в уголовном процессе неоднократно являлась предметом исследования ученых-юристов. Сущность уголовной защиты рассматривалась еще в трудах П. Сергеича (П.С. Пороховщикова), который называл защитой «спор против обвинения» и считал, что «вопреки ходячему мнению, бывают такие дела, в которых настоящей защиты быть не может. Если виновность подсудимого несомненна, а преступление по закону наказывается справедливо или даже недостаточно строго, о чем же спорить законнику?»[1]. Рассматривая сущность и назначение уголовно

процессуальной защиты, Н. Н. Полянский писал о том, что если цель процесса - истина и справедливость, то защита также обязана быть правдивой[2].

Традиционным для русского уголовного процесса является представление о защите как о деятельности, направленной на опровержение обвинения. И.Я. Фойницкий, давая определение защиты, указывал на то, что она является ответом обвинению и представляет собой «совокупность процессуальных прав и мер, направленных к ограждению невиновности подсудимого и его прав и интересов перед уголовным судом»[3]. Ученый характеризовал защиту как обязательный (имманентно присущий) элемент уголовного процесса, без которого уголовно-судебная деятельность как один из видов познавательной деятельности. Если в уголовном процессе сформулировано обвинение, то должна быть допущена и защита, которая, так или иначе, реализуется вне зависимости от типа и формы уголовного процесса в действиях его участников[4]. Подобной точки зрения придерживаются и многие современные ученые[5].

В трудах И.Я Фойницкого защита рассматривается в материальном (непосредственном) и формальном смыслах. Защита в материальном смысле формируется из права знакомиться с обвинением, права заявлять возражения и права противопоставлять доказательствам и требованиям обвинения доказательства и требования, направленные к выгоде обвиняемого. Защита же в формальном смысле - это деятельность представителя по оказанию квалифицированной юридической помощи[6]. При этом автор отмечает, что до определенного этапа развития уголовное судопроизводство содержало механизмы лишь материальной защиты. Защита и обвинение были сосредоточены в руках судьи, который собирал доказательства как против, так и в пользу подсудимого, «формулировал сначала обвинение, потом защиту его и, на соображении тех и других доводов, приходил к решению»[7].

Формальную защиту И.Я. Фойницкий разделял на добровольную и необходимую. Добровольная защита определяется желанием подсудимого, причем защитник приглашается самим обвиняемым (и тогда говорят о защите добровольной по соглашению) или же назначается по его просьбе судом (и тогда говорят о добровольной защите по назначению). Под необходимой защитой ученый подразумевал защиту, осуществляемую независимо от желания подсудимого, в силу требования закона или на основании состоявшегося решения суда[8].

В работах М.С. Строговича защита также определяется как совокупность процессуальных действий, направленных на опровержение обвинения, на установление невиновности обвиняемого или на смягчение его ответственности[9]. Однако он подверг критике данную И.Я Фойницким классификацию защиты в уголовном процессе, отмечая, что «такое различение понятий защиты нельзя признать удачным, так как защита не в одном каком-либо смысле, а во всех смыслах есть защита от обвинения, и она производится теми участниками процесса, которых закон на это уполномочивает».[10] Квалифицированная юридическая помощь, оказываемая защитником, есть не что иное, как одна из форм осуществления права обвиняемого на защиту. На основании этого юридическая помощь, оказываемая защитником, не представляет собой некую обособленную форму защиты и ее не следует именовать защитой в формальном смысле, или формальной защитой.

Полагаем, что разделение защиты на осуществляемую самим подсудимым и осуществляемую адвокатом-защитником действительно является малопродуктивным, так как в соответствии с позицией законодателя (п. 45, 46 ст. 5 УПК РФ) деятельность обоих этих участников процесса охватывается единой уголовно-процессуальной функцией - функцией защиты от обвинения.

В трудах современных ученых при определении понятия защиты нередко указывается на средства и способы достижения целей защиты, иногда приводится классификация видов защитительной деятельности, обозначаются её принципы, рассматривается причинный характер формирования целей защиты. Так, М. О. Баев дает следующее понятие защиты от уголовного преследования - «это процессуальная и криминалистическая деятельность, осуществляемая стороной защиты в целях опровержения обвинения (в смысле п. 22 ст. 5 УПК), путем выявления обстоятельств, оправдывающих подозреваемого/обвиняемого либо смягчающих его ответственность»[11]. Данное определение интересно, по нашему мнению, тем, что, помимо классического закрепления целей защиты, оно отражает методику их достижения. При этом М.О. Баев проводит классификацию защитительной деятельности, выделяя коалиционную и коллизионную защиту. Под коалиционной защитой автор понимает такие взаимодействия адвоката со своим подзащитным, его представителями, защитниками других обвиняемых по уголовному делу, которые характеризуются не только единством цели их деятельности в уголовном судопроизводстве, но и консенсусом между ними относительно планируемых и реализуемых средств ее достижения. Коллизионная же защита предполагает такие взаимодействия адвоката с указанными участниками процесса, которые, имея единую цель деятельности, в то же время содержат противоречия относительно планируемых и реализуемых защитником средств ее достижения[12].

Полагаем, что в широком смысле для защиты, с учетом характера данной деятельности, ее направленности, всегда свойственна некая коллизионность. В уголовном судопроизводстве коллизионность

защитительной деятельности априори неизбежна в силу противоположных, взаимоисключающих интересов участников уголовно-процессуальных отношений, в силу их конфликтного взаимодействия.

