Определению степени социально-юридической обусловленности уголовно-правового противодействия публичным призывам к совершению противоправных действий во многом могут послужить результаты

компаративного исследования зарубежного уголовного законодательства. Сравнение существующих отечественных предписаний в рассматриваемой сфере с соответствующими положениями иностранного уголовного права позволяет объективно оценить уровень качества их построения, объём возможного и необходимого охвата общественных отношений. Анализ зарубежного уголовного законодательства выступает предпосылкой не

только для критического осмысления положений российского уголовного законодательства об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий, но и для разработки перспективных направлений его совершенствования, путей повышения эффективности.

к нормам уголовного права иностранных государств диктует необходимость изначального определения методологической классификации зарубежного уголовного законодательства. В теории уголовного права

традиционно используется градация, основанная на типах правовых систем различных государств (романо-германская, англо-саксонская). Однако в современных условиях трансформации и зачастую сближения типов

правовых систем данный классификационный критерий уже не всегда может быть полностью выдержан. Именно поэтому на сегодняшний день такой подход к систематизации не является единственным. Во многих научных трудах по уголовному праву последних десятилетий сравнительно-правовое исследование базируется на условном подразделении изучаемых нормативно-правовых актов на уголовное законодательство стран ближнего и дальнего зарубежья. Объясняется это, прежде всего, тем, что

законодательство государств ближнего зарубежья (куда входят УК стран бывшего СССР) имеет ряд общих с УК РФ характеристик в части подхода к построению уголовного закона, формулирования его предписаний. В свою очередь, уголовное законодательство государств дальнего зарубежья, как правило, имеет кардинальные отличия по этим моментам с российским уголовным законом.

Беря за основу вторую условную классификацию уголовных законов зарубежных стран, считаем целесообразным рассмотреть в первую очередь результаты компаративного анализа уголовно-правовых норм об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий в государствах ближнего зарубежья.

Следует отметить, что ввиду известной исторической преемственности в уголовных кодексах стран постсоветского пространства зачастую воспроизведены положения, аналогичные соответствующим отечественным нормам. Например, в УК Азербайджанской Республики предписание об ответственности за публичные призывы к терроризму (ст. 214-2) не имеет своей специфики, а нормы об ответственности за призывы к массовым беспорядкам, а равно призывы к насилию над гражданами (ст. 220), а также за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны (ст. 101) практически идентичны российским ч. 3 ст. 212 и соответственно ст. 354 УК.[1] Преимущественно подобный подход реализован и в УК Кыргызской Республики (ст.ст. 226-3, 233)[2], УК Республики Молдова (ч. 3 ст. 285)[3], УК Республики Узбекистан (ст. 150)[4], УК Туркменистана (ст.ст. 167, 175)[5].

Вместе с тем, во многих странах ближнего зарубежья в современном уголовном законодательстве оформлен несколько иной подход к

установлению ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий. Так, уголовно наказуемым по законодательству Республики Казахстан, наряду с призывами к совершению акта терроризма, признаётся пропаганда таких действий (ст. 256). Тем самым казахстанский законодатель, на наш взгляд, несколько расширил пределы криминализации данного деяния за счёт указания не только на публичные призывы, но и на пропаганду терроризма.

В качестве квалифицирующих обстоятельств данного преступления в законе закреплено совершение этих действий лицом с использованием своего служебного положения либо лидером общественного объединения, либо с использованием средств массовой информации или информационнокоммуникационных сетей, либо группой лиц или группой лиц по предварительному сговору.20

Обращает на себя внимание тот факт, что в УК Республики Казахстан произведена более широкая, в сравнении с УК РФ, дифференциация ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности. При этом думается, что закрепление обозначенных квалифицирующих признаков в рассматриваемой норме является вполне оправданным, поскольку перечисленные обстоятельства существенно повышают уровень общественной опасности такого призыва.

Нормы таджикского УК об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности характеризуются относительно строгим перечнем деяний, призывы к которым образуют данный состав преступления. Так, в силу ч. 1 ст. 179 (3) УК Республики Таджикистан ответственность влекут публичные призывы к совершению

~ .. 21 преступлении, предусмотренных определенными статьями этого закона

(преступления террористической направленности).

Особенность данной нормы состоит в том, что законодатель Республики Таджикистан при её формулировании отказался от такой относительно оценочной категории как «террористическая деятельность». С одной стороны, этот подход может рассматриваться как стремление к формализации положений уголовного законодательства, что отчасти облегчает правоприменительную деятельность. Но, с другой стороны, по нашему мнению, такое положение вещей несколько усложняет восприятие этого предписания гражданами страны. И это негативно сказывается на уровне эффективности предупредительной функции уголовного закона.

В уголовном законодательстве Украины норма об ответственности за публичные призывы к массовым беспорядкам выделена в отдельную ст. 295, диспозиция которой гласит: «Публичные призывы к погромам, поджогам, уничтожению имущества, захвату зданий или сооружений, насильственному выселению граждан, угрожающие общественному порядку, а также

распространение, изготовление либо хранение с целью распространения

22

материалов такого содержания» .

