В 50-х гг. XIX в. начался процесс, известный под общим названием «краснокрестное движение»[1], послуживший началу формирования международного гуманитарного права (МГП). Следует подчеркнуть: само МГП не означает (ни прямо, ни косвенно) признания правомерности войны как таковой; его целью является облегчение участи лиц, вовлечённых в вооружённые конфликты[2] (международные вооружённые конфликты и вооружённые конфликты немеждународного характера), и максимальное ограждение от их последствий гражданского населения и других лиц, непосредственно не принимающих участия в вооружённых конфликтах[3].

В результате проведения по инициативе России мирных конференций в Гааге в 1899 и 1907 гг. и принятия на них конвенций и деклараций, проблемы, связанные с последствиями войны, были отделены от проблем, касающихся самой войны, подлежащей международно-правовой квалификации и ограничению в международно-правовых рамках. В целом, обе Гаагские конференции мира кодифицировали законы войны в смысле jus in bello (право войны), не касаясь jus ad bellum (право на войну). Следует отметить, что из 14 конвенций и деклараций, принятых на Гаагской конференции 1907 г., 12 конвенций посвящены праву войны, законам и обычаям войны. В концептуальном и практическом отношениях МГП способствовало и продолжает способствовать государствам и соответствующим международным межправительственным структурам сосредотачивать внимание на конкретных аспектах, связанных с квалификацией деяний участников вооружённых конфликтов в качестве неправомерных в условиях вооружённых конфликтов[4]. Важным вкладом Гаагских мирных конференций также следует назвать начало международного нормотворческого процесса по мирному разрешению международных споров, без которого невозможно на международно-правовом уровне продвинуть вопрос об ограничении применения силы в международных отношениях. Этот вклад Г аагских мирных конференций 1899 и 1907 гг.[5] ни в коей степени не умаляется тем обстоятельством, что Конвенция о мирном разрешении международных столкновений содержала лишь общий призыв к ограничению применения силы. Статья 1 Конвенции гласит: «С целью предупредить, по возможности, обращение к силе в отношениях между государствами, Договаривающиеся державы соглашаются прилагать все свои усилия к тому, чтобы обеспечить мирное решение международных несогласий»[6]. В Конвенции перечислены конкретные мирные средства разрешения споров, такие как добрые услуги, посредничество, международные следственные комиссии, международный третейский суд. Подчеркнём, что в Конвенции речь идёт о призыве, но не о юридическом обязательстве государств: в ней не установлена императивная форма запрещения войны как средство разрешения международных разногласий. Однако следует отметить, что в данной Конвенции впервые в истории международных отношений была предпринята попытка ограничить право государств на войну как средство разрешения международного разногласия. Другая Конвенция, принятая на Гаагской мирной конференции 1907 г. (также известная как Конвенция Драго-Портера), запретила государствам применять вооружённую силу против государства-должника в том случае, если это государство-должник соглашалось на третейское разбирательство и не уклонялось в дальнейшем от исполнения его решения.

Относительно МГП следует напомнить мнение проф. И.П. Блищенко о том, что законы и обычаи войны носят исключительный характер и не могут являться определяющими в развитии международного права[7].

В этот период наука международного права во многом сохраняла прежний подход к позитивному международному праву. Например, известный учёный Дионисио Анцило- тти (итал. - Dionisio Anzilotti, 1867-1950) утверждал, что международное право не может определить когда государство вправе вести войну, однако международное право может определить как государства должны вести войну. Иными словами, обращалось внимание не на вопрос о правомерности войны, а на правомерность ведения войны с точки зрения юридической оценки[8].

Отличительной чертой начала XX в. применительно к теме настоящего исследования являлось то, что впервые в истории международных отношений вопросы, связанные с войной и миром, стали не только объектом обсуждения послевоенной мирной конференции, которая всегда созывалась в прошлом после завершения масштабных военных действий, но и предметом деятельности постоянно действующей международной организации, отвечающей за состояние мира и безопасности на глобальном уровне, каковой являлась Лига Наций, созданная по результатам Парижской мирной конференции 1919 г.

Статут Лиги Наций не смог запретить агрессивную войну, но ограничивал право государств-членов сразу прибегать к войне и предусматривал в ст. 16 Статута санкции в отношении государств, которые нарушали эту установку. В этом контексте следует помнить о докладе Комиссии по вопросам ответственности за военные преступления, созданной на Парижской мирной конференции 1919 г. В этом докладе было зафиксировано положение о том, что «агрессивная война не может рассматриваться как акт, прямо противоречащий международному праву». В нём также было сказано, что «акт, вызвавший войну, не должен служить основанием для обвинения того, кто его совершил, и не может быть предметом судебного рассмотрения»[9].

