Недоступность средств судебной защиты несовместима с социальным предназначением суда как органа государственной власти, призванного обеспечивать действенную защиту прав и свобод человека и гражданина.

При исследовании проблемы доступности правосудия авторы обычно указывают на ее комплексный характер, выделяя организационный, судоустройственный, судопроизводственный и некоторые другие аспекты[1]. С таким подходом нельзя не согласиться, причем для повышения доступности правосудия следует использовать весь комплекс необходимых средств, не пренебрегая в частности и мерами локального характера.

К примеру, на доступность судебной защиты на определенной территории с очевидностью влияет организация работы конкретного суда по приему от граждан и юридических лиц исковых заявлений, по информированию граждан о правилах обращения в суд, о порядке оформления необходимых для участия в судопроизводстве документов и т.д. Однако при всей важности надлежащей организации работы того или иного суда, доступность правосудия в первую очередь обеспечивается правилами общего характера, от которых зависит эффективность судебной защиты в рамках национальной правовой системы.

Также существенное значение при определении гражданских прав и обязанностей имеет судоустройственный аспект. В частности, доступность предполагает приближенность суда к населению, достаточное для обеспечения качества и разумных сроков судопроизводства количество судов и судей, оптимальное устройство судебных инстанций в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, разумный подход к созданию специализированных судов внутри соответствующей судебной подсистемы[2].

В связи с этим нельзя не отметить, что наиболее удачной попыткой повышения доступности судебной защиты является воссоздание в России института мировых судей, который начал функционировать с 2000 года. Будучи судьей общей юрисдикции субъекта Российской Федерации, мировой судья осуществляет правосудие в пределах участка с относительно небольшой территорией, соответственно он максимально приближен к населению. Производство по гражданским делам у мирового судьи требует меньших (по сравнению с федеральными судами) материальных издержек как со стороны лиц, участвующих в деле, так и со стороны государства.

По утверждению председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева, на рассмотрение мировых судей, максимально доступных для населения, передано 65% (почти 4 миллиона в год) гражданских дел, что позволило разгрузить федеральные суды общей юрисдикции, повысив тем самым доступность судебной защиты для граждан и организаций по делам, оставшимся в их компетенции. При этом 95% дел мировые судьи рассматривают в установленные законом сроки, с высоким уровнем качества. Упростилась и система обжалования решений мировых судей, поскольку апелляционной инстанцией для их проверки являются районные суды, а не областные, краевые и равные им по уровню в субъекте Российской Федерации.

Однако значительное количество гражданских дел, переданных на рассмотрение мировых судей, привело к чрезмерной нагрузке, что отрицательно сказалось на доступности правосудия уже на этом первичном этапе судебной системы. Для исправления сложившейся ситуации Федеральным законом от 11.03.2006 «О внесении изменения в статью 4 Федерального закона «О мировых судьях в Российской Федерации»[3] предусмотрено уменьшение численности населения для создания судебных участков, что повысит количество мировых судей до 7500 – 8000 человек. Также снизить нагрузку на мировых судей позволит изменение подсудности гражданских дел с частичной их передачей на рассмотрение районных судов в соответствии с Федеральным законом от 22.07.2008 «О внесении изменений в статью 3 Федерального закона «О мировых судьях» и статью 23 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации».

Иногда можно услышать мнение, что создание института мировых судей было ошибочным, целесообразнее было бы увеличить на соответствующее количество единиц штатную численность районных судов. Возможно, в отношении Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных городов такая позиция не лишена оснований. Однако для Российской Федерации в целом, особенно для ее восточных районов, деятельность мировых судей с очевидностью повышает доступность суда для населения.

Существенное значение для обеспечения доступности правосудия по гражданским делам имеет и судопроизводственный (процессуальный) аспект. Доступное правосудие по своей сути предполагает наличие такой нормативной модели судопроизводства и соответствующей ей судебной практики, которые обеспечивали бы реальную возможность всем заинтересованным лицам воспользоваться средствами судебной защиты нарушенных или неправомерно оспариваемых прав. Обычно эта возможность связывается прежде всего с таким порядком судопроизводства, который предусматривает свободный доступ к суду.

