Как уже указывалось, важнейшим, системообразующим свойством уголовно-процессуальной защиты является независимость такой деятельности. Это отмечалось еще дореволюционными русскими юристами[1] и признается большинством современных российских и зарубежных ученых- процессуалистов, которые считают независимость наиболее характерной и основной чертой, признаком адвокатской деятельности, так как адвокат- защитник непосредственно сталкивается с деятельностью правоохранительных органов, противостоит им и поэтому должен быть свободен от любого давления извне, особенно со стороны соответствующих компетентных органов и государства в целом[2].

Полагаем, что наиболее значимой предпосылкой защитительной деятельности выступает способность формировать собственную модель поведения без непосредственного вмешательства иных субъектов. В первую очередь это вызвано потенциальной конфликтностью среды, в которой возникает защита и реализуется адвокатская деятельность. В международноправовых актах, регламентирующих статус и деятельность адвоката, термин «независимость» используется достаточно часто. Так, в п. 2.1.1 Общего кодекса правил для адвокатов стран Европейского сообщества указано, что выполняемые адвокатом функции в процессе оказания им квалифицированной юридической помощи требуют обеспечения абсолютной независимости и отсутствия какого-либо на него влияния. Независимость адвоката выступает одним из обязательных условий реализации задач укрепления социального доверия к процедурам правосудия и, в том числе, беспристрастности судей. Адвокат должен прилагать все усилия к недопущению какого-либо ущемления собственной независимости, в том числе не следует отступать от принципов профессии, руководствуясь лишь интересами доверителей[3].

В тексте действующего УПК РФ также неоднократно употребляется термин «независимость». Процессуальный закон говорит о независимости судей, следователей; однако применительно к деятельности защитника данное понятие не используется. В то же время Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре называет независимость в качестве одного из принципов функционирования адвокатуры (ст. 3), и содержит отдельную статью, посвященную гарантиям независимости адвоката (ст. 18). Кодекс же профессиональной этики адвоката в ч. 1 ст. 5 устанавливает, что независимое исполнение адвокатом профессиональных обязанностей является основополагающим условием доверия к нему со стороны ддоверителей[4].

Несмотря на то, что проблемы независимости адвоката-защитника рассматривались в работах многих ученых, сегодня отсутствует законодательное и общепризнанное доктринальное определение независимости защитника в уголовном судопроизводстве. Г оворя о понятии «независимость», следует отметить, что она выступает в качестве фундаментального концепта современной научной мысли и ее определения встречаются в различных сферах научного познания. Так, в философии независимость рассматривается как категория бытия и познания, означающая наличие у объектов и систем собственного начала, не определяемого их внешним окружением и не зависящего от бытия других объектов и систем[5]. Характеризуя природу независимости, немецкий философ К. Ясперс писал: «Мы независимы только тогда, когда вплетены в мир... Быть независимым в мире означает особое отношение к миру: ... быть в нем, будучи вместе с тем вне его»[6]. Далее ученый отмечал, что независимость, если она считается абсолютной, превращается в свою противоположность[7].

И. Кант возвел проблему свободы человека в ранг особой антиномии: «в человеке есть свобода» против «нет никакой свободы, но всё в нем есть природная необходимость». Если что-то становится относительно самостоятельным, автономным, то оно независимо (самостоятельно) внутренне, а зависимо (несамостоятельно) - внешне. Человек принадлежит миру вещей самих-по-себе и является единством зависимости и независимости[8].

Исходя из данных философских представлений, можно сделать вывод о том, что, во-первых, независимость в своей абсолютной форме не достижима. Говоря о независимости, следует учитывать, что всякое стремление к ней выражается в поиске некоего баланса между объективно обусловленной зависимостью и необходимой автономией в формировании поведенческой модели. Как справедливо отмечено, «человек как общественное существо, орган власти, коммерческая и иная организация действуют в государстве и обществе, и быть полностью не зависимыми от них практически не могут»[9].

Во-вторых, независимость способна преобразоваться в собственную противоположность, как в случае недостаточного ее обеспечения, так и в случае ее чрезмерной экстраполяции. Ныне независимость, автономия нередко трактуется как моральная ценность, как самостоятельная аксиологическая единица. Однако недопустимо отождествление автономии с независимостью самой по себе или независимостью от предпочтений и внутренних состояний. Ценность автономии не в произволе субъекта, а в разумной обоснованности и зависимости поступков[10]. Непостоянство, непоследовательность и безответственность не могут рассматриваться как высшее выражение автономии. Если автономия сводится исключительно к наличию свободного выбора, она полностью теряет свою привлекательность. Следовательно, концепция автономии, делающая акцент на радикальной независимости автономного действия, может совмещать это положение с требованиями зависимости и рациональности[11].

Таким образом, говоря о независимости, в том числе независимости того или иного участника уголовного судопроизводства, следует избегать стремления к ее абсолютному, необоснованному расширению. Это отмечается и зарубежными учеными и практиками. Так, Г. Турриф указывает, что признание судами независимого характера помощи, оказываемой адвокатом-защитником своему клиенту, не должно противоречить задачам и целям правосудия. Даже с указанной привилегией суды должны быть готовы идентифицировать определенные действия по утаиванию информации, как выходящие за рамки защиты и требовать, чтобы адвокаты, а также их клиенты раскрывали эту информацию; в ином случае к ним должны применяться меры юридической ответственности. Например, защитники не должны укрывать вещественные доказательства преступления. Адвокат, совершающий подобные действия, рискует быть привлечен к уголовной ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия[12].

Указанная позиция подтверждается и практикой Верховного Суда Канады. Характерным примером является дело П. Бернардо: К. Мюррею, который выступал в качестве адвоката-защитника в деле Бернардо, обвиняемого в совершении убийства и изнасилования, было предъявлено обвинение в воспрепятствовании правосудию. Мюррей, руководствуясь указаниями Бернардо, отыскал запись с камер видеонаблюдения, свидетельствующую о виновности его подзащитного, и скрыл ее от следствия и суда[13].

