознании преступника, при наступлении которых он не совершает общественно опасные деяния ввиду собственных убеждений. Такой тезис подходит для всех умышленных преступлений, но не для неосторожных. Ранее мы говорили о том, что цель уголовного наказания едина для всей системы наказаний, таково же наше мнение о преступлениях, за которое оно назначается. Поэтому, дополним приведённый тезис тем, что в случае достижения исправления, лицо становится осторожным (внимательным, предусмотрительным, серьёзно относящимся к правилам безопасности) настолько, насколько это необходимо для избежания совершения им нового неосторожного преступления.

А.Ф. Мицкевич, так же как и А.Ф. Истомин, считает, что специальное предупреждение заключается в лишении или ограничении (последнее добавляет А.Ф. Мицкевич) возможности осуждённого совершить новое преступление, посредством применения наказания, а также в определённом воздействии на сознание преступника, в результате которого он не будет пересекать границу, означенную уголовным законом; однако, где А.Ф. Истомин говорит об исправлении, там А.Ф. Мицкевич пишет об устрашении1. Лишение возможности совершать преступления последний предлагает называть целью-функцией, так как она является функцией наказания (входит в сам процесс исполнения наказания), а устрашение - целью-состоянием, ввиду того, что страх перед наказанием приводит психику осуждённого в определённое состояние, которое не позволяет ему совершать новых преступлений. Первая будет достигнута, если лицо не совершит преступления до окончания применения к нему наказания. Что же касается второй - состояние боязни наказания может продлиться до окончания воздействия на лицо наказания, или до момента погашения судимости или даже дольше[57] [58].

Так мы подошли к ещё одной общей проблеме исправления и специального предупреждения, которая состоит в том, насколько долго лицо должно не совершать преступления, чтобы можно было судить об успешном достижении той или иной цели уголовного наказания.

С.И. Курганов утверждает, что критерием эффективности

специального предупреждения является количество преступлений,

совершаемых во время отбывания наказания. Совокупность же преступлений, которые совершены осуждёнными после отбывания наказания, показывает, насколько хорошо (или плохо) реализуется исправление[59]. Н.А. Лопашенко считает, что в подавляющем большинстве случаев нельзя оценивать эффективность уголовного наказания по периоду времени, в которое оно исполняется[60]. Действительно, как можно судить о результате деятельности, если она ещё не подошла к концу? Полагаем, позиция Н.А. Лопашенко вполне справедлива для исправления и восстановления социальной справедливости (да и возмездия), но не для специального предупреждения, так как частная превенция должна ограничивать возможность (даже физическую) совершения преступления осуждённым во время исполнения наказания. Следовательно, если лицо совершает преступление, пока его подвергают уголовному наказанию, это прямо говорит о том, что механизм специального предупреждения дал сбой. Поэтому позиция С.И. Курганова, в части, касающейся специального предупреждения, оправдана. Однако, он не прав в том, что эффективность специального предупреждения не зависит от поведения лица после отбывания наказания.

В этом отношении верна позиция М.Н. Тагаева, который полагает, что частная превенция успешно реализована тогда, когда осуждённый не совершает преступлений, как во время отбывания наказания, так и после этого1. Также считает и Э.В. Жидков[61] [62].

А.А. Тер-Акопов писал, что можно говорить о том, что цель специального предупреждения успешно достигнута, если осуждённый не совершил преступление во время отбывания наказания и погашения судимости[63]. Такой же критерий эффективности Г. Цепляева[64] и Н.Ф. Кузнецова предлагают для исправления[65]. А.А. Джагрунов не согласен с ограничением эффекта от реализации исправления этим промежутком времени, так как «такое толкование противоречит самому смыслу, значению термина «исправление», под которым в русском языке понимается улучшение или изменение, что-либо исправляющее»[66].