Возникновение гражданских и арбитражных процессуальных правоотношений в силу принципа диспозитивности судопроизводства по гражданским делам зависит от волеизъявления заинтересованных в возбуждении дела лиц, которые по общему правилу свободны в выборе средств защиты и по своему усмотрению решают, воспользоваться правом на судебную защиту или нет. Однако свобода волеизъявления этих лиц в сочетании со свободным доступом к суду не означает возможность реализации права на судебную защиту исключительно по их произвольному усмотрению.

Так, действующий порядок осуществления судебной защиты устанавливается федеральным законом, который обоснованно предусматривает некоторые обременения для лиц, претендующих на участие в гражданском судопроизводстве. К примеру, для возбуждения дела заинтересованное лицо обязано обратиться в компетентный суд с надлежаще оформленным заявлением, уплатить государственную пошлину, приложить к заявлению его копии по числу ответчиков и третьих лиц, а также другие документы, предусмотренные ст. 132 ГПК РФ и ст. 126 АПК РФ.

Выполнение установленных законом правил может создавать определенные трудности для желающих участвовать в судопроизводстве. Однако если такие правила обусловлены значимыми целями, возникающие в связи с этим препятствия будут отвечать критериям разумности и целесообразности, не ставя под сомнение саму возможность реализации права на судебную защиту.

В частности, возложение обязанности по уплате государственной пошлины при подаче искового заявления предупреждает неосновательную передачу спора на рассмотрение суда; кроме того, в целях исключения чрезмерных препятствий в реализации права на судебную защиту предусмотрена возможность отсрочки, рассрочки или уменьшения размера пошлины (ст. 90 ГПК РФ, ч. 4 ст. 102 АПК РФ, ч. 2 ст. 333, ч. 2 ст. 333 Налогового кодекса РФ)[4]. Конституционный Суд РФ в Определении от 19.11.2002 № 304-О указал, что в любом случае сам по себе факт невозможности уплаты истцом государственной пошлины по тем или иным причинам не должен служить для суда основанием для отказа в принятии заявления, а истца – лишать права заявить соответствующее ходатайство[5].

В некоторых случаях законодательство устанавливает более серьезные ограничения в реализации права на судебную защиту. Например, согласно ст. 17 Семейного кодекса Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. №223-ФЗ[6] муж не имеет права без согласия жены возбуждать дело о расторжении брака во время беременности жены и в течение года после рождения ребенка.

Данное правило с очевидностью обусловлено конституционно значимыми целями, поскольку направлено на охрану здоровья матери и ребенка (ч. 1 ст. 38 Конституции РФ). Поэтому оно применяется и в тех случаях, когда заявитель оспаривает свое отцовство, а также когда ребенок родился мертвым или не дожил до года. При этом само право на судебную защиту оно под сомнение не ставит, делая недоступным правосудие для заинтересованного лица лишь на определенное время при отсутствии согласия жены на рассмотрение дела о расторжении брака.

Судья в этом случае обязан отказать в принятии заявления, однако такое определение не будет являться препятствием к повторному обращению в суд после отпадения обстоятельств, предусмотренных ст. 17 Семейного кодекса РФ[7].

Согласно положениям ст. 28 Семейного кодекса РФ, некоторые заинтересованные лица, в частности наследники, права которых нарушены заключением брака, не во всех случаях заключения брака с нарушением предусмотренных законом условий могут ставить вопрос о возбуждении гражданского дела о признании брака недействительным. Федеральный закон здесь ограничивает гражданскую процессуальную правоспособность лиц, заинтересованных в возбуждении дела. Тем не менее они могут обратиться в суд с иным требованием о защите конкретного права, в частности заявить спор о наследстве, однако при невозможности оспорить брак это обычно превращается в простую формальность.

