Первым средством решения проблемы предупреждения, возникновения юридических коллизий в отрасли конституционного права является совершенствование юридической техники, процедур обсуждения и экспертиз проектов нормативных правовых актов, мониторинг действующего законодательства, т.е. гармонизация законодательства. Профилактика конституционных коллизий обеспечивается не только посредством функционирования органов конституционного контроля, но и в результате системного взаимодействия и совместной деятельности всех органов публичной власти в целях неукоснительного соблюдению норм Конституции РФ и их адекватного, точного отражения в правотворческой и правоприменительной практике.

Как в этой связи справедливо отмечает Ю.А. Тихомиров, качество и согласованность законов, их общая ориентация на реализацию служат первоначальным этапом предотвращения юридических коллизий[1]. При этом следует подчеркнуть, что речь идет не только о совершенствовании юридической техники законодательных (представительных) органов государственной власти, но и подзаконном нормотворчестве, процедурах, способствующих минимизации вероятности возникновения юридических коллизий в законопроектировании, отслеживании действующего законодательства на предмет юридических коллизий и путей их устранения.

В преамбуле, первой и второй главах Конституции РФ четко зафиксированы принципиальные аксиологические основания законотворческой техники в Российской Федерации, а именно ценности демократического правового социального федеративного государства, в котором признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства и определяют смысл и содержание деятельности всех его органов, образуют ценностный принцип соответствия Конституции РФ системы законодательства. Одновременно получают распространение идеи о том, что верховенство права и приоритет личной свободы не должны возвышаться

над такими традиционными российскими ценностями, как благо народа,

- 200 сильное государство, гражданский патриотизм, духовное единство и т.п.

Все это лишний раз доказывает, что проблема разрешения коллизий, порождаемых противоречиями либеральных и традиционных ценностей, упирается в достижение оптимального баланса российских традиций и фундаментальных конституционных принципов.

Пожалуй, наиболее методологически сложной является проблема совершенствования юридической техники, поскольку ее крайне сложно регламентировать, а то, что поддается правовому закреплению, имеет множественные допущения, которые в одном случае необходимы, а в другом - приводят к правовым противоречиям. Совершенствование законодательной техники предполагает достижение в законодательстве не только терминологической точности и согласованности понятийного аппарата, но и логического построения правовых норм с соблюдением базовых правовых принципов и их соответствия Конституции РФ. Моделирование закона и особенности конституционно-правовых норм требуют четкого и правильного определения предмета правого регулирования, его целей, принципов, обоснованности выбора вида нормативно-правового акта. [2]

Не останавливаясь на анализе конкретных приемов юридической техники, мы лишь отметим, что в действующем конституционном законодательстве получили свое отражение общие правила издания нормативного акта, а также критерии их конституционности, которые ложатся в основу непротиворечивости законодательства. В этой связи следует обратить внимание на то обстоятельство, что первым условием законодательной непротиворечивости является законодательная согласованность, выраженная в единообразном использовании терминов, правовых правил, принципов и т.п. в иерархически выстроенной системе законодательства. Поэтому, осуществляя нормативное проектирование, орган, занимающийся нормотворчеством, должен руководствоваться юридической иерархией нормативных актов, сопоставляя содержание создаваемого им нормативного акта с положениями Конституции РФ, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами, действующими на территории Российской Федерации, федеральными конституционными законами и т.д. по мере убывания юридической силы нормативных актов. При этом не следует игнорировать принцип сохранения правопреемственности, выделяемый Ю.А. Тихомировым, который как технология предотвращения юридических коллизий, на наш взгляд, логически обоснован, поскольку построение правовых институтов с «чистого листа» может порождать коллизии между «старым» и «новым» законом.

Конституция Российской Федерации по своему технико-юридическому характеру может быть названа неразвернутой. Дело в том, что по своему содержательному наполнению (объему) конституции так или иначе делятся на развернутые и краткие (неразвернутые)[3]. Неразвернутые конституции имеют гораздо больше шансов оставаться неизменными и с течением времени не претерпевать масштабные преображения. Российская Конституция, закрепляя основные цели и ценности, без которых конституционное государство невозможно, оставляет целый ряд вопросов, имеющих, вне всякого сомнения, конститу

ционно-правовое значение, открытыми для выбора законодательной властью тех или иных вариантов их разрешения, полагает С.Д. Князев[4]. Среди таких «окон», прежде всего, нужно обратить внимание на те, что связаны с избирательной системой, парламентаризмом, федеративным устройством, местным самоуправлением. Эти «окна» позволяют использовать поиск баланса конституционных ценностей как правоприменителям, так и нормотворцам.

