Обратная сила закона, предусматривающего ответственность в публичной сфере, присуща различным отраслям права, о чем свидетельствует закрепление соответствующего правила в ст. 54 Конституции РФ. Согласно данной норме закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон. Приведенное положение основано на нормах международного права, в частности ст. 15 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод[1]. Применительно к уголовно-правовой сфере его содержание конкретизировано в ст. 10 УК РФ, согласно ч. 1 которой уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т.е. распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

Вопросы о том, какой уголовный закон устраняет преступность деяния, смягчает наказание или иным образом улучшает положение лица, детально рассмотрены в литературе[2], поэтому научный и практический интерес преимущественно вызывают случаи, когда в комплексе с уголовным законом подлежит применению законодательство иной отраслевой принадлежности, включенное в уголовно-правовое регулирование; когда изменяется не только собственно уголовный закон, но и то положительное законодательство, к которому отсылают бланкетные нормы УК РФ.

Так, К. был признан виновным[3] в незаконном сбыте героина массой 0,375 г. Преступление совершено 23 января 2003 г., т.е. до вступления в силу 11 мая 2004 г. Федерального закона №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г. в части изменения редакции ст. 228 УК РФ и дополнения УК РФ статьей 228.1. Согласно носящей рекомендательный характер Сводной таблицы заключений Постоянного комитета по контролю наркотиков об отнесении к небольшим, крупным и особо крупным размерам количеств наркотических средств, психотропных и сильнодействующих веществ, обнаруженных в незаконном хранении или обороте, примененной судом в данном деле, указанное количество героина отнесено к особо крупному размеру, вследствие чего К. был осужден по ч. 4 ст. 228 УК РФ к 7 годам лишения свободы.

Ко времени рассмотрения дела в кассационном порядке упомянутые поправки в уголовное законодательство вступили в силу, и суд кассационной инстанции переквалифицировал действия К. с ч. 4 ст. 228 УК РФ на ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.). При этом было отмечено, что в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 6 мая 2004 г. №231 героин массой 0,375 г не образовывал ни особо крупный, ни крупный размер наркотических средств, поэтому действия К. подлежали переквалификации на ч. 1 ст. 228.1 УК РФ как незаконный сбыт наркотических средств.

Президиум Курганского областного суда оставил решение суда без изменения, мотивируя это тем, что размеры средних разовых доз установлены, как это следовало из названия упомянутого Постановления Правительства РФ от 6 мая 2004 г. №231, исключительно для целей ст. 228.1 УК РФ и не могли быть распространены на уголовно-противоправные деяния, совершенные до вступления его в силу. Было, в частности, указано, что «понятия крупного и особо крупного размера наркотических средств, установленные новым уголовным законом, являются неотъемлемой его частью как единого целого и не могут быть применены в отрыве от них к нормам ранее действовавшего уголовного закона».

Надзорным Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ постановление президиума оставлено без изменений. Обосновывая принятое решение, Судебная коллегия сослалась на аргументы, аналогичные приведенным в Постановлении президиума Курганского областного суда, указав, в частности, что «средние разовые дозы наркотических средств и психотропных веществ были утверждены... именно для целей статей 228, 228.1 и 229 УК РФ (в редакции ФЗ №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.)».

Однако во всех приведенных решениях судами оставлено без внимания, что санкция ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в редакции ФЗ №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.) предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 4 до 8 лет и соответствующий штраф, тогда как по ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ №63-ФЗ от 13 июня 1996 г.) виновному могло быть назначено только лишение свободы на срок от 3 до 7 лет. Поскольку в нарушение ч. 1 ст. 10 УК РФ квалификация действий К. по новому закону ухудшала его положение, она не могла быть произведена.

Анализ сформулированных в указанных судебных решениях выводов о недопустимости квалификации действий К. по закону времени их совершения приводит к необходимости постановки вопроса о придании обратной силы уголовному закону, бланкетная норма которого отсылает к положениям иного законодательства. Использование подобного приема юридической техники наполняет уголовно-правовую норму динамичным содержанием, обусловленным тем, что при кажущейся внешней неизменности текста статьи Особенной части УК РФ раскрытие конкретного признака состава преступления «зависит от другой, в большинстве случаев подзаконной нормы, относящейся к иной отрасли права»[4]. Такая норма вовлекается в уголовно-правовое регулирование, и, в частности, в применение уголовно-правовых норм, опосредованно, через бланкетную диспозицию статьи Особенной части УК РФ, в силу непосредственных указаний на то в уголовном законе.