Подобные позиции ученых и практики соответствуют приведенному выше пониманию независимости как единству автономии и зависимости и постулату о недостижимости абсолютной независимости.

Положение о независимости как основе, принципе деятельности участников уголовного судопроизводства получило ныне широкое признание. Независимость рассматривается как «сущность юридической профессии и квинтэссенция юридической деятельности»[14], а также как юридический принцип, охватывающий практически все сферы правового регулирования. Независимость ветвей власти составляет основу любого демократического и правового государства, независимость представителей судебной власти, в свою очередь, - принцип отправления правосудия, а независимость сторон - важнейшее проявление состязательности и принцип договорного права и права обязательственного.

Если же говорить о независимости адвоката-защитника, то более оправданным видится подход, при котором независимость рассматривается в качестве свойства уголовно-процессуальной защиты, которое обеспечивает действие некоторых общих принципов уголовного процесса. Причем, как уже отмечалось, независимость - это наиболее значимая, определяющая черта, свойство защитительной деятельности. Адвокат-защитник в рамках уголовного процесса должен действовать независимо, быть свободным от любого давления государственных органов и частных лиц.

отметить, что понятия «независимость адвоката» и «независимость защитника» нельзя рассматривать как полностью синонимичные в силу того, что в уголовном процессе в качестве защитника допустимо участие лиц, не обладающих статусом адвоката, а деятельность адвоката в уголовном судопроизводстве далеко не ограничивается осуществлением защиты. Скорее данные категории являются

самостоятельными правовыми конструкциями, дополняющими и обеспечивающими друг друга. Не следует также рассматривать в качестве синонимических категорий такие понятия, как «независимость адвокатуры» и «независимость адвоката». Первое предполагает независимость адвокатской организации, выражающуюся в возможности осуществлять прием в сословие адвокатов, привлекать лиц, имеющих статус адвоката, к дисциплинарной ответственности, принимать обязательные для членов корпорации адвокатов решения и т.п.

Вместе с тем полагаем, что неправильным является мнение о том, что адвокат-защитник обладает особой природой независимости, отличной от независимости иных лиц, осуществляющих защитительную деятельность по уголовному делу[15]. Это противоречит действующему законодательству и ведет к умножению форм независимости субъектов защиты. Думается, что понятие «независимость адвоката-защитника» синтетически соединяет две эти категории - независимость защитника и независимость адвоката.

Как мы отмечали, независимость в некоторой степени выступает в качестве фикции, так как полностью исключить влияние окружающих факторов на какого бы то ни было субъекта не представляется возможным. В словаре русского языка «независимость» определяется как самостоятельность, отсутствие подчинения, свобода[16]. Тем самым понятия независимости и самостоятельности тождественны в этимологическом значении. Однако в доктрине уголовного процесса, где значение и соотношение понятий «процессуальная самостоятельность» и «процессуальная независимость» многократно исследовались применительно к деятельности властных участников процесса[17], указывается на недопустимость смешения категорий самостоятельности и независимости, и данные понятия рассматриваются как имеющие различное значение[18], что представляется нам правильным. Аналогичной точки зрения придерживается и большинство польских процессуалистов[19]. Я. Загродник, в частности, обосновывая необходимость разграничения терминов самостоятельности и независимости адвоката-защитника в уголовном процессе, говорит о ситуации, при которой адвокат вынужден ходатайствовать о назначении экспертизы для установления психического здоровья своего доверителя.

Доверитель же считает данную процедуру оскорбительной и недопустимой[20]. Исследователь приходит к выводу о том, что в подобной ситуации суду следует игнорировать возражения подсудимого и удовлетворить ходатайство адвоката. Однако вести речь о независимости адвоката-защитника в данном случае не представляется возможным, так как отсутствует какое-либо влияние на его непосредственную деятельность. В связи с чем в польской литературе утвердилось разделение понятий <^атоё71е1по8с»

(самостоятельность адвоката-защитника) и «mezale^^^» (независимость адвоката-защитника).

Таким образом, несмотря на то, что между понятиями «независимость» и «самостоятельность» достаточно трудно провести четкую границу, методологически неверным является смешение данных категорий. Некоторые исследователи приходят к выводу о том, что под самостоятельностью следует понимать отсутствие какой-либо подотчетности и подчиненности, невмешательство в соответствующую деятельность иных лиц (прежде всего, осуществляющих контроль и надзор за процессуальной деятельностью)[21]. По нашему же мнению, отсутствие подчиненности является, прежде всего, признаком независимости.

Самостоятельность адвоката-защитника, по нашему мнению, следует понимать как способность выступать в правоотношениях непосредственно от своего имени, нести все виды юридической ответственности (уголовную, административную, гражданскую, дисциплинарную) за действия, осуществляемые им в рамках оказания квалифицированной юридической помощи. Здесь можно усмотреть черты, схожие с понятием дееспособности (юридической самостоятельности).

Как ранее указывалось, несмотря на то, что закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» неоднократно использует термин «независимость», в тексте данного нормативно-правового

акта не встречается его разъяснение. Так, ст. 2 характеризует адвоката как независимого советника по правовым вопросам. В ст. 3 указывается, что среди прочих принципов адвокатура руководствуется принципом независимости. Статья 18 перечисляет открытый перечень гарантий независимости адвоката. Понятие же «самостоятельность адвоката» не используется в указанном законе. Специализированные юридические словари, как правило, ограничиваются разъяснением понятия «независимость судей», трактуя ее как конституционный принцип правосудия

демократических государств, который выражается в свободе судей при разрешении ими дел от постороннего воздействия[22]. По сути, это является воспроизведением положений ст. 5 Федерального закона «О судебной системе Российской Федерации», согласно которым судьи осуществляют судебную власть самостоятельно, независимо и подчиняясь непосредственно только Конституции Российской Федерации и закону[23]. Положения ст. 18 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» запрещают вмешательство в адвокатскую деятельность, а равно какое-либо воспрепятствование указанной деятельности. Тем самым в законе и в юридических словарях независимость, как правило, рассматривается как отсутствие стороннего влияния иливоздействия на профессиональную деятельность какого-либо субъекта.