Рассматривая защиту как системообразующий фактор уголовного судопроизводства, В.Л. Григорян определяет ее как деятельность по опровержению подозрения и обвинения, смягчению уголовного наказания, отстаиванию других прав, свобод и законных интересов лиц, привлекаемых и привлеченных к уголовной ответственности[13]. Автор отмечает, что защитительная деятельность должна быть квалифицированной, активной и независимой и основываться на началах диспозитивности, конфиденциальности, согласованности действий субъектов защиты[14].

Похожим образом определяя цели защиты, как выяснение обстоятельств, оправдывающих обвиняемого, исключающих или смягчающих то наказание, которое ему может быть назначено, а также охрану его личных и имущественных прав, профессор Ю.И. Стецовский включает в понятие защиты эндогенный компонент, а именно осознанность предпринимаемых субъектами защитительной деятельности действий и их стремление к достижению стоящих перед защитой целей, отмечая, что защита в уголовном процессе - это сознательные, целеустремленные действия самого обвиняемого (подозреваемого) и его защитника[15]. Эндогенный характер формирования защиты как творческой деятельности, предполагающей свободу выбора направления, а также применяемых средств и приёмов, отмечает и Н.А. Пастернак, указывая однако, что способы и средства, обеспечивающие достижение целей защиты, не должны противоречить действующему закону[16].

Вместе с тем предложен и иной подход к определению содержания термина «защита». Некоторые ученые рассматривают защиту как деятельность «по противодействию незаконным нарушениям и ограничениям прав, свобод и интересов личности, предупреждению этих нарушений и ограничений, а также возмещению причиненного вреда в случае, если предупредить или отразить нарушения и ограничения не удалось»[17]. Так, М. М. Выдря определял защиту не как функцию, противостоящую обвинению, а как функцию, противоборствующую неправомерным действиям по отношению к любому участнику процесса во всех стадиях[18].

Сторонники такой точки зрения полагают, что защита возникает в связи с нарушением субъективных прав и, следовательно, она присуща всем участникам уголовного процесса, в том числе, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, и представляет собой совокупность процессуальных действий, посредством которых указанные лица реализуют предоставленные им возможности по отстаиванию и защите своих прав и законных интересов либо прав и законных интересов защищаемого или представляемого ими лица[19]. В силу этого предлагается выделять в уголовном процессе защитительную деятельность в общеправовом смысле и специальную защитительную деятельность, осуществляемую стороной защиты[20].

Подобное разделение видится нам неверным, так как оно размывает границы данного термина. Мы не можем согласиться с утверждением о том, что защита осуществляется всеми участниками процесса, в том числе прокурором, следователем, дознавателем и т.д., поскольку, осуществляя уголовное преследование, они защищают права и интересы потерпевшего[21]. По нашему мнению, права М. В. Парфенова, отмечающая, что в данном случае уместнее говорить не о защите, а об охране прав потерпевшего, так как защита как направление деятельности в уголовном судопроизводстве может осуществляться исключительно субъектами, не обладающими властными полномочиями[22]. На это же обращала внимание И. А. Насонова, отмечая, что государственные органы защищают права граждан своими, особыми методами, в частности, посредством обеспечения права на защиту, но не осуществляют саму защитительную деятельность. Поэтому не оправданно считать государственные органы и должностных лиц субъектами защиты применительно не только к защите обвиняемого, но и потерпевшего[23]

Таким образом, в рамках современного подхода российской уголовно- процессуальной доктрины к определению сущности защиты можно выделить два направления: генерализированное, согласно которому защита в рамках уголовного процесса осуществляется всеми участниками процесса в случае нарушения или ограничения прав, свобод и законных интересов (а равно в случае угрозы ограничения или нарушения прав, свобод и законных интересов); и практико-ориентированное направление, рассматривающее защиту исключительно как деятельность представителей стороны защиты.

В теории уголовного процесса зарубежных стран понимание сущности защиты определяется многими факторами (типом правовой семьи, формами уголовного процесса в том или ином государстве и т.д.). Так, в Республике Польша широкое распространение получила предложенная некогда И.Я. Фойницким концепция разделения защиты на формальную и материальную. Такого мнения придерживается, например, М. Календовская-Матейчук, понимая под материальным аспектом защиты возможность обвиняемого защищать свои интересы самостоятельно активными и пассивными средствами (например, наделение его правом представлять доказательства, участвовать в заседаниях суда, знакомиться с материалами дела, отказаться от дачи показаний и т.д.). Формальный аспект защиты, выражается в праве на получение квалифицированной юридической помощи. При этом важной характеристикой формального аспекта защиты выступает оказание адвокатом бесплатной юридической помощи неимущим гражданам[24].

Профессор Т. Г ардоцка обращает внимание на то, что процессуальный закон содержит два вида требований к защитительной деятельности в уголовном процессе: формальные и материальные. Под формальными требованиями понимаются, например, обязательное наличие у защитника статуса адвоката или содержащееся в законодательстве Польши ограничение количества адвокатов у подозреваемого (обвиняемого). Под материальными требованиями понимаются запреты на совершение адвокатом в процессе оказания квалифицированной юридической помощи действий,

противоречащих закону[25].

