Основанием возникновения прав и обязанностей родителей и детей является происхождение детей от конкретных родителей, то есть отцовство и материнство. Законодательство, применяемое при установлении и оспаривании отцовства (материнства), определяется в соответствии с коллизионными нормами ст. 162 СК. Таким образом, при установлении и оспаривании отцовства (материнства) применяется российское законодательство в отношении детей, являющихся гражданами РФ по рождению, или иностранное законодательство в отношении детей, являющихся иностранными гражданами по рождению (то есть законодательство государства их гражданства).

По общему правилу в правоотношениях с участием иностранных граждан и лиц без гражданства права и обязанности родителей и детей, в том числе обязанности родителей по содержанию родителей, определяются законодательством государства, на территории которого они имеют совместное место жительства. Отсюда следует, что при совместном проживании в России родителей и детей (независимо от их гражданства) их личные неимущественные и имущественные права и обязанности будут определяться законодательством Российской Федерации. Данное правило дает возможность применить к правоотношениям родителей и детей законодательство той страны, с которой они наиболее связаны в силу совместного места жительства.

Если родители и дети проживают в разных государствам (не имеют совместного места жительства), то права и обязанности родителей и детей регулируются законодательством государства, гражданином которого является ребенок. Таким образом, при отсутствии совместного места жительства родителей и детей определяющим при выборе законодательства признано считать гражданство ребенка. Принадлежность ребенка к гражданству конкретного государства определяется на момент решения вопроса о применимом законодательстве[1]).

Законодательство, подлежащее применению к алиментным обязательствам совершеннолетних детей в пользу родителей и к алиментным обязательствам других членов семьи, определено коллизионными нормами ст. 164 СК. В соответствии с указанной статьей алиментные обязательства совершеннолетних детей по отношению к их родителям, а также алиментные обязательства других членов семьи (кроме супругов и бывших супругов) определяются законодательством государства, на территории которого они имеют совместное место жительства, то есть в интересах членов семьи и упрощения процедуры взыскания алиментов закреплен "территориальный" подход к решению данного вопроса. Таким образом, при проживании получателя алиментов и плательщика алиментов в Российской Федерации независимо от их гражданства следует применять российское законодательство (ст. 87—88, 93—98 СК).

При отсутствии совместного места жительства алиментные обязательства совершеннолетних детей и других членов семьи определяются законодательством государства, гражданином которого является лицо, претендующее на получение алиментов. В этой связи не исключается обращение к законодательству Российской Федерации об алиментных обязательствах совершеннолетних детей и других членов семьи, если лицо, требующее уплаты алиментов, является гражданином Российской Федерации. Однако правило о выборе законодательства по гражданству лица, претендующего на получение алиментов, при отсутствии совместного места жительства сторон на территории какого-либо государства не всегда позволяет обеспечить интересы нетрудоспособного нуждающегося лица, поскольку круг лиц (членов семьи), имеющих право на алименты, в разных государствах неодинаков. Не во всех странах братья, сестры, дедушка, бабушка, внуки, отчим, мачеха наделяются правом требовать уплаты алиментов. То есть при применении законодательства государства, гражданином которого является лицо, претендующее на взыскание алиментов, возможен отказ компетентного органа в удовлетворении требования об уплате алиментов, если алиментная обязанность данных членов семьи законодательством этого государства не предусмотрена.

В государствах — членах СНГ алиментные обязательства совершеннолетних детей в пользу родителей при наличии иностранного элемента определяются законодательством государства, на территории которого проживают родители, претендующие на получение алиментов. Поэтому суд государства по месту проживания родителей компетентен рассматривать дела о взыскании алиментов на содержание родителей с совершеннолетних детей (п. 2 и 3 ст. 32 Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданском, семейным и уголовным делам). Примечательно, что данное правило в целом соответствует требованиям Конвенции "О праве; применимом к алиментным обязательствам" (подписана в Гааге 2 октября 1973 г.), участником которой Российская Федерация не является. Об алиментных обязательствах других членов семьи Конвенция о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам положений не содержит, следовательно, по данному вопросу следует руководствоваться правилами, содержащимися в ст. 164 СК. Непосредственно механизм взаимного исполнения судебных решений о взыскании алиментов, а также перевода алиментов гражданам государств — членов СНГ определяется Соглашениями от 9 сентября 1994 г. "О гарантиях прав граждан в области выплаты социальных пособий, компенсационных выплат семьям с детьми и алиментов" и "О порядке перевода денежных средств гражданам по социально значимым неторговым платежам".

В ст. 87 СК РФ установлена обязанность совершеннолетних трудоспособных детей содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботиться о них. Обязанность трудоспособных детей, достигших 18 лет, заботиться о нетрудоспособных родителях предусмотрена также п. 3 ст. 38 Конституции РФ.

При этом правовые гарантии предусмотрены только для исполнения обязанности по содержанию нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей. Забота же детей о родителях является по своей сути нравственным долгом детей, поскольку суд не может принудительно заставить взрослых детей заботиться о своих родителях[2]). Суд лишь может учесть проявление заботы о родителях при рассмотрении требований о взыскании алиментов с детей на содержание родителей.

Исполнение совершеннолетними детьми обязанности по содержанию нетрудоспособных, нуждающихся в помощи родителей возможно в добровольном порядке, как без всякого юридического оформления, так и на основе заключенного между сторонами соглашения, и в принудительном порядке — по решению суда[3]).

