09.07.2013 Пленумом Верховного Суда РФ принято Постановление "О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях"[1] (далее - Постановление 2013 г.).

Участие в разработке этого документа приняли многие ведущие криминалисты, в том числе специализирующиеся в исследовании проблем применения законодательства об ответственности за преступления против интересов службы. Это участие выразилось не только в рецензировании первого варианта проекта постановления, подготовленного рабочей группой Верховного Суда, но и в обсуждении данного варианта на организованной также Верховным Судом в марте т. г. научно-практической конференции.

Многие положения, содержащиеся в ранее действовавшем Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10.02.2000 № 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" (далее - Постановление 2000 г.), уточнены, и в некоторых случаях новая редакция разъяснений стала следствием несколько изменившейся позиции высшего судебного органа. Кроме того, Постановление содержит ответы на новые вопросы правоприменения, порожденные в том числе недавним реформированием законодательства об ответственности за взяточничество.

В соответствии с традицией освещения проблем квалификации должностных преступлений в научных трудах и постановлениях Пленума Верховного Суда, а также с учетом того, что правоприменитель привык к подобной структуре нормативных, по сути, документов о квалификации указанных преступных деяний, содержательная часть постановления начинается с рассмотрения вопроса о субъекте получения взятки. В отличие от Постановления 2000 г. в Постановлении 2013 г. не приведены более подробные, нежели в уголовном законе, дефиниции данного субъекта - учтено, что такие дефиниции уже есть в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий".

Однако по сравнению с перечнем субъектов всяких должностных преступлений (примечания к ст.285 УК РФ) круг взяткополучателей в законе расширен путем включения в него иностранных должностных лиц и должностных лиц публичной международной организации (примечание 2 к ст.290 УК РФ). Поэтому Пленум в числе связанных с квалификацией взяточничества суждений посчитал необходимым привести и те, что относятся к этим, новым для российского уголовного права, категориям взяткополучателей.

Анализируя данные положения (абз.2 - 4 п.1 Постановления 2013 г.), важно понимать, что они призваны не столько разъяснить спорные вопросы квалификации взяточничества по признакам названных субъектов - поскольку исходя из проведенного рабочей группой обобщения судебной практики у правоприменителя соответствующие вопросы еще не возникли, - сколько продемонстрировать нашим, как теперь принято говорить, европейским и прочим партнерам готовность отечественной судебной системы использовать уголовно-правовые средства противодействия проявлениям криминальной активности зарубежных и международных чиновников-коррупционеров, а также тех, кто их, чиновников, подкупает.

Что касается иностранных должностных лиц, то в п.1 Постановления 2013 г. воспроизведенный текст примечания 2 к ст.290 УК лишь проиллюстрирован примерами таких должностных лиц, а перечень их заимствован из п. п. "a" и "b" ратифицированной Россией Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (Страсбург, 27.01.1999). Эти категории субъектов получения взятки: министр, мэр, судья, прокурор - безусловно охватываются дефиницией, содержащейся в названном примечании к ст.290 УК РФ.

Сложнее обстоит дело со второй категорией субъектов получения взятки, указанных в примечании 2 к ст.290 УК РФ, т.е. с должностными лицами публичных международных организаций. Эти субъекты в уголовном законе определены как международные гражданские служащие и любые лица, которые уполномочены публичной международной организацией действовать от ее имени. Пленум же в п.1 Постановления 2013 г. указал, что к должностным лицам публичных международных организаций относятся, в частности, члены парламентских собраний международных организаций, участником которых является Российская Федерация, а также лица, занимающие судебные должности любого международного суда, юрисдикция которого признана Российской Федерацией.

Как представляется, применяя разъяснения высшего судебного органа, следует ограничивать круг упомянутых в п.1 Постановления 2013 г. субъектов получения взятки лишь теми лицами, которые также соответствуют и критериям, приведенным в примечании 2 к ст.290 УК РФ. В частности, действия члена парламентского собрания международной организации, участником которой является РФ, получившего незаконное вознаграждение за действия (бездействие), непосредственно связанные с исполнением им служебных обязанностей, могут квалифицироваться по ст.290 УК лишь в случае, если в нормативных актах, наделяющих указанных лиц соответствующими полномочиями, определено, что данные лица являются международными гражданскими служащими либо они уполномочены этой организацией действовать от ее имени.