На более высоком уровне абстракции применение уголовного права, наряду с собственно правовыми нормами, правоотношениями и актами реализации прав, представляет собой один из элементов механизма правового регулирования, который также выступает заключительной стадией процесса правового регулирования[5]. Категории механизма и стадий правового регулирования позволяют определить «точки соприкосновения» и специфику взаимодействия уголовного и адресного законов в процессе уголовно-правового регулирования. Как уже было указано, в большинстве случаев подобное взаимодействие инициируется в стадии применения уголовного закона, которая сама может быть представлена в виде нескольких этапов: а) установление и анализ фактических обстоятельств дела; б) раскрытие и характеристика содержания уголовно-правовой нормы; в) квалификация преступления; г) принятие и вынесение решения по делу.

Ранее отмечалось, что применительно к поставленной проблеме «отдельные признаки составов преступлений описываются не в уголовном законе, а в нормах иных отраслей законодательства»[6], поэтому можно утверждать, что адресный закон способствует раскрытию и характеристике содержания уголовно-правовой нормы, а следовательно, и установлению содержания конкретного признака или признаков состава преступлений, без чего немыслима правильная квалификация деяния. В этом отношении справедливы слова В.Н. Кудрявцева о том, что «уяснение правовых норм может привести к выводу, вообще исключающему какую-либо квалификацию по конкретному закону, предусматривающему уголовную наказуемость»[7]. Включение же положений законодательства, отличного от уголовного, в процесс уголовного правоприменения (и в целом уголовно-правового регулирования) осуществляется, как правило, через определение перечня и характера уголовно наказуемых действий и установление объема уголовно-противоправного поведения[8].

Анализ приведенных доктринальных положений позволяет сделать вывод о том, что нормы иного законодательства оказывают действительный правовой эффект на применение уголовного закона.

Вместе с тем нормы адресного закона также подвержены определенной динамике, поскольку они санкционируются, изменяются или прекращают действие сообразно развитию соответствующей отрасли права. Это предопределяет необходимость учета их изменившихся положений в процессе применения соответствующей нормы уголовного права, диспозиция которой отсылает к ним. При этом в процессе применения конкретной уголовно-правовой нормы (квалификации преступления) сохраняет нормативное значение и ст. 10 УК РФ[9] как норма общего характера. При этом она действует не дискретно, а постоянно и в полноценном взаимодействии и взаимообусловленности с нормой Особенной части УК РФ, носящей бланкетный характер и отсылающей к иному законодательству, которую также наполняет ретроактивной потенцией.

В Определении от 10 июля 2003 г. №270-О Конституционный Суд РФ выразил правовую позицию, согласно которой оспариваемые «нормы ст. 10 УК РФ и ст. ст. 396, 397 УПК РФ о приведении приговоров в соответствие с действующим законом не исключают возможность придания обратной силы законам иной отраслевой принадлежности в той мере, в какой этими законами ограничивается сфера уголовно-правового регулирования. Далее суд резюмировал, что «декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона...».

Сформулированная Конституционным Судом РФ позиция - противоположная той, которая была отражена в рассмотренном ранее деле К., - находит свое подтверждение и в судебной практике.

Так, по делу Д., который осужден по ч. 4 ст. 228 УК РФ за незаконный сбыт 6 августа 2003 г. наркотических средств в особо крупном размере - героина массой 0,42 г, суд кассационной инстанции, так же как и в деле К., переквалифицировал действия виновного с ч. 4 ст. 228 УК РФ на ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.). Однако президиум Челябинского областного суда признал данное решение неправильным и переквалифицировал действия Д. с ч. 1 ст. 228.1 УК РФ на ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ №63-ФЗ от 13 июня 1996 г.). В обоснование этого суд сослался на упомянутое Постановление Правительства от 6 мая 2004 г. №231 и отметил, что героин массой 0,42 г не образует крупный размер, а следовательно, действия Д. правильно квалифицировать по ч. 2 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ №63-ФЗ от 13 июня 1996 г.). Таким образом, в делах Д. и К. при аналогичных фактических обстоятельствах суды приняли диаметрально противоположные с точки зрения ретроактивного действия уголовного закона решения.

