Исследование личности преступника является одной из центральных задач комплекса дисциплин криминального цикла, в том числе уголовного права и криминологии[1]. Изучение личности преступника имеет большое практическое значение, так как позволяет объяснить истоки его преступного поведения, выявить причины и условия, способствующие совершению преступления, позволяет прогнозировать вероятность совершения данным лицом новых преступлений во взаимосвязи с его социально-психологическими свойствами и качествами, с системой общественных отношений, присущих современным условиям развития общества и государства.

В свое время особое внимание на то, что преступность являет себя не только в виде противоправных деяний, но и лиц, совершающих данные деяния, обращал профессор Н.А. СтручковВ.Г. Павлов отмечал, что личность преступника как криминологическая дефиниция - это научный инструмент, позволяющий углубить наши познания об истоках преступного поведения[2] [3] . Ее изучение позволяет спрогнозировать различные вариации девиантного поведения преступника и выработать индивидуальные меры предупреждения.

Ранние исследования личности преступника, посягающего на свободу совести, носили однополярный характер и акцентировались на противоправной деятельности «псевдорелигиозных» организаций, именуемых «тоталитарными сектами», экстремистских молодежных организаций ультраправого толка, пик расцвета которых пришелся на 90-е, 2000-е годы[4].

В связи с тем, что концептуально представленная работа не касается преступной деятельности (в том числе общеуголовной) «тоталитарных сект», которым в науке уделено достаточное внимание, в данном параграфе диссертационного исследования автор рассматривает те качества и типы преступников, которые существенно влияют на совершение преступлений, посягающих на свободу совести верующих «традиционных» конфессий, новых религиозных движений, атеистов и иных категорий лиц.

С учетом изменившейся в последние годы ситуации в сфере регулирования конфессиональных отношений автор изучает такую личность во взаимосвязи с его социальными признаками и с системой общественных отношений, присущих современным условиям развития общества и государства. Как свидетельствует анализ следственной и судебной практики, характер совершенных деяний находится в прямой связи с особенностями личности виновных, устойчиво формирующихся под влиянием социальной среды, которая формирует не только личностное отношение к окружающим событиям и процессам, но и оказывает мощное влияние на формирование чувства сплоченности последователей той или иной идеи, убеждения. Такая сплоченность объединяет людей и является катализатором к совместно реализуемым действиям и поступкам.

В этой связи, наряду с рассмотрением социально-демографических, уголовно-правовых, нравственно-психологических характеристик, автор уделяет внимание специфике социальной среды, в которой сформировались устойчивые качества и свойства данной личности.

Анализ социально-демографических признаков показал следующее данные: преступления преимущественно совершаются лицами мужского пола (87 %). При этом в соответствии с двумя предложенными группами установлено, что для I группы преступлений доля женщин, совершивших противоправные деяния, значительно ниже и составляет 8 %, для II группы преступлений - 19 %.

Это, в свою очередь, обусловлено ростом числа представителей женского пола, занятых на различных уровнях в структуре органов управления и наделенных административно-властными полномочиями.

Важное значение имеют данные о возрасте преступника. Наибольшее количество преступлений, посягающих на свободу совести (69 %), совершено лицами в возрасте от 19 до 28 лет и несовершеннолетними лицами (24 %); лицами в возрасте 29-35 лет - 6 %; 1 % - лицами в возрасте 36 - 45 лет (I группа преступлений). Возраст лиц, совершивших преступления, отнесенные нами ко II группе, значительно увеличивается и составляет 29-35 лет (34 %); 36 - 45 лет (39 %). В 21 % случаев данные деяния совершены лицами в возрасте 46-50 лет; 6 % - несовершеннолетними.

На долю несовершеннолетних приходится совершение большинства актов вандализма, хулиганств и надругательств над телами умерших и местами захоронений, а также больший процент участия в рядах погромщиков при возникновении массовых беспорядков (I группа преступлений). Таким образом, молодежная среда более подвержена вовлечению в данный вид преступной деятельности.

Преступники старших возрастных групп представляют большую степень общественной опасности. Это связано с тем, что такие лица могут являться организаторами, спонсорами, политическими деятелями, противоправными способами устанавливающими комфортный для своей противозаконной деятельности климат в обществе. Такие лица сами не принимают активного участия в массовых беспорядках и иных демонстрационных мероприятиях. В ряде выявленных преступлений лица, обладавшие административно-властными полномочиями, совершали противоправные действия в отношении так называемых религиозных меньшинств посредством нарушения прав и свобод человека в зависимости от его отношения к религии, убеждений, принадлежности к какой- либо социальной группе. В частности, установлены случаи незаконного отказа от регистрации религиозных организаций, о чем информация поступала в правоохранительные органы (приложение 4). При этом оценить частоту проявлений таких действий сотрудники всех подразделений ОВД, принимавшие участие в опросе, в большинстве случаев затруднились (80 %).