Эту позицию разделяет и М.В. Баглай, считающий, что «споры о компетенции - постоянный спутник государственной жизни большинства развитых стран, их разрешение требует создания сильных органов конституционного контроля, способности конфликтующих сил к политическому урегулированию. Эти споры подтверждают несовершенство принятой в том или ином государстве формы правления, ее конституционного закрепления; отсюда постоянная потребность в улучшении законодательной техники и поднятии общего уровня конституционно-правовой теории»[5] [6].

Важнейшим принципом профилактики конституционных коллизий является стабильность конституции. Несмотря на обоснованность и аргументированность конституционных поправок, нельзя забывать о том, что их принятие неизбежно породит не только полное отторжение конституционных ценностей, но и обилие новых конституционных коллизий. В последнее время все настойчивее высказывается мысль о необходимости проведения четкого разграничения стабильности текста Конституции РФ и стабильности конституционного строя. Вследствие этого исчезнет особая необходимость рассматривать конституционный текст как нечто неприкосновенное, требующее чрезмерно почтительного отношения к своему постоянству . 1акои подход с точки зрения коллизий будет опасным для правовой системы Российской Федерации.

Сопоставление отечественной Конституции с зарубежными аналогами выявляет высокий уровень юридической техники, свидетельствующий о соблюдении принципа правовой преемственности . В Конституции РФ получили отражение конституционно-правовые традиции России: институт сильной президентской власти, возможность централизации федерализма, многоконфессиональный и многоэтнический уклад государства, который породил законодательный запрет на создание в Российской Федерации политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности. Конституционным Судом РФ он был признан не нарушающим конституционные принципы демократического светского государства и свободы деятельности общественных объединений (Постановление от 15 декабря 2004 г. № 18-П).

Важное место в законопроектировании занимают и различные процедуры, определяющие порядок и условия движения законопроекта в органах государственной власти. Среди них законотворческим приемом, реализующим принцип законодательной согласованности, могут быть консультации, предусмотренные регламентом палат Федерального Собрания РФ. Особую роль в превентивном законодательном контроле играет и процесс законодательной адаптации правовых институтов, заимствованных у иных национальных правовых систем и международного права[7] [8]. На необходимость четкой концептуальной проработки заимствованных международных и зарубежных правовых норм указывают многие исследователи различных отраслей права. Думается, что подобное законопроектирование должно сопровождаться обязательными экспертными оценками, а также процедурой

проверки данных норм на соответствие Конституции РФ Конституционным Судом РФ. В этой связи видится необходимым наделить Конституционный Суд РФ расширенными полномочиями, включив в них обязательный порядок проверки на соответствие Конституции положений всех без исключения международных договоров, оговорить возможность превентивного конституционного контроля не вступивших в законную силу нормативных актов, если того требуют чрезвычайные обстоятельства (например, угроза основам конституционного строя, массового нарушения или необоснованного ограничения прав и свобод), по инициативе субъектов, наделенных правом обращаться в Конституционный Суд РФ за толкованием текста Основного закона страны.

Во взаимосвязи с проблемой нормотворчества возникает вопрос государственной и общественной экспертизы законопроектов и действующих законов как технологии, обеспечивающей единство и согласованность российского законодательства, в том числе с целью обеспечения законодательной симфонии был издан Указ Президента РФ от 10 августа 2000 г. № 1486 «О дополнительных мерах по обеспечению единства правового пространства Российской Федерации», который предписывал высшим должностным лицам субъектов РФ (руководителям высших исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации) обеспечивать направление в Министерство юстиции Российской Федерации копий нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации в 7-дневный срок после их принятия, а также официальных изданий, в которых публикуются нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, для включения этих актов в федеральный регистр и проведения правовой экспертизы. Наделение Министерства юстиции Российской Федерации подобной функцией было призвано разрешить проблему воспроизводства субъектами РФ юридических коллизий между законами и подзаконными актами субъектов РФ и федеральным законодательством.

