Инвестиционная привлекательность муниципалитета в значительной мере определяется стоимостью муниципальной недвижимости, а социально-экономическое развитие муниципального образования по сути есть не что иное, как приращение цены этой самой недвижимости. От того, как муниципальная власть управляет недвижимостью, зависят социальный климат в населенном пункте и благосостояние его жителей. В свою очередь эффективность управления городской недвижимостью зависит от политики государства в данной сфере. Однако, несмотря на проводимую многоплановую работу, многие аспекты этих отношений до настоящего времени должным образом не отрегулированы[1].

В соответствии с положениями статьи 24.13 Закона об оценке «государственная кадастровая оценка проводится в отношении объектов недвижимости, учтенных в государственном кадастре недвижимости. Перечень объектов недвижимости для целей проведения государственной кадастровой оценки формируется уполномоченным федеральным органом исполнительной власти в области государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, кадастрового учета и ведения государственного кадастра недвижимости (далее - орган кадастрового учета).

При формировании такого перечня объектов недвижимости указываются количественные и качественные характеристики объектов недвижимости, необходимые для проведения государственной кадастровой оценки и содержащиеся в государственном кадастре недвижимости, а также в иных фондах данных, базах данных и документах, имеющихся в распоряжении органа кадастрового учета»[2].

Согласно современной российской Конституции парламент выступает в качестве представительного и законодательного органа. При принятии Основного Закона контрольные функции парламента РФ конституционно закреплены не были, что вызвало некую неопределенность в применении на практике провозглашенного принципа разделения властей. Назрела необходимость законодательно закрепить и конкретизировать основы осуществления парламентского контроля с целью ограничить сверхсильную исполнительную власть в России и создать нормальные условия для реализации механизма сдержек и противовесов. Явный перевес в сторону исполнительной власти заставляет законодателей, ученых и общественность вновь и вновь возвращаться к вопросу о необходимости принятия единого закона о парламентском контроле, который бы способствовал тому, что механизмы парламентского контроля над исполнительной властью в России наконец были установлены и в дальнейшем начали эффективно работать.
Установление основ парламентского контроля и нормальное его функционирование, кроме всего прочего, одновременно способны помочь в разрешении другого важнейшего вопроса современного Российского государства - борьбы с коррупцией.
В этой связи парламентский контроль следует считать самостоятельным институтом государственного контроля, не только призванным обеспечить соблюдение и исполнение принимаемых парламентом законов, в том числе связанных с целями противодействия коррупции, но и в определенной части направленным на осуществление контроля за деятельностью органов, осуществляющих противодействие коррупции.
Данная работа в нашей стране в настоящее время уже проводится. В частности, несмотря на явные препоны и протесты со стороны исполнительной власти, 7 мая 2013 г. был принят Федеральный закон «О парламентском контроле».
Принятый нормативно-правовой акт уже вызвал разногласия как среди правоведов, так и среди представителей государственной власти. Одним из самых распространенных замечаний по данному Закону является заявление о том, что парламентский контроль в России будет в принципе неэффективен, пока правительство формируется не парламентом, а президентом. Кроме того, в принятом Законе отсутствуют нормы, закрепляющие порядок проведения парламентского контроля в субъектах РФ. Считаем эти замечания вполне оправданными.

На формально-юридическом уровне источником данного принципа являются более общие юридические постулаты, связанные с признанием в качестве основополагающих принципов разделения властей, федерализма, местного самоуправления, с одной стороны, а также свободы и автономии индивида, частной инициативы, неприкосновенности собственности и т.д. - с другой.
В связи с этим Конституционный Суд РФ, анализируя содержание конституционного принципа разделения властей, неоднократно указывал на то, что вытекающие из него требования распределения публично-властных полномочий по законотворчеству, исполнению законов и осуществлению правосудия, их организационного и персонального обособления и недопустимости концентрации власти у одного из соответствующих органов должны быть соотнесены с требованиями взаимного уравновешивания ветвей единой государственной власти, невозможности ни для одной из них подчинить себе другие.