Существенное значение в рамках криминологической характеристики личности преступника имеет уровень образования, непосредственно связанный с социальным и культурным уровнем, а также в целом со сформировавшимися жизненными установками личности.

Г оворя об образовательном уровне данной группы преступников, наглядным является исследование, проведенное Л.Д. Башкатовым, который установил, что профессиональное образование имели 64,2 % преступников. Из них 62,3 % имели неоконченное или оконченное высшее образование, что свидетельствует о высоком интеллектуальном развитии преступников. Среди образования преобладает техническое (55,7 %), затем следует педагогическое (14,3 %), юридическое (7 %), филологическое (2,9 %), экономическое (8,6 %), естественных наук (2,9 %), спортивное (8,6 %у.

Как пишет Л.Д. Башкатов, о высоком уровне абстрактного мышления преступников свидетельствует наличие технического образования, что наряду с высокой латентностью такой преступности повышает степень их общественной опасности для общества. Вместе с тем наличие юридического и экономического образования позволяет умело лавировать в правовом государстве, создавать обходные пути, позволяющие совершать преступления в значительных масштабах[5] [6].

Изучая характер образования преступника, нами установлено, что среднее профессиональное образование имели 72 %, при этом для лиц, совершающих преступления I группы, характерно прежде всего спортивное (включая обучение различным видам боевых искусств), филологическое и техническое образование. Для II группы - техническое, юридическое, педагогическое. Кроме того, у некоторых лиц и I, и II группы преступлений, посягающих на свободу совести, установлено наличие степени кандидата наук. Данная тенденция была выявлена в результате экспертного опроса и сопоставлена с результатами исследований других авторов (М.М. Василенко, Л.Д. Башкатов и др.)[7] . Высокий уровень интеллектуального развития рассматриваемой категории преступников стабилен в течение последних 15 лет (имеющиеся сведения совпадают с результатами исследования Л.Д. Башкатова, проведенного им в 2001 году (13,9 % преступников имели ученую степень и звание, среди них: кандидаты наук - 3,7 %, доценты - 4,6 %, доктора наук - 2,8 %, профессора - 2,8 %))[8]. Тем не менее в материалах уголовных дел, непосредственно изученных нами, такие случаи выявлены не были.

Это позволяет сделать вывод о том, что подавляющее большинство преступников составляют лица молодого возраста, которые, с одной стороны, еще не вполне социально зрелые, а с другой - имеют довольно высокий уровень образования, интеллектуальный потенциал и профессиональные познания.

Диссертант соглашается с мнением А.В. Ростокинского, отмечающего, что в основе становления преступника лежат деформации личности, основной причиной которых выступают проблемы социализации, а также приобретение социально значимых свойств и качеств, что и выступает существенным криминогенным фактором[9].

Рассматривая семейное положение преступника как инструмент предупреждения преступлений, посягающих на свободу совести, автор установил, что 79 % лиц, осужденных за их совершение, не состояли в браке (холосты, разведены, не женаты).

При этом, как пишет А.В. Петрянин, не требует особых доказательств постулат о том, что одной из основных причин девиантного поведения большинства преступников является неблагополучная семья, с учетом ее социально-экономических и внутрисемейных взаимоотношений[10].

Полученные автором результаты экспертного опроса, касающиеся семейного положения преступников, практически совпадают с данными, приведенными в 2011 году В.А. Авласенко. Он пишет о том, что из всех преступников 23,7 % состояли в браке и 76,3 % не состояли[11]. Исследование данного показателя при учете групп преступлений позволяет говорить о том, что для I группы преступлений количество семейных значительно ниже, чем для II группы (11 % и 23 % соответственно).

Важное значение при характеристике личности преступника имеет наличие (отсутствие) постоянного источника дохода, уровня занятости. Установлено, что среди лиц, совершивших данные преступления, безработные составили 39 %; непостоянный источник доходов имели 27 %. При этом количество безработных лиц, совершивших преступления I группы, по отношению к аналогичной категории лиц преступников II группы, составило 82 %. Наблюдается отчуждение от труда при сохраняющемся стремлении к удовлетворению личностных интересов и высоких материальных потребностей любым способом.