Анализируя данную норму, необходимо выделить два основных момента в контексте проводимого нами сравнительно-правового

исследования. Во-первых, в отличие от ч. 3 ст. 212 УК РФ, в ст. 295 УК Украины указывается на публичные призывы к погромам, поджогам и т.д. В то время, как в ч. 3 ст. 212 УК РФ используется формулировка «призывы к массовым беспорядкам, предусмотренным частью первой настоящей статьи, или к участию в них». В условиях отсутствия чёткого определения в ч. 1 [6] [7] ст. 212 УК РФ понятия массовых беспорядков, более предпочтительной видится конструкция, использованная в ст. 295 УК Украины.

Во-вторых, украинский законодатель одним из криминообразующих признаков рассматриваемого преступления закрепил тот факт, что соответствующие призывы должны угрожать общественному порядку. И, хотя данный признак и является исключительно оценочным, его наличие в определённой степени сужает круг деяний, которые могут подпадать под признаки ст. 295 УК Украины. Представляется, что этот аспект небезоснователен.

Обращает на себя внимание ст. 179 УК Республики Казахстан, где вместе с ответственностью за действия, направленные на насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции Республики Казахстан либо насильственное изменение конституционного строя Республики Казахстан, установлена ответственность за пропаганду или публичные призывы к насильственному захвату власти или насильственному удержанию власти в нарушение Конституции Республики Казахстан, подрыву безопасности государства либо насильственному изменению конституционного строя Республики Казахстан.

Квалифицирующие признаки данного преступления аналогичны соответствующим в ст. 180 УК Республики Казахстан.[8]

Как известно, схожие предписания ранее содержались в ст. 280 УК РФ. Казахстанский законодатель не пошёл по пути установления обобщённых уголовно-правовых запретов на публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности по примеру УК РФ (в редакции до 25 июля 2002 г.).

В УК Кыргызской Республики также не установлена ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, как это предусмотрено в отечественном уголовном законодательстве. Однако криминальными являются «публичные призывы к насильственному захвату власти или насильственному изменению конституционного строя» (ст. 297).[9] Такой же подход использован в УК Украины (ст. 109)[10], УК Республики Узбекистан (ст. 159)[11] [12].

По УК Республики Молдова публичные призывы к осуществлению экстремистских действий являются альтернативным деянием в составе возбуждения ненависти либо вражды. Так, в диспозиции ст. 346 УК Республики Молдова регламентированы следующие положения: «умышленные действия, публичные призывы, в том числе через печатные и электронные средства массовой информации, направленные на разжигание национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, дифференциации или розни, на унижение национальной чести и достоинства, а равно прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной,

~ ~ ~ 27

этнической, расовой или религиозной принадлежности, наказываются ...».

Таким путём молдавский законодатель фактически объединил уголовно- правовые запреты на публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и на возбуждение ненависти либо вражды в рамках одной структурной единицы УК. В российском уголовном законодательстве указанные предписания установлены, соответственно ст. 280 и ст. 282 УК РФ. При этом ввиду их очевидной схожести правоприменитель зачастую испытывает сложности в вопросе их разграничения между собой. Что же касается обывателя, рядового гражданина, не являющегося юристом, то понимание разницы между рассматриваемыми преступлениями ещё более затруднительно. На наш взгляд, подход, реализованный в УК Республики Молдавия в анализируемом ракурсе, заслуживает поддержки, поскольку в его основе лежат довольно весомые социально-правовые основания.

Аналогом отечественной нормы об ответственности за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, (ст. 280 1 УК РФ) в УК Республики Казахстан является ст. 180 (Сепаратистская деятельность). В диспозиции ч. 1 ст. 180 УК Республики Казахстан закреплены следующие положения: «Пропаганда или публичные призывы к нарушению унитарности и целостности Республики Казахстан, неприкосновенности и неотчуждаемости её территории либо дезинтеграции государства, а равно изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов такого содержания». В качестве квалифицирующих обстоятельств данного преступления в законе закреплены признаки, установленные в ч. 2 ст. 256 УК Республики Казахстан.28

Примечательно, что фактическая реализация действий, призыв к которым влечёт ответственность по ч. 1 ст. 180 УК Республики Казахстан, образует состав преступления, предусмотренный в этой же статье анализируемого уголовного закона, в ч. 3.

Здесь, как и в ранее рассмотренной ст. 256 УК Республики Казахстан, наказуемой является, наряду с публичными призывами, пропаганда соответствующих действий. Кроме того, если в ст. 2801 УК РФ указывается лишь на призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, то в ч. 1 ст. 180 УК Республики Казахстан криминальными являются также публичные призывы и пропаганда нарушения унитарности Республики Казахстан, неприкосновенности и неотчуждаемости её территории либо дезинтеграции государства. В то же время, наличие перечисленных дополнительных признаков вряд ли можно расценивать в качестве достоинства анализируемой уголовно-правовой нормы. В целом они, так или иначе, связаны с территориальной целостностью государства, его конституционным строем.

В ст. 110 УК Украины также регламентирована ответственность за посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины. При этом в данной норме содержатся следующие положения: «Умышленные действия, совершённые с целью изменения границ территории или государственной границы Украины в нарушение порядка, установленного Конституцией Украины, а также публичные призывы или распространение материалов с призывами к совершению таких действий,

29

наказываются ...» .

