Идея, лежащая в основе концепции преступлений с двумя формами вины, в уголовно-правовой науке появилась в начале XIX века и связана с именем немецкого криминалиста П.А. Фейербаха. Выступая против сохранения в уголовном праве понятия непрямого умысла (dolus indirechtus), в соответствии с которым в умышленную вину лицу вменялись все последствия сознательно совершенного им действия, П.А. Фейербах отмечал, что бывают случаи, когда «злое намерение и неосмотрительность вместе стекаются: ... существует злое намерение (Dolus) в рассуждении той цели, которой он достигнуть действительно хотел, а неосмотрительность (Culpa) в рассуждении следствия, произошедшего без намерения преступника из деяния, на другую противозаконную цель устремленного»[1]. Подобные случаи стечения умысла и неосторожности в одном деянии П. А. Фейербах назвал термином неосмотрительность, определенная злым намерением (culpa dolo determinata)»[2].

Введение понятия (culpa dolo determinata) – как отмечает Н. А. Никитина – явилось результатом развития института вины. Предписывая устанавливать вину и в отношении действий, и в отношении всех последствий, которые вменяются лицу, оно было призвано не допустить объективного вменения, имевшего место при распространении понятия непрямого умысла на последствия, охватываемые не умыслом, а неосторожностью[3].

Эта концепция вины долгое время не получала практического осуществления в уголовном законодательстве, хотя дискуссия о двойной форме вины, которую называли «смешанная виновность», велась и в российском досоциалистическом уголовном праве. И, хотя в российском дореволюционном законодательстве отсутствовала специальная норма, раскрывающая содержание понятия преступление с двумя формами вины, в то же время в уголовном законе предусматривались преступные деяния, субъективная сторона которых характеризовалась одновременно умыслом и неосторожностью.

В теории уголовно права этого периода отсутствовало единое мнение по поводу того, какие деяния следует относить к категории преступлений с двумя формами вины, разногласия были и о том, существуют ли эти деяния как таковые. При этом, так или иначе, этот вопрос затрагивался в работах известнейших дореволюционных криминалистов[4].

До настоящего времени возникают спорные вопросы и в теории уголовного права в процессе становления понятия преступлений с двумя формами вины и на практике. Основными из них являются следующие:

– следует ли признать за преступлениями с двумя формами вины право на существование;

– какие деяния следует относить к данной категории преступлений;

– есть ли основания говорить о некой третьей форме вины, не укладывающейся в понятие умысла и неосторожности.

Как показало проведенное исследование Н. А. Никитиной, критика концепции «двойной» формы вины, в большинстве случаев касалась не всех, а лишь некоторых составов, в частности преступлений, связанных с нарушением специальных правил; приводимые аргументы, по сути, не опровергали ее существование в уголовном праве, так как высказанные соображения были направлены не против самого существования данной категории преступлений, а против неправильного ее понимания и чрезмерного расширения сферы ее действия[5].

Относительно второго вопроса о том, какие деяния следует относить к категории преступлений с двумя формами вины, Н. А. Никитина полемизирует с теми, кто предлагал относить к данной категории преступлений преступные деяния, связанные с нарушением специальных правил, повлекших по неосторожности тяжкие последствия; преступные деяния, где формы вины следует устанавливать к различным обстоятельствам преступления; должностные преступления; преступные деяния, где двойная форма вины устанавливается в пределах умысла или неосторожности; преступные деяния, связанные с превышением пределов необходимой обороны.

О наличии в преступлении двух форм вины, речь может идти лишь в тех случаях, где само деяние, отношение к которому у виновного умышленное, является преступным, а к последствию этого деяния, являющемуся его квалифицирующим признаком - неосторожное.

Преступления с двумя формами вины делятся на два вида: первый - преступления, основной состав которых материален, а тяжкое последствие выступает квалифицирующим признаком и второй - преступления, основной состав которых формален, а наступившее последствие, выходящее за рамки основного состава, превращает его в материальное.

