Закрепление гарантий независимости адвоката-защитника в нормах позитивного законодательства без обеспечения процесса их эффективной реализации является совершенно недостаточным. Безусловно, что создание гарантий независимости адвоката при производстве по уголовным делам путем создания и поддержания соответствующих уголовно-процессуальных институтов обладает высокой степенью значимости. Однако самые совершенные предписания закона могут быть сведены на «нет» при их реализации на практике. Поэтому обеспечение независимости адвоката- защитника в уголовном процессе - задача, решение которой предполагает не только разработку и совершенствование соответствующей нормативноправовой базы, но и создание соответствующих условий для успешной реализации таких норм. Еще Ш. Монтескье писал: «Когда я отправляюсь в ту или иную страну, я интересуюсь не тем, хороши ли там законы, а тем, как они соблюдаются, ибо хорошие законы есть везде»[1].

Эффективность законодательных гарантий определяется не только качеством правовых норм, но и тем, как они применяются (используются) участниками процесса[2]. Действия адвоката в рамках уголовного процесса зачастую сильно ограничены усмотрением следователя. Общее количество нарушений прав адвоката-защитника остается на высоком уровне. По опубликованным данным, в следственно-судебной практике встречаются многочисленные случаи нарушения независимости адвокатов-защитников, попытки раскрыть сведения, составляющие адвокатскую тайну, устранить конкретного адвоката от участия в деле в качестве защитника и т.п.[3] По данным отдельных авторов ежегодно официально фиксируется более 100 случаев незаконных допросов или попыток допросов адвокатов сотрудниками следственных органов[4]. По данным же Федеральной палаты адвокатов России общее количество нарушений профессиональных прав адвокатов-защитников, как правило, связанных с ограничением их независимости, ежегодно увеличивается. В 2017 году было зафиксировано более 700 таких случаев[5].

Проведенное при подготовке настоящего исследования анкетирование практикующих адвокатов свидетельствует о том, что 58 % респондентов не считают адвоката-защитника независимым участником уголовного процесса, так как, по их мнению, деятельность защитника определяется органами предварительного расследования; адвокат в большинстве случаев вынужден выполнять «формальную» защиту в порядке ст. 51 УПК РФ. Подавляющее большинство (67 %) опрошенных адвокатов сталкивались с попытками нарушения адвокатской тайны со стороны следствия и суда в процессе оказания квалифицированной юридической помощи.

Подобные данные были озвучены и на VI Всероссийском съезде адвокатов, с трибуны которого говорилось о том, что на практике не ослабевает интерес со стороны отдельных правоохранителей к адвокатской тайне, стремление «выбить» адвоката из процесса, перевести его в свидетели и т.п.[6] В специальной литературе даже выработаны рекомендации относительно особенностей тактики защиты в случаях препятствования органов расследования в допуске защитника к ведению дела[7].

Межрегиональная правозащитная Ассоциация «Агора» представила результаты опроса 31 адвоката из Москвы, Санкт-Петербурга, Воронежской, Владимирской, Нижегородской, Самарской, Свердловской, Тюменской областей, Татарстана и Краснодарского края с целью выяснить, как государственные органы вмешиваются в деятельность адвоката, ограничивая его независимость, по уголовным делам федерального и регионального уровней. В результате было зарегистрировано 96 случаев препятствования адвокатской деятельности. Некоторые факты носили характер многократных, системных и длящихся; выявлены факты криминальных действий в отношении адвокатов, препятствия со стороны полиции и следователей и многое другое[8].

Несмотря на то, что Президент адвокатской палаты г. Москвы Г. М. Резник на VI Всероссийском съезде адвокатов обратил внимание на тенденцию сокращения некоторых случаев вмешательства в адвокатскую деятельность, им всё же было отмечено, что попытки необоснованного ограничения независимости адвоката имеют место[9]. Нередко это связано с тем, что властные участники процесса, осуществляющие уголовнопроцессуальную деятельность (причем не только со стороны обвинения, но в ряде случаев и суд), воспринимают адвокатов как лиц, противодействующих расследованию и рассмотрению уголовных дел, как источник конфликта при производстве по делу. Такого мнения, по опубликованным данным, придерживается практически половина опрошенных следователей[10].