Как пишет Л.С. Рубан, с мнением которого автор согласен, наличие образования, самообразования, его качества не всегда являются гарантом построения успешной карьеры и получения достойного рабочего места. Честный труд не может гарантировать материальное благополучие. Наблюдение же за безнаказанностью преуспевающих девиантов подталкивает лицо минимум к несоблюдению закона, максимум - к его нарушению[12].

При анализе личности преступника важное место занимают и уголовноправовые признаки, так как в сущности именно они и «отличают личность преступника от личности иных граждан». К ним относятся рецидив преступления, групповой характер. Исследование рецидива преступления показало, что если для I группы преступлений он встречается более чем в 36 % случае, то для второй группы преступлений данный показатель существенно ниже и составляет около 4 %.

Однако групповой характер проявляется все же чаще. Изучение материалов уголовных дел позволило установить тот факт, что даже если момент нападения осуществлялся только одним лицом, как правило, преступник имеет определенную связь с организацией, исповедующей идеологию предубеждения (состоит в ней), не исповедующей никакой идеологии, а равно пропагандирующей крайне нетерпимое отношение к атеистической позиции. Такой признак характерен для большинства, рассматриваемых преступлений I и II группы (приложение 33) [13]

Как показал экспертный опрос, изучение материалов уголовных дел, судебно-следственной практики, в основном, данные преступления являются результатом межконфессионального конфликта и идейных разногласий (приложение 33)[14]. Для преступников имеет значение, что потерпевший является представителем другой конфессиональной группы (объединения). Такие группы лиц могут быть весьма многочисленны (приложение 33)[15].

При совершении группой лиц преступлений, посягающих на свободу совести, общественная опасность такого деяния значительно возрастает в силу того, что происходит:

оказание друг другу членами одной группы психологической поддержки (подбадривание, внушение правильности совершаемых действий и следованию какой-либо идеи) как на этапе подготовки, так и в момент посягательства, что в дальнейшем способствует принятию решения о совершении более тяжких преступлений, посягающих на свободу совести;

происходит обучение накопленному преступному опыту другими членами группы. Такой «обмен опытом» поощряется как руководителями преступной группы, так и другими ее членами;

возрастает ущерб, причиненный от преступной деятельности группы лиц, используются более сложные способы совершения преступлений, заранее распределяются роли.

При вхождении в состав группы несовершеннолетних лиц тяжесть совершаемых преступлений становится выше. Это связано с тем, что желание продемонстрировать ими свои возможности перед окружающими приводит к причинению вреда жизни и здоровью потерпевшего различной степени тяжести (приложение 32)[16].

Изучение судебно-следственной практики, материалов ОБСЕ по преступлениям этнорелигиозного характера показало, что исполнители в группе лиц, как правило, имеют общие мотивы (исключение могут составлять организатор и подстрекатель, где были выявлены мотивы политического и корыстного характера) (приложение 32)[17] . С учетом изменений российского уголовного законодательства преступления, посягающие на свободу совести, могут быть совершены и лицами, являвшимися вполне законопослушными гражданами (ст. 148 УК РФ). Ярко выраженная агрессия наблюдается и в тех случаях, если в семье правонарушителей (лиц, совершивших как преступления, так и административные правонарушения) были установлены факты смены своих религиозных убеждений и верований (приложение 32)[18]. Это подтверждает и социальная характеристика лиц, совершивших преступления, посягающие на свободу совести (по месту жительства и месту работы) (таблица 1).

Таблица 1

Социальная характеристика лиц, совершивших преступления,
посягающие на свободу совести

Характеристика личности преступника

I группа

II группа

По месту жительства

Положительная

-

+

Отрицательная

+

-

По месту работы

Положительная

-

+

Отрицательная

+

+

Из приведенной выше социальной характеристики лиц, совершивших преступления, посягающие на свободу совести, следует, что преступники, отнесенные нами к 1 группе, как правило, характеризуются отрицательно и по месту жительства, и по месту работы, в отличие от преступников, относящихся ко 2 группе преступлений.

Другой характеристикой, имеющей важное значение для определения личности преступника, является исследование его нравственно-психологических свойств и качеств, изучением которых занимались видные отечественные ученые, психологи и психиатры.

Среди нравственно-психологических качеств религиозного преступника Л.Д. Башкатов выделял такие, как эмоциональная неустойчивость, нестабильность, в том числе в отношениях и в интересах, склонность к неприятному для окружающих поведению, что приводит к отвержению общественных ценностей и государства в целом [19] . Исследование таких качеств преступников в рамках проведенного диссертантом исследования позволяет судить об их схожести.

