Уголовно-правовой запрет публичных призывов к развязыванию агрессивной войны служит цели обеспечения международной безопасности, под которой принято понимать «состояние защищённости всей системы международных отношений от угроз существованию и мирному развитию всех государств и народов»[1]. Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны признаются преступлением на уровне международного уголовного права. В силу предписаний п. 1 ст. 20 Международного пакта о гражданских и политических правах, запрещению подлежат любые формы пропаганды войны.[2]

Непосредственным объектом состава преступления, предусмотренного ст. 354 УК РФ, в теории уголовного права обычно признают общественные отношения, складывающиеся в связи с обеспечением международной безопасности, реализацией принципа мирного сосуществования государств и народов.[3]

Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 354 УК РФ, выражается в публичных призывах к развязыванию агрессивной войны. Спецификой данного преступления, в сравнении с иными общественно опасными деяниями, состоящими в публичных призывах к совершению противоправных действий, является содержание призывов. В международном уголовном праве под агрессивной войной принято понимать совершение любого из следующих деяний:

«а) вторжение или нападение вооружённых сил на территорию другого государства;

б) любую военную оккупацию, какой бы временный характер она не носила, являющуюся результатом вторжения или нападения вооружённых сил на территорию другого государства;

в) любую аннексию территории другого государства или части её, совершённую с применением военной силы;

бомбардировку вооружёнными силами территории другого государства или применение любого оружия против территории другого государства;

д) блокаду портов или берегов другого государства вооружёнными силами;

е) нападение вооружёнными силами на сухопутные, морские или воздушные силы или морские и воздушные флоты другого государства;

ж) применение вооружённых сил, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращении действия соглашения;

з) предоставление территории для совершения акта агрессии против третьего государства;

и) засылку государством или от имени государства вооружённых банд, групп и регулярных сил или наёмников, которые осуществляют акты применения вооружённой силы против другого государства, равносильных перечисленным выше актам»[4].

Следовательно, состав публичных призывов к развязыванию агрессивной войны имеет место в случаях призывов к одному либо одновременно к нескольким из перечисленных действий. Как справедливо отмечает А.В. Бриллиантов, «призывы к войне являются одной из форм пропагандистской деятельности, способствующей формированию в обществе её идеологических основ, причём эти основы создаются не только по отношению к народу страны, готовящейся к войне, но и являются способом влияния на позиции других стран. Практика, в том числе и последних лет, показывает, что, как правило, агрессивным войнам предшествуют мощные пропагандистские кампании, имеющие целью обосновать необходимость войны в глазах собственного народа и мирового сообщества. Пропаганда войны - это мощное оружие, используемое для обеспечения поддержки агрессии, осуждаемое международным сообществом»[5].

В отличие от других преступлений, состоящих в публичных призывах к совершению противоправных действий, по публичным призывам к развязыванию агрессивной войны отсутствует наработанная следственносудебная практика. Тем не менее, теоретический анализ позволяет обратить внимание на следующие аспекты квалификации преступления, предусмотренного ст. 354 УК РФ.

Прежде всего, при применении нормы об ответственности за публичные призывы к развязыванию агрессивной войны стоит учитывать, что отдельное предписание российского уголовного закона посвящено планированию, подготовке или развязыванию агрессивной войны (ч. 1 ст. 353 УК РФ). Вполне очевидно, что существует потребность в формулировании рекомендаций правоприменителю по разграничению названных преступлений. И если развязывание агрессивной войны предполагает уже само начало выполнения соответствующих действий, что явно не связано с изучаемыми нами публичными призывами, то планирование и подготовка агрессивной войны имеют ряд схожих признаков.

