Актуальность и практическая значимость изучения теоретических основ взаимодействия международного и национального права вряд ли может быть подвергнута сомнению.

Проблемы соотношения внутригосударственного (национального) и международного права длительное время привлекали внимание ученых в области международного права и сравнительного правоведения.

Как справедливо отмечает профессор В.В. Гаврилов, «доминирующие в конкретном государстве доктринальные представления о природе и формах взаимодействия международного и национального правопорядков нередко кладутся в основу его действий по определению способов и средств осуществления международно-правовых норм на своей территории. Именно они довольно часто берутся в расчет государственными органами при подготовке новых законопроектов и решении вопросов о юридической силе и месте норм международного права в рамках соответствующих национальных правовых систем»[1].

Безусловно, существует множество факторов, оказывающих влияние на законодательную и правоприменительную практику, однако указанную взаимосвязь с международным правом нельзя недооценивать.

Вопросы, связанные с соотношением норм международного и национального права, стали формироваться в XIX столетии, когда, как

указывает Р.А. Мюллерсон, «были опубликованы первые работы, посвященные этому вопросу, хотя предпосылки для ... возникновения

7

существовали значительно раньше» .

Между тем исторически в науке международного права в вопросе соотношения международного и национального права сложились два

о

основных направления: монистическое и дуалистическое .

Согласно монистической теории, частями единой правовой системы являются как международное, так и национальное право. Представители монистической концепции делятся и на сторонников примата международного права, и на сторонников примата права национального.

В конце XIX - первой половине XX века, преобладала точка зрения сторонников примата национального права, согласно которой международное право рассматривалась как отрасль национального права. Значительное влияние на данную разновидность монистической концепции оказали взгляды Гегеля, разработанные им в учении о праве и государстве. К приверженцам данной концепции можно отнести также К. Мальберга, О.О. Эйхельмана, М. Венцеля, А. Цорн, К. Бергбома и др.

Другая разновидность монистической концепции - это теория примата международного права над правом национальным, чьи сторонники придерживались того мнения, что «национальные суды должны признавать регулятивно-обязывающую силу международно-правовых норм во внутригосударственной сфере независимо от того, санкционировано ли их действие национальным правом или нет, так как и международное, и национальное право, с их точки зрения, являются частью единой системы

9

правосудия» . [2] [3] [4]

Представители дуалистического подхода исходили из предпосылок неподчиненности систем международного и национального права и их разграничении.

Применительно к русским дореволюционным авторам конца XIX - начала XX века следует отметить, что их взгляды были близки к позиции дуалистов, что выражалось в констатации различий «в объектах регулирования, субъектах права, а также источниках права»[5].

Р.А. Мюллерсон отмечает, что «Для русских дореволюционных авторов характерно рассмотрение международного и национального права как различных правовых сфер, т.е. хотя сами они эту сторону специально не подчеркивали, но были дуалистами в вопросе их соотношения»[6].

Зарубежная доктрина международного права по большей части придерживается аналогичных предпосылок в рассмотрении данного вопроса[7] [8].

Вместе с тем дуалисты не отрицали и исследовали также вопросы взаимосвязи этих двух правопорядков: «для того, чтобы международное право смогло выполнить свою задачу, оно постоянно должно обращаться за помощью к внутреннему праву, без чего оно во многих отношениях бессильно» .

Формирование и появление рассмотренных выше теорий соотношения и взаимодействия международного и национального права было детерминировано совокупностью политических, экономических, социальных, культурных и иных факторов на соответствующем этапе развития общества, государства и права.

Однако развитие международного общения показало, что международная и национальная правовые системы могут взаимодействовать. Утверждение же о том, что в рамках единого правопорядка нормы

международного права могут превалировать над нормами права внутригосударственного и наоборот, также не соответствует действительности.

Рассмотренные доктрины подверглись эволюции, и на сегодняшний день известны концепции «радикального монизма» и «радикального дуализма», «умеренного дуализма» и «умеренного монизма», «сдержанного дуализма» и «диалектического дуализма», «последовательного дуализма» и «реалистического дуализма», «объективного дуализма», теория «координации» и т.д.

Как справедливо отмечает Б.И. Нефедов, «дело в том, что почти все они на самом деле являются не теориями соотношения правовых систем в рамках права как такового, а отражением уже существующей реальной или формально провозглашенной частной практики различных государств по

14

реализации предписаний международных норм» .