Минюстом были утверждены методические рекомендации по проведению правовой экспертизы нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации , которая осуществляется в целях выработки федеральными органами государственной власти в пределах их полномочий, вытекающих из ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, совместно с органами государственной власти субъектов РФ мер по обеспечению соответствия конституций, уставов, законов и иных правовых актов Конституции Российской Федерации и федеральным законам. Правовая экспертиза включает в себя проверку признаков противоречия Конституции РФ и федеральным законам, указывает типичные противоречия, подлежащие проверке, определяет корректность юридической терминологии.

Законодательной новеллой предотвращения юридических коллизий стала технология упреждения коррупционного лоббирования в законотворчестве, отраженная в положениях Федерального закона «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов»[9] [10]. В качестве субъектов, осуществляющих антикоррупционную экспертизу как действующих, так и проектируемых нормативных актов, были названы: 1) Прокуратура Российской Федерации; 2) федеральный орган исполнительной власти в области юстиции; 3) органы, организации, их должностные лица в порядке, установленном нормативными правовыми актами соответствующих федеральных органов исполнительной власти, иных государственных органов и организаций, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления.

Наметились в России и концептуальные изменения в области конституционного контроля законотворческой деятельности. Наконец, получил свое распространение и законодательное закрепление институт общественной экспертизы. Так, положениями Федерального закона «Об Общественной палате Российской Федерации» предусмотрено, что Общественная палата вправе по решению совета Общественной палаты проводить экспертизу проектов нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, федеральных органов исполнительной власти, проектов законов субъектов Российской Федерации и нормативных правовых актов органов государственной власти субъектов Российской Федерации, проектов правовых актов органов местного самоуправления либо в связи с обращением Президента Российской Федерации, Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, Правительства Российской Федерации проводить экспертизу проектов федеральных конституционных законов и федеральных законов, проектов нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти, проектов законов субъектов Российской Федерации и нормативных правовых актов органов государственной власти субъектов Российской Федерации, проектов правовых актов органов местного самоуправления. При этом согласно ст. 19 закона заключения Общественной палаты, по результатам экспертизы проектов нормативных актов, носят рекомендательный характер, но подлежат обязательному рассмотрению соответствующих органов государственной власти и местного самоуправления. Анализируя указанную процедуру, необходимо отметить, что рекомендательный характер заключения Общественной палаты РФ вполне оправдан, поскольку оно не имеет экспертного уровня и призвано давать общую социальную оценку закону.

В то же время характер такой оценки не мешает Общественной палате РФ выявить и направить на общественное обсуждение конституционные коллизии проекта нормативного правового акта. Такая политико-правовая технология скорее носит конституционно-охранительный характер превентивного значения и призвана активизировать общественное мнение в целях обсуждения указанной проблемы. Однако рассматривать общественную экспертизу в качестве единственного и самодостаточного механизма упреждения юридических коллизий не только необоснованно, но и опасно. Это в равной степени касается и практики, сложившейся на основании Указа Президента РФ «Об общественном обсуждении проектов федеральных конституционных законов и федеральных законов», которым допускается вынесение на общенародное обсуждение проектов федеральных конституционных законов и федеральных законов, затрагивающих основные направления государственной политики в области социально-экономического развития Российской Федерации[11].

Рассматривая в этом аспекте общественное мнение как механизм контроля законодательной детальности, О.А. Поляков выделяет ряд недостатков, ему присущих: 1) поверхностность и субъективизм в восприятии происходящих социальных процессов; 2) противоречивость, которая становится более очевидной в условиях нестабильной социально-политической жизни (суждения, высказанные представителями различных социальных групп, могут противоречить не только друг другу, но и научным изысканиям, касающимся обсуждаемого вопроса); 3) стихийность, быстрая изменчивость, зависимость от различного рода слухов, высказываний авторитетных государственных и общественных деятелей[12]. Останавливаясь на указанном комментарии в связи с исследуемым нами вопросом, целесообразно отметить, что, во-первых, привлечение общественного мнения должно быть не ключевым моментом в принятии законотворческих решений, с его обязательным этапом, предполагающим аккумуляцию разносторонних мнений и их последующую научную обработку; во-вторых, научное мнение также может быть противоречивым и является частью общественного мнения, поэтому даже научные выводы и суждения не должны быть последней инстанцией в законотворческих решениях; в-третьих, полагаем, что оправданно и обоснованно не использование общественной законотворческой инициативы (в этом случае действительно качество закона, его обоснованность могут сильно пострадать), а вовлечение общественности в процесс выявления юридических коллизий в законопроектировании. Являясь первой стадией детектирования законотворческих ошибок, общественная экспертиза будет способствовать формированию конституционного правосознания, всестороннему исследованию нормативных актов, повышению авторитета закона, законодателя и государственной власти в целом при условии, что рациональные, логически обоснованные предложения по корректированию проектируемых правовых норм законодатель примет во внимание в конечной редакции закона.