С одной стороны, мы склонны согласиться с А.А. Джагруновым, во многом, из-за внутреннего убеждения, что эффект от успешной реализации исправления и специального предупреждения, как целей уголовного наказания должен, если уж он действительно был достигнут, сопровождать лицо, отбывшее наказание, до конца его дней. Однако, в действительности такой критерий является слишком строгим, а значит, не сможет адекватно оценить эффективность реализации рассматриваемых целей. Так, Э.В. Жидков пишет, что после отбытия наказания на осуждённого начинают действовать различные факторы помимо частной превенции (мы полагаем, что это и сказанное далее справедливо и для исправления). С течением времени их действие усиливается, а влияние специального предупреждения ослабевает. В итоге его воздействие может вытесняться полностью. Интересно то, что среди таких факторов также есть общее предупреждение, и если его система не эффективна, она может нивелировать все успехи частной превенции[67]. Таким образом, нельзя сказать, что исправление или предупреждение были недостаточно эффективны в том случае, когда лицо, ранее подвергнутое их воздействию, совершает преступление после истечения какого-то достаточно длительного промежутка времени. Считаем, что продолжительность этого темпорального отрезка должна исходить из сроков погашения судимости, при условии, что эти сроки тесно связаны с интенсивностью воздействия наказания на лицо. Для этого в УК РФ есть как прямые предпосылки:

судимость погашается в отношении условно осужденных по истечении испытательного срока (п. «а» ч. 3 ст. 86 УК РФ), что логично, поскольку фактически наказание к ним не применялось, поэтому судимость и погашается в момент, когда отпадает возможность привлечь лицо к реальному отбыванию наказания за преступление, за которое было назначено условное наказание;

срок судимости равен одному году, если был назначен судом более мягкий вид наказания, чем лишение свободы (п. «а» ч. 3 ст. 86 УК РФ). Несмотря на то, что мы считаем положительным сам факт того, что срок судимости, таким образом, поставлен в зависимость от вида наказания (поскольку у каждого его вида разная интенсивность), полагаем не правильно то, что все наказания мягче лишения свободы влияют одинаково на срок судимости, поскольку они не однородны по интенсивности своего воздействия на осуждённого. Для иллюстрации сказанного достаточно сравнить штраф, который представляет собой денежное взыскание, и принудительные работы, предусматривающие куда более серьёзные ограничения прав и свобод гражданина;

срок судимости зависит от того, был ли осуждённый досрочно освобожден от отбывания наказания или неотбытая часть наказания была заменена более мягким видом наказания (ч. 4 ст. 86 УК РФ);

так и одна косвенная - срок погашения судимости зависит от тяжести преступления (п.п. «в» - «д» ч. 3 ст. 86 УК РФ). Эта предпосылка является косвенной, так как выглядит верным суждение о том, что, скажем, за тяжкое преступление должно следовать более строгое наказание, чем за преступление средней тяжести. Но дело в том, что при назначении наказания учитывается личность преступника и иные юридически важные обстоятельства, а, следовательно, может получиться так, что за преступление, принадлежащее к категории тяжких, может быть назначено наказание более мягкое, чем за преступление средней тяжести. К примеру, если было назначено условное наказание, то срок погашения судимости уже не будет зависеть от категории преступления, а будет определяться в соответствии с испытательным сроком (при условии, что он благополучно окончится).

Нельзя обойти стороной и тот факт, что совершение преступления до истечения сроков судимости требует более строгого наказания, т.е. увеличение его интенсивности. Таким образом, сказанное выше

демонстрирует тесную связь института судимости с интенсивностью уголовного наказания.

Проанализировав исправление и специальное предупреждение, мы хотим предложить свои определения этих целей уголовного наказания.

Исправление - это предвосхищаемый конечный результат, заключающийся в том, что государство, применяя наказание в отношении осуждённых, стремится оказать на них позитивное воздействие, по итогам которого осуждённые не будут совершать новых преступлений, руководствуясь собственными убеждениями (для умышленных преступлений), а также став более осторожными (для неосторожных преступлений).

Специальное предупреждение преступлений (частная превенция) - это предвосхищаемый конечный результат, к которому стремится государство, подвергая наказанию лиц, совершивших преступление, для того, чтобы они не совершали новых преступных деяний как во время отбывания наказания, так и после.

На основании сформулированных определений общей и специальной превенции предлагаем следующее определение предупреждения в целом:

Предупреждение преступлений (превенция) - это предвосхищаемый конечный результат, к которому стремится государство в своей карательной деятельности и который заключается в предупреждении новых преступных посягательств со стороны всех членов общества (в том числе осуждённых).