Прямые указания подобного рода можно встретить в некоторых документах, правда, по отношению к довольно узкому кругу лиц. Скажем, к лицам, уполномоченным публичной международной организацией действовать от ее имени, относятся сотрудники Секретариата Совета Межпарламентской Ассамблеи государств - участников Содружества Независимых Государств, на которых возложены обязанности по осуществлению от имени Межпарламентской Ассамблеи прав, которыми эта организация наделена как юридическое лицо (ст.13 Конвенции о Межпарламентской Ассамблее государств - участников Содружества Независимых Государств[2]).

Кто такие лица, занимающие судебные должности международного суда? Думается, столь широкая формулировка охватывает не только судей, но и должностных лиц и сотрудников секретариата, например, Суда Евразийского экономического сообщества - последние согласно ст.10 Статута Суда[3] прямо названы международными служащими. Сами же судьи такими служащими не названы и, очевидно, служащими в принципе считаться не могут. Но если будет установлено, что лицо, будучи назначенным или избранным судьей, выполняет судейскую функцию именно в организации, то благодаря достаточно многозначному понятию соответствующего субъекта получения взятки, использующемуся в уголовном законе, такого судью можно будет признать лицом, действующим от имени указанной организации, даже если в документе, определяющем полномочия судьи, прямо не сказано, что он выносит решение от имени указанного Суда.

В п. п.2 - 11 Постановления 2013 г. раскрыто содержание признаков объективной стороны основных составов получения и дачи взятки.

В п.3 Постановления 2013 г. редакционно уточнено содержавшееся в п.10 Постановления 2000 г. понятие входящих в служебные полномочия действий (бездействия) должностного лица, за которые им может быть получена взятка, - это действия (бездействие), которые должностное лицо имеет право и (или) обязано совершить в пределах его служебной компетенции. Пленум отказался от определения таких действий (бездействия) как формально соответствующих закону[4] - действия, входящие в полномочия должностного лица, - это законные действия, поэтому они не "формально соответствуют", а просто "соответствуют закону".

Не будет расцениваться как получение взятки за способствование совершению другим должностным лицом действий (бездействию) по службе принятие чиновником ценностей лишь за то, что он уговорит, даже путем передачи части полученного незаконного вознаграждения, другое должностное лицо совершить определенные действия (бездействие) по службе, если при этом, т.е. для оказания соответствующего воздействия, первым чиновником не использовалось служебное положение - авторитет, иные возможности занимаемой должности. Одна из таких ситуаций отражена в абз.2 п.4 Постановления 2013 г.:". получение должностным лицом вознаграждения за использование исключительно личных, не связанных с его должностным положением, отношений не может квалифицироваться по статье 290 УК РФ. В этих случаях склонение должностного лица к совершению незаконных действий (бездействию) по службе может при наличии к тому оснований влечь уголовную ответственность за иные преступления (например, за подстрекательство к злоупотреблению должностными полномочиями или превышению должностных полномочий)".

Далее рассмотрим субъективные признаки взяточничества.

Не для всех случаев было верно то, что взяткополучатель в рассматриваемом случае не обладает полномочиями для совершения действий (бездействия) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц. Напротив, он вполне может обладать такими полномочиями, но получает взятку не за их использование, а за способствование совершению тех же действий другим должностным лицом. Например, если руководитель следственного отдела получает взятку за прекращение дела следователем, хотя может в силу ч.2 ст.39 УПК прекратить его и сам, и, получив взятку, дает следователю соответствующие указания не в письменной, а в устной форме.

Новая редакция разъяснений такова: "Способствование должностным лицом в силу своего должностного положения совершению действий (бездействию) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц выражается в использовании взяткополучателем авторитета и иных возможностей занимаемой должности для оказания воздействия на других должностных лиц в целях совершения ими указанных действий (бездействия) по службе. Такое воздействие заключается в склонении другого должностного лица к совершению соответствующих действий (бездействию) путем уговоров, обещаний, принуждения и др." (п.4 Постановления 2013 г.).

Примером способствования за взятку совершению действий (бездействию) по службе другим должностным лицом можно назвать принуждение чиновником-коррупционером другого должностного лица к совершению действий (бездействию) по службе под угрозой применения к нему в случае отказа от выполнения соответствующих требований мер, следующих из осуществления взяткополучателем в отношении указанного лица надзорных, контрольных функций, иных полномочий представителя власти либо полномочий руководителя.