Независимость адвоката-защитника - категория многогранная, она включает в себя его экономическую, психологическую свободу, исключение давления на него со стороны не только государственных органов, но и со стороны доверителя, профессионального сообщества адвокатов, средств массовой информации и т.д. В тоже время, безусловно, что независимость защитника при производстве по делу объективно ограничена и отчасти определена позицией обвинения. Г. В. Стародубова, давая понятие уголовнопроцессуальной функции, справедливо отмечала наличие следующей зависимости: функция представляет собой содержание и форму деятельности субъекта, зависящие от степени доказанности обвинения и изменяющиеся по мере ее изменения[24]. Следовательно, функция обвинения в уголовном судопроизводстве является первичной, определяющей реализацию всех остальных процессуальных функций. Защита в рамках уголовного процесса изначально зависима от обвинения в том смысле, что порождается им и формируется на основании имеющихся у обвинения доказательств. То есть, как пишет М. О. Баев, защита всегда осуществляется от чего-то и от кого-то, и структурообразующим началом защиты всегда выступает уголовное преследование[25]. Однако это не односторонняя зависимость. Органы уголовного преследования и суд также испытывают влияние защиты при производстве по делу. В частности, органы предварительного расследования и государственный обвинитель обязаны проверить и опровергнуть все доводы, выдвигаемые стороной защиты (ст. 14 УПК РФ).

Как представляется, говоря о независимости адвоката-защитника, важно понимать, что она имеет внутреннюю и внешнюю стороны. Внутренняя сторона независимости представляет собой осознание своих процессуальных прав и свобод, убеждение в возможности самостоятельно определять модель своего поведения на основе личных взглядов, мнений и предпочтений. Внутренний элемент независимости - это нравственнопсихологическая категория. Ее суть заключается в восприятии защитником действующих гарантий независимости как достаточных для реализации закрепленных законом правомочий, осознанной готовности защитника к их применению, к самостоятельному анализу материалов дела, положений нормативно-правовых актов и позиции стороны обвинения. В философии выделяют «внутреннюю независимость философствующего человека», который «должен быть хозяином своих мыслей»[26]. Применительно к деятельности адвоката-защитника внутренняя независимость представляет собой возможность поступать сообразно требованиям закона и нравственности, то есть умение правильно анализировать положения закона и давать непредвзятый анализ материалов дела. Не в последнюю очередь внутренняя независимость подразумевает исключение чрезмерного влияния интересов доверителя на деятельность защитника.

Внешний элемент независимости защиты - это ее законодательное обеспечение; он формируется различными правовыми установлениями (полномочия защитника, порядок его вступления в дело, иммунитет адвокатского высказывания, конфиденциальность оказываемых защитником услуг и т.д.). Тем самым внешняя сторона независимости - это ее правовой компонент, то есть предоставленная и обеспеченная законом возможность (право) самостоятельно формировать позицию стороны защиты по выдвинутому подозрению или предъявленному обвинению, определять общую модель поведения и конкретные средства и способы осуществления защиты. Внешнюю сторону независимости образует система гарантий, предусмотренных позитивным законом, обеспечивающая отсутствие какого - либо влияния третьих лиц на деятельность защитника.

Важно понимать связь этих сторон независимости, так как без наличия убежденности граждан и специальных субъектов в их собственной независимости система даже самых совершенных ее гарантий будет лишена всякого смысла. Подробно вопрос о законодательном обеспечении независимости защитника будет рассмотрен нами в следующем параграфе работы.

Применительно к внутренней составляющей независимости адвоката- защитника значимыми представляются следующие моменты. Прежде всего, это вопрос о том, насколько защитник связан позицией своего доверителя. Определяя границы независимости защитника при производстве по уголовному делу, И.Я. Фойницкий указывал, что адвокат является представителем публичного интереса, а не интерпретатором интересов своего доверителя. Как указывает исследователь, защитник лишь дополняет подсудимого, не заменяя его. Цели защитительной деятельности должны быть основополагающими для адвоката, предоставляющего квалифицированную юридическую помощь, даже в том случае, если доверитель считает недопустимым представление суду неких сведений. Если предоставление того или иного доказательства выгодно для защиты, защитник имеет безоговорочное право предъявить его суду, даже при том, что он действует вопреки воле своего клиента[27].

В то же время Н. Н. Полянский указывал на то, что, если адвокат пренебрегает требованием подзащитного о неразглашении определенных сведений, которые, возможно, были бы полезны или даже необходимы для защиты его интересов, то он, несомненно, злоупотребляет имеющимися у него полномочиями[28]. Многие современные авторы также считают, что адвокат-защитник при нежелании клиента предъявлять суду какие-либо доказательства, не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, в ином случае он не оправдал бы оказанного доверия[29]. Так, Е. Г. Тарло отмечает, что позиция защитника, несомненно, связана волей подзащитного, так как он скорее представитель своего доверителя, нежели самостоятельный участник процесса, и что отрицание этого положения и обоснование полной независимости защитника чревато грубейшими нарушениями права на защиту, снижением уровня правосудия, ростом числа судебных ошибок, связанных с осуждением невиновных[30].

По нашему мнению, если бы воля подозреваемого (обвиняемого) была признана безусловно обязательной для защитника, то общественное значение защиты в уголовном процессе было бы в значительной мере нивелировано. Поэтому вполне обоснованным ныне видится предоставление адвокату права занимать позицию вопреки воле доверителя в случае наличия добровольного самооговора последнего (п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), которое распространяется и на осуществление им защиты по уголовным делам.