До вступления в действие Семейного кодекса РФ от 01.03.96 прежнее семейное законодательство (ст. 44 КоБС РСФСР) предусматривало право любого заинтересованного лица требовать признания брака недействительным. Как отмечается в литературе, такой подход законодателя в большинстве случаев приводил к нарушению прав супругов, когда они не считали нужным сами предъявлять иск о недействительности брака[8].

Таким образом, ограничение круга субъектов, которые могут инициировать судопроизводство о признании брака недействительным, введено законодателем в целях защиты прав супругов, имеющих право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (ч. 1 ст. 23 Конституции РФ), когда они сами или лица, уполномоченные законом защищать их права или охранять публичные интересы, не находят оснований для обращения в суд с соответствующим требованием.

Вопрос о конституционности ст. 28 Семейного кодекса РФ неоднократно ставился перед Конституционным Судом РФ в жалобах граждан на нарушение их права на судебную защиту. Отказ в принятии обращений к рассмотрению мотивировался тем, что право каждого на судебную защиту, как оно сформулировано в ст. 45 и 46 (ч. 2) Конституции РФ, не предполагает возможность выбора гражданином по своему усмотрению любых способов и процедур такой защиты, особенности которых применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел определяются федеральным законом.

Следовательно, оспариваемые положения ст. 28 Семейного кодекса РФ, устанавливающие исчерпывающий перечень лиц, которым предоставлено право требовать признания брака недействительным (в том числе фиктивного), не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права граждан. Расширение круга лиц, которые могут обратиться в суд с иском о признании брака недействительным, не входит в компетенцию Конституционного Суда РФ[9].

Анализ законодательства, регламентирующего порядок возбуждения дела в гражданском и арбитражном процессе, свидетельствует о наличии существенных различий в нормативном регулировании права истца на обращение в суд общей юрисдикции и арбитражный суд. Причем эти различия непосредственно влияют на уровень доступности судебной защиты.

Например, ст. 134 ГПК РФ закрепляет обязанность судьи отказать в принятии искового заявления при отсутствии предусмотренных в ней оснований для возбуждения дела. Одним из таких оснований, наиболее часто встречающимся в судебной практике, является неподведомственность заявления суду общей юрисдикции в случаях, когда его рассмотрение относится к компетенции арбитражного суда или Конституционного Суда РФ. Арбитражное же процессуальное законодательство вообще не предполагает возможности отказа в возбуждении производства по делу при соблюдении истцом требований, предъявляемых к форме и содержанию заявления (ч. 2 ст. 127 АПК РФ).

В частности, арбитражный суд в соответствии с формальными требованиями закона обязан принять к своему производству даже явно неподведомственное дело, в двухмесячный срок совершить действия по его подготовке к судебному разбирательству (ст. 134, 135 АПК РФ), с извещением сторон и других заинтересованных лиц провести предварительное судебное заседание, в случае признания дела подготовленным назначить его рассмотрение (ст. 136, 137 АПК РФ) и лишь после рассмотрения в судебном заседании прекратить производство по делу (п. 1 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ).

Обращает на себя внимание, что гражданское процессуальное законодательство не только предусматривает обязанность судьи отказать в принятии искового заявления на стадии возбуждения дела при наличии определенных в законе обстоятельств, но и содержит правило, позволяющее устранить соответствующую ошибку судьи на стадии подготовки дела при проведении предварительного судебного заседания (ч. 4 и 5 ст. 152 ГПК РФ). В арбитражном же процессуальном законодательстве такое правило непосредственно не закреплено.

На первый взгляд, арбитражное процессуальное законодательство, не предусматривая возможности отказа в возбуждении дела, обеспечивает более свободный доступ к суду. В действительности же такое законодательное регулирование негативно влияет на доступность судебной защиты, поскольку в случаях принятия к производству неподведомственного дела консервирует состояние неопределенности в спорных материальных правоотношениях, создает иллюзию включения механизма судебной защиты, способствуя тем самым задержке обращения в компетентный суд.

