При организации борьбы с преступлениями, посягающими на свободу совести, необходимо не только констатировать факт связи обстоятельств с преступным поведением лица, но и выявить характер этой связи: при каких именно обстоятельствах, в совокупности с какими иными факторами и в какой ситуации предопределено то или иное преступное поведение. Учет такой взаимосвязи, по мнению Н.Ф. Кузнецовой, позволяет целенаправленно разрабатывать предупредительные меры в совокупности с конкретными условиями, местом и временем[1].

Прежде чем говорить о причинах и условиях преступлений, посягающих на свободу совести, необходимо определить, что именно понимается под причинами и условиями преступности в целом. Как пишет Ю.М. Антонян, оценка одних явлений как причин, а других явлений как условий вполне относительна, так как конкретное явление в одних взаимодействиях может быть причиной, в других - условием[2]. В авторской концепции причин преступности и условий, ей способствующих, Н.Ф. Кузнецова объединила эти понятия в рамках одной категории - «криминогенные детерминанты»[3].

Учитывая специфику и высокую степень общественной опасности рассматриваемых преступлений, основываясь на достаточно богатом собранном эмпирическом материале, учете мнения специалистов (религиоведов, священнослужителей и криминологов) полагаем целесообразным рассматривать причинный комплекс данных преступлений с учетом их внешней и внутренней обусловленности, используя проблемно ориентированный подход при их подаче. Отдельно в параграфе акцентируется внимание на объективных и субъективных причинах и условиях, связанных с деятельностью сотрудников правоохранительных органов.

К внешним причинам относятся причины социального-демографического, экономического, политического, правового, культурного (духовно-нравственного) характера, негативное влияние СМИ, низкий уровень толерантности в обществе и некоторые другие. К внутренним (специфическим) - этнорелигиозные противоречия, отсутствие межконфессионального диалога (закрытость отдельных религиозных организаций), размывание религиозных традиций, распространение идеологий нетрадиционных религиозных организаций, причины, связанные с деятельностью сотрудников органов внутренних дел, а также индивидуальные причины преступлений.

Внешние причины:

1. Причины социально-демографического характера достаточно подробно исследовались в работах Л.Д. Башкатова, О.В. Старкова[4] и других авторов, в связи с чем предлагается в этом блоке причин более подробно остановиться на иных причинах преступлений, рассмотренных далее.

Следует отметить, что в качестве одного из основных побудительных мотивов преступлений выступает тесная связь такой демографической категорий, как «этнос». Россия является многонациональной страной, состоящей из разнообразных этнокультурных образований со свойственными каждому религиозной идентификацией, собственной системой ценностных установок, идеалов, предпочтений и поведения в выборе средств для достижения своих целей. Существенно повлияла на особенности развития религии в российском обществе, а также на продолжающиеся в нем конфликты и противоречия религиозного характера специфика географического расположения России (одновременно в Европе и Азии). Произошел процесс впитывания и развития религиозной культуры европейско-азиатского типа; становление многополярного этноконфессионального состава населения, в том числе и через опосредованное влияние истории

(Гражданская война, иностранная интервенция, Великая Отечественная война и

др.).

Проведенное Е.Б. Поканиновой исследование по вопросу влияния на этнонациональные процессы в регионах юга России религиозного фактора позволило сделать вывод о существовании своего рода «гибридного» конфликта: религиозного и этнического[5]. Особенно остро это проявляется на территории Северного и Южного Кавказа. Такой этноконфессиональный конфликт представляет собой новое социальное явление, возникающее в результате столкновения интересов федеральной власти, проводящей в жизнь процесс глобализации, и лидеров этнических и религиозных групп, проводящих свою этнополитику. В свою очередь, смешение мотивов преступления по признакам религии и этноса обуславливает возникновение трудностей в выявлении не только индивидуальных побудительных причин, но и повышает степень латентности преступлений, посягающих на свободу совести.

Все чаще межконфессиональные конфликты обостряются на фоне экономических противоречий (между государственной, частнокапиталистической, патриархальной, акционерной, кооперативной формами собственности, а также между экономическими укладами различных видов церкви и религий: православной, католической, протестантской, мусульманской, буддистской, иудаистской, с одной стороны, и деструктивных религиозных организаций - с другой)[6]. Это усугубляет хозяйственные трудности того или иного религиозного объединения. Экономические проблемы религиозные организации решают по- разному: как правило, традиционные религиозные конфессии развивают собственное производство (сельское хозяйство: земледелие, животноводство, пчеловодство, выращивание зерновых культур, картофелеводство, овощеводство, выращивание ягод и фруктов, технических кормовых культур, организация племенных хозяйств, молочно-товарных ферм, прием и обработка лекарственных трав, даров леса, прием вторичного сырья и мусорных отходов и их переработка, забойные пункты, выделка шкур, швейное производство и бытовое обслуживание, международные связи и внешняя торговля и т. п.), в иных случаях, по мнению

И. Якунина, характерных для нетрадиционных конфессий, доход незарегистрированных религиозных групп осуществляется за счет производства и сбыта наркотиков, вымогательства и иных противоправных действий[7].

Однако столь радикальная точка зрения носит все же субъективный характер, так как в данном случае речь может идти обо всех организациях, являющихся новыми - «нетрадиционными». И тем не менее следует констатировать, что факторы экономического характера играют значимую роль в развитии изучаемого феномена. Недостатки в управлении экономикой, недействующие или плохо работающие экономические программы государства сказываются прежде всего на уровне жизни населения, формировании его неверия ни в одну политическую, экономическую идею и уход в религию, в том числе в нетрадиционные организации. И это вполне закономерно, так как изначально религиозное сознание в обществе формировалось на основе страха людей перед неизвестностью, силами природы.

Причины политического характера, применительно к рассматриваемым автором преступлениям, имеют очень тесную связь с конфессией. Существенное влияние на развитие негативных настроений в обществе, обостряющих криминогенную ситуацию и повышающих уровень межконфессиональной напряженности, оказывает разнополярность политических интересов государства, идущих в разрез с конфессией как основой духовной жизни конкретного общественного строя.