Всё изложенное свидетельствует о том, что такие понятия, как «защита» и «защитительная деятельность» рассматриваются многими отечественными и зарубежными учеными как тождественные,

однопорядковые. Полагаем, что подобные представления являются в целом правильными. Однако недопустимо говорить также о синонимичности таких категорий, как защитительная деятельность, функция защиты и институт защиты.

Если исходить из понимания уголовно-процессуальной функции, как «полномочия суда и сторон осуществлять в пределах своей компетенции только определенный вид уголовно-процессуальной деятельности сообразно его назначению (роли) в состязательном уголовном процессе»[26], то функция защиты, может быть определена как деятельность по оспариванию причастности лица к совершенному преступлению, опровержению обвинения в полном объеме или в какой-либо его части, размера вреда, причиненного преступлением, приведению доводов, положительно характеризующих лицо, подвергаемое уголовному преследованию, обосновывающих несоразмерность ограничений прав и свобод такого лица особенностями его характера и совершенного деяния[27].

Ныне в действующем законодательстве зафиксировано положение о том, что защита представляет собой одно из направлений (функций) уголовно-процессуальной деятельности (ст. 15 УПК РФ). Рассматривая сущность данной процессуальной функции, Н. А. Дмитриева отмечает, что она является многоаспектной деятельностью, которая выражается в: 1) защите от обвинения (подозрения); 2) защите прав и охраняемых законом интересов подозреваемого (обвиняемого); 3) возражении против гражданского иска; 4) содействии обвиняемого уголовному судопроизводству[28].

Институт же защиты в доктрине уголовного процесса определяется в зависимости от того, какое содержание вкладывается авторами в само понятие защиты, и того, кто рассматривается в качестве субъектов осуществления защитительной деятельности. Так, Д. Т. Арабули понимает под ним систему правовых норм, регулирующих взаимно обусловленную деятельность участников уголовного судопроизводства в рамках соответствующих уголовно-процессуальных функций, направленную на восстановление нарушенных в результате совершения преступления прав и законных интересов потерпевших и привлечение виновного к уголовной ответственности с соразмерным ограничением каждого в его правах и свободах, когда создаются условия, обеспечивающие возможность осуществления и саму реализацию прав вовлеченными в уголовнопроцессуальные отношения лицами[29].

Другие авторы говорят об институте защиты «как совокупности юридических норм, регулирующих деятельность субъектов защиты, ориентированную на отстаивание и охрану прав, свобод и законных интересов подозреваемого и обвиняемого и регламентирующих правоотношения, возникающие в связи с этой деятельностью»[30]. По нашему мнению, защита как институт уголовно-процессуального права представляет собой совокупность юридических норм, регламентирующих уголовнопроцессуальную деятельность участников процесса со стороны защиты, и отношения, связанные с опровержением или смягчением обвинения.

Тем самым понятие «защита» в теории уголовного судопроизводства рассматривается как сложное правовое явление: как собственно уголовнопроцессуальная деятельность, как ее направление, то есть уголовнопроцессуальная функция, как институт уголовно-процессуального права. При этом, по мнению В.Д. Адаменко, защита как уголовно-процессуальная деятельность и защита как институт уголовно-процессуального права - это две стороны одной и той же проблемы[31].

Говоря о сущности защитительной деятельности, о сущности самой уголовно-процессуальной защиты, необходимо также учитывать, что она является элементом более высокой системы - системы социальной защиты, которая рассматривается в широком и в узком смысле.

Социальная защита в широком смысле - это деятельность государства по воплощению в жизнь целей и приоритетных задач социальной политики, по реализации совокупности законодательно закрепленных экономических, правовых и социальных гарантий, обеспечивающих каждому члену общества соблюдение важнейших социальных прав[32]. Однако социальная защита не исчерпывается деятельностью только государственных органов. Поэтому социальную защиту в широком значении точнее определять как систему государственных и общественных мер, направленных на охрану прав личности, ее общественных и экономических интересов[33].

В узком же смысле социальная защита понимается как забота государства, общества о гражданах, нуждающихся в помощи, содействии в связи с возрастом, состоянием здоровья, социальным положением, недостаточной обеспеченностью средствами существования, то есть, как система материального обеспечения нуждающихся членов общества[34].

Полагаем, что в соответствии с широким толкованием термина «социальная защита», защита, осуществляемая в рамках уголовного

процесса, должна рассматриваться в качестве одного из ее проявлений, так как она призвана обеспечить одно из основополагающих конституционных прав личности - право на квалифицированную юридическую помощь (ст. 48 Конституции России).

Как справедливо отмечено Д.В. Кимом, неоклассическая картина мира, сформировавшаяся в первой трети ХХ в., существенно изменила

категориальный аппарат науки, представление о реальности, причинности. Очевидной стала необходимость получения знаний в результате междисциплинарных исследований, невозможность разделения целостности знания о мире на отдельные изолированные дисциплины[35]. Разработки в области философии и психологии показывают, что системный подход

следует считать разновидностью метода диалектического познания[36]. Поэтому при определении свойств защитительной деятельности в уголовном процессе следует, по нашему мнению, учитывать опыт аналогичных

исследований в других научных сферах. Это вызвано, во-первых, объективным сближением различных отраслей научного знания, а во-вторых, тем, что фундаментальные свойства защитительной деятельности проявляются во всех ее формах, но характеризуются при этом различной степенью интенсивности.