Связывая законопроектирование с практикой применения законов, Ю.А. Тихомиров подчеркивает: «Знание юридических ошибок, которые часто возникают на практике, позволяет заблаговременно избегать их на стадии подготовки, принятия и выполнения любого правового акта» . По замечанию ряда конституционалистов и теоретиков права, одной из узловых проблем коллизионного права является отслеживание юридических коллизий в текстах действующих нормативных актов (правовой мониторинг). Этому способу выявления правовых коллизий в процессе правотворчества и правоприменительной деятельности уделяется особое внимание в науке. Такие функции мониторинга, как наблюдение, сбор, изучение, [13] анализ нормативных правовых актов, составление планов и программ законопроектной деятельности, правовые прогнозы, дают возможность своевременно выявлять противоречия (несоответствия) между правовыми актами и применять наиболее эффективный способ их разрешения. Знание законотворческих ошибок позволяет учитывать дефекты юридической техники, создавать упреждающие коллизионные механизмы.

Немаловажным фактором в предотвращении конституционных коллизий является единство конституционной доктрины в отношении авторитета Конституции РФ, у которой, как отмечалось выше, имеются критики. Например, отдельные отечественные исследователи констатируют декларативность Конституции РФ, ее коллизионность с правокультурной и политической ментальностью российского общества в ряде положений. Так, по мнению Р.Л. Иванова, «включив в текст Основного закона нормы, которые не имеют шансов последовательно и в полном объеме реализоваться на практике, разработчики Конституции стали “жертвами” собственного правового идеализма. Как следствие, предусмотренная ими модель оказалась крайне неэффективной»[14]. Нам представляется это высказывание не вполне справедливым: Конституция закрепляет ценности и правовые идеалы, а их достижение рассматривает сквозь призму совершенствования правовой системы.

В ряде работ существенное значение в превентивных правовых технологиях, направленных на предупреждение конституционных коллизий, придается институту конституционно-правовой ответственности. Характеризуя взаимосвязи ответственности и юридических коллизий, Ю.А. Тихомиров отмечает, что различные меры ответственности, применяемые на разных стадиях развития юридических противоречий, могут ограничивать и уменьшать объем и сферы проявления коллизий .

Для рассмотрения роли конституционно-правовой ответственности в предотвращении возникновения конституционных противоречий обратимся к действующему законодательству. Одним из нормативных актов, определяющих конституционно-правовые санкции за создание нормативных актов, противоречащих конституционному законодательству, является Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». Его положения определяют, что систематическое издание законодательным органом субъекта РФ нормативных актов, противоречащих Конституции РФ, федеральным конституционным законам и федеральным законам, является основанием для наложения конституционной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий законодательного органа власти субъекта РФ. При этом законом установлены две гарантии от произвольного решения Президента РФ по данному вопросу. Во-первых, законодателю дается право в течение шести месяцев со дня вступления в силу решения суда (устанавливающего факт юридической коллизии) либо в течение иного предусмотренного решением суда срока в пределах своих полномочий принять меры по исполнению решения суда, в том числе отмене нормативного правового акта, признанного противоречащим федеральному закону и недействующим. Во-вторых, судом должно быть установлено, что в результате уклонения законодательного органа государственной власти субъекта РФ от принятия мер по исполнению решения суда были созданы препятствия для реализации закрепленных Конституцией РФ федеральными конституционными законами и федеральными законами полномочий федеральных органов [15]

государственной власти, органов местного самоуправления, нарушены права и свободы человека и гражданина, права и охраняемые законом интересы юридических лиц. Как представляется, возникшая юридическая коллизия должна влечь существенные негативные последствия, ограничивающие законные интересы общества и государства. В-третьих, законодательному органу субъекта РФ Президентом РФ первоначально выносится предупреждение, принимаемое в форме указа. В-четвертых, данным указом Президент РФ устанавливает трехмесячный срок, в течение которого законодательный орган субъекта РФ должен выполнить решения суда. И если только законодатель игнорирует указанное предупреждение, он подлежит принудительному роспуску, а новые выборы законодательного органа власти субъекта РФ назначаются досрочно. Здесь следует отметить, что некоторые исследователи считают указанный механизм нарушением принципа разделения властей и фактически оценивают коллизионную

214

норму как конституционную коллизию .