В преамбуле Статута Лиги Наций говорилось о необходимости «принять некоторые обязательства не прибегать к войне». В ст. 10 Статута государства обязались «уважать и сохранять против всякого внешнего вторжения территориальную целость и существующую политическую независимость» всех государств - членов Лиги. В соответствии со ст. 11 Статута Лиги Наций, всякая война или угроза войны подпадала под внимание Лиги Наций, которая должна была «принять меры, способные действительным образом оградить мир Наций».

По существу, государства - члены Лиги Наций брали на себя обязательство не прибегать к войне до обращения к третейскому разбирательству либо к Совету или Ассамблее Лиги Наций и до истечения трёхмесячного срока после решения третейского суда или доклада Совета или Ассамблеи Лиги Наций (ст. 12). Таким образом, Статут Лиги Наций ограничивал применение силы в международных отношениях временными рамками, однако не запрещал её.

По п. 7 ст. 15 Статута, в том случае, если Совету не удавалось достигнуть принятия его доклада, государства - члены Лиги оставляли за собой право действовать так, как они считали необходимым для достижения справедливости.

Указанные положения Статута Лиги Наций как бы выделили два вида войны - законную и незаконную. На этом фоне положение ст. 16 Статута о санкциях против государства, прибегнувшего к войне, не имело какого-либо значения.

Положения Статута Лиги Наций, имевшие «половинчатый» характер, тем не менее способствовали разработке и принятию различных актов по проблемам войны. В частности, на Ассамблее Лиги Наций 28 сентября 1923 г. был принят проект Договора о взаимной помощи, разработанный Постоянной консультативной комиссией при Лиге Наций, в котором торжественно заявлялось о том, что «агрессивная война есть международное преступление» и каждое договаривающееся государство «обязуется, что ни одно из них не будет виновно в его совершении»[10]. В Декларации об агрессивных войнах, принятой Ассамблеей Лиги Наций 24 сентября 1927 г.[11], агрессивная война также квалифицировалась как «международное преступление». Хотя эти акты не вступили в силу, однако они повлияли на содержательную часть нормотворчества по ограничению и запрещению войны в международных отношениях. В этом контексте следует напомнить, что 2 октября

1924 г. Лига Наций одобрила Женевский протокол о мирном разрешении международных

322

споров .

Подписание пятнадцатью государствами 27 августа 1928 г. Договора об отказе от войны в качестве орудия национальной политики[12] [13] (так называемый Парижский пакт или Пакт Бриана-Келлога) являлось важным этапом процесса ограничения применения силы в международных отношениях на договорной международно-правовой основе. Статья 1 Пакта гласит: «Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно заявляют от имени своих народов по принадлежности, что они осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики». Статья 2 Пакта предусматривает обязательства Высоких Договаривающихся Сторон разрешать свои споры мирными средствами[14]. Пакт вступил в силу 24 июля 1929 г.

Следует подчеркнуть, что Парижский пакт 1928 г. впервые в истории международных отношений запретил агрессивную войну. При этом необходимо отметить два обстоятельства. Первое касается того, что Пакт не определил содержание понятия «агрессия». Второе обстоятельство выражается в том, что запрет Пакта не означал, что применение силы во всех случаях являлось незаконным, таким образом оставалось пространство для его субъективного толкования государствами[15]. В науке и практике международного права широко признан тот факт, что этот Пакт продолжает действовать и в настоящее время. С принятием этого Пакта была лишена оснований прежняя практика государств, выражавшаяся в объявлении противнику войны до её развязывания и тем самым её «ле- гализовывавшая», что также лишило оснований попытки оправдать агрессивную войну[16].