В юридической литературе под планированием агрессивной войны предлагается понимать «совершение любого действия интеллектуального

характера, ставящего своей целью достижение целей такой войны (разработка стратегии и тактики ведения военных действий, военной концепции в целом, идеологического обоснования агрессии, мобилизационных планов и т.п.)»190. В частности следует указать на идеологическое обоснование агрессии. Поскольку непременным свойством публичных призывов является воздействие на сознание адресатов, постольку при совершении преступления, предусмотренного ст. 354 УК РФ, возможно наличие обозначенного идеологического обоснования развязывания агрессивной войны.

Анализ данных признаков позволяет утверждать, что их объективные характеристики объединяет обоснование необходимости развязывания агрессивной войны, которое может быть присуще как планированию агрессивной войны, так и соответствующим публичным призывам. Вместе с тем, при планировании агрессивной войны идеологическое обоснование необходимости её развязывания очевидно может выступать лишь одним из компонентов комплекса действий по планированию. Так же и в составе публичных призывов к развязыванию агрессивной войны - обоснование целесообразности агрессии это лишь часть деяния в виде публичных призывов. Как выше нами определено, публичный призыв в обязательном порядке предполагает ещё и психологическое воздействие на волю адресата, чего отнюдь не требуется при планировании агрессивной войны.

Подобным образом соотносятся между собой подготовка агрессивной войны и публичные призывы к развязыванию агрессивной войны. Подготовкой агрессивной войны в уголовно-правовой науке определяется как «совершение действий по обеспечению реализации соответствующих планов начала и ведения войны. Они могут состоять в наращивании производства военной техники; увеличении количества подразделений

действующей армии; призыве резервистов, засылке наёмников, создании новых армейских подразделений, передислокации войск»[6].

В современных условиях прогрессивного развития информационного общества, предполагающего активное использование средств информационной борьбы и пропаганды, подготовка агрессивной войны также может сопровождаться публичными призывами к её развязыванию. В то же время, равно как и в случае планирования агрессивной войны, подготовка таковой, наряду с публичными призывами к развязыванию агрессивной войны потребует квалификации по совокупности ч. 1 ст. 353 и ст. 354 УК РФ.

Таким образом, если в деянии лица одновременно усматриваются признаки планирования или подготовки агрессивной войны и публичных призывов к развязыванию агрессивной войны, то содеянное подлежит квалификации по совокупности ч. 1 ст. 353 УК РФ и соответствующей части ст. 354 УК РФ.

Публичный призыв к развязыванию агрессивной войны подразумевает под собой деятельность, провоцирующую начало войны. Следовательно, деяние, закреплённое ст. 354 УК РФ, может иметь место исключительно до начала агрессивной войны. В этой связи необходимо поддержать А.А. Арямова, который утверждает, что «призыв продолжить уже начатую войну до победного конца не может быть отнесён к данному составу

192

преступления»[7].

Субъект состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 354 УК РФ, общий - любое вменяемое физическое лицо, достигшее шестнадцатилетнего возраста. С субъективной стороны данное общественно опасное деяние характеризуется прямым умыслом. Мотивы и цели его совершения квалифицирующим значением не обладают.

Как и другие публичные призывы, рассматриваемое преступление образует квалифицированный состав при его совершении с использованием средств массовой информации. При этом, так же как и в ст. 2052 УК РФ, в ч. 2 ст. 354 УК РФ совершенно необоснованно не закреплено в качестве квалифицирующего обстоятельства использование информационнотелекоммуникационных сетей. По тем же причинам, которые нами приведены применительно к преступлению, регламентированному ст. 2052 УК РФ, существует необходимость дополнения ч. 2 ст. 354 УК РФ указанием на использование не только средств массовой информации, но и информационно-телекоммуникационных сетей.

