Евразийский суд следует скорее рассматривать как правопреемника Суда ЕврАзЭС, который впервые упоминается в ст. 8 Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10 декабря 2000 г. и создается на основе двух основополагающих договоров: Статута Суда Евразийского экономического сообщества от 5 июля 2010 г. (далее - Статут) и Договора об обращении в Суд Евразийского экономического сообщества хозяйствующих субъектов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностях судопроизводства по ним от 9 декабря 2010 г. (далее - Договор от 9 декабря 2010 г.). Утверждение, что Суд ЕАЭС будет связан с Судом ЕврАзЭС, основывается и на том факте, что только последний вправе рассматривать споры, вытекающие из вопросов, относящихся к компетенции ТС и ЕЭП. Более того, судебный орган и состоялся лишь как Суд ТС и ЕЭП, так как Таджикистан и Кыргызстан отказались от участия в этом Суде (Кыргызстан не направил судей, а Таджикистан не ратифицировал Договор от 10 декабря 2000 г.).

Таким образом, история интеграции свидетельствует о том, что ЕврАзЭС породил Таможенный союз, последний затем явился платформой для Единого экономического пространства, которое в свою очередь послужит основанием Евразийского союза.

Юрисдикция будущего Суда ЕАЭС включает две группы полномочий: прямую юрисдикцию (разрешение споров) и косвенную юрисдикцию (нормоконтроль). При этом во всех договорах резервируется возможность расширения компетенции Суда ЕАЭС за счет отнесения к его рассмотрению споров, перечисленных в иных договорах Союза. Так, в Договоре о создании ЕАЭС предусмотрено толкование по вопросам публичной службы в органах ЕАЭС.

К толкованию относится запрос - право судебного органа государства-участника, хозяйствующего субъекта (юридического лица и гражданина-предпринимателя) и обязанность суда надзорной инстанции (Верховного суда) и Конституционного суда (его решения также не обжалуются) государства - члена ЕАЭС. Логика следующая: высшие судебные органы не дают самостоятельного толкования нормы международного права, действующей в ЕврАзЭС, до получения официального разъяснения международного суда, следовательно, национальные суды должны приостанавливать собственное производство по спору до получения решения Суда ЕврАзЭС, которое на основании подп. "в" п. 4 ст. 13 Статута носит обязательный характер.

Иными словами, без международного толкования невозможно вынести национальное судебное решение, поэтому преюдициальный запрос в Суд ЕврАзЭС можно отнести к предварительному нормоконтролю.

Последующий нормоконтроль возможен в форме толкования положений права ЕАЭС в консультативных заключениях рекомендательного характера, выносимых Судом в ответ на запросы государств-участников, органов ЕАЭС и ТС, высших органов судебной власти государств (без привязки к конкретному делу (ст. 26 Статута). В учредительных договорах об ЕАЭС отсутствует разделение запроса на преюдициальный (от судов) и консультативный (от органов). Право на запрос консультативного заключения по толкованию актов Союза оставлено за теми органами государств-членов, которые укажет в специальной дипломатической ноте каждое государство. В определенной степени подобный подход оправдан, ибо во всех делах о запросах в Суд ЕврАзЭС решал вопрос о приемлемости - праве органа делать такой запрос. В результате из семи запросов Суд рассмотрел только два, ибо в пяти делах возобладало мнение, что орган не имел права обращаться с запросом или не подтвердил полномочия обратившегося лица.

В то же время ликвидация особой формы запроса от судов таит угрозу осложнения в деле формирования единообразного понимания права Союза и, как следствие, его эффективного функционирования. Не является секретом, что в Европейском союзе именно запросы судов позволили Европейскому суду справедливости дать ответ на сложные вопросы коммунитарного права, что в свою очередь позволило обеспечить быструю и эффективную защиту прав физических и юридических лиц. Остается надеяться, что национальные суды получат право на запрос в нотах государств-членов.

Последующий нормоконтроль относится и к проверке актов ТС и ЕЭП на их соответствие международным договорам ТС и ЕЭП в обязательных для исполнения решениях Суда ЕврАзЭС (ст. 2 Договора от 9 декабря 2010 г.). Последующий нормоконтроль возможен не только по заявлению о толковании, но и в споре по заявлению хозяйствующего субъекта, целью которого является аннулирование нормативно-правового акта или признание действий/бездействия органа или должностного лица Союза нарушающими права и законные интересы хозяйствующего субъекта.