Весьма необычными являются квалифицирующие признаки анализируемого преступления по УК Украины. Так, наряду с фактом совершения этого преступления представителем власти, повторно, или по предварительному сговору группой лиц, ответственность отягчается, если

данное деяние сопряжено с разжиганием национальной либо религиозной вражды (ч. 2 ст. 110).[13]

Необходимо подчеркнуть, что в нормах украинского уголовного законодательства об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий, помимо запретов на собственно призывы, содержатся предписания о наказуемости распространения материалов с призывами к совершению таких действий (ст.ст. 110, 258-2 и др.).[14] Подобный момент прослеживается и в рассмотренных выше нормах казахстанского уголовного законодательства.

По нашему мнению, наличие таких признаков является избыточным, поскольку распространение материалов с призывами, по сути это разновидность публичных призывов к совершению противоправных действий. Другое дело ч. 1 ст. 180 УК Республики Казахстан, где наказуемым признаётся не только распространение таких материалов, но и их изготовление, а также хранение с целью распространения.

Уникальная в сравнении с УК РФ норма регламентирована ст. 183 УК Республики Казахстан «Дача разрешения на публикацию в средствах массовой информации экстремистских материалов», которой поставлена под запрет, в том числе «дача разрешения на публикацию в печати и других средствах массовой информации сведений и материалов, ... содержащих призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти, подрыву безопасности государства или насильственному изменению конституционного строя, а равно нарушению территориальной целостности Республики Казахстан»[15].

Дело в том, что таким образом казахстанский законодатель снял определённые проблемы квалификации публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности (в понимании таковых в УК РФ). В теории и практике российского уголовного права ведутся дискуссии на предмет квалификации действий выпускающих редакторов средств массовой информации, дающих разрешение на публикацию материалов, содержащих призывы к осуществлению экстремистской деятельности.

В силу требований норм международного права, в подавляющем большинстве стран ближнего зарубежья, как и в УК РФ, публичные призывы к развязыванию агрессивной войны традиционно образуют соответствующий состав преступления. При этом в УК Республики Казахстан уголовную ответственность влекут не только публичные призывы к развязыванию агрессивной войны, но и пропаганда агрессивной войны (ст. 161).[16] Как выше мы отмечали, криминализация пропаганды вместе с публичными призывами является характерной для современного казахстанского уголовного законодательства.

Необходимо отметить, что квалифицирующими признаками пропаганды или публичных призывов к развязыванию агрессивной войны по УК Республики Казахстан (ст. 161), наряду с использованием средств массовой информации либо совершение их должностным лицом, занимающим ответственную государственную должность, закреплено использование информационно-коммуникационных сетей (ч. 2 ст. 161).[17] В отличие от отечественного уголовного законодательства, такой подход к дифференциации уголовной ответственности за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны представляется отвечающим веяниям времени.

В УК Республики Беларусь признаками пропаганды войны являются «распространение в любой форме взглядов, идей или призывов с целью вызвать агрессию одной страны против другой»[18]. Тем самым, во-первых, более детально описываются признаки объективной стороны исследуемого преступления. Во-вторых, если по УК РФ криминальными выступают только собственно призывы к развязыванию агрессивной войны, то белорусский законодатель расширил пределы уголовной ответственности в этой сфере: уголовную ответственность, помимо призывов, влечёт и распространение в любой форме взглядов и идей с целью вызвать агрессию одной страны против другой, то есть пропаганда агрессивной войны.

Ещё одна норма казахстанского уголовного законодательства, не имеющая аналогов в УК РФ, представлена в ст. 402 «Действия, провоцирующие к продолжению участия в забастовке, признанной судом незаконной». В рамках данного предписания запрещаются «призывы к продолжению участия в забастовке, признанной судом незаконной, совершённые публично или с использованием средств массовой информации или информационно-коммуникационных сетей».

При этом в УК Республики Казахстан в ч. 2 ст. 402 установлены и квалифицирующие признаки рассматриваемого преступления: «Те же деяния, причинившие существенный вред правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства либо повлекшие массовые беспорядки»[19].

Анализ изложенных предписаний позволяет обозначить следующие соображения относительно их социально-юридической сущности. Прежде всего, данные уголовно-правовые запреты могут расцениваться как ущемляющие демократические права и свободы. Это предписание, на наш взгляд, в некоторой степени ограничивает граждан в праве на свободу собраний, свободу волеизъявления. Однако, с другой стороны, уголовную ответственность в рамках ст. 402 УК Республики Казахстан влекут только призывы к признанной судом незаконной акции протеста.

Похожее предписание предусматривает и УК Республики Беларусь, где, в соответствии со ст. 3693, уголовную ответственность влекут «публичные призывы к организации или проведению собрания, митинга, уличного шествия, демонстрации или пикетирования с нарушением установленного порядка их организации или проведения ..., если их проведение повлекло по неосторожности гибель людей, причинение тяжкого телесного повреждения одному или нескольким лицам или причинение ущерба в крупном размере при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных статьями 293 и 342 настоящего Кодекса» (ст. 293 - Массовые беспорядки; ст. 342 - Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них).[20]

Имеются основания полагать, что подобного рода нормы в определённой степени отвечают современным тенденциям. В последние годы существенно возросла роль и значение различных публичных массовых мероприятий, широкое распространение получают факты злоупотребления правом на свободу собраний, зачастую используемое деструктивными силами.[21] Отчасти подтверждением такого вектора развития уголовной политики России в направлении усиления ответственности за нарушения в сфере организации и проведения публичных массовых мероприятий может служить появление в 2014 г. в УК РФ ст. 2121, где регламентирована ответственность за неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования.