В стране сложилась четырёхуровневая система управления: правительство – министерство – служба – агентство; укрупнены структуры президентской вертикали, одной из несущих опор современного российского федерализма стали федеральные округа во главе с полномочными представителями Президента РФ; перераспределены властные полномочия органов федеральной, региональной и местной компетенций; взят курс на «бюджетирование, ориентированное на результат». Обыденным стало предоставление услуг по принципу «одного окна», более совершенной стала система правового обеспечения государственной и муниципальной службы. Широкое применение получили различные формы государственно-частного партнёрства. Но в целом процесс конкуренции возможных «моделей государственного управления на будущее» явно затянулся.
С одной стороны, говорится, что правительство Российской Федерации «руководит и управляет» работой исполнительной власти субъектов Российской Федерации, многие федеральные министерства и ведомства «руководят» работой аналогичных министерств и ведомств субъектов Российской Федерации. В то же самое время, говорится, что строгая «двойная субординация», которая имела силу при советской власти, не годится для новых условий федерализма, который имеет скорее «координационно-рекомендательный характер», исключая полномочия федеральных органов направлять обязательные распоряжения в органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации. В этом смысле Конституционный Суд в своем решении от 24 января 1997 года (удмуртское дело) постановил, что в единой системе исполнительной власти имеет силу «принцип внутреннего разделения полномочий», который не допускает прямого вмешательства высшего исполнительного органа в полномочия низшего исполнительного органа, но позволяет высшему органу издавать обязательные постановления.
Таким образом, на основании проведенного в данной главе исследования можно сделать вывод, что теория и практика строительства федеративного государства подтверждают, что федеративное государство, основанное на национальном и территориальном принципе организации, стабильным может быть только в условиях конституционного равноправия всех субъектов. до 2020 г. Указанная Концепция закрепила приоритеты социально-экономического развития РФ, включая различные направления сотрудничества субъектов РФ: повышение эффективности государственного управления путем обеспечения межведомственного и межрегионального информационного обмена; участие субъектов Федерации в высокотехнологичных проектах по развитию транспортных магистралей и транспортных узлов, обеспечивающих связи между регионами; развитие промышленности на базе межрегиональной кооперации с опорой на мировые технологические новации и отраслевую научно-исследовательскую базу ведущих индустриальных центров регионов и др.
Все субъекты Российской Федерации представлены в первой палате Федерального Собрания, в Совете Федерации, который принимает участие в законотворческой деятельности на федеральном уровне (статьи 95, 105 и 106 Конституции Российской Федерации). Невозможно пересматривать Конституцию Российской Федерации без участия Совета Федерации (статьи 136 и 108 Конституции РФ).

Россия является «конституционной федерацией», а не федерацией, основан��ой на договоре. Отношения между территориальными единицами, а также отношения между этими территориальными единицами и федерацией определяются конституционным законом. Однако это не исключает дополнительного формирования федеративных отношений и на основе договоров (соглашений), о чем будет сказано позже. Такие дополнительные договорные отношения определяются внутригосударственным, а не международным, законом.
В Конституции России 1993 г. определена федеративная модель страны. Ее черты в отечественной науке восприняты неоднозначно, и до сих пор возникают споры о природе современного российского федерализма. Современный российский федерализм обладает теми же общеродовыми признаками и чертами, как и любой иной вид федерализма. Российская федеральная модель конституционного устройства характеризуется своеобразием, которое в специальной литературе обозначено следующими положениями: а) сочетание национального и территориального начал; б) сочетание конституционного равенства с фактическим неравенством субъектов РФ; в) асимметричность федеративных отношений.