По третьему вопросу, по нашему мнению нет оснований говорить о некой третьей форме вины, не укладывающейся в понятие умысла и неосторожности.

Сами авторы, утверждающие существование смешенной формы вины как самостоятельной, при описании ее признаков пользуются категориями умысла и неосторожности.

Законодатель в статье 27 Уголовного Кодекса прямо устанавливает, что, если в результате умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за них наступает только в случае их причинения по легкомыслию и небрежности, повторяя при этом нормативные формулы этих видов неосторожности, известные в ст. 26 УК РФ.

Таким образом, нигде нельзя встретить описание признаков двойной (смешанной) формы вины отличных от признаков умысла и неосторожности. Все это свидетельствует о том, что смешанная форма вины, как самостоятельная, третья форма вины, не существует, так как она полностью укладывается в признаки умысла и неосторожности.

Все вышеизложенное позволяет утверждать, что особой смешанной формы вины, объединяющей в себе признаки умысла и неосторожности, не существует. Существует лишь две известные закону формы вины, которые и устанавливаются в отношении основного состава и в отношении квалифицирующего признака самостоятельно.

В соответствии со ст. 27 УК РФ к рассматриваемой категории преступлений следует относить деяния, где к самому действию виновный относится умышленно, а к наступившим в результате его совершения тяжким последствиям - неосторожно.

Принимая во внимание, что в соответствии со ст. 24 ч.2 УК РФ деяния, которые могут быть совершены только по неосторожности, должны иметь в своем тексте непосредственное указание на неосторожный характер, к преступлениям с двумя формами вины должны быть отнесены все деяния, где субъективная сторона основного состава характеризуется умышленной формой вины (о чем либо непосредственно указано в тексте самой статьи, либо указание на конкретную форму вины в основном составе отсутствует, и, следовательно, может иметь место и умысел), а в отношении дополнительных, тяжких последствий, предусмотренных в квалифицированных составах, психическое отношение к последствиям характеризуется неосторожной формой вины (о чем либо прямо указано в тексте статьи, либо форма вины не указана и, следовательно, может иметь место и неосторожность).

Отсутствие указания, прямого или опосредованного (например, обозначение цели при умысле), на форму вины в основном или квалифицированном составах, исходя из определений умысла и неосторожности закрепленных в законе, дает основания полагать, что субъективная сторона этой части деяния может характеризоваться как умыслом, так и неосторожностью.

Анализ конкретных статей Особенной части позволяет сделать вывод о том, что все преступления с двумя формами вины можно разделить на две группы:

1. деяния, где квалифицированное последствие, является неосторожным преступлением, предусмотренным другой статьей Уголовного кодекса в качестве самостоятельного состава (ст. 131 ч,4 п. «а» УК РФ);

2. деяния, где квалифицированное последствие - только квалифицирующее обстоятельство и в качестве самостоятельного состава нормами Особенной части УК не предусмотрено (ст. 250 ч.2 УК РФ загрязнение вод, повлекшее массовую гибель животных).

В тех случаях, когда форма вины в квалифицированном составе не определена, то в соответствии со ст. 24 УК РФ теоретически может иметь место, как умысел, так и неосторожность, практически же вопрос о форме вины в отношении последствий (следовательно, и о том, является ли деяние преступлением с двумя формами вины) будет зависеть от фактических обстоятельств и должен решаться применительно к конкретному преступному деянию.

Такое состояние ограничивается ситуациями совершения умышленного преступления с материальным составом, когда в отношении наступивших последствий субъект проявляет неосторожность[6]. В тех же случаях, когда последствия определены в общем виде как «тяжкие», вопрос об этих последствиях является вопросом факта и должен решаться относительно каждого конкретного преступления в отдельности, но какие бы последствия не были квалифицированы как тяжкие, они либо будут являться самостоятельным преступлением (причинение по неосторожности тяжкого вреда здоровью), либо нет (длительная приостановка или дезорганизация работы предприятия), т.е., в конечном счете, все эти деяния могут быть отнесены к одной из выделенных групп.

