С определением объектов исполнения права самым непосредственным образом связана проблема выделения и анализа соотношения его форм, субъектов и средств.

Юридическая обязанность, равно как и субъективное право, будучи проявлением внешнего воздействия на личность, тем не менее, всегда проходит через внутреннее «переживание» индивида, отражая его позицию к праву[1]. В контексте данной идеи, исходя из отношения субъекта к обязанности, предопределяющего его действия и соответствующие последствия как реакцию на них государства, можно выделить две основные формы исполнения права — добровольную и принудительную.

Отличительной особенностью права как регулятора поведения людей выступает заключенная в нем свобода выбора, которая делает альтернативной реализацию нормативного предписания и ставит ее в зависимость от воли субъекта. В отношении такой формы реализации права, как использование, данный тезис не вызывает каких-либо сомнений и разногласий. Использование права (равно как и его неиспользование) может быть только добровольным. Принудить к реализации заключенных в субъективном праве возможностей нельзя, ибо это входит в противоречие с самой сутью данной формы.

Однако ошибочным будет мнение, что добровольность — это признак лишь только одной формы реализации права — использования. Обязанности также могут (и более того, крайне желательно, когда так и происходит) реализовываться (исполняться) добровольно.

Императив, заключенный в обязывающей норме, не исключает альтернативности для обязанного лица — следовать ему или нет. Как отмечал еще Б.Н. Чичерин, «... юридический закон обращается к человеку как к свободному существу, которое может исполнять закон, но может и нарушать его. На признании свободы основаны понятия вины и ответственности; в силу этого за нарушение закона полагается наказание»[2].

В этой связи некоторые ученые идут дальше и утверждают, что реализация обязанностей в принципе может быть только добровольной. В частности, Е.Я. Мотовиловкер обосновывает данную идею тем, что лицо, на которое возложена обязанность, всегда обладает свободой выбора — исполнить предписанное законом требование либо отступить от него[3]. Данная идея, на наш взгляд, является весьма спорной, поскольку ее признание означало бы отрицание существования принудительной формы исполнения права, что, безусловно, немыслимо.

Разнообразные позиции по данному вопросу встречаются в трудах специалистов отраслевых наук. Так, если одни ученые считают, что добровольное исполнение — это право должника[4], то другие вменяют это ему в обязанность[5]. Мы разделяем первую из озвученных точек зрения. Необходимым является исполнение обязанности должником, но оно может быть как добровольным, так и недобровольным (принудительным). В этом и заключается заложенная в исполнении обязанностей альтернативность, своего рода свобода выбора (правда, иного рода, чем в случае использования субъективного права).

Следует предостеречь от опасности смешения понятий прав и обязанностей по признаку потенциальной добровольности форм их реализации. Довольно распространенной является ситуация, когда субъект охотно (т.е. без внешнего принуждения) исполняет возложенную на него
обязанность, но это не означает, что тем самым он реализует право, а не обязанность1.

Итак, добровольное исполнение права возможно, но не обязательно. Как форма правомерного поведения оно может быть обусловлено причинами двух уровней — «высшего» и «низшего». Поскольку очевидно, что исполнение обязанностей практически всегда требует от личности финансовых, временных, физических, психологических и иных затрат, то реализация обязывающих норм должна иметь достаточно вескую мотивацию. Последняя, в свою очередь, может обусловливаться либо внутренней убежденностью в необходимости соответствующего поведения ввиду его направленности на достижение общественно полезного результата, либо естественным для природы человека «страхом перед наказанием».

Таким образом, основными мотивами добровольного исполнения права являются:

внутренняя убежденность в целесообразности, необходимости и важности реализации конкретной обязанности;

привычка к законопослушному поведению;

стремление избежать наступления негативных последствий («страх перед наказанием»).

Поэтому даже добровольное исполнение права, удовлетворяя формальным требованиям правомерного поведения, далеко не однородно в свое мотивационной основе. Оно может варьироваться от социально активного до привычного, конформистского и даже маргинального. Проводя параллели с соответствующей классификацией правомерного поведения, добровольное исполнение права, исходя из его, мотивов может быть дифференцировано на следующие виды:

1) целенаправленное (сознательное) исполнение права — инициативная реализация обязанностей, соответствующая правовой установке субъекта;

автоматическое (привычное) исполнение права — повседневная, конформистская реализация обязанностей, не затрагивающая внутренних убеждений личности;

условное (формальное) исполнение права — «вынужденная» реализация обязанностей, противоречащая интересам индивида.

Несмотря на то, что наибольший удельный вес в общем массиве исполнения правовых норм как разновидности правомерного поведения составляет автоматическое (привычное) исполнение обязанностей, которое, в принципе, не противоречит публичным интересам, наибольшую социальную ценность представляет именно целенаправленное (сознательное) исполнение права. Такого рода поведение характерно для граждан с развитым правосознанием и высоким уровнем правовой культуры. С мотивационных позиций оно основывается не просто на понимании необходимости существования в обществе определенных правил поведения, облаченных в правовые нормы, а на осознании социальной ценности права, его потенциальных ресурсов как эффективного средства обеспечения стабильности и эволюционного развития общества.