Все это говорит о том, что проблемы реализации законодательных предписаний, гарантирующих независимость адвоката-защитника, - это проблемы того, насколько российские защитники независимы в действительности. Многие практикующие адвокаты считают, что защита по уголовным делам во многом поставлена в зависимость от дискреционных полномочий властных участников процесса, стремящихся влиять на независимость защитника, на реализацию им диспозитивных полномочий вплоть до того, что следователь своим постановлением запрещает защитнику заявлять лиц для их вызова в судебное заседание для подтверждения позиции защиты[11].

Обобщение опубликованных данных и практики расследования уголовных дел позволило выявить некоторые наиболее часто встречающиеся трудности в реализации независимости адвокатов-защитников, с которыми они сталкиваются при производстве по уголовным делам: невозможность своевременного вступления в дело в связи с законодательно закрепленной до недавнего времени обусловленностью допуска адвоката волеизъявлением органа расследования; воспрепятствование осуществлению адвокатом функции защиты путем их отводов (фактически - устранения) от участия в деле в связи с допросом адвоката и переводом его в статус свидетеля; незаконные изъятия при производстве обысков и выемок материалов, составляющих адвокатскую тайну; неэффективные методы получения информации, имеющей доказательственное значение; формальное рассмотрение (фактически игнорирование) органами расследования ходатайств защиты.

Важной процессуальной гарантией независимости адвоката-защитника выступает установленная законом процедура, порядок вступления защитника в дело. До недавнего времени УПК РФ (ст. 49, 50, 53 и др.) определял данную процедуру как «допуск» адвоката к участию в деле. Как уже отмечалось, данное положение на практике нередко истолковывалось властными участниками процесса как их право не допускать адвоката-защитника для участия в предварительном расследовании. Характерным примером такого противодействия со стороны следователя вступлению адвоката-защитника в дело является уголовное дело по обвинению Х. и У., по которому родственниками обвиняемого Х. было заключено соглашение с адвокатом на оказание квалифицированной юридической помощи. Адвокату был выписан ордер, полностью соответствующий требованиям, утвержденным приказом Министерства юстиции РФ от 08.08 2002 г. № 217.

Ордер был передан адвокатом следователю вместе с ходатайством, в котором защитник просил ознакомить его с постановлениями о возбуждении уголовного дела, о применении меры пресечения и иными документами, которые должны предъявляться обвиняемым. Адвокат также ходатайствовал о том, чтобы с момента его вступления в дело никакие следственные действия в отношении обвиняемого без его участия не проводились и просил заблаговременно сообщать ему о дате проведения таких следственных действий.

Ответ на своё ходатайство, в нарушение положений ст. 121 УПК РФ, адвокат получил лишь по истечении 25 дней. Следователь вынес постановление о полном отказе в удовлетворении ходатайства, обосновав это тем, что оба обвиняемых по данному делу скрываются от следствия, объявлены в федеральный и международный розыск, и что следствие не имеет возможности достоверно установить, с кем именно из обвиняемых заключено соглашение.

Адвокат обжаловал данное постановление прокурору, но получил ответ, что в материалах уголовного дела отсутствуют сведения о согласии обвиняемых с осуществлением данным адвокатом их защиты, и что оснований для допуска его в качестве защитника лиц, находящихся в международном розыске, не имеется[12].

Защитник обжаловал данные решения в суд, который согласился с доводами адвоката и признал действия и решения следователя незаконными и необоснованными, посчитав его доводы надуманными предположениями, на которых суд не может основывать свою позицию[13].

Фактически вступление защитника в производство предварительного расследования по данному делу было ограничено усмотрением следователя.