Оригинальный подход в контексте противодействия публичным призывам к совершению противоправных действий реализован в УК Республики Беларусь, где содержится ст. 361 «Призывы к действиям, направленным в ущерб внешней безопасности Республики Беларусь, её суверенитету, территориальной неприкосновенности, национальной безопасности и обороноспособности». В этой норме белорусского уголовного законодательства установлена ответственность за «публичные призывы к захвату государственной власти, или насильственному изменению конституционного строя Республики Беларусь, или измене государству, или совершению акта терроризма или диверсии, или совершению иных действий в ущерб внешней безопасности Республики Беларусь, её суверенитету, территориальной неприкосновенности, национальной безопасности и обороноспособности либо распространение материалов, содержащих такие призывы»[22] (ч. 1 ст. 361).

В этой же статье УК Республики Беларусь в ч. 2 регламентирована ответственность за «призывы, обращённые к иностранному государству, иностранной или международной организации, совершить действия в ущерб внешней безопасности Республики Беларусь, её суверенитету, территориальной неприкосновенности, национальной безопасности и обороноспособности либо распространение материалов, содержащих такие призывы, при отсутствии признаков более тяжкого преступления»[23].

В качестве квалифицирующих обстоятельств закреплено совершение данных преступлений «с использованием средств массовой информации или глобальной компьютерной сети Интернет» (ч. 3 ст. 361 УК Республики Беларусь).[24]

Изучение данной нормы белорусского уголовного законодательства обусловливает необходимость сделать акценты на следующих моментах. Прежде всего, ст. 361 УК Республики Беларусь характеризуется широким перечнем деяний, публичные призывы к которым влекут уголовную ответственность. Хотя, с другой стороны, практически все

вышеперечисленные действия охватываются понятием экстремизма. Вместе с тем, публичные призывы не ко всем обозначенным противоправным действиям образуют состав преступления, предусмотренный ст. 280 УК РФ. В частности, публичные призывы к совершению акта терроризма подлежат квалификации по ст. 2052 УК РФ, а публичные призывы к совершению действий в ущерб территориальной неприкосновенности - по ст. 2801 УК РФ. Следовательно, по сути, белорусский законодатель объединил несколько уголовно-правовых запретов в рамках одной статьи и, что показательно, признал данные преступления деяниями, посягающими на единый родовой и видовой объекты.

В уголовном законодательстве Азербайджанской Республики наказуемыми признаются публичные призывы к привлечению граждан Азербайджанской Республики или лиц без гражданства, постоянно проживающих в Азербайджанской Республике, к вооружённым конфликтам вне пределов Азербайджанской Республики с целью распространения религиозных учений, под видом исполнения религиозных обрядов, либо на почве религиозной вражды, к проведению военных учений с этой целью, либо к созданию действующей с этой целью устойчивой группы или к руководству такой группой (ст. 283-1).[25]

Аналог этой нормы отсутствует в УК РФ. Отчасти схожа ст. 359 УК РФ «Наёмничество», но в ней регламентирована ответственность за такое деяние лица, которое действовало в целях получения материального вознаграждения. В современных же условиях граждане нередко привлекаются к участию в вооружённых конфликтах на территориях иностранных государств и мотивируются они не корыстными соображениями, а, например, религиозными или националистическими. Поэтому подобные уголовно-правовые предписания представляются весьма актуальными и своевременными.

По УК Украины в рамках самостоятельной нормы уголовного закона наказуемыми признаются «публичные призывы к геноциду, а также изготовление материалов с призывами к геноциду с целью их распространения или распространение таких материалов» (ч. 2 ст. 442).[26] С позиции российского уголовного законодательства такое деяние может образовывать состав публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности. Между тем, положительным аспектом установления прямого запрета на публичные призывы к геноциду можно считать его повышенный предупредительный потенциал.

Таким образом, в результате рассмотрения уголовного законодательства стран ближнего зарубежья в контексте сравнения оснований ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий необходимо сделать следующие основные выводы:

в ряде государств данной группы основные нормы об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий характеризуются максимальной схожестью с аналогичными предписаниями отечественного уголовного законодательства (УК Азербайджанской Республики, УК Кыргызской Республики, УК Республики Молдова, УК Туркменистана и др.). Вместе с тем, во многих странах ближнего зарубежья в современном уголовном законодательстве оформлен расширенный подход к установлению ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий;

казахстанский законодатель несколько расширил, в сопоставлении с УК РФ, пределы криминализации публичных призывов к осуществлению террористической деятельности за счёт указания не только на публичные призывы, но и на пропаганду терроризма (ст. 256). Нормы таджикского УК об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности характеризуются относительно строгим перечнем деяний, призывы к которым образуют данный состав преступления. Законодатель Республики Таджикистан при их формулировании отказался от такой относительно оценочной категории как «террористическая деятельность». В подавляющем большинстве уголовных кодексов стран ближнего зарубежья не используется и формулировка «экстремистская деятельность» в нормах об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий;