Соглашение об уплате алиментов на содержание родителей должно быть заключено в письменной форме и нотариально удостоверено.

Соглашение заключается между совершеннолетним ребенком и каждым из родителей. В случае недееспособности одной или обеих сторон соглашение заключают их опекуны. Для юридической силы соглашения не имеет значения, являются ли его стороны алиментнообязанными и алиментноуправомоченными в силу закона. Например, заключить соглашение об уплате алиментов могут полностью дееспособные несовершеннолетние дети (эмансипированные или вступившие в брак) и трудоспособные родители.

При отсутствии соглашения об уплате алиментов алименты на нетрудоспособных, нуждающихся в помощи родителей взыскиваются с трудоспособных совершеннолетних детей в судебном порядке.

Нетрудоспособными по возрасту являются мать, достигшая 55 лет, и отец, достигший 60 лет, а также родители — инвалиды I и II групп.

1. Об абстрактности и конкретности философии государства и права.

Попытки создать "философию права" как некую универсальную и всеобщую конструкцию, исходящую из каких бы то ни было оснований - антропологического материализма, объективного или субъективного идеализма, экзистенциализма или позитивизма, - на протяжении более чем двух столетий в Европе и России оказались несостоятельными. Оказалась не более чем иллюзией и сознательно разработанным мифом попытка представить право и полный свод "правильных законов" как способ решить все основные задачи по регулированию общественной жизни, как планетарную панацею, увидеть в нем "единственную силу", "которая может остановить и повергнуть насилие и бесовское исчадие - терроризм", доходящую до фетишизации права и поиска "мирозданческой тайны права".

Не спасает положение даже более глубокая и верная по сути поправка в определении объекта и предмета исследования, существенно приближающая к истине уже в самой постановке, - понимание данного направления исследования, совокупной проблематики и искомой концепции как "философии государства и права", которая в каком-либо универсальном виде также не осуществилась. Попытки выдать за них учение (или интерпретацию учения) какого-либо мыслителя на поверку оказываются не более чем попыткой, вновь и вновь превозносящей одну из теоретических моделей, вырастающей на основе метафизических оснований мировоззрения того или иного культурного слоя или социальной группы в их историческом контексте - вне зависимости от декларируемых самим автором либо его последователями претензий на универсальность и всеобщность, на особые философско-методологические платформы и приемы.

Ввиду того что словосочетания "философия права", "философия государства и права" в настоящее время устоялись и закреплены, в том числе официально, в названии учебных дисциплин, автор сознательно использует эти понятийные конструкции для обозначения соотнесенности собственных исследований с данным проблемным полем, при этом отчетливо осознавая дискуссионность даже самих этих наименований научного направления. Если уточнить смысл и предназначение философского дискурса в предложенном отношении, то точнее было бы говорить о "философии Российского государства" в сочетании всех компонентов его бытия - природного бытия, экономики, политики, права, науки, морали и остальных аспектов духовной культуры.

Причин такого положения дел множество. Но ключевая, на наш взгляд, одна. Эта причина заключается в многомерности природы человека, которая в современной философии и науке понимается как трехкомпонентная биопсихосоциальная целостность. Данное утверждение сегодня предстает как научный факт, который обоснован всем спектром естественных и социально-гуманитарных наук и не может быть ни опровергнут, ни проигнорирован ни одной наукой о природе и человеке. Причем данное утверждение верно на всех трех уровнях понимания человека: человека - личности, человека - общества - культуры, человека - человечества. Данная истина в принципе понятна науке уже как минимум столетие, а многие философы осмысляли и использовали это как философский факт с самых древних времен.

Уточним, что в данном понимании биологического "снимаются" (в гегелевском, диалектическом смысле) физический и химический уровни организации материи; понимание психического интегрирует в себе все уровни организации психики - от нейробиологии, психофизиологии, психологии высшей нервной деятельности до собственно интеллекта (разума), в том числе в его коллективных формах; понимание социального объемлет собой одновременно все его аспекты, сущностью которых в данном отношении являются диалектические принципы, в первую очередь принцип целостности социально-культурного бытия и принцип единства общего и особенного (индивидуального) в человеке, раскрываемый: а) на уровне антропности (сходство-различие человека как вида и одновременно как многоразличия рас, этносов, индивидов); б) на уровне цивилизационно-культурной идентичности, включая метафизический уровень и в) в историческом аспекте осуществления социального бытия (сходство-различие исторических путей и этапов становления различных человеческих культур и общностей).

Ввиду необходимости в данной статье акцентов на различиях и во избежание обвинений в радикальном онтологическом и гносеологическом релятивизме, подчеркнем понимание дихотомии "сходства-различия" с той стороны, что, несмотря на различия, люди по природе, естественно, имеют единство и сходства и поэтому, в частности, мы согласны с одним из принципиальных оснований идеологии Просвещения, что все люди равны и все они люди, которые должны считаться таковыми и имеют право рассчитывать на такое отношение со стороны других людей.

Вернемся к различиям. Есть все основания считать приведенный обобщенный крупнейший научный факт первичным методологическим основанием для всего комплекса социально-гуманитарного знания и для каждого его отдельного направления (аспекта философии либо конкретной науки). Причем безотносительно к принципиальным метафизическим, мировоззренческим и иным системообразующим основаниям философских направлений и школ, а также к научным теориям и моделям, коль скоро последние претендуют на научную истину. Отсюда с непреложностью вытекает вывод: как не существует абстрактного "человека вообще", так не существует абстрактного и единственного "абсолютно истинного" и "универсального" решения каких бы то ни было социально-культурных проблем.