Мы полагаем, что обоснованность распространения положений, закрепленных в ст. 27 УК РФ, на преступления рассматриваемой категории, следует определять применительно к указанным группам по-разному: во втором случае введение положения о том, что ответственность за наступление последствия возможна только в случае, когда в отношений этого последствия установлена неосторожная вина лица, находится в русле концепции субъективного вменения, так как с одной стороны это не позволит лицу избежать ответственности за наступившее неосторожное последствие, являющееся результатом его умышленных действий, в связи с тем, что последствие самостоятельным составом не является и привлечь по-иному за его наступление невозможно; с другой стороны допускает возможность вменения этого последствия только при наличии вины в его наступлении, что позволит избежать случаев осуждения за невиновное причинение вреда.

Вопрос об обоснованности распространения положений, закрепленных в ст. 27 УК РФ, на те преступления с двумя формами вины, которые образованны совокупностью двух преступлений, требует, по мнению автора, дополнительного изучения. В данном случае речь не идет о невозможности привлечения к ответственности за наступление тяжких последствий иным способом, так как ответственность за наступление тяжких последствий в случае неосторожного их причинения предусмотрена в другой статье Особенной части Уголовного кодекса. В рассматриваемых случаях, фактически, имеет место два самостоятельных преступления, объединенных законодателем в один сложный состав, о чем неоднократно отмечалось в уголовно-правовой литературе[7]. Эти составы представляют собой модель идеальной совокупности умышленного и неосторожного преступлений, где неосторожное преступление выступает в качестве квалифицирующего признака умышленного преступления.

В основе признания того или иного поступка или группы человеческих поступков единичным преступлением, а, следовательно, и в основе конструкции нормы Особенной части его предусматривающей, лежат социальные свойства этих поступков: распространенность, повторяемость, типичность. Только будучи квалифицированным как единое, преступление, совершенное лицом деяние может получить правильную юридическую оценку, а виновный - справедливое наказание.

Основанием объединения двух преступлений (умышленного и неосторожного) в один состав должно было явиться то, что правильная квалификация и назначение справедливого наказания возможно только в случае, если совершенное лицом деяние будет квалифицировано не как два самостоятельных преступления, а как одно преступление со сложным составом.

Проведенное Н. А. Никитиной исследование позволило утверждать, что это далеко не так. В тех случаях, когда преступления с двумя формами вины фактически образованы совокупностью двух преступлений (умышленного и неосторожного), возникает целый ряд вопросов при квалификации, привлечении к уголовной ответственности и назначении наказания за совершение указанных деяний. Проблемы, возникающие при применении ст. 27 УК РФ к данной группе преступных деяний, имеют как теоретический, так и практический характер, среди них можно выделить следующие:

– правомерность признания преступлений с двумя формами вины, образованных совокупностью умышленного и неосторожного преступлений, в целом умышленными деяниями;

– определение возраста привлечения к уголовной ответственности за преступления с двумя формами вины, образованные совокупностью умышленного и неосторожного преступлений;

– наличие стадий преступной деятельности в преступлениях с двумя формами вины, образованных совокупностью умышленного и неосторожного преступлений;

– возможность соучастия в преступлениях с двумя формами вины, образованных совокупностью умышленного и неосторожного преступлений;

– назначение наказания за преступления с двумя формами вины, образованные совокупностью умышленного и неосторожного преступлений[8].

Она же утверждает, что правомерность признания преступлений с двумя формами вины, образованных совокупностью умышленного и неосторожного преступлений в целом умышленными деяниями противоречит не только идее, лежащей в основе концепции преступлений с двумя формами вины, но и основным принципам уголовного права[9].