Часть 2 ст. 354 УК РФ предусматривает и оригинальный в контексте проводимого нами исследования квалифицирующий признак в виде факта совершения данного преступления лицом, занимающим государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ. Стоит отметить, что определения таких категорий раскрыты в примечаниях 2 и 3 ст. 285 УК РФ. В частности, под лицами, занимающими государственные должности РФ, понимаются лица, занимающие должности, устанавливаемые Конституцией РФ, федеральными конституционными законами и федеральными законами для непосредственного исполнения полномочий государственных органов. В свою очередь, под лицами, занимающими государственные должности субъектов РФ, понимаются лица, занимающие должности, устанавливаемые конституциями или уставами субъектов РФ для непосредственного исполнения полномочий государственных органов.

Вместе с тем, следует отметить, что обоснование необходимости закрепления в нормах об ответственности за публичные призывы к совершению преступлений экстремистского характера квалифицирующего признака в виде факта совершения данных преступлений лицом, использующим своё служебное положение, а равно общественным деятелем в полной мере применимо к ст. 354 УК РФ. С учётом современного развития общественных отношений уровень общественной опасности публичных призывов к развязыванию агрессивной войны, выражаемых, например, главами крупных корпораций, лидерами политических партий или общественных объединений, иными известными и авторитетными общественными деятелями, на наш взгляд, нисколько не уступает аналогичному деянию, совершённому субъектами, ныне названными в ч. 2 ст. 354 УК РФ. То же самое распространяется и на иных должностных лиц.

Завершая исследование вопросов уголовно-правового противодействия публичным призывам к совершению противоправных действий, следует отметить, что в науке уголовного права высказываются предложения о комплексном совершенствовании нормативного регулирования рассматриваемых преступлений. Например, А.С. Изолитов приходит к выводу о целесообразности объединения уголовно-правовых норм, предусмотренных ст. 2052, 280 и 354 УК РФ, в рамках одной статьи.[8]

В ходе сравнительно-правового исследования зарубежного уголовного законодательства об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий нами обращалось внимание на наличие подобных предписаний. Так, в уголовных кодексах Федеративной Республики Германия, Голландии, Республики Болгария, Республики Польша, Аргентины установлены общие нормы об ответственности за призывы к совершению преступлений. Однако, по нашему мнению, не отрицая возможной перспективности такой идеи, законодательное решение подобного рода в УК РФ на сегодняшний день стоит признать преждевременным.

Поднимая вопрос о потенциальных путях совершенствования российского уголовного законодательства об ответственности за публичные призывы к совершению противоправных действий, необходимо обратить внимание на ранее рассмотренную нами ст. 283-1 УК Азербайджанской Республики. В ней установлена ответственность за публичные призывы к привлечению граждан Азербайджанской Республики или лиц без гражданства, постоянно проживающих в Азербайджанской Республике, к вооружённым конфликтам вне пределов Азербайджанской Республики с целью распространения религиозных учений, под видом исполнения религиозных обрядов, либо на почве религиозной вражды, к проведению военных учений с этой целью, либо к созданию действующей с этой целью устойчивой группы или к руководству такой группой.

Результаты проведённого нами исследования позволяют утверждать, что в отечественном законодательстве непосредственные предписания такого рода отсутствуют. Имеющиеся в ст. 359 УК РФ нормы об ответственности за наёмничество не в полной мере охватывает возможные общественно опасные деяния в этой сфере. В них регламентирована ответственность за вербовку, обучение, финансирование или иное материальное обеспечение наёмника, его использование в вооружённом конфликте или военных действиях, а также за участие наёмника в вооруженном конфликте или военных действиях. При этом, в силу примечания к ст. 359 УК РФ, наёмником признаётся лицо, действующее в целях получения материального вознаграждения и не являющееся гражданином государства, участвующего в вооружённом конфликте или военных действиях, не проживающее постоянно на его территории, а также не являющееся лицом, направленным для исполнения официальных обязанностей. Следовательно, данное предписание не затрагивает проблему уголовно-правовой оценки аналогичных действий лица, руководствующегося нематериальными соображениями.