Мотивация преступного поведения лица составляет основу нравственно- психологической сферы совершения данных преступлений. Как отмечает профессор В.В. Лунеев, «мотивационная сфера - это «центр» внутренней структуры личности, интегрирующий ее активность»[20].

Исследование материалов уголовных дел и проведенное анкетирование респондентов показало, что для лиц, совершивших преступления по мотиву религиозной ненависти, характерна убежденность в их превосходстве, истинности их учения и нетерпимость к лицам иного исповедания, их неполноценности, что служит обоснованием совершения рассматриваемых преступлений (приложение 5[21]). А.С. Шокель пишет, что побудительным мотивом, подталкивающим лицо к совершению преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, может быть чувство омерзения, антипатии, ненависти по религиозному признаку. При этом религиозная ненависть или вражда отличаются своей демонстративностью, стремлением видеть в той или иной религии недостатки [22] . Как пишет А.Ф. Минекаева, такой мотив к совершению преступления может возникнуть не только против лица, имеющего определенное вероисповедание, но и неверующего атеиста[23].

Границы преступлений, посягающих на свободу совести, весьма условны. Одни и те же деяния совершают члены как деструктивных религиозных организаций, так и лица, не состоящие в каких-либо религиозных организациях вообще, но совершающие такие деяния ввиду предвзятого и неприязненного отношения к конкретной религии.

Из материалов уголовных дел установлено, что среди чувств, испытываемых к жертве преступления, посягающего на свободу совести, преобладают ненависть (21 %), неприязненные чувства (15 %), отсутствие каких-либо эмоций вообще (4 %), скрытые мотивы характерны для 14 %. Жажда наживы проявилась в 9 %. О «благих намерениях» говорили 6 %, в 31 % случаев мотив носил смешанный характер.

Как показывает отечественная и зарубежная правоохранительная практика, во внимание важно принимать все возможные мотивы их совершения, особенно скрытые или завуалированные. Например, инцидент, в котором какое-либо лицо избрано в качестве «мишени» по причине своих религиозных, атеистических характеристик, может являться преступлением на почве религиозной или атеистической ненависти, неприязни или вражды, даже если в ходе такого выявленного инцидента жертва подверглась и ограблению.

Г оворить о потребности в глубокой криминологической проработке скрытых (завуалированных) мотивов преступлений, посягающих на свободу совести, позволяют и ответы сотрудников ОВД. По их мнению, такие мотивы достаточно часто встречаются и в практической деятельности сотрудников полиции России, так как определяемая ими степень значимости мотивов (16 %) по максимальной оценке - 5 - достаточно высока (приложение 6).

Опрос сотрудников полиции, непосредственно занимавшихся в своей практической деятельности выявлением, раскрытием и расследованием преступлений, посягающих на свободу совести, показал, что если в рамках выявления или предварительного расследования распознать истинный мотив не удалось, то происходит квалификация деяния по иным признакам, в результате чего истинные причины, побудившие лицо к совершению преступления, остаются неустановленными, а преступление, истинно совершенное по мотивам, имеющим «религиозную почву», становится латентным.

Анализируя мотивы религиозной ненависти (22 %), следует отметить, что таковые представляют собой не только сильную неприязнь к представителям определенной религии, но стремление путем применения насилия, как правило, опасного для жизни и здоровья другого лица (группы лиц), показать неполноценность какой-либо мировоззренческой позиции, подчеркнуть превосходство, исключительность конфессии, к которой принадлежит (либо не

принадлежит при ином мировоззрении) виновный. При совершении преступления по мотиву религиозной ненависти в отношении конкретного лица, как пишет С.А. Маркарян, имеет место не личная неприязнь, направленная на конкретного потерпевшего (потерпевших), а ненависть к нему (ним) как к представителю иной религии[24]. Результат проведенного опроса позволил судить о том, что такая побудительная причина не проявляется обособленно. Происходит смешение такого мотива с желанием корыстного обогащения (11,35 %). Как результат, происходит «сращивание интересов»: для одной группы правонарушителей - в сторону возможного корыстного обогащения, например, «спонсированное» участие в массовых беспорядках на религиозной почве, их провокация; для других - достижение каких-либо «своих» политических целей при организации массовых беспорядков.

Характеризуя специфику социальной среды, в которой сформировались мировоззренческие установки и предпочтения данной личности, следует отметить ее мощное влияние, оказываемое на характер и вид совершаемого такой личностью преступления.

Социальная среда имеет множество видов своего проявления, одним из которых выступает религиозная среда.