При анкетировании практикующих адвокатов на вопрос: «Какой позиции следует придерживаться адвокату-защитнику в случае добровольного самооговора подзащитного?», подавляющее большинство респондентов (73 %) заявили, что в подобном случае адвокату следует отстаивать невиновность подзащитного. УПК РФ не содержит подобного установления в отношении деятельности защитника, хотя при производстве по уголовным делам у мирового судьи защита может осуществляться и лицами, не обладающими статусом адвоката. УПК РФ ничего не говорит и том, в каких случаях защитник может занимать позицию вопреки воле подзащитного. По смыслу закона можно предположить, что осуществлять защиту вопреки воле обвиняемого (подозреваемого), защитник, не обладающий статусом адвоката, не вправе. По смыслу ч. 7 ст. 49 УПК РФ, защитник, не являющийся адвокатом, может отказаться от принятой защиты, например, в случае, если посчитает неприемлемым осуществлять функцию защиты в условиях самооговора подзащитного. Если же в подобных ситуациях защиту осуществляет адвокат, то он не может отказаться от принятой на себя защиты, но, вероятно, вправе занять по делу собственную позицию.

Думается, что подобное ограничение прав защитника, не имеющего статуса адвоката, необоснованно. Поэтому в ст. 49 УПК РФ целесообразно внести изменения, дополнив ее ч. 8 в следующей редакции: «Защитник не вправе занимать по делу позицию вопреки воле подзащитного, за исключением случаев, когда он убежден в наличии самооговора подзащитного. Защитник не вправе делать заявления о доказанности вины подозреваемого (обвиняемого, подсудимого, осужденного), если тот ее отрицает».

Тем самым, при определении границ независимости защитника и уяснения ее сущности не всегда следует ставить независимость защитника выше его обязанности учитывать желания лица, обратившегося за квалифицированной юридической помощью. Законные интересы подозреваемого (обвиняемого) должны иметь безусловное значение для защитника. В случае возникновения коллизий защитник обязан разъяснить подзащитному, к каким последствиям может привести сокрытие тех или иных сведений, и, если доверитель продолжает настаивать на избранной модели защитительной деятельности, то защитнику не следует противоречить его воле. Подобное утверждение согласуется и с положениями Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», согласно ст. 6 которого адвокат может занять позицию, противоречащую воле доверителя, только в случае, когда он убежден в наличии самооговора последнего. Более того, в случае разглашения адвокатом сведений, несмотря на наличие запрета доверителя, можно говорить о нарушении обязанности хранить адвокатскую тайну.

Другая значимая проблема внутренней составляющей независимости защитника - это осуществление им оценочной деятельности. Проблемы сущности внутреннего убеждения участников уголовного процесса при осуществлении ими деятельности, направленной на оценку доказательств, неоднократно становились предметом научных исследований[31]. Но при этом чаще всего рассматривались вопросы формирования убеждения должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу[32]. Между тем стороны, в том числе и адвокат-защитник, также формируют собственную точку зрения относительно фактов, подлежащих доказыванию, и доказательств, имеющихся в деле. Безусловно, что результаты оценочной деятельности представителей стороны обвинения и защиты по уголовному делу имеют позиционный характер и разные правовые последствия, но и оценка, осуществляемая следователем и прокурором, и оценка доказательств, даваемая стороной защиты, является предварительной. Как отмечается в специальной литературе, она не имеет решающего значения для формирования убеждения суда, носит для него не более чем рекомендательный характер; но вместе с тем оценка доказательств сторонами является одним из условий, обеспечивающих всесторонность оценки доказательств судом с учетом мнений всех участников процесса1.

Статья 17 УПК РФ, закрепляющая принцип свободы оценки доказательств, не рассматривает адвоката-защитника в качестве субъекта оценочной деятельности; лишь судья (присяжные заседатели), а также представители стороны обвинения (прокурор, следователь, дознаватель) оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению. И, хотя понятие внутреннего убеждения не раскрывается законодателем, указывается, что подобное убеждение основывается на совокупности имеющихся доказательств, а лицо, оценивающее доказательства, должно руководствоваться законом и совестью.

Применительно к вопросу о реализации независимости адвоката- защитника в уголовном судопроизводстве значимой является проблема о том, является ли внутреннее убеждение критерием оценки доказательств или же результатом оценочной деятельности. Ответ на этот вопрос имеет важное значение, так как речь идет о двух различных концепциях оценки доказательств. Согласно первой концепции, участник процесса анализирует доказательства эвентуально (так как, по его мнению, их следует оценивать в данное время), а в соответствии со вторым - доказательства оцениваются на основании совокупности объективно-субъективных критериев. Именно вторая позиция позволяет характеризовать внутреннее убеждение участников процесса как основанное на всестороннем исследовании доказательств, на законе и их совести.

Важным элементом внутренней независимости адвоката является его убежденность в оправданности осуществляемой защиты. Данная убежденность может быть сформирована в результате изучения материалов дела, анализа собранных органом расследования доказательств. Однако даже в том случае, когда имеющаяся доказательственная база свидетельствует о виновности подзащитного, адвокат обязан осуществлять его защиту, что, несомненно, довольно трудно с этической точки зрения. Если адвокат не сталкивается с такого рода этическими проблемами, то речь идет либо о профессиональной апатичности, либо о непрофессиональной меркантильности. Лишь твердое убеждение не только в законности, но и этической обоснованности совершаемых им действий способно гарантировать независимость адвоката-защитника. В противном случае он становится заложником либо собственных корыстных целей, либо отрицательных профессиональных деформаций (и в той и другой ситуации говорить об установлении доверительных отношений между гражданином, обратившимся за квалифицированной юридической помощью, и адвокатом не представляется возможным).

Именно убежденность в этической обоснованности оказываемой квалифицированной юридической помощи позволяет защитнику избежать скрытых манипуляций со стороны иных участников процесса (следовательно, быть независимым в принятии тактических решений). Речь в данном случае идет не об уверенности адвоката в невиновности своего подзащитного, а о необходимости и оправданности оказываемой адвокатом юридической помощи.

работе адвоката, как и любого профессионала, чья деятельность тесно связана с активной коммуникацией, успех во многом зависти от удачного психологического взаимодействия с окружающими его субъектами[33]. Как совершенно верно указывает П. Д. Баренбойм,

«следователю и адвокату необходимо знать, что управляет общественным поведением, владеть искусством общения, эффективно и правомерно воздействовать на людей»[34].