В случае поступления заявления об аннулировании актов интеграционных органов Суд решает вопрос об их соответствии (несоответствии) международным договорам, заключенным в рамках Сообщества.

Общим основанием для подачи заявления об аннулировании и, соответственно, для возможной отмены документа служит противоречие актов нормотворческих органов международных интеграционных структур международным договорам, составляющим договорно-правовую базу евразийской интеграции. В таком случае проверяется сам правовой акт (его содержание) с целью устранения противоречий с договорами.

При наличии одного из указанных оснований Суд ЕАЭС вправе объявить указанный акт или его отдельные положения не имеющими юридической силы.

Учитывая, что система наднациональной власти также характеризуется основополагающими элементами принципа разделения властей <1>, необходимо подчеркнуть особую роль Суда ЕврАзЭС как органа, призванного устанавливать равновесие между властными органами наднационального объединения с целью опосредованной защиты прав субъектов экономической деятельности.

--------------------------------

<1> См.: Steiner J., Woods L. Op. cit. P. 43; п. 56 заключения Консультативного совета европейских судей N 1 (2001) "О стандартах независимости судебных органов и несменяемости судей".

Известно, что генетической особенностью судебной власти является ее способность и возможность "оказывать влияние на решения и действия других властей, уравновешивать их" <1>. Именно эта способность вести поиск баланса интересов, уравновешивать ценности, лежащие в основе интеграции, и будет определять, на наш взгляд, эффективную деятельность Суда ЕАЭС.

--------------------------------

<1> Основы конституционного строя России: 20 лет развития / Под ред. А.Н. Медушевского. М., 2013. С. 108.

Учитывая, что на Суд ЕврАзЭС и Суд ЕАЭС возложена задача защиты интересов как органов публичной власти, так и частных лиц, уже сейчас можно выделить три основные функции Международного суда в наднациональном интеграционном объединении: правоохранительную, правозащитную, нормоустановительную.

Правоохранительная функция Суда относится к охране принципов рыночной экономики и проявляется в делах самой сложной категории (по охране единого рынка и промышленного производства в целях защиты добросовестной конкуренции), касающихся применения антидемпинговых, компенсационных, специальных защитных мер и направленных на поддержание рыночной конкуренции. Сложность этой категории дел объясняется прежде всего тем, что в таких спорах Суд призван поддерживать международно-правовые принципы и стандарты мирохозяйственных отношений, установленные иными международными организациями, например ВТО. Обязанность соблюдать названные правила вытекает из условий присоединения стран - членов ТС к ВТО. Так, согласно п. 1 ст. 1 Договора о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы от 19 мая 2011 г. (далее - Договор о функционировании ТС) с даты присоединения любой из сторон к ВТО положения Соглашения ВТО, определенные в Протоколе о присоединении, включающем обязательства, взятые стороной на себя в качестве условия ее присоединения к ВТО и относящиеся (1) к правоотношениям, полномочия по регулированию которых в рамках ТС делегированы сторонами органам ТС, и (2) к правоотношениям, урегулированным международными соглашениями, составляющими договорно-правовую базу ТС, становятся частью правовой системы ТС. Российская Федерация присоединилась к ВТО 21 июля 2012 г., Казахстан планирует такое присоединение в ближайшие годы. С учетом названных обстоятельств Суд был назван единственным судебным органом, в котором оспариваются все административные решения по введению на единой территории ЕАЭС защитных, компенсационных, антидемпинговых мер <1>.

--------------------------------

<1> См.: The Working Party on the Accession of the Russian Federation (URL: http://wto.acc/rus/70wt/min (дата обращения: 7 апреля 2014 г.)).

В первом же решении по указанной категории дел - решении Коллегии Суда ЕврАзЭС от 24 июня 2013 г. по делу по заявлению публичного акционерного общества "Новокраматорский машиностроительный завод" - возникла необходимость в установлении баланса между нормами ВТО и нормами ТС и ЕЭП <1>.

--------------------------------

<1> См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 24 июня 2013 г. по делу по заявлению ПАО "Новокраматорский машиностроительный завод" (URL: http://sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751).