Ныне в ст. 49, 50, 53, 56 УПК РФ внесены изменения, в соответствии с которыми защитник более не «допускается», а участвует в уголовном деле с соответствующего, установленного законом, момента[14]. Как это отразится на практике предварительного расследования, изменятся ли представления следователе (дознавателей) о том, что защитник участвует в деле в силу положений уголовно-процессуального закона, а не в силу их разрешения, пока судить трудно.

На практике сегодня стоит и иная, достаточно острая проблема, связанная с реализацией независимости защитника. Независимость защитительной деятельности порой принимает отклоняющиеся формы, выражаясь в злоупотреблении своими полномочиями адвокатом- защитником. Как справедливо отмечено, полномочия защитника носят правообязывающий характер: адвокат одновременно вправе и обязан использовать те полномочия, которые предоставлены ему уголовнопроцессуальным законом[15]. Поэтому применительно к деятельности адвоката- защитника в равной степени как злоупотребление полномочиями можно рассматривать их игнорирование, а равно использование данных полномочий в противоречии с их смыслом и назначением.

Как справедливо отмечено, понятие злоупотребления правом участниками уголовного судопроизводства не опосредовано сегодня как самостоятельное правовое понятие в уголовно-процессуальном законодательстве[16]. Думается, что законодатель избегает использования категории «злоупотребление правом» в силу того, что затрудняется с трактовкой данного понятия применительно к реалиям уголовного судопроизводства. Вместе с тем, в законе предусмотрены ситуации, которые могут быть обозначены именно данным понятием. Так, если обвиняемый и его защитник, приступившие к ознакомлению с материалами уголовного дела, явно затягивают время ознакомления, то на основании судебного решения устанавливается определенный срок для ознакомления с материалами дела. И если обвиняемый и его защитник без уважительных причин не ознакомились с материалами предварительного расследования в установленный судом срок, следователь вправе принять решение об окончании данного процессуального действия.

Широкое применение в уголовном судопроизводстве мер принуждения диктует не только необходимость предоставления участникам процесса комплекса прав, но и предоставления им определенной свободы поведения по реализации данных прав[17]. Злоупотребление правом в общей теории права рассматривается как осуществление субъективного права в противоречии с его назначением, в результате которого причиняется вред правам и законным интересам граждан, государству и обществу в целом[18]. Похожее определение злоупотребления правом дано В.И. Круссом: Это «конституционно недопустимое (неправомерное по сути) формально законное недобросовестное деяние (действие или бездействие) субъекта права, нарушающее права и свободы человека и гражданина и способное причинить вред частным и публичным конституционным интересам, а также другим конституционным ценностям»[19].

По опубликованным данным, в сфере уголовного судопроизводства наиболее часто допускают злоупотребление правами именно адвокаты- защитники, либо с их помощью обвиняемые (подозреваемые). Об этом заявили 100 % опрошенных судей и 73 % сотрудников прокуратуры[20]. В то же время, как уже отмечалось, на практике предварительного расследования существует отчетливая тенденция восприятия органами расследования функции адвоката-защитника как воспрепятствование осуществлению правосудия и противодействие расследованию, и порой властные участники процесса готовы истолковывать как злоупотребление любую активность адвоката-защитника.

В теории уголовного процесса существуют различные подходы к пониманию сущности злоупотребления правом[21]. Чаще всего ученые- процессуалисты определяют злоупотребление правом как поведение участника уголовно-процессуального правоотношения, обладающего процессуальными правами, осуществляемое в процессе реализации этих прав, но в противоречии с их смыслом и причиняющее или способное

причинить вред другим участникам процесса, обществу и государству[22]. При этом практикующие адвокаты подчеркивают, что любое право,

предоставленное законом защитнику, действительно может быть использовано не с той целью и не таким способом, которые предполагались при его законодательном закреплении. Однако, по их мнению, каждый такой случай должен являться предметом особого рассмотрения с учетом позиции не только представителей следствия и суда, но и адвокатского сообщества в силу того, что порой так называемые «злоупотребления» на деле оказываются вполне обоснованными способами, используемыми адвокатом- защитником для обеспечения законных интересов своих подзащитных[23].