Несмотря на то, что общество, особенно молодежь, достаточно широко подвержено такому явлению, как аполитичность (политическое равнодушие и неверие ни во что), имеет место межрелигиозное противостояние, принимающее формы вплоть до массовых выступлений и военных конфликтов, ритуалов атеизма, монотеизма, политеизма; национализм и шовинизм; религиозная вражда, ненависть в общественном сознании, а равно исключительность, превосходство или неполноценность граждан по признаку их отношения к религии[8].

Конституционно в России церковь и государство разделены, и их деятельность носит обособленный характер. Однако, так или иначе, достаточно часто политики обращаются к религии, демонстрируя свои религиозные предпочтения и убеждения, а религиозные организации выступают с поддержкой или осуждением тех или иных политических событий и явлений, что часто отражается в СМИ. В ряде случаев это приносит пользу. Вместе с тем зачастую воспринимается достаточно негативно, особенно со стороны религиозных меньшинств.

Как показал опрос сотрудников органов внутренних дел, несмотря на высказанное утверждение об отсутствии тотальной политизации религии, в последнее время все же наблюдаются случаи влияния религии на политику и наоборот (приложение 21)[9] . Несмотря на то что 57,44 % сотрудников не подтвердили наличие данного явления, 7,53 % полагают, что популярные политики поддерживают акции соответствующей церкви, тем самым вызывая у одной части населения религиозную униженность, а у другой - открытые (скрытые) акции против представителей «не своей» церкви. В тоже время 23,47 % утверждают, что лидеры той или иной церкви выражают свое отношение к акциям органов власти, с точки зрения поддержки или, наоборот, отвержения политики того или иного государства, тем самым подталкивая верующих своей церкви к политическому решению. Затруднилась ответить на данный вопрос почти десятая часть респондентов.

Аналогичное распределение фиксируется при исследовании ответов в зависимости от видов подразделений ОВД, а также их территориальной расположенности (приложение 21).

При этом большинство опрошенных полагают, что такое пересечение интересов (политики и религии) все чаще становится причиной межрелигиозной конфронтации.

Как пишут многие ученые (социологи, философы и правоведы): религиозные организации (особенно «традиционные») не смогли сохранить полную независимость. Так, О.В. Мартышин считает, что в средствах массовой информации, в том числе на государственных каналах телевидения, культивируются (и эксплуатируются в политических целях) не столько высокие нравственные принципы религии, сколько ее обрядовая сторона[10]. Связь между свободой совести и отделением Церкви от государства, по-видимому, неоднозначна. С одной стороны, существует положительная корреляция между отделением церкви от государства и обеспечением в этом государстве свободы совести[11]. С другой стороны, отделение церкви от государства не гарантирует свободы совести, а не отделение ее не исключает. Так, известны страны с государственной церковью (например, Великобритания и большинство других монархических государств Европы), обеспечивающие своим подданным право исповедовать религию по выбору или не исповедовать никакой. Напротив, в некоторых государствах с отделенной церковью адепты многих религий часто подвергались дискриминации. Действующие религиозные организации не всегда способны оказать стабилизирующее влияние, сами демонстрируют кризисное состояние[12].

Так, в 2006 году шариатский суд Афганистана приговорил к смертной казни Абдул Рахмана - мусульманина, сменившего религию. Судебное заседание началось 16 марта 2006 года и получило широкую огласку в международном сообществе.

Негативное влияние оказывает непоследовательность проведения государственной политики в сфере межрелигиозных отношений. Проблема несогласованности действий федеральных и региональных органов государственной власти и органов местного самоуправления является актуальной практически для всех сфер современного российского общества. Отсутствие последовательной реализации социально значимых задач, принятие на территориальном уровне малоэффективных и зачастую юридически небезупречных решений, противоречащих общим концептуальным установкам государства, крайне негативно сказываются на социально-политическом климате в стране.

Не является исключением и сфера межрелигиозных отношений. Приведем на этот счет такой пример. В 1995 году ЮНЕСКО утвердила Декларацию принципов толерантности[13], на что в 2001 году Правительство РФ откликнулось Федеральной целевой программой «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001-2005 гг.)»[14]. Однако значимость заложенных в ней целевых установок нивелируется практикой выстраивания взаимоотношений между конфессиями и властью на местах. В частности, оказываемая местной властью поддержка тем или иным религиозным организациям зависит главным образом от их концентрации (превалирования) в конкретных регионах, что, безусловно, не способствует реализации задачи формирования толерантных установок в обществе в целом.

Как показал проведенный в 2003-2008 гг. опрос сотрудников органов местного самоуправления, там, где мусульман, буддистов и язычников традиционно больше, чем православных, местная власть оказывает первостепенную поддержку именно этим религиям. Отношение местной власти в субъектах РФ к не православным христианским конфессиям колеблется от хорошего до терпимого. Лучшие отношения имеют с властями лютеране, самые конфликтные - пятидесятники (приложение 22)[15].

С публичными протестами (открытым письмом, обращением, митингом и т. д.) против нарушения прав религиозных организаций выступают разные конфессии, причем делают это не только религиозные меньшинства, но и представители так называемых традиционных религий (приложение 22)[16].

Жалобы православных обычно касаются споров о принадлежности памятников архитектуры и искусства государству или РПЦ, мусульман - запретов богословской литературы и преследований согласно законодательству об экстремизме, католиков и протестантов - запретов на проведение мероприятий, лишения аренды и регистрации. На фоне сложившихся обстоятельств 150 представителями 40 протестантских деноминаций в целях совместного отстаивания своих интересов перед органами власти в 2003 г. был создан Российский евангельский альянс (РЕА), подразделения которого действуют в 21 регионе (г. Тольятти, Воронежской, Кемеровской, Курганской, Амурской, Алтайской, Липецкой, Челябинской Новгородской, Тульской, Новосибирской, Оренбургской, Пензенской, Саратовской, Свердловской областях, Камчатском и Пермском крае, республиках Татарстан, Удмуртия, Калмыкия, Якутия)[17].