в отличие от ч. 3 ст. 212 УК РФ, в ст. 295 УК Украины указывается на публичные призывы к погромам, поджогам и т.д. В условиях отсутствия чёткого определения в ч. 1 ст. 212 УК РФ понятия массовых беспорядков, более предпочтительной видится конструкция, использованная в ст. 295 УК Украины. Кроме того, украинский законодатель одним из криминообразующих признаков рассматриваемого преступления закрепил тот факт, что соответствующие призывы должны угрожать общественному порядку. И, хотя данный признак и является исключительно оценочным, его наличие в определённой степени сужает круг деяний, которые могут подпадать под признаки ст. 295 УК Украины;

по УК Республики Молдова публичные призывы к осуществлению экстремистских действий являются альтернативным деянием в составе возбуждения ненависти либо вражды. Таким путём молдавский законодатель фактически объединил уголовно-правовые запреты на публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и на возбуждение ненависти либо вражды в рамках одной структурной единицы УК, что заслуживает поддержки, поскольку в основе данного подхода лежат довольно весомые социально-правовые основания;

уникальная в сравнении с УК РФ норма регламентирована ст. 183 УК Республики Казахстан «Дача разрешения на публикацию в средствах массовой информации экстремистских материалов», которой поставлена под запрет, в том числе «дача разрешения на публикацию в печати и других средствах массовой информации сведений и материалов, ... содержащих призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти, подрыву безопасности государства или насильственному изменению конституционного строя, а равно нарушению территориальной целостности Республики Казахстан». Таким образом казахстанский законодатель снял определённые проблемы квалификации публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности (в понимании таковых в УК РФ);

в силу требований норм международного права, в подавляющем большинстве стран ближнего зарубежья, как и в УК РФ, публичные призывы к развязыванию агрессивной войны традиционно образуют соответствующий состав преступления. Квалифицирующими признаками пропаганды или публичных призывов к развязыванию агрессивной войны по УК Республики Казахстан (ст. 161), наряду с использованием средств массовой информации либо совершение их должностным лицом, занимающим ответственную государственную должность, закреплено использование информационно - коммуникационных сетей (ч. 2 ст. 161). В отличие от отечественного уголовного законодательства, такой подход к дифференциации уголовной ответственности за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны представляется отвечающим веяниям времени;

в соответствии со ст. 3693 УК Республики Беларусь, уголовную ответственность влекут «публичные призывы к организации или проведению собрания, митинга, уличного шествия, демонстрации или пикетирования с нарушением установленного порядка их организации или проведения ..., если их проведение повлекло по неосторожности гибель людей, причинение тяжкого телесного повреждения одному или нескольким лицам или причинение ущерба в крупном размере при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных статьями 293 и 342 настоящего Кодекса» (ст. 293 - Массовые беспорядки; ст. 342 - Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них). Имеются основания полагать, что подобного рода нормы в определённой степени отвечают современным тенденциям. В последние годы существенно возросла роль и значение различных публичных массовых мероприятий, широкое распространение получают факты злоупотребления правом на свободу собраний, зачастую используемое деструктивными силами;

в уголовном законодательстве Азербайджанской Республики наказуемыми признаются публичные призывы к привлечению граждан Азербайджанской Республики или лиц без гражданства, постоянно проживающих в Азербайджанской Республике, к вооружённым конфликтам вне пределов Азербайджанской Республики с целью распространения религиозных учений, под видом исполнения религиозных обрядов, либо на почве религиозной вражды, к проведению военных учений с этой целью,

либо к созданию действующей с этой целью устойчивой группы или к руководству такой группой (ст. 283-1). В современных условиях граждане нередко привлекаются к участию в вооружённых конфликтах на территориях иностранных государств и мотивируются они не корыстными

соображениями, а, например, религиозными или националистическими. Поэтому подобные уголовно-правовые предписания представляются весьма актуальными и своевременными.

Переходя к рассмотрению уголовного законодательства стран дальнего зарубежья необходимо отметить, что в уголовных кодексах ряда государств, например, в УК Республики Корея, УК Японии отсутствуют

самостоятельные нормы, непосредственно посвящённые уголовной ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий.[27] Тем не менее, в превалирующем большинстве изученных нами иностранных уголовных законов ответственность за такие деяния всё же установлена.

В первую очередь стоит подчеркнуть, что в уголовном законодательстве стран дальнего зарубежья, как правило, не предусматривается система предписаний об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий, характерная для УК РФ и многих уголовных законов государств ближнего зарубежья. Зачастую используются нормы более расширенного содержания.

Так, призывы к расизму, насилию, террору являются криминальными деяниями по Закону об уголовном праве Израиля (глава алеф 1). Причём наказуемым признаётся, в том числе хранение материалов, содержащих такие призывы.[28] Как видно, данная норма охватывает собой публичные призывы к осуществлению террористической и экстремистской деятельности, а также деяния, запрещённые ч. 3 ст. 212 УК РФ.

Вместе с тем, проведённое нами исследование позволяет утверждать, что в группе уголовных кодексов государств дальнего зарубежья прямые уголовно-правовые запреты на публичные призывы к осуществлению террористической деятельности являются относительной редкостью.