Из данного факта (одновременно базового методологического основания) вытекает несколько общих и частных следствий, основные из которых таковы:

Следствие 1. Всякая и каждая личность социокультурна и тем самым включена в тот или иной метафизический и мировоззренческий контекст. Не бывает над- или внекультурных личностей, как не бывает "общечеловеческих" или "космополитических" личностей. Как правило, такие личности (идеологии) либо сознательно скрывают собственную метафизическую и мировоззренческую принадлежность, либо не способны ее осмыслить как целостность (принять, следовать ей и т.д.), либо вырывают собственные взгляды из мировоззренческих контекстов (групповые версии идеологии). Одновременно признание данного общего факта не означает автоматического отнесения конкретного индивида, группы, общества, культуры к тем или иным основаниям, то есть наличия либо отсутствия их сходств либо различий с другими индивидами, группами, обществами, культурами соответственно.

Следствие 2. Социально-культурные образования также несут в себе дихотомию "сходства-различия" и потому требуют как в понимании, так и в практике регулирования общественной жизни, социального управления самостоятельного (конкретного) подхода. Цивилизационная идентичность и целостность не позволяют переносить (привносить) абстрактные (вырванные из культурного контекста) отдельные стороны жизни общества, механизмов их регулирования без ущерба для целого. Понятно, что и Россия столь же специфична и внутренне органически целостна, как и другие культуры.

Об этом за два столетия написано очень много работ, проблема обсуждена практически со всех сторон и с разных мировоззренческих позиций, хотя дискуссии постоянно продолжаются.

Следствие 3. В случае если приведенный научный факт игнорируется, то мы имеем дело с ненаучной или несовременной системой мировоззрения (философией, мифологией, религией) либо с идеологией, базирующейся на одном из данных мировоззрений либо возникающей как совокупность мировоззренчески не обоснованных претензий и интересов индивидов либо социальных групп.

В отношении проблем права для доказательства этого достаточно беглого непредвзятого взгляда на проблему сквозь призму компаративизма.

Закономерно в этой связи изучение "правовых семей". Этот аспект присутствует в том числе в учебниках по теории государства и права, правда лишь в качестве иллюстрационных заключительных разделов, тогда как это должно быть первым ключевым основанием осмысления всякой конкретной социально-культурной (цивилизационной) данности. Для нас в особенности важен следующий вывод: центральным, фундаментальным принципом социальной организации западной цивилизации является право, "но этого нельзя сказать о других цивилизациях", более того, "неуниверсальность права должна поставить под вопрос обязательность существования права везде и всегда".

Начнем с многократно доказанного в теории и практике государственного строительства России на протяжении двух столетий и понятого подавляющим большинством русских мыслителей утверждения о том, что буржуазный либерально-правовой путь опасен, чужд для России, разрушителен для ее цивилизации (и материальной, и духовной культуры), для сущности ее государственности и механизмов социального регулирования. Эта констатация стала уже почти банальной и не обсуждается в серьезных философских и научных кругах, хотя научные аргументы продолжают замалчиваться и тонуть в мифах, идеологемах, потоках клеветы и лжи. Небанальным с научной точки зрения остается лишь вопрос о причинах продолжения этой политики на практике и идеологии в теории.

Ключевым триединым тезисом, который обосновывается в данном подразделе статьи, является утверждение о том, что: 1) интересы субъектов реальной власти ("элит") и части интеллектуалов в современной России не совпадают с интересами страны и народа, они имеют жизненные ценности, цели, стратегии, отличные от нашей цивилизации и чуждые ей, они - иные (чужие); 2) именно эти субъекты продуцируют идеологию прозападного государственно-правового развития, которая в качестве теоретической базы включает в себя философию права и либерально-рыночную экономику; 3) но эти концепции являются не наукой, а в лучшем случае - историей западной культуры, в худшем - камуфлирующей идеологией, способствующей реализации интересов указанных элит.

Именно в этом заключается истинный причинный комплекс существующей социально-культурной и интеллектуальной динамики.

Настаиваем на термине "интеллектуалы", поскольку внекультурность, исключенность именно из российской национально-государственной культуры, определяет отличие этого слоя интеллектуальных работников от российской интеллигенции, всегда выступавшей с позиций национальной традиции, на стороне собственного народа, интересов своей страны.

Предельно кратко разберем теоретические основания прозападной философии права. В его основе лежит свободная воля индивида, урожденная свобода, права человека, данные по рождению, формальное равенство, декларируемая справедливость (которую упаси бог рассматривать как фактическое равенство, поскольку такой подход - это наследие "проклятого тоталитарного социализма"). Вслед за ними строятся общечеловеческие ценности, трактуемые как общепринятые, элементарные этические требования. Причем обычно общечеловеческие ценности трактуются как соответствующие основным началам христианской культуры (заповедям Христа) и, что еще чудеснее, трактуются как однопорядковые по моральным ценностям с культурами конфуцианства, буддизма, ислама, как представляет, например, С.С. Алексеев. Хотя при этом, по мысли сторонников позитивного права, одновременно должно быть обеспечено абсолютное верховенство права в регулировании общественной жизни, а "...идея приоритета морали над правом может вести и на практике ведет к ряду негативных последствий - к утверждению идей патернализма, вмешательства всесильного государства во имя идей добра и справедливости в частную жизнь, милости вместо строгого права и правосудия". Относительно государства позиция однозначна - для России нужно ослабление государственного начала, преодолевающее тоталитаризм, а государственность фактически рассматривается как зло и противопоставляется правам личности.