По верному замечанию Т.В. Сахновой, арбитражное процессуальное законодательство по существу абсолютизирует право на обращение в суд за защитой, отождествляя его с правом на судебную защиту. Такой порядок при сохранении институтов подведомственности и прекращения производства по делу (что в действующей правовой системе объективно необходимо) больших гарантий заинтересованным лицам не представляет, но вполне может свести процедуру рассмотрения дела к ситуации абсурда[10].

Тем не менее, никаких разумных причин для отказа в определении подведомственности конкретного спора тому или иному суду при решении вопроса о принятии искового заявления не имеется. Подведомственность есть процессуальный юридический факт, что и дает основания, в отличие от фактов материально-правового характера, устанавливать его при возбуждении гражданского дела. Хотя нельзя не отметить, что гражданское процессуальное законодательство по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, впадает в другую крайность, допуская возможность установления материально-правовых фактов вне процедуры рассмотрения и разрешения дела по существу.

Так, согласно одному из положений п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ судья отказывает в принятии иска, если лицо от своего имени подает заявление, где оспаривается акт, который не затрагивает его прав, свобод и охраняемых законом интересов, т.е. касается прав других лиц. Признать приведенную норму однозначно дефектной нельзя, но она должна применяться лишь при определенном истолковании. А именно: отказ в возбуждении гражданского дела по данному основанию возможен только при условии, что самим заявителем осознается факт оспаривания им акта, не затрагивающего его прав, и это с очевидностью следует из содержания заявления, поданного в суд. Иначе соответствующее определение судьи будет противоречить конституционному праву данного лица на судебную защиту (ст. 46 Конституции РФ).

К сожалению, судебная практика применяет приведенную норму вопреки ее конституционному содержанию, и такому применению в литературе дается теоретическое обоснование со ссылкой на необходимость учета характера интереса, подлежащего защите, и юридического интереса, как обязательной предпосылки возбуждения дела[11].

Между тем, как уже отмечалось, право на судебную защиту в сфере гражданского судопроизводства имеет процессуальный и материально-правовой аспекты. Обращаясь в суд с заявлением об оспаривании акта и ссылаясь на нарушение своих прав, заявитель реализует, прежде всего, процессуальное право на судебную защиту, предполагающее рассмотрение и разрешение заявленного спора в установленной законом процедуре. При этом заявитель может и заблуждаться относительно действительного наличия у него субъективного материального права, но при всей очевидности такого заблуждения судья не вправе на этом основании отказать в принятии заявления. Сделать вывод о наличии права на судебную защиту в материально-правовом смысле суд может лишь после соблюдения всей установленной законом процедуры рассмотрения и разрешения гражданского дела.

Именно таким образом и определяет законодатель право на судебное оспаривание актов в других главах Гражданского процессуального кодекса. Так, согласно ч. 1 ст. 251, ч. 1 ст. 254, ч. 1 ст. 259 ГПК РФ лицо вправе оспорить в суде нормативный или иной акт, если считает, что этим актом нарушаются его права.

Конституционный Суд РФ в Определении от 08.07.2004 №238-О по жалобе гражданина Тимонина Д.В. указал, что оспоренное им положение п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ в системной связи с ч. 1 ст. 246 и ч. 1 ст. 251 данного Кодекса не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявителя, поскольку не предполагает отказа в принятии заявления в случае, если заявитель считает, что принятым и опубликованным в установленном порядке нормативным правовым актом нарушаются его права и свободы.

Иное означало бы, что на стадии возбуждения дела, в которой не проводится судебное заседание с участием сторон и решаются вопросы лишь процессуального характера, судья своим постановлением, приобретающим после его вступления в силу обязательный характер, определяет содержание прав и обязанностей субъектов спорного материального правоотношения. Это не согласуется с конституционной природой судопроизводства, в силу которой решение вопросов материального права должно осуществляться в судебном заседании при разрешении дела по существу на основе принципов состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ).

Приведенная правовая позиция Конституционного Суда РФ получила развитие в Определении от 20.10.2005 №513-О по жалобе Шалота В.Ф. В указанном определении не только повторены аргументы конституционно-правового истолкования соответствующего положения п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ в его нормативном единстве с ч. 1 ст. 246 и ч. 1 ст. 251 данного Кодекса, но и предписано пересмотреть правоприменительные решения по делу заявителя, основанные на содержании п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом РФ.