Учитывая, что с момента присоединения к ВТО в научной литературе развернулась широкая полемика о гармонизации права согласно стандартам ВТО <1>, Суду предстояло определить свой подход к решению проблем трансформации права в связи с присоединением регионального института к универсальной организации.

--------------------------------

<1> Как правило, ученые отдают предпочтение мнению об отклонении от этих стандартов, ссылаясь на практику Суда Евросоюза (см.: Круглый стол "Вопросы прямого действия права ВТО в правопорядке РФ и Таможенного союза" (URL: http://il-msu.ru/component)).

Суд учел, что на момент рассмотрения названного спора антидемпинговые правоотношения регулировались в правовой системе ТС международными договорами, заключенными в рамках ВТО и в рамках самого ТС.

Поскольку нормы международного права, принятые в установленном порядке, имеют равную юридическую силу, то международные договоры, заключенные в рамках ВТО и ТС, являются в соответствии с п. 1 ст. 1 Договора о функционировании ТС частями правовой системы ТС, но при этом не находятся в иерархической подчиненности друг другу.

В то же время п. 1 ст. 2 Договора о функционировании ТС устанавливает, что стороны должны принять меры для приведения правовой системы ТС и решений его органов в соответствие с Соглашением ВТО, как это зафиксировано в Протоколе о присоединении каждой из сторон, включая обязательства каждой стороны, принятые в качестве одного из условий ее присоединения к ВТО. До того как эти меры приняты, положения Соглашения ВТО, включая обязательства, принятые сторонами в качестве условий их присоединения к ВТО, имеют приоритет над соответствующими положениями международных договоров, заключенных в рамках ТС, и решений, принятых его органами. Таким образом, для установления приоритета норм ВТО перед нормами ТС необходимо существование противоречий между указанными нормами.

Противоречий между базовым соглашением, соглашением переходного периода и соглашениями, заключенными в рамках ВТО, регулирующими антидемпинговые правоотношения, не было выявлено. Соглашения, заключенные в рамках ТС и ВТО по вопросам антидемпинга, содержат аналогичные институты, идентичные по смыслу нормы. Более того, при присоединении Российской Федерации к ВТО вопрос о соответствии названных документов друг другу обсуждался в рамках Рабочей группы по вступлению Российской Федерации в ВТО в 2011 г. (§ 596 - 598 доклада Рабочей группы), которая также не нашла противоречий между указанными нормами.

Кроме того, Коллегия Суда ЕврАзЭС подчеркнула, что нормы, формирующие правовую систему ТС, не могут толковаться без учета норм международного права общего характера: международных договоров, универсальных и региональных обычаев, общих принципов права, признанных цивилизованными нациями, имеющих в силу п. 1 ст. 38 Статута Международного суда ООН равную юридическую силу. При этом в случае выявления противоречащих норм в источниках международного права международные суды руководствуются правилами Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. (далее - Венская конвенция): lex specialis derogat lex generaii (специальный закон отменяет/вытесняет общий закон) и lex posterior derogat legi priori (последующий закон отменяет/вытесняет предыдущий).

Иными словами, Суд ЕврАзЭС определил последовательность установления взаимосвязи международно-правовых норм регионального и универсального характера: а) иерархия договорно-правовых норм отсутствует <1>; б) в толковании договорных норм действуют правила общего международного права, закрепленные в Венской конвенции; в) обязательства по правилам ВТО имеют приоритет лишь в случае, если обязательства по правилам ТС будут им противоречить.

--------------------------------

<1> В деле не ставился вопрос о принципах - нормах jus cogens, имеющих приоритет над договорными нормами.

Представляется, что подобный подход позволит Суду сформировать в будущем широкую и легитимную дискрецию в вопросах взаимодействия универсальных и региональных норм международного права, избегая "циничного" <1> и субъективного отклонения от любых международных правил, что навязчиво предлагается Суду в некоторых правовых исследованиях. Взвешенная оценка действующего международного права позволит в конечном счете реализовать и правоохранительную функцию по отношению к развитию четких, ясных правил и стандартов рыночной, социально ориентированной экономики на территории ЕАЭС.