С принятием Парижского пакта 1928 г. в науке международного права обозначилась чёткая тенденция разделения учёных на две группы, придерживающиеся противоположных мнений: одна из них, включающая преимущественно отечественных, но и некоторых западных учёных, чётко выделяла в принципе ненападения императивную международно-правовую установку о запрещении агрессивной войны; другая группа учёных, преимущественно западных, не признавала коренных изменений в деле запрещения войны в международных отношениях с принятием Парижского пакта 1928 г. В подтверждение сказанного приведём подходы трёх видных учёных. Профессор И.И. Лукашук считал Парижский пакт 1928 г. «важным шагом в становлении принципа неприменения силы в качестве обычной нормы международного права»[17]. Профессор Г. Кельзен не видел в Договоре об отказе от войны в качестве орудия национальной политики каких-либо новых установок. Он констатировал: войну, которая является реакцией против нарушения международного права, т.е. средством, предпринимаемым для поддержания международного права, следует также рассматривать как инструмент международной политики[18]. Профессор А. Федросс, наоборот, признавал существенное изменение с принятием Парижского пакта 1928 г. в классической теории, согласно которой государство могло прибегать к войне в любом случае, когда его права нарушены другими государствами. Учёный однозначно считал, что Парижский пакт 1928 г. запретил агрессивную войну, т.е. войну, которую государство начинает первым[19]. Среди зарубежных учёных выделяются и те, кто не оспаривал установки Парижского пакта 1928 г. о запрещении агрессивной войны, однако указывал на то, что в нём отсутствовало положение о санкциях в связи с нарушением положений Пакта, и, следовательно, ставил под сомнение его эффектив-

ность[20].

В приговоре Нюрнбергского трибунала[21] в этом отношении, в частности, говорилось: «По мнению Трибунала, торжественный отказ от войны, как от инструмента национальной политики, с необходимостью предполагает, что такая война является беззаконной в соответствии с международным правом, и что те, кто планируют такую войну с её неизбежными и ужасными последствиями, действуя таким образом, совершают преступление. Война для разрешения международных противоречий, предпринятая в качестве инструмента национальной политики, с очевидностью включает агрессивную войну. Следовательно, подобная война в соответствии с Пактом является незаконной войной»[22].

Л. Оппенгейм оценивал Парижский пакт 1928 г. в качестве решающего фактора признания международного права особой системой права[23].

Если объединить высказывания отечественных учёных о Парижском пакте 1928 г., то получается следующее: Парижский пакт 1928 г. способствовал возникновению в международном праве двух принципов - принципа ненападения и принципа мирного разрешения международных споров. Подчёркивается их взаимосвязанность, утверждается, что их отсутствие в прошлом не приводило к запрещению войны, следовательно, положения Гаагских конвенций о мирном разрешении международных столкновений 1899 и 1907 гг. не могли привести к утверждению в международном праве принципа мирного разрешения международных споров. По мнению отечественных исследователей, это стало возможным только после принятия Парижского пакта 1928 г. Более того, по их мнению, принципы ненападения и мирного разрешения международных споров сыграли важную роль в становлении принципа уважения суверенитета государств: суверенитет наполнился качественно новым содержанием, в частности, вместо оправдания права на войну его важнейшим свойством стало запрещение войны. Не удивительно, что именно этот подход привёл к тому, что в международно-правовой литературе появилось множество высказываний, согласно которым невмешательство рассматривается в качестве важной стороны действия принципа уважения суверенитета. Также существуют утверждения, что Парижский пакт 1928 г. придал универсальность принципу невмешательства одного государства во внутренние дела другого государства. При этом подчёркивается, что по Парижскому пакту 1928 г. два принципа - ненападения и невмешательства - были связаны с отказом от использования вооружённой силы, однако эта связь имела временный характер. Лишь в Уставе ООН принцип ненападения чётко связан с отказом от применения любой силы в целях вмешательства, а принцип невмешательства - с отказом от иных форм вмешательства (например, политического). Таким образом, по Уставу ООН эти принципы получили самостоятельное юридическое содержание и значение с точки зрения современного международного права.

Наука и практика международного права до принятия Устава ООН признавали правомерным обращение государств к «принудительным мерам» или «мерам самопомощи, не доходившим до войны». Ф. Лист относил к мирным способам самопомощь, в том числе в виде применения насилия в форме «косвенного принуждения»[24]. Проф. Л. Оппенгейм также относил к принудительным средствам разрешения споров меры, применяемые одним государством с целью заставить другое государство согласиться на такое урегулирование спора, которое желательно первому государству[25]. Эти подходы подтверждали попытки западных учёных противопоставить войне принудительные меры и отнести последние к категории мирных средств разрешения международных споров[26]. К таким мерам относились меры по самопомощи, не доходящие до войны. К видам таких мер относились интервенция, репрессалии и самооборона. Нередко к ним причислялись и реторсии.

