С субъективной стороны состав бандитизма характеризуется наличием прямого умысла, то есть в соответствии с положениями ч.2 ст.25 УК РФ преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.

Возникает вопрос: по отношению к каким преступным действиям должен быть установлен именно прямой умысел? Представляется, что прямым умыслом должна охватываться общая цель создания банды – организаторы и участники банды желают совершить нападение на предприятия, учреждения, организации, граждан.

Умысел же по отношению к конкретным последствиям нападения, например, к лишению жизни людей, может быть как прямым, так и косвенным, что также требует квалификации по ст. ст. 209 и 105 УК по совокупности как для лиц, участвующих в нападении, связанном с убийством, так и для лиц, создавших банду или руководивших ею. Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Данное законодательное определение прямого умысла относится к преступлениям с материальным составом, в котором наказуемым является не только деяние, но и общественно опасные последствия, указанные в диспозиции конкретной статьи в качестве обязательного признака. Поэтому в характеристику прямого умысла включается предвидение последствий и желание их наступления.

Преступление с формальным составом признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния и желало его выполнить. Предвидение последствий здесь не является обязательным признаком умысла, т.к. они лежат за рамками состава преступления.

Бандитизм является усеченным составом преступления, для признания которого оконченным не требуется не только наступление преступного результата, но и доведение до конца тех действий, которые способны вызвать данные последствия. Усеченные составы преступлений, в том числе и бандитизм, считается оконченным на более ранней стадии преступных действий. Таким образом, у лица создающего банду или участвующего в банде присутствует и интеллектуальный и волевой критерий осознания и желания участвовать в банде. Интеллектуальный критерий прямого умысла характеризуется двумя понятиями: сознанием и предвидением. Лицо, совершающее преступление с прямым умыслом, сознает общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидят неизбежность, либо реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Осознание общественной опасности деяния означает понимание его фактической сути и общественной значимости. Лицо сознает, где и какое именно преступление оно совершает, кому причиняет вред, каким способом, и в какое время, при какой обстановке. Предвидение – это отражение в сознания лица, совершающего преступление, тех событий, которые произойдут в будущем. Предвидением преступника охватывается в общих чертах тот вред (ущерб), который наступит от совершенного им деяния.

Прямой умысел предусматривает два варианта предвидения: неизбежность или реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Конкретизация вариантов зависит от обстановки совершаемого преступления, способа и степени подготовленности лица к его совершению (стреляя в упор из надлежащего, проверенного оружия, виновный предвидит неизбежность смерти жертвы; тот же выстрел на значительном расстоянии от потерпевшего создает лишь реальную возможность лишения жизни).

Волевой критерий прямого умысла указывает на то, что лицо желает наступления задуманных им общественно опасных последствий. Желание – это воля, мобилизованная на достижение конкретно поставленной цели, стремление достигнуть определенного результата.

Сознанием члена банды или лица, участвующего в бандитском нападении, должны охватываться все указанные объективные признаки банды и роль собственных действий по организации банды или участию в ней и в совершаемых ею нападениях. Бандитизм предполагает также желание участвовать в этих действиях. Если лицо принимает участие в нападении, не зная, что оно осуществляется бандой, то ответственность наступает лишь за соответствующее преступление, охватываемое умыслом лица – убийство, разбой и т. д.

Вина связывает преступника с совершаемым им общественно опасным деянием и его последствиями. Наряду с виной внутренний мир человека взаимосвязан с деянием через мотивы, цели, эмоциональные составляющие. Отсюда следует, что основания и пределы субъективного мнения не только зависят от содержания и формы вины, но и во многом связаны с иными психическими состояниями, в частности, с мотивом и целью.

Мотив преступления – это обусловленное определенными потребностями и интересами внутренне побуждение, вызывающее у лица решимость совершить преступление. Мотив – побуждение осознанное, обусловленное желанием достичь определенную цель. Воздействуя на сознание человека, мотив формирует направленность его воли, обуславливает характер его действий. Мотивы бандитизма, как в прочем, и любого преступления, всегда антисоциальные, поскольку свидетельствуют о желании или сознательном допущении общественно опасных последствий. Они противоречат нормам морали и права, правам и свободам граждан, правилам общежития, охраняемых с помощью норм уголовного права.

Цель преступления – это мысленное представление, модель общественно опасных последствий, к достижению которых стремится лицо, совершающее преступление. Цель и мотив тесно взаимосвязаны между собой. Цель как осознанное стремление возникает из потребности, появляется на основе преступного мотива. Цель бандитизма – нападение на граждан или организации. К признакам субъективной стороны преступления относятся также и эмоции, под которыми понимается «испытываемые человеком переживания по поводу собственного состояния, совершаемого деяния или события окружающей действительности. Они придают психическим процессам особый фон, способствуют возникновению мотива, ориентирует человека на постановку определенной цели. К субъективным признакам бандитизма относится также субъект преступления. В соответствии с уголовным законом уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного Уголовным кодексом РФ (ст.19 УК РФ). Вменяемость и достижение установленного законом возраста являются необходимыми и достаточными признаками так называемого общего субъекта преступления. Они обязательны для всех составов преступления и предусмотрены статьями 19, 20 УК РФ. Субъектом бандитизма является вменяемое лицо, достигшее 16 - летнего возраста (ст.20 УК РФ). Лица в возрасте от 14 до 16 лет, совершившие различные преступления в составе банды, подлежат ответственности лишь за те конкретные преступления, ответственность за которые предусмотрена с 14-летнего возраста (ст.20 УК РФ). Для привлечения лица к уголовной ответственности за бандитизм его правовой статус значения не имеет. Это может быть гражданин РФ, иностранный гражданин или подданный, лицо без гражданства.

Остался нерешенным вопрос, как квалифицировать ситуации, когда «банду» составляют два человека – взрослый и несовершеннолетний до 16 лет. На наш взгляд такую группировку даже при наличии устойчивости, вооруженности бандой считать нельзя, поскольку банда предполагает сознательное объединение преступников, с осознанием общественной опасности самой их соорганизованности и сплоченности. Для лиц, не достигших 16 лет, такой уровень осознания исключается и субъективная сторона преступления, предусмотренного ст.209 УК РФ, также исключается. Если группировка состоит из взрослого и одного или нескольких подростков, то это не банда, а действия этих лиц могут быть квалифицированы лишь как групповые, конкретные преступления. Помимо общего субъекта, в ч.3 ст. 209 УК РФ предусмотрена ответственность за бандитизм лицом с использованием своего служебного положения. Здесь речь идет не об общем, а специальном субъекте преступления, т.е. о лице, которое кроме общих признаков субъекта обладает еще дополнительными признаками, указанными в диспозиции уголовно-правовой нормы, отражающими специфические свойства виновного.