--------------------------------

<1> См.: Исполинов А.С. Вопросы прямого действия права ВТО в правопорядке РФ и ТС // Евразийский юридический журнал. 2014. N 1(68).

На создание социально ориентированной экономики рыночного типа направлена правозащитная функция Международного суда, которая реализуется при защите нарушенных прав и интересов юридических и физических лиц.

Соответствующие заявления хозяйствующих субъектов принимаются после их обращения в Евразийскую экономическую комиссию (далее - Комиссия ЕЭП) (для государств-членов такое обременение отсутствует). Однако Регламент работы Комиссии ЕЭП (утв. решением Высшего евразийского экономического совета от 18 ноября 2011 г. N 1) не содержит нормативного регулирования процедуры досудебного обращения хозяйствующих субъектов. Если в Суд ЕврАзЭС представлены доказательства отсутствия досудебной процедуры или излишней формализации ее проведения, а Комиссия не представляет документов, подтверждающих наличие процедурного порядка, регулирующего обращение хозяйствующих субъектов и доступного в соответствующий временной период, Суду предстоит решить вопрос о принятии заявления без предварительного обращения субъекта в Комиссию, ибо обратное означало бы отказ в доступе к правосудию, что является нарушением ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее - Конвенция).

В своем первом деле Суд ЕврАзЭС при принятии заявления хозяйствующего субъекта - ОАО "Угольная компания "Южный Кузбасс" (Российская Федерация) учел норму международного права о запрете ограничения доступа к правосудию и принял заявление хозяйствующего субъекта к рассмотрению, учитывая отсутствие регламентации предварительного рассмотрения спорных вопросов в Комиссии ТС и в сменившей его структуре - Комиссии ЕЭП. Принималось во внимание и то обстоятельство, что отменять решение Комиссии ЕЭП в очень ограниченные сроки вправе лишь ее Совет и лишь по представлению государства - члена ЕврАзЭС или члена Совета либо по представлению Высшего евразийского экономического совета (ст. 9, 13 Договора о Евразийской экономической комиссии от 18 ноября 2011 г. (далее - Договор от 18 ноября 2011 г.)). К тому же длительность всех процедур по отмене Комиссией ЕЭП нормативных актов в досудебном порядке не превышает двух месяцев (п. 1 ст. 4 Договора от 18 ноября 2011 г.), а нормативный акт, вступивший в силу, может быть отменен только в судебном порядке.

Таким образом, уже в первом своем решении от 5 сентября 2012 г. Суд ЕврАзЭС сформулировал правило, согласно которому требование ст. 25 Статута и ст. 4 Договора от 9 декабря 2010 г. о досудебных процедурах не могут являться абсолютными и не должны применяться автоматически, чтобы в противном случае не были нарушены нормы более высокого уровня, принцип равенства сторон (ст. 2 Статута) и право заявителя на доступ к суду (ст. 6 ЕКПЧ).

Во втором деле по заявлению ООО "ОНП" против ЕЭК Суду ЕврАзЭС пришлось вновь прибегнуть к толкованию права интеграционного объединения во взаимодействии с Конвенцией <1>. Дело в том, что ООО "ОНП" к моменту обращения в Суд уже не осуществляло предпринимательской деятельности, так как в мае 2012 г. решением Арбитражного суда Белгородской области оно было признано несостоятельным (банкротом) и в отношении его была введена процедура конкурсного производства, что, по мнению представителя Комиссии ЕЭП, не позволяло Коллегии Суда усмотреть наличие у заявителя прямого интереса в судебной защите своих прав. Иными словами, Комиссия ЕЭП посчитала, что ООО "ОНП" более не является хозяйствующим субъектом, так как не ведет на момент рассмотрения дела хозяйственной деятельности.

--------------------------------

<1> См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 15 ноября 2012 г. и решение Апелляционной палаты Суда ЕврАзЭС от 21 февраля 2013 г. по делу по заявлению ООО "ОНП" (URL: http://sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 7 апреля 2014 г.)).

И в этом деле Суд ЕврАзЭС применил расширенное толкование права хозяйствующих субъектов на суд и защитил не только права, но и законные интересы юридических лиц - банкротов, постановив, что и после окончания ликвидационных процедур и последующего исключения из реестра интересы юридических лиц в судах могут быть защищены их менеджерами (генеральным директором, если речь идет о кредитной организации), а также акционерами. Логика такого подхода исходит из необходимости защиты интереса тех компаний, которые планируют вернуться на профессиональный сегмент рынка, если у Суда нет оснований полагать, что такой интерес не является законным.