Российская модель управления базируется на системе ценностных ориентиров народа, вытекающих из его духовности, традиций, культуры и языка. Многонациональный народ России в основе своей имеет общие ценностные ориентиры. Следовательно, философия построения и организации функционирования систем управления обязательно должна исходить из такого фундаментального принципа, как единение и сохранение народа. В основе такого единения лежат духовность, традиции, язык и культура многонационального российского народа.

Государственная служба в Германии отличается высокой эффективностью, престижем и уважением среди населения, в связи с чем для адаптации государственной службы к изменяющимся условиям современного мира была выбрана тактика «большого качественного скачка посредством маленьких шагов». Среди таких «шагов» можно отметить децентрализацию гражданской службы, дивергенцию статуса госслужащих, переориентацию государственной службы на «клиентные» отношения с гражданами.
В целом, Германия служит хорошим образцом федеральной системы государственного управления:
ФРГ – страна с одной из наиболее развитых в современном мире систем парламентской демократии, обеспечивающей гражданам широкие возможности волеизъявления и реализации своих демократических прав, закрепленных Конституцией. В стране реально обеспечено разделение законодательной, исполнительной и судебной властей.
В Германии существует верховный федеральный суд, верховный административный суд, верховный суд по трудовым делам и некоторые другие. Конституции земель предусматривают свою судебную систему. Существует в рамках Германии общая палата по координации судебной деятельности. Компетенция судов земель распространяется только для данной земли. Поскольку и федерация в целом, и ее субъекты обладают качествами государственности, конституции федеративных государств размежевывают предметы ведения федерации и ее субъектов, чего не делается при определении полномочий даже политической автономии (в последнем случае предоставляется лишь право издания местных законов по некоторым вопросам). Существует несколько способов такого размежевания, в основе которых лежит различное сочетание четырех элементов:
1) исключительные полномочия федерации;
2) исключительные полномочия субъектов;
3) совместная компетенция федерации и субъектов. Европейскую модель государственного управления мы рассмотрим на примере Германии, поскольку на основании приведенных в сравнительной таблице моделей государственного управления данных, германская модель управления наиболее близка к российской, что, в свою очередь, может позволить наиболее эффективно использовать опыт государственного управления Германии для совершенствования российской модели государственного управления
Германия, как и Россия, является федерацией. Таким образом, на основании проведенного в данной главе исследования можно сделать вывод, что государственное управление – это вид государственно-властной деятельности в целях достижения, реализации, охраны и защиты публичных интересов, обеспечения регулятивных и иных функций государства и ведения делами государства.
Система государственного управления – совокупность элементов государственной власти по регулированию общественных отношений в стране и практическому воплощению выработанного на основе соответствующих процедур политического курса и в настоящее время система государственного управления в большинстве стран претерпевает серьезные изменения, что находит свое проявление не только в необходимости развития концептуальных основ государственного управления, но и в изменении форм, методов и технологий управления. Во многом это определяется тем, что современную эпоху можно определить как этап глобального исторического творчества, слома старого мирового порядка, его управленческих структур и норм контроля, как становление организаций и управления нового типа.
Под моделью государственного управления понимаютОднако такой метод серьезно затрудняет идентификацию причин, обеспечивающих достижение процветания, потому что, во-первых, в этом случае весьма велико воздействие национальной специфики, во-вторых, на конкретном «страновом» примере среди многочисленных действий соответствующего правительства непросто выделить именно те меры, которые в конечном счете и привели к желаемым экономическим результатам. К тому же даже у стран, традиционно относимых к одному типу, при более пристальном рассмотрении обнаруживаются весьма заметные различия и в организации управления и в ее последствиях. Достаточно сравнить Германию и Францию, Канаду и Австралию, Швецию и Данию, Грецию и Португалию, Индонезию и Филиппины, Гонконг и Сингапур, Чехию и Словакию, Эстонию и Латвию.