Возвращаясь к аргументам о необходимости квалификации действий лиц по ст. 228.1 УК РФ, приведенным в определении суда надзорной инстанции по делу К., проанализируем их с учетом сформулированных позиций.

Во-первых, отмечалось, что Постановление Правительства от 6 мая 2004 г. №231 (а следовательно, и Постановление Правительства от 7 февраля 2006 г. №76) по своей правовой природе уголовным законом не является, а потому на него не могут быть распространены положения ст. 10 УК РФ об обратной силе. Однако данный довод сформулирован исключительно на позитивистских основаниях и в отрыве от того правового эффекта, который оказывают указанные постановления Правительства на применение уголовного закона[10]. Содержащиеся в них предписания наполняют строго определенным содержанием такие квалифицирующие признаки состава незаконного сбыта наркотических средств, как «в крупном размере» и «в особо крупном размере». Сами по себе данные признаки не имеют конкретизации в уголовном законе, и ни одна статья УК РФ не позволит определить правоприменителю, какой вес того или иного наркотического средства или психотропного вещества признается крупным или особо крупным размером. Являясь динамичными, данные квалифицирующие признаки раскрывают свое содержание посредством отсылки к положениям иного законодательства, которые предопределяют ретроактивную потенцию собственно уголовного закона[11].

Во-вторых, указывается, что упомянутые постановления Правительства оперируют различными критериями отнесения определенного веса наркотических средств к крупному или особо крупному размерам, что затрудняет выбор уголовного закона, подлежащего применению. Однако данное утверждение не вполне корректно, поскольку единственным критерием отнесения наркотического средства к крупному или особо крупному размеру выступает их вес. Различные редакции ст. 228 УК РФ и корреспондирующие ей подзаконные акты устанавливают лишь специальные правила соотнесения массы наркотического средства с конкретным квалифицирующим признаком. Таким образом, при наличии данных о весе наркотического средства правоприменителю не составит существенного труда определить, какому квалифицирующему признаку и в какой редакции закона он соответствует, и выбрать наиболее благоприятную для виновного норму, подлежащую применению. Системное толкование взаимосвязанных положений ст. 9 и ст. 10 УК РФ свидетельствуют о том, что уголовный закон как в целом, так и в отдельной части подлежит ретроактивному применению исключительно в случае, если этим улучшается положение лица, тогда как в противном случае сохраняет силу ранее действовавший уголовной закон - применительно к тем положениям, которые по сравнению с новым уголовным законом являются более благоприятными для лица.

И наконец, третий аргумент сводился к тому, что в самом названии данных постановлений указано на невозможность их применения иначе как для целей ст. 228.1 и других статей УК РФ. С подобной постановкой вопроса вряд ли можно согласиться. Обоснование невозможности применения уголовного закона в том или ином аспекте посредством ссылки на юридическую технику давно и справедливо критикуется в литературе. Б.А. Куринов, в частности, отмечал, что «правовая сущность общественно опасного деяния определяется фактическими обстоятельствами преступления, а не особенностями его законодательной конструкции»[12].

Изложенное свидетельствует о том, что основания, по которым суд в деле К. пришел к выводу о возможности придания обратной силы новому уголовному закону, усилившему наказание, отнюдь не являются теоретически безупречными. Более того, она противоречит и практике Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ.

Так, в определении по делу М.[13], осужденного по ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ №63-ФЗ от 13 июня 1996 г.) за незаконный сбыт 6 января 2003 г. мамфетамина (первитина) в крупном размере, судебная коллегия указала, что в соответствии с примечанием 2 к ст. 228 УК РФ и Постановлением Правительства от 6 мая 2004 г. №231 размер сбытого наркотического средства не признавался крупным. «Содеянное М. надлежало квалифицировать по ч. 2 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ №63-ФЗ от 13 июня 1996 г.)», а не по ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.). Обстоятельства дела Т.[14] являлись, по сути, аналогичными с обстоятельствами дел Д., К. и М., и в этом случае Судебная коллегия усмотрела нарушение требований ст. 10 УК РФ о недопустимости придания обратной силы уголовному закону, ухудшающему положение лица, и квалифицировала действия Т., связанные с незаконным сбытом 16 декабря 2002 г. наркотического средства - героина массой 0,195 г, по ч. 2 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ №63-ФЗ от 13 июня 1996 г.).