Сложно переоценить положительные черты рассматриваемых целей. Однако, полагаем, что цель уголовного наказания должна соответствовать критерию, который мы называем «точность», т.е., с одной стороны она, могла быть полностью достигнута без вмешательства иных видов деятельности государства. А с другой, она должна быть поставлена таким образом, чтобы карательная деятельность государства была исключительно направлена только на её достижение. В данном случае, это означает то, что с помощью любого вида уголовного наказания потенциально можно достичь обозначенную цель. На важность этого обстоятельства также указывает С.В. Максимов1. Если цель соответствует названным критериям, значит, она поставлена точно, т.е. обладает свойством «точности».

Применяя наказание, мы можем достичь исправления, однако, не все виды уголовного наказания имеют достаточный исправительный потенциал, на чём мы подробно остановимся в параграфе, посвящённом механизму исправления.

Каждый вид наказания обладает предупреждающим эффектом разной силы, что позволяет варьировать карательное воздействие, как этого требует обстановка и характеристика осужденного. Однако, одним только наказанием нельзя покончить с преступностью, как негативным общественным явлением. Более того, карательная деятельность государства наименее эффективна в данном процессе. Поскольку, как это пишет А.Ф. Истомин, наука признаёт то, что эффективность превенции зависит от социальных факторов, которые лежат вне уголовного права, среди которых можно назвать согласованность закона, морали, уровня правосознания и культуры граждан[68] [69], а также, несомненно, экономическую и политическую обстановку в стране.

В связи с этим, мы полагаем, что рассматриваемые здесь предвосхищаемые результаты, несмотря на все их достоинства, не лучшим образом подходят на роль цели уголовного наказания.

Итак, в ходе анализа превенции и исправления мы:

Констатировали наличие субъективного и объективного подходов при определении неустойчивости граждан.

Предложили при определении эффективности реализации специального предупреждения и исправления брать во внимание только те преступления, которые осуждённые совершают во время отбывания наказания и срока погашения судимости.

Сформулировали ряд авторских определений:

Исправление - это предвосхищаемый конечный результат, заключающийся в том, что государство, применяя наказание в отношении осуждённых, стремится оказать на них позитивное воздействие, по итогам которого осуждённые не будут совершать новых преступлений, руководствуясь собственными убеждениями (для умышленных преступлений), а также став более осторожными (для неосторожных преступлений).

Общее предупреждение преступлений (общая превенция) - это предвосхищаемый конечный результат, к которому стремится государство с помощью угрозы уголовным наказанием и иных форм информационного воздействия, связанных с наказанием, обращённых в той или иной степени ко всем не подвергнутым наказанию членам общества, чтобы предотвратить совершение ими новых преступлений.

Специальное предупреждение преступлений (частная превенция) - это предвосхищаемый конечный результат, к которому стремится государство, подвергая наказанию лиц, совершивших преступление, для того, чтобы они не совершали новых преступных деяний как во время отбывания наказания, так и после.

Предупреждение преступлений (превенция) - это предвосхищаемый конечный результат, к которому стремится государство в своей карательной деятельности и который заключается в предупреждении новых преступных посягательств со стороны всех членов общества (в том числе осуждённых).

Сделан вывод о том, что исправление и предупреждение не обладают свойством «точности».

[1] Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. 4-е изд. М.: Сов. энциклопедия, 1989. С. 1063.

[2] Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Оникс, 2007. С. 567.

[3] См.: Бытко Ю.И. Рецензия на первый вариант диссертации Крюкова В.В. «Цели уголовного наказания: понятие, виды, механизмы достижения». - Материалы кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Саратовской государственной юридической академии, 2017.

[4] Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций. В двух томах. Т. 1. М.: Юрид. лит., 2004. С. 347.

[5] Уголовное право. Общая часть: учебник / под ред. И.Я. Козаченко. М.: Норма, 2009. С. 445.

[6] Верина Г.В. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против собственности: проблемы теории и практики. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. С. 299.

[7] Российское уголовное право. Общая часть: учебник / под ред. Н.А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2012. С. 444.

[8] Благов Е.В. Наказание и иные меры уголовно-правового характера: лекции. М.: Юрлитинформ, 2011. С. 7.

[9] Благов Е.В. Наказание и иные меры уголовно-правового характера: лекции. Е.В. Благов. М.: Юрлитинформ, 2011. С. 7.

[10] Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1973. С. 22.