Религиозная среда - это так называемое социальное пространство, в котором сосуществует общность последователей, причисляющих себя к различным культам и религиозным направлениям, объединенных едиными жизненными условиями, обусловленными признаком принадлежности к исповедуемым ими религиозным взглядам, и обладающих идеологией, основанной на вере в сверхъестественное. Данная общность построена на отправлении религиозных обрядов и активной демонстрации своей приверженности к определенным религиозным течениям, на определенной иерархии, на вершине которой находится божественная или демоническая сущность либо наиболее продвинутый в идеологии учитель. Таким образом, в широком смысле почти каждое преступление, совершенное представителем той или иной конфессии либо человеком, позиционирующим себя как носителя тех или иных религиозных взглядов, или преступление, совершенное в отношении данных лиц в связи с демонстрацией религиозных убеждений, можно отнести к преступлениям, сформировавшимся под влиянием религиозной среды[25].

Отражая значимость и важность учета степени религиозности населения страны, Президент России В.В. Путин отметил: «Государство должно жестко и своевременно реагировать на провокации религиозных чувств людей, иначе они начнут защищать себя неприемлемыми методами... Все мы должны с особым вниманием и очень бережно относиться к религиозным чувствам, причем к религиозным чувствам людей, принадлежащих к самым разным конфессиям»[26].

Укреплению вероисповедного единства религии способствует наличие религиозного культа[27]. В процессе общения и совместных культовых действий религиозная община объединяется и консолидируется, однако одновременно может расти и чувство неприязни к инаковерующим и неверующим[28].

Регулярное участие в культовых действиях ведет к формированию стойких привычек, которые сохраняются длительное время. Среди современных верующих нередко можно встретить людей с весьма размытыми, в значительной степени утраченными религиозными представлениями, для которых культ как привычная форма поведения является единственной связующей нитью с религией[29].

Религиозная и атеистическая среда для человека формируется посредством соединения массового количества условий и факторов: наличие определенных религиозных взглядов в семье и коллективе, установка на приверженность к одной религии, формирование устойчивой позиции атеистических воззрений, сформировавшееся отношение к другим религиозным течениям и верованиям и т. д. В этой связи определенный интерес представляет исследование отношения в обществе к формам поведения лиц, способных при определенных обстоятельствах перейти в крайне негативное выражение, а также спровоцировать законопослушного гражданина на совершение преступления на религиозной почве.

Как показал проведенный автором опрос граждан, лишь 37,63 % отнесутся спокойно к факту смены сыном или дочерью, отцом или матерью религии. Детальный анализ ответов респондентов позволил выявить ряд особенностей: во- первых, респонденты не считают себя глубоко верующими, редко ходят в церковь и редко соблюдают религиозные посты; часть из опрошенных не исповедуют никакой религии и в связи с этим не имеют принципиальных позиций по данному вопросу; по возрасту большая часть является молодежью: от 18 до 25 лет. Абсолютно уверены в невозможности изменений вероисповедания 18,28 %, 13,98 % отнесутся к этому отрицательно (респонденты в возрасте 36 - 45 лет), 4,30 % вообще прекратят какое-либо общение с «этим человеком» (респонденты в возрасте 46 - 55 лет). Практически аналогичную точку зрения высказали и священнослужители, хотя 30,56 % уверены в невозможности подобной ситуации (приложение 7, 8).

Полученные результаты свидетельствуют о факте категорического неприятия смена веры, обусловливают возможность негативного, агрессивного поведения лица, оказавшегося в такой ситуации. Родственники лиц, изменивших свое вероисповедание (особенно если речь идет о новых религиозных движениях), готовы не только обращаться по данному факту в правоохранительные органы, полагая, что деятельность «таких» организаций является преступной, но и самолично расправляться с «сектантами».

Лицам с такими стереотипами характерны стремление следовать определенным правилам, жесткая внутренняя система оценок. Такая полярность, как пишет Е.Н. Юрасова, распространяется на аффективную сферу в целом: положительное отношение превращается в восхищение, фанатизм и не рассуждающую преданность, вплоть до готовности пожертвовать своей жизнью, отрицательное - в ненависть и агрессию, вплоть до готовности лишить жизни другого[30]. Однако если же речь идет не о близком родственнике, отвечавшие с более терпимым отношением смотрят на такие изменения. Около 69,23 % граждан и 72,73 % священнослужителей полагают, что каждый волен самостоятельно выбирать, в кого и во что ему верить. В процессе религиозного общения, имеющего место в той или иной религиозной организации, у верующих со временем формируется чувство «Мы». С одной стороны, верующие одной конфессии противопоставляют себя представителям других религиозных конфессий и обособляются, а с другой - сплачиваются, консолидируются, испытывают все более сильную привязанность друг к другу, их психология и особенности поведения становятся все более схожими, они стандартизируются и конформизируются.