Модели государственного управления – условное соединение ряда характеристик, которые позволяют сформулировать вариант государственного управления. Исторический анализ развития государств дал возможность сформулировать 3 основных модели гос. управления: 1) традиционная модель; 2) рациональная; 3) маркетинговая.
Для традиционной модели характерно следующее: отсутствие профессиональной бюрократии, традиционный порядок управления и разделения функций, отсутствие четкой регламентации обязанностей, религиозное освещение традиционной власти. Эти характерные черты были присущи европейским государствам 17-18 вв.
Рациональная модель: рационализация системы государственного управления; четкая система норм, инструкций и правил; наличие принципов, регулирующих статус, материальное положение и продвижение по службе государственных служащих; формирование профессиональной бюрократии. Характерна данная модель для стран Западной Европы 19 – 1-ой половины 20 вв.
Маркетинговая модель (концепция) связана с тем, что государство представляется как предприятие сферы услуг. Характеристики маркетинговой модели следующие: ориентация на клиента и его запросы; приверженность активному стилю действий; простота структуры и профессионализм кадров. При реализации маркетинговой модели происходит конкуренция между государством и частным сектором.
В отечественной и зарубежной научной литературе в настоящее время представлено немало моделей государственного управления, это:
классическая модель рациональной бюрократии - разделение политики и управления, иерархичность, строгая дисциплина, персональная ответственность;
либеральная модель с минимальным участием государства;
модель «нового государственного менеджмента» (№ew Public Management) квалифицирует государство не только как поставщика общественных благ и корректировщика провалов рынка, но и показывает, что государство стремится сделать управление социально более эффективным и экономически малозатратным, более гибким и результативным;
модель «хорошего правительства» (Good Governance) с наличием мощного центра управления, научно выверенной стратегией, разделением полномочий, эффективной системой интерактивного управления;
всё большей популярностью в последние годы пользуется сетевая модель (№etwork model of Government) - системность государственных и негосударственных образований, которые взаимодействуют между собой на базе определенной ресурсной зависимости в целях достижения согласия по интересующему их государственно-политическому вопросу;
не меньший интерес вызывают различные модели антикризисного публичного управления (Anticrisis Public Administration).
Представленные модели весьма разнообразны, по многим параметрам они совпадают, а по некоторым принципиально несовместимы. Одни разработчики с огромным трудом отказываются от абсолютизации властно-принуждающей сущности государства, рассматривают государство в качестве главной движущей силы общественного развития. Другие предлагают модели, которые являются реинкарнацией либеральных взглядов. Третьи стараются убедить, что главным для современного демократического социального государства являются правоустанавливающая и служебно-обеспечивающая функции, но приоритет при этом отдают сервисной составляющей управленческой деятельности.
Безусловно, государственные управленческие модели подвергались исторически различным модификациям. Но это не означает, что в какой-либо из периодов (если речь не шла о колониальной системе) государство и страна функционально не связывались бы друг с другом. Тем более нет оснований утверждать об ослаблении этой связи в современную эпоху.
Традиционную модель государственного управления, характерную для традиционных обществ, отличают следующие черты: 1) исторически сложившийся (традиционный) порядок управления и разделения функций в аппарате управления; 2) смешанный характер и нерасчлененность иерархии должностей и учреждений (случайны по своему составу); 3) отсутствие профессиональной бюрократии; 4) религиозное освещение традиционной власти; 5) отсутствие четкой регламентации обязанностей чиновников и специализации канцелярского труда.