Существенное влияние на ухудшение криминогенной обстановки в сфере обеспечения права на свободу совести в стране оказывает несовершенство правового регулирования религиозных отношений. Российское законодательство, на наш взгляд, является недостаточно совершенным ввиду содержания различных, порой противоречивых подходов к правовому регулированию деятельности в сфере предупреждения преступлений, посягающих на свободу совести, и недостаточно гармонизировано с основополагающими международными документами. Среди основных недостатков указанного законодательства следует назвать: отсутствие целостной правовой системы в сфере борьбы с преступностью на почве этнорелигиозной нетерпимости, наличие разночтений в законодательно закрепленных терминах и понятиях, отсутствие правовых механизмов реализации законодательства в сфере борьбы с данными преступлениями, несогласованность ряда норм законодательства в сфере борьбы с преступлениями, посягающими на свободу совести, регулирующими деятельность органов государственной власти в иных областях государственного управления.

Отдельно следует остановиться на проблемах отраслевого законодательства, в частности на несовершенстве норм уголовного законодательства. Ученые[18] и практические сотрудники органов внутренних дел[19], с мнением которых автор полностью солидарен, к этому блоку причин относят:

упущения в охране и регулировании процесса развития религиозной свободы человека и гражданина через систему юридических норм, «религиозного права»;

отсутствие систематизации составов преступлений (их «разорванность» по разным разделам и главам Уголовного кодекса Российской Федерации);

неоднозначное толкование уголовно-правовых норм в сфере защиты права на свободу совести, их несовершенство, что, в частности, обусловлено принятием «скоропалительных» законов, без учета мнения специалистов (ученых и практиков).

В ряде имеющихся составов преступлений следует предусмотреть перечень квалифицирующих признаков. Речь идет о таких действиях, как посягательства на свободу совести с использованием средств массовой информации, не воспрепятствование должностным лицом СМИ к распространению такого рода информации, что может привести к самым тяжким последствиям, в том числе террористическим актам (вооруженное нападение на французский сатирический еженедельник Charlie Hebdo, повлекшее гибель 10 сотрудников издательства 7 января 2015 года)[20]. Остановимся на одном из составов преступлений, посягающих на свободу совести, - ст. 148 УК РФ. Как показали результаты опроса сотрудников полиции, современная редакция статьи 148 УК РФ нуждается в серьезной доработке.

Так, например, в связи с принятием Федерального закона от 29 июня 2013 г. № 136-ФЗ «О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан»[21] и внесением изменений в статью 148 УК РФ возник ряд вопросов, касающихся практики ее применения.

Данная статья содержит принципиальное новшество, состоящее в характеристике субъективной стороны преступления, а именно в закреплении особой цели посягательства - оскорблении религиозных чувств верующих. Основная проблема, которая может возникнуть при применении данной статьи, по мнению Ю.Е. Пудовочкина[22], это конкретизация цели. На сегодняшний день в среде ученых и практиков нет единой точки зрения на то, что именно следует подразумевать под религиозным чувством при толковании указанной уголовной нормы. Конкретизацию не дает и сам законодатель. При этом именно принцип правовой определенности выступает одним из ключевых при формировании правовых норм и особенно норм уголовного права.

Ученые задаются вопросом: «Можно ли в том, что закон не защищает атеистические чувства, усмотреть нарушение равенства прав граждан?» Возникающие на этой почве суждения имеют разнополярное значение. Одни авторы полагают, что данная статья защищает только религиозные чувства верующих и не защищает чувства, основанные на системе мировоззрения, в которой нет Бога. Другие такой проблемы не усматривают.

Согласно букве закона защита прав верующих при отсутствии равноценной защиты прав неверующих - нарушение прав граждан. С этим достаточно проблематично спорить. Ведь при оскорблении чувств верующих будет наступать уголовная ответственность, а при нарушении атеистических чувств - административная.

Возникают и другие вопросы, например, нужна ли уголовная ответственность за нарушение прав верующих. С одной стороны, таким образом демонстрируется равенство всех религий, с другой - нарушается равенство граждан по признаку наличия или отсутствия веры, что может привести к противостоянию атеистов и верующих, и в этом кроется определенная опасность.

Как показал опрос сотрудников ОВД, несмотря на отсутствие правоприменительной практики, наличие сложностей, возникающих в определении признаков преступления и их понимании, практически половина респондентов считает необходимым и целесообразным включение данной статьи в УК РФ (46,9 %). В обоснованности новой редакции ст. 148 УК РФ сомневаются 40,7 % опрошенных - достаточно высокий показатель. Отрицательно оценивают данное законодательное решение 11,3 %. В качестве особого мнения (1,1 %) респонденты выделили именно проблемы, связанные с неоднозначным (размытым) толкованием самой диспозиции статьи (таблица 1).

Таблица 1

Сведения

об обоснованности внесения изменений в ст. 148 УК РФ
(по мнению сотрудников ОВД, %)

Ответы респондентов

Ответы, %

Да, безусловно

46,9

Затрудняюсь ответить, так как оценить эффективность данной нормы не представляется возможным ввиду отсутствия правоприменительной практики

40,7

Нет

11,3

Особое мнение

1,1

Общий итог

100

Анализ мнений сотрудников полиции с учетом подразделений, в которых проходит их служба, показал следующее: в одних подразделениях (ЦПЭ - 62,2 %) прослеживается достаточно четкая позиция по поводу ужесточения наказания за данный состав преступления, в других (следственные подразделения - 42 %, ПДН - 38,8 %) - целесообразность ужесточения наказания за посягательство на свободу совести граждан поставлена под сомнение. В целом аналогичную позицию высказывают и священнослужители (приложение 23).

На фоне неурегулированных религиозно-этнических разногласий любые законодательные ограничения прав религиозных организаций (меньшинств), в действиях которых усматриваются деяния, так или иначе подпадающие под правовые ограничения и запреты, воспринимаются в активной протестной форме, нередко облекаемой в характер массовых беспорядков и иных гражданских противостояний.