В результате такого рода процессов и на основе сформировавшихся мнений, представлений, стереотипов у верующих появляется чувство конфессионального превосходства.

У лиц, совершивших рассматриваемые нами преступления, такие чувства имеют гипертрофированную форму проявления. Конфессиональное поле России настолько многообразно, что, если не учитывать его при решении вопросов социального, духовно-нравственного развития общества, это неминуемо приведет к масштабным негативным последствиям массового характера. Подтверждением сказанному являются результаты проведенного опроса священнослужителей (в качестве экспертов). Так, на вопрос о том, как вы относитесь к тому обстоятельству, что на сегодняшний день на территории России действует около 25 541 религиозных организаций (в 2004 г. - 21 643, в 2008 г. - 22 866) 50 % респондентов ответили отрицательно, 8,33 % затруднились ответить, 25 % ответили нейтрально; положительную оценку дали лишь 16,67 % (приложение 9).

Недовольство порождается и различиями в учениях. Например, баптисты полагают, что они «рождены свыше», и гордятся своей чистотой, единством и силой баптистской общины. Свидетели Иеговы себя считают единым, истинным народом Божьим. Свою организацию они рассматривают как единственную хранительницу на земле Божьего откровения. Все же другие религии, по их мнению, являются ложными. Как показал опрос, верующие «традиционных» религиозных течений нередко противопоставляют себя инаковерующим.

Одним из существенных качеств, характеризующих личность уже совершившую преступление, а равно способную совершить преступление в дальнейшем, является групповая идентичность, преобладающая над эгоидентичностью. Характерным явлением для всех современных религий является чувство конфессиональной исключительности. Отличие и отделение последователей одной религии от других порождают определенную настороженность, и даже напряженность во взаимоотношениях между верующими различных конфессиональных групп, которые в определенных условиях могут привести к открытой вражде (как, например, между католиками и протестантами в Северной Ирландии или индуистами и мусульманами в Индии), часто поддерживаемой различными политическими силами.

Следует отметить, что характер общения, взаимоотношений и взаимодействия между верующими, принадлежащими к тем или иным конфессиям, определяется конкретной религиозной ситуацией в стране и не обязательно должен отличаться ярко выраженной враждебностью. Однако часто, находясь в латентном состоянии, религиозные противоречия в условиях социальной напряженности, порожденной различного рода кризисами, могут прибрести открытую форму. В таких случаях они становятся социально опасными. Более того, вероисповедный фактор может усилить и обострить классовые, сословные, профессионально - групповые противоречия, имеющиеся в обществе.

Особенно четко проявляются специфические религиозные установки верующих в отношениях с единоверцами и служителями культа, с одной стороны, и с атеистами, неверующими и представителями иных конфессий - с другой. Сформировавшись, конкретная установка к другим верующим и служителям культа накладывает отпечаток на содержание и направленность сознания и поведения верующего. Что же касается характера установки неверующих, то она также не столь однозначна. Есть верующие, у которых сформировалась прочная отрицательная установка к неверующим. Религиозные установки оказывают большое влияние на социально-политические ориентации и социальную активность людей.

Наблюдаемые в последнее время участившиеся посягательства на свободу совести в отношении новых религиозных движений (общество свидетелей Иеговы и др.), о чем речь шла в предыдущих параграфах диссертационного исследования, широко освещаемые Центром «СОВА», во многом объясняются и неприятием в российском обществе всего нетрадиционного, особенно если речь идет об устоявшихся духовных ценностях [31] . Также усугубляет положение последних освещение СМИ событий, связанных с противоправной деятельностью отдельных организаций, а также организаций, признанных экстремистскими. Это повлияло и на ответы респондентов (приложение 10, 11).

При этом более 90 % из них полагают, что создание отдельными личностями новых религиозных верований, бесспорно, является негативным, что изначально на подсознательном уровне определяет негативную установку ко всему «новому» и «нетрадиционному», и «непонятному». И прихожане, и священнослужители «традиционных» конфессий глубоко убеждены, что все «малочисленное» и не относящееся к традиционной вере - «лжерелигия».

Изучение категориальных параметров «сегодняшней» личности преступника, совершающего преступления, посягающие на свободу совести, позволяет выявить ее характерные черты.