Предвидя возможные возражения оппонентов, заметим, что отказ в принятии индивидуального или коллективного обращения граждан под тем предлогом, что примененный или подлежащий применению в конкретном деле закон не затрагивает их конституционных прав и свобод, предусмотрен в конституционном судопроизводстве (п. 2 ч. 1 ст. 43, п. 1 ст. 96 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»).

Однако конституционное судопроизводство по сравнению с цивилистическим процессом обладает существенной спецификой. В любой из процедур конституционного судопроизводства по обращению гражданина КС РФ не разрешает его конкретное дело о содержании спорного материального правоотношения, а проверяет закон на предмет его конституционности. В соответствии со ст. 3 названного Закона КС РФ воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств, если это входит в компетенцию других судов или иных органов.

С учетом такой специфики конституционного судопроизводства для ответа на вопрос, затрагивает ли оспоренный закон конституционные права конкретного гражданина (граждан), проведения заседания Конституционного Суда с участием сторон и их представителей во всех случаях не требуется. Именно поэтому данное обстоятельство отнесено законодателем к числу процессуальных фактов, его наличие или отсутствие становится очевидным уже по итогам предварительного изучения обращения, в связи с чем вывод о недопустимости обращения к рассмотрению в Конституционном Суде по существу может быть сделан в пленарном заседании Суда без участия заявителя с последующим уведомлением его о принятом решении (ст. 42).

Исследуя этот вопрос, суд обязан исходить из фактических обстоятельств конкретного дела, установленных решением суда или иного правоприменительного органа. Отказ в принятии жалобы о нарушении законом конституционных прав и свобод гражданина к рассмотрению по существу в процедуре конституционного судопроизводства сам по себе не нарушает право на судебную защиту, поскольку не препятствует защите конкретного субъективного права в другой судебной процедуре.

Поскольку право на доступ к суду обычно связано с волеизъявлением лица, заинтересованного в возбуждении дела, Европейский суд по правам человека в своей практике исходит из того, что оно составляет лишь частный аспект предусмотренного п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод права на суд, предоставляющего возможность инициировать судебное производство по гражданским делам[12].

Между тем сведение права доступа к суду только к праву инициировать возбуждение судебного процесса по гражданскому делу справедливо критикуется в отечественной процессуальной литературе, поскольку факт принятия дела к производству сам по себе еще не означает доступности судебной защиты[13].

Право же на суд при определении гражданских прав и обязанностей по смыслу п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод предполагает право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом и уж во всяком случае принадлежит не только истцу, но и другим участникам процесса, которым также не должны создаваться чрезмерные и необоснованные препятствия для доступа к правосудию.

Данные общие положения находят конкретизацию в российском процессуальном законодательстве. В частности, анализ ст. 3 ГПК РФ и ст. 3 АПК РФ позволяет сделать вывод, что предусмотренное ими право на обращение в суд принадлежит не только истцу (заявителю), но и другим лицам, желающим принять участие в уже начатом процессе. К их числу относятся третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора (ст. 42 ГПК РФ, ст. 50 АПК РФ), а также лица, о правах и обязанностях которых суд принял решение без привлечения к участию в деле (ч. 1 ст. 376 ГПК РФ, ст. 42 АПК РФ). С заявлением об участии в деле могут обратиться и третьи лица, не выдвигающие самостоятельных требований относительно предмета спора (ст. 43 ГПК РФ, ст. 51 АПК РФ).

Таким же правом должны пользоваться заинтересованные лица по делам особого производства и по делам, возникающим из публичных правоотношений, процессуальное положение которых сходно с положением третьих лиц без самостоятельных требований (ст. 34 ГПК РФ).