Пропагандируемый общественными и политическими лидерами тотальный запрет всех новых религиозных движений, равно как и их полная свобода и бесконтрольность действий, воспринимается одинаково негативно.

Е.И. Гришаева пишет: «Определение юридического статуса новых религиозных объединений XX века ввиду многонациональности и поликонфессиональности России, с исторически сложившимся доминированием православия в России над остальными религиями, является одной из актуальнейших проблем современности». В отношении некоторых НРД (например, Церковь сайентологии, Церковь единения и др.) сложно определить их степень общественной опасности для общества и насколько их запрет может нарушить принцип свободы совести[23]. Это обусловливает проблему значимости поиска универсальных критериев легитимности (не конфликтности) религиозного опыта для действующего законодательства страны.

Использование учеными понятий «секта», «деструктивная религиозная организация» при обозначении НРД[24] встречается достаточно часто. Однако, такие исследователи, как: И.Я. Кантеров, Е.С. Элбакян и др., полагают, что термин «деструктивная секта» является бессодержательным, что определяет целесообразность использования, по мнению этих ученых, термина «новые религиозные движения», лишенного негативно-оценочного компонента[25]. Однако с этой позицией не согласны А. Новопашин и А.Л. Дворкин, указывающие на необходимость введения термина «деструктивная секта» для религиозных и нерелигиозных объединений, использующих методы контроля над сознанием человека, тем самым нарушая его права (обман при вербовке, случаи убийств или самоубийств, совершенных последователями, использование наркотических препаратов, обожествление лидера и т. д.) [26].

Если в ряде законодательств зарубежных стран, так или иначе, закреплен термин «секта» или «деструктивная религиозная организация» (Бельгия, Франция), то в законодательстве России такие понятия не предусмотрены. В п. 2 ст. 14 гл. 2 ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» определен порядок основания для ликвидации в судебном порядке религиозных организаций или групп при совершении их последователями общественно опасных противоправных действий и никак иначе.

Как отмечает Е.И. Гришаева, основания для ликвидации религиозного объединения, указанные в п. 2 ст. 14 гл. 2 Закона, по своей сути выполняют функцию определения термина «деструктивная секта», в связи с чем практическая необходимость введения такого термина отсутствует, его введение, с одной стороны, является политически некорректным, а с другой - приведет к излишнему усложнению законодательства. Сохраняется проблема практической применимости оснований, зачастую размытых и неточных, для ликвидации религиозных объединений, что может привести к произволу органов власти как в отношении религиозных объединений, так и к нарушениям прав и законных интересов человека и гражданина[27]. Проблема легитимности того или иного религиозного опыта должна рассматриваться в каждом конкретном случае индивидуально, в том числе при обязательном участии представителей религиозных организаций, НРД и ученых-религиоведов.

Важно разделять «чуждость» религиозного опыта для данной культурной традиции и его легитимность. Таким образом, при отсутствии законодательно закрепленных терминов «секта», «культ», «деструктивная секта» деятельность НРД реализуется в соответствии с положениями ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях». Оценка деятельности НРД, их легитимность должны определяться исключительно с учетом принципов объективности, непредвзятости и компетентности при сотрудничестве с другими религиозными организациями, при этом полноценное обеспечение права на свободу совести возможно только в случае запрета тех религиозных организаций, действия которых нарушают не только право на свободу совести, но и иные права и свободы человека.

В современных условиях развитие взаимоотношений государства и религиозных объединений неизбежно и необходимо. Однако четкая правовая база, регламентирующая эти вопросы, отсутствует. В такой ситуации, как пишет А.А. Залевская, государство не способно в полном объеме обеспечить соблюдение конституционных прав религиозных меньшинств. Это обусловливает необходимость формирования религиозными меньшинствами своих взаимоотношений с местными органами власти, что создает благоприятные условия для распространения таких явлений, как коррупция[28], развитие преступной субкультуры, в том числе с псевдо признаками религиозной культуры[29]. Именно в такую преступную субкультуру легче втянуть молодежь, делая заманчивые предложения, разрешая и возвышая вседозволенность как истинно допустимое поведение.

В качестве примера приведем заповеди сатанизма через внедрение идей «Черной библии» Антона Ла Вея, которые предлагают жизнь на земле, а не на том свете: «Сатана представляет поощрение, в противоположность воздержанию! Сатана представляет живое существование, вместо духовных мечтаний! Сатана представляет нескончаемую мудрость, вместо лицемерного самообмана! Сатана представляет доброту к тем, кто того заслуживает; вместо любви, растраченной на заискивания! Сатана представляет мщение, вместо подставления другой щеки! Сатана представляет ответственность перед ответственными, вместо заботы о психических вампирах! Сатана представляет человека просто как некое животное, иногда лучше, а часто хуже четвероногих, которое благодаря «божественному духовному и интеллектуальному развитию» стало самым свирепым из всех! Сатана представляет все так называемые грехи как поступки, ведущие к физическому, ментальному или эмоциональному удовлетворению. Сатана - лучший друг церкви, поскольку обеспечивает ее работой все время ее существования»[30]. Таким образом, активная вовлеченность молодежи в деятельность организаций, имеющих свою религиозную субкультуру, свидетельствует о неблагополучии проводимой государством молодежной политики в вопросах воспитания и уважения к правам и свободам других, развития толерантных отношений.

Также к проблемам правового характера относятся ярко выраженный в обществе правовой нигилизм, негативизм.

5. Следующей причиной следует назвать негативное влияние, оказываемое средствами массовой информации, в том числе и на деятельность правоохранительных органов.

Следует понимать, что в ситуации наличия разнополярных религиозных течений в России возникает множество сложностей, связанных с практическим отсутствием управления религиозным (атеистическим) воспитанием, в том числе посредством государственной политики в сфере школьного и профессионального образования. Сегодня такое воспитание в большей мере осуществляют средства массовой информации, влияя на сознание человека и вырабатывая определенные стереотипы его мышления. Доминирующее влияние СМИ оказывается именно на молодежь, как на наиболее психологически подверженную к манипулированию категорию населения.