По характеру антисоциальной направленности и ценностным ориентациям можно выделить следующие типы преступников из числа лиц, совершающих преступления, посягающие на свободу совести:

для I группы преступлений, посягающих на свободу совести:

нетерпимо-пренебрежительный (в данной группе ярко проявляется нетерпимое и пренебрежительное отношение к личности человека по признакам его религиозной принадлежности);

индивидуально-анархистский (в данной группе ярко проявляется анархическое отношение к своим гражданским обязанностям, правовым предписаниям и т. п.);

фанатично-убежденный (в данной группе ярко проявляется фанатизм, убежденность в большей значимости и превосходстве «своей религии» перед «чужими»);

для II группы преступлений, посягающих на свободу совести:

тип личности с ярко выраженным стремлением «пробуждения» других от «лжерелигии»;

тип личности, не осознающий до конца преступность своих действий.

Таким образом, установлено, что преступники, совершившие преступление,

посягающее на свободу совести, обладают следующими признаками:

во-первых, в основной массе данные преступления совершают лица мужского пола (87 %). Доля женщин I группы преступлений, совершивших противоправные деяния, составляет 8 %, доля женщин II группы преступлений - 19 %;

во-вторых, наблюдается повышение возрастного предела преступников (сегодня данные преступления совершаются и лицами более зрелого возраста 1928 лет (69 %));

в-третьих, преступники, как правило, имеют средний образовательный уровень (72 %), являются безработными (в основном это характерно для I группы преступлений (82 %)) и не состоят в браке 79 %;

в-четвертых, ранее судимыми лицами совершаются чаще преступления I группы (36 %, для преступлений II группы - 4 %);

в-пятых, для обеих групп преступлений характерен группоцентричный характер их совершения;

в-шестых, личность преступника наделена следующими негативными нравственно-психологическими признаками: категорическое неприятие иной религии, жесткая внутренняя система оценок, полярность мышления, гипертрофированная форма конфессионального превосходства.

Проведена систематизация ценностных ориентаций преступников.

Мотивы совершенных преступлений распределились следующим образом: чувство ненависти, разочарование и обида, озлобленность (22 %), политические мотивы (18 %), мотив предубеждения (17 %), скрытые или завуалированные мотивы (16 %), из лучших побуждений открыть глаза другим на «фальшивые религии» и изобличить «лжерелигии» (15 %), корыстные (11 %).

Приведенная автором криминологическая характеристика личности преступника, совершающего преступления, посягающие на свободу совести, является одним из непременных условий для дальнейшей работы по выработке криминологических мер, направленных на предупреждение этих преступлений, а также разработку межведомственных криминологических мероприятий по вопросам противодействия и комплексной профилактике не только совершаемых преступлений, но и инцидентов, в целях нейтрализации факторов, способствующих такой противоправной деятельности.

[1] Антонян Ю.М. Криминология: избранные лекции. М., 2004. С. 68-73.

[2] Стручков Н.А. Криминология и проблема личности преступника // Теоретические проблемы учения о личности преступника: сборник научных трудов. М., 1979. С. 39-48.

[3] Павлов В.Г. Субъект преступления в уголовном праве. СПб., 1999. С. 5.

[4] Башкатов Л.Д. Религиозная преступность: уголовно-правовые и криминологические проблемы: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. С. 54-57.

[5] Башкатов Л.Д. Указ. соч. С. 58.

[6] Там же.

[7] Василенко М.М. Предупреждение преступлений, совершаемых членами религиозных тоталитарных сект: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С. 17; Башкатов Л.Д. Религиозная преступность: уголовно-правовые и криминологические проблемы: автореф. дис. ... канд. юрид. наук, М., 2001. С. 9.

[8] Башкатов Л.Д. Религиозная преступность: уголовно-правовые и криминологические проблемы: дис. ... канд. юрид. наук, М., 2001. С. 110.

[9] Ростокинский А.В. Преступления экстремистской направленности как проявления субкультурных конфликтов молодежных объединений: уголовно- правовые и криминологические проблемы: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 26-27.

[10] Петрянин А.В. Противодействие преступлениям экстремистской направленности: уголовно-правовой и криминологический аспекты: дис. . д-ра юрид. наук. М., 2014. С. 351.

[11] Авласенко В.А. Личность преступника, члена религиозных сект: криминологический и психологический анализ // Юридическая психология. 2011. № 4. С. 30-31.

[12] Рубан Л.С. Девиация как проблема безопасности // Социологические исследования. 1999. № 5. С. 73.