Не характерными для большинства являются и предписания об уголовной ответственности за публичные призывы к массовым беспорядкам. Хотя в отдельных уголовных законах подобные нормы и присутствуют. Например, по французскому уголовному законодательству наказуемым признаётся «прямое провоцирование вооружённого сборища, выраженное либо в публичных выступлениях или криках, либо в расклеенных или распространённых листовках, либо совершённое любым другим способом передачи текста, речи или изображения» (ст. 431-6 УК Франции)[29]. Кроме того, в УК Франции отдельная норма посвящена ответственности за «прямое склонение к неповиновению, выраженное либо в публичных криках или выступлениях, либо расклеенных или распространённых листовках, либо совершённое любым другим способом передачи текста, речи или изображения» (ст. 433-10)[30].

В то же время, в значительной части уголовных законодательств государств дальнего зарубежья под запрет поставлены призывы к отдельным проявлениям экстремизма. Так, Уголовный кодекс Республики Болгария признаёт наказуемым деяние лица, которое «проповедует фашистскую или другую антидемократическую идеологию или насильственное изменение установленного Конституцией Республики Болгария общественного и государственного строя» (ст. 108).[31]

Кроме того, наказуемыми признаются действия в виде проповедования или подстрекательства к расовой или национальной вражде или ненависти или к расовой дискриминации (ч. 1 ст. 162 УК Республики Болгария). Согласно ст. 164 УК Республики Болгария, «кто проповедует ненависть на религиозной почве устно, в печати, путём действий или другим способом, наказывается ...»[32]. В соответствии со ст. 166 рассматриваемого уголовного закона, «кто устно, в печати, путём действий или другим способом использует церковь или религию в целях пропаганды против власти или её мероприятий, наказывается .»[33].

Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности признаны криминальным деянием и в УК Республики Польша. В соответствии с § 2 ст. 119 УК Республики Польша, уголовную

ответственность влекут публичные призывы к применению насилия или к противозаконным угрозам по отношению к группе лиц или отдельному лицу в связи с его принадлежностью к национальной, этнической, расовой, политической, религиозной группе или в связи с непринадлежностью к религиозной группе.[34] А в ст. 256 УК Республики Польша под запрет поставлена публичная пропаганда фашистского или иного тоталитарного государственного режима, а равно призывы к ненависти на почве национальных, этнических, расовых, религиозных различий либо в связи с неисповедованием религии.[35]

Следует отметить, что в числе норм об ответственности за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (в понимании таковой по российскому уголовному праву) наибольшее распространение получили предписания о наказуемости публичных призывов к посягательствам на конституционный строй, свержению власти и т.п.

УК Швейцарии под запрет поставлена угрожающая государству пропаганда (ст. 275bis): «кто проводит пропаганду иностранного государства, которая направлена на насильственное свержение конституционного порядка Конфедерации или кантона, наказывается ...»[36]. уголовном

законодательстве Турции ответственность предусмотрена за деяния лиц, которые «как самостоятельно, так и вместе с другими лицами, посредством устных или письменных речей или крамолы, или выступлений на площадях, улицах и в других местах скопления людей, или вывешивания транспарантов, или выпуска изданий подстрекают людей к совершению .» силового изменения Основного закона Турецкой Республики и понуждения к роспуску Великого Национального Собрания (ст. 146).[37]

В части установления уголовной ответственности за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны можно констатировать общую позицию как по УК РФ, уголовным кодексам стран ближнего зарубежья, так и в уголовном законодательстве государств дальнего зарубежья. Необходимо отметить, что публичные призывы к развязыванию агрессивной войны являются уголовно наказуемым деянием в подавляющем большинстве стран дальнего зарубежья (§3 ст. 117 УК Республики Польша[38], ст. 166 Закона об уголовном праве Израиля[39] [40] и др.).

Например, ст. 407 УК Республики Болгария предусмотрена ответственность за пропаганду войны любым способом, а ст. 408 - за деяние лица, которое «прямо или косвенно, через печать, устно при посредством радио или другим способом призывает к вооружённому нападению одного

~ 57

государства на другое, наказывается за подстрекательство к войне ...» .

Вместе с тем, результаты сравнительно-правового исследования уголовного законодательства стран дальнего зарубежья обусловливают необходимость обратить внимание на существенное количество запретов публичных призывов, в не присущих отечественному законодательству формах.

Весьма специфичный запрет в исследуемом нами контексте предусмотрен в Законе об уголовном праве Израиля. Так, ст. 133 установлена ответственность за действия, призывающие к неповиновению. При этом «под понятием «призвать к неповиновению» понимается одно из следующего:

. склонить к ненависти, презрению либо неверности в отношении государства или его органов власти и судопроизводства, основанных по закону;

. призвать либо провоцировать жителей страны на покушение на достижение неправомерными методами изменения какого-либо обстоятельства, установленного на законном основании;

. побуждать недовольствие либо неудовлетворение среди жителей страны;

. побуждать ссоры и вражду между разными частями общества»[41].

Особо следует подчеркнуть, что в Законе об уголовном праве Израиля

прямо оговорены и обстоятельства, исключающие преступность деяния в виде призывов к неповиновению. Согласно ст. 138 анализируемого Закона, «Деяние, речь либо материал не рассматриваются как призыв к неповиновению, если они направлены на одно из следующего:

. доказать, что правительство было введено в заблуждение либо ошиблось в совершённом им деянии;

. обличать ошибки либо недостатки в законах или устоях государства, либо в одном из государственных учреждений, основанных по закону, а равно в устоях власти и правосудия и всё это для того, чтобы привести к исправлению таких ошибок либо недостатков;

. убедить граждан государства либо его жителей на покушение на достижение правомерными методами изменения какого-либо обстоятельства, установленного на законном основании;

. обличать с целью устранения каких-либо обстоятельств, вызывающих или которые могут вызывать ссоры либо враждебные чувства между разными частями общества»[42].