Нередко именно СМИ используются как катализатор криминогенной ситуации в религиозной сфере общества. Осуществляемая средствами массовой информации пропаганда абсолютной религиозной свободы, создание привлекательного облика «сектанта» как борца за религиозную свободу, международные связи религиозной организованной преступности и пр. усиливают влияние социально опасной религиозной субкультуры и рост носителей криминогенной ценностной ориентации, усугубляют и расширяют спектр действия криминогенных ситуаций. Такое внешнее воздействие питает внутренние причины религиозного преступного поведения лица и наоборот[31]. На фоне искаженного представления СМИ о других вероучениях при отсутствии достаточных знаний религиозного характера наблюдается снижение общего уровня толерантности в обществе и как следствие - веротерпимости, особенно среди молодежи.

Влияние на снижение или обострение напряженности заключается в пропагандируемом отношении к конкретным религиозным организациям и их последователям (положительном или отрицательном), на фоне чего наблюдается либо одобрение, либо неприятие деятельности религиозной организации. При этом деятельность отечественных СМИ ограничена рамками закона, и свобода слова одних не должна нарушать свободу совести других, равно как и определенными средствами и методами негативным образом отражать, искажать полученную информацию, в том числе и о деятельности религиозных меньшинств.

Несколько иной позиции в решении данного вопроса придерживаются в США, где уважение к свободе слова настолько велико, что защита этого права распространяется даже на самые крайние формы выражения своего мнения. В этой стране отсутствует законодательно закрепленная система регулирования отношений в сфере массовой информации. Речь идет об отсутствии отраслевого законодательства о СМИ, существующего во многих европейских странах. В частности, в США нет уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за клевету, оскорбления, а также иные высказывания, наносящие оскорбления в связи с расовой, национальной или религиозной принадлежностью[32]. Не зафиксировано ни одного случая уголовного преследования за клевету или диффамацию.

6. Важное значение следует отводить низкому уровню толерантности в обществе[33]. Данная причина также оказывает существенное влияние на совершение преступлений, посягающих на свободу совести. На территории России, ввиду масштабов и специфики жизни в разных регионах, в одних субъектах РФ наблюдается достаточно высокое влияние толерантных установок на общественное сознание, в других - заметно ниже. Соответственно, там, где такое влияние ниже, интолерантное поведение оказывает дезинтегрирующее влияние на происходящие конфессиональные процессы в целом.

По мнению К.Т. Ясперса[34], разрушить неверные представления о других вероучениях и конфессиональных общностях, преодолеть религиозным сообществам «образ врага», проникнуться доверием к намерениям и действиям друг друга, а, следовательно, вести к гармонизации межрелигиозных и межэтнических отношений позволит межрелигиозный диалог, направленный на развитие и укоренение в сознании общества толерантных установок к имеющейся сегодня многокультурности. В конечном счете это приведет к снижению до минимума преступлений и правонарушений, посягающих на свободу совести, а равно снизит уровень «религиозной напряженности».

Проблема формирования в сознании молодого поколения толерантности связана прежде всего с тем, чтобы воспитать чувство взаимоуважения друг к другу. Специфика формирования толерантного сознания заключается в понимании и принятии религиозных традиций, самобытных нравов, онтологических оснований этнокультуры.

История народов свидетельствует о том, что большинство из них представляют свою исключительность в большом мире и претендуют на признание этой исключительности. А идея богоизбранности (мессианства) породила осознание «другой личности», ценностно изолированной от потока общих идей. Однако современная эпоха ставит перед человечеством новую задачу - сохранение единства существующего многообразия, что возможно только на основе отрицания собственной исключительности.

Внутренние (специфические) причины:

Размывание религиозных традиций и распространение идеологий

религиозных организаций. Как пишет В.А. Бурковская,

особенности детерминации криминальных проявлений религиозного характера в обществе имеют давнюю историю и обусловлены искусственной дестабилизацией духовных основ общества, пережившего кризис своего духовно-нравственного развития (повсеместное закрытие церквей, разрушение культовых зданий и сооружений, демонстративно оскорбительное унижение предметов культа, массовые расстрелы и высылка священнослужителей) [35] . Ослабление влияния религии на общественное сознание, усиление нерелигиозной мотивации совершения культовых действий, увеличение числа колеблющихся среди верующих - все это, по мнению исследователей, привело к кризису духовного здоровья общества[36]. Эти факторы создали объективные предпосылки и для появления криминальных религиозных организаций. Образовавшийся в 80-90-е гг. духовный «вакуум» на фоне разобщенности и не избирательности общества, неготовность Русской православной церкви и других традиционных конфессий быстро найти общий язык, формальное восприятие религии привели к деградационному отношению к свободе совести лиц других религиозных конфессий, низкому уровню религиозной терпимости в обществе.

Возрастание количества новых религиозных организаций в обществе. Одновременно в числе наиболее значимых особенностей сферы межрелигиозных отношений в современной России выделяется множественность религиозных течений. Между тем аксиоматичным является тот факт, что во многом «конфессиональный негатив» или нетерпимость возникает там, где наблюдается наибольшее число последователей разных религиозных (в том числе атеистических) взглядов и убеждений.

Напомним что, начиная с 1987 года в нашей стране фиксируется рост религиозности (рисунок 1). Количество верующего населения, имеющего различные религиозные взгляды и религиозную принадлежность, составляет около 70 %. При этом в России действующие религиозные объединения отличает не только их вероучение, социально-политические и правовые позиции в обществе, но и свойственные только им уникальные идеологии, обрядность, система ценностей, формирующие специфические методы социального контроля организации за своими последователями и их образом жизни1.

Рисунок 1

Рост уровня религиозности в России (1987-2007 гг.) 2

Быстрый рост количества религиозных объединений, находящихся в жесткой конкурентной борьбе друг с другом, приводит к ослаблению государственного контроля и облегчению совершения различных противоправных действий [37] [38] [39] . Обостряется проблема отсутствием необходимой религиозной грамотности у населения в целом, невежеством по отношению к другим религиозным верованиям.