[11] Уголовное право. Общая часть: учебник / под ред. А.И. Чучаева. М.: Проспект, 2012. С. 272.

[12] Чучаев А.И. Наказание в уголовном праве России: антология идей // Вестник МГЮА. 2015. № 7. С. 77.

[13] Курс уголовного права: учебник. Т.2: Учение о наказании / под ред. Н.Ф. Кузнецовой М.: Зерцало, 1999. С.

[14] Истомин А.Ф. Цели наказания / А.Ф. Истомин // Проблемы теории и практики применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства: Сборник научных трудов / под ред. А.И. Алексеев, Э.Н. Жевлаков, Т.Д. Устинова. М. 2004. С. 34.

[15] Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2005. С. 110.

[16] Карпец И.И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы. М.: Юрид. лит., 1973. С. 157.

[17] Полубинская С.В. Цели уголовного наказания. М.: Наука, 1990. С. 44.

[18] См.: Петин И.А. Цели наказания, их обоснованность и возможность достижения [Электронный ресурс]. URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=CJI;n=39919 (дата обращения: 12.02.2015).

[19] Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2005. С. 110.

[20] Жидков Э.В. Частное предупреждение преступлений как цель применения уголовного наказания: дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2004. С. 59.

[21] Жидков Э.В. Частное предупреждение преступлений как цель применения уголовного наказания: дис. . канд. юрид. наук. Рязань, 2004. С. 60.

[22] Становский М.Н. Назначение наказания. СПб.: Юридический центр Пресс, 1999. С. 24.

[23] Марцев А.И. Механизм общего предупреждения преступлений // Проблемы повышения эффективности правового регулирования на современном этапе. Томск, 1976 // Тр. Томск. ун-та. Т. 260. Вып. 1. С. 156.

[24] Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2005. С. 104-105.

[25] Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. - СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2005. С. 110.

[26] Истомин А.Ф. Цели наказания // Проблемы теории и практики применения уголовного и уголовнопроцессуального законодательства: Сборник научных трудов / под ред. А.И. Алексеев, Э.Н. Жевлаков, Т.Д. Устинова. М., 2004. С. 34.

[27] Непомнящая, Т.В., Степашин В.М. Проблемы назначения наказания. М.: ФОРУМ, 2012. С. 43.

[28] См.: Петин И.А. Цели наказания, их обоснованность и возможность достижения [Электронный ресурс]. URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=CJI;n=39919 (дата обращения: 12.02.2014).

[29] Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1973. С. 31.

[30] Уголовное право: учебник в 2 томах. Т.1. Общая часть / под ред. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова М.: Норма, 1999. С. 376.

[31] На сложность разграничения эмпирических проявлений специального предупреждения преступлений и исправления осуждённых в частности указывает С.Ю. Бытко (См.: Бытко С.Ю. Эффективность предупредительного воздействия уголовного наказания. М.: РПА Минюста России, 2014. С. 13).

[32] Крюков В.В. Общая характеристика механизма достижения целей уголовного наказания // Молодой учёный. 2015. № 19. С. 503.

[33] Сундуров Ф.Р. Социально-психологические и правовые аспекты исправления и перевоспитания правонарушителей. Казань: Изд-во Казанского университета, 1976. С. 15.

[34] Ной И.С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1962. С. 51.

[35] Ной И.С. Сущность и функции уголовного наказания в советском государстве. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1973. С. 129.

[36] См.: Бим-Бад Б.М. Педагогический энциклопедический словарь [Электронный ресурс]. URL: http://pedagogical_dictionary.academic.ru/2416/Перевоспитание (дата обращения: 10.02.2015).

[37] См., напр.: Бадамшин И.Д., Шахмаев М.М. Определение критериев исправления осуждённых при условнодосрочном освобождении от отбывания наказания // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2014. № 3. С. 67.

[38] Козлов А.П. Уголовная ответственность: понятие и формы реализации. - Красноярск: Красноярск. гос. аграр. ун-т, 2013. С. 237.

[39] Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2005. С. 103.

[40] Цит. по: Ной И.С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1962. С. 46.

[41] Велиев С.А. Принципы назначения наказания. СПб.: Юридический центр Пресс 2004. С. 63.

[42] Карпец И.И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы. М.: Юрид. лит., 1973. С. 264.