В конечном счете Суд ЕврАзЭС признал в этих делах нормативные акты, принятые наднациональным органом, противоречащими международным договорам и, следовательно, нарушающими права и законные интересы юридических лиц, и предписал эти акты отменить.

Однако и в делах названной категории Суду необходимо учитывать вопросы баланса, в частности баланса частных и публичных интересов. Характерно в этом отношении дело по жалобе ООО "Джекпот" о признании отдельных положений п. 4 Порядка применения освобождения от уплаты таможенных пошлин при ввозе отдельных категорий товаров на единую таможенную территорию Таможенного союза (утв. решением Комиссии Таможенного союза от 15 июля 2011 г. N 728 (далее - Порядок)) не соответствующими подп. 5 п. 2 ст. 96, ст. 209, 210, абз. 6 подп. 2 п. 2 ст. 211 Таможенного кодекса ТС (далее - Таможенный кодекс).

Воспользовавшись льготным режимом в отношении товаров, ввозимых в качестве вклада в уставный капитал предприятия с иностранными инвестициями, ООО "Джекпот" ввезло на территорию ТС игровые автоматы без уплаты таможенных пошлин. В декабре 2011 г. между ООО "Джекпот" и иностранной компанией был заключен контракт купли-продажи ввезенного товара. Факт нецелевого использования условно выпущенных товаров, установленный национальным таможенным органом, стал основанием для возникновения обязанности по уплате таможенных платежей в соответствии с положениями Порядка - акта Комиссии ТС. ООО "Джекпот" обратилось в Суд ЕврАзЭС с заявлением об оспаривании положений указанного акта. По мнению заявителя, установленные им ограничения по пользованию льготированными товарами несоразмерны и противоречат как экономическим целям создания ТС, так и конкретным нормам Таможенного кодекса.

Коллегия Суда в решении от 31 октября 2013 г. пришла к выводу, что правовое регулирование отношений, связанных с перемещением товаров через таможенную границу ТС, осуществляется на основе Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10 октября 2000 г. (далее - Договор), Таможенного кодекса, актов Комиссии, а в части, не урегулированной таким законодательством, до установления соответствующих правоотношений на уровне таможенного законодательства ТС - в соответствии с законодательством государств-членов.

Апелляционная палата Суда ЕврАзЭС согласилась с данным выводом и в окончательном решении от 11 февраля 2014 г. констатировала, что в интеграционных объединениях, в том числе в таможенных союзах, допустимо существование единой коммунитарной нормы в актах права союза и в национальных законах государств-членов. Правильное понимание и применение таких норм основываются на единообразном толковании Договора, актов Комиссии, национального закона исходя из целей, задач и принципов интеграции и с учетом верховенства норм права ТС и ЕЭП, которое осуществляется Судом.

Суд ЕврАзЭС отметил, что согласно положениям Таможенного кодекса условно выпущенные льготированные товары могут использоваться только в целях, соответствующих условиям предоставления льгот, которые в свою очередь изложены в оспариваемом акте Комиссии ЕЭП. Их несоблюдение может привести к подмене иностранного инвестирования в экономику ТС, осуществляемого в силу принципа "льготы для инвесторов", лишь видимостью инвестирования, незаконным льготированием, направленным на получение прибыли за счет использования этого принципа, что недопустимо с точки зрения добросовестной организации международного экономического оборота.

Оспариваемый акт, взаимосвязанный с положениями Таможенного кодекса, обязывает лицо, не соблюдающее установленные ограничения, оплатить ввозные таможенные пошлины. Началом течения срока для исполнения обязательств по уплате является первый день совершения действий по заключению сделки, связанной с переходом права собственности на льготированный товар, т.е. в данном случае - день подписания контракта.