Особая проблема - увеличивающееся количество новых религиозных движений с деструктивными целями, в частности с распадом СССР массив нетрадиционных и новых религиозных сообществ в России первоначально был малозаметен, что подтверждается данными государственной регистрации. К 2009 году, после принятия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», в стране были зарегистрированы 48 новых (т. е. прежде отсутствовавших) разновидностей религиозных объединений[40], из которых более 30 могут быть отнесены к нетрадиционным[41].

В целом нетрадиционные религии, включая новые религиозные движения, образуют довольно небольшой сегмент религиозной жизни современной России. Эмпирически необоснованным и явно идеологически конъюнктурным будет утверждение, что НРД заполнили духовное пространство страны и вытесняют традиционные религиозные направления. Однако все же не стоит умалять количество, влиятельность и значимость религиозных организаций, проповедующих нетрадиционные религиозные учения в стране. Обращение к литературе таких религиозных организаций позволяет говорить о том, что достаточно часто их последователи подвержены фобиям, порой негативным стереотипам, искажению ценностей и восприятию правовых норм. Например, правонарушения и преступления в отношении лиц с иными конфессиональными взглядами ими к таковым не относятся.

Отсутствие межконфессионального диалога (закрытость отдельных религиозных организаций). Это, как показало проведенное исследование, вызывает чувство страха и недоверия у населения и затем перерастает в негативное отношение к ним. Некоторым действующим на территории страны религиозным объединениям присущи конфессиональная анонимность и псевдонимность, что по своей сути является фактором ограничения таких прав и свобод человека и гражданина, как право на свободу совести, на свободный доступ к информации, право на свободу слова. В действующем законе о свободе совести прописан запрет на конфессиональную анонимность.

Распространение идеологий нетрадиционных религиозных организаций. В ситуации сложившегося религиозного плюрализма сохранить в неизменном виде религиозную традицию практически невозможно, в том числе и потому, что традиционные религии слишком неопределенно для современного человека объясняют окружающий мир и его проблемы. При разнообразии религиозных концепций это обстоятельство создает предпосылки для предпочтения такой веры, которая в большей мере соответствует их секуляризированному сознанию и лучше всего удовлетворяет их потребности, чем и пользуются «псевдорелигиозные» организации, в том числе осуществляющие противоправную деятельность h Как пишет А. Баркер: «Успех проповедников и «миссионеров» тоталитарных сект прямо пропорционален недостаточной активности и отсутствию энтузиазма (прежде всего, любви) у миссионеров традиционных церквей, в частности православных»[42] [43].

Всплеск общей религиозности, как пишет В.А. Бурковская, снижение уровня доверия к традиционным религиозным институтам, особенно к предлагаемым концепциям сверхъестественного, пассивность традиционных религиозных институтов при массовой активизации НРД стали духовными предпосылками распространения преступлений, посягающих на свободу совести, а также иных взаимосвязанных преступных проявлений в духовной сфере общества.

Результаты экспертного опроса показали, что религиозные организации [44], выделяют следующие причины, способствующие противоправной преступной деятельности в духовной сфере жизни общества:

разрушение извне Русской православной церкви как одного из факторов обеспечения стабильности в России;

подрыв духовных основ российского общества в целях ослабления российского государства;

создание в лице религиозного сектантства, преимущественно деструктивного, оккультного характера, мощного потенциального политического рычага давления на власть;

подготовка резерва религиозно-фанатично преданных исполнителей на случай необходимости организации на территории России массовых беспорядков, актов терроризма и др.;

использование различных форм контроля сознания и деятельности государственных и муниципальных должностных лиц через «учителей» сект посредством подкупа, шантажа, лжи, установления контроля над сознанием[45].

Индивидуальные причины преступлений.

Как показал анализ индивидуальных (личностных) причин, побуждающих человека к антиобщественному поведению, существенное влияние на поведение оказывают особенности нравственно-психического строения личности, выражаемые в определенных мировоззренческих установках и соответствующем ярко выраженном поведении:

фанатичное следование религиозным установкам, проявляемое исключительно в официальной религии и выражаемое в агрессивном неприятии иного мировоззрения других;

религиозный фанатизм, проявляемый исключительно в официальных новых религиозных движениях, а также в религиозных движениях, деятельность которых признана деструктивной и аннулирована в соответствии с решением (постановлением) суда;

воспроизводство накопленного негативного опыта социальной жизни;

психические недостатки личности (легкая внушаемость таких лиц, низкий уровень самоконтроля, плохая приспособленность к жизни в определенной социальной среде).

Противоречия духовного общественного сознания, выраженные в существенных различиях и непримиримости между общечеловеческой культурой и религиозной субкультурой, получившей свое развитие в расцвете экстрасенсорных обычаев и традиций, питающих криминогенные ценностные ориентации членов деструктивных религиозных организаций [46] . Чем большее влияние оказывают обычаи таких организаций, тем больше носителей криминогенных ценностных ориентаций, тем шире и острее разрастается социальное противоречие.

Воспроизводство накопленного негативного опыта социальной жизни. Аксиоматично, что поведение индивида зависит от накопленного им жизненного опыта (индивид, совершая преступление, воспроизводит свой социальный опыт).

Преступления, посягающие на свободу совести, достаточно специфичны и, как правило, являются своего рода выражением несогласия человека с окружающей его действительностью. Такое согласие или несогласие определяется системой ценностных ориентаций личности, сформировавшейся под влиянием окружающего общества.

Отдельно автор выделяет причины и условия, связанные с деятельностью сотрудников правоохранительных органов.