[43] Благов Е.В. Наказание и иные меры уголовно-правового характера: лекции. М.: Юрлитинформ, 2011. С. 6.

[44] Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Оникс, 2007. С. 553.

[45] См.: Бим-Бад, Б.М. Педагогический энциклопедический словарь [Электронный ресурс]. URL: http://pedagogical_dictionary.academic.ru/2416/Перевоспитание (дата обращения: 18.04.2016).

[46] Становский М.Н. Назначение наказания. СПб.: Юридический центр Пресс, 1999. С. 22.

[47] Багреева Е.Г. Культура наказания, или Социокультурные аспекты пенитенциарной практики/ Под общ. ред. Е.Г. Багреевой. М.: РИОР, 2013. С. 160.

[48] Павленко О.В. Вопросы определения понятия «исправление осуждённых» как цели уголовного наказания // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2009. №3. С. 140.

[49] Белослудцев В.И. Механизм достижения целей уголовного наказания. М.: Изд-во ФГОУ ВПО РГАЗУ, 2010. С. 31.

[50] Сверчков В.В. Цели реализации уголовной ответственности (применения уголовного наказания): историческая преемственность, обоснованность и уровни достижения // Вестник ВГУ. 2012. №1. С. 467.

[51] Мальцев В. Цели уголовного наказания // Уголовное право. 2010. № 6. С. 39.

[52] Упоров И.В. Карать нельзя исправлять: проблемы целей уголовного наказания в российском уголовном и уголовно-исполнительном праве // Актуальные вопросы права, экономики и управления: Сборник статей IV Международной научно-практической конференции (Пенза, 12 октября 2016). Пенза: 2016. С. 125.

[53] Стручков Н.А. Уголовная ответственность и её реализация в борьбе с преступностью. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та 1978. С. 141.

[54] Павленко О.В. Вопросы определения понятия «исправление осуждённых» как цели уголовного наказания // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики 2009. № 3. С. 138.

[55] Орлов В.Н. Применение и отбывание уголовного наказания: автореф. дис. ... д-ра. юрид. наук. М., 2015. С. 23.

[56] Синельников А.В. Исправление осуждённого как цель уголовного наказания // European science. 2015. № 8. С. 78.

[57] Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2005. С. 100-101.

[58] Мицкевич А.Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. - СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2005. С. 102-103.

[59] Курганов С.И. К вопросу о целях наказания // Реализация положений нового законодательства в сфере исполнения уголовных наказаний: Сборник научных трудов. М.: 1995. С. 21.

[60] Лопашенко Н.А. Понятие, критерии и показатели эффективности уголовного наказания // Совершенствование правового регулирования и механизмов функционирования системы противодействия преступности: материалы междунар. науч.-практ. конф., 18-19 окт. 2013 г., Минск. Минск: Изд-во центр БГУ, 2013. С. 64.

[61] Тагиев М.Н. Уголовное наказание в системе мер воздействия на преступность. Баку: 1989. С. 124.

[62] Жидков Э.В. Частное предупреждение преступлений как цель применения уголовного наказания: дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2004. С. 49.

[63] Российская криминологическая энциклопедия. / под ред. А.И. Долговой. М.: Норма, 2000. С. 365-366.

[64] См.: Цепляева Г. О целях, функциях и системе наказания [Электронный ресурс]. URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=CJI;n=23550 (дата обращения: 22.02.2016).

[65] Курс уголовного права: учебник. Т.2: Учение о наказании / под ред. Н.Ф. Кузнецовой. М.: Зерцало, 1999. С. 20.

[66] См.: Джагрунов А.А. Цели наказания в правоприменительной практике в рамках уголовного права [Электронный ресурс]. URL: http://vestnik.uapa.ru/ru/issue/2013/02/26/ (дата обращения: 22.02.2016).

[67] Жидков Э.В. Частное предупреждение преступлений как цель применения уголовного наказания: дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2004. С. 51.

[68] Максимов С.В. Цель в уголовном праве: методологические аспекты. Ульяновск: УлГУ, 2002. С. 106-107.

[69] Истомин А.Ф. Цели наказания // Проблемы теории и практики применения уголовного и уголовнопроцессуального законодательства: Сборник научных трудов / под ред. А.И. Алексеев, Э.Н. Жевлаков, Т.Д. Устинова. М., 2004. С. 35.