Тем не менее, факты злоупотребления адвокатами своими полномочиями существуют и подтверждаются в многочисленных публикациях в специальной литературе[24], а также дисциплинарной практикой адвокатских палат субъектов Российской Федерации. Так, адвокат М. осуществлял по одному и тому же уголовному делу защиту несовершеннолетнего обвиняемого Е. и совершеннолетнего обвиняемого Ш., интересы которых противоречили друг другу. Районным судом было вынесено постановление об удовлетворении заявления государственного обвинителя об отводе адвоката М., который, несмотря на имеющееся в материалах дела постановление следователя о его отводе, вновь представил суду ордер на осуществление защиты Ш.

Квалификационная комиссия адвокатской палаты, изучив представленные документы, пришла к выводу, что адвокат М. грубо нарушил требования п. 1 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также положения ст. 72 УПК РФ[25]. На наш взгляд, данная ситуация, то есть осуществление защиты по одному и тому же делу нескольких обвиняемых, интересы которых для адвоката заведомо являются противоречащими, следует расценивать как злоупотребление правом.

Практике известны и другие случаи злоупотребления правом, когда адвокаты, используя личные контакты с правоохранительными органами, навязывают свои услуги и позиции доверителю. Адвокат А. был привлечен к дисциплинарной ответственности в связи с наличием в его действиях нарушений требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п.п. 6 п.1 ст. 9 и п. 7 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката с прекращением статуса адвоката. Основанием для принятия такого решения стало то, что адвокат А. ранее проходил службу в прокуратуре вместе со следователем К., и явился по его приглашению для оказания квалифицированной помощи подозреваемому В. При этом на момент предъявления ордера адвокат не имел соглашения с доверителем и не мог участвовать в качестве защитника по назначению[26].

В специальной литературе приведены и иные примеры

злоупотребления адвокатом-защитником своими полномочиями. Например, не получение согласия подозреваемого на оказание юридической помощи по соглашению, заключенному с адвокатом иным лицом только с целью получить доступ к материалам уголовного дела вопреки воле подозреваемого[27]; уклонение адвоката от явки к следователю во время, назначенное для производства следственного действия с участием подзащитного, под предлогом занятости в других делах; заявление многочисленных однотипных ходатайств, мотивируемых одними и теми же основаниями[28].

Следует отметить, что некоторые авторы считают, что понятие «злоупотребление правом» является абсурдным, так как закон дает возможность сторонам обвинения и защиты самостоятельно распоряжаться процессуальными правами в том объеме и содержании, какое в нем прописано, и значит, ни о каком злоупотреблении правом речи быть не может[29]. Существует также точка зрения, согласно которой сторона защиты должна находиться в привилегированном положении в части использования (включая злоупотребление) процессуальных прав[30]. При этом подчеркивается, что адвокат-защитник объективно находится в неравном со стороной обвинения положении. Решение следователя о наличии злоупотребления правом в действиях адвоката «ставит сторону обвинения в положение явного фаворита в споре сторон. Адвокат из субъекта процессуальной деятельности превращается в ее объект», не имеющий реальной возможности оспорить мнение о наличии злоупотребления правом в своих действиях[31].

Полагаем, что различие между независимой реализацией прав и злоупотреблением предоставленными законом полномочиями заключается в форме внутреннего элемента независимости. Злоупотребление правом может выступать следствием отсутствия должного уровня независимости защитника, в первую очередь, от устремлений своего доверителя. В ряде случаев поведение того или иного непрофессионального участника уголовного судопроизводства может внешне выглядеть как злоупотребление предоставленными ему правами, а, по сути, являться следствием незнания, непонимания этим лицом уголовно-процессуального закона. В подобных случаях это не может расцениваться как злоупотребление правом, так как последнее выступает исключительно в форме умышленного деяния[32].