Поскольку в современной межгосударственной практике не существует единого механизма реализации положений международных норм в рамках национальных правовых систем, и каждое государство решает этот вопрос самостоятельно, то и таких «теорий соотношения правовых систем» может быть очень много. Ведь выбор той или иной схемы такой реализации «зависит от особенностей национального развития конкретной страны, ее исторических традиций, существующего в ней уровня правосознания и правовой культуры, разработанности ее законодательства, а также наличия разветвленной системы институционных органов, готовых и способных обеспечить реализацию международно-правовых предписаний на практике»[9] [10].

В числе внутренних нормативных актов, определяющих место норм международного права в национальных правовых системах, особое место занимают конституции.

Государства по-разному определяют порядок взаимодействия национального права и договорных норм, устанавливая правила юридической иерархии между международно-правовыми положениями, содержащихся в формах международного права и ставших частью правовой системы государства, и положениями, закрепленными в формах внутригосударственного права. При этом также используются различные способы реализации международных договорных обязательств в своих правовых системах, которые могут включать как правовое и организационное обеспечение реализации международно-правовых положений, ставших частью правовой системы государства, так и непосредственную фактическую деятельность по достижению социально значимых результатов.

При этом некоторые государства избирают метод «автоматической интеграции» международных договоров в национальную правовую систему, при котором нет необходимости издания дополнительных актов законодательного или административного характера (Бельгия, Венгрия, Греция, Испания, Кипр, Мексика, Нидерланды, Польша, Португалия, Российская Федерация, США, Турция, Украина, Франция, Хорватия, Чехия, Швейцария и др.).

Другие придерживаются метода «формальной инкорпорации», при котором необходимо принять имеющий процедурный характер

законодательный или административный акт, являющийся лишь

формальным предварительным условием включения международного договора в национальную правовую систему (Австрия, Германия, Греция, Италия, Финляндия, Япония и др.).

Третьи же государства, придерживающиеся метода «материальной инкорпорации», принимают законодательные или административные акты, имеющие материальный характер, т.е. воспроизводящие в той или иной

форме содержание международного договора, поскольку сам договор не действует во внутригосударственном праве в целях реализации международных договорных обязательств в национальной правовой системе (Австралия, Великобритания, Дания, Израиль, Ирландия, Канада, Норвегия, Швеция и др.)[11] [12] [13].

Так, например, те международные договоры и соглашения, участником которых становится Франция, автоматически включаются в ее национальную правовую систему. Включение норм международного права в национальную правовую систему осуществляется путем подписания без условия о ратификации или утверждения, либо путем ратификации, утверждения или присоединения, без необходимости издания какого-либо дополнительного акта законодательного или административного характера. Опубликование в официальном издании («Journal Officiel») - это предварительное условие применения международных договоров и соглашений в отношении субъектов национального права .

Международные договоры, участником которых является ФРГ, инкорпорируются во внутригосударственное право, приобретая в зависимости от содержания правовую силу законов, постановлений или иных административных решений . Включение вступивших в силу международных договоров в национальную правовую систему ФРГ происходит путем одобрения и принятия федерального закона парламентом или издания соответствующего административного решения. Порой необходимо согласие парламента для заключения международного договора. В данном случае соответствующий федеральный закон одновременно санкционирует ратификацию договора президентом и включает его в национальную правовую систему. Аналогичный порядок действий характерен и для соответствующего административного решения.

Федеральный Конституционный Суд охарактеризовал подобные акты как «специальное предписание по применению», в связи с чем можно отнести ФРГ к государствам, придерживающимся метода «формальной

19

инкорпорации» .

В правовой системе Великобритании, относящейся к странам общего права, международные договоры не могут быть непосредственно применены во внутригосударственной сфере, поскольку их расценивают как внешнеполитические акты, не имеющие сами по себе последствий с точки зрения их реализации в национальной правовой системе. С помощью первичного законодательства (акты парламента) и (или) вторичного законодательства (принимаемые правительствами подзаконные акты и акты делегированного законодательства) осуществляется инкорпорация содержащихся в международном договоре норм: «... ни один международный договор не будет обладать обязывающим эффектом внутри страны до тех пор, пока он не будет инкорпорирован в английское право...» . Во внутригосударственной сфере имплементируются именно эти акты, воспроизводящие в той или иной форме положения международных договоров, а не международные договоры как таковые.