Однако подобное бескомпромиссное суждение вряд ли оправданно, поскольку подобная логика «неприкосновенности» смежной ветви власти не воспроизводится ни Конституцией РФ, ни конституционной научной доктриной России. Скажем, Президент РФ несет конституционную ответственность перед парламентом в ситуации совершения особо тяжкого преступления или государственной измены. Безусловным же конституционным принципом здесь является только участие двух смежных ветвей власти в процедуре досрочного прекращения полномочий главы государства как конституционной гарантии антиполитичности импичмента.

В рассмотренном нами механизме конституционной ответственности региональных законодательных органов власти судебное участие в процедуре наложения конституционной санкции также присутствует: суд констати- [16]

рует юридическую коллизию и факт злостного уклонения законодателя от ее разрешения. Более бескомпромиссный механизм действует в отношении главы субъекта РФ, отрешение от должности которого осуществляется Президентом Российской Федерации в связи с утратой доверия за ненадлежащее исполнение своих обязанностей, а также в иных случаях, предусмотренных федеральным законом. При этом основанием для утраты доверия Президента РФ становится выявление в отношении высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) фактов коррупции или неурегулирование конфликта интересов[17].

Последнее понятие введено законодателем в Федеральный закон «О противодействии коррупции», ст. 11 которого устанавливает ответственность за непринятие государственным или муниципальным служащим, являющимся стороной конфликта интересов, мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов (который может влечь нарушения прав и свобод граждан)[18]. Такое деяние признается правонарушением, влекущим увольнение государственного или муниципального служащего с государственной или муниципальной службы.

В этой связи хотелось бы отметить, что в данной ситуации мы видим пример достаточно расплывчатой юридической категории - «утрата доверия», которая носит на себе скорее отпечаток политический, нежели правовой. В этом смысле более обоснованной и последовательной представляется ст. 29.1 Федерального закона от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», определяющая ответственность должностных лиц органов исполнительной власти субъекта Российской Федерации. Данная норма устанавливает, что Президент РФ выносит предупреждение высшему должностному лицу субъекта Российской Федерации (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) в случае: а) издания высшим должностным лицом субъекта Российской Федерации нормативного правового акта, противоречащего Конституции РФ, федеральным конституционным законам и федеральным законам, если такие противоречия установлены соответствующим судом, а высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации в течение двух месяцев со дня вступления в силу решения суда либо иного предусмотренного решением суда срока не приняло, в пределах своих полномочий, мер по исполнению решения суда; б) уклонения высшего должностного лица субъекта Российской Федерации в течение двух месяцев со дня издания Указа Президента РФ о приостановлении действия нормативного правового акта высшего должностного лица субъекта Российской Федерации либо нормативного правового акта органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации от издания нормативного правового акта, предусматривающего отмену приостановленного нормативного правового акта, или от внесения в указанный акт изменений, если в течение этого срока высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации не обратилось в соответствующий суд для разрешения спора.

Если в течение месяца со дня вынесения Президентом РФ предупреждения высшему должностному лицу субъекта Российской Федерации оно не приняло, в пределах своих полномочий, мер по устранению причин, послуживших основанием для вынесения ему предупреждения, Президент РФ [19]

отрешает высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации от занимаемой должности.

При этом если в отношении юридических коллизий, созданных высшим должностным лицом субъекта Российской Федерации, вынесено решение Конституционного Суда РФ и оно не было им исполнено в течение одного месяца со дня его вступления в силу или в иной указанный в решении срок, Президент РФ также обладает правом отрешения от должности высшего должностного лица субъекта Российской Федерации.

Как видно из приведенных примеров, процедура отрешения высшего должностного лица в связи с изданием дефектных норм, порождающих конституционные противоречия, четко юридизирована, основана на объективных принципах и задействует смежную ветвь власти, чего нельзя сказать о такой мере конституционной ответственности, как «утрата доверия».

Необходимо отметить, что некоторые законодательные меры по устранению федеративных коллизий не являются по своей природе санкциями и представляют собой не что иное, как обеспечительные меры.