Рассматривая защитительную деятельность в уголовном судопроизводстве, ее свойства, необходимо исходить из признаков и свойств такой фундаментальной категории, как квалифицированная юридическая помощь, которая обеспечивается во всех видах судопроизводства, а также в некоторых внесудебных отношениях.

Ныне в законе отсутствует определение понятия «квалифицированная юридическая помощь», хотя в специальной литературе уже много лет обсуждается необходимость принятия специализированного нормативного акта, который был бы посвящен вопросам оказания квалифицированной юридической помощи[37]. В 2008 году был подготовлен проект Федерального Закона «Об оказании квалифицированной юридической помощи в Российской Федерации»[38], в котором под такой помощью подразумевалась любая самостоятельная деятельность по предоставлению на постоянной профессиональной основе юридических услуг на территории Российской Федерации. Под юридическими услугами в данном законопроекте понимались консультирование по вопросам права и разъяснение основанных на действующем законодательстве прав и обязанностей юридических и физических лиц как в устной, так и в письменной форме; подготовка и составление любых юридически значимых документов, в том числе заявлений, жалоб, ходатайств; представительство и защита интересов юридических и физических лиц в конституционном, гражданском и административном судопроизводстве, представительство и защита интересов юридических и физических лиц в арбитражном судопроизводстве и иных процедурах разрешения споров субъектов хозяйственной деятельности; защита и представительство в уголовном судопроизводстве и производстве по делам об административных правонарушениях; представительство и защита интересов юридических и физических лиц в третейском суде, международном коммерческом арбитраже и иных органах разрешения конфликтов; представительство и защита интересов юридических и физических лиц в органах государственной власти, органах местного самоуправления, общественных объединениях и иных организациях; представительство и защита интересов юридических и физических лиц в связи с выборами в органы государственной власти и органы местного самоуправления; осуществление субъектами оказания квалифицированной юридической помощи в случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, иных видов деятельности с целью обеспечения или защиты прав и законных интересов юридических и физических лиц.

Таким образом, защита по уголовным делам выступает как вид квалифицированной юридической помощи.

Действующий Федеральный закон «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации» в ст. 6 говорит о следующих видах бесплатной юридической помощи: правовое консультирование; составление заявлений, жалоб, ходатайств и других документов правового характера; представление интересов граждан в государственных и муниципальных органах, организациях, а также в судах[39]. В соответствии с данным законом оказание бесплатной юридической помощи осуществляется участниками государственной системы бесплатной юридической помощи; участниками негосударственной системы бесплатной юридической помощи; иными лицами, имеющими право на оказание бесплатной юридической помощи. Уголовно-процессуальная защитительная деятельность также отнесена указанным законом к государственной системе оказания квалифицированной юридической помощи.

Анализ норм УПК РФ (ст. 16, 49, 56 и др.) позволяет говорить о том, что в сфере уголовного судопроизводства оказание квалифицированной юридической помощи возложено, прежде всего, на адвокатов. Но адвокатура не может считаться одним из элементов государственной системы оказания квалифицированной юридической помощи. Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в ст. 3 закрепляет, что адвокатура представляет собой профессиональное сообщество адвокатов, при этом, поскольку она является институтом, способствующим формированию гражданского общества, ее не следует включать в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления[40]. Тем самым положения Федерального закона «О бесплатной юридической помощи» вступают в определенное противоречие с положениями Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре».

Отнесение адвокатуры к структурным элементам системы государства искажает природу данного института. Являясь единственным законодательно закрепленным институтом гражданского общества, адвокатура может рассматриваться в качестве одного из основных субсидиарных механизмов защиты прав. Не случайно институт адвокатуры называют институтом правозащиты, или институтом защиты права. Именно адвокатура способна положительно повлиять на процесс осознания обществом своих прав и обязанностей.

При этом для адвокатуры важна не только защита частных интересов определенных лиц, но и защита публичных интересов общества. Выступая представителем в частно-правовой сфере, адвокат реализует свою публичную функцию. Целью участия адвокатов в рассмотрении споров физических и юридических лиц в гражданском судопроизводстве выступает как обеспечение законного интереса частных лиц, так и содействие утверждению принципа состязательности судебного процесса, а равно иных принципов демократического и правового государства. Таким образом, в деятельности адвокатуры сочетается защита частного интереса и публичного интереса общества. Противоречивость этих интересов продуцирует этические конфликты в деятельности адвоката, и чаще всего почвой подобных конфликтов становится именно уголовное судопроизводство.

Как уже отмечалось, уголовно-процессуальная защита входит в систему квалифицированной юридической помощи. Однако столь же очевидным представляется и ее причисление к системе правозащитной деятельности.

Правозащита - широкое понятие, охватывающее многие аспекты оказания квалифицированной юридической помощи. Как справедливо отмечено, правозащита - это феномен гражданского общества, направленный на выявление и изобличение правонарушений, исходящих от представителей государственной власти, и она представляет собой «систему правового профессионального контроля за соблюдением государственным аппаратом законов от имени гражданского общества перед Верховной властью»[41]. Вместе с тем вызывает сомнение определение целей правозащиты как недопущение, выявление и изобличение произвола государственных органов. Несомненно, что контроль за исполнением законов является прямой обязанностью целого ряда государственных органов, однако не следует забывать о действующей презумпции знания закона, которая возлагает обязанность его соблюдения на всех граждан Российской Федерации. Если мы сводим цели правозащиты к названным выше, то очевидно, что она возможна лишь в тех правовых отношениях, в которых проявляется государственный элемент. Но подобное утверждение не выдерживает критики.