Наивысшим уровнем правовой активности является правовая инициатива. Безусловно, больше она характерна для реализации (использования) субъективных прав, но есть ей место и в процессе исполнения обязанностей. Как отмечает В.А. Затонский, личность своими сознательными, инициативными (естественно, правомерными) действиями может вызывать к жизни, изменять или прекращать как права, так и обязанности, а также влиять на процедуру их реализации[6].

Таким образом, добровольность в исполнении обязанностей заключается также в возможности инициативных действий, проявлении творчества (в установленных законом рамках) в данном процессе, что может облегчить бремя их несения.

Главным условием добровольного исполнения обязывающих норм является заинтересованность самих адресатов данного вида норм в их реализации. Другими словами, исполнение обязывающей нормы субъектом происходит только в случае, если с этим согласуются его личные интересы.

Интерес в психологической и вслед за ней в юридической литературе кратко определяется как «осознанная потребность»[7]. В нем заключается особое отношение индивида к какому-либо объекту в силу его субъективной привлекательности и личностной значимости. Интересы формируют цели, желания и стремления человека. Как отмечают исследователи, осознание интересов становится решающим мотивирующим фактором деятельности человека, в то же время определяющим ее направление в наиболее целесообразном русле[8].

Иными словами, вся поведенческая активность личности детерминируется ее интересами. Принимая решения о совершении того или иного действия, в том числе и юридически значимого, человек исходит, прежде всего, из своих личных (частных) интересов, которые далеко не всегда соответствуют интересам общественным (публичным). Тем не менее, поскольку мы все живем в социуме, каждый из нас «вынужден» согласовывать свои субъективные потребности и желания с общественной необходимостью, т.е. в своем юридическом поведении стремиться к поиску и поддержанию гармонии частных и публичных интересов.

Итак, основной, определяющей особенностью добровольной формы исполнения права выступает то, что субъект исполнения совпадает с носителем обязанности.

Обязанность представляет собой часть (элемент) правового статуса личности. Данная юридическая категория также стала предметом достаточно большого числа научных исследований. Существует две точки зрения относительно содержания понятия правового статуса личности: узкая и широкая. Первая ограничивает его двумя компонентами, а именно правам и обязанностями. Вторая состоит в добавлении к правам и обязанностям (наличие которых в структуре правового статуса никем не отрицается) иных компонентов:

— принципов;

— правоспособности;

— правосубъектности;

— гражданства;

— правовых гарантий;

— ответственности и т.д.

Несмотря на имеющиеся различия, обе точки зрения сходятся в одном: права и обязанности образуют саму суть, или, как принято говорить, «ядро» правового статуса личности[9].

В литературе выделяю общий и специальные правовые статусы личности. Первый обусловлен общностью изначального юридического положения субъектов, которая, в свою очередь, проистекает из принципа равноправия граждан перед законом и судом, существование же вторых предопределено участием каждого человека в различных общественных отношениях в самых разных сферах жизнедеятельности.

По нашему мнению, очевидной является определенная параллель между рассмотренной выше дифференциацией общего и специальных правовых статусов и еще одной классической градацией правовых статусов на конституционный и отраслевые. Конституционный правовой статус можно с известной долей уверенности назвать общим, ибо он един для всех граждан Российской Федерации, какие бы области жизнедеятельности не затрагивали их юридически значимые действия и в какие бы конкретные правоотношения они не вступали. В то же время практические действия лица, подпадающие под ту или иную сферу правового регулирования, отрасль права, свидетельствуют о наличии у него соответствующего отраслевого правового статуса.

Помимо вышеперечисленных можно выделить также индивидуальный правовой статус личности, который представляет собой юридическое положение (статус) конкретного лица в определенном его качестве, иными сущность которого очерчивается правами, обязанностями и иными элементами в процессе обладания ими и их непосредственного претворения в жизнь. Данный статус является «симбиозом» общего правового статуса и определенного количества специальных правовых статусов[10].

Поясним на конкретных примерах влияние того или иного вида правового статуса лица на его участие в процессе исполнения права. Общий (он же конституционно-правовой) статус граждан Российской Федерации делает нас всех носителями и исполнителями базовых обязанностей, прямо закрепленных в Основном законе (соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы, платить законно установленные налоги и сборы, сохранять природу и окружающую среду, защищать Отечество), а также вытекающих из конституционных прав (таких, как например, обязанность каждого уважать человеческое достоинство других людей). Гражданскоправовой (как отраслевой) статус предполагает возникновение тех или иных обязанностей (и прав, разумеется, также) у участников конкретных гражданских правоотношений и, следовательно, делает их субъектами исполнения соответствующих «необходимостей» (равно как и использования имеющихся возможностей). Административно-правовой статус сотрудников полиции распространяет на них все обязанности, перечисленные в ст. 12 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции»[11], субъектами исполнения которых они выступают в процессе осуществления своей профессиональной деятельности. Индивидуальный же правовой статус конкретного сотрудника полиции предполагает обязательность для него исполнения приказов и распоряжений именно тех органов и должностных лиц, которые непосредственно для него являются вышестоящими.