Оценка таких преступлений в целом, как умышленных, то есть как совершенных с одной формой вины, оправдана с точки зрения законодателя, предусмотревшего возможность существования только двух форм вины: умысла и неосторожности, и привязавшего к ним все институты уголовного права. Но является ли это правомерным с точки зрения теории субъективного вменения, развитие которой и послужило основанием возникновения концепции преступлений с двумя формами вины?

Признав существование преступлений с двумя формами вины, следовало бы и относиться к ним, как к совершенным именно с двумя формами вины, предусмотрев особые юридически значимые последствия за совершение именно этой категории преступлений, иначе необходимость установления конкретной формы вины, с которой совершается деяние и наступает последствие, теряет смысл, так как деяние признается в целом все равно умышленным. Человек должен нести ответственность лишь за то, в чем есть его вина, и в той степени, в которой эта вина установлена, иначе исчезает база даже для теоретических рассуждений, и это порождает только лишние проблемы и противоречия, проявляющиеся при анализе конкретных статей Особенной части УК РФ.

В сущности, деяния такого рода складываются из двух преступлений: одно совершается умышленно, а другое - неосторожно. Но это обязательно должны быть два преступления, в отношении каждого из которых устанавливается не просто вина, а вина уголовно-правового свойства[10].

Так, ч. 4 ст. 111 УК РФ, предусматривает ответственность за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. В соответствии со ст. 15 УК РФ деяния, предусмотренные ч.ч. 1,2 ст. 111 УК РФ, исходя из максимального наказания, предусмотренного за их совершение, отнесены законом к категории тяжких преступлений. По ч. 4 ст. 111 УК РФ максимальное наказание предусмотрено 15 лет, т.е. в соответствии со ст. 15 УК РФ данное деяние относится к категории особо тяжких преступлений. Получается, что причинение смерти по неосторожности - неосторожное преступление - которое само по себе не может быть ни тяжким, ни тем более особо тяжким «превращает» умышленное преступление из тяжкого в особо тяжкое. Анализ статей Особенной части показал, что такое несоответствие наблюдается и в других статьях Особенной части УК РФ. Неосторожное преступление просто самим фактом своего наступления меняет характер умышленного деяния, превращая его из преступления небольшой или средней тяжести в тяжкое, а из тяжкого в особо тяжкое.

Высказанное в литературе предложение о том, что при решении вопроса о правовых последствиях следует учитывать только умышленную часть деяния[11], хотя и в большей мере соответствует принципу виновной ответственности, тоже не отражает в полной мере все аспекты совершенного преступления.

Представляется, что ввиду отсутствия специальных правил (привлечения к ответственности, назначения наказания, освобождения от ответственности и т.д.) применительно к преступлениям с двумя формами вины раздельная оценка преступных деяний, объединенных законодателем в один сложный состав, позволит наиболее точно отразить сложившуюся ситуацию. Это, с одной стороны, позволит избежать парадоксальной ситуации, когда неосторожное последствие «переводит» умышленное преступление в более тяжкую категорию, а с другой позволяет в полной мере реализовать принцип справедливого наказания, когда виновному будет назначено наказание, соответствующее категории умышленного и неосторожного преступлений, которые он совершил.

Рассматривая возраст привлечения к уголовной ответственности за совершение преступлений с двумя формами вины, образованных совокупностью умышленного и неосторожного преступлений необходимо учитывать вопрос о том, с какого возраста должна наступать уголовная ответственность за ряд деяний, субъективная сторона которых характеризуется двумя формами вины (ст. 111 ч. 4УК РФ, ст. 126 ч. 3 УК РФ, ст.131 ч. 4 УК РФ, ст. 132 ч. 4УК РФ, ст. 167 ч.2 УК РФ, ст. 205 ч. 2 УК РФ, ст. 206 ч. 3 УК РФ).

В соответствии со ст.20 УК РФ ответственность за указанные преступления наступает с 14 лет. Однако, как уже отмечалось, преступления с двумя формами вины, хотя и предусмотрены одной статьей Уголовного Кодекса, фактически состоят из двух преступлений. Это в полной мере распространяется на вышеперечисленные статьи, где «вторым» преступлением является причинение смерти по неосторожности. Ответственность за данное преступление, в соответствии со ст.20 УК РФ, наступаете 16 лет.