На наш взгляд, следует характеризовать правозащиту как систему правового контроля за соблюдением государственным аппаратом, физическими лицами и организациями действующих нормативно-правовых актов. Правозащитная деятельность - это не только активные меры общественного контроля в интересах гражданского общества и верховной власти за правомерным отправлением своих функций государственными органами, но и за всеми иными субъектами права.

Говоря о соотношении понятий «правозащита» и «правоохрана», следует отметить, что правоохрана представляет собой государственную систему легитимного силового воздействия на граждан для обеспечения их законопослушного поведения. Для нее характерно наличие определенного аппарата принуждения[42]. Аналогичной точки зрения придерживается, по нашему мнению, и Конституционный Суд РФ, указавший, например, что «по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм положения ч. 2 ст. 15 УПК РФ не исключают необходимость использования прокурором, следователем, дознавателем в процессе уголовного преследования всего комплекса предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве»[43]. Как представляется, Конституционный Суд в данном случае сознательно избегает использования термина «защита» применительно к деятельности лиц, осуществляющих уголовное преследование, используя вместо него понятие «охрана».

Правозащита свойственна исключительно субъектам, не имеющим властных полномочий. В иных случаях надлежит вести речь о правоохранной, а не о правозащитной деятельности. Однако было бы также неверным сводить правозащитную деятельность к квалифицированной юридической помощи. Правозащитная деятельность может осуществляться субъектами, не имеющими специальной квалификации (профессиональные союзы, общественные организации и т.д.). К тому же правозащитная деятельность может осуществляться не только путем оказания юридической помощи.

Квалифицированная юридическая помощь выступает в качестве одного из видов юридической деятельности и поэтому может реализовываться только путем, прямо регламентированным законом. Юридическая деятельность в специальной литературе определяется, как социальная активность, с помощью которой достигается опосредованный правом результат[44], либо как нормативно регламентированная система последовательно осуществляемых субъектами права в установленных процессуальных формах действий, операций и способов, а также используемых средств, направленных на достижение правовых целей[45].

Как представляется, правозащита выступает в качестве фундаментального понятия, охватывающего не только юридическую деятельность по достижению правовых целей, но и целый ряд действий, не обладающих юридическим характером. В.Л. Казаковым выделены следующие неюридические средства правозащиты: социальные средства; духовные; неюридические средства защиты, выраженные действиями организаций гражданского общества; неюридические средства самозащиты[46]. Одной из специфических форм реализации квалифицированной юридической помощи, носящей при этом правозащитный характер, является уголовно-процессуальная защита.

Г оворя о признаках уголовно-процессуальной защиты, следует отметить, что при всей своей специфике она обладает рядом свойств, присущих любому виду защитительной деятельности, осуществлять который могут дееспособные лица, имеющие надлежащим образом оформленные полномочия на ведение дела (ст. 48 ГПК РФ). Аналогичное положение закреплено и в ст. 59 АПК РФ. При этом судьи следователи, прокуроры не могут выступать в качестве представителей в суде, за исключением случаев их участия в процессе в качестве представителей соответствующих органов или законных представителей (ст. 51 ГПК РФ, ст. 60 АПК РФ).

В уголовном судопроизводстве в качестве защитников участвуют главным образом адвокаты. По определению или постановлению суда в качестве защитника наряду с адвокатом может участвовать один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, об участии которого ходатайствует обвиняемый. Граждане, не обладающие статусом адвоката, могут участвовать в процессе лишь наряду с адвокатом (исключение составляет производство у мирового судьи). Это является важнейшей гарантией обеспечения квалифицированности оказываемых юридических услуг по уголовным делам.

является обязательным признаком любого специалиста. Новый словарь иностранных слов разъясняет понятие «квалифицированный», как имеющий определенную квалификацию, опытный; по отношению к труду - это труд, для выполнения которого требуется специальная подготовка[47]. В словаре С.И. Ожегова

квалифицированный определяется как «требующий специальных знаний»[48]. Думается, что квалифицированность подразумевает не только наличие определенных знаний, но в равной степени обладание умениями, а также навыками, необходимыми для выполнения определенных действий.

УПК РФ предъявляет требования квалифицированности к лицам, осуществляющим защиту по уголовным делам. Участие в качестве защитника лиц без статуса адвоката допустимо лишь в судебном разбирательстве на основании определения или постановления суда. Хотя подобное правило не действует в других видах процесса (арбитражном и гражданском), в которых достаточным основанием участия лица в качестве представителя выступает предъявление надлежаще оформленной доверенности, тем не менее, полагаем, что квалифицированность как требование к деятельности лиц, осуществляющих представление (защиту) интересов, распространяется в равной мере на все виды судопроизводства.

