Дело было возбуждено по жалобе Константина Маркина, российского офицера, которому было отказано в предоставлении отпуска по уходу за ребенком, который доступен для женщин – военнослужащих. К. Маркин обратился в ЕСПЧ, и в Конституционный Суд РФ, причем, жалоба в последний последовала после коммуницирования жалобы российским властям. Помимо указанного, после коммуницирования, Маркину по решению его командира был предоставлен отпуск по уходу за ребенком, а также денежная помощь, подсчет которой занял весомую долю в аргументации своей позиции критиков решения ЕСПЧ в России.

Конституционный Суд РФ отклонил жалобу, указав, что вступление на контрактную военную службу, является добровольным актом. При этом должно учитываться, что военная служба несет ряд ограничений прав и свобод человека, что связано со спецификой деятельности военнослужащих.

7 октября 2010 года Палата ЕСПЧ не согласилась с выводами КС РФ и признала имеющее место нарушение ст. 14 в совокупности со ст. 8 Европейской Конвенции. Решение вызвало бурную реакцию с Российской стороны. Наиболее яркие позиции были высказаны В.Д. Зорькиным, С.П. Мавриным, а также Д.А. Медведевым.

29 октября 2010 года была опубликована статья В.Д. Зорькина «Пределы уступчивости», в которой впервые поднялась проблема соотношения наднациональных и национальных юридических институтов. Конкретно, поставленный Председателем КС РФ вопрос заключался в том, может ли Европейский Суд в своем Постановлении указывать государству на необходимость внесения конкретных изменений в национальное законодательство, и могут ли такие меры реализовываться, если нормы, в которые ЕПСЧ предлагает внести изменения, ранее были признаны КС соответствующими Конституции.

В.Д. Зорькин настаивал, что поставленная проблема должна решаться через призму Конституции, то есть рекомендации ЕПСЧ по внесению изменений в признанные конституционными нормы не допускается. Иная ситуация приведет к нарушению государственного суверенитета страны. Автор приводит несколько вариантов «решения» проблемы, от полной изоляции от решений ЕСПЧ, до абсолютного выполнения. Однако наиболее подходящим он находит подход, отраженный в постановлении КС Германии. Данный подход позволяет государству в качестве исключения не выполнять свои международные обязанности (не исполнять решение ЕСПЧ) в целях избегания нарушения конституционных принципов страны.

Уместно отметить, что решение ЕСПЧ по указанному В.Д. Зорькиным делу в дальнейшем было выполнено Германией, впрочем, как и все иные дела, к которым апеллирует КС РФ при вынесении Постановления от 14 июня 2015 года. Подчеркнув в своем решении государственный суверенитет в качестве теоретического принципа, КС Германии воспользовался им, чтобы разрешить спорное дело в полном соответствии с позицией ЕСПЧ.

В своей статье В.Д. Зорькин вносит понятие «пределы уступчивости», в которые, по его мнению, входит «защита нашего суверенитета, наших национальных институтов и наших национальных интересов».

Защитником национальных интересов, при этом, выступает Конституционный Суд, как орган официального толкования Конституции, а также «национальный орган власти, который лучше знает свое общество и его потребности». Вне сомнений в компетентности органа конституционного правосудия, действительно ли ему всегда известны особенности и потребности жителей страны в такой степени, чтобы противопоставлять их толкованию одного из наиболее значимых международных судов? И какой именно посыл должен быть сформирован в его решениях: соответствующий проводимой государством политики или ориентирующий государственные органы и народ на международные нормы, которые бы побуждали государство двигаться вперед?

Здесь представляется необходимым обратиться к работам А.К. Соболевой, в которых указывается, что ЕСПЧ и КС РФ противопоставляют однопорядковые ценности, и что проблема конфликта толкования Судами является не правовой, а скорее иерархической и риторической, поскольку в своих решениях они различно выстраивают иерархию ценностей.