Следуя логике законодателя, получается, что лицо, достигшее 14 лет и совершившее два преступных деяния, предусмотренных ст.111 ч. 1 УК РФ и ст. 109 ч.1 УК РФ, может быть привлечено к уголовной ответственности только по ст. 111 ч. 1 УК РФ. Если же субъект совершает одно деяние, в результате которого наступает смерть потерпевшего по неосторожности, то его действия будут квалифицироваться по ст. 111 ч. 4 УК РФ.

При той ситуации, которую мы имеем сейчас, получается, что если бы преступление, предусмотренное ст. 111 ч.4 УК РФ, совершенное лицом, не достигшим 16 лет, оценивалось бы по совокупности образующих его преступлений (ст. 111 ч.ч.1,2,3 и ст.109 ч.1 УК РФ), и соответственно по ст. 109 ч.1УК РФ несовершеннолетний не мог бы подлежать уголовной ответственности. Это, безусловно, в большей бы степени соответствовало бы другим институтам уголовного права, принципу равенства и общемировой тенденции гуманизации общества. Кроме того, такой подход, позволил бы привести в Уголовном Кодексе в однозначное соответствие трактовку вопроса о возрасте наступления уголовной ответственности при совершении преступлений, субъективная сторона которых характеризуется неосторожной формой вины.

Применительно к преступлениям с двумя формами вины возможность прерывание преступной деятельности на стадии приготовления или покушения на умышленное преступление, предусмотренное основным составом, очевидна, но о преступлении с двумя формами вины речь не пойдет. В то же время, есть случаи, когда умышленное преступление не было доведено до конца независимо от воли виновного (совершено покушение на изнасилование), а неосторожный результат наступил (смерть по неосторожности причинена). Как следует квалифицировать данное деяние. Следуя логике законодателя, речь должна пойти о покушении на преступление с двумя формами вины, но ведь неосторожный результат наступил, следовательно, о каком же покушении может идти речь? Такие случал известны судебной практике и суд квалифицировал действия по ч. 3 ст.30 п. «а» ч.4 ст.131УК РФ. Однако, аргументация представляется весьма спорной. Действительно, изнасилования не было, и иначе, как покушение, действия виновного в этой части квалифицировать нельзя. В то же время, имело место причинение потерпевшей смерти по неосторожности, то есть последствие наступило.

И сразу возникает вопрос о том, как может быть, что в результате действий, квалифицированных как покушение на преступление, преступный результат все-таки наступил.

Квалификация данных действий по совокупности преступлений по ст.ст. 30, 131 ч. 1 УК РФ и ч.1 ст.109 УК РФ позволила бы более точно охарактеризовать содеянное, так как в этом случае было бы учтено и то, что преступление, предусмотренное ст. 131 УК РФ, не было доведено до конца, и то, что смерть потерпевшей по неосторожности наступила.

Далее обратим внимание на проблемы соучастия в контексте исследуемого вопроса. И теория, и судебная практика свидетельствуют о том, что соучастие, как умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении преступления, возможно при совершении преступлений с двумя формами вины. В то же время, квалифицированный состав - это неосторожное преступление, и, допуская возможность соучастия в причинении, например, смерти по неосторожности (ч.4 ст. 111 УК РФ), законодатель, в какой-то мере, допустил возможность неосторожного сопричинения, которое, в принципе, не признает.

По нашему мнению, вопрос о соучастии в преступлениях с двумя формами вины должен решаться не применительно ко всему преступлению в целом, а применительно к каждому из образующих его преступлений в отдельности. Соучастие в полной мере возможно в рамках основного состава преступлений с двумя формами вины (умышленного преступления), это соответствует законодательному определению института соучастия и практике его применения. В то же время, при решении вопроса о возможности соучастия в отношении квалифицированного последствия рассматриваемой категории преступлений (неосторожного преступления) возникают определенные сложности, ввиду отсутствия специальных норм, регулирующих этот вопрос, применительно к данной категории преступных деяний. Они состоят в необходимости установления неосторожной формы вины в отношении наступившего последствия в результате совместных действий нескольких лиц, в определении личного «вклада» каждого в наступление именно этого последствия.