Пленум, увы, не в состоянии рассмотреть все весьма актуальные проблемы квалификации, связанные с толкованием того или иного признака состава. В частности, за пределами комментируемого документа остался возникающий на практике вопрос о том, как квалифицировать действия должностного лица, получившего незаконное вознаграждение за то, что оно, используя авторитет должности, окажет на подчиненного воздействие в целях совершения последним действий (бездействия) по службе, и наряду с этим передавшего подчиненному часть полученного от взяткодателя незаконного вознаграждения.

Данная ситуация - способствование за взятку совершению действий по службе другим должностным лицом (подчиненным, подконтрольным и т.д.) и передача последнему части взятки - порождает вопрос и о квалификации содеянного как посредничества во взяточничестве. Можно ли действия первого должностного лица, в нашем примере - руководителя, в части оказания воздействия на подчиненное должностное лицо (воздействия в виде уговоров и прочего, т.е. не включающего непосредственную передачу части ранее полученного первым лицом незаконного вознаграждения) расценить и как способствование взяткодателю в достижении соглашения между ним и вторым должностным лицом о получении и даче взятки? Предлагается следующее решение названных проблем.

Если владелец ценностей передает их в качестве взятки, предназначенной именно руководителю, а последний по собственной инициативе - т.е. не по заранее достигнутой договоренности со взяткодателем - вручает их часть (или даже все эти ценности) подчиненному должностному лицу, на которое наряду с этим также "давит авторитетом", угрожая в случае невыполнения его требований применить к нему меры дисциплинарной или иной ответственности (чаще всего по иному предлогу), то содеянное должностным лицом - руководителем квалифицируется как получение взятки (в размере, определенном стоимостью всех ценностей, полученных от их владельца) и дача взятки (в размере, определенном стоимостью ценностей, переданных им подчиненному должностному лицу).

При этом дополнительная квалификация содеянного в части "давления авторитетом" как посредничества во взяточничестве в интеллектуальной форме исключается, несмотря на то что ни получением, ни дачей взятки собственно воздействие (уговоры, обещания и т.п.) на подчиненное должностное лицо не охватывается. В обоснование этого утверждения приведу тот аргумент, что исходя из сути посредничества, как оно теперь понимается законодателем, оказывать посредническое содействие в достижении либо реализации соглашения между владельцем ценностей и должностным лицом о получении и даче взятки можно лишь по договоренности с той стороной (сторонами) будущей преступной сделки, которой оказывается такое способствование. Тогда как в обсуждаемом нами примере подобной договоренности с владельцем ценностей, передавшим взятку руководителю - должностному лицу, у последнего не было.

Однако иная квалификации необходима в случае, когда передача части незаконного вознаграждения руководителем заранее оговаривается со взяткодателем либо если такая возможность ими не исключалась. При таких обстоятельствах руководитель, оставивший у себя в соответствии с волей владельца ценностей лишь часть взятки, а другую часть передавший подчиненному, на которого за незаконное вознаграждение оказывал воздействие в целях совершения последним действий (бездействия) по службе, несет ответственность за получение взятки и посредничество во взяточничестве. Причем посредничество в обеих его формах - интеллектуальной (способствование взяткодателю в достижении соглашения между ним и подчиненным руководителю должностным лицом о получении и даче взятки) и физической (непосредственная передача части вознаграждения). Разумеется, такая квалификация будет иметь место, если взятка второму должностному лицу передана в значительном и более размере. Если в обоих рассматриваемых случаях первое должностное лицо (руководитель) склоняет второе должностное лицо (подчиненного) к совершению за взятку преступления, то первое лицо также понесет ответственность и за подстрекательство (оконченное либо неоконченное) к совершению вторым лицом соответствующего должностного преступления.

Субъективная сторона, будучи элементом состава преступления, представляет собой совокупность признаков, характеризующих психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному УК РФ.

При всей дискуссионности понимания субъективной стороны преступления[5] большинство ученых считают, что ее характеризуют такие признаки: вина, мотив, цель, причем вина во всех случаях является обязательным признаком, подлежит установлению и влияет на квалификацию.

Законодательная основа квалификации по признаку вины - ст. ст.24, 25, 26, 27, 28 УК РФ и указание на нее в диспозиции конкретной нормы УК РФ.