Таким образом, субъектом добровольной формы исполнения выступает лицо, правовой статус которого (общий, специальный и индивидуальный) включает наличие соответствующей обязанности. Средством исполнения в данном случае будут выступать инициативные действия самого субъекта, обусловленные одним из рассмотренных выше мотивов.

Однако далеко не все обязанности исполняются «сами по себе» (т.е. по инициативе обязанного), ввиду того, что они противоречат, т.е. внутренне конфликтуют с интересами субъекта, на которые эти обязанности возложили извне, т.е. без учета его воли. Тем не менее, нормы должны быть претворены в жизнь и в этом случае, ввиду чего и существует возможность принудительного исполнения права. Об этом говорил еще в начале прошлого века П.А. Сорокин: «... правовые убеждения членов одного и того же общества далеко не одинаковы и они часто противоречат официальным законам. Непокорных, нарушающих официальное право, принудительно заставляют соблюдать его»[12]. Солидарен с ним в озвученной идее был и Н.М. Коркунов: «Юридические нормы, как веления, обращенные к сознательной воле человека, могут быть им и не соблюдаемы и поэтому для своей силы нуждаются в особых обеспечениях их действительного соблюдения. Необходимо каким-нибудь образом понудить к исполнению юридических норм, иначе они остались бы мертвою буквою»[13].

Реалии любого современного общества таковы, что существование принудительной формы исполнения обязанностей в нем неизбежно. Это продиктовано необходимостью защиты, прежде всего, публичного интереса. Например, неисполнение налоговой обязанности гражданами наносит существенный ущерб интересам государства и общества в целом, поскольку это ограничивает власть в реализации важнейших направлений внутренней и внешней политики[14].

Указанная «неизбежность» существования принудительной формы исполнения права не расценивается нами как нечто негативное, а является простой констатацией факта. Как справедливо отмечал П.А. Сорокин почти век назад: «... ни в прошлом, ни в настоящем мы не знаем ни одного общества или государства, в котором официальное право не защищалось бы принудительными мерами, ... принуждающими непокорных соблюдать его»[15].

При этом принудительная форма исполнения обязанностей является факультативной, поскольку ее существование в большинстве случаев не обязательно. Ее появление становится необходимым только тогда, когда исполнение в основной — добровольной — форме по каким-либо причинам не происходит.

Что примечательно, сам факт существования принудительной формы исполнения обязанностей является мощнейшим стимулом к добровольной реализации соответствующих норм. Ведущим мотивом здесь выступает упомянутый выше «страх перед наказанием». В свою очередь, неэффективность принудительной формы исполнения права провоцирует новые случаи неисполнения субъектами аналогичных обязанностей добровольно.

Обеспечивать принудительное претворение в жизнь юридических норм призваны уполномочены специальные субъекты. Так кого же считать субъектом исполнения права в этих случаях?

Наиболее наглядно обозначенная дилемма проявляется на примере исполнения наказания. Оно исполняется исключительно в принудительной форме, ведь недаром оно трактуется в уголовном законе как мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда.

Мы уже говорили, что существует специальная отрасль права, регулирующая вопросы принудительного исполнения определенного рода юридических предписаний, а именно наказаний — уголовно-исполнительное право. К предмету регулирования названной отрасли относится исполнение и отбывание всех видов наказаний, предусмотренных Уголовным кодексом РФ.

При этом определения понятия «исполнение наказаний» не предлагается ни в нормативных правовых актах, ни в научной литературе. Вместо этого лишь уточняется, что термин «исполнение» обращен к представителям органов и учреждений, исполняющих наказания, а «отбывание» — к осужденным, означая претерпевание всего того, что оно в себе несет[16].

В Уголовно-исполнительном кодексе РФ закреплено, что наказание исполняют специальные учреждения и органы. Более того, в ст. 16 УИК РФ подробно расписывается, какой конкретно орган исполняет тот или иной вид наказания. Так, наказание в виде штрафа исполняется судебными приставами-исполнителями, наказание в виде лишения специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград — судом, вынесшим приговор, наказание в виде обязательных работ, исправительных работ, ограничения свободы — уголовно-исполнительной инспекцией, наказание в виде лишения свободы — колонией-поселением, воспитательной колонией, лечебным исправительным учреждением, исправительной колонией общего, строгого или особого режима либо тюрьмой.

На примере наказания становится очевидна дифференциация субъектов, участвующих в процессе исполнения, — тех, к которым была обращена первоначальная обязанность (соблюдать, т.е. не нарушать закон), и тех, кто уполномочен претворить в жизнь реакцию законодателя на ее неисполнение. Факт преступления уже наличествует, следовательно, первоначальная обязанность уже не может быть исполнена. Она трансформируется в обязанность иного рода — претерпеть неблагоприятные последствия (ограничения), предусмотренные уголовным законом и конкретизированные в приговоре, отражающем волю государства (суда, выступающего от его имени). Одновременно у определенных в законе лиц возникает обязанность обеспечить их практическую реализацию, т.е. другими словами, исполнить право. При этом тот, кто претерпевает установленные ограничения, является пассивным субъектом исполнения наказания, а активным, т.е. непосредственным субъектом исполнения должен считаться тот, кто своими действиями воплощает официальную (властную) волю в действительность.