Таким образом, в этом решении была реализована и третья функция Суда ЕврАзЭС - нормоустановительная, поскольку именно в судебном акте была создана полноценная система регламентации отношений по льготированию товаров, ввозимых из третьих стран: лишь взаимосвязанное прочтение норм международного договора, Таможенного кодекса и акта Комиссии ТС позволяет сделать вывод о том, что льгота в виде освобождения от уплаты пошлины в отношении товара, ввозимого из третьих стран в качестве вклада иностранного учредителя в уставный капитал, отменяется в первый день совершения действия, направленного на заключение сделок, предусматривающих переход права собственности на товар, внесенный в уставный капитал.

Между тем способ взаимосвязанного прочтения нескольких нормативных актов, в том числе и национальных, чаще всего применяется Судом ЕврАзЭС при вынесении решений по запросам: преюдициальным (от судов) и о консультативном заключении (от органов).

Существует мнение, что именно преюдициальные заключения должны сыграть решающую роль в евразийской интеграции в сфере права, т.е. в части создания единообразной практики применения норм права ЕАЭС национальными судами, на которые и ляжет основная тяжесть судебного толкования и применения этих норм. Отсюда интерес представляет сам подход Суда ЕврАзЭС к преюдициальным заключениям, который уже нашел свое отражение в решении Большой коллегии от 19 июля 2013 г. В целом вынесение преюдициальных заключений соответствует практике международных судов, прежде всего Суда Евросоюза, для которого такие заключения стали системообразующим элементом в построении эффективного правопорядка.

Первое преюдициальное заключение Суда ЕврАзЭС было вынесено по запросу Кассационной коллегии Высшего хозяйственного суда Республики Беларусь, которая обратилась в Суд с запросом о толковании и применении отдельных положений решений Комиссии ТС. Речь шла о решениях от 27 ноября 2009 г. N 130 "О едином таможенно-тарифном регулировании таможенного союза Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации" и от 15 июля 2011 г. N 728 "О порядке применения освобождения от уплаты таможенных пошлин при ввозе отдельных категорий товаров на единую таможенную территорию Таможенного союза".

Суд ЕврАзЭС подтвердил соответствие решения N 130 международным договорам ТС, указав, что на первом этапе развития интеграции возможно двухуровневое регулирование отношений: в нормах международного и национального права. Однако Суд нацелил регулирующий наднациональный орган - Комиссию ЕЭП на постепенное преодоление подобного дуализма с целью создания единой международно-правовой нормы. В последующих решениях Суд развил свой тезис о дуализме правового регулирования в наднациональном праве, признав, что подобный метод может являться основополагающим для наднационального регулирования за счет вторичного делегирования некоторых полномочий международной организации национальным правительствам (см. дела по заявлениям ООО "СеверАвтоПрокат" <1> и ООО "Джекпот") <2>. Результатом такого делегирования является формирование сложной нормы права, взаимосвязанные части которой содержатся в международно-правовом акте и в национальном законе. В последнем, как правило, содержится санкционная часть, в то время как гипотеза и диспозиция формулируются в акте международной организации.

--------------------------------

<1> См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 31 октября 2013 г. и решение Апелляционной палаты Суда ЕврАзЭС от 11 февраля 2014 г. по делу по заявлению ООО "Джекпот" (URL: http://sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 7 апреля 2014 г.)).

<2> См.: решение Коллегии Суда ЕврАзЭС от 1 ноября 2013 г. и решение Апелляционной палаты Суда ЕврАзЭС от 24 февраля 2014 г. по делу по заявлению ООО "СеверАвтоПрокат" (URL: http://sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 7 апреля 2014 г.)).

Дуализм правового регулирования можно считать особенностью права ЕЭП на современном этапе развития, выявленной Судом ЕврАзЭС.

Следует отметить, что принятие решений по запросам является самой сложной компетенцией Суда, так как само обращение неизменно свидетельствует о лакуне в правовом регулировании и необходимости ее закрытия судебным прецедентом. При этом следует учитывать, что наднациональный суд носит международный наднациональный характер и призван следить, чтобы в тех нормах, которые появляются в национальном и наднациональном праве, создаваемом Советом и Комиссией ЕЭП, не искажались цели интеграции и не нарушались основные права хозяйствующих субъектов. Основные правила создаются в наднациональном органе - Евразийской экономической комиссии, но стоит помнить, что этот орган состоит из людей, которые могут ошибаться, что приводит к отступлению от задач и целей интеграции. Кроме того, эти цели могут искажать своими действиями и национальные чиновники.