По нашему мнению, злоупотребление правом относится к девиантным формам защиты, причиняющей вред общественным отношениям. Как представляется, отличие защиты, осуществляемой в девиантной форме, от защиты, которая не искажает истинный смысл прав адвоката, можно провести по внутреннему элементу независимости. А. А. Малиновский применительно к действиям, характеризующимся злоупотреблением собственными правами, использует термин «правовой эгоцентризм» и называет два безусловных признака злоупотребления правом - причинение вреда и осуществление субъективного права в противоречии с его назначением[33]. Хотелось бы отметить, что использование субъективного права в противоречии с его назначением не исключает внешнего следования правовым нормам, их формального соблюдения.

Лицо, злоупотребляющее имеющимися субъективными правами, по нашему убеждению, испытывает при этом определенного рода зависимость. Причиной избрания субъектами правовых отношений той или иной модели поведения является их правосознание. Применительно к поведению субъекта, которое является злоупотреблением субъективными правами, его правосознание характеризуется правовым эгоцентризмом, который выражается в восприятии личных интересов как приоритетных. Публичные интересы при этом не учитываются или сознательно игнорируются[34].

Субъект злоупотребления правом верно толкует норму закона, материалы дела, позицию противоположной стороны в процессе, осознает, что его поведение не соответствует «духу правовой нормы». Правовой эгоцентризм становится мировоззрением, которое во многом детерминирует индивидуальное сознание и поведение.

Злоупотребление правом как крайняя форма независимости представляет собой ее полную противоположность, в чем можно убедиться, рассматривая профессиональную деятельность адвоката-защитника в уголовном процессе. Злоупотребление адвокатом-защитником своими правами нередко связано с чрезмерным влиянием на него доверителя. Предсказуемое и естественное желание обвиняемого всеми способами и средствами избежать привлечения к уголовной ответственности зачастую становится причиной совершения защитником действий, противоречащих духу закона, которые могут быть охарактеризованы как злоупотребление правом. При этом правосознание адвоката-защитника может быть лишено характеристики правового эгоцентризма.

Многими авторами отмечается высокая значимость исключения влияния на деятельность адвоката-защитника со стороны обвиняемого[35]. По нашему мнению, негативное влияние незаконных интересов доверителя на деятельность адвоката-защитника представляет угрозу только в том случае, если оно приобретает форму злоупотребления правом самим адвокатом. До тех пор, пока сам защитник не начинает руководствоваться в своей деятельности незаконными устремлениями клиента, недопустимо ставить вопрос о наличии злоупотреблений при осуществлении защитительной деятельности. В отличие от властных участников уголовного судопроизводства подозреваемый (обвиняемый) не обладает средствами принуждения защитника к определенной модели поведения.

Одним из наиболее часто встречающихся примеров влияния незаконных интересов подозреваемого (обвиняемого) на тактику поведения адвоката-защитника является злоупотребление адвокатом своими правами при ознакомлении с материалами уголовного дела, когда он по надуманным причинам уклоняется от явки для ознакомления, фактически затягивая данное процессуальное действие. Подобное поведение, безусловно, выступает следствием неправильного истолкования сущности интересов подзащитного и, как полагаем, негативно сказывается на независимости лица, осуществляющего квалифицированную юридическую помощь. Как правило, злоупотребление правами адвокатом-защитником, связанное с чрезмерным влиянием на него обвиняемого (подозреваемого), направлено на достижение таких целей, как истечение сроков давности привлечения в уголовной ответственности за инкриминируемое обвиняемому преступление, истечение сроков производства по делу предварительного расследования, истечение сроков применения такой меры пресечения, как заключение под стражу, опровержение достоверности и допустимости обвинительных доказательств и т.п.