Исполнение наказания всегда противоречит интересам того, в отношении кого оно назначено, так как предполагает для него физические, финансовые, моральные и т.д. ограничения. Даже если преступник осознал свою вину за совершенное и теоретически готов претерпеть неблагоприятные последствия, предусмотренные вынесенным в отношении него приговором, данный процесс (исполнение наказания) нельзя пускать «на самотек», т.е. предоставлять возможность добровольной реализации, ввиду необходимости неукоснительной реализации принципа неотвратимости наказания.

Вид и мера наказания определяется в приговоре суда, который представляет собой решение о виновности либо невиновности в конкретном преступлении конкретного субъекта. Будучи как обвинительным, так и оправдательным, он подлежит обязательному исполнению, т.е. претворению в жизнь. При этом самостоятельно его реализовать лицо, чью судьбу он решает, не может. Объясняется это тем, что в первом случае приговор содержит в себе указание на необходимость наложения на соответствующее лицо неких ограничений, предполагающих принудительное воздействие, следовательно, о добровольности здесь речь не идет; во втором — отражает государственное решение об отсутствии оснований к такому воздействию, что также не предполагает учет воли подсудимого. Поэтому мы говорим, что субъектом исполнения приговора выступает не гражданин, в отношении которого он вынесен, а специально уполномоченные государством органы и должностные лица, на которые возлагается обязанность по претворению его в жизнь.

Таким образом, если для добровольного исполнения характерно совпадение его субъекта и носителя обязанности, то принудительное исполнение отличается их дифференциацией. При этом субъектом исполнения следует считать того, кто непосредственно претворяет волю законодателя в жизнь (т.е. применяет принудительные меры), а средством исполнения в данном случае выступает процедура правоприменения, включающая механизм наложения юридической ответственности.

Связь между добровольной и принудительной формами исполнения права, казалось бы, очевидна и безальтернативна: в случае отсутствия первой применяется вторая. Таково, например, исполнение конституционной налоговой обязанности, заключающейся в том, что каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы, которое может быть или добровольным, или принудительным. Здесь наблюдается именно прямая зависимость: если налоговая обязанность не исполняется добровольно, то «включается» механизм принудительного исполнения. Уполномоченные органы предпринимают предусмотренные законом меры и взыскивают налоги, в результате помимо того, что происходит исполнение права в самом общем смысле этого термина, одновременно-таки исполняется и первоначальная обязанность.

Однако такая прямолинейная зависимость присутствует далеко не всегда ввиду многообразия форм проявления обязанностей. В отношении одних обязанностей справедливо говорить о возможности существования обеих форм исполнения. Другие же в принципе исполняются только добровольно; если этого не происходит, принудительно исполнены они быть уже не могут. Однако в данном случае, несмотря на то, что «заставить» субъекта исполнить обязанности государство не в силах, оно, тем не менее, должно как-то отреагировать на невыполнение его воли, отраженной в принятой, но не реализованной обязывающей норме. И происходит это в рамках института юридической ответственности, под которой согласно одной из наиболее распространенных сегодня общетеоретических трактовок также подразумевается обязанность, правда, особого рода. Эту особенность С.Н. Братусь видел в принудительном исполнении той же обязанности, если субъект (гражданин или организация), на котором эта обязанность лежит, не реализует ее по доброй воле[17].

Получается, что за неисполнение обязанности возлагается другая обязанность, которая, как и все прочие, должна быть исполнена. Однако обязанность, заключенная в юридической ответственности, при ее претворении в жизнь, никак не может «помочь» в реализации первоначальной обязанности, которая может быть исполнена только и исключительно добровольно.

Таким образом, добровольное исполнение обязанностей обеспечивается не только возможностью принудительного исполнения, но и существованием в праве института юридической ответственности, которые можно рассматривать как мощнейшие негативные стимулы к законопослушному поведению.

Возвращаясь к идее о дифференциации обязанностей по критерию возможных форм их исполнения, считаем необходимым проиллюстрировать ее конкретными примерами. Начать анализ логичнее всего с базовых (конституционных) обязанностей российских граждан, закрепленных в Основном законе страны. К ним, напомним, относятся следующие: соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы (ч. 2 ст. 15), платить законно установленные налоги и сборы (ст. 57), сохранять природу и окружающую среду (ст. 58), защищать Отечество (ч. 1 ст. 59). Статус конституционных присвоен им вследствие наивысшей в общегосударственных масштабах значимости, но не в силу однородности их природы. А это порождает различия в их практической реализации, в том числе, и в возможных формах их исполнения.

Важнейшей обязанностью всех субъектов (не только граждан, но и их объединений, государственных органов, органов местного самоуправления, должностных лиц) является обязанность соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы, которая упоминается первой среди прочих в тексте Основного закона страны. Данная обязанность ввиду ее универсальности возведена в ранг специально принципа — законности, который относится к числу общеправовых принципов, т.е. максимально широких начал, имеющих этико-социальные корни, на которых строится все правовое регулирование[18].