Аналогичная судебная практика существует и в настоящее время. В частности, в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 1 марта 2007 г. по делу Б.[15], признанного виновным по ч. 4 ст. 228 УК РФ, отмечено, что в соответствии с прим. 2 к ст. 228 УК РФ (в ред. ФЗ №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.) размер наркотического средства, за незаконный оборот которого осужден Б., не образует крупного или особо крупного размера. Действия Б. подлежат переквалификации с ч. 4 ст. 228 УК РФ (в редакции ФЗ №63-ФЗ от 13 июня 1996 г.) на ч. 2 ст. 228 УК РФ (в той же редакции), действовавшую на время совершения осужденным преступления и предусматривавшую более мягкое наказание в сравнении с ч. 1 ст. 228.1 УК РФ (в ред. ФЗ №162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.).

Таким образом, с учетом приведенных теоретических выкладок и анализа сложившейся правоприменительной практики можно сделать вывод, что акты смежного законодательства в связи с включенностью их положений в процесс применения уголовно-правовой нормы обладают ретроактивной потенцией и могут обусловить действие обратной силы уголовного закона. Однако при этом важно акцентировать внимание на том, что вопрос о придании на основании ст. 10 УК РФ обратной силы неуголовному закону или иному нормативно-правовому акту, включенному в процесс уголовного правоприменения как таковому, по-видимому, является преждевременным. Изменение адресного закона оказывает влияние прежде всего на характеристику изложенных в уголовно-правовой норме признаков преступления, а через это - на ее применение[16].

Рассмотрим практические аспекты действия уголовного закона во времени на примере составов преступлений, связанных с воспрепятствованием принудительному взысканию налогов или сборов.

С момента введения в действие УК 1996 г. редакции статей о налоговых преступлениях менялись трижды: в 1997, в 1998 и в 2003 годах. Изменения, внесенные Федеральным законом от 8 декабря 2003 г., можно считать наиболее радикальными. Помимо реконструкции традиционных налоговых составов (ст. 198, 199), в УК были закреплены новые - предусмотренные ст. 199.1, 199.2. Опыт прошлых лет, да и самого последнего времени свидетельствует, что в связи с принятием нового уголовного закона перед органами дознания, следствия, прокуратуры и судом нередко встают сложные вопросы квалификации и назначения наказания за деяния, совершенные еще в период действия старого закона. Множество таких вопросов возникло и в связи с применением ст. 199.2 УК РФ «Сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов».

Правила действия уголовного закона во времени установлены ст. 9 и 10 УК РФ. В соответствии с ч. 1 ст. 10 УК уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т.е. распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Законом, устраняющим преступность и наказуемость деяния, является федеральный нормативный акт, которым то или иное прежде запрещенное законом в качестве преступного деяние исключается из круга преступлений. Законом, иным образом улучшающим положение лица, совершившего преступление, является тот нормативный акт, который содержит правовые предписания, облегчающие участь совершившего преступление[17].

Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет. Законом, устанавливающим наказуемость деяния, считается закон, которым преступным и наказуемым признается деяние, прежде не считавшееся преступлением. Законом, усиливающим наказуемость деяния, признается закон, в котором увеличивается минимум или максимум санкции соответствующей статьи УК либо в санкцию статьи УК вводится дополнительное наказание в качестве обязательного или факультативного и т.п. Законом, иным образом ухудшающим положение лица, совершившего преступление, следует считать те статьи нового УК, которые в том или ином отношении неблагоприятны для лица, совершившего преступление[18].

Несмотря на кажущуюся ясность правового регулирования данного института, порой судами в качестве основания вынесения оправдательных приговоров для лиц, совершивших налоговые преступления, норма об обратной силе закона применяется неправильно.

Так, Зверевским городским судом Ростовской области вынесен оправдательный приговор руководителю и гл. бухгалтеру «РЭУ ЖКХ» Н. и Р., которые совершили сокрытие денежных средств в размере более 2 млн. рублей в период с 1 января по 1 ноября 2003 г. В мотивировочной части приговора суд постановил, что ст. 199.2 УК РФ является новеллой и неприменима к деяниям, совершенным до вступления в силу уголовного закона, предусматривающего ответственность за данный вид деяния[19].

