Государственность Древней Руси изначально развивалась в русле европейских традиций, что было обусловлено и логикой внутреннего развития, и наличием тесных связей с западными государствами. Русь имела все предпосылки, предполагавшие развитие русского общества как объединения свободных граждан, а не как исключительно принадлежащих власти. Дух свободы господствовал в русском обществе. В 988 г. Русь приняла ориентализированное христианство, т.е. христианство восточного образца. Впоследствии это событие становилось одним из аргументов, посредством которых объясняется последующий переход Руси на восточную магистраль общественного и государственного развития. Конечно, западное христианство являлось действенной прививкой от установления государственного деспотизма, но все же надо сказать, что Русь приняла христианство, находясь уже на высоком уровне государственного развития, представляла собой сложившуюся государственную общественную систему со своими богатыми и устоявшимися традициями, обычаями, моделью взаимоотношений различных уровней. К тому же Русская Церковь в тот период образовывалась как институт хоть и ориентированный на власть и вступивший с ней в симфонические отношения, но все же идейно и в определенной степени юридически независимый от государства.

Потенциал государства и потенциал Церкви были не равны, поскольку Церковь представляла собой организацию более сильную, нежели государство. Она не сливалась с государством. Это была симфония, но симфония взаимного невмешательства в дела друг друга. С оговорками, но можно утверждать, что Церковь стояла выше государства. Она располагала средствами воздействия на государственную власть, требовала от носителей княжеской власти подчинения христианским принципам верности по отношению к себе. Христианская Православная церковь тогда не была автокефальной, ограниченной территориальными рамками одного государства. Расстояние, отделявшее Киев от Константинополя, создавало ощущение Вселенской церкви. Перед Верховным иерархом в Константинополе вынуждены были смиряться русские князья[1].

С другой стороны, власть в Древней Руси не была консолидирована, князь вынужден был делить ее с боярами, дружиной, вече. Конечно, эта дистрибутивность власти не находила формального закрепления. Дружина должна была быть верной князю, но поскольку она сама по себе представляла самостоятельную силу (группа обученных людей с оружием), князь в реальности вынужден был считаться с интересами своей дружины и прислушиваться к ее мнению в конкретной ситуации. К тому же князь не оседал раз и навсегда на данной территории. Князь Владимир, а позже князь Ярослав княжили в Новгороде, потом "перебрались" в Киев; Владимир Мономах был сначала князем в Чернигове. Что же касается Новгорода, то там имела место своеобразная демократия, которая в историографии называется боярской. Восток не обладает ни культурной, ни государственной организацией, Церковь не устает проповедовать необходимость общей борьбы против "поганых", и здесь ее голоса слушались охотнее, нежели предупреждения против латинян, исходящие от греческой иерархии.

Таким образом, Русь имела в себе достаточно сильный потенциал для последующего развития гражданского общества, личной и политической свободы. Правда, этот потенциал ослаблялся двумя факторами. Во-первых, принятием восточного христианства, которое было этатизировано – ориентировано на государственную власть. Характер этой власти, т.е. Византийского государства, приближался к восточно-деспотическому. Данная модель укоренилась и в церковной жизни, в ее представлении о государственной власти. Правда, христианство, как уже говорилось, пришло в государство, в котором уже сложилась организация власти, сложились определенные отношения власти и общества. И общество, и власть на тот момент уже были втянуты в орбиту европейской политики. Католическая церковь не испытывала враждебности к православию, западные государи имели тесные контакты с Византией[2].

России приписывалась роль хранительницы единственно истинной христианской православной веры. В свою очередь, православие объявлялось русским, а Русское государство – единственным и подлинно христианским и в этом смысле подлинно вселенским царством[3].

Особенные черты русского православия в немалой степени способствовали формированию и расцвету мессианского самосознания. К таковым, как уже говорилось, относились сведение христианской религии к форме, обрядность и, как следствие, жесткий консерватизм. Когда христианство пришло на Русь, то доминантой в нем были положения, связанные с практической нравственностью, т.е. совокупность норм, опосредующих внешнее поведение и его внутреннюю мотивацию, а также обрядовая форма.

В XVII в. Россия ведет войну со Швецией, Польшей. Этому сопутствовало расширение кругозора, поскольку в связи с войнами Москва постепенно вовлекается в жизненную орбиту западноевропейских держав. Успехи в войне с Польшей, рост Московского царства, в состав которого был включен и Киев, вдохнули новую жизнь в русскую государственность. И как это бывает, политическому расцвету и социальному обновлению сопутствовали новые идеи. Следует сказать, что в середине XVII в. в Москве было уже несколько лиц, которые стремились к заимствованиям у иностранцев. Заимствовались и внешние формы, охватывались также и более глубокие слои общественной жизни. Например, стали появляться светские учебные заведения, понемногу преподавались греческий, латынь, польский, геометрия, астрономия[4].

На многие десятилетия раскол стал единственной организованной формой протеста и вследствие этого приобрел аморфный характер. Несмотря на то что источником русского раскола была "суеверная привязанность московского общества к одной внешней обрядовости без духа веры", но при этом он признает "церковно-гражданский демократизм раскола под покровом мистико-апокалиптического символизма восстания против империи (после Петра I) и правительства, смелый протест против подушных переписей, податей, даней многих, против распутства, крепостного права и областного начальства". Раскол характеризует народный взгляд на общественный и государственный порядок в России, это плод болезненного, страдательного, раздраженного состояния духа народного. Раскол стал выражением оппозиционного движения. Он в некотором смысле пробудил способность общества к самоорганизации, заставил усомниться в святости и неприкосновенности царской власти, непогрешимости царя. Был поставлен вопрос: "Можно ли молиться за царя, который является гонителем веры?" Конечно, оппозиция в виде раскола была очень своеобразна. Она не содержала в себе потенциала прогресса. Он являл собой не борьбу, а именно уход. Борьба предполагает возможность достижения компромиссов. Уход, бегство есть результат нежелания даже выслушать оппонента.

[1] Дорская А.А. Церковные каноны как источник правового регулирования имущественных отношений церкви в Российской империи // История государства и права. – 2007. – №9.

[2] Пашенцев Д.А. Церковь и государство в истории России // История государства и права. – 2009. – №24.

[3] Яхьяев М.Э. Специфика религиозного фанатизма // Религиоведение. – 2006. – №3. – С. 147.

[4] Сорокина Ю.В. Особенности русского религиозно-правового сознания и его влияние на взаимоотношения общества и государства (к вопросу истории взаимоотношений Церкви и государства) // История государства и права. – 2009. – №12.