Психологическое воздействие - это «преднамеренное, целенаправленное вмешательство в процессы психического, которое может происходить и без выраженного желания воздействующего субъекта, и даже в его отсутствие»; психологическое воздействие, таким образом, произвольно и, как правило, методически подготовлено[35]. Психологическое воздействие в сфере уголовного судопроизводства вполне возможно и в отношении адвоката. В первую очередь, любой защитник (как и любой член социума) находится в определенной зависимости от средств массовой информации. Несмотря на то, что защитники зачастую (особенно в резонансных процессах) стремятся использовать СМИ в своих интересах, безусловно, сами они испытывают на себе их влияние. Тем более что нередко СМИ стремятся самостоятельно вынести «вердикт» по интересующему общественность делу, представив одну из сторон в негативном свете. В случае, если такой стороной становятся подсудимый и его защитник, это вполне может повлиять на исход процесса. И не только за счет того, что такая ситуация способна изменить мнение судьи, рассматривающего дело по существу, но и в связи с тем, что сам защитник вполне может оказаться под влиянием данных убеждений.

В соответствии с ч. 4 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокаты не имеют право принимать к исполнению незаконные поручения доверителей. Таким образом, адвокат обязан оказывать квалифицированную юридическую помощь лишь в тех случаях, когда интересы клиента носят законный характер. Сформулированное в императивной форме, данное положение обеспечивает определенный уровень независимости адвоката от доверителя, называя в качестве достойных защиты лишь те интересы клиента, которые не противоречат нормам позитивного законодательства. Данное положение приводит к выводу о превалирующей роли публичного (общественного) интереса в деятельности адвоката. Но это, однако, не свидетельствует о том, что частный интерес в деятельности защитника в уголовном процессе отсутствует.

Еще в конце Х1Х столетия в присяге, которую приносили европейские адвокаты, содержалась формула, согласно которой адвокат вправе выступать лишь по тем делам, которые он считает правыми по разуму и совести. Данная формула имела широкое распространение и была включена в адвокатские присяги во многих европейских государствах. Однако истинность данной формулы подвергалась и сомнению. Так, Э. Пикар отмечал, что «есть процессы, несправедливость возбуждения которых очевидна; никто из честных и себя уважающих товарищей не берется за них ... Процессы обыкновенно проходящие перед судами, таковы, что в закономерности и в успешности нападения и защиты никто не сомневается, и работа, произведенная как той, так и другой стороной, оказывается полезной для правосудия»[36].

Деятельность адвоката-защитника, несомненно, обладает сложнейшей этической спецификой. В отличие от судьи, прокурора или следователя

адвокат в своей деятельности вынужден балансировать между интересами клиента, общества, адвокатского сословия и, конечно же, собственными устремлениями. Убедить самого защитника в необходимости его деятельности даже в тех случаях, когда общественное мнение указывает на этическую недопустимость квалифицированной юридической помощи в конкретном случае должны и могут те принципы, на которых основано демократическое уголовное судопроизводство: состязательность, презумпция невиновности и т.п.

Как отмечал профессор М. С. Строгович, результаты судопроизводства могут быть разными. Но одно - несомненно: обвиняемый не отождествляется с виновным. Конечно, разные участники процесса могут иметь различные мнения, суждения, убеждения относительно виновности или невиновности обвиняемого. Но в силу закона обвиняемый считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет установлена в предусмотренном законом порядке[37].

Безусловно, что независимость должна быть уравновешена ответственностью за свои действия, ведь лишь такое условие создает гарантию того, что данная субъекту независимость не превратится во вседозволенность. Сегодня перестал быть актуальным вопрос о том, может ли защитник применять в своей деятельности незаконные средства и способы защиты. В теории уголовного процесса на этот счет выработано в целом единое мнение. Хотя некоторые авторы и пишут о том, что о независимости защитника можно говорить только тогда, когда он свободен в выборе средств защиты прав и интересов обвиняемого, но при этом, как правило, указывается на то, что такие средства защиты должны быть правовыми, а защищаемые интересы - законными[38]. Тем не менее, полагаем необходимым дополнить ст. 49 УПК РФ частью 9, закрепив в ней прямой запрет на совершение защитником действий, противоречащих закону: «Защитник не вправе совершать в интересах подозреваемого (обвиняемого, подсудимого, оправданного, осужденного) действия, которые противоречат действующему законодательству Российской Федерации».

При характеристике независимости защиты в уголовном судопроизводстве возникает и вопрос о том, как она соотносится с определением свободы. В словаре В. И. Даля дано следующее определение свободы: «своя воля, простор, возможность действовать по-своему; отсутствие стесненья, неволи, рабства, подчинения чужой воле» и подчеркнуто, что «свобода - понятие сравнительное; она может относиться до простора частного, ограниченного, к известному делу относящийся, или к разным степеням этого простора, и, наконец, к полному, необузданному произволу или самовольству»[39].

С. И. Ожегов определяет свободу как отсутствие стеснений и ограничений, связывающих общественно-политическую жизнь и деятельность какого-нибудь класса, всего общества или его членов, выделяя свободу совести, свободу слова, печати, свободу личности[40].

Сегодня понятие свободы претерпело серьезные изменения, как в общественном, так и в юридическом значении. В первую очередь в понятие свободы с необходимостью включается элемент разумного ограничения. Очевидно, что свобода (в юридическом понимании) есть более многогранное понятие, нежели независимость, которая является важным, однако, не единственным элементом любой свободы.

Говоря о свободе в ее правовом выражении, следует признать, что данное понятие активно используется в национальном, так и в международном законодательстве. Конституция России неоднократно говорит о правах и свободах человека и гражданина. Международный пакт о гражданских и политических правах признает идеал свободной человеческой личности и закрепляет, что его достижение возможно лишь в том случае, если будут созданы такие условия, при которых каждый может пользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами, как и своими гражданскими и политическими правами[41]. Всеобщая декларация прав человека называет свободу человека и гражданина высшей ценностью[42].