О том, что судьи являются проводником права, а не политики, указывал в интервью Сергей Анатольевич Пашин. Исходя из такой позиции, следует, что судьи Конституционного Суда в своем толковании должны придавать нормам Конституции беспристрастный посыл. Может ли считаться беспристрастным такое толкование, при формировании которого используются понятия «национальные интересы»? И Европейская Конвенция, и Конституция РФ направлены на защиту прав и свобод граждан. При этом зачастую указывается, что Конституция является куда более совершенным правовым актом, нежели Конвенция. Если данные акты схожи по своим целям и смыслу закрепляемых норм, почему так разнится их толкование, предоставляемое Судами, с единых правовых, казалось бы, позиций? Примесь политической позиции государства в толковании конституционных норм – это и есть «пределы уступчивости»? В случае если этот так, имеют ли они право на существование в вопросах, касающихся прав и свобод человека, особенно, в уголовном процессе?

При рассмотрении данного вопроса необходимо обратиться к истории разработки ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». В рамках проводимой дискуссии неоднократно было акцентировано внимание на том, что Конституционный Суд, как орган толкования Конституции, должен быть дистанцирован от использования аргументов политического, экономического или социального характера в своих решениях. Основной задачей на рассматриваемом этапе выступало создание таких изначальных барьеров, которые бы не допустили привлечение политических аспектов в рассмотрение Конституционным Судом дела, вне зависимости от предмета проверки. Таким образом, первоначально законодатель обозначил позицию отказа от формирования Судом своих решений с учетом «национальных интересов», которые фактически в 2015 году будут противопоставлены позиции ЕСПЧ.

Данный аспект нашел отражение в ч. 3 ст. 3 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно которой, при осуществлении своей деятельности Конституционный Суд решает вопросы исключительно права.

Следовательно, законодатель изначально считал решения, при формировании которых используются политические, экономические или социальные термины и позиции недопустимыми и пристрастными, что не отвечает цели создания Конституционного Суда РФ.

Критика Постановления Палаты ЕСПЧ по делу Маркина также присутствовала в выступлении С.П. Маврина. Его позиция заключалась в том, что Преамбула Конституции РФ содержит положения о том, что Конституция была принята «исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, и в том числе в целях обеспечения благополучия и процветания России». Следовательно, любые действия законодателя, пусть и совершаемые в благих целях, но в ущерб процветанию Российской Федерации и без ответственности перед будущими поколениями a priori являются неконституционными и в силу этого недопустимыми. Однако и к такому подходу можно задать вопрос, каким образом определяется ответственность перед будущими поколениями и все ли нормативно правовые акты, совершенные российским законодателем, можно безоговорочно признать способствующими процветанию?

Власти Российской Федерации были не согласны с принятым Палатой решением, поэтому, дело попало на рассмотрение Большой Палаты ЕСПЧ. Однако Большая Палата также подтвердила выводы предыдущего Постановления, за тем лишь исключением, что в нем отсутствовало требование изменения российского закона, и имелось утверждение, которое повторяется в Постановлениях Суда для многих стран – источником нарушения стало «качество закона».

Научное сообщество выразило несколько точек зрения на обязательность исполнения решения ЕСПЧ в случае, если толкование Европейского суда расходится с толкованием КС РФ.

А.И. Ковлер отметил, что не видит основания для того, чтобы говорить о нарушении государственного суверенитета. По его мнению, Европейский Суд - надгосударственный орган, обязательность исполнения решений которого признается всеми странами - участниками Совета Европы, в том числе Россией.

Профессор Е.А. Лукьянова, строит свои доводы на приоритете Конвенции как международного договора в вопросах прав и свобод человека по отношению к Конституции и указывает, что исполнение актов ЕСПЧ является международным обязательством Российской Федерации.

В.А. Виноградов высказал мнение, согласно которому исполнение решений ЕСПЧ является частью выполнения международного обязательства России, и потому является обязате6льным к выполнению. При этом профессор отмечает, что КС и ЕСПЧ являются «оценщиками» разных норм - конституционные и конвенционных, соответственно, и их действие не затрагивает решения друг друга. При этом правоприменители должны руководствоваться конвенционным толкованием. Придя к аналогичным выводам, иную аргументацию привел Тимофеев М.Т., указывая, что недопустимо в понимании взаимодействия КС И ЕСПЧ «параллельность» их отношения.