В то же время по аналогичным ситуациям принимаются прямо противоположные решения. Московским районным судом города Казани руководитель ООО «ЖБК-4» гражданин Ц., совершивший сокрытие денежных средств в размере более 4 млн. рублей от принудительного взыскания в период с 1 октября 2001 г. по 25 января 2002 г., признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 199.2 УК РФ. Свое решение суд мотивировал тем, что в указанный период гражданин Ц. уклонился от уплаты налогов с организации в особо крупном размере иным способом, путем неуплаты начисленных и заявленных в декларации сумм налогов и сборов и дальнейшего сокрытия денежных средств, за счет которых могло быть произведено их принудительное взыскание, т.е. совершил преступление, предусмотренное п. «г» ч. 2 ст. 199 УК РФ в действующей на момент совершения преступления редакции закона. В связи с принятием закона, смягчающего наказание за данный вид деяния, судом была применена ст. 10 УК РФ, предусматривающая возможность применения обратной силы закона, в связи с чем действия виновного были квалифицированы по ст. 199.2 УК РФ[20].

В первом случае суд необоснованно, на наш взгляд, аргументировал свою позицию тем, что: а) признаки, предусматривающие совершение уклонения от уплаты налоговых платежей иным способом, исключены из закона, соответственно, такое деяние полностью декриминализировано; б) норма, предусматривающая ответственность за сокрытие денежных средств, не может распространяться на отношения, сложившиеся до ее вступления в силу. Во втором случае суд рассмотрел деяние как совокупность двух фактов, один из которых - сокрытие денежных средств - являлся, по мнению суда, способом уклонения от уплаты налогов.

Статья 9 УК гласит: «...преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом...». Речь, как мы видим, идет о том, что вопрос об отнесении конкретного деяния к числу криминальных должен решаться на основании уголовного закона в целом, а не только отдельных его норм. Квалифицируя конкретное противоправное деяние, правоприменитель обязан рассматривать его сквозь призму всей совокупности уголовно-правовых норм, действовавших, прежде всего, в момент его совершения. Причем это будут нормы не только Особенной, но и Общей части, нормы, составляющие институты освобождения от уголовной ответственности или от наказания, вины, соучастия и т.д.

Если применяется закон, вступивший в силу после совершения преступления, то и в этом случае деяние следует квалифицировать применительно ко всей совокупности уголовно-правовых норм измененного законодательства. В противном случае закон будет рассматриваться как мозаика различных статей УК - утративших силу и ныне действующих, - из которых всегда можно собрать «удобное» для конкретного случая правовое решение. Придавая закону обратную силу, правоприменитель не вправе соединять в изобретенной им норме элементы новых и старых редакций статей, их диспозиций или санкций.

Итак, как мы полагаем, уголовно наказуемым деянием по ст. 199.2 УК признано уклонение от погашения недоимки, которое ранее квалифицировалось как уклонение от уплаты налогов и страховых взносов «иным способом». В связи с исключением описания соответствующего признака из диспозиций ст. 198, 199 УК РФ и возникла необходимость предусмотреть специальный уголовно-правовой запрет[21].

Необходимость дополнения УК этой нормой следует из анализа хозяйственной практики, выявляющего многочисленные способы посягательства на отношения по пополнению бюджетной системы за счет налогов и сборов, притом, что после уголовно-правовой реформы декабря 2003 г. немало этих способов оказалось декриминализировано.

На протяжении последних лет одним из основных способов уклонения от исполнения обязанности по уплате налогов и (или) сборов является фактическая неуплата уже начисленных налоговых платежей. Налогоплательщик своевременно и правильно представляет налоговую и иную обязательную к представлению отчетность, в соответствии с НК РФ исчисляет подлежащий уплате налог, но умышленно не производит перечисления в соответствующий бюджет (внебюджетный фонд) в установленные сроки[22]. Исключая из числа признаков уклонения от уплаты налогов «иной способ», законодатель в то же время стремился создать действенную уголовно-правовую защиту от сокрытия средств или имущества, за счет которых должно производиться взыскание налогов или сборов.