Проводя различие между правами и свободами, необходимо упомянуть, что по своей юридической природе они идентичны. Термин «свобода» призван подчеркнуть более широкие возможности индивидуального выбора, не очерчивая конкретного его результата (свобода вероисповедания, свобода мысли и слова и т.д.)[43]. В понятие свободы также включаются самостоятельность и ответственность личности за свои поступки.

Как уже отмечалось, независимость защитника в уголовном судопроизводстве является составляющим элементом либо важным условием реализации ряда общих уголовно-процессуальных принципов и, прежде всего, принципа состязательности. В то же время наличие принципа состязательности уголовного судопроизводства создает условия для реализации независимой деятельности его профессиональных участников, в том числе адвоката-защитника. Утверждение принципа состязательности уголовного судопроизводства привело к формированию новых подсистем тактики, таких как тактика государственного обвинения, а также тактика профессиональной защиты[44].

Государственные органы и должностные лица, выполняющие в уголовном процессе функцию обвинения, наделены широкими властными полномочиями, что делает необходимым наличие специального и общественного надзора за их деятельностью. Отчасти с целью недопущения злоупотребления властными полномочиями защитник и вступает в уголовный процесс. Иными словами, деятельность адвоката-защитника обеспечивает реализацию принципа состязательности при производстве по уголовному делу, но в то же время он не способен реально оказывать квалифицированную юридическую помощь без наличия состязательности уголовного судопроизводства. Как справедливо отмечено О. В. Отчерцовой, принцип состязательности в уголовном процессе реализуется не только в формальном разграничении процессуальных функций обвинения и защиты, а, прежде всего, в наличии реальной, объективно осуществимой возможности для сторон независимо реализовывать имеющиеся полномочия[45].

Именно состязательность, выступая в роли необходимой среды реализации защитительной функции, определяет такое свойство защитительной деятельности в уголовном процессе, как ее конфликтность. С другой стороны, способность к состязанию проявляется исключительно при наличии независимых субъектов.

Независимость адвоката-защитника тесно связана с еще одним важнейшим положением, которое ныне не названо в числе принципов уголовного процесса, но нередко выделяется в качестве такового в теории уголовного процесса - установлением истины по делу[46]. Некоторые авторы называют этот принцип принципом объективной истины, а его базовым элементом - положение о всесторонности, полноте и объективности исследования обстоятельств совершенного преступления[47]. При этом указывается, что только истина должна лежать в основе такого акта правосудия, как судебный приговор, что обязанность суда в каждом конкретном случае устанавливать по делу истину есть не только его служебный долг, но и долг нравственный[48].

По нашему мнению, не следует воспринимать отсутствие прямого указания в тексте УПК РФ на необходимость установления истины по уголовному делу как признак того, что это более не является целью современного уголовного процесса. Как известно, правовые явления существуют вне зависимости от наших знаний о них и от позиции законодателя, использующего конкретный термин для обозначения определенного явления.

Нельзя не согласиться с точкой зрения Ю. В. Астафьева по данному вопросу: «Истина, достигаемая в процессе познания по уголовном делу, включает в себя два аспекта - философский и правовой. Именно их динамическая связь наполняет цель уголовно-процессуальной деятельности конкретным содержанием. Философский аспект базируется на теории отражения действительности в различных ее проявлениях с последующим адекватным закреплением и воспроизведением информации. Правовой аспект включает в себя юридическую характеристику действительности в ее правовых оценках»[49].

При этом истина представляет собой правильное отражение в сознании познающих субъектов процесса объективных обстоятельств совершения преступления, относящихся как к фактической, так и к юридической стороне дела. Тем самым истина в уголовном процессе представляет собой единство объективно установленных фактов и основанных на них субъективно- личностных оценок.

Всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств совершенного преступления и, как следствие, установление истины по уголовному делу возможно только в результате спора сторон, столкновения мнений или позиций, в ходе которого стороны приводят аргументы в поддержку своих убеждений и критикуют представления другой стороны[50]. Для такого спора необходимо наличие двух независимых сторон, которые в то же время должны быть готовы воспринимать и учитывать аргументы друг друга.

Таким образом, независимость это наиболее значимая, определяющая черта, признак защитительной деятельности. Адвокат-защитник в рамках уголовного процесса должен действовать независимо, быть свободным от любого давления со стороны не только государственных органов, но и со стороны доверителя, профессионального сообщества адвокатов, средств массовой информации и т.д. В то же время, говоря о независимости того или иного участника уголовного судопроизводства, следует избегать стремления к ее абсолютному, необоснованному расширению.

Независимость адвоката-защитника включает внутреннюю и внешнюю стороны. Внешняя сторона независимости - это ее правовой компонент, то есть предоставленная законом возможность (право) самостоятельно формировать позицию защиты, определять общую модель поведения и конкретные средства и способы осуществления защиты. Внешняя сторона независимости включает ее законодательное обеспечение, систему гарантий, предусмотренных действующим законом, обеспечивающих отсутствие влияния третьих лиц на деятельность защитника.

Внутренний элемент независимости - это нравственнопсихологическая категория. Ее суть заключается в восприятии защитником действующих гарантий независимости как достаточных для реализации закрепленных законом правомочий, осознанной готовности защитника к их применению и способности к самостоятельному анализу материалов дела, положений нормативно-правовых актов и позиции стороны обвинения. Внутренняя независимость адвоката-защитника представляет собой готовность и умение поступать сообразно требованиям закона и нравственности. Без наличия убежденности защитника в собственной независимости система даже самых совершенных гарантий будет лишена всякого смысла.

Несмотря на то, что положение о независимости сегодня нередко рассматривается как принцип деятельности профессиональных участников уголовного судопроизводства, при характеристике деятельности адвоката- защитника более оправданным видится подход, при котором независимость рассматривается в качестве свойства, признака уголовно-процессуальной защиты, который обеспечивает действие ряда общих принципов уголовного процесса.