Откуда берутся эти теоретические положения, рассматриваемые фактически как постулаты? Наиболее теоретически сложные - из концепций И. Канта, Г. Гегеля, некоторых идей русских либеральных правоведов. Они представляются как некие универсальные философские конструкции, вскрывающие некие абсолютные истины.

Соглашаясь с гениальностью многих мыслителей прошлого, зададимся вопросом: а что же представляют собой эти концепции? Действительно ли все их компоненты содержат в себе абсолютную и универсальную истину? Со всей очевидностью - нет. Да, они несут в себе множество достаточно универсальных идей, но в первую очередь - методологических (как исследовать?), а отнюдь не содержательно-концептуальных, что отмечалось уже ближайшими современниками, и не одним лишь К. Марксом. В содержательном же плане это в первую очередь гениальное отражение своей эпохи и своей культуры.

Так, если внимательно изучать Гегеля, становится понятным, что он - наиболее глубокий теоретик мировоззрения (и метафизики) протестантизма, задолго до М. Вебера понявший сущность этого духовного явления и его потенциал для культурного прорыва Европы и Германии той эпохи. Протестантизм и его философию лучше всего выразил и обосновал культурный запрос индивидуализма, буржуазии, который ранее обосновывался Д. Юмом, Д. Локком, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо и другими мыслителями, стержнем культурного выбора которого стали "жизнь, свобода, собственность" (воспетые еще Локком константы буржуазного государства).

Обобщим: базовыми (и доминантными) основаниями либеральной конструкции являются индивидуализм, личность, ее свобода и свободная воля, права человека, формальное равенство, система права, гражданское общество, правовое государство. Вопрос: а что, к этому сводится набор базовых потребностей всякого человека? Нет. Это набор потребностей определенной "породы" человека, которую А.А. Зиновьев назвал "западоидами", причем, уточним, для той их категории, которая достаточно социально обеспечена. То есть для человека, который решил проблемы с обеспечением себя, семьи (порой на поколения вперед), теперь как воздух нужна "свобода от" общества, от государства и государственного контроля в особенности. Ему даже не нужно будущее, не нужно время. Такой человек хочет и готов "остановить время" (в точности фаустовское "остановись мгновенье, ты прекрасно"). Ему нужно законсервировать бытие, сжать его в тисках постоянства. Единственное, что в этом постоянстве должно прирастать, - это прибыль и власть богатства и богатых. Одновременно (и закономерно) этот человек перестает нести в себе "свободу для", не только примитивизируя собственное бытие, но и создавая ситуацию расчеловечивания человека в обществе, транслируя такие ценности и ценностные ориентации, которые губительны, разрушительны для личности и цивилизации, как собственным примером, так и направлениями собственной деятельности (в том числе информационно-идеологической) ведя к деградации западного человека.

Правда, уже у Гегеля (и не только у него, если вспомнить идеи И.Г. Фихте о патриотизме) встречаются положения о том, что "личностью" (персоной) может быть не только человеческий индивид, но и народ, государство, что, естественно, не принимается во внимание современными либеральными теоретиками.

Есть и другая сторона медали - отношение такого человека-индивида к остальному миру, к обществу, к государству. Реальным социальным устремлением либерализма, лживо прикрываемого "демократией" и "правами человека", является элитаризм, его природа и истинная цель - буржуазная элитократия и сопутствующее ему буржуазное право, преследующее две цели: сохранить власть элит и их собственность и защитить их от народа.

Поэтому ничего удивительного в том, что в России, где носителей такого мировоззрения меньшинство, процедуры принятия законов, проведения референдумов, выборов сегодня исключают возможности свободного волеизъявления подавляющего большинства народа. Происходит делегитимизация права, создана система "правонарушающего законодательства".

Аналогичное понятие встречается и у сторонника либеральной теории права В.С. Нерсесянца в его "Философии права", который, однако, несправедливо связывал правонарушающее законодательство исключительно с "советским тоталитаризмом". В Российском "правовом государстве" наблюдается даже тоталитаризм в еще более жесткой и циничной форме, антинациональной, антигосударственной, отрицающей сам смысл государства. Для иллюстрации: можно прочесть советско-критические разделы работ С.С. Алексеева, В.С. Нерсесянца, просто поменяв "советский" на "либеральный" - и мы с удивлением заметим, что в выводах и пафосе ничего не изменится.

Над и вне права в мире стоят ТНК и мировые финансовые институты, которые реально управляют подконтрольными государствами, их ресурсами и их экономиками, но лишь для собственных интересов.

Продолжим. Откуда исходит прямо-таки негодующая злость со стороны некоторых интеллектуалов и представителей элиты по отношению к государству, особенно к советскому, стремление разгосударствить все, что можно, вывести все из-под контроля государства и поставить под контроль некоего внегосударственного права? Причем эти требования идут в том числе со стороны носителей государственной власти.

Эта злость исходит не от нелюбви к государству как таковому, ибо сильное и эффективное государство есть благо, с чем соглашаются даже западные либералы. Эта злость исходит от нелюбви всего народно-демократического и советского, стремления заменить их элитарным буржуазно-либеральным мироустройством, а вовсе не от нелюбви к государству вообще. Эта критика абсолютно идеологична, а с "теоретико-научной" позиции - абстрактна и ненаучна. Сами же подобные умонастроения коренятся в различии и даже противоположности целей, ценностей и интересов некоторых групп "элит" (клановых, властных, олигархических, этнических, родовых, в том числе дореволюционных, дворянских, барских, вспомнивших сейчас о себе) национально-государственным и общественным (народным) целям, ценностям и интересам, из стремления "элит" к элитарным привилегиям, из их антинародности (которая уже породила в свое время гражданскую войну).

