Принятие в качестве Федерального закона и введение в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ) в основном завершает осуществляемую поэтапно, начиная с 1994 г., кодификацию нового гражданского законодательства России. После подписания этого Закона Президент Российской Федерации В.В. Путин отметил: "Это большая работа и большое событие в жизни страны....Это важный этап в совершенствовании российского законодательства".[9]

С принятием части четвертой ГК РФ завершается и начатая в нашей стране еще в конце XIX в. работа по полной консолидации и систематизации в составе Гражданского кодекса всего гражданского законодательства, регулирующего отношения в той области, которую принято называть "сферой интеллектуальной собственности". Доведению этого дела до логического конца препятствовали разные события (войны, революции, распад государства), но его принципиальная важность и практическая целесообразность никогда не вызывали сомнения ни у государственной власти, ни в серьезной отечественной цивилистике.

Четвертая часть ГК РФ (ст. 1225 - 1551 гл. 69 - 77) основана на концепции полной кодификации действующего гражданского законодательства об интеллектуальной собственности. В основе этой концепции лежит оценка участия объектов интеллектуальной собственности в гражданском обороте, как вполне сопоставимого по значению и стоимости с участием в гражданском обороте материальных ценностей.

В четвертой части ГК РФ решены четыре основные задачи кодификационного характера.

Во-первых, осуществлено полное сосредоточение в ГК РФ всего гражданского законодательства об интеллектуальной собственности и ряда неразрывно связанных с ним иных норм (их условно можно назвать регистрационными правилами). Это повлечет отмену с 1 января 2008 г. шести федеральных законов 1992 - 1993 гг. об отдельных видах интеллектуальной собственности, многочисленных последующих законодательных наслоений на эти законы, а также основательную расчистку федерального законодательства в этой области. В том, насколько основательно проведена эта расчистка, можно убедиться, обратившись к принятому одновременно с частью четвертой ГК РФ обширному Федеральному закону от 18 декабря 2006 г. N 231-ФЗ "О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации". Во второй статье этого Закона признаются утратившими силу с 1 января 2008 г. полностью или частично 54 законодательных акта прошлых лет.

Примечательно, что с введением в действие части четвертой ГК РФ полностью утрачивают силу и перестают действовать на территории России основные кодификационные акты отечественного гражданского законодательства советского времени - Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. и Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. Сохранение этих законов до сих пор в силе диктовалось только тем, что в них имелись отдельные, относящиеся к сфере интеллектуальной собственности нормы, не замещенные законами 1992 - 1993 гг. Полное прекращение действия этих старых кодификаций означает завершение замены гражданского законодательства, относящегося к иной политической и экономической эпохе, законами, отвечающими требованиям движения страны по пути демократии и рыночной экономики.

В связи с этим следует отметить, что подлежащие отмене законы 1992 - 1993 гг. никак не могут быть причислены к законам, соответствующим задачам создания в России гражданского общества и развития рыночной экономики. В годы, когда эти законы разрабатывались и принимались, в стране не было ни того, ни другого. Весьма далеки эти законы от совершенства с чисто правовой точки зрения. Неясный понятийный аппарат, обилие противоречий, юридически неточные формулировки - все это не смогли исправить даже многочисленные изменения, вносившиеся в эти законы в последние годы.

Достаточно привести один пример. В одном и том же Законе РФ "Об авторском праве и смежных правах" 1993 г. различаются личные неимущественные права автора (ст. 15) и являющееся имущественным правом его исключительное право на использование произведения (ст. 16), но в то же время все субъективные права исполнителя, включая и его личные неимущественные права, отнесены к правам исключительным и объединены в одну категорию (п. 1 ст. 37). Сходное смешение основных для этой области права понятий существовало и в Законе РФ "О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных" 1992 г. (гл. 2) и было устранено лишь в конце 2002 г. Но в Законе РФ "Об авторском праве и смежных правах" 1993 г. эта весьма существенная ошибка сохраняется до сих пор.