Период окончания Второй мировой войны сопровождался усилением идеологического противостояния на глобальном уровне среди союзников по антигитлеровской коалиции и пропагандой войны. Советский Союз настаивал на запрещении пропаганды войны на уровне международного права. В ответ на предложение о запрещении пропаганды войны представители западных государств стали ссылаться на свободу слова, якобы не позволяющую пресечь подобную преступную пропаганду[27]. Благодаря усилиям СССР 3 ноября 1947 г. ГА ООН приняла резолюцию, осудившую пропаганду войны[28]. Затем это положение было закреплено в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г.[29]

В процессе определения послевоенного миропорядка Советский Союз предлагал «создать специальную организацию защиты мира и обеспечения безопасности из представителей миролюбивых наций, дать в распоряжение руководящего органа этой организации минимально-необходимое количество вооружённых сил, потребное для предотвращения агрессии, и обязать эту организацию в случае необходимости применять без промедления эти вооружённые силы для предотвращения или ликвидации агрессии и наказания виновников агрессии»[30]. Частично эти идеи легли в основу создания ООН.

В 1974 г. Генеральная Ассамблея ООН одобрила резолюцию № 3314 (XXIX) «Определение агрессии»[31]. Данное в ней определение агрессии содержит перечень действий, квалифицируемых в качестве актов агрессии, независимо от того, имело ли место формальное объявление войны.

Согласно статье 1 Резолюции, «агрессией является применение вооружённой силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединённых Наций, как это установлено в настоящем определении».

Согласно статье 3, «любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учётом и в соответствии с положениями статьи 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии:

вторжение или нападение вооружённых сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы территории другого государства или части её;

бомбардировка вооружёнными силами государства территории другого государства или применение любого оружия государством против территории другого государства;

блокада портов или берегов государства вооружёнными силами другого государства;

нападение вооружёнными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы, или морские и воздушные флоты другого государства;

применение вооружённых сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращении действия соглашения;

действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства;

засылка государством или от имени государства вооружённых банд, групп, иррегулярных сил или наёмников, которые осуществляют акты применения вооружённой силы против другого государства, носящие столь серьёзный характер, что это равносильно перечисленным выше актам, или его значительное участие в них[32]».

На доктринальном уровне специалисты следующим образом группируют акты агрессии, квалифицируемые в резолюции ГА ООН № 3314 (XXIX) 1974 г.:

Вторжение или нападение вооружённых сил государства на территорию другого государства; любая военная оккупация, сколь бы кратковременной она ни была, если она явилась результатом вторжения или нападения. Это относится и к аннексии территории государства в результате применения силы.

Применение любого оружия одним государством против территории другого государства, даже если оно не сопровождается вторжением вооружённых сил.

Нападение вооружённых сил одного государства на вооружённые силы другого.

Применение вооружённых сил одного государства, находящихся по соглашению со страной пребывания на её территории, в нарушение условий такого соглашения.

Действия государства, позволяющего, чтобы предоставленная им в распоряжение другого государства территория использовалась последним для совершения актов агрессии.

Засылка государством вооружённых банд, групп, а также регулярных сил или наёмников на территорию другого государства в целях применения против него вооружённой силы[33].

Затрагивая вопрос о юридической силе резолюции № 3314 (XXIX), Международный Суд ООН в своём решении от 27 июня 1986 г. по делу «Никарагуа против США»[34] придал высокий правовой статус данной резолюции, квалифицировав её положения в качестве нормы международного обычного права.

В определении агрессии[35] указывается, на то, что никакие соображения любого характера (политические, экономические, военные и иные) не могут служить оправданием агрессии.

Из этого определения вытекают следующие выводы: а) как субъектом, так и объектом агрессии может быть только государство; б) приведённый перечень действий, представляющих собой акты агрессии, не является исчерпывающим. Из сказанного вытекает ещё один вывод: иные действия также могут быть квалифицированы в качестве акта агрессии, однако вправе это сделать только Совет Безопасности ООН, уполномоченный на это государствами - членами ООН на основе Устава ООН.

Министр иностранных дел СССР А.А. Громыко в письме в адрес Генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма от 22 сентября 1967 г. по поводу определения агрессии писал, что есть «грозное предупреждение силам агрессии и войны об их ответственности за нарушение международного мира»[36] [37]. По мнению проф. С.А. Малинина и проф. В.К. Собакина, определение агрессии выполняет функции в общем правовом механизме системы коллективной безопасности ООН, призванной, главным образом, не допускать развязывания новых воин . В науке международного права советского периода достаточно много писали об определении агрессии[38] и его значении для укрепления системы коллективной безопасности[39].