Таким образом, государственная кадастровая оценка (далее - ГКО) охватывает не все земельные участки, а лишь те, которые на момент проведения оценочных работ поставлены на государственный кадастровый учет.

До настоящего времени государство не разграничило собственность на землю между уровнями публичной власти. Основная часть городских земель относится к землям, государственная собственность на которые не разграничена. Федеральным законодательством никаких сроков этого разграничения не установлено. И хотя органы местного самоуправления получили право временного распоряжения указанными землями, тем не менее такая ситуация не может быть признана нормальной. То же самое относится к завершению работ по кадастровой оценке земли и реальной рыночной оценке объектов недвижимости, без чего невозможно вводить единый налог на недвижимость.

Серьезные задачи стоят и перед самими муниципалитетами. Наиболее сложная задача органов местного самоуправления в сфере земельно-имущественных отношений — повышение имущественных доходов местных бюджетов.

Сегодня эти доходы (земельный налог, арендная плата за землю и за муниципальное имущество, налог на имущество физических лиц, доходы от приватизации) занимают по величине второе место после налога на доходы физических лиц. В условиях экономического и финансового кризиса, когда сократилась численность занятого населения и соответственно снизились поступления от НДФЛ, роль имущественных доходов местных бюджетов возрастает.

Одна из серьезных задач земельной и градостроительной политики городов — уменьшение доли городской земли, занятой под неэффективными и экологически вредными промышленными объектами, расположенными в центральных частях городов, и использование высвобождающихся земельных участков под жилищное и социальное строительство. Экономический эффект от таких мероприятий может быть весьма высоким. В ряде городов имеется практический опыт закрытия подобных объектов, несмотря на сложности работы с собственниками.

Необходимо отметить также проблему эффективной организации управления земельно-имущественными отношениями в самих органах местного самоуправления. Здесь в разных городах внедряются различные модели.

Наиболее распространена модель, при которой в администрации города создается единый комитет (департамент) недвижимости, объединяющий земельный комитет и комитет по управлению муниципальным имуществом (КУМИ). Такая модель наиболее приспособлена к введению в действие в будущем единого налога на недвижимость. Ее недостаток — оторванность земельного органа от органа архитектуры и градостроительства.

Другая модель — создание единого органа по вопросам градостроительства и земельных отношений, а КУМИ при этом существует отдельно.

Есть и модель с тремя самостоятельными органами. Наличие разных моделей обусловлено двойственной природой земли, которая является, с одной стороны, физическим объектом, подосновой для принятия градостроительных решений, а с другой стороны — объектом купли-продажи, что является функцией КУМИ.

Для выбора оптимальной модели требуется накопить опыт. Одним словом, трудностей в управлении земельными ресурсами и недвижимым имуществом в городах множество. Их преодоление требует согласованных действий органов государственной власти и местного самоуправления[3].

Проведенное в данной главе исследование позволяет сделать вывод, что к полномочиям органов местного самоуправления в области земельных отношений относятся резервирование земель, изъятие, в том числе путем выкупа, земельных участков для муниципальных нужд, установление с учетом требований законодательства Российской Федерации правил землепользования и застройки территорий городских и сельских поселений, территорий других муниципальных образований, разработка и реализация местных программ использования и охраны земель, а также иные полномочия на решение вопросов местного значения в области использования и охраны земель.

Одна из важнейших составных частей механизма экономического регулирования земельных отношений – платность пользования землей: за земельные участки, находящиеся в собственности, пожизненном наследуемом владении, бессрочном (постоянном) пользовании, взимается земельный налог, а за арендуемые участки - арендная плата.

В сфере реализации органами местного самоуправления своих полномочий в сфере земельных и природноресурсных отношений имеется ряд существенных проблем, преодоление которых требует согласованных действий органов государственной власти и местного самоуправления.

[1] Гейт, Н.А. Конституционно-правовые основы определения полномочий местного самоуправления в сфере земельных отношений / Н.А. Гейт // Муниципальная служба: правовые вопросы. – 2011. – N 1. – С. 11 - 16.

[2] Об оценочной деятельности в Российской Федерации: Федеральный закон от 29.07.1998 №135-ФЗ (ред. от 12.03.2014) // Собрание законодательства РФ. – 2014. – № 11. – ст. 1098.

[3] Мустакимов, Ш.Р. О контрольных полномочиях органов местного самоуправления в сфере землепользования / Ш.Р. Мустакимов // Административное и муниципальное право. – 2010. – N 1. – С. 56 - 62.