Во-вторых, создание части четвертой ГК РФ позволило привести федеральное законодательство об интеллектуальной собственности в единую систему. В ее основу положена создававшаяся трудами многих отечественных ученых концепция субъективных имущественных прав на результаты интеллектуальной деятельности и на средства индивидуализации (на интеллектуальную собственность) как прав исключительных. Они являются разновидностью абсолютных гражданских прав, но отличаются от права собственности и других вещных прав своим нематериальным объектом, а от личных неимущественных прав авторов и других создателей результатов интеллектуальной деятельности - тем, что как права имущественные становятся предметом гражданского оборота и позволяют вовлечь в этот оборот колоссальную и все расширяющуюся массу объектов интеллектуальной собственности.

В тексте части четвертой ГК РФ легко проследить, какую системообразующую роль сыграло последовательное использование концепции исключительных прав и как оно реально, на уровне закона, а не теоретических рассуждений и научной литературы превратило область прав на интеллектуальную собственность в самостоятельную отрасль гражданского права наряду с правом вещным и правом обязательственным. Важно отметить, что в ходе длительного и порой весьма острого обсуждения проекта части четвертой ГК РФ эта концепция практически не вызвала возражений.

Не вызвало сколько-нибудь серьезных возражений и выделение в части четвертой ГК РФ общих положений (гл. 69, состоящая из 30 ст.), на которую следует обратить особое внимание. Это влечет определенную законодательную экономию и, что важнее, позволяет сформулировать некоторые единые для законодательства об интеллектуальной собственности принципиальные положения.

Большинству общих положений, введенных в гл. 69 ГК РФ, корреспондируют во всех последующих главах Кодекса или в большей их части соответствующие специальные правила, относящиеся к правам на конкретный вид результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации. Вместе с тем следует обратить внимание на то, что гл. 69 ГК РФ содержит не только общие для последующих глав Кодекса нормы, но и положения, которые, скорее, являются основными для этого раздела. Такими основными положениями являются, в частности, нормы, вошедшие в ст. 1246 (Государственное регулирование отношений в сфере интеллектуальной собственности), 1247 и некоторые другие.

В-третьих, создание части четвертой ГК РФ заставило вновь обратить внимание на вопрос о соотношении норм об интеллектуальной собственности с общими положениями гражданского законодательства (о субъектах, сделках, исковой давности, представительстве, договорах и др.). В связи с тем, что наиболее чувствительным в этой области является вопрос соотношения с общими положениями ГК РФ об обязательствах и договорах тех правил части четвертой, которые регламентируют передачу и предоставление исключительных прав с использованием различного рода договоров, в ст. 1233 пришлось, по сути дела, воспроизвести известную норму о соотношении общих и специальных предписаний обязательственного права (п. 3 ст. 420).

Наконец, в-четвертых, создание части четвертой ГК РФ потребовало проведения сложной кодификационной работы юридико-технического характера - устранения расхождений и противоречий между действующими нормами разных законов, структурирования текста, значительного улучшения языка, редакции закона.

При всем желании всеобъемлющая кодификация законодательства о правах на интеллектуальную собственность в составе Гражданского кодекса, осуществлявшаяся в 2005 - 2006 гг., не могла быть ограничена решением чисто кодификационных задач. Главная причина того, что в процессе кодификации этого законодательства оказалось необходимым решать и ряд задач содержательного характера, - в состоянии этого законодательства. Создававшееся в 1991 - 1992 гг. в период политической неустойчивости и полной неразберихи в экономике, когда ни у кого не было сколько-нибудь ясного представления о будущем России, это законодательство, как говорят, по определению не было предназначено стать стабильными законами в сфере интеллектуальной собственности. К тому же и в мире за прошедшие пятнадцать лет правовое регулирование в этой сфере претерпело важные изменения, и было бы по меньшей мере странно, если бы Россия оставила международное развитие права в этой области без внимания, тем более в преддверии своего вступления во Всемирную торговую организацию (ВТО).