Согласно резолюции № 3314 (XXIX), преступление агрессии характеризуется как «наиболее серьёзная и опасная форма незаконного применения силы» в международных отношениях. Именно данное обстоятельство имел в виду Международный Суд ООН, который в своём решении по делу «Никарагуа против США» констатировал, что в настоящее время имеется общее согласие относительно тех актов, которые могут быть квалифицированы Советом Безопасности ООН в качестве «вооружённого нападения» на основе ст. 39 Устава ООН. В этом контексте следует отметить, что Совет Безопасности ООН на основе своих резолюций № 731 (1992 г.), № 1044 (1996 г.), № 1189 (1998 г.), 1269 (1999 г.) и № 1267 (2000 г.) заложил основу для консенсуса в пользу расширения понятия «самооборона» путём квалификации различных акций негосударственных субъектов (nonstate actors) в качестве «вооружённого нападения», что прямо не вытекает из резолюции № 3314 (XXIX) об определении агрессии.

Совет Безопасности ООН на основе своей резолюции 1368 (2001), принятой 12 сентября 2001 г., признал деяние в виде террористического нападения, угрожающего международному миру и безопасности и совершённого не государством, в качестве акта агрессии. В п. 1 резолюции 1368 (2001) СБ ООН «безоговорочно осуждает самым решительным образом ужасные террористические нападения, которые были совершены 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, Вашингтоне (округ Колумбия) и Пенсильвании, и считает такие действия, как и любой акт международного терроризма, угрозой для международного мира и безопасности»[40]. На деле подразумевалась террористическая организация «Аль-Каида» (запрещена в Российской Федерации на основании решения Верховного Суда Российской Федерации от 14.02.2003 № ГКПИ 03 116, которое вступило в силу 04.03.2003 г.[41]).

В п. 3 резолюции 1368 (2001) подчёркивается, что «те, кто оказывал помощь исполнителям, организаторам и спонсорам этих актов, поддерживал или укрывал их, понесут ответственность за это»[42].

«Будучи преисполнен решимости всеми средствами бороться с угрозами для международного мира и безопасности, вызываемыми террористическими актами»[43], СБ ООН подтвердил неотъемлемое право на индивидуальную или коллективную самооборону в соответствии с Уставом ООН. И власти США заявили, что они вправе применять вооружённую силу против террористических организаций и поддерживающих их государств в порядке осуществления права на самооборону. На этом основании была осуществлена военная акция США и их союзников против Афганистана в 2001 г. в виду того, что террористическая организация «Аль-Каида» (запрещена в Российской Федерации на основании решения Верховного Суда Российской Федерации от 14.02.2003 № ГКПИ 03 116, которое вступило в силу 04.03.2003 г.[44]) поддерживалась движением «Талибан» (запрещено в Российской Федерации на основании решения Верховного Суда Российской Федерации от 14.02.2003 № ГКПИ 03 116, которое вступило в силу 04.03.2003 г.[45]). По замечанию проф. И.И. Лукашука, «такое понимаемое право на самооборону не встретило протеста со стороны международного сообщества»[46].

В этом контексте следует также привести мнение проф. В.С. Котляра, который считает, что «расширяя рамки понятий “вооружённое нападение” и “право на самооборону”, Совет Безопасности действовал в полном соответствии с определением Международного Суда, высшей юридической инстанции системы ООН»[47]. Имеется в виду позиция Суда, отражённая в его решении по делу «Никарагуа против США».

Логически завершая рассмотрение процесса международно-правового запрещения агрессивной войны[48] в международных отношениях следует добавить, что на дипломатической конференции полномочных представителей 160 государств, проведённой под эгидой ООН в Риме 17 июля 1998 г., был принят Статут Международного уголовного суда (МУС), который вступил в силу 1 июля 2002 г. В соответствии с п. 1 ст. 5 Статута, юрисдикция МУС «ограничивается самыми серьёзными преступлениями, вызывающими озабоченность всего международного сообщества»[49]. Таковыми являются: преступление геноцида, преступления против человечности, военные преступления и преступление агрессии. Согласно п. 2 ст. 5 Статута, «Суд осуществляет юрисдикцию в отношении преступления агрессии, как только будет принято в соответствии со статьями 121 и 123 положение, содержащее определение этого преступления и излагающее условия, в которых Суд осуществляет юрисдикцию касательно этого преступления»[50]. В ст. 123 Статута

МУС говорится о том, что по истечении семи лет после вступления Статута в силу Генеральный секретарь ООН созывает Конференцию по обзору для рассмотрения любых поправок к Статуту. В действительности такая конференция состоялась не через семь, а через восемь лет после вступления Статута в силу в 2002 г.