В ч.1 ст.5 УК РФ провозглашено, что лицо подлежит ответственности за те общественно опасные деяния, в отношении которых установлена его вина. Часть 2 ст.5 УК РФ закрепляет присущий уголовному праву принцип субъективного вменения, т.е. ответственности только при наличии виновного отношения к содеянному.

Невиновное причинение вреда ненаказуемо (ст.28 УК РФ).

В соответствии со ст.24 УК РФ вина имеет две формы - умысел и неосторожность. Некоторые составы преступлений сконструированы таким образом, что требуется установить к действию (бездействию) одну форму вины, а к последствиям - другую (ст.27 УК РФ).

Виды умысла (прямой и косвенный) и неосторожности (легкомыслие и небрежность) в процессе квалификации участвуют (например, преступления с формальным составом могут быть совершены только с прямым умыслом). Преступления совершаются только с прямым умыслом, если умысел заранее обдуманный, конкретизированный. Только при заранее обдуманном умысле могут быть стадия приготовления, соучастие, выражающееся в совершении преступления по предварительному сговору группой лиц, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией). Указание на мотив, цель, заведомость также говорит о прямом умысле; приготовление к преступлению и покушение на преступление совершаются только с прямым умыслом. Для разграничения умышленного и неосторожного преступлений (легкомыслия) требуется точное установление признаков косвенного умысла.

Законодатель далеко не во всех статьях УК РФ обозначает форму вины, с которой может быть совершено преступление. Не всегда о ней свидетельствуют и признаки, названные в диспозиции нормы закона. Поэтому указания на форму вины, когда она не названа в законе, в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ очень важны для квалификации преступлений.

Цель и мотив в общем учении о составе преступления - факультативные признаки субъективной стороны преступления, становятся обязательными, когда они названы в конкретной норме УК РФ либо их наличие вытекает из юридической природы конкретного состава. В таких случаях они участвуют в процессе квалификации.

Цель - это представление человека о желаемом результате, к которому он стремится, совершая преступление. Мотив - это побудительный стимул, источник активности человека.

Законодательная основа квалификации по признакам цели и мотива - указание на них в диспозиции конкретной нормы Особенной части УК РФ в качестве признака основного состава либо квалифицированного или привилегированного.

Свое отношение к цели и мотиву Пленум Верховного Суда РФ высказывает, естественно, в тех случаях, когда они становятся для конкретного состава преступления обязательными, т.е. когда о них сказано в диспозиции нормы закона либо когда их обязательное установление обусловлено иными законодательными признаками правонарушения.

В некоторых ситуациях цель поведения лица даже в случаях, например, злоупотребления должностными полномочиями, превышения должностных полномочий может приводить к юридически значимым положительным решениям. Так, в Постановлении от 16.10.2009. № 19 отмечается, что действия должностного лица, содержащие признаки преступлений, предусмотренных ст.285 или ст.286 УК РФ, совершенные для устранения опасности, угрожающей личности, интересам общества или государства, и если эта опасность не могла быть устранена иными средствами, не могут быть признаны преступными при условии, что не было допущено превышения пределов крайней необходимости (ст.39 УК РФ) (п.13) [6].

[1] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09. 07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях" // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2013. № 9.

[2] Конвенция о Межпарламентской Ассамблее государств - участников Содружества Независимых Государств (заключена в г. Минске 26. 05.1995) // Дипломатической вестник. 1995. № 7. С. 38 - 43.

[3] Решение Межгосударственного Совета ЕврАзЭС от 05. 07.2010 № 502 «О новой редакции Статута Суда Евразийского экономического сообщества, утвержденного Решением Межгосударственного Совета ЕврАзЭС от 27 апреля 2003 года № 122, и проекте Протокола о внесении изменений в Соглашение между Содружеством Независимых Государств и Евразийским экономическим сообществом о выполнении Экономическим Судом Содружества Независимых Государств функций Суда Евразийского экономического сообщества от 3 марта 2004 года» (вместе со «Статутом Суда Евразийского экономического сообщества») (с изм. от 10. 10.2011) // Бюллетень международных договоров. 2012. № 4. Апрель (Статут).

[4] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10. 02.2000 № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе" (в ред. от 22. 05.2012 № 7) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 4; 2012. № 7 (утратило силу).

[5] Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2012. С. 52 - 58; Курс уголовного права. В пяти томах.Т. 1. М., 2012. С. 303 - 304

[6] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. № 12.