Основной источник этого противостояния в том, что негосударственные финансовые, экономические, политические и общественные системы в XX в. стали соизмеримы и порой превосходят по мощи и эффективности государственные системы управления. Они имеют собственные интересы и диктуют их даже государствам, навязывая свою волю. Таких субъектов частной и корпоративной деятельности достаточно много. Поскольку в России они постоянно остаются в тени, выделим этих носителей негосударственных, иногосударственных и антигосударственных интересов, противодействующих национально-государственным интересам и государственной самостоятельности (в том числе России), обеспечению национальной безопасности как внутри самой страны, так и за ее пределами, всячески блокирующих повышение эффективности системы национальной безопасности и ее развитие, защищенность как от внешних угроз (армия и внешняя разведка), так и от внутренних (правоохранительная и контрразведывательная деятельность). Эти субъекты уже давно не некая тайная и безымянная идеологическая "пятая колонна", а вполне определенные социальные субъекты и типы субъектов, а именно:

- конкретные представительства тайных и явных зарубежных деловых и политических структур, реализующих интересы и установки западного (особенно англо-американского) и восточного (особенно китайского) миров на территории России;

- крупнейшие отечественные хозяйствующие и финансовые субъекты регионального, национального и мирового масштаба (ТНК, финансовые центры), интересы которых не совпадают или противоположны национально-государственным;

- представители многих некоренных этнических групп, поделившие экономические сферы в разных регионах страны и, мягко говоря, не исповедующие российского государственного патриотизма по разным причинам (нахождение национальных территорий за пределами России, доминирование родоплеменных и этнических ценностей над ценностями государства, включенность в мировые надгосударственные этнические и религиозные структуры, демонстративный космополитизм, "обида и месть" Российскому государству за те или иные исторические ситуации и т.д.);

- криминальные и теневые структуры, поглотившие до половины экономики страны;

- большинство средств массовой информации, включенных в "деловой оборот" и имеющих как собственные корпоративные деловые интересы, так и "деловые обязательства" перед "партнерами" либо "хозяевами";

- достаточно узкий слой российских носителей откровенно антироссийских убеждений, ориентирующихся на ценности других культурных миров (в первую очередь на либеральные ценности Запада), в своей деятельности опирающихся на интеллектуальные разработки западных научных центров и используемых западными политическими и экономическими кругами для организации и лоббирования антироссийской деятельности.

Представители всех этих групп и слоев ведут себя, естественно, не как дети и хозяева своей страны, но при этом - даже не как гости, а как завоеватели и разбойники, т.е. бесцеремонно, варварски, скрытно, не думая о будущем страны. Численность этих сообществ составляет от силы 1 - 3% от общей численности населения страны.

Фактически в современной России образовалось несколько квазигосударств, которые подчинили себе Российское государство. Это "государства" власти, "государства" бизнеса, "государства" нетрадиционных для России этносов, "государства" криминала. Этим квазигосударствам противостоит российский народ, оставшийся в слабом и постоянно еще более ослабляемом государстве. Причем в указанных квазигосударствах, которые весьма тесно переплетены между собой, исчезающе мала доля русского населения и представителей других коренных этносов (в первую очередь тюркских и финно-угорских). Но при этом квазигосударства на территории России имеют все атрибуты государства: собственные территории (для жизни - "Рублевка" у власти и богатых, ограничена заборами и охраной, включая "народную милицию"; для работы - офисы; для добычи, переработки и транспортировки ресурсов - некоторые другие территории), свое население (господа и слуги), субкультуру, органы власти и управления (интегрированные в международные политические и деловые круги), систему регулирования (собственное право). Аналогично в криминальных квазигосударствах, этнических квазигосударствах, представленных различными по активности диаспорами.

У представителей квазигосударств появилось право нарушать права других, право как систему законов, получить свободу от традиционных способов социального регулирования, даже от исполнения норм права и соблюдения прав других граждан, создаваемых ими самими. Кстати, именно этим объясняются причины снятия с повестки "философии государства" в пользу негосударственной "философии права" в современной России - страх перед регулирующими функциями государства по отношению к квазигосударствам.

Именно эти группы заинтересованы в распространении корпоративных норм: ценностей богатых на все общество, чтобы сделать все общество заложником реализации норм и ценностей и целей богатых; собственных этнических ценностей, чтобы общество не отторгало их; идеологии индивидуализма, элитаризма и либерализма - чтобы российское общество как можно дольше не могло собраться, организоваться в эффективное государство, способное противостоять квазигосударствам и отстаивать собственные национальные интересы, воспроизводить традиционные ценности, выстраивать собственные стратегические цели и создавать механизмы для их достижения, осуществлять координацию и контроль за деятельностью всех негосударственных структур.

Поэтому не только такие агрессивные формы проявления частной и групповой активности, "вырвавшиеся наружу права", как терроризм и экстремизм, представляют мировую опасность, но и капитал, также ставший мировой и национальной опасностью.

Это, в частности, объясняет и то, что органы государственного контроля, надзора, правоохранительные органы находятся в двусмысленном положении: предназначены для защиты права, а какого государства - непонятно.