И, хотя закон не предусматривает возможности соучастия в неосторожных преступлениях, вопрос о соучастии применительно к квалифицированному составу преступлений с двумя формами вины следовало бы решать по правилам неосторожного сопричинения.

На основании анализа статей Особенной части УК РФ, предусматривающих наказание за совершение преступлений с двумя формами вины при назначении наказания за совершение преступлений с двумя формами вины, образованных совокупностью умышленного и неосторожного преступлений, мы приходит к выводу о том, что далеко не всегда наказание соответствует принципам справедливости и гуманизма. Так, например. за совершение двух преступлений, предусмотренных, ст. 131 ч.1 УК РФ и 109 ч.1 УК РФ, совершенных разновременно, наказание будет меньше, чем, если они были совершены единовременно. Нельзя так же не отметить, что верхний предел санкций ряда статей, предусматривающих ответственность за преступления с двумя формами вины, совпадает с санкцией, предусмотренной ч.1 ст. 105 УК РФ. То есть, как за убийство без отягчающих обстоятельств, может быть назначено наказание, в частности, по ч.4 ст. 111 УК РФ; по п. «в» ч. 3 ст.126 УК РФ; по п. «а» ч.4 ст. 131 УК РФ; п. «а» ч.4 ст.132 УК РФ и это при том, что смерть причиняется все-таки по неосторожности.

В то же время, судебная практика, как показывает проведенное автором исследование, при назначении наказания за преступления с двумя формами вины, несмотря на большую «вилку» (от 5 до 15 лет по ст. 111 ч.4 УК РФ) склонна к назначению более мягкого наказания.

На основании изложенного мы приходим к выводу о том, что санкции, предусмотренные за совершение преступлений с двумя формами вины, (в частности речь идет о ч. 4 ст. 111 УК РФ), несмотря на большой диапазон, не отражают в полной мере характер и степень общественной опасности данных преступлений. В то же время, назначение наказания по совокупность двух преступлений, образующих этот сложный состав преступления с двумя формами вины, в большей степени отражало бы характер и степень общественной опасности содеянного и представлялось бы более целесообразным.

[1] Фейербах П. А. Уголовное право. – СПб., 1810. – С. 56-57.

[2] Там же. – С. 56-57.

[3] Никитина Н. А. Преступления с двумя формами вины: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. – СПб., 2011. – С. 10.

[4] См: Русское уголовное право. Пособие к лекциям Н.Д. Сергеевского. Часть Общая. Издание девятое. – СПб., 1911. – С. 265; Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая. T. l – M., 1994. – С. 260-262.

[5] Никитина Н. А. Преступления с двумя формами вины: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. – СПб., 2011. – С. 11.

[6] Лукьянов В. Форма вины в дорожно-транспортных правонарушениях // Российская юстиция. – 2002. – № 12. – С. 15.

[7] См: Назаренко Г. В. Вина в уголовном праве. – Орел, 1996. – С. 50; Лунеев В. В. Субъективное вменение. – М., 2000. – С. 55-56; Безбродов Д. Общая характеристика вины соучастников преступления // Уголовное право. – 2004. – № 2. – С.9; Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. – СПб., 2003. – С. 129.

[8] Никитина Н. А. Преступления с двумя формами вины: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. – СПб., 2011. – С. 16.

[9] Там же.

[10] Осипов В. О преступлениях с двумя формами вины // Законность. – 2001. – № 5. – С. 21.

[11] Горбуза А. Д. Смешанная форма вины по советскому уголовному праву: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. – М., 1972. – С. 13.