Приоритет национальных конституций в отношении международных договоров подтверждается законодательством и (или) судебной практикой большинства государств, принадлежащих к различным правовым семьям.

Правовая система Нидерландов - это пример немногочисленных исключений из данного правила: на конституционном уровне закреплена возможность приоритета договорных норм над положениями конституции.

Международный договор, участником которого являются Нидерланды, с момента его вступления в силу для государства автоматически инкорпорируется в национальную правовую систему путем подписания без [14] [15] условия о ратификации, принятия или утверждения, либо путем ратификации, принятия, утверждения или присоединения[16] [17] [18].

Таким образом, концепции «радикального монизма» и «радикального дуализма», «умеренного дуализма» и «умеренного монизма», «сдержанного дуализма» и «диалектического дуализма», «последовательного дуализма» и «реалистического дуализма», «объективного дуализма», теория «координации» и т.д. «на самом деле имеют весьма отдаленное отношение к «традиционным» концепциям соотношения правовых систем, хотя и используют одну и ту же терминологию монизма и дуализма. Тут мы сталкиваемся ... с попыткой перенесения признаков индивидуального, т.е. того, что и выделяет данный предмет именно как индивидуальное, на общее, что недопустимо. Конкретная практика отдельных государств не есть всеобщая практика. Одна из форм взаимодействия правовых систем, существующая (и то не везде) в рамках регулирования только части

общественных отношений не может определять их общее соотношение. Это

22

- два разных вопроса» .

Ряд авторов отстаивает точку зрения, согласно которой «в условиях глобализации концепция объективных границ международного права должна отойти в прошлое, поскольку сегодня оно создает права и обязательства не только для государств, но и непосредственно для физических и юридических лиц, имеет прямое действие во внутригосударственной сфере» .

Вместе с тем, например, Мурунова А.В. отмечает следующее: «Взаимодействие международного и национальных правовых систем выражается не в смысле нивелирования их различий, а в смысле расширения взаимодействия и в перекрещивании предметов регулирования. Национальные правовые системы также суверенны, как и государство»[19] [20].

Расширение взаимодействия международного и национальных правовых систем не стирает объективных границ между ними. Представляется, что правовой сутью взаимодействия международного и национального права должно являться обеспечение реализации норм одной системы права с помощью норм другой.

«Задача (взаимодействия международного и внутригосударственного права) видится не столько в согласовании, либо приведении в соответствии норм международного права (международного права) и внутреннего права, как она неоднократно обозначалась... сколько в обеспечении функционирования, действия норм МП (международного права) в правовой системе Российской Федерации» .

Данная позиция подтверждается законодательной практикой Российской Федерации.

Так, согласно статье 46 Конституции Российской Федерации, «каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты»[21].

В случае если гражданин полагает, что решением национального суда его права и свободы были нарушены, он имеет право обратиться в вышестоящие судебные инстанции, а при исчерпании всех имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты - в соответствующие межгосударственные органы и, в частности, в Европейский Суд по правам человека.

Следовательно, соответствующие источники международного права «становятся обязательными юридическими фактами для возникновения внутригосударственных отношений, регулируемых или охраняемых соответствующей правовой нормой. При отсутствии данного юридического факта невозможно возникновение правоотношения и, как следствие, невозможна реализация внутригосударственной правовой нормы, регулирующей рассматриваемое социальное отношение» . Это так называемое «обязательное содействие» международного права реализации национального права.

«Условное» же содействие (помощь) национального права праву международному обусловлено «либо отсутствием международно-правовых положений, регулирующих отношения, ставшие объектом «внимания» государства, либо возникновением коллизии между положением,

предусмотренным в национальном праве, и международно-правовым

28

положением, вошедшим в правовую систему государства» .

Так, например, статья 25.1 Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и порядке въезда в Российскую Федерацию» предусматривает следующее: « ... если иное не предусмотрено

международным договором Российской Федерации или федеральным законом, виза не может быть выдана иностранному гражданину или лицу без гражданства, в отношении которых в соответствии с настоящим Федеральным законом вынесено (принято) решение о неразрешении въезда в Российскую Федерацию или решение о нежелательности пребывания (проживания) в Российской Федерации либо въезд которых в Российскую [22] [23]

Федерацию не разрешается по основаниям, предусмотренным статьей 27 настоящего Федерального закона»[24] [25].