Так, Президент РФ по согласованию с Советом Федерации принимает решение о возложении соответствующих полномочий на федеральные органы государственной власти в случае, если в связи с чрезвычайной ситуацией органы государственной власти субъекта Федерации отсутствуют и не могут быть сформированы. Законодательно установлены пределы применения этой меры. На федеральные органы государственной власти не могут быть возложены полномочия по принятию конституции (устава) и поправок к ней (к нему) по установлению системы органов государственной власти, изменению статуса субъекта Российской Федерации и границ между субъектами Федерации . [20] [21]

В ряде случаев, как отмечает Д. Туманов, даже Конституционный Суд РФ оказывается в ситуации, когда отсутствие реальных механизмов конституционной ответственности субъекта правотворчества вынуждает сохранять юридическую силу антиконституционной нормы, чтобы не создать на неопределенный срок критических пробелов в правовом регулировании. При этом Конституционный Суд РФ лишь обращает внимание парламента на необходимость изменения правовой нормы. К примеру, Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. установило: «...признание соответствующих норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации противоречащими Конституции Российской Федерации и утратившими силу создавало бы такой пробел в правовом регулировании, который в данном случае не может быть устранен непосредственным применением Конституции Российской Федерации и требует внесения системных изменений в действующее законодательство о судоустройстве и о гражданском судопроизводстве»[22]. Следовательно, Конституционный Суд РФ допускает продолжение действия антиконституционной нормы, рассчитывая на законодателя.

В качестве примера ненадлежащего исполнения конституционной обязанности законодателем и фактического бессилия в этой связи Конституционного Суда РФ можно назвать введение суда присяжных заседателей на территории Российской Федерации. Рассматривая данную проблему, Конституционный Суд РФ констатировал: «После принятия Конституции Российской Федерации прошло более пяти лет, т.е. срок, достаточный для выполнения законодателем предписания о принятии федерального закона, обеспечивающего реализацию закрепленного статьей 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации права обвиняемого в преступлении, за совершение которого установлена смертная казнь, на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей... Тем самым законодатель до настоящего времени допускает положение, при котором это, предусмотренное статьей 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации, право по-прежнему может быть реализовано лишь на территориях, определенных в постановлении Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года... Федеральному Собранию надлежит незамедлительно внести в законодательство изменения, обеспечивающие на всей территории Российской Федерации реализацию права обвиняемого в преступлении, за совершение которого федеральным законом

установлена смертная казнь, на рассмотрение его дела судом с участием при- 221

сяжных заседателей» .

Проблема же состоит в том, что парламенту с точки зрения формального конституционного регулирования не вменено в обязанность под угрозой конституционной санкции исправлять подобные дефекты, на что неоднократно обращали внимание как теоретики права, так и практикующие юристы. Вторым аспектом этой проблемы является необходимость создания механизма законодательного принуждения в том случае, когда парламент не проявляет законотворческой добросовестности. В данном контексте указное (делегированное) [23] нормотворчество Президента РФ может стать спасательным кругом для пресечения массовых нарушений конституционных прав граждан.

На основании вышеизложенного представляется необходимым отметить следующее. Конституционная ответственность высших органов государственной власти подразумевается коллизионным правом. Отсутствие механизмов конституционной ответственности, как равно и их непроработанность в конституционном законодательстве, значительно сужает превентивные возможности коллизионного права, а в некоторых случаях стимулирует создание дефектного законодательства.

По-видимому, целесообразным является и принятие федерального конституционного закона по вопросам конституционной ответственности, в котором следует отразить ее виды, принципы, основания, ограничения, условия и общий процедурный порядок применения. Думается, такая законотворческая инициатива не лишена смысла и позволила бы: во-первых, связать воедино механизмы конституционной ответственности; во-вторых, четко определить ее пределы, принципы, основания, политико-правовые гарантии публичных субъектов; в-третьих, обеспечить расширение традиционных рамок конституционной ответственности субъектов правотворчества и правоприменения, формирующих юридические коллизии в конституционном праве, повышение дисциплины государственного аппарата как на региональном, так и на федеральном уровнях, единообразие правовой политики и государственной управляемости в целом.