Так, адвокат Ш. был лишен статуса именно за необоснованное уклонение от ознакомления с материалами уголовного дела. Управление Минюста России по Приморскому краю обратилось в суд с требованием о прекращении статуса адвоката Ш. в связи с представлением следователя СО ОМВД России по г. Уссурийску. В представлении отмечалось, что по расследуемому им делу по обвинению Н. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 159 УК РФ, адвокат Ш., осуществлявший защиту обвиняемого, умышленно затягивал процессуальное производство по уголовному делу, без уважительных причин уклонялся от ознакомления с материалами уголовного дела, также от подписи постановления о привлечении в качестве обвиняемого.

В ходе судебного разбирательства указанные злоупотребления правами со стороны адвоката Ш. нашли подтверждение. Было установлено, что менее чем за год в отношении Ш. в адрес Управления Минюста России поступило пять представлений из следственного отдела ОМВД России по г. Уссурийску о нарушении им норм Кодекса профессиональной этики. Все представления были направлены в Адвокатскую палату Приморского края для рассмотрения и принятия к адвокату Ш. мер дисциплинарного взыскания. Однако Совет Адвокатской палаты данные представления Управления Минюста России о прекращении статуса адвоката Ш. не рассмотрел. В связи с этим Управление Министерства юстиции было вынуждено обратиться в суд с требованием о применении мер дисциплинарного взыскания.

На основании представленных доказательств суд пришел к выводу об обоснованности заявленных исковых требований и постановил прекратить статус адвоката Ш.[36]

Таким образом, говоря о реализации независимости адвоката- защитника в современном российском уголовном процессе, можно выделить две основные проблемы:

Воспрепятствование со стороны властных участников уголовного судопроизводства реализации независимости адвоката-защитника. В качестве такого воспрепятствования следует рассматривать любое противодействие со стороны органов, осуществляющих уголовное преследование, или суда, которое затрудняет беспрепятственное осуществление защитником процессуальной функции защиты от обвинения.

Игнорирование (неисполнение) адвокатом своих полномочий либо злоупотребление ими. Полномочия защитника носят правообязывающий характер. Адвокат защитник одновременно вправе и обязан использовать те полномочия, которые предоставлены ему законом. Поэтому как неисполнение адвокатом своих полномочий, так и злоупотребление ими, являясь крайней формой независимости, может выглядеть как формально законное, но неправомерное по сути, поведение защитника, при котором субъективные права осуществляются им в противоречии с их назначением, нарушающее права и свободы других участников процесса и способное причинить вред частным и публичным интересам.

Злоупотребление правом может выступать следствием отсутствия должного уровня независимости защитника от устремлений своего доверителя. Однако негативное влияние незаконных интересов доверителя на деятельность адвоката-защитника представляет угрозу только в том случае, если оно приобретает форму злоупотребления правом самим адвокатом. До тех пор, пока сам защитник не начинает руководствоваться незаконными устремлениями обвиняемого (подозреваемого), недопустимо говорить о наличии злоупотреблений при осуществлении защитительной деятельности.

Отмеченные проблемы приобретают особую остроту в связи с тем, что на практике существует отчетливая тенденция восприятия органами расследования самой функции адвоката-защитника как противодействия расследованию, и порой властные участники процесса готовы истолковывать как злоупотребление любую активность адвоката-защитника.

[1] См.: Монтескье Ш. О духе законов [Электронный ресурс]. URL: йДрУ/ги.’МЫвоигсе. ог§/’Мк1/О_духе_законов_(Монтескье/Горнфельд) (дата обращения: 10.11.2016).

[2] См.: Астафьев А. Ю. Процессуальные гарантии эффективности осуществления правосудия по уголовным делам судом первой инстанции: дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2013.

[3] См.: Рагулин А. В. О праве адвоката-защитника отказывать в предоставлении сведений, связанных с оказанием юридической помощи // Адвокатская практика. 2012. № 2. С. 16; Отчерцова О. В. Проблемы реализации принципа состязательности в деятельности адвоката защитника на стадии предварительного расследования: автореф. дис... канд. юрид. наук. М., 2017. С. 3 - 4.