Вместе с тем важно обратить внимание на то, что достаточно часто необходимым юридическим условием для реализации международно - правовых положений и в сфере межгосударственных, и в сфере внутригосударственных отношений является наличие соответствующих норм национального права.

Так, например, право на справедливое судебное разбирательство, согласно статье 6 Конвенции, должно быть обеспечено судом, созданным на основании закона. Создание суда, его процессуальная деятельность в соответствии со статьей 6 Конвенции должны регулироваться законами, а не

30

по усмотрению исполнительной власти .

Согласно статье 5 Конвенции никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом.

Статья 5 Конвенции, по сути, отсылает к внутреннему законодательству; говорит о необходимости соблюдения надлежащей процедуры в соответствии с этим законодательством.

«Предусмотрев, что любое лишение свободы допускается «в порядке, установленном законом», пункт 1 статьи 5 Конвенции устанавливает, во- первых, что любое задержание или арест должны иметь правовую основу в национальном законодательстве»[26].

«Европейский Суд напомнил, что выражения «законный» и «в порядке, установленном законом», содержащиеся в пункте 1 статьи 5 Конвенции, по существу относятся к национальному законодательству и выражают обязательство по соблюдению норм материального и процессуального права. При этом «законность» содержания под стражей в рамках национального законодательства не всегда является решающим фактором. Более того, Европейский Суд должен установить, что содержание под стражей в течение рассматриваемого периода было совместимо с целью пункта 1 статьи 5 Конвенции, а именно недопущение произвольного лишения лица свободы» .

При этом Европейский Суд подчеркивает, что «само внутреннее законодательство должно соответствовать Конвенции, включая общие принципы, выраженные или подразумеваемые в ней; любая мера, лишающая человека свободы, должна исходить от соответствующего органа, осуществляться им и не быть произвольной» .

Отсутствие соответствующего национального законодательства вызовет неисполнение вышеупомянутого международно-правового положения, гарантирующего право лица на свободу и личную неприкосновенность.

Таким образом, с одной стороны, международное право становится юридическим условием реализации многих внутригосударственных правовых норм. С другой стороны, большинство международно-правовых положений, как правило, не могут быть эффективно реализованы без содействия норм национального права.

Подводя итоги рассмотрению вопроса об основах взаимодействия международного и внутригосударственного права, следует отметить, что несмотря на то, что право было и остается феноменом прежде всего национальным, вырастающим из потребностей и отражающим интересы общества, оно никогда не существовало изолированно, вне связи с правом других государств. Точно так же, как государство не может отгородиться от всех других стран в своей экономической и социальной жизни, точно так же оно не может строить свою правовую систему, не считаясь с фактом существования иных правопорядков, в том числе международного. [27] [28]

Разнообразие механизма реализации международно-правовых норм в национальных правовых системах государств подтверждает дуалистический характер соотношения международного и национального права, а также тот факт, что никакой единой системы они в рамках права как такового не образуют.

Поэтому можно утверждать, что в настоящее время как большинство положений национального права не будет надлежащим образом функционировать без помощи международного, так и реализация международно-правовых положений не может быть должным образом обеспечена без содействия внутригосударственного права.

Таким образом, под взаимодействием национального и

международного права следует понимать систему обеспечительных мер, которые принимаются в рамках международного права с целью надлежащей реализации национального, а также мер, которые реализуются в рамках национального права для эффективной имплементации норм международного. Эффективное взаимодействие международного и

внутригосударственного права является залогом надлежащей реализации прав и свобод человека.

[1] Гаврилов В.В. Международная и национальные правовые системы: понятие и основные направления взаимодействия: дис. ... д-ра юрид. наук:12.00.10. Владивосток, 2005. - С. 186.

[2] Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. - М. 1982. - С. 6.

[3] Некоторые авторы насчитывают три направления, выделяя в особое течение международно-правовой монизм помимо монизма внутригосударственного, а также дуализма международного и внутригосударственного права (см. например: Cassese A. International Law. Oxford University Press, 2001. p. 162-165; Гаврилов В.В. Международная и национальные правовые системы: понятие и основные направления взаимодействия: дис. ... д-ра юрид. наук:12.00.10. Владивосток, 2005. - С. 187.

[4]См.: Turley J. Dualistic Values in the Age of International Legisprudence // Hastings Law Journal. - 1993. - Vol. 44. - P. 198.