В известной степени развитию насилия на почве межрелигиозной нетерпимости способствует недостаточное внимание к этой проблеме

правоохранительных органов, обусловленное в том числе «необъективной» оценкой степени общественной опасности, которую несут в себе преступления, посягающие на свободу совести, как для общества и отдельных его представителей, так и для государства в целом. Анализ правоприменительной практики, а также результаты проведенного нами исследования позволили выявить максимальную степень значимости (по пятибалльной шкале) основных проблем, оказывающих негативное влияние на процесс выявления преступлений, их предупреждение и профилактическую работу правоохранительных органов в целом (приложение 24). Указанные проблемы носят как объективный, так и субъективный характер.

Причины объективного характера:

отсутствие официального порядка предоставления информации о таких преступлениях в региональные или федеральные управления (18 %);

отсутствие дополнительной профессиональной специальной подготовки сотрудников ОВД по вопросам предотвращения и разрешения конфликтов, недопущения массовых конфликтов, возникающих на религиозной почве (18 %);

несовершенство специального федерального законодательства РФ, нормативных правовых актов субъектов РФ (38 %);

негативные заявления СМИ в отношении ОВД по факту принятых решений в рамках расследования уголовных дел по таким преступлениям (29 %);

сложный процесс по выявлению и сбору доказательственной базы (21 %);

отсутствие достаточных доказательств, подтверждающих факт совершения таких преступлений (14 %);

отсутствие надлежащего внутриведомственного и межведомственного взаимодействия органов внутренних дел по вопросам противодействия таким преступлениям (18 %);

неспособность сотрудников органов внутренних дел идентифицировать преступное деяние как преступление, посягающее на свободу совести (24 %);

слабая информированность ОВД о реальной криминогенной ситуации в данной сфере и как следствие снижение качества профилактической работы (22 %), а также: недостаточный уровень эффективности деятельности ОВД в вопросах противодействия данным преступлениям; недостаточный уровень взаимодействия ОВД с религиозными организациями; недостаточный уровень профилактической работы. Несмотря на удовлетворительную оценку деятельности сотрудников ОВД в целом (данную ими же), обозначенные выше сотрудниками полиции проблемы, возникающие в деятельности ОВД, и процент отрицательных и затруднительных ответов на поставленный вопрос в целом дают основание судить о недостаточном уровне эффективности деятельности ОВД в вопросах предупреждения и профилактики данных преступлений (приложения 20-26).

Проблему не выявления рассматриваемых криминальных проявлений (инцидентов) и преступлений усугубляет недостаточный уровень взаимодействия общества, религиозных объединений и правоохранительных органов. В частности, если порядок взаимодействия между подразделениями различных правоохранительных ведомств так или иначе регулируется федеральным законодательством, отдельными регламентами, инструкциями и т. п., то вопросы взаимодействия органов внутренних дел с религиозными организациями официально ничем не урегулированы.

В целом, несмотря на то, что в ходе проведенного исследования большинство сотрудников полиции отмечают положительную динамику сотрудничества с религиозными организациями по вопросам противодействия преступлениям, посягающим на свободу совести (51,17 %), достаточно высок процент ответов, позволяющий судить о неготовности религиозных организаций, по мнению сотрудников ОВД, к такому взаимодействию (25,76 % опрошенных отмечают низкий уровень готовности), 3,69 % сотрудников указали на факт категорической неготовности к какому-либо сотрудничеству вообще. Это объясняется нежеланием религиозных организаций оглашать факты совершенных в отношении них правонарушений и преступлений, полагая их незначительными, а равно способными оказать негативное влияние на репутацию организации (рисунок 2). Сложившаяся в конфессиональной сфере ситуация во многом обусловлена нежеланием религиозных объединений иметь какую-либо сопричастность к негативным обстоятельствам и ситуациям, дискриминирующим их деятельность

(особенно - освещение данных фактов в СМИ в контексте причастности к деятельности, имеющей противоправный характер или затрагивающей репутацию религиозной организации). Это, в свою очередь, повышает уровень латентности противоправной деятельности, в том числе в отношении различных религиозных объединений, их последователей и т. д. Возникающая в обществе «религиозная напряженность» подпитывается исторически закрепленной религиозной непросвещенностью. Это, в свою очередь, обуславливает низкий уровень толерантных установок. Как пишет А.В. Самарин, снизить имеющийся на сегодняшний день уровень «религиозной напряженности», а, соответственно, сократить количество совершаемых правонарушений и преступлений, посягающих на свободу совести, позволит выработка общей стратегии управления этнорелигиозными процессами при активном содействии религиозных объединений[47].

Рисунок 2

Сведения

о готовности (желании) религиозных организаций взаимодействовать с ОВД

0,00%

Важной причиной, по мнению сотрудников ОВД, является несообщение пострадавшим лицом в органы внутренних дел о факте совершенного в отношении

него преступления (42 %). Именно от потерпевшего в большинстве случаев зависит установление факта совершенного преступления.

Причины таких действий со стороны жертвы разнообразны (приложение 25). Основной из причин данной категории является боязнь мести со стороны обидчиков (21,16 %). Также велико влияние убеждения жертвы в отсутствии положительного результата по завершении предварительного расследования и судебного разбирательства (19,86 %). Не осведомлены в вопросах законодательной защиты граждан против преступлений, посягающих на свободу совести, - 16,18 %.

Об этом пишет и Н.И. Амрахов, анализировавший составы преступлений, предусмотренные главой 19 УК РФ. По его мнению, действия преступников зачастую могут расцениваться как непорядочные, но никак не уголовно наказуемые, равно как и пострадавший оказывается в ситуации фактической неосведомленности о противозаконности совершенных в отношении него действий[48].

Не доверяют полиции 8,65 % пострадавших. Стыд и смущение испытывают около 8,74 %. Не придают значимость совершенному в отношении себя противоправному акту - 7,44 %, 5,92 % сотрудников полагают, что основной причиной является боязнь факта раскрытия своей этнической (этнорелигиозной) принадлежности, что может во многом обуславливаться проблемами миграционного характера (отсутствие разрешений на проживание, документов на работу, просроченные визы и, как результат, арест или депортация). Как отмечают сотрудники, имеют место и факты отговоров со стороны полицейского, иного представителя власти от подачи заявления, жалобы в соответствующие правоохранительные органы ввиду ожидаемой бесперспективности конечного результата (1,88 %).