Можно назвать не меньше четырех-пяти задач содержательного характера, которые по указанным причинам пришлось решать при создании части четвертой ГК РФ. К ним прежде всего относились:

- включение в законодательство об интеллектуальной собственности норм, регулирующих обращение (отчуждение, предоставление в пользование, залог) этих специфических объектов гражданского оборота. Вследствие причин исторического характера таких норм в действующем российском законодательстве явно недостаточно, в частности, в нем весьма общим образом регламентированы лицензионные отношения;

- использование создания части четвертой ГК РФ для того, чтобы расширить и усилить защиту авторов и других обладателей исключительных прав. В ГК РФ предусмотрена защита прав на некоторые новые объекты интеллектуальной собственности (на содержание баз данных информационных систем и некоторые другие). Как правило, это сделано с учетом соответствующих директив Европейского Сообщества;

- усиление ответственности (главным образом, гражданско-правовой) за нарушения прав авторов и других обладателей исключительных прав, вплоть до введения новых видов такой ответственности;

- завершение посредством принятия части четвертой ГК РФ тщательного воплощения в российском законодательстве положений, вытекающих из международных обязательств России в области интеллектуальной собственности. При создании части четвертой преследовалась цель обеспечить ее соответствие и тем международным договорам, участником которых Россия может стать в ближайшем будущем.

Если главным пороком шести законов 1992 - 1993 гг., регулирующих отношения в сфере интеллектуальной собственности, является отсутствие у этого законодательства сколько-нибудь продуманной единой научной концепции, то его вторым по степени серьезности недостатком следует считать почти полное отсутствие в этих законах четкого современного обязательственно-правового инструментария, который обеспечивал бы эффективное участие в гражданском обороте прав на результаты интеллектуальной деятельности и на средства индивидуализации.

В четвертой части ГК РФ этот пробел в законодательстве основательно и последовательно восполняется в многочисленных и детально разработанных нормах.

Прежде всего, обращает на себя внимание большой блок обязательственно-правовых норм в общих положениях раздела VII ГК РФ (ст. 1233 - 1238). Здесь подробно регламентированы форма и основные условия двух главных договоров, путем заключения и исполнения которых должен осуществляться оборот исключительных прав на интеллектуальную собственность: 1) договора об отчуждении таких прав (ст. 1234) и 2) договора о предоставлении права использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, то есть лицензионного договора (ст. 1235). Эти два вида договора составляют как бы каркас, основу всей многообразной системы обязательств, опосредующих обращение исключительных прав. Этим общим правилам гл. 69 ГК РФ корреспондируют специальные правила о названных договорах, определяющие особенности их заключения, исполнения и прекращения применительно к каждому виду соответствующих результатов и средств. Такие специальные правила содержатся почти во всех главах раздела VII ГК РФ.

Но, помимо этих двух видов договоров, в ГК РФ регламентированы и многие другие виды и разновидности договоров, с помощью которых осуществляется распоряжение исключительными правами. Это и договор залога исключительных прав (п. 5 ст. 1233), и сублицензионный договор (ст. 1238), и многочисленные разновидности лицензионного договора - издательский лицензионный договор (ст. 1287), договор, заключаемый на основании открытой лицензии (ст. 1368) и др. Отдельную группу договоров, опосредующих обращение исключительных прав, образуют договоры заказа на создание результата интеллектуальной деятельности (ст. 1288 - 1290, 1296, 1372, 1431 и др.).

Таким образом, несмотря на вышеуказанное разъяснение, отсутствует единая позиция у судов при определении ответственного лица при бездоговорном публичном исполнении музыкального произведения. Проблема видится в отсутствии в действующих нормах части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации конкретного указания на лиц, ответственных за нарушение прав автора при бездоговорном публичном исполнении произведения. «Введение соответствующей нормы, безусловно, упростило бы процесс привлечения к ответственности виновных лиц и способствовало бы защите нарушенных авторских прав в России» - Кован Дарья Васильевна.