Тем самым, независимость адвоката защитника - это обеспеченная нормами действующего законодательства возможность (право) защитника формировать в процессе оказания им квалифицированной юридической помощи собственную модель поведения и определять конкретные средства и способы осуществления защиты, исключающая прямое или опосредованное, скрытое или явное влияние каких-либо лиц, составляющая важнейший и обязательный признак (свойство) защитительной деятельности и обеспечивающая реализацию ряда принципов уголовного процесса.

В свою очередь принципы уголовного судопроизводства, а также закрепленные в Законе об адвокатской деятельности и адвокатуре принципы организации и деятельности адвокатуры являются гарантиями независимости уголовно-процессуальной защиты.

[1] См.: Полянский Н. Н. Правда и ложь в уголовной защите. Воронеж, 2003. С. 35 - 36.

[2] См.: Адвокатская деятельность и адвокатура в России. Введение в специальность: учебник. Ч. 1. М., 2006. С. 148; Пикар Э. Об адвокате. М., 2000. С. 23; Кудрявцев В. Л. Гарантии независимости адвоката как условие обеспечения квалифицированной юридической помощи в деятельности адвоката (защитника) в уголовном судопроизводстве // Адвокат. 2008. № 5. С. 11; Григорян В. Л. Указ. соч. С. 65; Jаgieйо D. Udzi8l radcy prаwnegо w pracesie кагпут ро nоwelizаcji k.p.k. z 27 'ш^евта 2013 r. Ius Navum. № 1. 2015. S. 76; Mоnаhаn P. The Independence оf the Ваг аs а СощйШйопа1 Principle in Cаnаdа” in In the Public Interest: The Repоrt аnd Reseаrch Pаpers оf the Lаw Sоciety оf Upper Cаnаdа,s Tаsk Fоrce оп the Rule оf Lаw аnd the Independence оf the Ваг. ТогоШ;о. 2007. Р. 118.

[3] См.: Общий кодекс правил для адвокатов стран Европейского сообщества (принят Советом коллегий адвокатов и юридических обществ Европейского Союза 28.10.1988 (Франция, Страсбург) [Электронный ресурс]. URL: http://аdvоkаtyhmао.ru/prаvregu 1/2012- 10-28-06-54-48/350--1 -47-2-51-.html (дата обращения: 10.07.2016).

[4] См.: Кодекс профессиональной этики адвоката: принят 1-м Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003 (с изм. и доп. от 22.04.2015) // Вестник Федеральной палаты адвокатов РФ. 2013. № 3.

[5] См.: Ильичев Л. Ф. Философский энциклопедический словарь [Электронный ресурс]. URL: http://dic.аcаdemic.m/dic.nsf^nc_pЫlоsоphy/4575/ (дата обращения: 13.01.2015).

[6] Ясперс К. Введение в философию [Электронный ресурс]. URL: ййр://8оае1у.ро1Ьи.ги/уа8рег8_ т!рЫ1о8орйу/сй09_у.й1т1 (дата обращения: 12.06.2015)

[7] Там же.

[8] См.: КаШз. Briefe. Leipzig, 1911. S. 319. Цит по: Скрипник А. П. Категорический императив Иммануила Канта. М., 1978. С. 98.

[9] См.: Печерский В. В. Теоретические основы организации и деятельности адвокатуры. Минск, 2007. С. 111.

[10] См.: О’Нил О. Автономия: зависимость и независимость [Электронный ресурс]. URL:http://librаry.by/pоrtаlus/mоdules/philоsоphy/print.php?аrchive=0216&id=П08466140&st аrt_frоm=&subаctiоn=shоwfuП&ucаt=1 (дата обращения: 15.01.2015).

[11] Там же.

[12] См: Turriff G. Self-Gоvemаnce аБ а Necessаry Cоnditiоn оf Со^ашаопаПу Mаndаted Lаwyer Independence in British Со1итЫа. Speech delivered аt the inference оf Reguktory Offices, Perth. Vаncоuver, 2009. Р. 4.

[13] См.: WооПey А. Understаnding Lаwyers, Ethics in Cаnаdа. Тогоко, 2011. Р. 151.

[14] См.: Муллерат Р. Независимость - основной принцип юридической этики [Электронный ресурс]. URL: ййр://’^^^1а’^ейи.т/йос/йоситеп1.а8р?йосГО=П32077 (дата обращения: 19.05.2013).

[15] См., например: Стецовский Ю. И. Адвокатура и государство. М., 2007; Пилипенко Ю. С. Адвокатская тайна // Закон и право. 2006. № 1.

[16] См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1986. С. 567.

[17] См.: Божьев В. П., Трусов А. И. Процессуальная самостоятельность и независимость следователя: история и современность // Проблемы формирования социалистического правового государства. М., 1991. С. 118; Кудинов Л. Д. Независимость как основа уголовно-процессуального положения следователя в правовом государстве // Формирование правового государства и вопросы предварительного следствия. Волгоград, 1992. С. 81; Гаврилов Б. Я. О процессуальной самостоятельности следователя: история, реальное состояние, перспективы развития // Право и политика. 2001. № 2. С. 92 - 99; Николюк В. В., Деришев Ю. В. Оптимизация досудебного производства в уголовном процессе России. Красноярск, 2003. С. 188; Дармаева В. Д. Следователь в уголовном судопроизводстве. М., 2007. С. 97; Быков В. М. Процессуальная самостоятельность следователя // Уголовный процесс. 2008. № 5. С. 41 и т.д.

[18] См., например: Бабич А. В. Процессуальная самостоятельность и независимость следователя как основа его статуса в уголовном судопроизводстве: автореф. дис... канд. юрид. наук. Саратов, 2012. С. 9 - 10.

[19] См., например: Wаltоs S. Proces кату zаrаz systemu. Wаrszаwа, 1995. 156 s.; Rоgаlski M. №ezаwislоsc s§dziоwskа w pоst§pоwашu катут. Lublin, 2000.; Zаgrоdnik J.. Metоdykа pracz оЬгопсу i ре1потосшка w sprаwаch кату^ i катуЛ skаrbоwych. Wаrszаwа, 2016.; W§drychоwskа E.L., W§drychоwski M.P. Prаwо dо «Ucziwej rаzprаwy» w Europejskiej Kоnwencji praw czlоwiekа. Wаrszаwа, 1991.

