Поправки 2015 года к Федеральному конституционному закону «О Конституционном суде Российской Федерации» от 24 июня 1994 года были внесены после решения Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015. Постановление КС РФ было сформулировано в ответ на запрос от группы депутатов Государственной Думы РФ, по вопросу обязательности осуществления решений ЕСПЧ в России. Решение имело большой вес и общий курс положений, закрепленных позднее в Федеральном конституционном законе, был очерчен непосредственно из решения Конституционного Суда. В связи с чем важно рассмотреть решение, чтобы выявить, как Конституционный Суд мог бы интерпретировать указанный федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 года.

Конституционный Суд ясно дал понять, что у российской Конституции имеется приоритет, вследствие чего решение от ЕСПЧ, противоречащее ей, могло не быть выполненным в России. Для объяснения этой позиции могут быть сформулированы два основных суждения: одно раскрывает внешнюю ее сторону, другое внутреннюю.

«Внутреннее» суждение основано на чтении Конституционным Судом иерархии норм в российской правовой системе, которая помещает российскую Конституцию на вершине этой иерархии. В то время как Россия может ратифицировать международные договоры, ни эти соглашения, ни решения, вынесенные в соответствии с ними, не изменяют иерархию, о чем отмечено в пп.10-11 рассматриваемого Постановления.

В силу действия в совокупности ст. 15, 79, 125 Конституции КС РФ делает вывод о том, что в Российской Федерации отсутствует компетенция по заключению международных договоров, противоречащих Конституции. Данный принцип КС распространяет и на производные акты, принятые в соответствии с международным договором РФ.

«Внешнее» же обоснование КС РФ своей позиции основано на толковании Венской конвенции о праве международных договоров.

Признавая верховенство принципа pacta sunt servanda, Конституционный Суд отводит весомую роль ст. 31 Венской Конвенции, согласно которой «Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора».

Исходя из этого положения, Конституционный Суд РФ делает вывод о том, что международный договор обязателен для его участников в значении, которое может быть выявлено с помощью общепринятого правила толкования. Следовательно, если ЕСПЧ в интерпретации положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ходе рассмотрения дела, придает понятию, используемому в Конвенции, иной смысл, помимо обычного, или осуществляет толкование вопреки объекту и цели Конвенции, государства, в отношении которого вынесено такое судебное решение по этому делу, имеет право отказаться от исполнения его, как это выходит за рамки обязательств, добровольно принятых этим государством на себя при ратификации Конвенции. Соответственно, решение ЕПСЧ не может считаться обязательным для исполнения в случае, если толкование Конвенции, указанное в Постановлении ЕСПЧ, противоречит императивным нормам международного права, к которым относится принцип невмешательства по внутренние дела государства.

Таким образом, Конституционный Суд в своем решении от 15 июля 2015 года обозначил не только общие предпосылки для формирования ФКЗ от 14 декабря 2015, но также закрепил в российском праве позицию верховенства Конституции над международными договорами и их производными актами, а также необязательность исполнения решений ЕСПЧ в случае, если обязательства, изложенные в них, по мнению государства, представляют собой вмешательство во внутренние дела. Помимо указанного, КС РФ определил необходимую интерпретацию терминов «противоречия» между решением ЕСПЧ и российской системой права, и их «соответствия».

Внесенные в российское законодательство Федеральным конституционным законом от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ изменения также направлены на закрепление возможности для КС РФ признать решение ЕСПЧ неисполнимым внутри национальной правовой системы и тем самым отказаться от его выполнения.

Предусмотрено, что проверка КС РФ на наличие «противоречий» между решением ЕСПЧ и Конституцией РФ может производиться по запросу Министерства юстиции РФ или федерального органа исполнительной власти, если на него вынесенным ЕСПЧ решением возложена обязанность в пределах своей компетенции принимать меры по исполнению этого решения. Также, возможность направить запрос в КС РФ для толкования положений Конституции предусмотрена для Президента РФ и Правительства РФ.

Таким образом, КС РФ фактически передает решение о возможности/невозможности исполнения решений ЕСПЧ на компетенцию федеральных органов исполнительной власти, не рассматривая при этом такой вопрос самостоятельно.

Венецианская Комиссия также отмечает и иную сторону этого положения: решение КС РФ о несоответствии толкования ЕСПЧ Конституции РФ может рассматриваться как вмешательство судебной власти в компетенцию исполнительной. Помимо указанного, несмотря на то, что позиция, занятая по вопросу Президентом или Правительством РФ не является обязательной для КС и может не учитываться, она будет являться отправной точкой для последующего судебного рассмотрения и может оказать влияние на итоговое решение КС РФ.

Так же, в силу процедуры принятия международного договора конституционность вступившего в силу международного соглашения не оспаривается, законодатель вводит понятие «обнаружившаяся неопределенность в вопросе соответствия», подразумевая противоречие, которое не могло быть обнаружено в момент ратификации договора.

19 апреля 2016 года КС РФ рассмотрел по запросу Минюста РФ возможность исполнения решения ЕСПЧ от 203 июля 2013 года по делу «Анчугов и Гладков против России». В своем решении КС РФ пришел к выводу, что конституционный запрет для граждан, содержащихся в местах лишения свободы, на активное и пассивное избирательное право нарушает субъективное право таких граждан на участие в выборах.

Рассмотрев запрос, КС РФ пришел к выводу о невозможности исполнения решения ЕСПЧ в части мер общего характера, которые предполагают внесение изменений в российское законодательство. При этом КС РФ решил, что запрет для осужденных не является абсолютным, поскольку системой уголовного права РФ предусмотрено несколько видов наказания, в том числе, не включающие в себя лишение свободы.

Проведя анализ вынесенного решения, представляется возможным сделать вывод о том, что после расширения компетенции КС РФ в области рассмотрения толкования ЕСПЧ на соответствие Конституции РФ, отказ от исполнения решений Европейского Суду будет неоднократно встречаться в последующей судебной практике. Подобная ситуация влечет за собой серьезные последствия на международном уровне, включая исключение РФ из Совета Европы.

Таким образом, возникшая ранее дискуссия по вопросу обязательности исполнения актов ЕСПЧ привела к окончательному закреплению в 2015 году довольно спорного подхода, согласно которому, решения ЕСПЧ могут признаваться КС РФ не соответствующими Конституции, что позволяет «блокировать» их исполнение. При этом если в своем решении по делу Маркина Конституционный Суд указывал на свою обязанность по предложению иных путей восстановления нарушенного права граждан, то в 2015 году Суд полностью отказался от такой трактовки. Представляется, что долгосрочное применение вновь сформированной интерпретации полномочий КС РФ может привести к серьезным нарушениям в области защиты прав и свобод человека на национальном уровне, а также на уровне международных отношений Российской Федерации. Помимо этого, возможно возникновение системой ошибки в применении актов ЕСПЧ и актов КС РФ национальной судебной системой.

Кроме того, сформулированная в 2015 году законодателем позиция противоречит приведенной им же при создании ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», которые были рассмотрены в параграфе 2.2 данного исследования. Фактическое использование КС РФ политических, экономических и социальных оснований для обоснования своей позиции автоматически делает неприемлемым противопоставление ее позиции Европейского Суда.