[4] См.: Осин В. В. Кто защитит адвоката от незаконных действий следователя? // Адвокат. 2011. № 10. С. 41.

[5] См.: Официальный сайт Федеральной палаты адвокатов России [Электронный ресурс]. URL: http://rаpsinews.ru/legаl_mаrket_news/20170420/278326083.html#ixzz4sDZly HEh (дата обращения: 13.09.2017).

[6] См.: Баскакова Е. С трибуны съезда // Российский адвокат. 2013. № 3. С. 5.

[7] См.: Алейников Г. И. Тактика защиты при препятствовании органов досудебного следствия в допуске защитника к ведению дела // Адвокатура и адвокатская деятельность в свете современного конституционного права: матер. междунар. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2004. С. 5 - 15.

[8] См.: Как в России мешают работать адвокатам. [Электронный ресурс]. URL: http://www.nоvаyаgаzetа.ru/inquests/60147.html (дата обращения: 12.11.2015).

[9] См.: Баскакова Е. С. С трибуны съезда // Российский адвокат. 2013. № 3. С. 5.

2017. № 1. С. 145; Отчерцова О. В. Проблемы реализации принципа состязательности в деятельности адвоката защитника на стадии предварительного расследования: автореф. дис... канд. юрид. наук. М., 2017. С. 26.

[11] См.: Соловьев С. А. Необходимость закрепления процессуального механизма благоприятствования защите (fаvоrdefensiоnis) в действующей системе принципов уголовного судопроизводства России: правовой и социальный аспект // Право, наука, образование: традиции и перспективы: сб. ст. по матер. междунар. науч.-практ. конф. Саратов, 2016. С. 553.

[12] См.: Уголовное дело № 0119565-11 // Архив прокуратуры г. Москвы за 2011 г.

[13] См.: Уголовное дело № 3/10-128/11 // Архив Пресненского районного суда г. Москвы за 2011 г.

[14] См.: Федеральный закон от 17.04.2017 № 73-ФЗ «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. 2017. 19 апреля.

[15] См.: Кудрявцев В.Л. Процессуальные проблемы доказывания в деятельности адвоката- защитника в уголовном судопроизводстве // Журнал российского права. 2005. № 6.

[16] См.: Баев О. Я. «Злоупотребление правом» как уголовно-правовая категория [Электронный ресурс]. URL: http://www.vestnik. vsu.ru/pdf/prаvо/2013/02/2013-02-31.pdf (дата обращения: 15.01.2016); Баева К. М. Субъекты злоупотребления правом в уголовном судопроизводстве // Судебная власть и уголовный процесс. 2017. № 3. С. 94.

[17] См.: Даровских О. И. Злоупотребление правом в уголовном судопроизводстве: понятие и признаки // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия «Право». 2012. № 43. С. 24.

[18] См.: Общая теория права и государства / под ред. В. В. Лазарева. М., 1994. С. 324.

[19] См.: Крусс В. И. Злоупотребление правом. М., 2010. С. 61.

[20] См.: Даровских О. И. Злоупотребление правом в уголовном судопроизводстве России. М., 2013. С. 120.

[21] См.: Парфенов В. Н. Проблема злоупотребления уголовно-процессуальными правами // Российский следователь. 2014. № 7. С. 23 - 26; Калинкина Л. Д. К вопросу о злоупотреблении правами и их недобросовестном использовании в уголовном судопроизводстве // Адвокат. 2010. № 4. С. 5 - 9; Багаутдинов Ф. Н. Принцип незлоупотребления процессуальными правами в уголовном судопроизводстве: матер. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2005. С. 63 - 70; Гордейчик С. А. Злоупотребление правом на защиту // Законность. 2006. № 12; Гришина Е. А., Левев Ю. С. Злоупотребление правом субъектами уголовного преследования: нравственно-этические проблемы и пути их решения // Мировой судья. 2009. № 10. С. 6 - 9; Романов С. В. Право подозреваемого и обвиняемого на защиту: пределы осуществления, возможность и последствия злоупотребления // Вестник Московского университета. Серия «Право». 2008. № 4. С. 14 - 32; Одегнал Е. А. Злоупотребление правом как явление правовой действительности: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2009. С. 63.