Поскольку в формулировке характеризуемой обязанности присутствует глагол «соблюдать», то ее можно одновременно рассматривать и как запрет нарушать Конституцию Российской Федерации и законы. Отсюда вытекает и особенность ее реализации, заключающаяся в том, что названная базовая обязанность всех и каждого должна претворяться в жизнь постоянно и только в добровольной форме. Принудительно исполнена данная обязанность быть не может, ибо если она не реализуется добровольно, т.е. при совершении какого-либо деяния (будь то действия или бездействие) Конституция или законы не соблюдаются, значит, они нарушаются. А если правонарушение уже произошло, то применительно к тому самому конкретному деянию вернуть время вспять и заставить «соблюсти» Конституцию Российской Федерации или закон невозможно.

Что касается конституционной обязанности каждого человека сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам (ст. 58), то, на наш взгляд, очевидно, что смысл ее закрепления также состоит именно в добровольном исполнении. Если исходить из языкового (филологического) толкования слова «сохранять», означающего «не подвергать изменениям», «оставлять в прежнем, неизменном виде», то данная обязанность может в принципе быть исполнена только добровольно. Более того, поскольку рассматриваемая обязанность носит очевидно пассивный характер, ее можно трактовать также как запрет (наносить вред окружающей среде), а для запретов характерна уже другая форма реализации — соблюдение, другие способы обеспечения и механизм наступления ответственности за нереализацию.

Если главную конституционную обязанность в экологической сфере рассматривать не как запрет, а все-таки как обязанность (правда, повторимся, пассивную по характеру), то придется констатировать невозможность ее принудительной реализации. Говорить в таком срезе можно лишь об ответственности за неисполнение обязанности (выражающемся как раз в активных действиях, наносящих вред окружающей среде), которая предусматривается в ряде статей Уголовного кодекса РФ и Кодекса РФ об административных правонарушениях.

В литературе можно встретить и иную точку зрения — некоторые ученые полагают, что термин «сохранять» подразумевает собой активность, т.е. действия, нацеленные на сбережение среды обитания[19]. При такой трактовке безусловно, принудительная форма исполнения рассматриваемой конституционной обязанности возможна. Однако мы не совсем с ней согласны и считаем, что общая конституционная обязанность каждого гражданина применительно к окружающей среде заключается именно в принципе «не навреди», что очерчивает тот минимум, который необходим для поддержания условий благоприятного существования человека на планете Земля.

В этой связи следует проводить четкую дифференциацию субъектов экологических обязанностей — на граждан, юридических лиц (которых, в свою очередь, целесообразно подразделять на тех, чья деятельность по своему характеру не оказывает специального воздействия на окружающую среду, и тех, чья деятельность потенциально может нанести ей вред) и государство (в лице его органов и должностных лиц). Обязанности последнего обусловлены конституционным правом граждан на благоприятную окружающую среду (ст. 42 Конституции РФ)[20]. Еще в Конституции РСФСР 1978 г. присутствовала норма, закрепляющая, что «в интересах настоящего и будущих поколений в РСФСР принимаются необходимые меры для охраны и научно обоснованного, рационального использования земли и ее недр, водных ресурсов, растительного и животного мира, для сохранения в чистоте воздуха и воды, обеспечения воспроизводства природных богатств и улучшения окружающей человека среды» (ст. 18), фактически признавшая активный характер конституционных обязанностей государства в экологической сфере.

Таким образом, общий субъект конституционной экологической обязанности, представленный всеми гражданами Российской Федерации, не выступающими в каком-либо ином качестве, чья базовая конституционная обязанность была озвучена выше, может исполнять ее только добровольно. По отношению же к специальным субъектам исполнение экологических обязанностей, которые также охватываются общей конституционной нормой, закрепленной в ст. 58 Основного Закона, возможно как в добровольном, так и принудительном порядке.

Для конституционной обязанности граждан по уплате налогов, как мы уже говорили выше, характерен «классический» вариант соотношения добровольной и принудительной форм реализации. Детально особенности ее исполнения регулирует специальный нормативный правовой акт —

Налоговый кодекс РФ, а неисполнения — также Уголовный кодекс РФ и Кодекс РФ об административных правонарушениях.

Итак, возможны обе формы исполнения данной обязанности — и добровольная, и принудительная. Правда, так считают не все специалисты. Некоторые из них полагают, что говорить о добровольном исполнении налоговой обязанности как таковом является некорректным. В своих рассуждениях они ссылаются на тот факт, что исполнение обязанности по уплате налога есть необходимость, продиктованная специальными условиями, и утверждают, что принудительность присутствует как до применения мер принудительного исполнения в связи с тем, что обязанному лицу не предоставляется права выбора (свободы), так и непосредственно в процессе их применения[21].

Возражая приведенной позиции, напомним, что заключенный в обязанности императив не исключает альтернативности — следовать ему добровольно или нет. Это в полной мере относится и к налоговой обязанности. Кроме того, возможность ее добровольного исполнения вытекает и из текста Налогового кодекса РФ, где в п. 6 ст. 45 сказано, что неисполнение обязанности по уплате налога (имеется ввиду по доброй воле субъекта, которую он может проявить) выступает основанием для применения мер принудительного исполнения данной обязанности.