Кроме того, правосудие должно быть доступным не только для граждан, обращающихся за судебной защитой по собственной инициативе. Право на судебную защиту принадлежит ответчику, который вынужден участвовать в деле в связи с предъявлением к нему требований истцом. Третьи лица без самостоятельных требований на предмет спора, заинтересованные лица по делам особого производства и по делам, возникающим из публичных правоотношений, не всегда вступают в процесс по собственному усмотрению. Иногда они привлекаются к участию в деле по инициативе других лиц или суда. Этим субъектам, как и инициаторам соответствующей процессуальной деятельности, также не должны создаваться необоснованные препятствия для полноценного участия в состязательном судопроизводстве.

Доступность правосудия была бы иллюзорной, если бы сводилась только к праву инициировать судопроизводство и к праву стать участником гражданского или арбитражного процесса. Она предполагает допуск к надлежаще действующему процессуально-правовому механизму, обеспечивающему правильное и своевременное рассмотрение и разрешение дела и, в конечном счете, реализацию той основной цели, ради которой начат процесс, т.е. защиту действительно нарушенного или неправомерно оспариваемого права. Реализации этой цели обычно предшествует развернутая процедура рассмотрения и разрешения дела, а иногда и принудительного исполнения судебного решения.

На протяжении всего судопроизводства лица, участвующие в деле, должны иметь реальную возможность воспользоваться всем комплексом процессуальных средств защиты, включая право на обжалование судебного акта[14]. Процессуальные средства защиты включают и процессуально-правовой механизм по принудительному исполнению судебных решений, связь которого с правосудием обусловлена не только общностью конечных целей соответствующей деятельности, но и правом заинтересованных лиц любой вопрос исполнительного производства передать на рассмотрение суда.

Таким образом, при определении гражданских прав и обязанностей доступность правосудия предполагает понятный для заинтересованных лиц порядок устройства и функционирования судебной системы, исключающий чрезмерные, необоснованные препятствия для граждан и организаций, желающих, чтобы их дело было рассмотрено и разрешено судом. При этом каждое заинтересованное лицо должно иметь реальную возможность приведения в действие всех предусмотренных законом средств судебной защиты нарушенных или оспариваемых прав для достижения того общественно необходимого результата, ради которого существует правосудие как социальный институт.

Соответственно в законодательстве должен быть закреплен такой порядок судоустройства и судопроизводства, который обеспечивал бы свободу обращения к компетентному и законному суду всем заинтересованным в защите прав лицам, их полноценное участие на основе состязательности и равноправия сторон в правильном и своевременном рассмотрении и разрешении дела независимым, объективным и беспристрастным судом, а также надлежащее исполнение вынесенного судом решения.

Данный порядок предполагает, в частности, отсутствие необоснованных исключений субъектов какого-либо права из сферы судебной защиты, ясные правила определения компетентного суда с учетом подведомственности и подсудности дела, разумные судебные расходы, разумные сроки рассмотрения и разрешения дел, прозрачность процедуры судебного разбирательства, реальную возможность воспользоваться юридической помощью, эффективную работу службы по принудительному исполнению судебных решений.

Само по себе надлежащее законодательное регулирование не в состоянии реально обеспечить доступность правосудия, необходимо также, чтобы суд при рассмотрении и разрешении дел строго руководствовался требованиями процессуального и материального права, осуществлял надлежащий контроль за исполнением постановленных им решений.

Из сказанного следует, что доступность суда как органа правосудия зависит также от качества работы некоторых других органов, деятельность которых не является правосудием, но сопряжена с ним. Так, принудительное исполнение судебных актов осуществляет служба судебных приставов-исполнителей, которая является подразделением Министерства юстиции РФ, то есть органом исполнительной власти.

Непосредственно связана с правосудием и деятельность адвокатуры, поскольку состоящие в ней адвокаты чаще всего осуществляют представительство в гражданском и арбитражном процессе, обеспечивая на профессиональном уровне реализацию гарантированного ч. 1 ст. 48 Конституции РФ права на квалифицированную юридическую помощь и способствуя тем самым облегчению доступа к суду для граждан и организаций.