Интересна градация указанных причин в зависимости от регионов, в которых проведен опрос. Достаточно наглядным, на наш взгляд, являются данные, указанные по федеральным округам (приложение 1).

Так, для ЦФО в большей мере характерны такие причины, как убежденность в отсутствии положительного для пострадавшего результата расследования и судебного разбирательства (20,26 %), боязнь мести со стороны обидчиков (20,07 %), неосведомленность в вопросах законодательной защиты прав потерпевшего (17,15 %); такая же динамика характера и для ДФО и ПФО. Для СЗФО большую значимость играет причина неосведомленности в вопросах законодательной защиты прав потерпевшего от такого рода преступлений (17,74 %), боязнь мести со стороны обидчиков занимает только третью строчку (17,51 %). Для СКФО первостепенной причиной является страх мести со стороны обидчиков (28,22 %), для ЮФО в качестве первостепенной отмечена проблема неосведомленности в вопросах законодательной защиты против преступлений (29,23 %), боязнь мести со стороны обидчиков (23,85 %).

Как отметила часть сотрудников (2,86 %), большую роль в нежелании лица сообщать о факте совершенного в отношении него преступления играет равнодушие окружающих, отсутствие потенциальных свидетелей, невозможность для жертвы оглашения этого факта и оказания сопротивления. Это в значительной мере служит условием для повышения уровня латентности рассматриваемых преступлений, что, в свою очередь, приводит к минимизации значимости степени общественной опасности таких преступлений, вселяет уверенность в безнаказанность лиц, их совершающих, их недоказуемость.

При отсутствии адекватной защиты общества от подобного рода насилия снижается уровень доверия граждан к правоохранительным и государственным органам. В рамках социологического исследования, проведенного 21-24 марта 2014 года фондом «Общественный вердикт» (по репрезентативной выборке населения России в количестве 1603 человека в возрасте от 18 лет и старше), произведена оценка динамики отношения граждан России к работе полиции. Так, деятельностью полиции удовлетворены около 43 % граждан, 40 % граждан недовольны качеством работы полиции; о неспособности защитить граждан от преступных посягательств заявили 47 % опрошенных, 38 % считают, что полиция сможет их защитить. Около 47 % граждан не доверяют полиции, 4,8 % уверенно доверяют, 37 % испытывают склонность к доверию полиции. Чувство симпатии к полицейским испытывают только 10 % опрошенных, доверие - 9 %, уважение - 25 %, испытывают антипатию - 16 %, опасение и страх к сотрудникам полиции испытывают 13 % граждан[49].

Для сравнения: аналогичный опрос, проведенный в 2010 году, показал, что более половины россиян (60 %) не верят в то, что сотрудники МВД России способны защитить гражданина и его семью от преступников. Оказавшись свидетелем преступления (избиения, ограбления, кражи и других правонарушений), каждый десятый не стал бы вызывать милицию, 79 % граждан, скорее всего, милицию бы вызвали[50].

Наиболее низкие показатели доверия к полиции, в рамках проведенного исследования, отмечены в Дальневосточном, Северо-Кавказском, Центральном, Северо-Западном федеральных округах, лучше относятся к полиции в Уральском и Поволжском федеральных округах.

Причины субъективного характера:

Данные преступления не рассматриваются как серьезная проблема. В результате - отсутствие реагирования на такие преступления и их расследования (28 %).

Отсутствует достаточный опыт для выявления и расследования данных преступных деяний, а также базовые (фундаментальные) знания по религиоведению как неотъемлемого условия успешного противодействия таким преступлениям (30 %).

Отсутствуют достаточные навыки и знания сотрудников правоохранительных органов, способных компетентно и объективно решить возникшую проблему в ситуации нарушения (ограничения) прав граждан в данной сфере (22 %).

Имеют место проблемы, возникающие при идентификации истинных (религиозных) мотивов преступного поведения лиц (31 %).

Достаточно часто сотрудники ОВД не желают признавать факт возможного совершения преступления на почве религиозной ненависти, не предпринимают действий к расследованию такого рода преступлений (21 %).

Учитывая изложенное, автор пришел к следующим выводам.

К специфическим причинам, способствующим совершению преступлений, посягающих на свободу совести, относятся: размывание религиозных традиций, возрастание количества новых религиозных организаций в обществе, этнорелигиозные противоречия, отсутствие межконфессионального диалога (закрытость отдельных религиозных организаций), распространение идеологий нетрадиционных религиозных организаций. Проведенное автором исследование позволило выявить индивидуальные причины совершения рассматриваемых преступлений, которые непосредственно связаны с нравственно

психологическими особенностями преступников. К ним относятся: фанатичное следование религиозным догмам, религиозный фанатизм, психические недостатки личности и др. Экспертный опрос показал, что среди причин, связанных с деятельностью правоохранительных органов, наиболее значимыми являются: сложный процесс выявления и сбора доказательств, сложность квалификации преступного деяния в качестве преступления, посягающего на свободу совести, отсутствие надлежащего внутриведомственного и межведомственного

взаимодействия, проблемы установления истинных (религиозных) мотивов преступного поведения лиц; отсутствие достаточного опыта и базовых знаний по религиоведению, по вопросам предотвращения и разрешения конфликтов, возникающих на религиозной почве и др.

Условиями их совершения являются: утрата официальными властями или известными религиозными деятелями авторитета, кризис идеологии на фоне общего уровня невежества населения в области религиозных знаний, изменение религии и национального состава населения России, многократное увеличение как зарегистрированных, так и незарегистрированных религиозных организаций и течений; отсутствие и неполнота статистических данных в системе МВД России, отражающих действительную ситуацию, связанную с преступлениями, посягающими на свободу совести, в том числе дефицит информации о деятельности ОВД по их выявлению, расследованию и противодействию, что в совокупности не позволяет взаимодействовать в этом направлении с религиозными организациями правоохранительным органам системно и комплексно.