Конечно же, данные предписания обладают некоторыми общими признаками с российским уголовно-правовым запретом публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности. Но отличает их большая степень конкретизации.

Примечательная норма закреплена в ст. 289 Закона об уголовном праве Израиля «Призыв воздерживаться от уплаты обязательных платежей». Запрещённое этой нормой деяние описано следующим образом: «Тот, кто призывает лицо или группу лиц не платить либо задерживать обязательный платёж, о котором сообщило правительство в официальных Ведомостях и независимо от того, являлся ли такой призыв прямым или косвенным, в устной или письменной форме, при помощи знаков или визуальных экспонатов, а равно другими способами, наказывается ...»59 [43]. Вполне очевидно, что изложенное деяние содержит в себе серьёзную угрозу экономической безопасности государства.

Наказуемым по УК Швейцарии является «призыв и подстрекательство к нарушению обязанностей военной службы» (ст. 276). Диспозиция данной уголовно-правовой нормы гласит: «кто публично призывает к неподчинению военным приказам, к нарушению службы, к отказу от службы или к побегам, кто склоняет военнообязанных лиц к совершению такого деяния, наказывается ...»[44].

Довольно широкий спектр противоправных действий, призывы к которым образуют состав преступления, предусмотрен Уголовным законодательством Норвегии. Например, в силу § 86, «лицо, которое во время войны или с целью разжигания войны .

4. подстрекает или призывает к предательству, занимается пропагандистской деятельностью в пользу врага, распространяет неправильные или обманчивые сведения, которые могут ослабить способность народа к сопротивлению, ...

7. призывает или подстрекает, участвует в принятии решения о проведении или в проведении локаута, забастовки или бойкота, являющимися незаконными в соответствии с трудовым законодательством или законодательством о бойкотах, подрывая способность Норвегии к сопротивлению ... наказывается ...»[45].

Одной из главных особенностей уголовного законодательства стран дальнего зарубежья в контексте сравнительно-правового исследования вопросов ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий стоит признать наличие общих норм об ответственности за публичные призывы к совершению преступления.

Так, в силу ст. 320 УК Республики Болгария, «кто явно подстрекает к совершению преступления путём проповеди перед большим количеством людей, путём распространения печатных произведений или другим подобным способом, наказывается ...»[46]. Схожая норма регламентирована и в УК Республики Польша, где в ст. 255 содержатся следующие положения: «§ 1. Кто публично призывает к совершению менее тяжкого преступления или налогового преступления ...» наказывается ...; «§ 2. Кто публично призывает к совершению тяжкого преступления ...» наказывается .[47]

Аналогичные по существу предписания предусмотрены и в УК Голландии. Например, в ст. 131 данного закона установлена ответственность для лица, «которое публично, устно либо в письменной форме, либо с помощью изображения подстрекает другое лицо или других лиц к совершению любого уголовного правонарушения и акта насилия против властей»[48].

Отдельный уголовно-правовой запрет сформулирован в ч. 1 ст. 132 УК Голландии: «лицо, которое распространяет, публично выставляет напоказ или вывешивает письменный материал или изображение, содержащее подстрекательство к совершению любого уголовного правонарушения или акта насилия против властей, или которое имеет в наличии такой материал или изображение, чтобы распространять, публично выставлять напоказ или вывешивать ...» наказывается ...[49] В свою очередь, в ч. 2 ст. 132 УК Голландии предусмотрено наказание за выражение словами содержания такого письменного материала.[50]

Подобные нормы предусмотрены и в УК ФРГ (§ 111)[51], УК Аргентины (ст. 209)[52].

Таким образом, результаты проведённого нами сравнительно-правового исследования зарубежного уголовного законодательства об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий обусловливают необходимость сделать следующие основные выводы:

в ряде государств ближнего зарубежья основные нормы об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий характеризуются максимальной схожестью с аналогичными предписаниями отечественного уголовного законодательства (УК Азербайджанской Республики, УК Кыргызской Республики, УК Республики Молдова, УК Туркменистана и др.). Вместе с тем, во многих странах ближнего зарубежья в современном уголовном законодательстве оформлен расширенный подход к установлению ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий;

казахстанский законодатель несколько расширил, в сопоставлении с УК РФ, пределы криминализации публичных призывов к осуществлению террористической деятельности за счёт указания не только на публичные призывы, но и на пропаганду терроризма (ст. 256). Нормы таджикского УК об ответственности за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности характеризуются относительно строгим перечнем деяний, призывы к которым образуют данный состав преступления. Законодатель Республики Таджикистан при их формулировании отказался от такой относительно оценочной категории как «террористическая деятельность». В подавляющем большинстве уголовных кодексов стран ближнего зарубежья не используется и формулировка «экстремистская деятельность» в нормах об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий;