[20] См.: Zаgrоdnik J. MetodykE pracz оЬгопсу i ре1пошосшка w sprаwаch кагпуЛ i кагпуЛ skаrbоwych. Wаrszаwа, 2016. S 31 - 32.

[21] См.: Бабич А.В. Указ. соч. С. 9 - 10.

[22] См.: Энциклопедический юридический словарь / под ред. В. Е. Крутских. М., 1998. С. 191; Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия. М., 2007. С. 538.

[23] См.: Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» // Российская газета. 1997. 06 января.

[24] См.: Стародубова Г. В. Установление истины в уголовном процессе. Воронеж, 2010. С. 74.

[25] См.: Баев М. О. Теория профессиональной защиты: тактико-этические аспекты. М., 2006. С. 35.

[26] См.: Ясперс К. Введение в философию [Электронный ресурс]. URL: Ййр://8ос1е1у. ро1Ьи.ги/уа8рег8_т1рЫ1о8орйу/сй09_у.й1т1 (дата обращения: 13.01.2015).

[27] См.: Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. Т. 2. С. 70.

[28] См.: Полянский Н. Н. Правда и ложь в уголовной защите. Воронеж, 2003. С. 64.

[29] См., например: Баев М. О. Теория профессиональной защиты: тактико-этические аспекты. М., 2006. С. 38.

[30] См.: Тарло Е. Г. Проблемы профессионального представительства в судопроизводстве России: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 29.

[31] См., например: Москалькова Т. Н. Этика уголовно-процессуального доказывания. М., 1996; Владимиров Л. Е. Учение о судебных доказательствах. Тула, 2000; Рябинина Т.К., Петрова О. В., Горевой Е. Д. Внутреннее убеждение в механизме доказывания по уголовному делу // Российский судья. 2003. № 5; Пилюгина Н. Н. Внутреннее убеждение при оценке доказательств // Следователь. 2004. № 12; Ульянова Л. Т. Предмет доказывания и доказательства в уголовном процессе России. М., 2008 и др.

[32] См., например: Грошевой Ю. М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. Харьков, 1975; Шитов М. А. Оценочная деятельность

в процессе доказывания: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2003; Марфицин П. Г. Усмотрение : уголовно-процессуальный аспект: дис. ... д-ра юрид. наук. Омск, 2004; Веретенникова Е. В. Объективные и субъективные факторы внутреннего убеждения судьи в оценке доказательств // Сибирский юридический вестник. 2011. № 3; Галушко А. Ф. Влияние внутреннего убеждения судей на оценку доказательств // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2011. № 3.

Шарафутдинова З. И. Формирование внутреннего убеждения у судьи в состязательном уголовном процессе // Основы экономики, управления и права. 2014. № 2 (14) и др.

См.: Амосов С. М. Пределы судебного познания в процессуальном праве // Российская юстиция. 2001. № 1. С. 34.

[33] См.: Скабелина Л. А. Психологическое воздействие в адвокатской деятельности // Адвокат. 2012. № 1. С. 44.

[34] См.: Баренбойм П. Д. Как избежать пытки: применение психологических знаний для защиты и самозащиты граждан. М., 2000. С. 95.

[35] См.: Скабелина Л. А. Указ. соч. С. 45.

[36] См.: Пикар Э. Об адвокате. М., 2000. С. 14-15.

[37] См.: Строгович М. С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М., 1984. С. 65.

[38] См.: Андреева О. И. Соотношение прав и обязанностей государства и личности в правовом государстве и специфика его проявления в сфере уголовного судопроизводства (теоретический аспект). Томск, 2004. С. 105.

[39] См.: Даль В. И. Толковый словарь русского языка: современное описание [Электронный ресурс]. URL: http://dic.аcаdemic.ru/dic.nsf/enc2p/351954 (дата обращения: 19.05.2013).

[40] См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка [Электронный ресурс]. URL: http://dic. аcаdemic.ru/dic.nsf/enc2p/351954 (дата обращения: 05.06.2013).

[41] См.: Международный пакт о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 16.12.1966) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами, М., 1978. Вып. XXXII. С. 44.

[42] См.: Всеобщая декларация прав человека, принятая и провозглашенная Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948 // Российская газета. 1995. 05 апреля.

[43] См.: Проблемы теории права и государства / под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М., 2008. С. 228.

[44] См.: Горский В. В. К обсуждению теоретических основ тактики участия адвоката - представителя потерпевшего в уголовном судопроизводстве // Вестник Воронежского гос. ун-та. Серия «Право». 2002. № 2. С. 303.

[45] См.: Отчерцова О. В. Указ. соч. С. 11.

[46] См., например: Александров А. С. Критика концепции объективной истины в уголовном процессе // Уголовный процесс. 2012. № 6. С. 66 - 73; Головко Л. В Теоретические основы модернизации учения о материальной истине в уголовном процессе // Библиотека криминалиста. 2012. № 4. С. 65 - 87; Подольный Н. А. Объективная истина или каким быть уголовному процессу России // Библиотека криминалиста. 2012. № 4. С. 224 - 237; Смирнов Г. К. Восстановление в УПК РФ объективной истины как цели доказывания // Уголовный процесс. 2012. № 4. C. 10 - 17 и др.

практики М., 2009 С. 204 - 220; Францифоров Ю. В. Противоречия уголовного судопроизводства: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2007. С. 13.

[48] См.: Зинатуллин З. З. Проблема истины в современной уголовно-процессуальной науке

[Электронный ресурс]. URL: http://kаlmоvsky-k.nашd.m/b/st/zmаtuШn.htm (дата

обращения: 23.04.2016).

[49] Астафьев Ю. В. Специфика содержания истины и процесса ее установления по уголовным делам // Вестник Воронежского гос. ун-та. 2010. № 2. С. 286.

[50] См.: Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка [Электронный ресурс]. URL: http://enc-dic.cоm/оzhegоv/Spоr-33706/ (дата обращения: 24.04.2016).