Итак, европейский путь "ресурсного придатка" частных и прозападных квазигосударств для России губителен. И не потому, что мы столь несовершенны, что не доросли до Европы, а потому, что забыли себя, превратились в иванов, не помнящих родства. Правда, доказательства пока приходится искать вне России, наблюдая, как азиатские цивилизации на неевропейских основаниях гигантскими темпами рванули вперед, опережая теперь уже Европу и США по темпам развития. Остается лишь иронически спросить: может быть, в систему управления Россией пора вводить даосизм или буддизм (или йогу), если эти культурные системы "вдруг" оказались столь эффективными?

Но ответ иной: нужно вернуть России собственный цивилизационный вектор, основанный на русской культуре, заняться исследованием современной России и ее динамики, а не продолжать эксперименты над ней ради удовлетворения чьих-то иных интересов. Доказательств того, что только на этом пути может быть обеспечено поступательное развитие, как из истории и практики, так и из теоретических разработок научное сообщество приводит запредельное множество вот уже в течение многих лет. Европейский либерализм и современные теории права (и философии права) в Европе - это их ответ на запрос их культуры и современности, и отечественные исследователи сделали многое для понимания этой позиции. Но нам нужен наш ответ на запрос российской культуры.

Достаточно обратиться к многотомным материалам ежегодных масштабных научно-практических конференций по стратегии России, научному обеспечению стратегического управления и планирования, идущих с 2005 г. в ИНИОН РАН, футурологического конгресса 2010 г., материалам многих научных исследований.

Итак, философия российского (как и любого другого) государства и права не может быть построена на абстрактных либо заимствованных ценностях. Эта философская концепция должна охватить собой целостный комплекс, который связывает в себе метафизические, антропологические и материалистические, гносеологические, аксиологические, социально-философские, духовно-культурные основания цивилизации. Поэтому даже кипы "идеальных" законов, вся система права и законов не являются самоцелью исследований в той области знания, которая сегодня называется "философией права". По крайней мере потому, что право - это лишь один из социальных регуляторов общественной жизни, когда эта жизнь есть. Ни дать жизнь человеку и обществу, ни обеспечить жизнь, ее эффективность и развитие собственно право не в состоянии. Поэтому, как справедливо писал в свое время С.Л. Франк: "Философия права... по основному, традиционно-типическому ее содержанию, есть познание общественного идеала, уяснение того, каким должен быть благой, разумный, справедливый, "нормальный" строй общества". Именно то, каким должно быть нормальное общество, есть главный вопрос философии государства и права, и лишь затем - какими должны быть механизмы регулирования, роль и функции права. Поскольку право - это совокупность норм по обеспечению жизнедеятельности и развития, по достижению целей, оптимизации и совершенствования жизни, специфическое в каждой цивилизации, а не самостоятельная ценность, оторванная от жизни общества и государства в его конкретно-исторической и социально-культурной привязке. Если право помогает оптимизировать жизнь общества - оно выполняет свои функции, нет - не выполняет. Это должен быть основной критерий оценки эффективности права. Поэтому эволюция идет не в сторону некоего "правового государства", а в сторону повышения социально-культурной эффективности государства.

Для дополнительного примера сошлемся на сборник работ английского исследователя Дж. Грея. На протяжении всей книги он возражает тезису о том, что "...люди утратят свои традиционные привязанности и свою самобытность и "сольются" в единую цивилизацию, основанную на общечеловеческих ценностях и рациональной морали" на основе "бессодержательного кантианского либерализма", "абстрактной концепции человека, лишенного какой-либо культурной идентичности или наследия собственной истории", выведенной И. Кантом из природы индивида. В реальности человек не воспринимает и не позиционирует себя как абстрактного индивида, он включен в конкретные культурно-исторические общности, конкретный метафизический и культурный контекст.

Именно поэтому восприятие европейского права было издавна столь негативным в России. Полностью согласимся с выводами С.И. Шлекина: "В русской дореволюционной интеллектуальной среде отношение к праву было, в сущности, пренебрежительное. Это не значит, что оно не практиковалось и не соблюдалось. Но русская дореволюционная мысль, охватившая в послереформенный период всю социальную систему, включая идеи либералов, народников, анархистов, игнорировала гражданское право, справедливо считая его прикрытием бурно развивающейся капиталистической эксплуатации. Такое отношение уже долго сохраняется: каждый умеет читать гражданский кодекс и давно относится к нему как к само собой разумеющемуся, но никто особо не задумывается исполнять его, тем более чтить. Условия же его нарушения оказываются для многих русских более предпочтительнее, чем само желание соблюдать его. Причин здесь много - от культурно-исторических, уходящих в глубокую старину, до чисто личных...", имеет место "правовой нигилизм, скрывающийся в здравом смысле". Это сущность и современной России.