Последняя из рассматриваемых конституционных обязанностей — защита Отечества — без сомнения, носит активный характер. При этом в Конституции Российской Федерации она характеризуется не только как обязанность, но и как долг каждого гражданина Российской Федерации. Категория долга имеет одновременно и юридическое, и этическое значение. Она близка к понятию обязанности, но не сливается с ней, отражая привнесение в конституционное регулирование нравственных начал. Тем не менее, анализ текста Основного закона страны свидетельствует о том, что защита Отечества расценивается законодателем все-таки как конституционная обязанность, пусть и особого рода. Эта особенность и обусловливает специфику исполнения рассматриваемой обязанности-долга по защите Отечества по сравнению с реализацией остальных конституционных обязанностей.

Дело в том, что защита Отечества, как и любой другой моральный долг, не может рассматриваться как нечто, навязываемое гражданину внешней силой. Долг — не пожелание со стороны государства, но и не безальтернативное требование, в противном случае мы бы имели дело с психическим насилием над личностью. Государство посредством права не может устанавливать моральные нормы для своих граждан. Долг, пишет Р.М. Казаков, воздействует на поведение человека не посредством закрепления безусловного долженствования в виде обязанности, а путем определения общего ориентира с целью побудить личность к соответствующим действиям, воздействуя на ее сознание[22]. Поэтому исполнение обязанности- долга по защите Отечества может быть только добровольным. При этом Конституция Российской Федерации не ограничивает личность в выборе способов защиты своей Родины и предоставляет ей широкие возможности для активных действий.

Поскольку защита Отечества — это не только долг, но с юридической точки зрения, прежде всего, обязанность[23], то неизбежным является наступление юридической ответственности за нее неисполнение. Повышенная общественная опасность ее игнорирования, уклонения от реализации, т.е. фактически неисполнения диктует отнесение данного вопроса к сфере уголовно-правового регулирования. Не случайно, отечественные уголовные кодексы разных лет всегда включали соответствующие нормы (ст. 81, 206 УК РСФСР 1922 г.; ст. 66, 68, 69, 70 УК РСФСР 1926 г.; ст. 80, 81, 249 УК РСФСР 1960 г., ст. 328 УК РФ 1996 г.).

С сожалением приходится констатировать, что в 90-е годы прошлого столетия в российском обществе сложилось если не враждебное, то просто негативное отношение к армии, военной службе и, соответственно, одной из важнейших конституционных обязанностей гражданина[24]. Предполагается, что одним из мощнейших ресурсов формирования у молодых людей готовности к исполнению обязанности-долга по защите Отечества должно стать воспитание патриотизма[25].

Особого внимания заслуживают формы исполнения гражданскоправовых обязанностей, ибо здесь несколько по-иному обстоят дела с соотношением добровольного и принудительного исполнения. Дело в том, что отрасль гражданского права в целом базируется на принципе свободы, в том числе свободы граждан и юридических лиц в установлении своих прав и обязанностей (п. 2 ст. 1 ГК РФ). Основываясь на данной посылке, Н.В. Варламова предлагает не только субъективное право, но и юридическую обязанность рассматривать как меру свободы поведения субъекта[26].

Термин «добровольность» созвучен с понятием «свобода», однако смешивать их не стоит. Свобода в отношении гражданско-правовых обязанностей, заключается, во-первых, в свободе их установления, во- вторых, в возможности в большинстве случаев выбора способов их исполнения. Однако это не изменяет самой сути обязанности как необходимости (меры необходимого поведения). Тем не менее, специфика отрасли позволяет определять гражданско-правовую обязанность как меру должного поведения, реализуемого в пределах свободы, предоставленной гражданским законодательством, усмотрением управомоченного или обязанного лица либо соглашением сторон[27].

Этими соображениями и обусловлено особое сочетание добровольного и принудительного исполнения обязанностей в данной сфере. Как отмечает Л.А. Чеговадзе, обязанности в сфере гражданско-правовых отношений чаще всего — дело добровольное, они возникают по воле субъекта, и, как правило, согласно его же воле и исполняются[28].

Исполнение законов как одна из важнейших форм проявления исполнения права, как мы уже выяснили, есть деятельность специальных субъектов, не тождественная общей (конституционной) обязанности граждан соблюдать законодательство конкретной страны. Последняя носит пассивный характер (даже для специальных субъектов, перечисленных в ст. 21 Закона «О прокуратуре», за «исполнением» законов которых осуществляют надзор органы прокуратуры) и состоит в воздержании от любых правонарушающих действий; исполнение же законов предполагает комплекс активных действий.

Разумеется, по идее специальные органы и их должностные лица, олицетворяющие собой исполнительную власть, должны исполнять законы добровольно — в силу того, что соответствующая деятельность образует их полномочия, т.е. фактически вменена в обязанность. Но как быть с ситуациями, когда законы (слово «добровольно» не употребляется, но оно подразумевается) не исполняются?