Кроме службы судебных приставов-исполнителей и адвокатуры на доступность судебной защиты оказывают влияние некоторые другие институты. В частности, к ним можно отнести прокуратуру, нотариат, третейские суды, иные альтернативные органы по разрешению споров.

Так, в соответствии с ч. 1 ст. 45 ГПК РФ прокурор обращается с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина, который по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и иным уважительным причинам не может лично участвовать в процессе. Нотариат осуществляет свидетельствование прав и юридических фактов, вносит стабильность и бесконфликтность в гражданско-правовые отношения, защищая тем самым права участников гражданского оборота и обеспечивая реализацию тех же конечных целей, что и государственный суд. Третейские суды при наличии соответствующего волеизъявления участников спорных правоотношений разрешают возникающие в сфере гражданского оборота правовые конфликты.

Своей деятельностью нотариат и третейские суды снижают нагрузку на государственные суды, что также способствует доступности судебной защиты. Берут на себя часть нагрузки в этой области и некоторые другие органы, например Комиссии по трудовым спорам, административные органы по предварительному разрешению публично-правовых споров.

[1] Обзор теоретических воззрений на содержание понятия доступности правосудия см.: Приходько И.А. Доступность правосудия в арбитражном и гражданском процессе: основные проблемы. - СПб., 2005. - С. 10, 13-29.

[2] О недостатках судебной системы страны, снижающих эффективность защиты прав, см.: Жилин Г.А. Судебная система России через призму практики Европейского Суда по правам человека // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского Суда по правам человека: Сб. науч. статей. Краснодар – СПб., 2007. - С. 35-43.

[3] Собрание законодательства РФ. -1998. - №51. - Ст. 6270.

[4] Собрание законодательства РФ. - 2000. - №32. - Ст. 3340.

[5] Архив Конституционного Суда РФ, 2002 г.

[6] Собрание законодательства РФ. - 1996. - №1. - Ст. 16.

[7] п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.11.98 №15 «О применении законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака»

[8] Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации / Отв. Ред. И.М. Кузнецова. - М., 1996. - С. 78.

[9] Определение от 22.01.2004 №14-О по жалобе Королева В.А.; Определение от 23.06.2005 № 228-О по жалобам Авдеева В.М. и Клюкиной В.В. // Архив Конституционного Суда РФ. 2004 и 2005.

[10] Сахнова Т.В. О концепции гражданского процесса и процессуального законодательства // Современная доктрина гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: теория и практика. Краснодар – СПб, 2004. - С. 72-73.

[11] Попова Ю.А. Подведомственность как процессуальное средство реализации права на обращение в суд по гражданским делам // Ученые записки Юридического института Краснодарского государственного университета. - Вып. 2. - Красноярск, 2003. - С. 333-341; Клепиков М.А. Пределы защиты правовых интересов в гражданском и арбитражном судопроизводстве // Арбитражный и гражданский процесс. - 2005. - №4. - С. 43-47; Вильховик А. Юридический интерес как предпосылка доступности судебной защиты // Арбитражный и гражданский процесс. - 2005. - №12. - С. 2-7.

[12] Де Сальвиа М. Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящейся к европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 г. - СПб., 2004. - С. 285-292; п. 34 постановления Европейского Суда по делу Бурдов против России // Российская юстиция. - 2002. - №7. - С. 75.

[13] Приходько И.А. Указ. соч. С. 28-29; Ефремова Н.Н. Процессуальные средства обеспечения доступности правосудия в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности (в контексте международно-правовых стандартов). Автореф. дисс. канд. юрид. наук. - Саратов, 2005. - С. 11. Да и сам Европейский Суд выводит данное право из права на суд (т.е. из права на судебную защиту).

[14] Приходько И.А. Доступность правосудия в арбитражном и гражданском процессе: основные проблемы. Автореф. дисс. доктора юрид. наук. - М., 2005 - С. 18-43; Жукова О.В. Обеспечение доступности правосудия в стадии кассационного производства. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. - СПб, 2005. - С. 3,4,11.