В нашем случае целью выступает создание объединенной экономики. Суд - охранитель этой идеи и может осуществлять свою функцию только одним способом: он должен четко видеть, что сказано в Договоре об объединении и что получилось в конкретной норме, разработанной международной или национальной бюрократией. Конечно, между нормами обязательно появятся зазоры, т.е. формулировки, не позволяющие рассматривать вопрос однозначно, как было задумано основателями ЕЭП, намеревавшимися создать наднациональную структуру в целях регулирования интеграционных отношений. Наднациональные суды и формируются для единообразного толкования общих норм права, и решают поставленную задачу нормотворчески, прецедентно - точечным образом, создавая нормы права, которые скрепляют все три вида правового регулирования интеграционных отношений: международный договор, норму, изданную международной бюрократией, и норму, принятую национальными властями, в том числе национальными судами. Задача Суда - скрепить эти акты таким образом, чтобы ни в коем случае цель и задача (создание объединенной экономики) не были нарушены и выхолощены. Решение подобной задачи - это долгий и трудный процесс, ибо судьи, представляющие разные культуры, ментальность, правосознание, могут по-разному представлять себе пути достижения "божественной задачи" - создания единообразного понимания интеграционной нормы. По этой причине дело о толковании порой заканчивается отказом от выполнения этой функции и, как следствие, сопровождается непересекающимися особыми мнениями <1>, в которых порой могут содержаться элементы единой интеграционной нормы, которые будут взяты на вооружение в дальнейшей нормоустановительной работе институтов интеграционного ЕАЭС.

--------------------------------

<1> См.: решение Большой коллегии Суда ЕврАзЭС от 10 июля 2013 г. по запросу Кассационной коллегии Высшего хозяйственного суда Республики Беларусь и особые мнения судей Нешатаевой Т.Н., Смирнова Е.А. (URL: http://sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 7 апреля 2014 г.)); Постановление Большой коллегии Суда ЕврАзЭС о прекращении производства по запросу Министерства экономики и бюджетного планирования Республики Казахстан о разъяснении положений Соглашения о государственных (муниципальных) закупках от 9 декабря 2010 г. и особые мнения судей Алимбекова М.Т., а также Нешатаевой Т.Н., Чайки К.Л. (URL: http://sudevrazes.org/main.aspx?guid=20751 (дата обращения: 7 апреля 2014 г.)).

Следует отметить, что ответ на запрос - это новая форма деятельности для судей, так как национальные суды Беларуси, Казахстана и России не использовали форму преюдициального запроса, и к этой части судебной деятельности у судей национальных судов нет склонности - поэтому ее не принимают как национальные, так и международные чиновники.

Такой подход представляется нерациональным, так как механизм снятия противоречий до зарождения юридического спора, на стадии конфликта при толковании писаных норм, является своего рода предотвращением конфликтного правоотношения исключительно правовыми способами через судебное толкование. В этом смысле международные суды, реализующие толкование норм международного права, имеют очень важное значение в качестве (а) предохранительного механизма, предотвращающего перерастание конфликта в судебный спор, и (б) органа, уточняющего правовые формулировки будущего международного правила поведения. Представляется, что функция рекомендуемого толкования свидетельствует о зрелости интеграционных институтов, их уважении и доверии своему судебному органу. В свою очередь ответственная правотолковательная деятельность суда, без политиканства, национализма и личных пристрастий, нацеленная на создание единого правового пространства, служит залогом интеграции и объединения экономик.

В литературе уже высказывались сомнения в том, что действующий Суд ЕврАзЭС способен выполнить подобную задачу интеграции путем создания обоснованных, взвешенных, неформализованных, убедительных решений <1>. Многие из замечаний справедливы, поскольку принятие международно-правового судебного акта толковательного характера займет много времени и потребует выработки своей собственной модели международно-правового судебного решения как в отношении споров, так и в отношении толкований.

--------------------------------

<1> См.: Смбатян А.С. Перспективы Суда ЕврАзЭС в системе органов международного правосудия (URL: http://eurasianlaw.ru (дата обращения: 7 апреля 2014 г.)); Толстых В.Л. Недавние решения Суда ЕврАзЭС // Евразийский юридический журнал. 2013. N 8.