Вопрос этот довольно тонкий. Дело в том, что любое исполнение закона автоматически означает его не нарушение, но не всякое не нарушение есть исполнение. Для случаев прямых нарушений законов государственными органами и должностными лицами в нормативных правовых актах подробно прописан механизм восстановления нарушенного положения вещей и привлечения виновных к юридической ответственности. Здесь правомерно говорить о возможности существования принудительной формы исполнения права. Однако случаи неисполнения законов, не подпадающие под признаки прямого нарушения, гораздо более «трудно доказуемые», следовательно, куда как проблематичнее в отношении них «запустить» механизм принудительного исполнения права, однако это все-таки возможно.

Судебные акты, представляющие собой важнейший объект исполнения права как такового, могут реализовываться за определенными исключениями в обеих формах — и добровольно, и принудительно. Взаимосвязь данных двух форм в отношении рассматриваемого объекта предстает в классической форме — ввиду того, что судебный акт, отражающий волю государства, так или иначе должен быть претворено в жизнь, в случае, если это не происходит добровольно, исполняется принудительно посредством определенного механизма, прописанного в Федеральном законе от 2 октября 2007 г. № 229- ФЗ «Об исполнительном производстве»[29].

Упомянутый нормативный правовой акт, без сомнения, больше ориентирован именно на принудительное исполнение, что, однако, как отмечают специалисты, не совсем вписывается в задачу повышения удельного веса мирного урегулирования споров[30]. Фактически ее обозначил в своем выступлении на встрече с судьями областных, городских и районных судов бывший Президент РФ Д.А. Медведев: «Мы делаем все возможное для широкого внедрения так называемых примирительных процедур, которые призваны не только разгрузить суды, но и снизить уровень конфликтности в обществе»[31]. Таким образом, данная задача может рассматриваться в качестве одного из приоритетов государственной политики.

Добровольность исполнения должна стать одним из главных приоритетов исполнительного производства. Эту идею еще несколько лет

назад озвучил Главный судебный пристав РФ А.О. Парфенчиков, заявляя, что требуется закрепление на законодательном уровне норм,

стимулирующих должников к исполнению обязательств по собственной инициативе[32].

По общему правилу добровольное исполнение допускается в течение пяти дней со дня получения должником документа о возбуждении исполнительного производства (ч. 12 ст. 30 Федерального закона «Об исполнительном производстве»). Вместе с тем, из этого правила существуют исключения, перечисленные в ч. 14 ст. 30 Закона, когда судебный пристав- исполнитель не устанавливает срок для добровольной реализации исполнительного документа — то есть случаи, когда, по мнению законодателя, добровольное исполнение в принципе невозможно. К ним относятся, в частности, производства по исполнительному документу о конфискации имущества, по исполнительному документу об отбывании обязательных работ, по исполнительному документу о принудительном выдворении за пределы Российской Федерации иностранного гражданина или лица без гражданства, по запросу центрального органа о розыске ребенка, по исполнительному документу, выданному судами общей юрисдикции и арбитражными судами в отношении иностранного государства, а также по исполнительному документу, подлежащему немедленному исполнению. Такой подход законодателя оправдан важностью защищаемых интересов, носящих ярко выраженный общественный (публичный) характер, и необходимостью в этой связи беспромедлительного претворения в жизнь воли государства, отраженной в судебном решении.

В этой связи возникает следующий вопрос: на каких стадиях исполнительного производства возможно проявление добровольности? Несмотря на общую «принудительную» направленность института исполнительного производства, две первые стадии — его возбуждение и подготовка судебного пристава-исполнителя к исполнению — не носят, собственно, принудительный характер. Именно вторая стадия, на которой может произойти примирение сторон, в том числе и посредством медиации, является «оплотом» добровольного начала в исполнительном производстве.

Основным выводом настоящего параграфа выступает то, существует прямая взаимосвязь и взаимообусловленность форм, субъектов и средств исполнения права. Формами исполнения являются добровольное и принудительное исполнение. Субъектом исполнения права необходимо считать того, кто непосредственно претворяет нормативные предписания в жизнь, и с этой позиции можно выделить самостоятельное исполнение обязанностей и несамостоятельное их исполнение (исполнение «чужих» обязанностей) — принудительные действия компетентного лица по осуществлению обязывающих норм вне зависимости от воли обязанного субъекта (обращение взыскания на имущество, снятие средств со счета по решению суда для исполнения задолженности по налогам, штрафам). Средствами исполнения выступают, с одной стороны, инициативные действия граждан, с другой — процедура правоприменения, включающее механизм наложения юридической ответственности. В случае добровольного (самостоятельного) исполнения права его субъект совпадает с носителем обязанности, а средством исполнения являются его инициативные действия. При неисполнении обязанности в добровольном порядке и как следствие, возникновении необходимости принудительного (несамостоятельного) исполнения, его субъектом выступают уже специально уполномоченные на то государственные органы и должностные лица, а средством исполнения — правоприменение, в рамках которых субъект первоначальной обязанности привлекается к юридической ответственности.