То есть, для представительства в целом и защиты по уголовным делам, в частности, характерен признак квалифицированности. Но в уголовном судопроизводстве этот признак тесно связан с профессиональностью защиты, с наличием статуса адвоката у лица, оказывающего юридическую помощь обвиняемым (подозреваемым). УПК РФ (ст. 51) устанавливает перечень случаев, при которых участие защитника является обязательным, гарантируя квалифицированное представление на следствии и в суде прав и интересов тех категорий обвиняемых (подозреваемых), которые, по мнению законодателя, нуждаются в особой защите.

В Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатская деятельность в целом рассматривается как квалифицированная юридическая помощь. Необходимость обеспечения квалифицированности именно уголовно-процессуальной защиты, качества защитительной деятельности по уголовным делам сделала необходимой разработку в 2016 году проекта российского Стандарта участия адвоката- защитника в уголовном судопроизводстве, в котором оговорены обязанности адвоката, связанные с повышением правовой защищенности интересов доверителя[49].

Другими, тесно взаимосвязанными свойствами защитительной деятельности, на наш взгляд, являются ее рисковый (алеаторный) характер и конфликтность. При всей квалифицированности и профессиональности защита может оказаться недостаточно результативной. Рисковый характер защиты вытекает из конфликтности тех правовых отношений, в которых она осуществляется, а также из независимости и самостоятельности субъектов защитительных действий. Подобный риск свойствен любой человеческой деятельности. В уголовном же судопроизводстве рисковость защитительной деятельности связана с ее коллизионностью, с наличием противоположных интересов различных участников уголовно-процессуальных отношений, с их конфликтным взаимодействием[50].

Внутренняя рисковость защиты имеет место только при условии, если участники уголовно-процессуальных правоотношений в должной мере независимы и самостоятельны (в ином случае исчезает всякая возможность внутреннего риска). То есть, независимость - это одно из ключевых свойств защиты, так как именно она способна обеспечить самостоятельную модель поведения участников уголовного судопроизводства, что и порождает внутреннюю конфликтность их правоотношений. Многие авторы, говоря о началах, определяющих поведение адвоката, называют среди них его самостоятельность, независимость[51].

Как уже отмечалось, с алеаторностью защиты тесно связано такое ее свойство, как конфликтность. В случае, если естественная конфликтность между защитником и стороной обвинения отсутствует, неизменно утрачивается и доверие обвиняемого (подозреваемого) к своему защитнику.

Так, советом адвокатской палаты Воронежской области было возбуждено дисциплинарное производство по жалобе обвиняемого Б. на действия адвоката Ш. Приглашенный самостоятельно обвиняемым Б. адвокат Н. не смогла участвовать на предварительном расследовании, так как находилась на излечении в больнице. В связи с этим следователь обеспечил участие в деле адвоката Ш., которая на протяжении двух месяцев осуществляла защиту обвиняемого Б.; при этом обвиняемый не приносил каких-либо жалоб на действия защитника. Однако по завершении расследования уголовного дела обвиняемый Б. обратился в Совет адвокатской палаты Воронежской области с жалобой, заявив, что адвокат причинила ущерб его конституционным правам, нарушила его право на защиту. В ходе производства по жалобе Б. было установлено, что следователь обеспечил участие в деле адвоката Ш., руководствуясь исключительно мотивами личной приязни. Формально адвокат Ш. действовала независимо, так как данных, свидетельствующих о принуждении защитника к совершению (не совершению) каких-либо действий при оказании квалифицированной юридической помощи обвиняемому Б., не было установлено. Однако деятельность адвоката в данном случае в полной мере была лишена конфликтности. И хотя обвиняемый Б. не оспаривал качество оказанной юридической помощи, не предъявлял претензии относительно составленных защитником документов, по его словам, он утратил доверие к защитнику, когда понял, что она поддерживает дружеские отношения со следователем, что заставило его усомниться в ее объективности[52].

Среди признаков уголовной защиты важное место занимает ее эффективность. В. Л. Григорян связывает эффективность защитительной деятельности с ее квалифицированностью и активностью, отмечая, что именно эти качества в своем диалектическом единстве определяют эффективность защиты[53].

Эффективность уголовной защиты не выступала в качестве самостоятельного предмета научных исследований. При определении понятия эффективности применительно к правосудию А. Ю. Астафьев справедливо указывал на достижение истины по делу при соблюдении прав и законных интересов лиц, участвующих в судопроизводстве (прежде всего обвиняемого и потерпевшего), отмечая, что эффективность судебной деятельности нельзя оценивать только по степени соответствия отдельных решений судьи требованиям законности, справедливости, целесообразности[54]. Необходима оценка средств и способов, обеспечивающих достижение целей правосудия, т.е. гарантий правосудия. Аналогичным образом, полагаем, можно рассматривать сущность эффективности защитительной деятельности. В числе ее элементов следует выделить законодательные положения о требованиях, предъявляемых к защитнику, его правах, обязанностях суда и стороны обвинения и т.д.

В условиях конфликтности и рисковости эффективность защиты определяется теми законодательными механизмами, которые позволяют противостоять обвинению, и фактором «своевременности» использования защитных средств. УПК РФ четко закрепляет случаи, моменты, наступление которых делает возможным участие защитника в деле (ст. 49):

вынесение постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого;

возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица;

фактическое задержание лица, подозреваемого в совершении преступления;

3.1) вручение уведомления о подозрении в совершении преступления;

объявление лицу, подозреваемому в совершении преступления, постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы;

начало осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления;

начало осуществления процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении.