По итогам Конференции по обзору Римского статута МУС, которая проходила в г. Кампала (Уганда) с 31 мая по 11 июня 2010 г., был принят доклад Рабочей группы по преступлению агрессии. Также на итоговом заседании Конференция приняла резолюцию RC/Res.6, согласно которой в него включается определение преступления агрессии и условия, при которых МУС может осуществлять юрисдикцию в отношении этого преступления. Однако фактическое осуществление юрисдикции зависит от решения, которое будет принято после 1 января 2017 г. таким же большинством государств-участников, которое требуется для принятия поправок к Статуту, и по истечении одного года со дня ратификации или принятия поправок 30 государствами-участниками в зависимости от того, что произойдёт раньше. По состоянию на март 2017 г. 32 государства - участника Статута МУС ратифицировали поправки. Палестина стала 30-м государством-участни- ком, ратифицировавшим поправки к Статуту 26 июня 2016 г. Таким образом, если считать ратификацию Палестиной поправок достаточным фактом выполнения условия вступления изменений в силу, тогда можно ожидать, что поправки к Статуту МУС вступят в силу после 26 июня 2017 г. Этой же резолюцией RC/Res.6 Конференция приняла поправки к элементам преступлений, касающимся преступления агрессии, а также положения о понимании в отношении поправок, касающихся преступления агрессии.

Конференция положила в основу определение преступления агрессии резолюцию 3314 (XXIX) ГА ООН от 14 декабря 1974 г. и в этом контексте решила квалифицировать как агрессию преступление, совершенное политическим или военным руководителем, которое с учётом его характера, тяжести и масштабов представляет собой явное нарушение Устава ООН. В результате данное определение агрессии включено в ст. 8-бис Статута МУС.

В отношении преступления агрессии в ст. 15-бис Статута МУС предусмотрена передача ситуации государством proprio motu, а в ст. 15-тер предусмотрена передача ситуации Советом Безопасности ООН. Что касается осуществления юрисдикции Судом, то на конференции было принято решение, что ситуация, в рамках которой, как представляется, был совершён акт агрессии, может быть передана Суду Советом Безопасности, действующим в соответствии с главой VII Устава ООН, независимо от того, участвуют ли в такой передаче государства-участники или государства, не являющиеся участниками. Кроме того, признавая роль Совета Безопасности в определении наличии акта агрессии, Конференция решила уполномочить Прокурора в отсутствие такого определения начинать расследование по своей собственной инициативе или по просьбе какого-либо государства- участника. Однако для того, чтобы сделать это, Прокурору необходимо будет предварительно получить разрешение от Отдела предварительного производства Суда. Кроме того, в таких обстоятельствах Суд не будет наделён юрисдикцией в отношении преступлений агрессии, совершенных на территории государств, не являющихся участниками, или их гражданами, или в отношении государств-участников, которые заявили, что они не принимают юрисдикцию Суда в отношении преступления агрессии.

Суд может, в соответствии со ст. 12, осуществлять юрисдикцию в отношении преступления агрессии, проистекающего из акта агрессии, совершенного государством- участником, если только государство-участник ранее не заявило о непризнании такой юрисдикции путём направления соответствующего заявления Секретарю. Отзыв подобной декларации может быть осуществлён в любое время и должен быть рассмотрен госу- дарством-участником в течение трёх лет. В отношении государства, не являющегося участником Римского статута, Суд не будет осуществлять свою юрисдикцию по преступлению агрессии, совершенному гражданами этого государства или на его территории.

Были сделаны заявления государств-участников с объяснением позиций до принятия резолюции RC/Res.6 о преступлении агрессии. В частности, Россия заявила, что «консенсусное решение, содержащееся ... как в ст. 15-бис, так и ст. 15-тер, будет осуществляться на практике в полном соответствии с Уставом Организации Объединённых Наций».

К сожалению, действующие структуры МУС не учитывают позиции государств по новым положениям Статута, внесённым Кампальской конференцией 2010 г. Вместе с тем, пренебрежение важными и одновременно «чувствительными» аспектами для суверенных государств, заявивших о своих намерениях присоединиться к Статуту МУС, которое прослеживается в деятельности нынешнего Прокурора МУС, вынудило, например, Российскую Федерацию на уровне Президента России заявить об отказе России от ратификации Статута МУС, если подобная политика со стороны Прокурора МУС будет продолжена.