[5] См. труды Дурденевского В.Н., Коровина Е.А., Блищенко И.П., Левина Д.Б., Лукашука И.И., Миронова Н.В., Тункина Г.И., Усенко Е.Т., Ушакова Н.А., Черниченко С.В., Шуршалова В.М. и др.

[6]Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. М. 1982. - С. 8.

[7] См., например: Анцилотти Д. Курс международного права, - T.I. - М. 1961. - С. 66 и др.

[8]Фархутдинов И.З. Иностранные инвестиции в России и международное право. - Уфа, 2001. - С. 82.

19

[9]Нефедов Б.И. Соотношение правовых систем: (продолжение). Эволюция представлений о содержании «традиционных» доктрин соотношения правовых систем // Московский журнал международного права. 2013, окт.-дек. - № 4 (92). - С. 12.

[10]Гаврилов В.В. Место и роль международного права в правовой системе Великобритании // Правоведение. - 2008. - № 4.- С. 209.

[11] See: Expression of consent by states to be bound by a treaty. - Pt. I: Analytical report. - The Hague; New York: Kluwer Law International, 2001. - P.21, 74-80.

[12]См.: Expression of consent by states to be bound by a treaty. - Pt. II: Country reports. France. - The Hague; New York : Kluwer Law International, 2001. - P. 131.

[13] See: Ibid. - Pt. II: Country reports. Germany. - P.21. See: Ibid. - Pt I: Analytical report. - P. 74-80.

22

[14] See: Ibid. - Pt. I: Analytical report. - P.21.

[15] Аналогичного принципа придерживаются суды большинства других государств правовой семьи общего права, в частности, Канады и Австралии.

[16] See: Expression of consent by states to be bound by a treaty. - Pt. II: Country reports. Netherlands. See: Expression of consent by states to be bound by a treaty. - Pt. I: Analytical report. - P . 74-80.

[17]Нефедов Б.И. Указ. соч. - С. 15.

[18]Марочкин С.Ю. Соотношение юридической силы норм международного права в правовой системе Российской Федерации // Российский юридический журнал. - Екатеринбург, 1997. - № 2. - С. 37, 38; Российское государство и правовая система: современное развитие, проблемы, перспективы / под ред. Ю.Н. Старилова. - Воронеж, 1999; Рубанов А.А. Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. - М., 1984; Суворова В.Я. Реализация норм международного права. - Екатеринбург. 1992.

Мурунова А.В. Ментальные аспекты взаимодействия международной и национальных правовых систем [Электронный ресурс] // Российское право в Интернете. - 2010. - № 04. URL:

file:///C:/Users/shurutina ad/Downloads/mentalnve-mehanizmv-mezhdunarodnogo-vzaimodevstviva-natsionalnvh- pravovvh-sistem-v-uslovivah-globalizatsii.pdf (дата обращения - 12.02.2016 г.).

[20]Марочкин С.Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации: монография. -М., Тюменский гос. ун-т, 1998. - С. 25.

[21]Конституция Российской Федерации от 25 декабря 1993 года, с изменениями от 30 декабря 2008 г. URL: http://www.rg.ru/2009/01/21/konstitucia-dok.html (дата обращения - 15.01.2016 г.).

[22]Зимненко Б.Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. Общая часть: курс лекций. - М.: РАП; Статут, 2010. - С.22.

[23]Зимненко Б.Л. Указ. соч. - С.22.

[24]Федеральный закон от 15 августа 1996 г. № 114-ФЗ г. Москва «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию». URL: http://www.re.ru/1996/08/22/viezd-wezd-dok.html (дата обращения - 15.01.2016 г.).

[25] См. постановление по делу «Лавентс против Латвии» от 28 ноября 2002 г., жалоба № 58442/00.

[26] См. п. 323 постановления Европейского Суда по делу «Ранцев против Республики Кипр и Российской Федерации»от 7 января 2010 г., жалоба № 25965/04.

[27] См. п. 64 постановления Европейского Суда по делу «Нахманович против Российской Федерации» от 2 марта 2006 г., жалоба № 55669/00.

[28]См. постановление Европейского Суда по делу «Винтерверп против Нидерландов» от 24 октября 1979 г. URL: http://www.echr.ru/documents/doc/2461465/2461465.htm (дата обращения - 25.09.2016 г.).