Несмотря на значимость такого свойства как эффективность защиты, в силу ее рисковой характеристики, по нашему мнению, нельзя говорить о том, что эффективность выступает в качестве неотъемлемого атрибута уголовной защиты.

В этом плане значимым представляется вопрос о том, как надлежит оценивать защитительную деятельность, которая, хотя и позволила достичь указанные цели, но, тем не менее, осуществлялась недопустимыми средствами, с нарушением требований закона? Как отмечено Ю. П. Г армаевым, ныне в адвокатской среде достаточно широко распространены непрофессионализм, некорректность, коррумпированные связи с представителями органов правосудия и предварительного расследования[55]. По нашему мнению, защита, успешно добивающаяся поставленных задач недопустимыми средствами, неприемлема. Подобная защита может быть охарактеризована как девиантная (отклоняющаяся) защита. Причем, девиантность здесь носит не только методологический, но и сущностный характер. Полагаем, что такая защита наносит прямой вред общественным отношениям по поводу отправления правосудия, искажает правосознание граждан, обратившихся за квалифицированной юридической помощью.

Говоря об эффективности защитительной деятельности, следует отметить, что действующее законодательство содержит значительное количество прямых гарантий, ее обеспечивающих. Но, кроме того, возможно выделить и «вторичную» (субсидиарную) гарантированность или самозащиту защиты. Применительно к защитительной деятельности в рамках уголовного процесса это проявляется в том, что закон не только обеспечивает гражданам право на квалифицированную юридическую помощь, но и закрепляет механизмы защиты самого этого права. Одним из наиболее ярких примеров «вторичной» гарантированности права на квалифицированную юридическую помощь является, например, норма, закрепляющая свидетельский иммунитет защитника (п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ). Напрямую указанная норма не предусматривает каких-либо дополнительных прав защитнику, однако, несомненно, играет важнейшую роль в обеспечении эффективности защитительной деятельности, по сути, гарантируя возможность реализовывать иные права, закрепленные законом.

И здесь вновь проявляется такое важное свойство защиты, как независимость. Безусловно, что эффективность защиты основана на предоставленной законом адвокату возможности и его способности самостоятельно и независимо определять модель своих действий при оказании юридической помощи. При этом хотелось бы отметить, что эффективность защиты не следует приравнивать к ее результативности. Даже при условиях, когда адвокат-защитник действует грамотно и своевременно, не злоупотребляя собственными полномочиями и не допуская нарушений действующего законодательства, все же доводы защиты могут быть оценены судом как неубедительные, что не свидетельствует о неэффективности защиты. Эффективность защиты, по нашему мнению, подразумевает защиту интересов доверителя методами, не нарушающими нормы действующего законодательства, позволяющими достичь процессуальной истины.

Важным элементом, определяющим эффективность защитительной деятельности, является ее доверительный (фидуциарный) характер. Огромное значение в этом имеет наличие реальных гарантий конфиденциальности адвокатской деятельности. Без действенного обеспечения адвокатской тайны невозможны доверительные отношения между адвокатом и лицом, обратившимся за квалифицированной юридической помощью.

Особенностью защиты, осуществляемой в рамках уголовного процесса, отличающей ее от иных форм квалифицированной юридической помощи, является то, что она детально регламентирована нормами позитивного законодательства. Деятельность адвоката в уголовном процессе регламентируется ныне в целом ряде нормативных актов, как национального, так и международного уровня. Среди отечественных законов это, прежде всего, Конституция России (в ней закреплен принцип презумпции невиновности (ст. 49), право обвиняемого (подозреваемого) на квалифицированную юридическую помощь, право на предоставление данной помощи в установленных законом случаях на бесплатной основе (ст. 48), право граждан не свидетельствовать против самих себя и своих близких родственников (ст. 51), принцип состязательности и равноправия сторон (ст. 123) и т.д.), УПК РФ и Федеральный закон об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации.

К международно-правовым актам, регулирующим вопросы оказания квалифицированной юридической помощи в рамках уголовного процесса, могут быть отнесены Стандарты независимости юридической профессии Международной ассоциации юристов[56]; Общий кодекс правил для адвокатов стран Европейского сообщества[57]; Генеральные принципы этики адвокатов[58]; Рекомендация № R (2000) 21-го Комитета министров Совета Европы «О свободе осуществления профессии адвоката[59]; Основные принципы, касающиеся роли юристов по предотвращению преступности и перевоспитанию правонарушителей[60].

Следует отметить, что некоторые положения международно-правовых актов, устанавливающие дополнительные гарантии независимости адвоката в уголовном процессе, ныне не отражены в национальном законодательстве.

Таким образом, защита в уголовном судопроизводстве обладает следующими характерными свойствами:

Подзаконность - регулирование порядка осуществления защиты нормами закона. Адвокат вправе использовать в своей деятельности лишь не запрещенное законом средства и способы защиты; он не вправе принимать от лица, обратившегося к нему за юридической помощью, поручение в случае, если оно имеет заведомо незаконный характер.

Независимость - ключевое свойство защиты, имеющее определяющее значение по отношению ко всем остальным свойствам и включающее в себя конфиденциальность защиты.