[22] См., например: Даровских О. И. Злоупотребление правом в уголовном судопроизводстве России. М., 2013. С. 45; Колоколов Н.А. Злоупотребление правом на обжалование // Российский судья. 2011. № 5. С. 28 - 35.

[23] См.: Астафьев Ю. В., Мардасова Л. И. Границы адвокатской тайны // Судебная власть и уголовный процесс. 2017. № 1. С. 142.

[24] См.: Кривокульский А. В. Неявка адвоката для участия в следственных действиях или судебном заседании // Уголовный процесс. 2015. № 8. С. 50 - 56; Коломенский П. Н. Злоупотребление правом на защиту: отдельные вопросы правового регулирования на судебных стадиях уголовного процесса // Судья. 2015. № 11. С. 57 - 61; Ларин Е. Г. Новые разъяснения Верховного Суда Российской Федерации о праве на защиту в уголовном судопроизводстве // Законодательство и практика. 2015. № 2. С. 3 - 8; Костенко К. А. Проблемы теории и практики противодействия затягиванию ознакомления с материалами уголовного дела путем приглашения обвиняемым нового защитника // Российский судья. 2016. № 9. С. 30 - 34 и др.

[25] См.: Заключение квалификационной комиссии Адвокатской палаты Воронежской области от 27.02.2015 г. по жалобе № 143.

[26] См.: Заключение квалификационной комиссии Адвокатской палаты Воронежской области от 30.05.2014 г. по жалобе № 211.

[27] См.: Баева Н. А. Стандартизация деятельности защитника как способ обеспечения интересов доверителя в уголовном судопроизводстве // Судебная власть и уголовный процесс. 2017. № 2. С. 59.

[28] См.: Баева К.М. Указ. соч. С. 98 - 99.

[29] См.: Баев О. Я. Злоупотребление правом» как уголовно-правовая категория [Электронный ресурс]. URL: http://www.vestnik.vsu.ru/pdf/prаvо/2013/02/2013-02-31.pdf (дата обращения: 23.04.2016).

[30] См., например: Попов В. А. Способы противодействия злоупотреблению уголовнопроцессуальными правами участниками уголовного судопроизводства со стороны защиты // Евразийская адвокатура. 2016. № 1. С.47 - 49.

[31] См.: Астафьев Ю. В., Мардасова Л. И. Границы адвокатской тайны // Судебная власть и уголовный процесс. 2017. № 1. С. 143.

[32] См.: Баев О. Я. Злоупотребление правом» как уголовно-правовая категория [Электронный ресурс]. URL: ййр://’^^^уе81;шк.У8и.т/рй1Ургауо/2013/02/2013-02-31.рйГ (дата обращения: 23.04.2016).

[33] См.: Малиновский А. А. Злоупотребление субъективным правом: теоретико-правовое исследование. М., 2010. С. 258.

[34] См.: Еникеев М. И., Кочетов О. Л. Общая, социальная и юридическая психология: краткий энциклопедический словарь. М., 2011. С. 7.

[35] См.: Кудрявцев В. Л. Гарантии независимости адвоката как условие обеспечения квалифицированной юридической помощи в деятельности адвоката (защитника) в уголовном судопроизводстве // Адвокат. 2008. № 5. С. 11 - 21; Барщевский М. Ю. Этика адвоката. М., 1999. С. 228; Цискаришвили А. В. Независимость адвокатуры // Пробелы в российском законодательстве. 2016. № 6. С. 282 - 285 и др.

[36] См.: Решение по делу № М-6501/2013 от 24 декабря 2013 г. // Архив Уссурийского районного суда Приморского края за 2013 г.