Не вступая в дискуссию о технико-юридическом качестве ст. 199.2 УК РФ, отметим, что, на наш взгляд, большой необходимости в такой законодательной рокировке не было. В пункте 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. №64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления» внимание судов обращается на то, что «общественная опасность уклонения от уплаты налогов и сборов, т.е. умышленное невыполнение конституционной обязанности каждого платить законно установленные налоги и сборы, заключается в непостплении денежных средств в бюджетную систему Российской Федерации[23].

Следовательно, при уклонении недобросовестного налогоплательщика от исполнения конституционной обязанности равно общественно опасно причинение вреда бюджетной системе как путем заведомого искажения данных в налоговой декларации и иных документах (их непредставления), так и собственно посредством умышленного неперечисления необходимых сумм налогов и сборов.

Для чего же нужно было выделять специальную норму и усиливать ответственность в санкции ст. 199.2 УК РФ по отношению к санкциям, предусмотренным ч. 1 и 2 ст. 198 УК РФ и ч. 1 ст. 199 УК РФ? Получается, что законодатель считает преступное поведение налогоплательщика, предусмотренное ст. 199.2 УК РФ, более общественно опасным, нежели иные формы уклонения от уплаты налогов (за исключением квалифицированного уклонения с организации - ч. 2 ст. 199 УК РФ).

Непонятно, правда, почему в ст. 199.2 УК РФ налогоплательщики (физические лица и организации) унифицированы, в ст. 198 и 199 УК РФ - дифференцированы. Так, физическое лицо, скрывающее денежные средства либо имущество в крупном размере от принудительного взыскания, находится в явно невыгодном положении по отношению к такому же физическому лицу, которое уклоняется от уплаты налогов в крупном размере путем обмана налоговых органов, искажая налоговую и финансовую отчетность. В первом случае санкция предусматривает максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового, а во втором - лишение свободы на срок до одного года.

Таким образом, если рассматривать сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов или сборов, как одну из форм уклонения от уплаты налоговых платежей, то ст. 199.2 УК РФ можно считать специальным квалифицированным составом по отношению к ч. 1, 2 ст. 198, ч. 1 ст. 199 УК РФ и привилегированным - к ч. 2 ст. 199 УК РФ. Поэтому введение данной статьи в УК не есть установление уголовной ответственности за деяние, которое раньше не было преступлением, а является лишь выделением специального состава для некоторых видов преступного уклонения от уплаты налогов[24].

Законодатель иногда использует подобные приемы для углубления дифференциации ответственности за различные виды преступлений, смягчая или усиливая ответственность. Так, из состава простого убийства (ст. 103 УК РСФСР) был выделен привилегированный вид такого деяния - убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ). Ранее обстоятельства, которые нередко сопутствуют этому виду убийства (особое физическое и психическое состояние женщины во время родов, тяжелая семейная обстановка, материальные трудности), обычно учитывались судами в качестве смягчающих наказание в рамках санкции ст. 103 УК РСФСР. Однако детоубийство могло быть квалифицировано и по ст. 102 УК РСФСР при наличии отягчающих обстоятельств (повторность, особая жестокость). Однако после введения в действие УК 1996 г. ст. 106 не считалась в чистом виде новеллой уголовного закона, устанавливающей уголовную ответственность и, соответственно, признавалась применимой к преступным деяниям, выразившимся в убийстве матерью новорожденного ребенка и совершенным до 1 января 1997 г.

Таким образом, вводя ответственность за сокрытие денежных средств от принудительного взыскания, законодатель выделил из открытого перечня способов уклонения от уплаты налогов достаточно распространенный и специфичный случай уклонения. Механизм сокрытия денежных средств и имущества от принудительного взыскания предполагает, что данным действиям виновного предшествовало его бездействие, выраженное в неисполнении обязанности по самостоятельной уплате налогов. Другими словами, исключение иного способа из диспозиций ст. 198, 199 УК не предусматривает полную декриминализацию всех иных способов уклонения от уплаты налогов, а деяние, предусмотренное ст. 199.2 УК РФ, является в одних случаях квалифицированным, в других - привилегированным видом такого уклонения, и выделение подобного преступного поведения в самостоятельный состав - результат углубления дифференциации ответственности за налоговые преступления[25].

В первом из приведенных нами судебных приговоров ошибка правоприменителя, по нашему мнению, состояла в неполном установлении всех юридически значимых обстоятельств совершенного преступления, оценки этих обстоятельств с точки зрения действия уголовного закона во времени, объективного и всестороннего учета их при разрешении дела.