При этом форма исполнения права (добровольная или принудительная) в каждом конкретном случае зависит от объекта, подлежащего претворению в жизнь. Одни из них могут осуществляться исключительно добровольно (конституционная обязанность каждого гражданина соблюдать Конституцию

Российской Федерации и законы), другие — только принудительно (наказание, приговор), третьи — в обеих формах. В последнюю группу входят все гражданско-правовые обязанности и большинство судебных актов, однако если в отношении первых принудительная форма является факультативной (применяемой если добровольного исполнения не происходит), то вторых — напротив, добровольная реализация выступает исключением из общего правила принудительности исполнения.

[1] См.: Каримова Р.Р. О естественно-правовой сущности юридических обязанностей // Право и политика. 2007. № 7. С. 32-37.

[2] Чичерин Б.Н. Философия права. М., 1900. С. 30.

[3] См.: Мотовиловкер Е.Я. Право собственности и притязание // Совершенствование законодательства и правоприменительной деятельности. Тезисы докладов областной научно-практической конференции, 25 - 26 октября 1989 г. Ярославль, 1989. С. 58.

[4] См.: Смецкая А.М. Исполнение судебных постановлений путем обращения взыскания на имущество граждан и на заработную плату : дис. ... канд. юрид. наук. Харьков. 1968. С. 154.

[5] См.: ГуреевВ.А., Гущин В.В. Исполнительное производство. 2-е изд. М., 2011. С. 167.

См.: Гукасян Р.Е. Личные интересы в механизме правового регулирования. С. 15.

[6] См.: Затонский В.А. Правовая инициатива — мощный фактор прогресса. Право на инициативу и его обеспечение // Юрист. 2004. № 11. С. 10.

[7] См.: Патюлин В.А. Государство и общество (некоторые аспекты взаимоотношений в контексте исторического развития) // Социалистическое государство и общественный прогресс. М., 1982. С. 32.

[8] См.: Архангельский Л.М. Общество, интерес, личность. Свердловск, 1967. С. 5.

[9] См.: ВитрукН.В. Указ. соч. С. 31-32.

[10] См.: ВитрукН.В. Указ. соч. С. 304.

[11] См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2011. № 7, ст. 900.

[12] Сорокин П.А. Элементарный учебник общей теории права в связи с теорией государства. Ярославль, 1919. С. 109.

[13] Цит. по: Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Хрестоматия. М., 1998. С. 902.

[14] См.: Лагутин И.Б., Вычерова Н.В. Федеральная служба судебных приставов как орган принудительного исполнения налоговой обязанности в Российской Федерации // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: История и право. 2015. № 2 (15). С. 32-37.

[15] Сорокин П.А. Указ. соч. С. 125.

[16] См.: Анисимков В.М., Капункин С.А., РыбакМ.С. Уголовно-исполнительное право : курс лекций / под ред. В.М. Анисимкова. Саратов, 2001. С. 10.

[17] См.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 14.

[18] См. подробнее: Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. Саратов, 2010.

[19] См.: Мокшин С.И. Совершенствование законодательства в сфере реализации конституционной обязанности по охране окружающей среды // Вестник Поволжского института управления. 2010. № 1. С. 158-162.

[20] См.: Хатунцева А.С. Конституционная обязанность Российского государства по охране окружающей среды // Правовая наука и реформа юридического образования. 2011. № 1 (24). С. 184-188.

[21] См.: Разгильдиева М.Б. Правовое убеждение и принуждение: теоретические основы (на примере финансового законодательства). М., 2012. С. 107.

[22] См.: Казаков Р.М. Сущность конституционного долга по защите Отечества // Lex Russica. 2009. Т. LXVIII. № 5. С. 1203-1206.

[23] См.: Маслов Н.А. Обязанность по защите Отечества как юридическая категория // История государства и права. 2009. № 23. С. 41-42.

[24] См.: Гоголев М.И. Отношение граждан к конституционной обязанности по несению военной службы // Психология и педагогика: методика и проблемы практического применения. 2009. № 5-1. С. 172-176.

[25] См.: Константинов С.А. История, концепция и технологии воспитания патриотизма и готовности к защите Отечества // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. № 112. С. 29-36.

[26] См.: Варламова Н.В. Правоотношения: философский и юридический подходы // Правоведение. 1991. № 4. С. 50.

[27] См.: Шемчук О.А. К вопросу о мере свободы при возложении и исполнении гражданскоправовых обязанностей // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2012. № 4. С. 141-144.

[28] См.: Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. М., 2004. С. 169.

[29] См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2007. № 41, ст. 4849.

[30] См.: Чекмарева А.В. Добровольное исполнение судебных решений — путь к социальному консенсусу // Законы России: опыт, анализ, практика. 2013. № 5. С. 39.

[31] Из выступления Президента России Д. Медведева на встрече с судьями областных, городских и районных судов // Российская юстиция. 2011. № 9. С. 1.

[32] См.: Доклад директора ФССП России А.О. Парфенчикова на коллегии ФССП Росси по итогам деятельности за 2012 г. // http://www.fssprus.ru/stenorg_dir/ (дата обращения - 28.02.2016 г.).