Причем интрига в том, что начало такому ответу положено уже в неолиберальных философско-правовых концепциях 90-х годов XIX - начала XX в., столь часто упоминаемых в истории философии права, такими мыслителями, как Б.А. Кистяковский, П.И. Новгородцев, Л.И. Петражицкий, И.А. Покровский, Е.Н. Трубецкой, П.Б. Струве, С.Л. Франк, которые отвергли радикальный европейский либерализм вследствие его практических негативных итогов в развитии на протяжении XIX в., краха попыток обновления мира на основе одного только права. Именно они заложили основы либеральной теории демократического, справедливого, обращенного к социальной проблематике понимания социального устройства и роли права, исследовали соотношение прав личности с правами государства, искали равновесия между интересами личности и общества. Даже в основаниях своих оставаясь либерализмом, это учение в России уже тогда все сильнее эволюционировало в сторону социализма, во многом сливаясь с ним, не соглашаясь с буржуазным элитаризмом как сущностью западного либерализма, лживо представляющим себя в идеологии в качестве демократии. Это не говоря о протесте против западного права Л.Н. Толстого, материалистов (Н.Г. Чернышевский), народников (А.И. Герцен, Лавров), марксистов, которые возражали не столько против права и закона, сколько в первую очередь против буржуазного либерального права, против права собственности. Все это, естественно, не замечается современными российскими сторонниками либеральной концепции, фактически возвратившими страну на два столетия назад как в теории, так и в социальной практике. Хотя на сегодня пора понять, что мировой буржуазный либерализм - это сложная многоуровневая система, на входе в которую, как на воротах Бухенвальда, написано: "Каждому - свое".

В ходе политических дискуссий даже В.В. Путин в мюнхенской речи 2006 г. вынужден был напомнить Западу об истинном содержании понятия "демократия".

Естественно, что существует реальная проблема формирования методологических оснований построения философии государства и права, которая вскрывала бы глубинные основания бытия России как государства (понимаемого как единство народа, культуры, территории, государственной власти), позволяла бы понять внутреннюю природу и взаимосвязи в системе регулирования общественной жизни, способные обеспечить эффективность и поступательное развитие страны.

Она начинается с осмысления соотношения целей, ценностей и интересов личности и общества, индивида и государства. И поскольку европейский вариант соотношения интересов личности и общества России не подходит, есть основания обратиться к не развитой (пока) в систему идее поиска равновесия (гармонии) интересов личности и общества на основе российской традиции, выявлению оптимального соотношения прав и свобод (свободного воления личности), с одной стороны, и обязанностей (долга, служения) - с другой, прав личности - и прав общества и государства. Тем более что диалектику прав и обязанностей видели многие философы, в том числе И. Кант, Г. Гегель, В. Соловьев, даже русские философы неолиберализма начала XX в.

Для начала важно уточнить смысл понимания прав человека как личности, что должно начинаться с выявления ценностей (поскольку человек может и должен получать те права, которые являются ценными, важными для него).

Какие же ценности важны для обычного российского человека, человека-труженика, созидателя? Никто не возражает против личных прав и свобод, "свободы воли", "формального равенства прав". Но среди необходимых (витальных, жизненных) прав доминируют иные - право на жизнь, на безопасность, на эффективное саморазвитие, а значит, должны быть обеспечены реальные и полноценные еда, вода, жилье, одежда, безопасность, экология, профессия и знания, социальная защита и т.д. Важно отметить, что эти права личности не могут быть реализованы вне общества, вне контроля над распределением и потреблением материальных и идеальных благ. Поэтому коллективизм, созидательный труд, земля и материальные ресурсы, право человека на доступ к благам коллективной жизни, труду, ресурсам становятся витальными, первичными правами человека. Даже свобода хороша, когда есть разумная жизнь, когда она обеспечена в минимальных, необходимых для жизни и разумности размерах. Потому для большинства (народа) важнейшими являются коллективные ценности, в том числе безопасность, безопасное будущее. Поскольку в России нарушаются в первую очередь витальные, социальные (коллективные) права граждан, на протяжении вот уже нескольких столетий традиционно обеспечиваемые государством.

Причем на сегодня это особенно актуально, поскольку безопасность обычного человека не может быть обеспечена армией охранников, самолетами и другими средствами для эвакуации в безопасные места в случае внешних либо внутренних катаклизмов, размещением в подземных бункерах. Ничто не спасает от взрывов в метро или в самолетах. Уже не может быть гарантированным будущее детей и внуков. Защита от внешних и внутренних угроз для простого человека может быть обеспечена лишь посредством общих (государственных) усилий, т.е. безопасности общества, обеспечения национальных интересов страны.

Поэтому базовый пакет ценностей ("ценностная корзина") обычного человека включает в себя в первую очередь совокупность средств для осуществления и продолжения жизни, развития, семьи, ее будущего. Они никак не обеспечиваются "формальным равенством прав" - тем единственным, что гарантирует позитивное право. В такой ситуации особенно важным является тезис о ценности государства; тем более известно, что для русских в итоге государство всегда выступало как благо (А.П. Андреев).

Далее. Выше отмечалось, что в нашу эпоху влияние частного интереса в лице капитала (особенно финансового и ТНК), а также различных деловых и негосударственных структур обрело такое могущество, которое стало сопоставимо с государством, а порой оказывается сильнее него, что в этой связи давно пришла пора не "бежать от государства", как это происходило во времена крушения феодальных монархий и становления капитализма, а искать путей его сохранения, разработки системы "прав государства". На первых порах неизбежны (и даже необходимы) "перегибы" в восстановлении статуса государства как системы общественного управления в России. В перспективе же путь лежит к построению общества, в котором будут гармонично сочетаться личные и общественно-государственные интересы, необходимость чего поняли русские философы уже в XIX в. (особо отметим, что именно эту позицию проводили и Вл. Соловьев, и неолиберальные философы). Сегодня стремление к гармонии интересов общества и личности настойчиво требует защитить права общества и государства от агрессивных действий со стороны частных лиц, создавших собственные империи. Впору говорить об уравновешивании буржуазной "Декларации прав человека и гражданина" 1789 г. Декларацией прав наций, обществ и государств.