[13] Сведения судебно-следственной практики по уголовным делам о преступлениях, посягающих на свободу совести. Материалы уголовного дела №2 5060087 (архив СУ СК РФ по Сахалинской области, 2014 г.).

[14] Сведения судебно-следственной практики по уголовным делам о преступлениях, посягающих на свободу совести. Материалы уголовного дела №2 2013010704 (архив СУ СК РФ по Ивановской области, 2013 г.).

[15] Сведения судебно-следственной практики по уголовным делам о преступлениях, посягающих на свободу совести. Материалы уголовного дела № 1/1896 (архив СЧ ГСУ УМВД РФ по г. Оренбургу, 2014 г.).

[16] Аналитическая справка по результатам изучения уголовных дел. Установлено, что, II группа преступлений, посягающих на свободу совести, в 6 % случаев совершается - несовершеннолетними. Выявлено, что если в семье правонарушителей были зафиксированы факты смены родственниками религиозных убеждений и верований, то наиболее ярко проявлялись крайние формы нетерпимости и нервозности (агрессии). В материалах допросов обвиняемых имеются сведения об их убежденности в своем превосходстве, неполноценности других, что оправдывает, по их мнению, совершение насильственных и иных противоправных действий в отношении определенной категории потерпевших.

[17] Аналитическая справка по результатам изучения уголовных дел. Установлено, что к жертве преступления в основном испытывались такие чувства, как ненависть (21 %), неприязненное отношение (15 %). В 31% случаев мотив носил смешанный характер.

[18] Аналитическая справка по результатам изучения уголовных дел. Установлено, что если в семье правонарушителей были зафиксированы факты смены родственниками религиозных убеждений и верований, то наиболее ярко проявлялись крайние формы нетерпимости и нервозности (агрессии).

[19] Башкатов Л.Д., Старков О.В. Криминотеология: религиозная преступность / под общ. ред. О.В. Старкова. СПб., 2004. С. 96-99.

[20] Лунеев В.В. Мотивация преступного поведения. М., 1991. С. 107.

[21] Объективность представленных на рисунке данных по характеру мотивов преступного поведения лица подтверждается рядом фактов: сотрудники всех шести подразделений ОВД занимались выявлением, расследованием и противодействием таким преступлениям; нет ни одного из рассматриваемых нами составов преступлений, по которому бы не проводилось уголовно-процессуальное производство, стаж службы в ОВД опрошенных сотрудников - от 11 до 21 года, что в совокупности с другими факторами указывает на высокий уровень профессионализма.

[22] Шокель А.С. О квалифицирующих признаках преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ // Вестник Московского университета МВД России. 2010. № 8. С. 195.

[23] Минекаева А.Ф. Религиозная ненависть или вражда как мотив совершения преступления: уголовно-правовой и криминологический аспекты: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2005. С. 8-9.

[24] Маркарян С.А. Мотивы как основание дифференциации уголовной ответственности за преступления против личности (проблемы конструирования квалифицирующих признаков): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Махачкала, 2012. С. 8-11.

[25] Биккинин Э.И. Преступления, совершаемые на религиозной основе: некоторые проблемы квалификации // Вестник ВЭГУ. № 4(60). 2012. С. 142-143.

[26] Путин призвал жестко реагировать на провокации против религии // Forbes.ru: финансово-экономический журнал. URL: http://www.forbes.ru/news/126118-putin- prizval-zhestko-reagirovat-na-provokatsii-protiv-religii (дата обращения: 15.03.2013).

[27] Культ религиозный (лат. cultus - почитание, поклонение, от colo - возделываю, почитаю) религиозное почитание каких-либо предметов, реальных или фантастических существ, наделяемых сверхъестественными свойствами. Цит. по: Кошкарова Ю.А. К вопросу о содержании понятия «культ» // Rusnauka.com: архив научных публикаций. URL: http://www.rusnauka.com/17_APSN_2013/Philosophia (дата обращения: 16.04.2013).

[28] История и теория атеизма / под ред. проф. М.П. Новикова, доц. Ф.Г. Овсиенко, проф. Д.М. Угриновича, проф. И.Н. Яблокова. 3-е изд., дораб. М., 1987. С. 49-65.

[29] Там же.

[30] Антонян Ю.М. Экстремизм и его причины. М., 2011. С. 106-115.

[31] Верховский А.М., Кожевникова Г.В., Сибирева О.А. Ксенофобия, свобода совести и антиэкстремизм в России в 2009 году: сборник ежегодных докладов информационно-аналитического центра «СОВА». М., 2010. С. 143.