С.Л. Сергевнин, исходя из позиции приоритета Конституции над нормами международного права в Российской Федерации, делает вывод о необязательности применении государством мер в случае, если ЕСПЧ обнаруживает несоответствие ранее признанных конституционными норм российского законодательства.

А.Н. Верещагин полностью убежден, что при «лобовом» столкновении толкований ЕСПЧ и Конституции РФ, национальные нормы должны верховенствовать. Однако в деле Маркина толкование ЕСПЧ столкнулось с толкованием Конституционного Суда, которое отражено в нормативно правовом акте меньшей силы, чем Постановление.

Несмотря на широту высказанных взглядов по вопросу имплементации актов ЕСПЧ в систему российского правосудия, ст. 392 ГПК среди оснований для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу, указано установление ЕСПЧ человека нарушения положений Европейской Конвенции при рассмотрении судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в ЕСПЧ по правам человека.

О проверке этого положения на конституционность обратился в КС РФ Ленинградский военный окружной суд, в связи с тем, что Константин Маркин после вынесения Постановления Большой Палатой потребовал от гарнизонного суда пересмотра своего дела, в чем ему было отказано.

Постановление КС РФ определило следующую процедуру пересмотра судами общей юрисдикции дел по основанию п. 4 ст. 4 ст. 392 ГПК РФ: в случае, если суду общей юрисдикции необходимо пересмотреть дело в связи с вынесением решения ЕСПЧ о наличии нарушений конвенционных норм в первоначальном деле, ему надлежит обратиться в КС РФ для проверки на конституционность норм, нарушения в силу применения которых отметил ЕСПЧ. При этом если КС признает оспариваемые нормы соответствующими Конституции, он «в рамках своей компетенции определяет возможные конституционные способы реализации постановления Европейского Суда по правам человека».

Таким образом, Конституционный Суд закрепил правило, по которому признание им правовых норм конституционными стоит выше признания ЕСПЧ их нарушающими Европейскую Конвенцию, что стало главным итогом в рамках российской правовой системы по делу Константина Маркина.

29 января 2009 года ЕСПЧ была принята к рассмотрению жалоба бывших акционеров ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС" против Российской Федерации. После вынесения Постановления Палатой обе стороны восприняли решение как победу: сторона заявителя была удовлетворена решением в частях о признании нарушений норм предоставлению достаточного срока на ознакомление с материалами дела, признании нарушений права компании на защиту; сторона-ответчик отметила, что ЕСПЧ не обнаружил в деле дискриминации или политических составляющих. Указывалось, что вопрос о выплатах заявителю будет рассмотрен особо.

31 июля 2014 года ЕСПЧ было принято решение о выплате компенсации заявителям в размере 1,86 миллиарда евро. 29 октября 2014 года Министерством юстиции РФ было направлено ходатайство о передаче вопроса о выплате компенсации Большой Палате ЕСПЧ, однако в удовлетворении ходатайства было отказано.

14 июля 2015 года Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление по делу о проверки на конституционность норм АПК, УПК, ГПК, в нормах, предусматривающих пересмотр дела/возобновление дела в связи с установлением Европейским Судом по правам человека нарушение положений Европейской Конвенции при рассмотрении судом Российской Федерации дела, а также статьи 1 ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», статьи 32 ФЗ "О международных договорах Российской Федерации», которое стало закреплением нового видения места актов ЕСПЧ в правовой системе Российской Федерации.

Подводя итог, широкая дискуссия, возникшая в результате принятия ЕСПЧ решения по делу Маркина, выявила, что значительная часть представителей отечественной науки настаивает на позиции верховенства актов ЕСПЧ над актами КС РФ. Ими была предоставлена множественная аргументация, которая не была принята законодателем во внимание в последующем.

Постановлением КС РФ от 06.12.2013 № 27-П было закреплено правило о верховенстве толкования Конституционного Суда над толкованием ЕСПЧ в случае прямого столкновения позиций. Необходимо отметить, что на данном этапе Конституционный Суд обозначил для себя обязанность по поиску иного «конституционного пути реализации решения ЕСПЧ». Таким образом, дело Маркина и дело «ЮКОСа» дали сильный толчок для развития нового подхода в российском законодательстве к обязательности исполнения актов ЕСПЧ.