В заключение хотелось бы поддержать идею консолидации в едином нормативном акте ключевых принципов, понятийного аппарата коллизионного права, коллизионных правил, способов преодоления юридических коллизий, что способствовало бы повышению эффективности политико-правовых технологий преодоления правовых противоречий. Идею издания специального закона «О нормативно-правовых актах» поддержали многие ученые и специалисты в области коллизионного права[24] [25]. В мае 2012 г. в Институте законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ в рамках секции публичного права состоялось обсуждение концепции законопроекта «О нормативных правовых актах в Российской Федерации». Данный документ содержит ряд глав, направленных на предупреждение, преодоление и устранение юридических коллизий в законодательстве страны. В частности, предупреждению конституционных коллизий могло бы способствовать регулирование вопросов реализации международных правовых актов в правовой системе Российской Федерации, планирование, прогнозирование правотворческой деятельности и оценки регулирующего воздействия; разработка правил юридической техники; экспертизы проектов нормативных правовых актов и общественное обсуждение проектов нормативных правовых актов; правовой мониторинг приемов и способов официального толкования нормативных правовых актов; закрепление порядка преодоления и восполнения пробелов в нормативных правовых актах, устранения и преодоления коллизий норм в праве, а также ответственности в сфере правотворчества и реализации нормативных правовых актов . Очевидно, что высокая значимость указанных правил разрешения юридических противоречий, необходимость повышения их защищенности и стабильности, включение в них правил разрешения конституционных противоречий предполагают целесообразность принятия подобного нормативного акта в форме федерального конституционного закона.

[1] См.: Тихомиров Ю.А. Действие закона. М., 1992. С. 182.

[2] См., например: Эбзеев Б.С. Конституция, государство и личность в России... С. 14-23.

[3]

См.: Князев С.Д. Стабильность Конституции и ее значение для современного российского конституционализма // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 1. С. 4-12.

[4]

См.: Князев С.Д. Стабильность Конституции и ее значение для современного российского конституционализма... С. 7.

[5]

Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации... С. 33.

[6] См.: Юсубов Э.С. Дискурс о стабильности Конституции Российской Федерации 1993 г. // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 1. С. 14.

[7] См.: Зорькин В.Д. Правовой путь России. М., 2014. С. 47.

[8] См.: Шарлет Р. Правовые трансплантации и политические мутации: рецепция конституционного права России и в новых независимых государствах // Конституционное право: восточное обозрение. 1999. № 2.

132

[9]

См.: Приказ Минюста России от 31 мая 2012 г. № 87 «Об утверждении Методических рекомендаций по проведению правовой экспертизы нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации» //

СПС «КонсультантПлюс».

[10]

См.: Федеральный закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов» (ред. от 21.11.2011) // СПС «КонсультантПлюс».

134

[11] См.: Указ Президента РФ от 09 февраля 2011 г. № 167 «Об общественном обсуждении проектов федеральных конституционных законов и

федеральных законов» // Российская газета. 2011. 11 февраля.

[12]

См.: Поляков О.А. Юридические коллизии: пути преодоления...

С. 34.

[13]

Тихомиров Ю.А. Коллизионное право... С. 360.

[14]

Иванов Р.Л. Проблемы законодательной техники в российской Конституции и юридическая практика // Вестник Омского университета. 1999. Вып. 2. С. 152-155.

[15]

См.: Тихомиров Ю.А. Коллизионное право... С. 192.

[16]

См.: Чепурнова Н.М., Пономарев В.В. Юридические коллизии в федеративных отношениях в Российской Федерации... С. 61.

140

[17]

См.: Федеральный закон от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (ред. от 02.07.2013) // СПС «КонсультантПлюс».

[18] См.: Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» (ред. от 07.05.2013) // СПС «Гарант».

[19]

Далее - должностное лицо субъекта Российской Федерации.

[20] См.: Хабриева Т.Я. Российская Конституция и эволюция федеративных отношений //Государство и право. 2004. № 8. С. 9-10.

[21]

См.: Чепурнова Н.М., Пономарев В.В. Юридические коллизии в федеративных отношениях в Российской Федерации... С. 52.

143

[22]

Туманов Д. К вопросу о применении Конституции Российской Федерации в случае пробелов в праве, а также о роли Конституционного Суда РФ в выявлении таких пробелов // Арбитражный и гражданский процесс. 2009. № 6. С. 6-9.

[23]

См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года “О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О судоустройстве РСФСР”, Уголовнопроцессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях"” в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан» // Российская газета. 1999. 10 февраля.

[24]

См., например: Поляков О.А. Юридические коллизии... С. 87.

[25]

См.: Рафалюк Е.Е. Концепция законопроекта «О нормативных правовых актах в Российской Федерации». URL: http://www.justicemaker.ru/view- article.php?id=10&art=3638 (дата обращения: 07.01.2016).