Безусловно, в случае изменения законодательства необходимо применять самый выгодный для виновного закон. Иногда новый закон, улучшая положение виновного, в чем-то ином становится более строгим, например, при сужении пределов действия нормы Особенной части статья дополняется более строгой санкцией. Задача правоприменителя состоит в выборе наиболее «мягкого» закона для данного конкретного лица применительно к данному конкретному случаю.

Во втором приговоре суд учел, что совершенное гражданином Ц. деяние является преступным и наказуемым как по старому закону (ч. 2 ст. 199 УК), так и по новому (ст. 199.2 УК), и из двух законов, старого и нового, выбрал именно такой, по которому установлено менее строгое наказание. В том случае, если бы гражданин Ц. не уплатил начисленные налоги и в дальнейшем сокрыл денежные средства от принудительного взыскания в сумме, не достигающей особо крупного размера, его действия необходимо было квалифицировать по старому закону (ч. 1 ст. 199 УК) как содержащему наиболее мягкое наказание. Если бы виновный совершил уклонение тем же способом в сумме, не достигающей 350 тысяч рублей, либо, уклонившись от уплаты начисленных налогов, в дальнейшем не скрывал денежные средства и имущество от принудительного изъятия в счет уплаты налогов, то такое лицо не подлежало бы уголовной ответственности ввиду того, что по новому закону такое деяние непреступно.

[1] Бахрах Д.Н. Конституция РФ, КоАП, УК, УПК, НК, ГК РФ о действии во времени норм, регулирующих юридическую ответственность//"Таможенное дело", 2008, N 3

[2] Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона. М., 2003.

[3] Архив Верховного Суда РФ. Надзорное производство N 82-Д06-20.

[4] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 131.

[5] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2006. С. 13;

[6] Соковых Ю.Ю. Информатизация квалификации преступлений. Теоретико-правовые аспекты. М.: ИКАР, 1998. С. 197.

[7] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2006. С. 13;

[8] Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1976. С. 60 - 61.

[9] Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений. М., 2003. С. 278.

[10] Есаков Г.А., Рарог А.И., Чучаев А.И. Настольная книга судьи по уголовным делам / отв. ред. А.И. Рарог. М.: Велби, Проспект, 2007. С. 79

[11] Жариков Ю.С. Уголовно-правовое регулирование и механизм его реализации. М.: Юриспруденция, 2009. С. 67

[12] Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1976. С. 60 - 61.

[13] Архив Верховного Суда РФ. Надзорное производство N 49-Дп05-105.

[14] Архив Верховного Суда РФ. Надзорное производство N 89-Д06-20.

[15] Архив Верховного Суда РФ. Надзорное производство N 38-Д06-36.

[16] Научно-практическое пособие по применению УК РФ / В.П. Верин, С.А. Ворожцов, В.В. Демидов и др.; под ред. В.М. Лебедева. М.: НОРМА, 2005. С. 263

[17] Уголовное право России. Часть Общая / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 2005. С. 69 - 70.

[18] Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование (постатейный) / под ред. Г.М. Резника. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 141

[19] Обзор судебно-следственной практики расследования уголовных дел о сокрытии денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов (ст. 199.2 УК РФ) // Материалы Следственного комитета МВД РФ. 2006. Март. С. 2.

[20] Обзор судебно-следственной практики расследования уголовных дел о сокрытии денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов (ст. 199.2 УК РФ) // Материалы Следственного комитета МВД РФ. 2006. Март. С. 2 - 3.

[21] Соловьев И.Н. Проблемные вопросы квалификации налоговых преступлений // КонсультантПлюс, 2005.

[22] Карякин В.В. Проблемы применения уголовной ответственности за налоговые преступления // Современное право. 2006. N 8. С. 25.

[23] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. N 64 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления".

[24] Соловьев О., Румянцева Е. Действие уголовного закона во времени и проблемы квалификации воспрепятствования принудительному взысканию налогов или сборов (ст. 199.2 УК РФ)//"Уголовное право", 2007, N 2

[25] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / А.А. Ашин, А.П. Войтович, Б.В. Волженкин и др.; под ред. А.И. Чучаева. 2-е изд., испр., перераб. и доп. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2010. VIII, С. 406