Конфликтность (защита возникает в случае столкновения противоположных интересов), которая неизбежно порождает рисковость (алеаторность) защиты (успешность защитительной деятельности зависит от многих факторов. Возможны ситуации, когда защита может не достичь поставленной цели. Идеальной защиты не существует, однако использование данного термина вполне оправдано в качестве теоретической абстракции). Конфликтность и алеаторность, безусловно, тесно взаимосвязанные свойства защиты, порождающие одно другое. Однако их нельзя рассматривать как однопорядковые, сводить друг к другу.

Квалифицированность и профессиональность уголовной защиты, которые также тесно взаимосвязаны и которые напрямую влияют на ее эффективность. Квалифицированность защиты во многом определяется профессионализмом субъектов, ее осуществляющих, то есть адвокатов. С другой стороны, профессионализм выступает своеобразной обеспечительной мерой квалифицированности уголовно-процессуальной защиты. Однако данные свойства защиты не совпадают и не могут быть сведены одно к другому. И подтверждением этому является обширная практика привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности в связи с неквалифицированностью защитительной деятельности.

Компенсационность: защита уравновешивает обвинение. Так как защита в уголовном процессе логически противоположна обвинению, право на защиту означает право ответа на обвинение, которое, в свою очередь, предполагает право знать обвинение и представлять обвинению данные и доводы защиты.

Для определения сущности защиты, помимо ее признаков, не менее важны и те цели, на достижение которых должна быть направлена защита в уголовном судопроизводстве. М. О. Баев, давая понятие защиты, в качестве ее цели указывает опровержение обвинения путем выявления обстоятельств, оправдывающих подозреваемого (обвиняемого) либо смягчающих его ответственность[61]. Полагаем, что при таком подходе не учитывается необходимость защиты иных прав доверителя, равно как и деятельность адвоката-защитника на стадии исполнения приговора.

В.Л. Григорян формулирует цели данного направления уголовнопроцессуальной деятельности более широко: как защиту интересов лиц, привлекаемых к уголовной ответственности и привлеченных к ней. При таком определении целей под защитой подразумевается не только деятельность по опровержению обвинения, но и по отстаивание других прав, свобод и законных интересов доверителей. Очевидно, что основная цель оказания защитником юридической помощи лицу, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, заключается в том, чтобы опровергнуть предъявленное обвинения и оспорить причастность лица к совершенному преступлению. Однако не следует забывать о необходимости защиты имущественных прав доверителя, а равно защите его иных личных прав.

По нашему мнению, безусловно, первоочередными целями защиты являются опровержение обвинения (подозрения), а также оспаривание причастности лица к совершению преступления. Следует отметить, что понятие «опровержение обвинения (подозрения)» является более широким и в целом включает в себя, как оспаривание причастности подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления (то есть, факта совершения им преступления, доказанности этого обстоятельства), так и оспаривание квалификации деяния, формы вины, характера и размера причиненного вреда и иных значимых по делу обстоятельств. Тем не менее, считаем необходимым при формулировании понятия защиты отразить в нем указание на «оспаривание причастности лица к совершению преступления» как отдельную цель защитительной деятельности в силу ее высокой значимости. Это целесообразно также в силу того, что право на защиту, в соответствии с положениями действующего УПК РФ, обеспечивается не только подозреваемым и обвиняемым в совершении преступления, но и лицам, в отношении которых ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, а также лицам, в отношении которых проводится проверка сообщения о преступлении в порядке,

предусмотренном ст. 144 УПК РФ[62].

Таким образом, понятие «защита» в теории уголовного

судопроизводства рассматривается как сложное правовое явление: как собственно уголовно-процессуальная деятельность, как ее направление, то есть уголовно-процессуальная функция, как институт уголовнопроцессуального права. При этом уголовно-процессуальная защита является элементом системы социальной защиты. При широком толковании термина «социальная защита» защита, осуществляемая в рамках уголовного процесса, должна рассматриваться в качестве одного из ее проявлений, так как она призвана обеспечить основополагающее конституционное право личности - право на квалифицированную юридическую помощь.

Квалифицированная юридическая помощь - это деятельность по предоставлению на профессиональной основе юридических услуг в Российской Федерации. И защита по уголовным делам выступает как вид квалифицированной юридической помощи. Но столь же очевидно ее причисление к системе правозащитной деятельности в силу того, что многие аспекты оказания квалифицированной юридической помощи охватываются понятием правозащита,

Вместе с тем неверно сводить правозащитную деятельность к квалифицированной юридической помощи. Правозащитная деятельность может осуществляться субъектами, не имеющими специальной квалификации, и не только путем оказания юридической помощи. Тем самым уголовно-процессуальная защита является видом квалифицированной юридической помощи, носящим при этом правозащитный характер.

На основании изложенного, с учетом указанных признаков и целей защитительной деятельности представляется возможным сформулировать следующую дефиницию защиты в уголовном процессе - это особая форма правозащитной деятельности, равно как и вид квалифицированной юридической помощи, направленный на оспаривание причастности подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, и лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ, к совершенному преступлению, опровержение обвинения

(подозрения) в полном объеме или в какой-либо его части или смягчение наказания, на отстаивание имущественных, а равно иных прав и свобод лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, и характеризующийся подзаконностью и независимостью,

квалифицированностью и профессиональностью, конфликтностью и алеаторностью (рисковостью), компенсационностью.