В заключение следует отметить, что в определении агрессии решающую роль сыграли советские предложения. Проф. Г.И. Тункин по этому поводу писал, что советское определение агрессии, нашедшее юридическое закрепление ещё в Конвенциях 1933 г., «было признано наиболее авторитетным определением; ссылки на него можно найти в любом солидном курсе международного права»[51].

[1] В России в период Крымской войны существовала Крестовоздвиженская община сестёр милосердия; благодаря Анри Дюнану, автору книги «Воспоминания о битве при Солферино», который был участником этого сражения, в 1863 г. был образован Международный Комитет Красного Креста.

[2] См.: Волова Л.И. Использование норм международного гуманитарного права для усиления защиты жертв современных вооружённых конфликтов // Российский ежегодник международного права, 2013. Специальный выпуск. СПб.: СКФ «Россия - Нева», 2014. С. 252-263.

[3] См.: Блищенко И.П. Обычное оружие и международное право. М.: Международные отношения, 1984.

[4] См.: КотляровИ.И. Международное гуманитарное право: учебник. З-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012.

[5] См.: Воронин Е.Р. К 170-летию со дня рождения профессора Ф.Ф. Мартенса (1845-1909) // Московский журнал международного права. 2015. № 3 (99). С. 24-36; Валеев Р.М. Роль России в проведении Гаагских конференции мира // История государства и права. 2009. № 12. С. 2-5; Валеев Р.М. Роль России в проведении Гаагских конференции мира // История государства и права. 2009. № 13. С. 2-7.

[6] Международное право в избранных документах. Т. 2 / Сост.: Моджорян Л.А., Собакин В.К.; Отв. ред.: Дурденев- ский В.Н. М.: Изд-во ИМО, 1957. С. 248.

[7] См.: Блищенко И.П. К вопросу об определении современного международного права // Вопросы теории и практики международного права. М.: Издательство ИМО, 1959. С. 159.

[8] См.: Анцилотти Д. Курс международного права. Том 1. Введение - Общая теория / Пер. с итал. А.Л. Саккети, Э.М. Фабрикова. Под ред. Д.Б. Левина. М.: Изд-во иностр. литературы, 1961. С. 406.

[9] Commission on the Responsibility of the Authors of the War and on Enforcement of Penalties // American Journal of International Law. 1920. Vol. 14. P. 118.

[10] League of Nations Official Journal. Records of the Fourth Assembly. Plenary Meetings. P. 403.

[11] См.: 1927 Declaration Concerning Wars of Aggression [Эл. ресурс]. Режим доступа: http://digital.library.northwest- ern.edu/league/le000045.pdf (дата обращения: 01 февраля 2017 г.).

[12] См.: 1924 Protocol for the Pacific Settlement of International Disputes [Эл. ресурс]. Режим доступа: http://digital.library.northwestern.edu/league/le000016.pdf (дата обращения: 01 февраля 2017 г.).

[13] Договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики от 27 августа 1928 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключённых СССР с иностранными государствами. Вып. V. М., 1930. С. 5-8.

[14] Международное право в избранных документах. Т. 3 / Сост.: Моджорян Л.А., Собакин В.К.; Отв. ред.: Дурденев- ский В.Н. М.: Изд-во ИМО, 1957. С. 4.

[15] См.: DetterI. The Law of War. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2004. P. 9.

[16] См.: Там же. Р. 10.

[17] Лукашук И.И. Международное право: Общая часть. Изд. 3-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 300.

[18] См.: Kelsen H. Principles of International Law. New York: Rinehart & Company, 1952. P. 38.

[19] Фердросс А. Международное право. Перевод с немецкого / Под ред.: Тункин Г.И. (Предисл.); Пер.: Кублицкий Ф.А., Нарышкина Р.Л. М.: Изд. иностр. литературы, 1959. С. 426.

[20] См., например: QuintanaL.M.M. Tratado de derecho internacional. T. II. Buenos Aires, 1963. P. 401.

[21] См.: Нюрнбергский процесс: в 2-х т. Т. II. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1954. С. 943-1108.

[22] См.: Там же. С. 950.

[23] См.: Оппенгейм Л. Международное право. Т. 2, полут. 1. М.: Иностр. лит., 1949. С. 217.

[24] См.: Лист Ф. Международное право в систематическом изложении. Юрьев, 1917.

[25] См.: Оппенгейм Л. Международное право. Т. 2, полут. 1. М.: Иностр. лит., 1949. С. 157.