в отличие от ч. 3 ст. 212 УК РФ, в ст. 295 УК Украины указывается на публичные призывы к погромам, поджогам и т.д. В условиях отсутствия чёткого определения в ч. 1 ст. 212 УК РФ понятия массовых беспорядков, более предпочтительной видится конструкция, использованная в ст. 295 УК Украины. Кроме того, украинский законодатель одним из криминообразующих признаков рассматриваемого преступления закрепил тот факт, что соответствующие призывы должны угрожать общественному порядку. И, хотя данный признак и является исключительно оценочным, его наличие в определённой степени сужает круг деяний, которые могут подпадать под признаки ст. 295 УК Украины;

по УК Республики Молдова публичные призывы к осуществлению экстремистских действий являются альтернативным деянием в составе возбуждения ненависти либо вражды. Таким путём молдавский законодатель фактически объединил уголовно-правовые запреты на публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и на возбуждение ненависти либо вражды в рамках одной структурной единицы УК, что заслуживает поддержки, поскольку в основе данного подхода лежат довольно весомые социально-правовые основания;

уникальная в сравнении с УК РФ норма регламентирована ст. 183 УК Республики Казахстан «Дача разрешения на публикацию в средствах массовой информации экстремистских материалов», которой поставлена под запрет, в том числе «дача разрешения на публикацию в печати и других средствах массовой информации сведений и материалов, ... содержащих призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти, подрыву безопасности государства или насильственному изменению конституционного строя, а равно нарушению территориальной целостности Республики Казахстан». Таким образом казахстанский законодатель снял определённые проблемы квалификации публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности (в понимании таковых в УК РФ);

в силу требований норм международного права, в подавляющем большинстве стран, как и в УК РФ, публичные призывы к развязыванию агрессивной войны традиционно образуют соответствующий состав преступления. Квалифицирующими признаками пропаганды или публичных призывов к развязыванию агрессивной войны по УК Республики Казахстан (ст. 161), наряду с использованием средств массовой информации либо совершение их должностным лицом, занимающим ответственную государственную должность, закреплено использование информационно - коммуникационных сетей (ч. 2 ст. 161). В отличие от отечественного уголовного законодательства, такой подход к дифференциации уголовной ответственности за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны представляется отвечающим веяниям времени;

в соответствии со ст. 3693 УК Республики Беларусь, уголовную ответственность влекут «публичные призывы к организации или проведению собрания, митинга, уличного шествия, демонстрации или пикетирования с нарушением установленного порядка их организации или проведения ..., если их проведение повлекло по неосторожности гибель людей, причинение тяжкого телесного повреждения одному или нескольким лицам или причинение ущерба в крупном размере при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных статьями 293 и 342 настоящего Кодекса» (ст. 293 - Массовые беспорядки; ст. 342 - Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них). Имеются основания полагать, что подобного рода нормы в определённой степени отвечают современным тенденциям. В последние годы существенно возросла роль и значение различных публичных массовых мероприятий, широкое распространение получают факты злоупотребления правом на свободу собраний, зачастую используемое деструктивными силами;

в уголовном законодательстве Азербайджанской Республики наказуемыми признаются публичные призывы к привлечению граждан Азербайджанской Республики или лиц без гражданства, постоянно проживающих в Азербайджанской Республике, к вооружённым конфликтам вне пределов Азербайджанской Республики с целью распространения религиозных учений, под видом исполнения религиозных обрядов, либо на почве религиозной вражды, к проведению военных учений с этой целью, либо к созданию действующей с этой целью устойчивой группы или к руководству такой группой (ст. 283-1). В современных условиях граждане нередко привлекаются к участию в вооружённых конфликтах на территориях иностранных государств и мотивируются они не корыстными соображениями, а, например, религиозными или националистическими. Поэтому подобные уголовно-правовые предписания представляются весьма актуальными и своевременными;

в уголовных кодексах ряда государств дальнего зарубежья, например, в УК Республики Корея, УК Японии отсутствуют самостоятельные нормы, непосредственно посвящённые уголовной ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий;

в значительной части уголовных законодательств государств дальнего зарубежья под запрет поставлены призывы к отдельным проявлениям экстремизма (УК Республики Болгария, УК Республики Польша, Закон об уголовном праве Израиля). В числе норм об ответственности за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (в понимании таковой по российскому уголовному праву) наибольшее распространение получили предписания о наказуемости публичных призывов к посягательствам на конституционный строй, свержению власти и т.п. Причём наказуемым зачастую признаётся, в том числе хранение материалов, содержащих такие призывы;

в группе уголовных кодексов государств дальнего зарубежья прямые уголовно-правовые запреты на публичные призывы к осуществлению террористической деятельности являются относительной редкостью. Не характерными для большинства являются и предписания об уголовной ответственности за публичные призывы к массовым беспорядкам. Исключение составляет, например, УК Франции;

одной из главных особенностей уголовного законодательства государств дальнего зарубежья в части ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий является наличие норм, запрещающих публичные призывы к совершению преступления (без конкретизации сути преступления) (УК ФРГ, УК Г олландии, УК Республики Болгария, УК Республики Польша, УК Аргентины);

уникальными предписаниями следует признать нормы об ответственности за публичные призывы к уклонению от уплаты обязательных платежей (Закон об уголовном праве Израиля), к совершению воинских преступлений (УК Швейцарии).