В современных условиях широкое распространение получили факты участия российских граждан в военных конфликтах на территориях других государств. Например, по заявлениям официальных властей РФ, в 2015 г. число россиян, участвующих в военных действиях на территории Сирии в рядах запрещённой в РФ организации ИГИЛ, измеряется тысячами. Очевидно, что общественно опасное поведение за рубежом останется вне поля уголовно-правовой оценки по объективным причинам. В этой связи приоритет в этом контексте должен быть в установлении уголовно-правовых запретов на публичные призывы к участию в подобных конфликтах.

Таким образом, предлагается установить в главе о преступлениях против мира и безопасности человечества норму об ответственности за публичные призывы к участию граждан РФ или лиц без гражданства, постоянно проживающих на территории РФ, в вооружённых конфликтах или в военных действиях вне пределов РФ по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, а также за само участие в таком конфликте указанных лиц. В поддержку данного предложения выступили 70 % респондентов, опрошенных в ходе проведённого нами исследования.

Представляется обоснованным закрепить обозначенные нормы в ст. 3591 УК РФ и изложить их следующим образом:

«Статья 3591. Незаконное участие в вооружённых конфликтах на территории иностранного государства

Публичные призывы к участию граждан Российской Федерации или лиц без гражданства, постоянно проживающих на территории Российской Федерации, в вооружённых конфликтах или военных действиях вне пределов Российской Федерации по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы -

наказываются ...

Участие гражданина Российской Федерации или лица без гражданства, постоянно проживающего на территории Российской Федерации, в вооружённом конфликте или в военных действиях вне пределов Российской Федерации по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы -

наказывается ...».

На основании изложенного считаем целесообразным сделать следующие основные выводы:

непосредственным объектом состава преступления, предусмотренного ст. 354 УК РФ, являются общественные отношения, складывающиеся в связи с обеспечением международной безопасности, реализацией принципа мирного сосуществования государств и народов;

если в деянии лица одновременно усматриваются признаки планирования или подготовки агрессивной войны и публичных призывов к развязыванию агрессивной войны, то содеянное подлежит квалификации по совокупности ч. 1 ст. 353 УК РФ и соответствующей части ст. 354 УК РФ;

обоснована необходимость: дополнения ч. 2 ст. 354 УК РФ указанием на использование не только средств массовой информации, но и информационно-телекоммуникационных сетей; замены квалифицирующих признаков совершения данного преступления лицом, занимающим государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, признаками совершения этого преступления лицом, использующим своё служебное положение, а равно общественным деятелем;

аргументирована целесообразность установления уголовно-правового запрета на незаконное участие в вооружённых конфликтах на территории иностранного государства и сформулированы предлагаемые новые нормы УК РФ об ответственности в этой части.

[1] Международное право: Учебник / Под ред. А.И. Микульшина. - М.: Междунар. отношения, 2005. - С. 245.

[2] Попаденко Е.В. Международное уголовное право: учеб. пособие. - М.: Юрлитинформ, 2012. - С. 64.

[3] См.: Арямов А.А. Преступления против мира и безопасности человечества: хрестоматийный курс лекций. - М.: Юрлитинформ, 2012. - С. 20, 28.

[4] Кибальник А.Г., Малахова О.В. Уголовная ответственность за агрессию. - Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2003. - С. 70

[5] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. А.В. Бриллиантова. - М.: Проспект, 2010. - С. 1355. См. также: Арямов А.А. Преступления против мира и безопасности человечества: хрестоматийный курс лекций. - М.: Юрлитинформ, 2012. - С. 28.

[6] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.И. Рарог. - 9-е изд., перераб. и доп. - М.: Проспект, 2013. - С. 855.

[7] Арямов А.А. Преступления против мира и безопасности человечества: хрестоматийный курс лекций. - М.: Юрлитинформ, 2012. - С. 29.

[8] Изолитов А.С. Публичные призывы к противоправной деятельности: проблемы уголовной ответственности // Вестник ДВЮИ МВД РФ. - 2009. - № 2 (17). - С. 39.