[26] См.: SchwebelS.M. Aggression, Intervention and Self-Defence in Modern International Law // Recueil des cours. 1972. Vol. 136. P. 411-497.

[27] См.: Морозов Г.И. К вопросу об ответственности за пропаганду войны // Советский ежегодник международного права. 1959. М., 1960. С. 312-313.

[28] См.: Международное право в избранных документах. Т. 3 / Сост.: Моджорян Л.А., Собакин В.К.; Отв. ред.: Дур- деневский В.Н. М.: Изд-во ИМО, 1957. С. 8.

[29] См.: Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН «Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Международный пакт о гражданских и политических правах и Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах» от 16 декабря 1966 г. // Док. ООН A/RES/2200 (XXI).

[30] Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1947. С. 167-168.

[31] См.: Док. ООН A/RES/3314(XXIX).

[32] Действующее международное право (избранные документы): Уч. пособие для вузов / сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М.: Изд-во МАМП, 2002. С. 457.

[33] См.: Лукашук И.И. Международное право: Общая часть. Изд.3-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 301.

[34] Case Concerning the Military and Paramilitary Activities in and Against Nicaragua (Nicaragua v. United States of America), Judgment of 27 June 1986 // ICJ Reports, 1986. P. 14-150.

[35] См.: Малахова О.В. Агрессия как преступление по международному и национальному уголовному праву: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 / Малахова Ольга Валерьевна. Ставрополь, 2003. 166 с.

[36] Док. ООН А/6833 от 22 сентября 1967 г.

[37] См.: Малинин С.А. Правовые основы разоружения. Л.: Издательство Ленинградского университета, 1966. С. 14; Собакин В.К. Коллективная безопасность - гарантия мирного сосуществования. М.: Изд. ИМО, 1962. С. 84-85.

[38] См.: Гришин М.Д. Советское определение понятия агрессии и его значение для сохранения международного мира и безопасности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Гришин М.Д. М., 1955. 16 с.; Бахов А.С., Багинян К.А. Агрессия - тягчайшее международное преступление (к вопросу об определении агрессии). М.: Изд-во АН СССР, 1955.

[39] См., например: Буланенков В. Т., Ильин Ю.Д. К разработке международно-правового определения агрессии // Советское государство и право. 1974. № 2. С. 78-83; ЛевинД.Б. Международное право и сохранение мира. М.: Международные отношения, 1971; Бахов А. С., Багинян К.А. Агрессия - тягчайшее международное преступление (к вопросу об определении агрессии). М.: Изд-во АН СССР, 1955.

[40] Док. ООН S/RES/1368 (2001).

[41] Единый федеральный список организаций, в том числе иностранных и международных организаций, признанных в соответствии с законодательством Российской Федерации террористическими // Официальный сайт Федеральной службы безопасности Российской Федерации. [Эл. ресурс]. Режим доступа: http://www.fsb.ru/fsb/npd/terror.htm (дата обращения: 07.11.2016 г.).

[42] Док. ООН S/RES/1368 (2001).

[43] Док. ООН S/RES/1368 (2001).

[44] Единый федеральный список организаций, в том числе иностранных и международных организаций, признан

в соответствии с законодательством Российской Федерации террористическими // Официальный сайт Федеральной службы безопасности Российской Федерации. [Эл. ресурс]. Режим доступа:

http://www.fsb.ru/fsb/npd/terror.htm (дата обращения: 07.11.2016 г.).

[45] Единый федеральный список организаций, в том числе иностранных и международных организаций, признан

в соответствии с законодательством Российской Федерации террористическими // Официальный сайт Федеральной службы безопасности Российской Федерации. [Эл. ресурс]. Режим доступа:

http://www.fsb.ru/fsb/npd/terror.htm (дата обращения: 07.11.2016 г.).

[46] ЛукашукИ.И. Международное право: Общая часть. Изд.3-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 302.

[47] Котляр В.С. Международное право и современные стратегические концепции США и НАТО: автореф. дис. ... доктора юрид. наук: 12.00.10 / Котляр Владимир Семёнович. М.: 2007. С. 24.

[48] См.: Бондаренко О.С. Международный опыт разработки и использования правил применения силы // Военноюридический журнал. 2010. № 2. С. 23-25.

[49] Международный уголовный суд (сборник документов). Казань: Центр инновационных технологий, 2004. С. 9.

[50] Там же. С. 9.

[51] Тункин Г.И. Советское определение агрессии в ООН // Советское государство и право. 1953. № 2-3. С. 91.