В западном мире государство и власть всегда были "зверем" по отношению к народу, неизмеримо более жестким, чем в России, в которой государство было и остается "отечеством" и "родиной-матерью".

Некоторые основные штрихи дальнейших разработок российской философии государства и права:

- она должна основываться на антропологическом материализме и просвещении как мировоззрении, в наибольшей степени отвечающем большей части населения страны, на русской метафизике и метафизике примыкающих к ней культур;

- основой должен быть коллективизм (этика служения обществу и государству, этика долженствования против этики личной свободы), вытекающая отсюда специфика понимания роли и функций права, его зависимости от государства, доминанта прав коллективов (общин, трудовых коллективов, советов, территорий, государства как их представителей) и тех, что реально созидательным трудом над правами "абстрактного" индивида. Если для западного либерала "мои обязанности уничтожают меня как личность" (обязанности - это зло), то для нас, наоборот - "мои обязанности, труд во благо иного - создают меня как личность" (обязанности - это добро). Я - свободная волящая личность настолько, насколько я востребован, чем больше у меня обязанностей, тем более я личность, человек. И главная обязанность - обязанность служить обществу и государству, право - служить добровольно и самоотверженно. Право общества - принуждать служить. Не индивидуальная, а коллективная воля в России как доминанта;

- национально-государственная безопасность и национальная стратегия развития должны стать основными приоритетами, в том числе правовой стержень организации системы права, стратегические цели и традиционные цели должны быть организующим началом жизни, смыслом и задачей правотворчества. Право как механизм реализации целей управления - политики, планов, программ;

- базовые ценности - безопасность, порядок, справедливость, принуждение, долг и обязанность, свобода в реализации обязанностей служения, закон как защита и наказание, договорные отношения в международном праве.

Для разработки такой системы философии государства и права, системы государства и права на практике необходимы большие государственные научные центры, хотя бы соизмеримые по количеству и качеству с зарубежными.

Нуждаемость родителей в помощи определяется судом в зависимости от конкретных обстоятельств дела. В соответствии с п. 3 ст. 87 СК РФ размер алиментов, взыскиваемых с каждого из детей, определяется в твердой денежной сумме, подлежащей ежемесячной уплате, с учетом материального и семейного положения родителей и детей и других заслуживающих внимания интересов сторон.

При определении размера алиментов суд может учесть всех трудоспособных совершеннолетних детей независимо от того, к кому из них предъявлены исковые требования. Однако алиментные обязательства детей не являются по своей сути долевыми: каждый из детей обязан к выплате суммы, определенной судом, выполняя тем самым лежащую на нем обязанность, а, следовательно, возникает несколько алиментных обязательств между каждым из детей и их родителем. В связи с этим нельзя рассматривать алиментные обязательства и в качестве солидарных и взыскивать всю сумму с одного, более обеспеченного из детей, предоставив ему право регресса к своим братьям и сестрам.

Дети могут быть освобождены от обязанности по содержанию своих нетрудоспособных, нуждающихся в помощи родителей, если судом будет установлено, что родители уклонялись от выполнения родительских обязанностей.

Дети освобождаются от уплаты алиментов в отношении родителей, лишенных родительских прав (п. 5 ст. 87 СК РФ).

Совершеннолетние дети могут быть привлечены судом к участию в несении дополнительных расходов на родителей, вызванных исключительными обстоятельствами, при отсутствии заботы со стороны детей о нетрудоспособных родителях. Размер дополнительных расходов и порядок их несения определяются судом в твердой денежной сумме, подлежащей уплате ежемесячно, в отношении каждого из совершеннолетних детей с учетом материального и семейного положения родителей и детей и других заслуживающих внимания интересов сторон. При этом суд вправе учесть всех совершеннолетних детей, независимо от того, ко всем детям, одному или нескольким из них предъявлено требование родителей.

Возможность привлечения совершеннолетних детей к участию в дополнительных расходах на родителей закон не ставит в зависимость от трудоспособности детей.

Совершеннолетние дети могут быть освобождены от участия в дополнительных расходах на нетрудоспособных родителей, если судом будет установлено, что родители уклонялись от выполнения родительских обязанностей в отношении этих детей либо родители были лишены родительских прав.

Порядок и размер участия детей в дополнительных расходах на родителей могут быть определены соглашением сторон.

Таким образом, алиментные обязательства возникают на основе фактического состава, содержание которого зависит от субъектного состава и порядка уплаты алиментов (добровольный или судебный).

Если родители не предоставляют добровольно средства на содержание своих детей, то возникают алиментные обязательства, исполнение которых возможно на основании соглашения об уплате алиментов (добровольный порядок) или по решению суда (судебный порядок).

Родители обязаны содержать не только несовершеннолетних детей, но и нетрудоспособных, нуждающихся в помощи совершеннолетних детей, а также обязаны участвовать в дополнительных расходах на своих несовершеннолетних и нетрудоспособных нуждающихся в помощи совершеннолетних детей.

Законом установлена обязанность совершеннолетних трудоспособных детей содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботиться о них.

[1]) Тихомирова Л.В. Алименты: практическое пособие. - "Изд. Тихомирова М.Ю.", 2009 г. - С.44.

[2]) Пчелинцева Л.М. Международное частное право. М., 2010. - С.189.

[3]) Тарусина М.Н. Международное частное право. М., 2007. - С. 216.